Хватит убегать

Повернув кран, гений стянул полотенце со стойки и вышел из ванной комнаты, наспех вытирая тело. После получаса нахождения в воде, воздух в логове уже не казался ему таким же спертым, как ранее и, даже наоборот, приятно освежал, а главное – приводил в порядок его заигравшееся воображение. Игры в гляделки со старшим братом доводили его до прерывистых вздохов и трепетания в груди, а редкие прикосновения и вовсе вызывали покалывание на кончиках пальцев. Так неожиданно, так остро… что у Донателло возникло сомнение, «случайны» ли взгляды в его сторону на самом деле. Раф буквально выискивал контакта, гипнотизировал своими золотыми глазами, на уступки шел как никогда раньше, но при этом ведь и не трогал его попусту… а иногда хотелось. Хотелось невзначай толкнуть буйного брата в плечо, когда он с сомнением осматривал лампы на шлеме, сильнее сжать его корпус во время спарринга, прочувствовать ладони на своей шее, пока в очередной раз тот осматривал след от укуса. Ощутить, что он находится рядом, даже не оглядываясь, не видя, не слыша… только чувствуя. И когда таких желаний становилось слишком много, только душ помогал ему разогнать столь шальные мысли из разума прежде, чем они станут материальными. Вытирая шею от капель, Донателло поднимался наверх. Скоро утро, но в его конкретном случае можно не надеяться вновь лечь в постель – все равно не выйдет заснуть. - Долго же ты отмокал, - словно током ударило. Кожа покрывается мурашками, и умник поворачивается к темному коридору балкона. Рафаэль опирается карапаксом на ограждающие перилла, держа скрещенные руки перед собой, и дожидается, когда брат поравняется с ним у входа в свою комнату. – Думал, что придется письмо оставлять. - Что ты тут делаешь? - Собираюсь в город. Пол часа назад планировал выйти, но я вроде как… обещал ставить тебя в известность. Пришлось ждать пока ты выйдешь. Ах да, договор. Выставленные друг перед другом обязательства имели высокую цену для них обоих, нельзя так просто нарушать образовавшееся доверие, иначе оно рискует вновь скатиться в затхлую яму. Но даже помня об этом, понимая, что по сути сами ограничили себя в выборе, Дон все равно был рад принимать участие в вылазках брата. Пускай и косвенное. «Кстати…» - Погоди… зайди на секунду – хочу тебе кое-что дать. Не дожидаясь ответной реакции, мастер бо ныряет вглубь комнаты и собирает со стола несколько капсул покрытых в черную оболочку. Десяток из них хорошо ложится в руку и скатывается в подставленный плотный чехол для хранения, пока Рафаэль осторожно ступает в чужую обитель. Нельзя сказать, что здесь творил такой же хаос как у Майки, но творческий беспорядок гения врезался в глаза. На столе находилась пошатанная стопка книг и порошкообразные компоненты его очередного изобретения, несколько листов бумаги лежали рядом с мусорной корзиной, а чертежные грифели по рассеянности раскинуты на каждой полке. Наспех заправленная постель одиноко стояла в углу комнаты с накинутым сверху покрывалом, которое Донателло так и не вернул. Подходя ближе, темперамент чувствовал, как от тела младшего исходит тепло… Должно быть Донателло хорошенько пропарился прежде чем встретиться с ним. Он обращает внимание на полотенце, перекинутое через плечо и на легкий, можно сказать невидимый след от зубов. Разум на секунду перекрывает, видя, как оливковая кожа лоснится в полумраке, а на стыках пластрона блестит влага. Его ключицы и слегка потемневшие от температуры скулы выглядят более чем привлекательно на фоне холодной стены, к которой хотелось бы ненароком прижать его панцирь, но переместив взгляд выше, мастеру саи приходится быстро взять себя в руки. - Раф? У тебя странное выражение… Черт возьми!.. От напряжения из глотки вырывается короткое рычание, когда он хватает полотенце и быстро накрывает им голову Донателло, интенсивно вытирая следы от стекающих капель. - Не стой мокрым в проходе! Свалишься с соплями – добавишь мне кучу неприятностей! - Что?! О чем ты говоришь?! Никто не заставляет тебя присматривать за мной. Все-все, я полностью высох, перестань! - Дон перехватывает ткань и выдергивает голову из чужих рук, продолжая ощущать на себе пристальный взгляд вдруг покрасневшей черепахи и от этого чувствуя приливающую к своим щекам кровь. - Да что на тебя