Лютиковая катастрофа

      Эх! Весенние каникулы в школе - красота да и только! На улице самый расцвет, солнце начинает светить по-иному, как-то более игриво, растения просыпаются, наливаются, и всё вокруг пышет жизнерадостным настроем. Я давно поняла, что это явление по весне заразительно: на душе в этот период становится как-то светло и легко, и всё, что до этого беспокоило, вдруг становится решаемо. Полное умиротворение.       Это было разнеженное утро: солнце пригрело мою чуть красную щёку, из открытого настежь окна прохладный ветерок, - отголосок только минувшей зимы, - залетая в комнату веселился с лёгким тюлем. Я освободилась ото сна ещё некоторое время назад и находилась в том сладком состоянии, когда немного осознаёшь окружающий мир, но не желаешь открывать глаза. Люди называют это утренней дрёмой. Я вслушивалась в звуки за окном: задорное щебетанье птиц, чьи-то ребяческие голоса, решившие погалдеть с утра пораньше, жужжание колёс велосипеда по уже подсохшим лужам.       Это было моё идеальное королевство, в которое я попадала каждое утро, и в которое мечтала попасть, каждую ночь ложась в постель. Всё для того, чтобы после долгой ночи пробыть в этом маленьком мирке, суженом до размеров моего полусонного сознания и неприметных звуков улицы, хоть пару минут. Но никогда я не старалась задержаться в нём подольше. "Хорошего понемногу, чтобы не испортить зубы сладким" - как говорила моя мама.       Наконец, мои ресницы распахнулись. Я увидела комнату, залитую солнечным светом, мирно сопящего белого пса посередине комнаты, развивающийся тюль, и сразу поняла: это будет отличный день. Улыбка появилась на моём лице. Сначала я перевернулась на другой бок. Под одеяло проник воздух из комнаты и обласкал мою ногу - я поёжилась, но высунула пятку наружу, в прохладу. Почему-то это мне только понравилось: я скинула с себя одеяло, вытянула руки к изголовью кровати и сла-а-адко потянулась, издав при том удовлетворённый зевок.       Потребовалось всего около двух минут на то, чтобы встать с кровати и подойти к туалетному столику с зеркалом. В отражении показалась девочка с бодрыми янтарными глазами. Детская припухлость ещё не сошла полностью, но кое-где уже начинают проявляться взрослые черты. Но подошла я к зеркалу не за тем, чтобы, разглядывая себя, думать, что моё детство день ото дня уходит всё дальше и дальше от меня. Я хотела разглядеть их - своих собственных гонцов весны, маленьких глашатаев радости и беззаботности, - свои веснушки.       Раньше я их ненавидела. Мне казалось, они портят меня и совершенно не сочитаются с глазами. Когда-то меня даже дразнили "Желтухой" за то, что всё в моём облике так или иначе отсылало к солнцу. Но сейчас я стала взрослее, и веснушки побледнели. Мне вдруг стало жаль, когда я осознала это одним днём: уже неотъемлемая часть меня и моего образа, моего детства и воспоминаний уходит, и я никак не могу на это повлиять.       Но радость возвращается каждую весну - маленькие огоньки снова разгораются на носу, на щеках, на лбу и подбородке. Каждый март я жду их появления, и каждое утро встаю и подхожу к зеркалу, чтобы узнать, когда весна расцветёт и для меня.       Я пригляделась. Маленькие точки были всё так же бледны, но, то ли в силу самоубеждения, то ли действительно так оно и было, но мне показалось, веснушки выглядели всё же иначе, чем неделю назад.       Я предвкушающе улыбнулась. Лицо засияло, и я, напевая какую-то писклявую мелодию, счастливая полетела заправлять кровать.

