Сломленные

      Сто сорок первые — Алехандро, Соуп, Гоуст и Новак — быстро шагают к военному вертолёту.       Один из пилотов при виде команды пристально смотрит в крохотный иллюминатор и стучит по запястью, намекая, чтобы те поторопились: выбиваться из графика нельзя. Весь план расписан с точностью до минуты.       — Ты сделала перевязку? — спрашивает МакТавиш у девушки, приподняв бровь.       — Нет, налепила пластырь, что дал док. Это надёжней.       — Это не надёжней. Просто признай, что у тебя руки из задницы растут. Я же тебе показывал, как правильно. — Усмехается мужчина, а Эмили ударяет его тыльной стороной ладошки по груди чуть выше разгрузки.       — Во-первых, я не запомнила, как ты там это делал. А во-вторых, хватит принижать мои способности.       Варгас тихо смеётся над их диалогом:       — Нарываешься, hermano.       «Браво» запрыгивают в вертушку, и та стремительно взмывает в небо над кипящей жизнью штаб-квартирой «Ковбоев», держа прямой путь в сторону Миссисипи.       Лететь чуть больше трёх часов, и сто сорок первые могли бы воспользоваться более привычным и быстрым самолётом, но лететь пришлось бы с пересадками: военная база, которая готова принять их без лишних бюрократических проволочек, находится слишком далеко от «Лайт Финикс».       Выбрав вертолёт, команда упростила себе задачу. А если быть точнее — Новак.       Эмили нервничает.       Она раз за разом нащупывает в кармане чёрных джинсов крохотный трекер, который придаёт хотя бы немного внутренней уверенности.       В ухе сержанта — двойная связь: знакомый микронаушник, бьющий по барабанной перепонке при каждом наклоне вертушки от бокового ветра; микрофон-петличка под футболкой и обычная гарнитура, которая в этот раз играет роль идеального муляжа.       Это идея Эмили: она не успевает забыть, как в прошлый раз очнулась без экипировки, и решает заранее подготовиться к подобному исходу.       Остальные «Браво» абсолютно спокойны: Алехандро и Джонни уже вовсю фантазируют, как вернутся домой вместе с проклятой Романовой под их полным контролем и допросят её с таким пристрастием, что «Ковенант» падёт через неделю. А то и раньше.       И Новак, чёрт возьми, изо всех сил пытается подпитаться их твёрдой решимостью.       — Спецназ уже на месте. Ждут твоего прибытия, Эмили, — на связь выходит Ласвелл. — Сто сорок первые будут распределены по периметру станции на позициях с лучшими точками обзора, чтобы ты постоянно была у кого-то из них на виду. Если что-то пойдёт совсем не по плану, кодовое слово: «Коленкор». Запомни. Скажешь его — и сто сорок первые сразу будут пытаться тебя вытащить. Принято?       — Так точно.       Сержант закрывает глаза.       Полностью сосредотачивается на том, что размеренно говорит Кейт.       — Тебе придётся пойти к ним прямо в руки. Одной. Береты предупреждены об этом, мешать не будут, — продолжает женщина. — Когда люди Романовой тебя схватят — не сопротивляйся. Вряд ли они попытаются навредить тебе сразу: могу поспорить, у них есть приказ доставить тебя русской живой. Но не геройствуй и не рискуй лишний раз. Дальше придётся импровизировать. Мы не знаем, на чём тебя повезут и куда. «Браво» будут следить за обстановкой и направлять данные мне, чтобы я при необходимости сразу взяла ситуацию под контроль. Всё понятно?       — Так точно, — вновь повторяет Эмили.       Девушка продолжает сидеть с опущенными веками — пытается безуспешно настроиться, отодвинуть на задний план страх и успокоить идиотскую коленку, которая продолжает ходить вверх-вниз от волнения.       Ты же сама пыталась убедить всех вокруг в том, что всё должно пройти отлично? Так что же случилось, Новак?       Сержант проводит за беспокойными мыслями всю оставшуюся часть полёта, и когда вертолёт практически подлетает к точке высадки, пилот громко оповещает:       — Браво 3-0, готовься.       Никаких сверхсложных задач: выпрыгнуть из вертушки, пробежать около километра до станции и встретиться с беретами.       Девушка поднимается: сердце заходится в груди и с силой бьётся о рёбра, и ей требуется несколько раз вздохнуть и выдохнуть, чтобы хотя бы немного прийти в себя.       Эмили крепко обхватывает руками автомат и вжимает его в живот, радуясь, что в этот раз решает не обходиться без тактических перчаток. Перед глазами стоит слишком реалистичная картина, как пушка выскальзывает из чертовски мокрых от неподдельной тревоги пальцев. С другой стороны, пользоваться ей она и не собирается. Приманки не убивают врагов, а лишь играют пассивную роль беспомощной жертвы.       Вертолёт наконец застывает на одном месте и плавно опускается ниже.       Когда до земли остаётся около полутора метров — люк с протяжным гулом открывается, а девушку обдаёт ледяными порывами ветра и острыми каплями дождя, колющих лицо.       Погода не играет в пользу сто сорок первых.       Миссисипи накрывает непривычным для декабря циклоном со всеми вытекающими в виде осадков, температуры ниже десяти градусов и повышенной влажности, обволакивающей лёгкие тонкой холодной плёнкой. Дикий контраст с солнечной Мексикой, и Новак совсем не жалеет, что решила утеплиться.       Девушка становится на край и уже готовится совершить прыжок, когда слышит за своей спиной ободряющий крик:       — Удачи, china.       Эмили молча кивает.       Не смотрит в сторону мужчин, потому что боится увидеть в их глазах то, что заставит её передумать и свернуть эту идиотскую затею. И точно заставит.       Но она готова.       И сделает всё, чтобы сука Романова оказалась в их руках: не только для того, чтобы поскорее добраться до «Ковенанта», но и для того, чтобы посмотреть русской в глаза и от души посмеяться над тем, какая она доверчивая идиотка. Переиграть и уничтожить.       Новак, отрывисто вдыхая, прыгает вниз и твёрдо приземляется двумя ногами на мокрую землю. Оборачивается и мельком смотрит на вертолёт, который поднимается обратно в небо и улетает дальше.       Девушка бежит вперёд, фокусируя взгляд на станции.       По мере приближения к огромному сооружению она замечает, насколько устрашающе здание выглядит вблизи: поросшее влажным мхом, полуразрушенное от течения времени, с огромными ржавыми дырами в огромных металлических конструкциях.       Славное местечко.       И выглядит «безопасно».       У покосившихся от старости ворот Новак замечает десяток крепких спецназовцев, как и обещала Кейт.       Чёрные тактические костюмы мужчин промокают насквозь под стать одежде девушки, но их, кажется, это вовсе не беспокоит: пронзительные глаза с лихвой выдают чрезмерную готовность и решимость жёстко надрать задницы плохим парням.       — Новак? — Мужчина средних лет протягивает Эмили руку. — Капитан Ричардс. Начинаем?       — Начинаем, сэр. — Девушка пожимает ему руку и снова хватается за оружие.       