Дата его смерти

Скука смертная.

      Оливер сидел на краю кровати, свесив ноги и активно ими болтая. Сейчас вечер воскресенья, — если быть чуточку точнее, то время близилось к полночи, — все нормальные люди в это время спят. Но хулиган не мог погрузиться в свои сновидения, мотаясь по всей кровати на протяжении целого часа. Сколько бы он не пытался расслабиться или отогнать огромный поток мыслей, луна не целовала его в макушку и не норовила осчастливить сладким сном. Парень и вправду истязал себя попытками, но странное желание почесать всё тело и глупые заедающие песни из реклам совершенно не убаюкивали. Они ужасно мешали.       Его это сильно раздражало. Сидеть в социальных сетях у хулигана желания не было, да и каждое такое времяпрепровождение оказывалось для задиры просто невыносимым. Ну неинтересно ему было следить за новыми постами Лиззи и Петунии, что фотографировались в одних и тех же позах с надутыми губками. Он, скорее, хочет пробежать целый марафон или поучаствовать в спартакиаде, нежели буравить глазами однотипные публикации. Исходя из этого, свою неожиданную ночную энергию парень желает потратить на активные занятия, которые в конечном итоге смогут окутать его дикой вялостью и усталостью.       Вот и назрела идея, собственно. Почему бы не доконать своих друзей ради достижения своих целей? Они, значит, сопят и дрыхнут, видят десятый сон, а Оливера в него не пригласили? А ещё друзьями называются, ага. Слишком смелое заявление. Пусть они друзья на жалкий месяцок, всё равно очень невежливо не дать визитку на производство быстродействующего снотворного новичку в компании.       Именно поэтому Оливер взял свой дисплей в руку, быстро напечатав в «Добряшек» миллион сообщений. Первая отозвалась Клэр, за ней и Энгель. Задира уже предвкушает, как они сонно потирают глаза и недоумевают ночной активностью. Стоит им только взять свой телефончик в руки, как сразу ослепнут от броской яркости. Такая вам месть за существование!       Вот и пошло первое сообщение. Оно же и от Энгеля. Наверняка выплёскивает своё недовольство. «Ты тоже заснуть не можешь?»

«Алло! Я думал, вы спите, черти»

      Тут же присоединилась Клэр, спрашивая, зачем Оливер отправил целое море стикеров, где Эдвард с Зип нарисовали странную фигуру на доске. Парень моментально настрочил, что хочет погулять. Недовольные ответы по типу «Но сейчас же двенадцать часов ночи!» он успешно отразил, говоря о том, что его одноклассники и сами не спят. «Да, не спим. Но меня маман на кол посадит»

«Да ну олло ребят. Я завтра всё равно в школу не приду, а повеселиться как-то хочется, понимаете?»

      Конечно, в школу он придёт. Но надавить на фальшивых друзей будет слишком легко и полезно, не так ли? Пройдёт пару мгновений, и они сразу же начнут строчить кучу вопросов и хлама об отсутствии хулигана на завтрашних занятиях, на что он ответит максимально кратко и знатно прогуляется. Вот она, выгода!       И лёгкая манипуляция действительно сошла ему с рук: гудки со стороны телефона не отозвались, зато на экране разом всплыла кучка сообщений со стороны Клэр и Энгеля, и с вопросами о том, где он будет пропадать, и с моментальными соглашениями на встречу. Непрошенная грусть тут же сменилась бодрой улыбкой, и задира победно дёрнул кулаком. Быстро сочинив причину своего отсутствия, он побежал к своему неизменному выбору в одежде: рубашка с шортами.