***

      Из кухни на первом этаже тянуло чем-то вкусным. Мама обычно не любит готовить, но сегодня, видимо, подвернулся какой-то повод.       Я всё ещё не спускалась вниз: только привела себя в порядок, подвела коричневым каялом глаза, а сейчас заплетала два хвостика из своих непослушных волос напротив зеркала. После завтрака я собиралась сразу уходить из дома, - того требовал календарь возле туалетного столика, на котором сегодняшний день был отмечен красным маркером, - поэтому чтобы долго не тянуть, решила собраться сейчас. В зеркале я перевела взгляд на кровать: на ней уже лежала развороченная сумка с другими более мелкими сумками, начисто выстиранными вчера мною лично. Важно в моём деле сохранять если не стерильность, то хотя бы вид чистоты. Никто бы не пожелал увидеть что-то лишнее у себя на тарелке.       На запах маминой стряпни кроме меня поднялся кое-кто ещё. Тоби очевидно ждал меня: голодный бедняга места себе в комнате найти не мог, метался из одного угла в другой, перешарил весь "подстольный" мир моей маленькой мастерской и точно оставил где-то на углу стола клочки своей белой шерсти, а потом поднял свой хвостатый зад на мою кровать и с особой тщательностью стал обнюхивать всё содержимое сумок. - Тоби! - воскликнула я и бросилась к нему. - Убери свою линяющую морду от моих.. Тоби! - игривый пёс, услышав мой тон, глубже зарылся носом в вещи. Я, понимая, что ситуацию нужно срочно спасать, иначе придётся снова стирать сумки, схватила его за красный ошейник и потянула в сторону, но собака засопротивлялась только сильнее и начала рычать.       Не справившись, я на секунду отступила. К счастью, решение быстро родилось в голове, был у меня ещё шанс на победу.       - Тоби, кушать! - я отошла на пару шагов к двери. Пёс резко высунул морду из глубин сумки, и подлетел к выходу из комнаты.       Я выдохнула, выпустила пса, взяла своё снаряжение и окинула последним взглядом свою комнату, прежде чем закрыть дверь.       Через минуту я уже шоркала тапками по лестнице. - Доброе утро, мам, - протянула я, спускаясь в гостиную.       Оказавшись на первом этаже, я наконец различила запах шукетов и миндаля. Живот скрутило. Я их ненавидела. Возможно, была прелесть в том, что мама почти не готовила, в основном это делала я: и всё потому, что у мамы ничего не получалось. Недавно она пробовала взяться за французские шукеты с миндалём, но они получились горькими, а миндаль отвратительным и размякшим из-за непропечённого теста. В общем, мамину выпечку я больше в рот не беру.       - Доброе, доченька, - раздалось из кухни. - А ты чего так рано встала? Поспала бы ещё, восьми даже нет. - Я и Тоби оказались на кухне. Пёс сразу подлетел к заботливо наполненной заранее миске, ну а я - к маме, чтобы поцеловать.       - Я сегодня гуляю, - врать я не умела, поэтому сразу развернулась к холодильнику и достала миску с холодными недоеденными спагетти и старыми куриными фрикадельками. Еда оказалась в микроволновке, я села на стул.       Моя мама - женщина суетливая. Иногда у меня создаётся впечатление, что она теряет связь с реальностью, стоит только озадачить её чем-либо. Должна признать, наблюдать за этим очень интересно, поэтому, как и всегда, я подпёрла щёку кулаком и размякла. Мама вытерла руки о фартук.       - Что, да? - брови на её лице сначала нахмурились, а потом взлетели вверх. - Ну да, почему и нет.. Каникулы, да? - она приоткрыла дверцу печи и секундно прошипела что-то себе под нос. Кажется о том, что обожглась. Её большой палец оказался во рту. - А что, этот.. Крис, он будет с вами? Славный мальчик, кажется..       