Команда заходит на заросшую по талию растениями территорию и двигается к чему-то, что отдалённо напоминает бывший центральный вход, за которым мрачно возвышаются ужасающие своим видом полуразвалившиеся градирни.       Военные останавливаются у входа с наполовину распахнутой дверью, за которой скрывается кромешная темнота здания: Эмили тут же включает небольшой нагрудный фонарик.       Капитан делает характерное движение рукой, призывая всех немедленно заходить внутрь.       — Распределяемся по второму этажу, — командует мужчина, когда они оказываются в когда-то просторном холле, который сейчас выглядит до безумия апокалиптически.       Пальцами показывает, что Эмили остаётся на первом одна.       Девушка кивает и провожает тоскливым взглядом беретов, которые плотной колонной поднимаются наверх.       Новак остаётся в вынужденном одиночестве.       Буквально напрашивается на большие проблемы и отчаянно ходит по зданию в их поиске.       Девушка бродит из одного коридора в другой, с интересом заглядывая в каждую попавшуюся дверь. И каждый раз натыкается на мрачную пустоту, разбавляемую отрывистым звуком дождевых капель, и продолжает свой путь.       Следом попадает в блочный щит управления: когда-то бесперебойно работающий мозг станции.       От количества тёмных мониторов, поблёкших разноцветных кнопок и схем начинает рябить в глазах.       Всё выглядит пугающе мёртвым.       Новак заходит в соседнее помещение и попадает в центральный зал одного из бывших энергоблоков.       Шумно проходит по плато безопасности — металлическим неустойчивым квадратикам, которые когда-то контролировали ядерную реакцию.       Эмили крутится вокруг себя и задирает голову, осматривая пустующую станцию, которая могла ещё очень и очень долго работать на благо людей, но вместо этого медленно исчезает с лица Земли.       Собирается двинуться в следующее помещение для продолжения разведки, но слышит беспорядочные выстрелы.       Непрекращающиеся.       Врывающиеся глухими хлопками прямо в уши.       — Новак, началось, — в наушнике появляется спокойный голос Райли. — Будь готова.       Эмили вздыхает и сильнее сжимает оружие в руках:       — Готова.       Новак идёт назад тем же путём.       Быстро идёт по извилистым коридорам, возвращаясь в огромный центральный зал, и спешит дальше, к просторному холлу, где совсем недавно начался её путь.       Но она замирает посреди очередного длинного прохода: натыкается на двух солдат «Конни», которые направляют на неё оружие.       Эмили совершенно не удивляется, увидев именно их: бессменные любимчики Романовой, которых она посылает выполнять самую грязную работу. А те и не против. Забавно.       И ублюдки без остатка сжирают наживку, глупо насаживаясь на острый крючок.       Смотрят на неё с таким нескрываемым восторгом, будто уже победили.       Девушка слышит сзади тихие шаги.       Поворачивает голову на три четверти и ловит взглядом ещё одного мужчину: Эмили не может сдержать улыбки от тупости ситуации. Наёмники зажимают её в плотное кольцо так, будто бы она собирается бежать.       Новак снова смотрит на двоих перед ней, которые уже медленно наступают на сержанта, держа её на мушке.       Она не может, не должна убивать их всех.       Не потому, что не хочет, а потому, что хотя бы один из них должен схватить её и словно сраную драгоценную посылку доставить Романовой. Но у Эмили вполне себе есть заманчивая перспектива избавиться от двоих «Конни».       Девушка резко поднимает пушку и хаотично выпускает пули в солдат, делая в них с десяток кровавых дырок.       Тела мужчин с шумом падают на холодный пол. По пустым коридорам несётся протяжное эхо.       И последний из ультранацистов, которому банально повезло оказаться у неё за спиной, вовсе не в восторге от смелой выходки сержанта: мужчина подлетает к ней сзади и грубо бьёт прикладом, вынуждая рухнуть на колени.       Её автомат отлетает в сторону, и она начинает чувствовать себя совсем незащищённой, но происходящее очевидно. Всё равно бы отняли.       — Сука, — злобно шипит он.       Мужчина резко поднимает Новак на ноги одним небрежным движением, жёстко хватая за шею сзади. Сдирает с сержанта разгрузку, заставляя гарнитуру выскочить из уха, и отшвыривает его ногой в сторону. Какая досада.       Прижимает её спиной к себе и загоняет дуло пушки ей под рёбра, надавливая на кожу через ткань куртки.       Девушка морщится: шрам слишком близко.       — Шевелись, — приказывает, с силой подталкивая её вперёд.       Он торопливо ведёт Эмили к выходу, постоянно пихая, сбивая и так неловкие шаги.       — «Альфа», Новак у них. Оставайтесь на позициях. Продолжайте зачищать второй этаж, — командует Райли.       Голос лейтенанта дрожит неприкрытой злобой.       Слишком низкий, но в то же время чертовски громкий, под стать раскатистому грому, который грозно гремит за толстыми бетонными стенами станции.       «Конни» ведёт свою добычу дальше и меньше чем через минуту выводит её через главный вход.       — Новак, вижу тебя, — твёрдо оповещает Райли.       Как только они оказываются на бушующей непогодой улице, мужчина толкает сержанта в спину, и она падает на землю, неуклюже теряя равновесие от мощного толчка.       Эмили приземляется на предплечья.       Тяжело дышит и неловко приподнимается, готовясь встать.       И вовремя видит периферийным зрением, как наёмник коротко замахивается ногой, и каким-то чудом успевает сжаться в тугой клубок, чтобы не получить беспощадный удар по многострадальному животу.       Сукин сын попадает тяжёлым ботинком ей в спину, совсем не жалея сил, и заставляет девушку ещё сильнее прижать острые коленки к груди и позорно застонать от жгучей боли.       — Новак. Слово. Сейчас, — рычит Гоуст в наушник.       — Эм? Ты в порядке? — Соуп, в поле зрения которого она не попадает, небось сходит с ума от беспокойства, понимая, что если Райли выпалил что-то подобное — значит, что-то явно идёт не так.       Эмили утыкается носом в мокрый асфальт и шумно сглатывает, скрывая лицо от «Конни».       Тихо шепчет:       — Лучше всех.       Недостаточно тихо.       — Что ты сказала? — цедит мужчина и наклоняется, хватая её за затылок.       Рывком поднимает девушку с земли, туго наматывая на пальцы пропитанные влагой волосы, и Новак тут же цепляется за его руку в попытке уменьшить тянущее ощущение на черепе.       — Сказала, что ты кусок ебучего дерьма, — цедит она, презрительно усмехаясь.       — Тебе повезло, что ты нужна Романовой живой. — Наёмник притягивает её ближе к себе и угрожающе шипит прямо в ухо, не ослабляя цепкой хватки. — Но я бы с большим желанием прикончил тебя на месте. И, возможно, скоро у меня появится такая возможность.       — Удачи.       «Конни» практически тащит девушку к перекошенным ржавым воротам, через которые она и спецназовцы вошли на территорию меньше получаса назад.       