нашло? В-вот! Лучше возьми это и ступай, пока тебя не засекли! В грудь утыкается слабо зажатый кулак с выглядывающим футляром. Спасительное расстояние между ними позволило перевести дух и немного успокоить внезапно возникшее возбуждение. Рафаэль скашивает глаза вниз и прежде чем что-либо сказать, напряженно рассматривает маленький чехол с перекатывающимися внутри капсулами. - Что это? - Дымовые шашки... Оболочка достаточно крепкая - случайных задымлений быть не должно, но лучше будет проверить это на практике, - гений оглядывает в руках свое творение и со вздохом передает их ему в руки. - Я подумал, что они могут быть полезны. Это приводит в чувство… и греет сердце. От такого искреннего желания оказать поддержку и уберечь от бед, саеносец чувствует, как к предшествующему смущению примешивается искренняя благодарность. - Долго они действуют? - Не дольше 15 секунд. Могу увеличить, но они станут неудобными в переноске. - Нет, этого достаточно, - о нем заботятся, помогают, прикрывают. Немного неловко, с непривычки чувствуется какое-то непринятие, но все равно любопытно разрешить себе что-то новое и приглядываться к тем же эмоциям брата. - Спасибо. … Покидая убежище, Рафаэль касается груди там, где сердце рискует пробить его панцирь. «Тепло». Стоя в проходе комнаты, Донателло не замечает, как его ладонь сама тянется к месту, где рука брата касалась его сквозь полотенце. «Тепло». Удивительно, как эта минутная встреча сделала их счастливыми…

***

- Я не уверен, что нужно это делать, - переговариваясь шепотом, Донателло и Микеланджело сидели на диване в гостиной и наблюдали как их старший брат разогревает мышцы перед дополнительной тренировкой. - Бро, просто доверься мне! Максимум мы получим пару тумаков, но говорю тебе, оно того стоит! Посмотри на него – хмурый, будто съел испорченную пиццу. Утром он опять спорил с отцом и тот загнал его в додзе до тех пор, пока он не выместит всю свою злость, но что-то мне подсказывает, что это бесполезно. - Мастер никогда не отсылает нас просто так. Ты в курсе зачем он вообще к нему пошел? - Ну, я слышал, что он спрашивал о Лео… Полгода уже прошло, но о его возвращении нет никаких вестей, - мастер нунчак неловко потирает шею. - Вполне логично, что он волнуется. Хотя, зная его характер, он спишет все на желание устроить разборку. Надо же, как быстро пролетели шесть месяцев! Как только нога лидера ступила за порог дома, время текло невыносимо медленно, дни лениво переваливались и удручали каждой новой выходкой братьев, но теперь… так странно смотреть на все со стороны, зная истинные причины переживаний и побегов в ночной город. Будто с того момента прошло несколько лет, и нынешняя жизнь позволяет им счастливо проводить вечера, жить беззаботно и непринужденно, не следя за сменяющимися сезонами. Весна на носу. Однако Дон прекрасно понимал, что душевные раны быстро не заживают. Он ведь тоже скучает. По скромной улыбке, по непоколебимому спокойствию и снисходительному взгляду. Никогда душные лекции брата не вызывали в нем такой ностальгии как сейчас, гений был готов слушать их пока чинит очередной сломанный мастером катан прибор и улыбаться его привычке вздыхать каждые пять минут. Чего только стоило воспоминание о прощании на крыше и как, наверное, тяжело справляться с этим более эмоциональной черепахе. Тоскует ли Рафаэль по брату так же как он с Микеланджело или все еще держится только за личные воспоминания? - Неужели ему сложно прислать нам письмо?! Хотя бы одно, с маленькой посылкой! Я бы не отказался от сувенира. Может с ним реально что-то случилось? - Нет, не думаю. Если бы Лео столкнулся с по-настоящему серьезной угрозой, он не стал бы рисковать и нашел бы способ связаться с нами. Кроме того, Сплинтер чувствует, когда кто-то из нас находится в опасности, а по поводу переписок - он хотел побыть наедине со своими мыслями и разобраться с проблемами самостоятельно. - Надеюсь, у него получается… иначе я не понимаю, почему их нельзя было решить здесь. Умник поджимает губы и машет головой. - Бывают и тяжелые случаи, даже безвыходные. - Да, но это не один из них, - резко поднявшись с места, ниндзя хлопает по плечу и направляется к Рафаэлю, оставляя гения озадаченно обрабатывать смысл последней, брошенной невзначай фразы. – Эй, Рафи! Сорвиголова