Пропищала микроволновка. Я краем глаза заметила, как Тоби, до этого мирно поглощавший корм из миски, погрузившись в неё аж носом, подскочил и попятился назад от неожиданности. Я хихикнула и улыбнулась ему, но в ответ он только гавкнул. Я достала свою еду и принялась за завтрак.       Мама продолжила что-то бормотать, а Тоби зацокал когтями о полу в моём направлении и пристроился под столом. Кухня ненадолго погрузилась в молчание. Шумела только печка, мама, замешивающая тесто, и я, стуча вилкой о бортики тарелки. Пёс что-то вздыхал, пытался положить голову поближе к моим ногам и изредка тихо-тихо поскуливал.       - Давно ты встала? - пока ела, поинтересовалась я, не отрывая взгляд от тарелки.       - Часа три назад, может быть.. - мама метнула взгляд на электронные часы на печке. - Да вот, у Стейси сегодня день Рождения, она после развода с мужем совсем одна. Мы хотели к ней нагрянуть, поздравить, знаешь, - мама вдруг замолчала. - Помнишь тётю Стейси?       Я нахмурилась:       - Та беловолосая с твоей работы? - я заметила как мама кивнула. Я втянула губами спагеттинку: - И надолго ты сегодня уйдёшь? - её отстутсвие только сыграло бы мне на руку.       - Не знаю, дорогая.. - она задумчиво замолчала.       Я продолжила спокойно есть, пока мама вдруг снова не задала вопрос:       - Куда пойдёте? - она даже ненадолго оторвалась от своих дел, чтобы посмотреть на меня. Кажется, что всё это время она думала не о несчастной тёте Стейси, а о моей прогулке. - Не уходите далеко.. - мама потупила взгляд на пачку молока. На обороте упаковки было напечатано хорошо известное мне объявление и довольно знакомое лицо. - Но ты же будешь не одна.. - мама снова в раздумьях повернулась к своему столу, где она готовила тесто для ещё одной порции шукетов. Она помолчала, а потом вытерла нос запястьем, - она так всегда делала, когда ей было неловко, - и вкрадчиво спросила: - Ты точно хочешь пойти именно сегодня?       Я тоже отвлеклась от еды. Похлопала ресницами, подумала что ответить, чтобы точно её успокоить, но мне на глаза тоже попался пакет молока. Отсюда текст был плохо виден, но я знала его наизусть.       Я чуть опешила. Мама вполне справедливо опасается за меня, но она даже не знает, что собираюсь я на прогулку далеко не с друзьями, а одна. Только мама не должна об этом знать - иначе моей ежегодной традиции капут.       Опустив взгляд на тарелку, на которой уже почти ничего не осталось, я выдохнула и поднялась из-за стола. Не нужно медлить, если мама начала сомневаться, иначе скоро она может догадаться, зачем я ухожу сегодня. Я взяла тарелку, подошла к маме и улыбнулась:       - Не переживай, мам, - я чмокнула её в щёку снова и поставила миску в раковину, - мы с ребятами знаем, куда нам не стоит заходить, - мой взгляд поймал её, ещё обеспокоенный и очень нежный. - Я пойду.       Затем я развернулась и, прихватив сумки со спинки стула, поскакала в направлении выхода. Тоби радостно выкатился из-под стола и полетел за мной, махая хвостом не хуже вертолётной лопасти. Мама прокричала мне в догонку:       - Где вы собираетесь?       - У школы, мам!       А затем, немного погодя, она добавила:       - Выгуляй Тоби, дорогая!       К тому времени я уже стояла у выхода обутая. Пёс, дыша через рот, как бы издевательски наклонил морду вбок. Я выдохнула, но мне ничего не оставалось, так что я взяла с вешалки красный поводок в дополнение к ошейнику и присела, чтобы закрепить его:       - Ты ж мне все цветы перетопчешь...

