Дата его смерти

К ней он не зашёл.

      Не поздравил, не подсунул письмо, не принёс блюдце со внутренностями Энгеля. Стоило всего лишь постучать по дверце, однако Оливеру даже смотреть в сторону злосчастной комнаты не хотелось. Ещё ничего ему не приносило столько страданий, сколько смогла принести её владелец своей просьбой. И хулиган сделал только хуже — пошёл навстречу этому требованию, совершенно не зная, какие последствия его могли ожидать. И это самое ужасное, что он мог сделать за всю свою жизнь — согласиться.       Марать руки в крови он давно привык. Алиса никогда не прочь поесть, а полакомиться деликатесом в виде ещё живого зверя или человека было для неё особенным удовольствием. По этой причине приходилось каждый раз убивать парочку учеников или чем угодно заманивать потеряшек в комнату «возлюбленной», дабы она растерзала чьё-то тело на глазах у Оливера. И ему это нравилось. Ему всё нравилось. Любой другой ученик давно бы умер от страха, ведь наблюдать за многочисленными смертями — травма на всю жизнь, что обязательно запомнится и отпечатается в памяти контузией. Однако задира был слеп ужасной любовью, которую сейчас и сам боится и больше не боготворяет.       Одна лишь мысль о том, что ему нужно убивать кого-то для Алисы, дабы она самостоятельно не слопала половину школы, ужасно пугала. Сейчас бы задира пожелал заиметь статус хорошиста, которого никто не трогать не будет и что сам ни с кем интрижек не построит. Подобное существование его бы устроило, однако жизнь решила выдать карты с кошмарной судьбой: обучение в омерзительном учреждении, где парень впоследствии стал хулиганом с невиданной популярностью. Данный фактор делал Оливера тем, кого безмерно любит Алиса, и… Вау, спасибо за такие роли. Играть в этом театре невероятно плохо, поэтому Оливер был готов уйти с роли нашумевшей звезды, дабы обрести своё счастье.       Которого не будет.       Ведь если Оливер не принесёт тушу Энгеля самостоятельно, то это сделает Алиса. И уже не важно, будут ли это дары в двойном размере, как, например, сердце с двумя перьями и голова с красной отметкой «А+». Задира не мог знать, сколько времени потратил на стресс в этом сентябре, но явно смыслил: одним таким месяцем это не обойдётся.       Зип и Эдвард переживали этот ужас вместе с ним. И он не пожалел, когда доверился: они и вправду старались поддержать и помочь, предлагая другие варианты для подарка, но Алисе нужна только плоть. Только плоть Энгеля. И хотя её можно заменить любым другим телом, хулигану всё равно не хотелось пачкаться в крови ради той, кого он не любит и презирает. Ему хотелось завязать с этим. Хотелось осчастливить Энгеля. Всего-то.       Зип, Оливер и Эдвард так и сидели на уроках все вместе, но главный хулиган ничего не писал, не слушал и не говорил. Девушка все эти дни была встревожена таким состоянием, и юный учёный замечал рассеянность обоих друзей. Потому он написал на полях тетради Зип что-то вроде: «Что делать будем?». Девушка отвлекалась от написания циферок и ответила на тех же полях: «я понятия не имею. тут только подарки Оливеру купить и всё. Энгель должен сам взаимностью ответить». «Купим тогда попозже».       Зип слабо кивнула, а затем посмотрела на Оливера. Тот уже какой день подряд ни во что не вникает и смотрит в никуда. Двойке друзей хотелось как-то поддержать или крепко-крепко обнять хулигана, дабы вся печаль унеслась в забвение, но это не поможет. Оливеру действительно хотелось тепла, но от другого человека. И это эгоистично. Но он уже ничего не понимал.       Звонок на перемену освободил весь класс от урока языков и перенёс в кабинет мисс Саши. К счастью, на её занятиях было легальным просто сидеть и тупить, в чём Оливер, в принципе, давно преуспел. По этой же причине перед уроком всю перемену он сидел на своём месте и пялил в стол. Стоило ему поднять взгляд, как прямо у первой парты стояли Энгель с Баббл и о чём-то разговаривали. Юноша не смеялся. Вряд ли он уже посмеётся. Он выглядел довольно мрачно, но единственное, что могло его хоть капельку украсить — оранжевая накидка с синими звёздами, края которой он активно сжимал, слушая подругу.       И, видимо, чей-то тяжёлый взгляд он всё-таки почувствовал, ведь повернул голову в сторону Оливера. Последний взора не прервал. Сил не было. Живот резко заныл нестерпимой болью, а тело окуталось неприятным жаром — совершенно не тем, которого он так жаждал. Хулиган пронаблюдал за тем, как Энгель прошептал пару словечек на ухо Баббл и глубоко вдохнул полную грудь воздуха. Будучи флейтистом, вдохнул он немало и потому шумно выдохнул, собираясь шагнуть в проём, что ведёт к парте Оливера, но его решительному пути помешали. Зип с Эдвардом быстро пронеслись у него перед носом, подсаживаясь к общему другу и прерывая уверенность юноши. Тот проглотил всю непоколебимость и тут же развернулся обратно к подруге, вновь что-то сообщая, однако хулиган не слышал ничего, кроме трепни Зип и Эдварда.       