Сломленные

      Следующие две недели тянутся мучительно медленно.       Эмили до сих пор не может свыкнуться со своим вынужденным положением. Она попадает в зацикленный день сурка, чёртов сценарий которого она запоминает наизусть.       С утра приходит шустрая медсестра.       Пихает ей в ладонь горсть разноцветных таблеток в пластиковом стакане, делает тугую перевязку и проверяет, не разошлись ли всё ещё свежие швы.       Потом завтрак с пресной и совсем не аппетитной больничной едой; физиотерапия, где Новак, ломая себя, делает первые крохотные шаги.       Обед, перевязки, таблетки, ужин, сон. И всё по-новой.       Веселье.       Из реальных развлечений — редкие встречи с Соупом и остальными сто сорок первыми, которые стараются заглянуть к ней при первой же возможности, чтобы она совсем не сдохла от одиночества.       Её успевают навестить все, кроме Райли, которого видеть в общем-то и не хочется, и Кейт, которая при каждом разговоре предлагает прилететь из Вашингтона и собственными глазами убедиться в том, что девушка в полном порядке.       Новак едва находит подходящие слова, чтобы отговорить женщину бросать все свои суперважные дела и мчаться в Мексику только ради того, чтобы подержать её за ручку отведённые на посещения пятнадцать минут: они находят компромисс и договариваются, что будут созваниваться каждый день, а сержант будет подробно докладывать о своём состоянии. Ласвелл этого было недостаточно, но это — лучшее решение без вреда её работе.       Эмили сходит с ума от монотонности и скуки.       Плюсом «Браво» улетают на очередное задание, и последние пять дней ни с кем из них нет связи.       Только изредка Соуп, когда ему удаётся поймать сеть, пишет ей односложное, короткое сообщение с одним и тем же посылом: «Я в порядке».       Она остаётся в тотальном одиночестве.       Её бессменный спутник и лучший друг последние несколько дней — бешеное желание курить.       Морено запрещает ей выходить на улицу без сопровождения, переживая, что с ней может что-то случиться и все его труды по тяжёлому восстановлению девушки пойдут коту под хвост.       Она давно может передвигаться самостоятельно и даже не держаться за стену, чтобы не рухнуть на пол. Да и в целом Эмили чувствует себя сносно, но спорить с врачом бесполезно. Новак чуть ли не впервые в жизни встречает на своём пути человека, который настолько серьёзно относится к своей работе. К её огромному сожалению.       Сержант уже около часа лежит на кровати после очередной порции медицинских манипуляций, бессмысленно глядя в белый потолок.       Раздражённо стучит пальцами по матрасу и наконец громко цыкает, резко усаживаясь прямо.       Она не в состоянии находиться в этом месте.       Стены давят гнетущей атмосферой, запах госпиталя крепко стоит в слизистой носа.       Хочется на улицу.       Глотнуть порцию свежего воздуха и постоять под палящим солнцем хотя бы несколько минут, потому что и так бледная кожа начинает отсвечивать нездоровой серостью от недостатка витамина Д.       Кто она такая, чтобы противиться своим желаниям?       Новак резво встаёт с койки и вытаскивает из-под кровати небольшой рюкзак с вещами, заботливо собранными Соупом: она чуть ли не сгорает с грёбаного стыда, когда напрямую просит его принести нужные вещи по своему списку, но выбора особо нет. Позволить кому-то другому рыться в своём нижнем белье девушка не может. И, как ни странно, мужчина не кидает в её сторону ни единой шутки по этому поводу.       Эмили быстро переодевается в шорты и топ. Впрыгивает в кеды и снова садится рядом с рюкзаком, перерывая его вверх дном в робкой вере, что МакТавиш каким-то чудом догадался закинуть сверху пачку сигарет. Конечно же, нет.       Остаётся надеяться, что на улице она встретит кого-то курящего. Того, чей лечащий врач не делает из своего пациента сраную Рапунцель.       Новак тихо подходит к двери.       Подносит к ней ухо и внимательно прислушивается, старясь уловить звук шагов в коридоре. Но встречает абсолютную тишину.       Осторожно проскользнуть мимо Морено, мимо настороженных медсестёр и оказаться на свободе — план надёжный, как швейцарские часы.       Она быстро тянет вниз дверную ручку и уже собирается нырнуть в пустующий коридор, но неожиданно утыкается лбом в твёрдую грудь.       Эмили медленно поднимает голову и пытается понять: её накачали чем покрепче, чтобы она не буянила, и она галлюцинирует своим самым худшим кошмаром? Другого объяснения Новак не находит.       Тут же торопливо пятится в палату, не в силах отвести опасливый взгляд от неожиданного посетителя. Осторожно отходит назад ровно до тех пор, пока не упирается поясницей в узкий подоконник, который тут же с силой обхватывает поледеневшими пальцами.       Райли следует за ней и останавливается в метре от девушки, словно намеренно отрезая её от спасительных путей отхода.       