***

      Из гаража я выкатила свой велосипед. Тоби уже ждал на улице и бесстыдно закапывал задними лапами своё небольшое "место преступления", оборачиваясь по сторонам.       - Вообще-то у меня не было в планах брать тебя с собой, лохматый, - с беззлобной улыбкой сказала я, садясь на велосипед. - Так что догоняй, как сможешь.       Пёс будто бы сразу смекнул и поскакал вперёд к выезду из территории дома, как бы говоря "кому кого ещё догонять придётся". Я подъехала к нему, выехала на велосипедную дорожку и начала прокладывать нам маршрут до небольшой поляны посреди городка в голове, пока мой хвостатый друг неспеша плёлся за мной.       В такую рань людей на улице было мало. Все либо ещё спят, либо только наслаждаются завтраком и приятным субботним утром. Для меня же - это идеальное время для сбора лепестков цветов. Останусь по максимуму незамеченной.       Мы с Тоби петляли по широким улочкам нашего небольшого города. Есть нечто прекрасное в том, чтобы в таком уединении с лучшим другом молча колесить по знакомым местам. Никто вам не мешает: ни случайные прохожие, ни лишние звуки машин. Вы почти наедине друг с другом, родным местом и природой.        Наш городок - место скромное. Он как небольшой островок беззаботности и магии, забытый где-то в мире посреди живописных пейзажей и ландшафтов гор, холмов и редколесья. Здесь все друг друга знают. Но с недавнего времени, все друг друга подозревают.              Через минут десять мы уже были на месте назначения. Ворота школы были закртыты, что логично для каникулярного времени. Но небольшой парковой территории вокруг неё мне было вполне достаточно, так что я, оглядевшись, припарковала свой велосипед на специальной стоянке, отвязала Тоби от поводка со словами, что если он убежит, мама ему оторвёт хвост, а мне - уши, и, крепче ухватившись за сумку на плече, я потопала вглубь территории.       Парк не был похож на парк, который обычно представляют себе люди: деревца в нём были низкорослыми и с тоненькими стволами, настолько тонкими, что их можно было вполне обхватить двумя ладонями и лишь за редкими исключениями - тремя или четырьмя с помощью друга. Дорожки не были выложены витиеватой сетью, а лишь огибали огороженную территорию школы и имели в общей сложности четыре ответвления от главной тропинки. Не смотря на такую скромность, парк имел немаленькую площадь, а так же обладал относительно неплохим разнообразием растительности. А ещё во внеучебное время здесь было достаточно тихо и чисто, - в общем, идеальное место для сбора лепестков.       Но вот мы с Тоби оказались в самой середине. Было светло: скромные кроны не загораживали солнечный свет. Среди только налившейся и вошедшей в силу зелёной травы мельками белые и жёлтые огни весенних цветов. Именно жёлтые, - это были одуванчики, - в этом году они на удивление всем расцвели в начале апреля. Об этом в какой-то день даже в утренних локальных новостях сообщали. Я услышала тогда слова об одуванчиках краем уха, и решила, что в этом году было бы хорошей идеей выбрать их в качестве вдохновения для своей ежегодной традиции.       Я высмотрела цветы среди травы, и, раскрыв сумку, зашагала прямо по земле к ним. Тоби остался на дорожке. Одуванчиков в этом парке было не так много, к моему удивлению, и для "дела" мне понадобится определённо больше. Подойдя к трём уже раскрывшимся жёлтым головкам, я сорвала все три, - вместе со цветоложем, но без стебельков.       Опустошив эти ростки, я двинулась к другим. Дно одной из сумок было заполнено на половину. "Это меньше чайной ложки варенья" - подумалось мне.       