Оливер грустно опустил голову, понимая, что частичка надежды на взаимность угасла. Но ему надоело прожигать дыру в грязной древесине — парень решил удрать от этого скучного сверления подальше. Скользнул взглядом по всему кабинету мисс Саши и остановился зрачками на учительском столе. Когда-то там стояла акварель с непроливайкой, а в следующее мгновенье синий, голубой и оранжевый размазались по радостным мордашкам. Сейчас голубой цвет весь истратился, и от него остались лишь предсмертные мазки, а оранжевый с синим потухли, как свет фонарей в их гулянки. Никогда он не забудет, как плескался водой в Энгеля и Клэр, когда они пытались умыть лицо от акварели. Всего через парочку дней ему опять пришлось помыться, ведь на этот раз Баббл намылила волосы Оливера шампунем в магазине, даже не заплатив за деяния.       На этот раз в голове у хулигана пронеслась вспышка воспоминаний со своей сестрой. Хотелось прослушать её плейлист, о котором она так активно твердила, но вина сковывала всё тело. Как бы парень не ломал голову, он не помнит ни одну песню, о которой девчонка могла сказать в живом диалоге. Все эти мёртвые воспоминания остались только в их чате, где она ежедневно скидывала любимые произведения. Оливер был уверен, что Клэр была бы не прочь послушать игру Энгеля на флейте, ведь их связывает музыка. Но она уже ничего не услышит. Никогда. И никогда ничего нового не пришлёт, оставаясь последний раз в сети девятнадцатого сентября.       Помимо грустных воспоминаний и событий, он представлял, как Энгель отвечает взаимностью, и парни начинают жить и любить вместе. А затем в этих же мечтах появляется Алиса, которая никак не давала покоя Оливеру одним лишь существованием. Она положит конец всему тому, чего юноша с задирой вместе достигли. Ужасно. Хотелось кричать, но рот закрыт. Хотелось встать с места и уйти посреди урока без объяснений, но ноги онемели. Хотелось поцеловать Энгеля, но нужно разрешение.       Он в деталях перебрал каждый миг, связанный с Энгелем и Клэр, и за этим занятием просидел весь урок. Пустой листок без рисунка он смял и выкинул в мусорку, когда уходил из класса. А затем разочаровался, когда понял, что мисс Эмили закрыла свой кабинет и ему придётся довольствоваться стоянкой в коридоре вместо привычных посиделок за партой. И даже там он не смог выкинуть на свалку весь хлам из своей головы, ведь парень смотрел на Энгеля, что копошился в шкафчике и держался за дверцу, тяжело выдыхая. Зип и Эдварда снова не было рядом, ведь они ушли в столовую, а Баббл… Непонятно где находится. Зато недалеко от Энгеля о чём-то мирно разговаривали мисс Блуми и мисс Тавел. И, тем не менее, взирая на обстановку, если Энгель хочет продолжить что-то непонятное и начатое ещё в кабинете мисс Саши, то это самый удачный и золотой для него момент.       Энгель и вправду снова осмотрелся и приметил глазами Оливера. Последний стоял прямо посреди коридора и, глянув на юношу так, словно проглотил камень, опечаленно дожидался ответа на признание. И ведь Энгель действительно повторно вздохнул и хлопнул дверцей своего хранилища, делая шаг навстречу хулигану. В душе воцарилась надежда, что так и трепетала в груди безумным страхом, однако… И тут что-то не срослось.       — Оливер! Я тебя обыскалась, — совершенно внезапно к парню выскочила высокая фигура, как всегда хищно оскалив свои до жути острые зубы. Спасибо за ещё один потерянный момент. Хотелось убиться.       Но мечты в реальность пока воплощать нельзя, и потому потерянный хулиган лишь вздохнул, осматривая плитки пола от недопонимания всех своих же действий. Он снова поднял голову, пытаясь пройти мимо учительницы математики, что так настойчиво стояла на своём месте и не давала обхода.       — Простите, мисс Сёркл, но мне…       — Здесь говорю я, — она надменно смотрела на ученика сверху вниз. Хулиган впервые почувствовал настоящий страх от учительницы в этой школе, стоило лишь увидеть её с такого угла.       Как странно, раньше она никогда себя не вела рядом с Оливером подобным образом. Что стряслось? Всё тело вмиг ослабло от усталости, ведь вся эта ситуация была до чёртиков смешная и раздражающая.       — Что ты скажешь на это? — она повертела листком в руке, что держала всё это время, однако задира сумел заметить предмет только сейчас.       Он лениво перевёл взгляд на листок, лицезрев уже давно знакомую красную ручку. Парень похлопал ресницами ещё пару секунд, пока не осознал факт того, что оценку этой же красной пастой вычерчивали так грубо и резко, что аж порвали листок в некоторых местах.       Оливер попятился назад. С огромным удивлением он выпучил глаза на учительницу, стараясь осознать, что это действительно с ним происходит. Парень всегда боялся неизбежности, а мисс Сёркл только что вывалила это тягостное чувство, что продолжало разливаться от макушки и до пят на любимого ученика, ведь случилось непредвиденное. Это не шутка?