***

      Они договорились встретиться у дома Клэр. Как выяснилось, та постоянно опаздывала на встречи, однако Оливер всё равно пришёл за пару минут до назначенного времени. Энгель, как и всегда, явился секунда в секунду, а вот девчонка впопыхах выбежала из подъезда только спустя три минуты. Даже сверчки пришли на место назначения быстрее, чем несчастная Клэр.       — Ну извините, я от мамы улизнуть пыталась! А ещё хотела достучаться до Баббл, но она спит как лопнувшая, — объяснилась она, поправляя свой жакет и зелёный бантик на волосах.       — Конечно-конечно, мы верим, — с небольшой насмешкой произнёс Оливер, осмотрев своих приятелей с головы до пят. — Шмот у вас, конечно, суперский.       Как таковых глобальных изменений в их прикиде не было, но нельзя сказать, что совсем ничего не изменилось: Энгель, например, напялил на себя синюю кофточку с вышитыми оранжевыми звёздами, а Клэр, похоже, имеет целый гардероб с одним и тем же жакетом, но разных цветов. На этот раз она надела бледно-розовый лёгкий жилет; также её ботинки отдавали лёгкий цвет серовато-голубого. Да уж, бумажная, но непробиваемая.       — О, спасибо, — Энгель недовольно сдвинул брови к переносице, когда оценил то, во что оделся дружок-хулиган, — но у тебя-то что? Не замёрзнешь?       Ах да, точно. Оливер тоже решил побыть неказистым хандрящим пятном, что не может похвастаться обилием разнообразной одежды в шкафу. Единственное, что он с собой взял: небольшой рюкзачок, в который можно поместить парочку, возможно позже найденных вещей. Очень скупо, но он и сам не ожидал, что на улице окажется холодно настолько, что заставит задиру только и делать, что прятать руку в кармане шорт, надеясь на хоть какой-то источник малого, но тепла.       — Да пофиг, — Оливер слегка скривился, когда услышал беспокойство в тоне друга, но постарался пропустить пряную заботу мимо ушей, — переживу. Не важно, в чём я там пришёл, ну-ка, пошли скорее! Я знаю интересные местечки, а нам нельзя терять ни минуты.       — А ты не задумывался над тем, что нас могут украсть, избить, убить? Да вообще могут сделать всё, что угодно.       — Об этом надо было думать раньше, пёрышко. И не обесценивай мой труд! Не прошли же наши уроки насмарку, да?       И, не дожидаясь ответа, Оливер взял Энгеля за запястье, а тот схватил за руку Клэр. Задира понятия не имел, куда бежал, но фонари в чернильный сумрак служили путеводителями. Всё ж на улице стояла непроглядная темень, давая увидеть лишь самую малость очертаний улиц и невысоких магазинчиков. Но оранжевый свет фонариков привёл компанию друзей к одному из таких небольших зданий.       Оливер сразу загорелся восторгом и прислонился к витрине. Да, это некрасиво, невзрачно и безобразно, но ему было, мягко говоря, плевать. Какую стойкость надо иметь, чтоб устоять перед соблазном раскупить весь цветочный магазин, к которому они прибежали?       — Я и не думала, что тебе так нравятся цветы, — подхватила Клэр, издалека рассматривая кучу бумажных букетов, почти ничем друг от друга не отличающихся. Она-то уж точно не понимала такого рвения к безвкусным, изредка крашеным пергаментам. На её памяти полностью цветными они выглядели куда лучше.       — Да они ж прекрасны! — Оливер продолжал мерить взглядом лепестки пышных роз, что так заманчиво на него смотрят. — Если бы Алисе было больше по душе получать красивые букеты, а не лопать чужие капилляры и рвать вены с артериями, то я бы каждый божий день подносил ей эти роскошные цветы.       Клэр до небольшой тряски испуганно сглотнула. Они вместе с Энгелем осторожно переглянулись. Похоже, совсем забыли о том факте, что Оливер, несмотря на свой путь к хорошим деяниям, продолжает встречаться с Алисой и любит её. В их головах одновременно всплыла мысль, что они обязательно должны поговорить об этом чуть позже.       — Ну ладно, — Оливер на секунду отлип от витрины, всё так же пристально наблюдая за флорой, будто букеты прямо сейчас куда-то убегут, — вот вам нравятся какие-нибудь цветы? Я, например, до беспамятства обожаю красные гвоздики.       — Я люблю… Кхм, — Энгель прочистил горло, ибо до сих пор не отошёл от мысли с Алисой, — я люблю белые гортензии, думаю.       — О, а мне нравятся лилии! — Клэр, как и всегда, засияла, оставаясь ярким лучиком в их компании. Затем она слегка промычала, вспоминая и другие цветочки, что она знает. — Но из более скучных мне нравится агава. У меня их раньше мама выращивала, мне они очень нравились! Но потом перестала почему-то. Жаль, конечно, но что поделать.       О, как интересно. Оливер слушал так внимательно, что услышал каждое слово: «Мой папа всегда выращивал хризантемы, но с недавних пор он помер и покоится в гробу с червями и бактериями». Это звучало настолько прискорбно, что задира даже не стал спрашивать, что в понимании Клэр означало, как она выразилась, «более скучные цветы». Хотя, что уж там греха таить: он вообще не услышал её предпочтения, приняв в сведения только голубые гортензии. Ну, где-то в подкорке мозга это сто пудов отложится.       Энгель подошёл к хулигану, что готов был прям здесь съесть эту витрину, поэтому поскорее отлепил его. Оливер нехотя пошёл дальше, довольный тем, что полюбовался на любимые дары. С этой же улыбкой они дошли до небольшого парка, — или, по крайней мере, чего-то сильно на это смахивающее, — и на этот раз именно Клэр с Энгелем подбежали к деревьям, всматриваясь в очаровательные красные яблочки. Да уж, у кого-то объект обожания это цветы, а кто-то фруктами дивится. Разные же они совсем.       Задира со стороны оглядел два дерева, перед которыми остановились юноша с девчонкой. Они были оснащены тёплыми оттенками сияния рядом находившихся фонарей, давая поточнее налюбоваться яблонями. Каждый плод казался сочным и свежим, именно этим и привлекая взгляды окружающих. На ветке одного такого дерева вытянула своё крыло птица, а затем, когда увидела воркование неизвестных бумажек, упорхнула прочь, оставляя два пера на асфальте. На ветке другого дерева была завязана салатовая ленточка, напоминающая бант. Будто чьё-то олицетворение, они стояли, как самые яркие и выделяющиеся столбы, под своей зеленушной макушкой прикрывая остальные древа.       Оливер не пошёл к ним, лишь наоборот, остановился под листьями деревца напротив, что находилось в ужасной темени и не давало нормально рассмотреть яблоню. Всё, что сумел разглядеть парень: кучу гнилых и несуразных на вид яблок, что так и отталкивали от поедания или хотя бы рассмотра со стороны. Алисе, быть может, и понравилось бы пережёвывать червей в несъедобных плодах, но Оливер таким лакомиться бы не стал. Парень глазел на растение, пока не наткнулся на большое и сверкающее яблочко среди горы испортившихся фруктов. Оно словно подзывало к себе своим искрящимся положением. Задира не смог устоять и сорвал его, рассматривая со всех сторон. Оно выглядело таким же сочным, свежим и ароматным, каким были яблоки на огненном свету, блистая в руке даже больше тех, что сейчас активно рассматривали Клэр с Энгелем. Оно завораживало и природнилось Оливеру за один миг.       Хулиган ни секунды не раздумывал над тем, чтоб запихнуть плод к себе в рюкзак, вжикнув молнией. Парень снова накинул на плечо лямку и невозмутимо подошёл к друзьям, мол, айда за мной, хватит уже деревья взглядом сверлить. Те прислушались, неохотно отрываясь от странно действующих фруктов. Зато вон какие молодцы: ни одного не сорвали, оставляя плоды переливаться тёплыми цветами под пёстрым свечением высоких лампочек.       По итогу они зашагали по пустой дороге бок о бок с какими-то воротами. Хулиган не сразу обратил внимание на то, что скрывается за ними, пока не увидел за решёткой манящий букет цветов на земле. Тот охотно вцепился пальцами в сетчатый металл, а затем увидел кучу крестов и могил. Ой. Аж на кладбище забрели.       — Оливер, не подходи так близко, — Энгель шёпотом постарался отодрать Оливера от очередной находки, но тот продолжал вглядываться. — Я серьёзно говорю.       — Ой, да ничего страшного не случится, если я на могилки чьи-то поглазею, — задира даже не удосужился свою сирену сбавить, игнорируя шёпот друга и продолжая говорить своим обычным тоном. — Да и плюсом, я вряд ли буду на кладбище прям каждый день ходить. Когда мне таким заниматься? Алиса же не помрёт.       Но что тогда насчёт самого Оливера? Алиса, может, и не помрёт, но Оливер оставался хрупкой бумажкой, которую можно смять в мгновение ока. Тогда…       Но парень не успел развить свою мысль, ведь услышал пугающий стук за воротами. Он резко отпрянул спиной к своим друзьям, дабы упасть в их объятия, в надежде, что они спасут задиру от странного звука. Хотя и те боялись не меньше: неподвижно стояли, в оцепенении создавая гримасу ужаса. Вся тройка на цыпочках начала уходить от этого места, как от греха подальше, постепенно прибавляя шаг. А когда всё-таки скрылись от зловещих могил, все разом облегчённо выдохнули, понимая, что в ту сторону они даже не подышат.       Оливер весь трясся. Но это не от очередных странных мыслей или неожиданного страха зарытых гробов. Он пытался согреть руки о тёплые участки своего тела, но получалось не очень-то и удачно. Онемевшие конечности продолжали оставаться тяжёлыми и такими, будто их не существует вовсе. Парень уж было чуть не затрещал зубами от холода, как вдруг с обеих сторон ему протянули кофты. Синяя и розовая.       — Ужас, Оливер, ты такими темпами от холодрыги помрёшь. Намотай на пояс мою кофточку, — Оливер неуверенно взял кофту Клэр и пару секунд бессмысленно таращился на вещь, зажатую в руке. Парень аккуратно завязал её на себе, стараясь не порвать острым грифелем карандаша.       — А мою накинь лучше, — на этот раз Оливер тоже проявил тактичность и накрыл себя синей кофточкой, согнувшись в знак вопроса и постепенно согреваясь о тёплую ткань.       Всё это время он глазел в асфальт, не в силах поднять голову. Клэр и Энгель позаботились о нём? Так просто? Взяли и поделились одеждой?       — Спасибо, — выдавил Оливер не своим друзьям, а дороге, на которую он до сих пор смотрел. Парень не понимал, что чувствовать.       С одной стороны, да, это дружеская поддержка. Но с другой — Оливер никогда не воспринимал их как друзей. Его целью было убить и распотрошить труп одного из добрячков, что прямо сейчас нежно улыбается Оливеру, качая головой в знак безответственности и глупости задиры. И это невероятно озадачивало.       Хотя нет. О чём он только думает?       В каком ещё смысле «озадачивало»? Он трезв и здраво мыслит, так почему же его что-то «озадачивает»? Это бесит, действует на нервы, досаждает и сердит. Злит так, что его сердце кровью обливается, когда он видит эти слащавые ласки в свою сторону.       Он никогда не отступит от своей цели. Никогда не отшагнёт от своего плана. Всё это мимолётная радость. Не более. И не менее. Как бы Клэр с Энгелем не нянчились с ним, Оливер никогда не станет отходить от подарка для возлюбленной, что он так безмерно любит. Вспоминая о теплейшей мысли, связанной с любимой девушкой, он силой решается посмотреть в глаза Энгелю и Клэр, выражая максимальную нежность, на которую только способен. Притворную, лживую и ядовитую, что выставлена специально для обозрения своих ненастоящих дружков, над которыми будет глумиться в скорейшем времени.       Полмесяца осталось. Не так уж и много, да? Вот тогда-то Энгель и узнает, что такое «настоящая дружба и доверие». Вот пока здравый разум окончательно не отбросит коньки, задиру от бушующих планов не остановить.