Всё дело в том, что я невероятно люблю весну. Каждый год я стараюсь сохранить частичку нежного солнца и невинной свежести до осени, а лучший способ это сделать - сварить варенье. Знаю, возможно это глупо, но какая большая это радость - открыть баночку сладости со вкусом первого цветения осенью и ненадолго перенестись в первые тёплые деньки из сырости и холода! В прошлом году варенье было лимонным: у нас долгое время дома рос душистый лимонник, но с появлением Тоби у нас дома его пришлось продать. Последние собранные плоды пошли на переработку.       В этом же году, как видно, моё варенье будет посвящено невероятному и странному событию - цветению одуванчиков в начале апреля. Была только одна проблема: от чего-то цветов оказалось не так много.       Я сорвала ещё пять ярких головок. Вдруг я услышала, как Тоби заволновался и начал радостно скакать. Сидя на корточках к нему спиной, я развернулась, чтобы посмотреть, что случилось, и застыла.       - Фриск, - на тропинке стоял мой друг Крис, одетый в спортивную форму. Тоби, радостный и возбуждённый неожиданной встречей, кидался на него, а мальчик отвечал ему небрежными поглаживаниями по макушке. - Не ожидал тебя тут увидеть так рано. Что ты делаешь?       Я наблюдала за всем этим ещё сидя на земле и глупо улыбаясь. Как только я это поняла, как тут же подскочила и начала отряхивать коленки.       Крис подошёл ближе к бордюру выложенной камнями дорожки.       - О-ой, привет, - я схватилась за лямку сумки. - Да так, цветы собираю.       - Вандалишь? - улыбнулся он.       - Кажется, да, - я посмеялась и оглядела его. - А ты чего тут? Спортом решил заняться?       - Ага. Бегаю теперь, пока город ещё дрыхнет, - он смешно причмокнул губой. - Мы с братом бегаем, точнее. Заставляет. - мне было видно, как неловко ему было это говорить.       - А не холодно разве для пробежек? - я оглянулась. Хотя весна в этом году была ранняя и вполне тёплая, я сама была одета в свитер, под которым была ещё и футболка. Мальчик на это только снова причмокнул и пожал плечами.       Мы постояли в неловком молчании с полминуты, пока Тоби всё никак не успокаивался и скулил.       - Что за цветы? - вдруг спросил Крис.       Я сделала вид, что не расслышала, но он повторил.       - Что за цветы? Ну, зачем собираешь?       - А.. - я замялась. - Да так, одуванчики. Хочу варенье сварить, - я раскрыла сумку и показала ему скромные двадцать головок. Он нахмурился.       - Не маловато для варенья?       Я вздохнула и закрыла сумку, словно там было нечто запретное, что никто не должен видеть. Цветов было действительно мало, но что поделать - в непригодных местах цветы собирать опасно, как, например, у проезжей части, а ходить по всему городу в поисках подходящих полянок у меня не особо много времени.       Я посмотрела на Криса.       - Вообще-то да, но я хочу поискать ещё места. - он выжидающе глядел на меня, будто знал, что я хочу у него спросить. - Может, ты знаешь..?       Вдруг из-за деревьев послышался топот чьих-то ног и протяжный громкий голос: "Крис, я знаю, что ты отлыниваешь!" Мы с другом синхронно обернулись на него. Крис вдруг сказал:       - Если хочешь собрать больше цветов, то это лучше делать не в черте города, - он посмотрел на меня. - Здесь всё забетонированно. Выйди на природу.       Я вдруг застыла.       - За город нельзя, опасно, - вдруг выпалила я. Крис уставился на меня. Он помедлил. прежде чем ответить.       - В городе тоже, - он обвёл меня взглядом, явно намекая на то, что я гуляла здесь одна. - С тобой твой пёс, Фриск.       Я опустила взгляд на Тоби и вдруг рассмеялась.       - Уж кто-то, а эта лохматая задница меня не защитит.       