Оливер завалил тест?

      Мурашки обожгли всё тело. У задиры будто пол пропал под ногами, давая полностью очутиться в бесконечном небытие, смеси недопонимания и дикой неверы. Сердце отбивало бешеный ритм, позволяя слышать лишь эту гадкую мелодию либо каких-то пару секунд, либо целую вечность. Парень заглянул в тёмные глаза и почувствовал, как прощается с жизнью, ведь в этих пустых графитах застыл самый мертвенный и ледяной холод, какой только существует. Слова мисс Сёркл отдавали противным звоном в ушах, кои инстинктивно сложились лишь в одно отчётливое и тлетворное слово:

Бежать.

      Сёркл уронила листок и помчалась за учеником так, что пол затрещал. Энгель быстро подбежал и схватил работу, на которой красовалась уродливая и неаккуратная «F». Сердце облилось кровью, но он не потратил ни секунды, чтобы быстро встать с корточек и побежать туда, куда умчались учитель и её жертва. И Тавел уж было хотела присоединиться, — так, за компанию, — но Блуми быстро взяла её за локоть и дёрнула к себе поближе. Учительница языков не поняла такой реакции.       — Алиса, — всё, что произнесла мисс Блуми, однако одного этого слова хватило, чтобы Тавел застыла на месте и перестала двигаться в оцепенении.

***

Горло в буквальном смысле сдавливало смертельной петлёй.

      Оливер не понимал, куда бежал, но пытался пулей заворачивать в любой коридор так резко, дабы Сёркл со скрипом оставляла неприятные царапины, полоски и линии на плитках своими сапожками от трения не в ту сторону; да так, чтоб потеряла время. Однако учительница не оказалась столь глупой и защищала покрытие пола от уродливых штрихов, ловко лавируя в ту сторону, куда бежал Оливер, как будто знала его направление наперёд. И это пугало.       Чертовски пугало.       Парень не чувствовал ничего, кроме своих вдохов, что резали глотку с каждым усиленным шагом, точно лезвие по артерии. Ноги горели, но сейчас это не имело значения. Имеет ли хоть что-то значение, когда ты стоишь на волоске от жизни и смерти? В желудке всё давно перевернулось и смешалось с другими внутренними органами, а лёгкие выпали куда-то вниз. Нестерпимое желание побежать ещё быстрее било наотмашь.       И парень не чувствовал ног, когда прибежал к тупику.       Всё. Больше никаких развилок и странных заворотов. Только бумажная стена, что и не порвать не получится, и на которую залезть не дано.       Парень вцепился пальцами в холод, но это ничего не дало. Постучал кулаком и хотел скатиться по стене лицом, однако это не даст результата. Единственная надежда — вовремя пришедшая Алиса. Иначе хулиган умрёт.       Шумно дыша через рот, он обернулся и увидел улыбающуюся учительницу математики. Парень стоял перед лицом смерти.

Странно.