В слишком светлой обстановке он выглядит как что-то неправильное, даже опасное: облачённый во всё чёрное, со своей идиотской балаклавой с черепом.       Смотрит на неё сверху вниз, задумчиво задерживая взгляд на перебинтованной в несколько слоёв ноге, туго обмотанном белой повязкой животе. И в конце концов останавливается на её обескровленном от его неожиданного появления лице.       Мужчина пытается отыскать что-то в её зелёных глазах, и Эмили спешно отворачивается. Не сегодня, лейтенант.       Новак замечает, как Гоуст кидает что-то белое на койку, и она перебарывает себя, чтобы снова посмотреть на мужчину только для того, чтобы удивлённо приподнять бровь: на скомканных простынях лежит игрушка — забавный плюшевый гусь с ярко-оранжевым клювом.       — Джонни выбрал. Сказал, тебе понравится, — низкий голос Райли разрывает затянувшееся молчание.       МакТавиш, мать твою.       Сержант догадывалась, что Соуп способен выкинуть что-то подобное: он раз за разом спрашивает девушку, может ли он прийти к ней вместе с Гоустом, но всегда получает один и тот же ответ: «нет».       Потому что Эмили искренне не хочет пересекаться с Райли, поскольку у неё есть потрясающая возможность не находиться рядом с ним подольше — единственный плюс в её внезапном «отпуске».       Но, по всей видимости, Джонни решает взять всё в свои руки. Предательство.       Хотя больше её удивляет то, что лейтенант с такой лёгкостью соглашается на авантюру МакТавиша, учитывая, насколько сильно натянуты их и без того ушедшие в минус отношения с Новак.       И сержант не может сдержаться и решается задать жгущий непониманием язык вопрос:       — Зачем ты пришёл?       Райли скрещивает руки на груди, и девушка тут же повторяет его позу, отдирая ладони от пластиковой поверхности за спиной.       — Ты хотела что-то мне сказать? Идём. У тебя появилась такая возможность.       Нихера себе.       — Уже не хочу, — грубо отвечает она и отрывается от подоконника, делая шаг вперёд: подходит к мужчине настолько близко, что чувствует прущий от его тела жар. — И с тобой я никуда не пойду.       Гоуст не двигается — продолжает спокойно смотреть на Эмили своими чертовски глубокими карими глазами и не предпринимает ни единой попытки остановить её до того, как она на полном ходу перепрыгнет через начерченную им же красную линию.       Девушка на мгновение теряется, потому что раньше, когда она позволяла себе разговаривать с лейтенантом в таком язвительном тоне, он за секунду воспламенялся, подобно сраной спичке.       И его реакция, а точнее — полное её отсутствие подстёгивает Новак продолжать.       — Можешь проваливать отсюда. — Она кивком указывает на дверь за спиной Райли. — Потому что ты уже совсем оху…       — Я не должен был этого говорить, — прерывает её пламенную речь Гоуст. — Перед миссией в Урзыкстан.       Эмили замирает.       Глупо захлопывает рот на недосказанной фразе и тяжело сглатывает, осознавая, что он только что сказал. Это типа… извинения?       Сталь из его голоса по отношению к девушке пропадает: в нём нет ни капли недовольства, холодной злости, бесконечных обвинений — того, чем лейтенант щедро одаривал её на протяжении последних двух месяцев.       Следом меняется и взгляд Райли.       Он больше не смотрит на Эмили так, будто готов разорвать её в кровавые клочья, уничтожить, испепелить до безжизненного пепла. В его глазах — пугающее спокойствие, смешанное с чем-то, отдалённо напоминающим сожаление.       Любопытно.       Стоило почти сдохнуть, чтобы Гоуст начал вести себя с ней по-человечески?       — Новак, куда это вы собрались? — В дверном проёме появляется вечно взволнованный Морено, а затем расплывается в улыбке, когда к нему оборачивается Райли. — А, лейтенант. Рад вас видеть. Навещаете?       — Да, — отвечает мужчина. — Решил, что ей не помешает прогуляться.       Эмили недовольно закатывает глаза, пока мужчина не видит.       С одной стороны, не придётся выбираться из палаты окольными путями, чтобы случайно не попасться кому-то из персонала на глаза и не получить взбучку.       С другой — непонятно, откуда появилась излишняя забота о ней со стороны Гоуста… Слишком странно.       — Славно, — удовлетворённо кивает док. — А то Эмили совсем заскучала без посетителей. Только следите за ней: она очень-очень неосторожна. Швы не до конца зажили и могут…       — Ничего не случится, — останавливает его Райли. — Я прослежу.       — Хорошо. — Мужчина соглашается быстро: не верить словам лейтенанта — что-то из ряда вон выходящее. — Доверяю мисс Новак вам.       Морено спешит к другим своим пациентам, а Гоуст снова поворачивается лицом к девушке:       — Ну?       — Всё ещё не хочу. — Она старается сохранить серьёзное лицо, но уголок губ предательски дрожит в улыбке.       Лейтенант рвано вздыхает и засовывает руку в карман своей тонкой толстовки, доставая оттуда начатую пачку сигарет. Именно те, которые курит сержант и о которых она бредит уже который день.       