или Бэтмен, с кем бы ты хотел подраться? - Еще раз назовешь меня «Рафи» и этим кем-то будешь ты! Отвали, Майки, я не в настроении. На контакт он шел неохотно, низким голосом выплевывая слова и отворачиваясь в сторону, чтобы лишний раз не спровоцировать себя на драку. У него было дрянное настроение, а Майки с детства был приставучим и с легкостью мог вывести каждого из равновесия, в особенности - быстро довести мастера саи до красной пелены перед глазами и отхватить за это. Поэтому готовясь к продолжению нападок, Раф опускается на пол и начинает упражнение в планке. - Эй, я вообще-то сейчас твою честь отстаиваю! Среди нас ты самый тяжелый, но вес можешь поднять больше чем кто-либо, ведь я лично на твой грифель дополнительные диски ставил! – Рафаэль скашивает глаза, задавая немой вопрос: «И что с того?». – Так вот, ставлю 50 баксов, что возьмешь дополнительный вес и отожмешь с ним от пола тридцать раз, а то кое-кто считает меня вруном, а тебя недостаточно развитым! Докажи нашему зануде, что я прав! Со стороны Донателло все выглядело так, будто Майки игриво заманивал их в новую авантюру не потому, что хочет добиться справедливости или выиграть только что выдуманный спор, а для того, чтобы отвлечь горячую голову от напряженных размышлений. Благородная затея, однако умник не хотел бы чувствовать себя инициатором и повторять прошлый опыт спарринга в канализации. На этот раз они точно так легко не отделаются… но как только тот же напряженный взгляд саеносца перенесся на него, нервный смешок вырвался сам собой. Похоже выбора ему не оставили. - Я сказал не развитым, а выносливым! У него взрывная сила – при быстрых атаках и резких выпадах это неоспоримо сильная сторона, но чем больше затягивается бой, тем сильнее проседает динамика. - А как же наши последние бои, что-то я не припомню его выдохшимся перед футами! - А ты часто на него отвлекался? Пока я устанавливал взрывчатку, у меня не было времени каждому проверять кардио, но, знаешь, его пыхтение слышно за километр. - Ой, да брось! Давай, бро, покажи ему, что это не так! Переводя голосом с себя все внимание, Дон понял, что когда-то своими планами дал младшему плохой пример! И на удивление это сработало?! - Когда хотите что-то проверить, выводить меня из себя паршивая идея! Для некоторых это может плохо закончиться. Загадочно обведя их взглядом, Рафаэль опускается на руки и легко совершает несколько отжиманий от пола, совершенно игнорируя последующее щебетание черепахи в оранжевой маске. Микеланджело, не теряя драгоценного времени, подносит лежащие неподалеку грузы, аккуратно пристраивая их на рельефный панцирь, и жестом подзывает умного брата принять участие. Черт, так страшно и одновременно интересно узнать, насколько далеко в своем розыгрыше они зайдут и на сколько ярость самого старшего брата превысит критическую отметку! Вместе с книгой в руках Дон оказывается в компании и непринужденно спрашивает о самочувствии. Еще плюс десять килограмм – трехглавые мышцы плеч четко выделяются при каждом сгибе, дыхание становится более глубоким и слышимым. Гений следит за его сосредоточенным выражением лица и чуть ли не давится слюной от волнения, когда Майки показывает ему большой палец и активно кивает на занимающуюся черепаху. Была не была! Разворачиваясь на пятках, Дон опускается сверху, на всякий случай придерживая себя ногами, и задерживает дыхание. Внутри щекочет детский восторг от шалости, что с каждой секундой сильнее накрывает младших с головой и заставляет в мельчайших подробностях запомнить это волнующее ощущение. Рафаэль останавливается на подъеме, как только ощущает на себе слишком большой вес, который еще и крайне неустойчиво располагается на панцире. Вот значит как… Подозрительно сощурившись, он обращается скорее к себе, нежели к братьям. - Тридцать раз, говоришь? – следующая пара отжиманий дается ему значительно труднее. По его лбу стекает капля пота, а пальцы вдавливаются в пол до покраснения. – Двадцать семь… Двадцать восемь… Улыбка сходит с лиц, как только оба брата понимают, что этот подсчет отжиманий равен последним секундам их беззаботности. - Тридцать. … В конце тренировки Раф все же протер макушки каждому своими кулаками, под звонкий смех сбегающего Микеланджело и всеми силами отбивающегося книгой Донателло.