      Разве он не хотел умереть? Разве не хотел отомстить самому себе? Или смерть от циркуля будет слишком быстрой и ничтожной? В этом и кроется безмерный страх и испуг? Причина, по которой сейчас он дрожит от страха и не может устоять на ногах?       Хотя это уже не играет никакой роли, когда видишь, как неестественно огромным циркулем замахиваются и пронзают гладкую кожу, оставляя лишь кровавые пятна на теле и кафельном полу.       Послышался противный склизкий тычок. От характерного звука по всему телу била дрожь.       Иглу циркуля вонзили в живот, протыкая насквозь внутренние органы. Капли крови, что активно стекали с кончика иглы, было слышно отдалённо. Неужели это конец? Он действительно так просто умер? Как только циркуль вытащат из нутра, Оливер безжизненно покачнётся на ногах и шмякнется лицом в пол, как будто это поможет уже изуродованному и кровавому лицу прибавить тёмных и густых, но красок.       Оливер зажмурил глаза так, что они едва ли не лопнули. Смотреть на причину ноющей пытки и страданий не хотелось до последнего. Его никогда не ужасало орудие убийства мисс Сёркл, однако парень никогда бы не подумал, что будет испытывать его на себе. Единственный плюс, который он смог извлечь из этого урока — своя смерть. Но и она подкреплена лавиной минусов и морем слёз дорогих ему друзей, которых ни видеть, ни слышать не хотелось. Да и сам хулиган желал убегать от такой ответственности только в последнюю очередь.       Часы тикают, показывают точное время смерти. Парень суетливо открыл глаза в сторону назойливых звуков. Оливер, похоже, умер в десять тридцать семь.       И только спустя пару секунд хулиган осознал, что ни боли, ни дикой тяжести металла у себя в животе он не почувствовал. Парень неуверенно перевёл зрачки на свой низ, робкими движениями руки проходясь по животу и надавливая на свежий кровоподтёк. На его удивление, никто ему ничего не втыкал, а ноющие му́ки в печени просто померещились. Тогда откуда донёсся этот звук?       Оливер наконец-то поднял голову. Его взгляд был прикован к Энгелю, стоявшему впереди него.       Из его спины, красуясь, выглядывала острая и окровавленная игла циркуля, а в следующую секунду Сёркл резво вытащила предмет из живота того, кого убивать совершенно не планировала.

Не может быть.

Ему не показалось.

И это не галлюцинации.

И, судя по боли в сердце, уж точно не сон.

Энгель умирал?