Мы оба знали, почему не стоило в эти дни гулять по одиночке или в безлюдных местах. По этой же причине, как напоминание, на каждом столбе, на всех воротах, зданиях и пакетах молока были размещены объявления. "Помогите найти человека! Пропала Чара Уоллклиф, возраст - 13 лет, особые приметы..." Миловидное лицо семиклассницы смотрело на всех с листовок и газет, экранов телевизоров в вечерних локальных новостях, а в школе все как молитву заучили текст "Помогите найти человека!". Исчезновение без вести в таком маленьком городишко, как наш, - это событие. С чего вдруг девочка могла пропасть, когда все друг у друга на виду?       Это происшествие всем в нашем городе взбудоражило разум. Чара, как рассказывало следствие, три недели назад утром вышла из дома, а в школу так и не прибыла. Когда администрация дозвонилась до её родителей, выяснилось, что они не были в курсе, и точно знали, что домой она не возвращалась, ибо тогда простудившаяся мать всё время сидела дома. Запахло жареным, к обеду отец так не смог дозвониться до дочери, и вместе с соседями вышел прочёсывать город вместе с полицией. К вечеру было написано заявление, начались розыскные мероприятия, но всё, что удалось найти бригаде сыщиков - брошенный портфель Чары в полукилометре от города вместе с телефоном. Люди обрадовались, когда узнали, что удалось обнаружить отпечатки обуви девочки, ведь идти ей пришлось по сырой, только очистившейся от снега земле, но спустя несколько метров след оборвался, и людям пришлось только додумывать, каким маршрутом и куда она шла. И неизвестно ещё, заставляли ли её уйти или она сбежала сама. Следствие не исключало возможность похищения или шантажа - мало ли. Но вот родители теперь взяли своих детей в ежовые рукавицы и не пускали гулять одних. Если пропажа Чары - дело рук маньяка, то следовало бы поберечься. Наводило тревогу даже больше то, насколько близко была эта девочка - она ведь из моей параллели!       Крис взял менял меня за плечо.       - Не переживай, - сказал он, заглядывая мне в глаза. - Тебе не нужно уходить далеко. Просто пройдись вокруг города и возвращайся, - он вдруг мрачно улыбнулся. - И не кидай свои сумки и телефон где попало. Вот и всё.       После Криса снова позвал брат, и он, махнув мне рукой, убежал. А я осталась смотреть ему в след, размышляя над тем, что он мне сказал. Оцепенение разума продолжилось, не смотря на то, что я снова отошла вглубь травы, присела на корточки и начала медленно отрывать головку за головкой. Мой взгляд немного остекленел.       Меня возмутило то, как непринуждённо он может вести себя, зная, что сейчас над всеми нами, - детьми, - может надвисать опасность безликого похитителя. Крису будто всё равно, что пропасть может кто-то ещё. Либо не видит угрозы, либо не воспринимает всерьёз. Но с другой стороны, он прав - что может случиться, если я не стану далеко отходить от города? В самом деле, не собираюсь же я оставлять свои вещи, как это сделала Чара. Да и к тому же, не выжидает же меня маньяк под каждым кустом каждый день?       Я повернула голову к тому месту, где мы стояли с Крисом несколько минут назад. На глаза попался Тоби. Он, пусть и не защитит меня, но создаст грозный вид. Грозный вид... Я усмехнулась. Этот пёс и грозный вид? Это же буквально антонимы!       И тем не менее.       Я очнулась, когда заметила, что сыплю цветы мимо сумки. Ойкнув, подобрала все их и положила туда, где они должны быть. Мысленно пересчитала свой улов.       - Двадцать шесть... - задумчиво произнесла я. Мои коленки хрустнули, когда я поднялась с земли. Сумка в момент оказалась застёгнута. - Пойдём, Тоби.