Чем дальше они отходят от станции, тем тише становятся звуки яростной перестрелки внутри. Их заменяет настойчивый звук капель ледяного дождя, звонко барабанящих по нейлоновой куртке сержанта.       Глаза заливает водой, снижая видимость практически до нуля, но наёмник и не думает останавливаться, продолжая уверенно толкать девушку вперёд.       Мужчина ведёт её через безграничное поле, двигаясь к опушке всё ещё отдающего зеленью леса, который манит к себе своей непроглядной темнотой. Натяжение на голове становится невыносимым, потому что ублюдок и не думает выпускать девушку из своих мерзких рук.       Эмили терпит.       Знает, что стоит ей только открыть рот, и в «Конни» меньше чем через секунду прилетит крупнокалиберная пуля, которая разнесёт его голову на десяток кровавых кусков.       Но она упрямо продолжает учавствовать в этом идиотском спектакле, продолжая верить, что всё это — ненапрасно. И лучше бы, блять, так и было.       Когда они снова выходят из непроходимой чащи, Новак цепляется взглядом за чёрный фургон, мрачным пятном припаркованный на обочине.       Сержант понимает — это, очевидно, за ней. Надеется, что «Браво» скрываются где-то поблизости и смогут проследить за тем, куда её повезут наёмники для встречи с их сраным боссом.       «Конни» подводит Эмили к тачке и, наконец, отпускает волосы, а девушка издаёт тихий стон облегчения и крутит головой из стороны в сторону, быстро разминая затёкшую от неестественного положения шею.       Она украдкой осматривается, пока мужчина достаёт что-то из своей разгрузки: сраный ливень не собирается прекращаться, и сержант бессмысленно старается уловить глазами хотя бы малейшее движение в окружающем их лесу. Где сто сорок первые? Трекер вообще работает?       Сумбурные мысли резко прерывает наёмник: снова толкает её в спину, заставляя девушку намертво впечататься грудью в твёрдую глянцевую поверхность фургона, а затем заламывает руки за спину, туго связывая их между собой колючей верёвкой. «Конни» оттягивает её обратно к себе за капюшон и со скрипом открывает сдвижную дверь, тут же заталкивая девушку прямо на узкое сидение у задней двери.       Новак какое-то время сидит в абсолютной темноте пропахшего новизной салона и слушает, как колотит по алюминиевой крыше ливень.       Отчётливо видит три фигуры перед ней. Кто-то, сидящий в середине, тянется пальцами к потолку и щелчком нажимает крохотную кнопку, после чего тусклый свет освещает лица её загадочных спутников.       Эмили не может сдержаться: расплывается в довольной улыбке и откидывается на твёрдую спинку сидения, с неподдельной искренностью удивлённо качая головой.       Романова.       Собственной персоной.       Сука настолько преисполнилась в своём желании отомстить, что собственноручно решает участвовать в спланированной ею же операции. Хуёво спланированной.       Сержант оглядывает двух вооружённых до зубов наёмников по бокам от русской и ещё двоих, сидящих на водительском и пассажирском спереди. Боже, да ты словно опасная преступница, Новак, иначе нахера она притащила с собой столько охраны?       — Новикова. — Милена довольно ухмыляется. — Твоя идиотка Ласвелл совсем не в себе? Я знала, что в спецслужбах творится полный беспорядок, но чтобы настолько… Уму непостижимо.       Коленка Эмили дрожит: хочется посильнее замахнуться ногой и несколько раз проехаться подошвой кроссовка по мерзкому лицу русской, чтобы она крючилась от нестерпимой боли и, чёрт возьми, умоляла её остановиться. Но сержант выжидает.       Всему своё время.       — Кажется, мы в тот раз с тобой не договорили, — продолжает злорадствовать Романова.       — Есть такое. Но так случилось из-за того, что ты, как последнее ссыкло, свалила куда подальше, увидев сто сорок первых, разве нет? Или ты знаешь какую-то другую причину, по которой мы не договорили?       Русская хмыкает: уголок её губы дергаётся от злости, и она с фальшивым дружелюбием улыбается, обнажая неестественно белоснежные зубы. Эмили хочет блевануть.       — Никак ты не научишься, Новикова. — Романова безмолвно кивает «Конни» рядом с ней.       Мужчина хватает девушку за куртку в районе груди и порывисто тянет к себе, практически сдирая с кожаного сидения: бьёт в районе челюсти с такой силой, что перед глазами хаотично скачут яркие вспышки, и она чувствует, как заострённые зубы рвут изнутри толстую кожу щеки.       А затем швыряет Новак на место, довольно усмехаясь.       — Как предсказуемо, — хрипит сержант и смотрит Милене прямо в глаза, сплёвывая густую бордовую жижу себе между ног.       — Мне развязали руки. — Русская расслабленно закидывает ногу на ногу и сцепляет руки в крепкий замок на коленке. — «Ковенанту» наплевать на то, как будет выглядеть твоё милое личико, поэтому я могу делать с ним всё, что мне вздумается. Здорово, правда?       Новак собирается ответить в привычной для неё манере: разразиться тонной мата и высказать темноволосой суке всё, что Эмили думает о ней и тех сукиных детях, на которых она работает.       И с огромной вероятностью Эмили поплатится за свой длинный язык — ногой, рукой или даже головой — но нестерпимое желание облегчить душу перебарывает. И сержант уже открывает рот, но цепляется взглядом за зеркало заднего вида за спиной русской.       Новак тихо смеётся, слизывая языком свежую кровь с пересохших губ:       — Ты такая тупая, Милена. Так сильно хочешь отомстить за своих любимых ублюдков, которые срать на тебя хотели с высокой колокольни, что совсем не замечаешь, как тебя в очередной раз обыгрывают. «Коленкор».       Отвлекающий манёвр срабатывает как надо, и когда Эмили заканчивает свою до ужаса прозаичную речь, звучат два громких выстрела, из-за которых русская в испуге подскакивает на месте.       Наёмники по обе стороны от девушки не успевают среагировать: пули с хрустом залетают к ним в затылки, и обивку салона окропляют разлетевшиеся в разные стороны крошечные куски мозгов. Лучшее, что сержант видит за этот день.       Романова с ужасом наблюдает за происходящим и мельтешит от одного мужчины к другому, надеясь бесполезными уговорами привести их в чувство, пока ей не приходится позорно поднять ладошки вверх и замереть на месте с распахнутыми в инстинктивном страхе глазами.       Возле горла девушки блестит лезвие длинного ножа, готового вот-вот перерезать тонкую кожу шеи.       Не хорони своих врагов заживо — это постоянно обожал повторять Макаров по поводу и без? Русской явно стоило воспользоваться его щедрым советом.       — Как ты узнала, что это мы? — МакТавиш, вслед за Варгасом, который продолжает держать Милену под контролем, сдирает с головы чёрную синтетическую балаклаву.       — По твоим охуенным голубым глазам. — Улыбается Эмили, наконец позволяя себе расслабиться и откинуться назад. — Где вы их форму достали?       — Долгая история. И пиздец какая кровавая. — Ухмыляется Соуп и открывает дверь со своей стороны, продолжая глядеть на девушку. — Ты нормально?       — Вполне. — Новак кивает на трясущуюся словно под воздействием десятибалльного землетрясения Милену. — Вытаскивайте эту суку.       МакТавиш и Варгас выпрыгивают из фургона, залетают в него со стороны сержанта и грубо вытаскивают русскую, которая напрасно сопротивляется, пытаясь оттолкнуть от себя цепкие руки Джонни.       В её глазах — полное понимание того, что в этот раз она на самом деле вляпалась в дерьмо.       Романова что-то визжит во всё горло, возможно, даже по-русски, но Новак не слышит её.       Она обессиленно запрокидывает голову, прикрывая глаза.       На лице — идиотская улыбка облегчения.       От того, что она увидела безумно самоуверенную в себе Милену в таком жалком виде.       От того, что всё наконец-то закончилось.       — Идём. — Эмили вздрагивает, когда слышит хриплый голос Райли над своим ухом, и тут же смотрит на него.       Лейтенант обхватывает локоть девушки и тянет к себе, вытягивая её из салона.       Они оба оказываются на свежем воздухе, где непогода начинает разгоняться с новой силой, и Гоуст разворачивает её к себе спиной, разрезая крепкие верёвки на запястьях.       Новак коротко передёргивает плечами от огромного контраста с чёртовым наёмником, тело которого безжизненным мешком валяется рядом с тачкой. Отличная работа, Райли.       Когда руки девушки свободны, она поворачивается к мужчине лицом, в очередной сплёвывая скопившуюся во рту кровь.       От привкуса железа во рту начинает тошнить.       — В порядке? — Лейтенант не глядя убирает нож в подсумок, продолжая въедаться взглядом в лицо Эмили.       — Да.       Что-то неожиданно похожее на лёгкую заботу в голосе Райли пугает больше, чем что-либо за последнее время. Но то, что на самом деле заставляет девушку ужаснуться, — ей начинает нравиться такой Гоуст. Она, чёрт возьми, к этому привыкает: и, вероятней всего, — зря.       — Вертушка на подходе. — Мужчина кивает в сторону знакомого леса и перекидывает из-за спины автомат.       Сто сорок первые спешат к точке эвакуации.       Дождь, наконец, заканчивается: его сменяет ледяной ветер, сбивающий с ног.       Одежда, волосы — всё промокло насквозь, и Новак крупно вздрагивает, чувствуя, как стучат друг о друга зубы от пробирающего до самых костей холода.       Эмили на ходу вытаскивает из уха микронаушник, вытягивая его за тонкую невидимую леску.       Ловит взглядом Соупа и Алехандро, которые идут впереди в ста метрах от них, продолжая тащить сопротивляющуюся русскую, крики которой звонким эхом разносятся по скрипящей от продолжающегося урагана лесной чаще.       Сержант смотрит на Райли, который уверенно переступает через поваленные ветром ветки и периодически оглядывается по сторонам:       — Связались с Кейт? Она просила сообщить, когда мы возьмём Романову.       — Да, — коротко отвечает лейтенант.       И Новак этого достаточно.       Команда выходит в открытое поле, где их уже ждут три вертушки: одна из них намного меньше той, которая доставляла их к станции.       Варгас и МакТавиш уже пихают Милену в одну из них, и лопасти птички мгновенно начинают работать, поднимая тяжёлую машину в воздух: борт заметно кренится из стороны в сторону, и сержант нервозно сглатывает. Она ненавидит летать в такую погоду.       Возле самого большого вертолёта стоят береты, ожидающие отлёта на их базу, и Эмили движется прямиком к их капитану и протягивает ему ладонь, пока Райли ждёт девушку чуть поодаль:       — Спасибо за помощь.       — Рады были помочь, Новак. Передавай привет Кейт. — Мужчина слегка улыбается и кивком приказывает своей команде грузиться.       Волосы Эмили со всей дури лупят ей по лицу, когда машина взлетает в небо, но она не может перестать думать об одном: сколько «Конни» им удалось перебить и как Новак могла это пропустить?       — Идём, — снова командует Райли.       Сержант первая забирается в вертушку.       Хочет спросить у Гоуста, почему они летят отдельно от остальных, но уверена, что едва ли он ответит на вопрос менее односложно, чем «не знаю» или «потому что».       У Новак есть своя собственная догадка на этот счёт.       И если она верная, стоит поблагодарить Ласвелл: в противном случае Романова не долетела бы до базы «Ковбоев» живой. Или, по крайней мере, со всеми целыми конечностями.       Люк гулко закрывается, и пилот тут же взлетает, пытаясь справиться с бушующей непогодой.       Чем выше машина взмывает в небо — тем сильнее холод проникает в раскачивающуюся кабину. И в тело Эмили.       Терпеть становится настолько невыносимо, что Новак неконтролируемо подскакивает на месте и судорожно обхватывает себя руками, надеясь, что это поможет ей побыстрее согреться. Когда там уже Мексика, а?       Когда девушка начинает отрывисто хлюпать носом, Райли это вконец надоедает: она видит боковым зрением, как он сдирает с рук чёрные тактические перчатки с нарисованными белыми косточками — под стать маске — и тянется к своему рюкзаку, выуживая его из-под жёсткого сидения.       Лейтенант вытаскивает толстовку, ту, которую частенько носит на базе, и протягивает её Эмили:       — Переоденься.       Сержант собирает в себе последние остатки гордости, потому что принять его предложение — признать, что она идиотка, которая забыла взять с собой сменную одежду.       — Мне н-нормально, — не слишком правдоподобно отвечает девушка.       — Это не просьба, Новак.       Эмили наконец неловко кивает.       Срать она хочет, как это будет выглядеть со стороны: она реально вот-вот сдохнет от переохлаждения.       Вертолёт, набрав нужную высоту, вылетает за пределы свирепого урагана, и полёт становится более спокойным и ровным: сержант без труда поднимается на ноги и становится к лейтенанту спиной. Расстёгивает неподдающимися пальцами куртку и сдирает прилипшую к коже футболку.       Девушка опускает глаза вниз — туда, где до сих пор красуется пластырь.       Она с тихим шипением отдирает клейкий уголок и рассматривает шов, который, к её собственному облегчению, выглядит совсем неплохо. Чистое везение, учитывая, как наёмник вымещал на ней скопившуюся в разгорячённом теле злость.       Эмили уже всовывает руки в безразмерную толстовку Гоуста, когда чувствует на спине едва ощутимое прикосновение.       Новак невольно вздрагивает.       Она почти не хочет возмущаться из-за того, что мужчина в очередной раз переступает черту. У неё нет никаких сил на возмущения.       Резко выворачивает голову через плечо и хмуро пялится туда, где секунду назад ощущала горячее касание пальцев мужчины.       Чуть ниже лопатки расплывается синяк, границы которого уже начинают отдавать бледно-фиолетовым. Могло быть хуже.       — Заживёт, — говорит она и наконец одевается полностью, ощущая, как первые волны долгожданного тепла мягко разливаются по телу колючими покалываниями.       Сержант уже собирается сесть на своё место и плотно закутаться в шмотку лейтенанта, но Райли останавливает её, крепко обхватывая запястье девушки:       — Стоило того, Новак?       — Не знаю. — Девушка неопределённо передёргивает плечами. — Смогу ответить, когда Романова вывалит хоть какую-то информацию. А так, в целом, было весело. Разве нет?       — Будь серьёзней. — Лейтенант требовательно смотрит ей прямо в глаза.       — А я сейчас, по-твоему, что — невероятно саркастична? — парирует Эмили, усмехаясь. — Стоило. Или что ты хочешь услышать?       Пальцы Гоуста на мгновение крепче сжимаются на коже девушки, будто он думает, что она вот-вот вырвется.       Новак продолжает непрерывно дрожать, но причин этому становится на одну больше.       Первая: безжалостный холод до сих пор и не думает отпускать из своих невидимых оков.       Вторая: хватка Райли обжигает адским огнём и беспорядочно переворачивает внутренности в животе, а его пронизывающий взгляд освежует до оголённых нервов.       — Удовольствие от этого получаешь? — продолжает давить упрёками лейтенант, кивая вниз на живот девушки. — Было с десяток моментов, когда можно было соскочить. Но ты терпела. Ты ненормальная, Новак.       — Спасибо?       — Новак…       — Что? — уже раздражённо цедит она, но быстро берёт себя в руки, громко вздыхая. — Давай ты расскажешь, какая я ненормальная, чуть позже, хорошо? Я устала. Правда.       — Отлично. — Райли, наконец, выпускает из своих пальцев её вибрирующее запястье.       Без особого желания, потому что Эмили видит в его пытливом взгляде, насколько сильно ему хочется продолжить этот разговор.       Но он отступает: лейтенант падает обратно на своё место и закидывает голову назад, тут же закрывая глаза. И делает это вовремя.       Парочка неосторожных слов с обеих сторон — и они снова будут кидать друг в друга тонны обвинений, не сдерживаясь в обидных оскорблениях. Слишком хрупко.       Мужчина напряжён.       Новак отчётливо видит, как поднимается широкая грудь от глубокого и прерывистого дыхания, словно это — единственная возможность успокоить бушующий внутри шторм. Где же твоё хвалёное спокойствие, Райли?       Она лихорадочно раскидывает свои мокрые вещи на противоположные сидения и тихо шепчет себе под нос раз за разом: «Охуеть».       А затем садится недалеко от лейтенанта и сжимает ладонями трясущиеся колени.       — Руки в карман засунь.       Девушка бросает на мужчину короткий взгляд, но не слушается, потому что он продолжает вводить её в эмоциональный ступор своим поведением.       — Новак! — цедит сквозь зубы Райли, заставляя её подскочить от очевидного раздражения в его тоне и выполнить очередной приказ.       Девушка недоверчиво смотрит в его сторону, но Гоуст продолжает сидеть всё в той же позе. Через закрытые веки видит, что ли?       — Я не понимаю, что с тобой происходит, — не сдерживается она и без стеснения задаёт кипящий в голове вопрос, продолжая выжигать мужчину взглядом. — Сначала ты всем своим видом и действиями показываешь, что я тебе неприятна. А потом ты начинаешь вести себя… вот так. С каких пор тебе на меня не всё равно? Может, расскажешь?       Щёки Эмили покалывает от прилившей к ним горячей крови. Сердце гулко стучит в груди, отдавая чёткими вибрирующими ударами в барабанные перепонки.       Хочется насильно залезть к нему в голову, яростно ворваться в сознание и перелопатить пальцами воспалённый противоречиями мозг, чтобы наконец-то понять, о чём он думает.       Потому что Новак начинает чувствовать к нему болезненный интерес, который, чёрт возьми, ломает изнутри неправильностью совсем не вовремя.       Ей это не нравится.       — По душам поговорить хочешь? — ухмыляясь, спрашивает лейтенант.       — Нет, я не…       — Тогда замолчи.       Новак поджимает губы и саркастично усмехается, скрещивая руки на груди:       — Здорово.       Что, блять, происходит?

***

      Вертушка плавно приземляется на базе «Ковбоев», на которую медленно опускается густая ночь, и, когда лопасти перестают работать, Новак встаёт на ноги.       Она подходит к всё ещё влажным футболке и куртке и хватается пальцами за толстый край толстовки, чтобы скорее снять с себя пропитанную незнакомым запахом вещь.       — Оставь, — говорит Райли за её спиной, и она иронично смотрит на мужчину.       — До моей комнаты идти минуты две, в чём проблема?       — Романову допрашивать в мокром пойдёшь? — Лейтенант поднимается и резко закидывает за спину оружие, а затем подхватывает рюкзак.       Эмили на секунду задумывается: перспектива манит своей заманчивостью, и отказывать себе в таком удовольствии сержанту не хочется. Ей жизненно необходимо прочувствовать этот сладковатый вкус победы.       — Хорошо. — Девушка подбирает свои вещи и подходит к Райли, протягивая их ему. — Кинь к себе.       — В руки возьми.       — Критикуешь — предлагай, — шипит она, раздражённо глядя на него снизу вверх. — Тебе сложно?       Райли враждебно молчит, и даже в кромешной тьме кабины она видит, как заволакивает чёрным его карие глаза.       И ей кажется, что они вполне способны простоять так до самого раннего утра, пока кто-то из них не даст заднюю первый, но лейтенант вдруг сердито вздыхает и грубо выхватывает шмотки девушки.       — От тебя столько проблем, Новак, — тихо говорит сквозь зубы он, выполняя просьбу сержанта.       Эмили язвительно усмехается и закатывает слишком длинные рукава толстовки до локтей, не отводя от Гоуста немигающего взгляда после очередных колких слов в её сторону:       — Спасибо, очень мило с твоей стороны.       Она первая выпрыгивает из вертолёта и сразу же замечает Алехандро и Джонни, которые явно ждут её и Райли недалеко от места посадки.       — Где эта сука? — спрашивает Новак, когда подходит к сто сорок первым и слышит, как лейтенант останавливается рядом с ней.       Варгас многозначительно улыбается, слегка наклоняя вбок голову:       — Там, где и должна быть.       Эмили понимает полковника с полуслова.       Он ни раз рассказывал ей про это неуютное место: то, в котором каждый раскрывает свои самые сокровенные секреты. Если дорога жизнь, конечно.       — Она вам что-то рассказала, пока летели? — Новак благодарно кивает Варгасу, когда тот протягивает к её губам сигарету и тут же подносит зажигалку, на секунду освещая лицо девушки ярким светом.       — Нет, — отвечает Джонни, нахмурившись. — Она не затыкаясь орала весь полёт. На русском. Кажется, я даже выучил несколько новых слов.       Сержант качает головой, скрывая понимающую улыбку: такое поведение вполне походит на натуру Милены.       