***

      Что ж, держать одну и ту же мысль у себя в голове такое большое количество времени довольно сложно. Сидя на скамейке, Оливер постукивал по циферблату часов. Два часа ночи. Два часа.       Сто двадцать минут, семь тысяч двести секунд. Он не мог поверить, что провёл так много времени с ними, но свою цель он выполнил: сполна нагулялся и теперь непрерывно зевает, думая, что завалится где-нибудь на лавке и отключится уже через секунду. Здравый разум, о котором он так усердно твердил у себя в головушке целых два часа назад, покинул его с наполненным багажником с мыслями об Алисе, уходя в закат. Он был готов наплести чего угодно, лишь бы залечь на дно… В его понимании это значило наконец заснуть.       Оливер с Энгелем проводили Клэр до дома. Та, в свою очередь, полная энергии и сил, добавила от себя напоследок, что обязательно расскажет Зип об их крутой прогулке и даже подарит ей свою кофточку. Оливер отдал девчонке накидку и бездумно помахал рукой, пока она не скрылась за дверью своего подъезда. Теперь осталось проводить Энгеля до дома и заснуть самому.       Благо дом юноши находился не так далеко, как казалось хулигану на первый взгляд. Выглядывающая из-за угла престижненькая многоэтажка спасала Оливера от гулянки, чему он был несказанно рад. Парни дошли до дома, и задира начал снимать чужую кофту, пока его не остановили от этого занятия.       — Стой, нет, — Энгель положил свою руку на плечо друга, нежно улыбаясь, — оставь себе.       — Погоди, себе? — хулиган тут же оживился, когда почувствовал дрожь от прикосновения. — Но ведь… Эм…       — Да, вот именно, что эм. Знаешь, я смотрел прогноз погоды на следующую неделю, — он запнулся и провёл пятернёй по волосам, чувствуя, как его перья колыхаются на ветру. — И я ничего не хочу сказать, просто одевайся теплее. А то сегодня ты так легко вышел, так ещё и в разгар ночи.       — Нет, погоди, я не могу так просто взять её, — Оливер сжал края кофты сильнее, заставляя свой сонный мозг снова заработать. Попытки увенчались успехом, зажигая лампочку у себя в уме. — Точно, я дам кое-что взамен, — задира скинул с себя рюкзак, скользнул молнией в сторону и вытянул оттуда сочное красное яблочко. Он выставил руку перед собой. — На, держи. Я его в том парке сорвал. Оно самым лучшим было. Представь, что я отдаю тебе частичку своей души, — он вяло хихикнул, не в силах раздумывать над сказанном.       — Оу, — юноша взял яблочко в руки и повертел, разглаживая пальцем гладкую и сияющую поверхность, — какое чистое! Спасибо, Оли, я это очень ценю.       Хулиган слабо улыбнулся, а затем с трепетом в груди поджал губы. Что-то хотелось ответить, но он сразу запнулся на полуслове, стараясь понять, происходит ли это всё на самом деле. Ему послышалось или…       — Могу я тебя так называть?       — Конечно! — сказанное прозвучало неожиданно громко, из-за чего задира стукнул зубами, понимая, что это было немного смущающе. Затем из затуманенного разума он вспомнил то, о чём соврал с самого начала: — Я, кстати, это… Завтра в школу приду. Я просто время с вами провести хотел.       Энгель наигранно нахмурился и дал оклемающий щелбан Оливеру, оставляя мимолётное и небольшое красное пятнышко. Хулиган поморщился, прижимая пальцами болезненное место. Ну вот, сразу проснулся.       — Дурачок ты, Оли, — и Энгель махнул рукой, прислоняясь к двери подъезда и открывая её ключами, — до встречи, лгун!       Захлопнулась дверь. Оливер радостно захихикал, сжал края кофточки и прижал её ближе к себе. Пахло вкусной пудрой, леденцами и гортензиями. Быть может, ещё звёздными светилами, что так согревают задиру в ужасно ледяную ночь.       В голове лишь слышались отголоски сокращения «Оли», отдавая необъяснимой тряской в груди. Оли. Оли, Оли, Оли.       — Оли, — нежно и ластиво произнёс шёпотом Оливер, словно пробовал сладость на вкус.