***

      Я наступила в грязь. Сразу подумалось, что если меня решать украсть, то этот след к вечеру застынет и сможет помочь полиции понять, куда я шла. От этой мысли я горько усмехнулась. Если полицию не запутает моё хождение кругами, то я только по грязи и буду ходить.       Тоби был уже где-то впереди. Я глубоко позавидовала его несмышлённости в этот момент: осознай он, что мы делаем, не резвился бы так по лужам, будто у него моторик в заднице вместо хвоста. Пёс уже успел испачкаться и подхватить несколько соцветий репейника себе на шкурку, и выглядел таким счастливым, что как Лис прыгал из лужи в лужу.       Я не разделяла его настрой. Меня всё ещё пугала обстановка одиночества, хотя мы даже не отошли от города. Меня напрягал любой непоняный шорох, стрекотание утренних кузнечиков, взлёт моли с травы. Я старалась оглядываться по сторонам, спускаясь с холмика, на котором стоял наш городишко. Моё оцепенение закрыло мне глаза.       Я действительно ещё не замечала, как красиво внизу: меж редколесья проглядывают множество разноцветных полянок. Это всё - травы, кустарники и цветы. Деревца здесь были редкими, маленькими и тонкими, но если взглянуть шире, то можно увидеть, что к подножиям окружающих гор и холмов деревьев становится всё больше, кроны делаются гуще, и к середине гор за зеленеющими ветвями уже не видно земли. Верхушки, как и подобает, оставались голыми.       Из города такой красоты не было видно. Лишь только сейчас, спустившись к настоящей природе, я застала её весенний цвет.       Тоби гавкнул мне издалека. Всё это время я разглядывала округу с приоткрытым ртом, но тут же очнулась и не сразу нашла пса взглядом. Он стоял вдалеке и, виляя хвостом, ждал.       Я двинулась к нему. Чем дальше заходила, тем чаще отмечала себе в голове места, где увидела жёлтые огоньки среди травы. Не все из них одуванчики - это стоило запомнить. По пути я раскрыла сумку. Через пару метров вошла в траву, которая была мне по колено, и тогда у меня начали разбегаться глаза: как же много одуванчиков!       Цветы ковром обложили землю. Я потянулась вниз руками, начала обчищать стебельки и бесстрашно разгонять шмелей. Головки полетели в раскрытую сумку. Это был гипнотический процесс: я не смотрела никуда, кроме как на одуванчики, и только иногда отмечала фырканье пса где-то метрах в десяти от меня.       Не могу сказать, сколько времени прошло таким образом, но когда я очнулась, моя сумка уже была полностью заполнена и еле закрывалась. Спина гудела от ползания по сырой земле. Я, уже не задумываясь, опустилась на землю, чтобы передохнуть. Оглянулась: Тоби сидел рядом, только сонно моргая. Солнце уже ушло из зенита. Это дало мне понять, что обеденное время уже минуло - для меня это было странно, ведь желудок не просил еды. Единственное, чего мне хотелось - немного отдохнуть.       Я облакотилась на Тоби.       - Что, сморила пса природа, а? - я легонько пихнула его плечом и улыбнулась.       Тоби зевнул и издал тихий-тихий скулёж.       - Понимаю, дружище, - я тоже зевнула. Взгляд проскользил по горизонту: город, построенный на плоском холме, окружённый горами, смотрелся, как чужой. Я вдруг сама почувствовала чужой, незнакомой себе же. На эти мысли я только снова зевнула. - Наверное, нужно возвращаться домой?       Пёс заскулил. Не стану обманываться, мне и самой не хотелось возвращаться. Я потянулась в карман, достала оттуда свой телефон. На маленьком экранчике не отразилось пропущенных вызовов.       - Вообще-то, знаешь, - сказала я Тоби. - Мы могли бы ещё немного погулять.       Через минут семь мы оба поднялись. Я прихватила сумки, и мы пошли по окружности у города.