Новак задаётся резонным вопросом: как сто сорок первые смогли сдержаться и не выкинуть её за борт в середине полёта. Ураган, люк открылся, не смогли удержать — вполне подходит для официального отчёта. Всё что угодно, лишь бы не слушать её блевотный писклявый голос.       — Запустите меня к ней на несколько минут, и она расскажет всё, что нам нужно. — Ухмыляется Эмили, выпуская из лёгких горький дым.       Сержант говорит абсолютно несерьёзно, и все это прекрасно понимают: как только Романова оказывается на их базе — она тут же становится неприкосновенной, попадая под юрисдикцию Кейт и ЦРУ.       Новак яростно глушит в себе душащее злобой желание пойти туда и выдрать русской все ногти под корень или, например, сломать ей какую-нибудь часть тела: так, чисто случайно.       Но такой возможности у неё нет. К великому сожалению.       — Мы верим, china. — Подмигивает ей ковбой. — Так хочешь пойти с нами?       — Если можно, то только для того, чтобы позлорадствовать. А допрос — на вас. Иначе я не сдержусь. Хорошо?       — Sin problemas. — Кивает Алехандро.       Команда идёт к самолётному ангару, огибая его, и выходит к небольшому одноэтажному зданию.       Соуп и Новак идут спереди, пока Райли и Варгас следуют за ними, разговаривая о чём-то своём.       МакТавиш кладёт руку девушке на плечо и притягивает к себе, вжимая в свой бок:       — Ты точно в порядке?       — Более чем. — Ободряюще улыбается Эмили. — А ты?       — Как всегда заебался, но… — МакТавиш замолкает и быстро проходит взглядом по телу сержанта, многозначительно приподнимая бровь. — Подожди. Это что, толстовка Гоуста?       Новак коротко оборачивается через плечо и неожиданно сталкивается глазами с Райли, который решает посмотреть на неё в самый неподходящий момент. Блять.       — Не спрашивай, — шепчет девушка.       Сто сорок первые подходят к одной из нескольких металлических дверей, из-под которой тонкой жёлтой полоской бьёт блёклый свет.       Они поочерёдно заходят внутрь, и перед Эмили открывается самый лучший вид за всю её чёртову жизнь.       Романова сидит в центре небольшого помещения, намертво привязанная по рукам и ногам к деревянному стулу: так же, как и Новак тогда.       Сержант знает, что это необязательно, ведь едва ли русская попытается сбежать — кишка тонка.       Тугие верёвки на её запястьях и щиколотках — часть психологического давления. Попытка поднять уровень её стресса до максимума, сделать так, чтобы она буквально умирала от страха. И это работает.       Над головой Милены висит одинокая лампочка, которая окончательно уродует и так поражённые ужасом черты лица. На щеках виднеются ещё не успевшие высохнуть чёрные полосы слёз, смешанные с тушью.       Тело Романовой заходится неконтролируемой дрожью настолько сильно, что тонкие шпильки измазанных в грязи туфель беспокойно отбивают по бетонному полу бешеный ритм.       И Эмили на самом деле злорадствует, как и планировала.       Мужчины остаются позади девушки, когда она делает к русской несколько шагов, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки.       — Нравится? — иронично интересуется сержант.       На лице Милены проскакивает бессильная ярость:       — Иди нахуй.       Эмили тихо смеётся и в предвкушении закусывает нижнюю губу. Время поиграть.       Она наклоняется так, чтобы их глаза с русской были на одном уровне.       — Напомнить тебе, что ты сделала после того, как я сказала тебе то же самое? — Новак намеренно переходит на зловещий шёпот, но её голос насквозь пропитан ощутимой угрозой.       Дыхание Романовой учащается.       Она порывисто дёргает головой и откидывает за спину запутанные пряди каштановых волос, с вызовом поднимая подбородок.       Но попытки русской казаться смелой разбиваются о суровую реальность: Эмили замечает в голубых глазах нарастающую липким комом панику, из-за которой толстые ножки стула начинают подпрыгивать вместе с ней.       — Ты превратила мышцы в моём бедре в фарш, — тихо продолжает сержант. — А твои сраные наёмники прострелили мне лёгкое. Три недели в коме — прелестно, правда?       — Ждёшь извинений? — хрипло шипит Милена.       Эмили слегка качает головой.       — Нет. Просто готовлю.       Романова тяжело сглатывает: Новак видит, как будто от болевого спазма сжимается тонкая шея девушки.       — К чему? — Голос русской ломается, и она почти что вскрикивает, не в силах контролировать собственные эмоции. — Замучаешь меня до смерти?       — Нет. Я предпочитаю убивать, когда враг как минимум может дать хоть какой-то отпор. А ты сидишь передо мной такая жалкая и убогая… Я такое не люблю.       На лице Милены проскакивает безмерное облегчение.       Но она расслабляется слишком рано.       — Зато мы любим. — Хриплый голос Райли оглушительным эхом отскакивает от твёрдых стен.       Русская крупно вздрагивает и переводит испуганный взгляд за спину сержанта: утыкается глазами в устрашающего одним лишь своим внешним видом огромного мужчину в маске с черепом.       По виску Романовой сползает блестящая капля пота. Наверняка теперь она молится всем известным богам, чтобы допросом занялась именно Новак.       — Удачи. — Эмили весело подмигивает ей и выпрямляется, направляясь в сторону выхода.       Сержант отбивает протянутый Джонни кулак и уже оказывается на улице, когда слышит отчаянный крик за спиной:       — Всё равно ты сдохнешь, Новикова!       Смелость выпалить что-то подобное появляется у Милены только тогда, когда девушка чисто физически не может дать ей какой-то ответ. Забавно.       — Закрой свой вонючий рот, шлюха, — рычит Соуп, и Эмили оставляет сто сорок первых наедине с русской.       Эмили медленно плетётся в сторону главного здания.       Приятная усталость пленит тело, но она едва может распознать её за чувством гордости за то, что их миссия закончилась успешно. Фортуна в этот день поворачивается к ним лицом, не иначе.       При правильном подходе — а «Браво» не составит труда его найти — Романова под страхом угрозы собственной жизни выдаст им столько информации, сколько им пришлось бы добывать на протяжении года.       И Новак уверена — русская сделает это.       В очередной раз подставит тех, с кем работает. И она сделает это практически без сожалений, за одним досадным исключением: в этот раз Кейт постарается, и Милену закинут в самую отвратительную тюрьму, где она будет гнить до конца своих чёртовых дней.       Без своего драгоценного банковского счёта, без кучи влиятельных друзей, которыми она так любит хвастаться, но главное — без чувства собственного достоинства. Лучший исход.       Новак заходит в свою комнату, протяжно зевая, и подходит к шкафу: хватает первые попавшиеся спальные вещи с нужной полки и снова выходит в пустующий коридор.       Быстро принимает горячий душ, смывая с себя тяжёлый день, и возвращается к себе.       Как только голова касается мягкой подушки — Эмили сразу же проваливается в глубокий и до ужаса спокойный сон.