      Любовь всей его жизни так просто упала боком на пол, обессиленно пытаясь сдерживать льющийся поток крови из живота?       Оливер не понял, смог ли он закричать в тот момент. Вскрикнуть не кличкой, а именем, судорожно дыша и не замечая, как глаза намокают и ноги шатаются. Было ли это слышно на всю школу или парень не смог выдавить из себя и звука? От глупого пожатия плечами мисс Сёркл хотелось накинуться и черкнуть карандашом ей по шее так, что мешающая артерия не осталась бы целой и невредимой, но карандаш сгрызли слёзы несчастья и горя двух прошедших дней.       На миг ему показалось, что он летит вниз… И старается не кануть в пустоту, ведь мисс Сёркл снова замахивается на своего, похоже, уже не слишком любимого ученика.       Он заметил это действо краем глаза. Смотреть в сторону учительницы не хотелось вовсе, ведь зрачки были уставлены только в одну точку. И даже если бы мисс Сёркл дёрнула циркулем на пару секунд раньше, хулигана она бы не убила: взмах её орудия остановили тёмные щупальца, отодвигая предмет в сторону. Над учителем возвышался тёмный силуэт, и единственное, что в нём полыхало — обагрённые очи. И даже так: от этой фигуры никогда не утаишь факта того, что за Оливером могли прямо сейчас гоняться или покушаться на убийство. Что, впрочем, одно и то же в этой школе.       — Совсем страх потеряла? — Алиса откинула Сёркл назад, из-за чего волосы педагога, казалось, поседели и встали ещё большим дыбом. Суетливые кивки со стороны учительницы монстру ничего не дали, от чего последняя оскалила свои до жути острые зубы — даже поострее тех, что имеет мисс Сёркл, — и шагнула чуть ближе, вновь хватая преподавателя за шею и сильно сжимая. — Как странно. Я думала, что ты чуточку поумнее своих коллег, Сёркл.       — И вправду, — еле выдавила из себя учительница, цепляясь ногтями за склизкое щупальце.       Монстр склонила голову набок, однако хватку лишь усилила, взмахом когтей оставляя противные и свежие три кровавые полосы на боку Сёркл. Та лишь качала ногами в попытках выбраться, шипя и хрипя, ибо поднимать циркуль на принцессу и подавно не смела. Зрелище было столь невежественным, что все ученики кривились в изумлении от глупости учительницы. Казалось, что педагог вот-вот лопнет от напряжения, но Алиса резко отпустила сдавленную шею, обмочив щупальцами бледный пол. Сёркл глотнула полную грудь воздуха и неторопливо ускакала прочь, стараясь не шататься при ходьбе и приберечь кровь для лазарета.       Алисе было всё равно на уходящую. Она посмотрела на Оливера и погладила по щеке, взглядом оценивая состояние.       — Боже, ты так учащённо дышишь.       — Да, я запыхаюсь. Устал сильно, — затараторил парень, пытаясь успокоить бешеный ритм в груди. Алиса снова зарылась пальцами в длинных волосах Оливера, и задира мысленно сжал свои же пушистые прядки, силясь вырвать клочки.       — Хочешь в комнату?       — Нет! — понимая, что прозвучало это слишком грубо, задира смягчил: — я приду позже. Обещаю. Потом. Не сейчас. Прошу.       Алиса склонила голову набок, однако в сторону умирающего Энгеля не посмотрела. Просто повела плечами и в буквальном смысле потекла обратно в комнату, и как только девушка скрылась из поля зрения Оливера, парень лихорадочно подскочил к юноше. Ещё дышит.       Но это ненадолго.       Хулиган нежно обхватил затылок Энгеля и бегал глазами по измученному лицу. Если бы не его внешний вид, Оливер бы не понял, что школа вновь преобразовалась в пёструю и цветастую, захватив с собой и задиру, и юношу. Рыжий цвет волос Энгеля был так непривычен… Так же непривычен, как и кровь на его руках, животе, губах. И Энгель, несмотря на все свои мечты уехать из бумажной страны и увидеть себя настоящего, больше никогда не сможет об этом сказать, а Оливер запечатлеет этот образ у себя в голове навеки.       Теперь в их палитре достаточно красного.       Парень впрямь старался сдержать слёзы, однако все они поплыли ручьём по щекам при осознании того, что Энгель умирал.       — Энгель, всё будет хорошо… Я обещаю… — сквозь тысячу шмыганий носом и ужасных всхлипываний вряд ли можно было хоть что-то разобрать из сказанных слов, а сам задира старался отметнуть все сомнения насчёт их правдивости. — Мы пойдём в медпункт, и тебя залатают… Ты выживешь, Энгель… Слышишь?! Ты будешь жить!       Нет. Он умрёт. Хулиган это знал, но отказывался верить.       Сквозь сморкания кровью, Энгель не отвечал. Глаза Оливера мозолила размытость от потока слёз, которые обычно на публику он не выливает, вот только этот случай до невозможности экстренный, и ему не важно мнение других. Столь безжизненных и пустых зрачков и радужек он не видел даже у сестры, что валялась со своей свёрнутой прямо в его сторону головой.       Нет.       Нет, нет, нет…       Его же можно спасти, да?       Оливер с глубоким отчаянием цеплялся за друга, крепко обнимая. Казалось, что чужие рёбра вот-вот лопнут от такого, но парень будто боялся, что Энгель исчезнет, если его отпустить. Рука скользнула к животу и, нащупав углубление, хулиган обречённо закрывал ранение. В брюхе сияет кровавая трещина. И, быть может, раньше он этого не до конца понимал… Но сейчас Оливер был полностью уверен в том, что чувствовал Энгель, когда умирала Клэр. Прямо сейчас он переживает подобный опыт.       Признак недолгой жизни Энгеля вернул хулигана на Землю. Чувствуя тёплое прикосновение ладони на своей щеке, Оливер не думал, что замрёт и перестанет дышать, внимательно вслушиваясь в последние слова и забывая об окружении.       — Я люблю тебя, Оливер.       — Нет… Прошу, Энгель… Я не Оливер. Я Оли. Я твой Оли.       Энгель улыбался. Улыбался. На его лице царила улыбка, однако глаза были пустыми. Заветные слова взаимности отдавались в голове эхом. Внезапно вспомнилась и чудесная игра юноши на флейте, но вся она исказилась в невесть что, оставляя сломанное звучание как отголосок уходящего разума.       — Я тоже тебя люблю, Энгель.       Все, кто стоял вокруг с любопытством умолкли, однако мисс Блуми этого терпеть не собиралась. Она грозно шикнула на зрителей и начала вместе с Тавел уводить всех от душераздирающей картины. Оливер был безмерно ей благодарен, хотя даже подумать об этом не успел. Прижимая тело Энгеля прямо к себе, он пытался зафиксировать всё уходящее тепло, что излучал от себя юноша. Он не понимал, чьё сердце бьётся с дикой скоростью, но ответ, кажется, очевиден.       Пришедшие с мылом Зип и Эдвард остолбенели и стояли так кучу минут. С таким же молчанием они ушли от сцены прочь, не желая мешать Оливеру, что явно не хочет откликаться ни на своих друзей, ни на что-либо ещё. Парень совершенно не жаждал делать лишних движений, однако трясущаяся рука сама поднеслась к шее, дабы проверить пульс.