***

      Через два часа звонков ни от мамы, ни от Криса не поступило. Мы с Тоби с совершенной лёгкостью ощущали себя ненужными и слегка голодными. Страх быть убитой или похищенной у меня почти прошёл: всё же мой пёс был рядом, да и если кому-то это было нужно, то он напал бы уже за то время, что мы шатаемся по природе.       Как и было обещано самой себе, чересчур далеко мы не уходили: город всегда оставался в поле моего зрения (уж не знаю, насколько далеко видят собаки, но вот Тоби, если увидит миску с едой, точно перестанет воспринимать что-либо другое). Наш дуэт только шатался по округе, я иногда затягивала песенки, хотя, признаюсь, петь не умела совершенно, Тоби мне аккомпанимировал; иногда я снова бралась за собирательство, а на пса находил охотничий инстинкт, и он начинал ни с того ни с сего охотится за мышами или пролетающими шмелями.       Нам было хорошо. Одним словом, мы просто оттягивались вдвоём и наслаждались прогулкой, которую, вероятно, ещё не скоро снова сможем себе позволить. Спать будем, как убитые.       К пяти часам, в предзакатное время, мы, следуя за шмелём, подошли к подножию маленькой горы, которая с виду больше была похожа на холм. Это гора Эбботт - одна из самых живописных к округе. Могу с честью похвастаться тем, что знаю названия всех окружающих наш город возвышенностей, - на уроке географии учитель любит рассказывать нам о природной зональности или разбирать виды рельефа на примере нашего ландшафта. За одно он же часто подкидывает нам интересные факты.       Подъём в гору совершенно не был крутым - любой ребёнок смог бы взобраться. Эбботт был расположен "за" городом, а вернее с противоположной стороны от въезда в него, всего в двух с половиной километрах от самого крайнего дома. На последок мы с Тоби решили взобраться, но не на вершину, ибо подъём занял бы много времени и сил, а в сумерках домой возвращаться не хотелось. Я же намеревалась сделать пару фотографий на память.       Пёс полез вперёд меня. Я, ещё стоя у подошвы Эбботта, сглотнула, посмотрела вверх и, прижав полную одуванчиков сумку ближе, начала взбираться. Не прошло и десяти минут, как мы с Тоби уже были на середине. Нам удачно попался выступ в горе, похожий на небольшую ровную лощадку, как раз чтобы отдохнуть. То мы и сделали.       Я осела на камень. Примерно в том месте, где мы остановились, деревья редели, а выше нас их уже почти не было. Тоби пристроился возле меня. Я оставила сумку рядом с ним, достала телефон, чтобы сделать пару фото на фоне заката. Сначала в объективе был город, потом мы с псом, а потом только я.       Когда я убрала камеру обратно в карман, мир удто ненадолго остановился, - затихло щебетанье птиц и шум трав, ветер перестал веять, даже дыхание, кажется, стало тише. Пейзаж застыл. Город, который теперь был у меня как на ладони, снова будто стал чуждым. Тоби стал мне незнаком.       Я зевнула.       - Эй, - я встряхнула головой. - Может, оставим ещё кое-что на память?       Тоби заинтересованно посмотрел на меня. Я улыбнулась, поняв его посыл, и повертела головой в поиске подходящего места. На глаза попался небольшой грот.       - Смотри, - я пошарилась в карманах шорт и нашла ключи от дома. Затем, встав с камня, подбежала к одной из стенок пещеры, Тоби встал за мной следом. Я улыбнулась ему, а затем, взяв ключ поудобнее, начала с противным скрипом высекла на стене грота "Ф и Т, 20ХХ год".       Абсолютно детский поступок, сделавший так много в моей жизни. Тоби подбежал ко мне. В его собачьих глазах сквозила откровенная глупость, и пусть он не понимал, что теперь увековечено на камне, видя мою радость на лице, он так же радостно гавкнул.       Пришла мне мысль сфотографировать это, напоследок прежде чем уйти домой. Я достала телефон в третий раз, включила камеру. Для удобства мне пришлось отодвинуть ногу назад, чтобы быть более устойчивой, но нога соскользнула. В момент дыхание спёрло, вселенная замедлилась. Мои глаза расширились, когда я поняла, что падаю. Тоби громко залаял, когда я замахала руками, в надежде ухватиться хоть за что-нибудь, но яма за мной оказалась слишком широкой. Телефон вылетел из моих рук и полетел куда-то вниз. Я стремительно падала по его маршруту. Мой рот раскрылся с оглушительным криком, срезонировавшим мне в уши от стен пещеры, и я поняла: это конец. В моей жизни оставалось несколько секунд до финальных титров. Я мысленно сказала маме, что люблю её, мысленно попросила прощения. Я попрощалась с Тоби, в последний раз потрепав его за ухом в своей голове. В миг меня прошибло сожаление и злость. Я не хочу умереть так. Я отказываюсь. Я не стану! Глаза закрылись на автомате, когда яма, из которой я выпала, сжалась до размеров теннисного мяча, и мир погрузился в холодную тишину и мрак.