***

      — Ну, что мы будем делать завтра? — спрашивает Соуп, дожёвывая огромный сэндвич.       Сто сорок первые сидят в столовой за своим любимым столом, наслаждаясь ранним завтраком.       — А что завтра? — Новак делает небольшой глоток апельсинового сока.       — Рождество, Эм. — МакТавиш шутливо закатывает глаза, не отрываясь от трапезы.       Сержант редко празднует этот праздник.       Лишь пару раз, когда она в этот день оказывается в США по воле случая, Кейт тащит девушку с собой на рождественский ужин к её друзьям, где они отведывают сочную утку, традиционное картофельное пюре, а после полуночи раскрывают подарки в пёстрых упаковках, которые таятся под мерцающей разноцветными огнями ёлкой.       Но чаще всего в эти даты Новак либо оказывается на очередной миссии, либо компания рядом попадается совсем не подходящая. Это же семейный праздник.       — Можем устроиться здесь. — Алехандро намекает на уютную столовую. — Около одиннадцати закончится месса — можем собраться после неё. Многие поедут в город. Некоторые останутся тут, но друг другу мы мешать не будем, все обычно сидят небольшими компаниями. Закажем индейку, свиной окорок, тамалес, чили кон карне. Накупим выпивки. Гэррик организует музыку.       — Газ? Они с Прайсом возвращаются? — изумлённо спрашивает Эмили.       — Да, сегодня ночью. Так что думаете? У нас не так часто выпадает шанс собраться в полном составе. — Джонни отряхивает руки от крошек и кладёт локти на стол, поочерёдно глядя на сто сорок первых.       Провести день всем вместе, не думая о грядущих миссиях, «Ковенанте» и конце света? Чёрт возьми, да.       — Я за, — Новак охотно соглашается.       — Secundado.       — Гоуст? — МакТавиш многозначительно смотрит на мужчину рядом с ним.       Райли коротко кивает.       Совсем не воодушевлённо, но сепарироваться от команды — табу. Хочет он того или нет.       — Отлично. — Варгас хлопает в ладоши. — Тогда договорюсь на завтра, всё привезут.       Команда продолжает завтракать в полной тишине, пока Эмили не разрывает любопытным вопросом.       — Вы что, тоже в церковь пойдёте? — Она недоверчиво смотрит то но Джонни, то на Райли.       МакТавиш отталкивает от себя поднос с едой и, изогнув бровь, смотрит на девушку.       — Мы разве похожи на тех, кто ходит в церковь?       — Не очень. — Пожимает плечами Новак и, слегка привстав, тянется к Соупу, намеренно начиная говорить тише. — Хотя у меня есть небольшие сомнения по поводу лейтенанта. Могу поспорить, что он постоянно носит эти стрёмные маски и балаклавы только для того, чтобы удержать под ними свой сияющий светом нимб. А то вдруг он им потолок начнёт царапать.       Эмили возвращается на своё место и боковым зрением видит, как Райли испепеляет её злым взглядом: она чувствует, как кожа щеки горит от направленного на неё недовольства.       По лицу девушки расплывается довольная улыбка.       Это будет лучшее Рождество в её жизни.

***

      Весь следующий день Новак проводит в предвкушении ночного празднования.       Джон и Кайл, как и сказал МакТавиш, прилетают в Мексику поздно ночью и с воодушевлением принимают предложение провести этот праздник всем вместе.       Не хватает только Кейт, которая, как всегда, не может оставить свою работу даже в такой день: она продолжает разбираться с информацией, полученной сто сорок первыми от Романовой, и ищет любую тонкую ниточку, которая может привести их к «Ковенанту».       Служба превыше всего — девиз Ласвелл, от которого она всё никак не может отказаться на протяжении многих лет.       Эмили договаривается с Варгасом, что она сама наведается в Лас-Альмас.       Ей хочется немного прогуляться по уютному городку в полном одиночестве, а заодно она предлагает ковбою самой забрать их заказ с едой и купить выпивку.       И, конечно, подарки, чтобы хотя бы немного поднять настроение сто сорок первым. Ведь едва ли они соблюдают эту традицию.       Новак любит оказывать людям знаки внимания. Её собственный способ показать свои чувства.       А если учитывать, что тратить деньги, которых за все эти годы накопилось более чем достаточно, ей некуда, — это отличный вариант, чтобы чуточку опустошить свой кошелёк.       Девушка выходит из своей комнаты и идёт в просторный холл главного здания, где удачно встречает Алехандро, раздающего приказы уже совсем расслабившимся в ожидании праздника сослуживцам: мужчина передаёт ей ключи от тачки и коротко наставляет.       — Набери, как будешь подъезжать к базе, china. Я тебя встречу, чтобы ты не тащила эти тяжести сама.       — Конечно. — Девушка машет ему рукой и нетерпеливо выбегает из здания, направляясь к автомобилю.       Через несколько минут Эмили уже выезжает с территории штаба, направляясь в сторону крохотного городка.       И меньше чем через полчаса девушка оказывается на месте.       Новак настежь открывает окна и с головой погружается в суетливую атмосферу Лас-Альмаса, ласкающую слух какофонией звуков.       В маленьком мексиканском городке, который привычно утопает в горячих солнечных лучах, царит атмосфера ожидания Рождества.       Улицы заполнены толпами людей, лица которых сверкают от радости и волнения от предстоящего праздника.       Женщины с набитыми доверху корзинами, полными свежих овощей и фруктов, оживлённо общаются между собой, выбирая лучшие продукты для праздничного стола.       Единой бесконечной лентой по всему городу тянутся разноцветные огоньки гирлянд, сверкающие на белоснежных стенах домов, украшенных традиционными мексиканскими паттернами.       Раскрашенные буйством красок рынки, у которых стоят довольные от грядущей прибыли торговцы, щедро предлагают местные сладости: хрустящие чуррос, кокосовые кокадо, пряный марципан и другие угощения наполняют воздух приторно сладким ароматом.       Параллельно с ярким базаром идут украшенные двери и окна домов, где висят красные и зелёные венки, наполненные традиционной символикой Рождества.       Прекрасная симфония праздничных песен, доносящихся из кафе, создаёт неповторимый фон, наполняя сердца горожан теплом и надеждой на чудеса.       Машин на дорогах настолько много, что город превращается в одну бесконечную пробку, которая по ощущениям ни на сантиметр не сдвигается с места.       Эмили пытается следовать за двигающимся медленной черепахой потоком, но в итоге сдаётся: на своих двоих будет гораздо быстрее. Тем более все нужные ей места находятся на главной улице Лас-Альмаса, пройти которую можно буквально за десять минут.       Девушка с трудом паркует машину на свободном месте у обочины и выскакивает на палящую жарой улицу.       Она удачно останавливается возле алкогольного магазина и хватает телефон, чтобы сверяться с составленным сто сорок первыми списком. И судя по количеству выпивки, напиться они планируют до невменяемого состояния.       Сержант хватает металлическую тележку со скрипящими колёсиками и лавирует между многочисленными покупателями, которые, как и они, глупо оставили закупки на самый последний день.       Когда девушка идёт к кассе, толкая вперёд перед собой кучу тяжёлых бутылок, она замечает пустующий отдел с дорогим импортным алкоголем. Едва ли местные могут позволить вывалить столько денег за бутылку алкоголя.       Эмили быстро пробегается глазами по забитым полкам со знакомыми названиями и находит то, что ищет: добротный шотландский виски в подарочной кожаной упаковке.       Соуп точно будет визжать от радости как девчонка.       Ведь сержант слишком часто жалуется, что невероятно тоскует по своему дому, по родным. А эта бутылка будет отличным напоминанием, которое хотя бы настоящим терпким вкусом перенесёт его на родину.       