Энгель мёртв.

Вот и всё.

Карма за всё то, что он когда-либо совершал, прилетела к нему бумерангом ценой чужой жизни.

      Никакой настойчивый и оглушительный звонок не смог отвлечь Оливера. Никакой гул учеников бумажной школы не смог расточить внимание хулигана. Задира положил мёртвое тело на пол, заглядываясь в пустые глаза и застывшую улыбку с осознанием, что все учащиеся школы прямо сейчас пойдут по домам… Помимо Оливера. Он не мог сдвинуться ни физически, ни морально, ни… Вообще никак.       За тиканьем часов он не следил. Непонятно, просидел ли он так минуту, час или несколько дней, но сколько бы он не замирал столбом, парень точно понимал, что такого времени ему не хватает. Глаза метнулись к наручным часам: стрелки кричали о том, что с фиктивной смерти Оливера прошло всего лишь три минуты. Значит, Энгель умер в десять сорок. Зрачки вдоль проехались по мёртвому телу. Топот с конца коридора заманивал повернуться, однако Оливер безжизненно пялился в рыжие волосы.       — Оливер, всем нужно уйти из школы. Будь любезен, отойди от него.       Появившейся за спиной мисс Грейс хотелось ответить что-то колкое, ужасное и резкое, но хулиган не мог. И это не от того, что он даже пальцами не шевелит от безысходности. Ничего не начинается с грубостей, даже самый обычный диалог. Оливер не желал вставать, поэтому потянул время за размышлениями. Хотелось забрать чужое тело. Не важно куда. Просто хотелось.       Он не мог смириться с этим.       — Мисс Грейс, скажите, что он жив.       — Нет.       — Я не верю.       Он бы закричал, если бы не присутствие директрисы и чудовищный жгучий ком, застрявший в голосовых связках. Ничего ему не оставалось сделать, кроме как вылить свои слёзы в другом месте, дабы по случайности не залить всю школу. И даже если он не сможет забрать Энгеля, то заберёт не менее важное.

***

      Оливер вышел из школы, и Эдвард с Зип аж подскочили. Все на нервах и в ужасном волнении, они смотрели на своего друга, что с кошмарным трепетом и нежностью прижимал два цветастых пера Энгеля к груди. И парню всё равно, что он стоял весь в крови и весь зарёванный. Никого это волновать не должно.       — Ты хочешь побыть один? — Эдвард нервно сглотнул, печально выдыхая от представшей перед ним картины.       — Да.       Ответа и не требовалось. Оба друга молча кивнули и пошли в обратную сторону от Оливера, беспокойно теребя пальцами, в то время как хулиган нежно проводил пальцем по каждой пушинке что голубого, что красного пера. От волнения никак не помогало: наоборот, хотелось вытошнить напряжение и стресс, что скопился вместе с океаном слёз. Это не было его единственным напоминаем об Энгеле, ведь Оливер по приходу домой взял с пола целый и невредимый рисунок юноши. Окидывая взглядом клочки бумаги порванного рисунка мелками, что когда-то был красивым творением сестры, он не думал, что слёзы польются самостоятельно.

Какой же он всё-таки дурак.

Ведь Энгель пожертвовал собой ради Оливера.

А позже его защитила и Алиса.

Но самопожертвование Энгеля было в разы чувственнее, чем свирепая Алиса, что могла не успеть прийти к возлюбленному и оставить того на растерзание Сёркл.