Новак плетётся обратно к машине, стараясь распределить вес между двумя огромными пакетами.       Она раскладывает покупки в просторном багажнике и идёт дальше.       Эмили заглядывает в местный табачный магазин: покупает набор самых лучших, по словам улыбчивого продавца, сигар для Прайса, которые тот частенько не выпускает изо рта даже во время миссий.       Наведывается в музыкальный магазин, где покупает с десяток виниловых пластинок на свой вкус для Кайла.       Все знают, что в комнате Газа есть проигрыватель, который тот хранит как зеницу ока. И сто сорок первые периодически вынужденно просыпаются от звуков тяжёлого рока, когда сержант забывается и выкручивает звук на самый максимум.       Следом Новак ныряет в оружейный.       Она останавливается на пневматическом пистоле с корпусом, покрытым позолотой и исписанным замысловатыми мексиканскими узорами. Алехандро вряд ли будет использовать его в бою: скорее, пушка просто будет радовать ему глаз. Определённо.       Сержант подходит к кассе и уже тянется к поясной сумке за лицензией на оружие, но мужчина спокойно пробивает её покупку без лишних вопросов, заставляя девушку удивлённо приподнять брови. Лас-Альмас.       Эмили уже собирается уходить, когда цепляется взглядом за набор из трёх метательных ножей необычной формы. Чёрная сталь, треугольник из серебра на наконечнике лезвия.       Идеальный выбор для Райли.       Она хочет обойти стороной перспективу порадовать его рождественским подарком: уверена на сто процентов, что лейтенант даже из банальной вежливости не скажет ей спасибо. Если вообще примет его от неё.       Но Новак так не может.       Либо одарить вниманием всех, либо никого. И даже эта двухметровая заносчивая задница заслуживает получить хоть что-то.       Поэтому она просит продавца упаковать и их и дать ей чёрный непросвечивающий пакет: светить всем этим добром на улице не хочется. Не то чтобы жители городка будут в полнейшем ужасе, если увидят пушку и ножи, но всё-таки.       Эмили снова скидывает покупки в тачку и достаёт телефон, гугля ресторан, в котором ей нужно забрать их охренеть какой большой заказ.       Она идёт по шумным улицам, поглядывая в экран, чтобы не пропустить нужное ей место, но по пути натыкается на очередной магазин с одеждой.       Новак почти что забыла про себя: обновить скромный гардероб и добавить в него с десяток новых шмоток и обуви — идеальный подарок.       — Buenas tardes! — Девушка-консультант Мария, судя по бейджу, подходит к Эмили, услышав звонкое трещание колокольчиков над дверью. — ¿Busca algo específico o que le ayude a elegir?       Эмили смущается и несколько раз открывает и закрывает рот в попытке адекватно ответить на вопрос.       Она уже несколько недель изучает испанский, но язык даётся ей с трудом: девушка успевает выучить лишь несколько несложных фраз по типу «Ciudad de México es la capital de México». И этого явно недостаточно.       Продавец быстро понимает, что Новак не местная.       То ли по недоумённому лицу сержанта, то ли по экзотической для Лас-Альмаса внешности с её бледной кожей, светлыми волосами и зелёными глазами.       И девушка переходит на ломаный английский:       — Могу вам помочь?       Эмили с облегчением выдыхает.       — Если поможете подобрать размеры — будет супер.       Новак перемеривает кучу вещей: платья, футболки, шорты, джинсы, юбки. Кроссовки — туда же.       Всё, что попадает ей в руки, тут же летит на кассу.       И когда Эмили подходит туда, там накапливается приличная куча, за которой она не сразу замечает девушку, спешно пробивающую бирку за биркой.       Наконец на стойке перед девушкой появляется вереница шуршащих крафтовых пакетов.       — Что-то ещё?       — Нет. — Качает головой Новак, но переводит взгляд за спину девушки и задумчиво улыбается. — Хотя…можно её? Самого большого размера.       На вешалке за спиной Марии висит чёрная толстовка, которая практически идентична той, что Райли дал ей в вертолёте. За одним исключением: на груди красуется крошечный, вышитый белыми нитками череп — традиционный символ «Дня мёртвых».       И Новак кажется забавным подарить её Гоусту.       Учитывая, что очередная его вещь до сих пор лежит у неё бесформенным комком в шкафу.       Учитывая, что вряд ли он когда-нибудь наденет её после сержанта.       — Спасибо. Adiós. — Эмили улыбается девушке и подхватывает покупки, направляясь к выходу.       Новак наконец забегает в ресторан: забирает кучу упакованных в блестящую фольгу вкусно пахнущих лотков с едой и, нагруженная по полной, спешит обратно к тачке.       Неожиданный шопинг затянулся, и она уже конкретно опаздывает.       Плотные пробки на дорогах понемногу рассасываются, и девушка, включая погромче весёлую музыку под стать великолепному настроению, выезжает за пределы Лас-Альмаса.       Оказываясь на территории базы, Эмили паркуется у временно пустующей столовой, которая уже полностью подготовлена к грядущему празднику.       Сержант выскакивает из тачки, достаёт свои личные покупки, заблаговременно отставляя их в сторону, а затем запрыгивает на горячий капот и вытаскивает из кармана телефон, набирая номер ковбоя:       — Алехандро, я приехала. Стою возле столовой. Подойдёшь?       — Бегу, — резво отвечает мужчина и сразу же отключается.       Девушка закуривает и прикрывает глаза, ощущая, как жжёт кожу горячими лучами солнца.       Отмечать зимние праздники в такой погоде она так и не привыкла. Да это преступление.       Эмили скучает по колючим метелям и пронизывающему холоду, от которого намертво слипаются между собой ресницы.       Скучает по горячему какао в огромной любимой кружке и набранной к её приходу пенной ванне с обжигающей заледеневшие конечности водой.       Скучает по отцу, который плотно закутывал её в пуховое одеяло, усаживался вместе с ней на диван с миской сладкого попкорна и забавно комментировал каждую шутку в старом фильме, просмотренном ими уже сотню раз.       Теперь Новак сидит в пылающей жарой Мексике среди пальм под ярко-голубым небом и пытается поймать нужное праздничное настроение.       И трепетно надеется только на ставших ей близкими сто сорок первых, которые в последнее время заменяют собой эти бесконечные «скучаю».       — Сhina! — Эмили слышит голос ковбоя издалека и резко открывает глаза, спрыгивая на землю.       Рядом с ним молчаливо идёт Райли, не спуская взгляда с сержанта. Какая неожиданная встреча.       Новак вприпрыжку подходит к багажнику автомобиля и с лёгкостью открывает его, когда мужчины оказываются за её спиной.       — Santa mierda! — Протяжно свистит Алехандро, оценивая количество покупок, и тянется к тяжёлым пакетам. — Надо было ехать с тобой.       Эмили хочет последовать его примеру и немного помочь им, но её останавливает Гоуст, буквально отодвигая девушку в сторону:       — Отойди.       Девушка хмыкает и пожимает плечами. Как скажешь, Райли.       Мужчины справляются с задачей быстро — всего в один заход.       Когда они снова возвращаются к тачке, Новак бросает ключи Алехандро, а он смотрит на стоящие на земле покупки девушки:       — А это?..       — Это моё. — Она подхватывает набитые пухлые пакеты в руки и улыбается, отвечая на вопросительный взгляд полковника. — Меня на километр нельзя подпускать к магазинам.       — Mujeres, — тихо говорит мужчина, качая головой.       Новак приглушённо хихикает и оставляет сто сорок первых одних, направляясь к себе в комнату.       И она думает лишь о том, как бы не умереть от нескольких мучительных часов ожидания.