И девушка могла бы противостоять этой очевидной приманке, но чувствует, как от него, чёрт возьми, маняще пахнет горьким табаком.       Райли иронично усмехается, когда видит до ужаса жадный взгляд Эмили. Удар ниже пояса.       — Это шантаж, ты в курсе? — Новак опрометью обходит его и выходит в коридор, кивая в сторону выхода.       Когда они оказываются на улице, Эмили кажется, что она попадает в рай.       Горячий воздух моментально начинает печь кожу, но эти ощущения настолько приятны, что Новак останавливается под палящими лучами горячего солнца и с наслаждением подставляет лицо им навстречу.       Она готова простоять так вечность.       Но не Гоуст.       — Идём. — Мужчина проходит мимо неё, направляясь к лавке под деревом с раскидистой зелёной кроной.       Сто сорок первые садятся в теньке, и Эмили, закидывая ногу на ногу, продолжает наслаждаться своей кратковременной свободой, пока лейтенант достаёт сигарету и протягивает ей. Он помогает ей поджечь её, и Новак делает первую длинную затяжку, выпуская из лёгких тихий стон наслаждения.       Нет.       Вот он — настоящий рай.       — Ты не будешь? — спрашивает сержант.       Гоуст отрицательно качает головой.       — Из-за меня?       — Нет. — Райли внимательно проводит взглядом проходящих мимо них ковбоев, которые спешат в здание госпиталя, чтобы проведать таких же неудачливых сослуживцев, как и сама девушка.       Эмили хитро улыбается и откидывается назад, перескакивая на изумлённый шёпот:       — То есть если бы не они, ты бы снял свою балаклаву? Ну или слегка задрал, не знаю.       Лейтенант расслабленно подаётся вперёд и ставит локти на колени, на секунду поворачиваясь в сторону девушки:       — Возможно.       Оба замолкают.       Лишь слышно, как она тихо выпускает ртом плотный дым с определённой периодичностью и как шелестят от лёгкого ветерка листья каштана над их головами.       Ей становится не по себе.       Потому что Райли совершенно не похож на других.       Она невольно проводит параллель между ним и Соупом и искренне задаётся вопросом: как эти два совершенно разных человека могут быть такими хорошими друзьями? МакТавиш, который в бессмысленной болтовне не затыкается на протяжении нескольких часов, и Гоуст, из которого вытащить хоть слово можно только с боем.       Интересно, как часто лейтенант, который может взбеситься из-за любого пустяка, хочет убить его?       — Так и будешь молчать? — не выдерживает она.       Мужчина садится прямо и перекидывает руку на скамейку, невзначай касаясь спины девушки. Что ж, если они вдруг стали настолько близки…       Она нагло лезет в карман его толстовки и достаёт оттуда слегка помятую пачку вместе с зажигалкой, тут же вытаскивая ещё одну сигарету.       — Давай поговорим. О чём? — Райли полностью игнорирует её смелую выходку.       — Расскажи, чем занимались на последнем задании. Вас долго не было.       — Ничем полезным. — Лейтенант, нахмурившись, смотрит куда-то в сторону. — Пытались найти скрытые базы «Конни», но только впустую потратили время. Пробовали выйти на след «Аль-Каталы», «Лас-Альмас», но они затихли.       — Готовятся к чему-то?       — Скорее всего. — Пожимает плечами он.       — И где они могут быть? — Эмили недовольно качает головой. — Не испарились же.       — Не знаю, — коротко отвечает лейтенант.       Новак понятия не имеет, что им делать дальше.       С каждым днём спираль эскалации закручивается всё сильнее, а помощи сто сорок первым ждать неоткуда. В памяти чётко отпечаталось то, что сказала Ласвелл: «Мы не можем никому доверять».       И, кажется, эта фраза медленно, но верно становится их официальным девизом.       — Кейт разрулит, а мы поможем, — вдруг выпаливает Эмили. — И всё будет хорошо.       Сама верит в то, что говорит.       Впадать в отчаяние и ждать, когда всё наладится само собой — не выход. По крайней мере, так у себя в голове рассуждает Новак.       Сколько раз она выкарабкивалась из безвыходного дерьма?       А сто сорок первые? Не сосчитать.       Девушка хмуро смотрит на Райли и удивлённо приподнимает брови, слегка приоткрывая рот.       Мужчина, чёрт возьми, улыбается: она видит крохотную сеточку из неглубоких морщинок в уголках его тёмных глаз. Да ты, оказывается, тоже живой человек, лейтенант.       — Что смешного?       Гоуст хрипло усмехается и убирает руку из-за её спины, поднимаясь:       — Твой оптимизм.       Эмили скидывает тлеющий бычок в стоящую рядом урну и встаёт, придерживая широкий бинт на животе.       — А ты что, всё время о плохом думаешь? — Новак вопросительно смотрит на мужчину.       — Почти.       Они двигаются в сторону госпиталя.       Эмили чувствует, что ещё полминуты — и Морено выбежит на улицу и будет в истерике искать её, беспокоясь о состоянии девушки. Как же она не хочет возвращаться туда, боже.       Сержант останавливается возле стеклянных раздвижных дверей и смотрит на Райли:       — Дальше дойду сама.       Новак протягивает ему сигареты, но Гоуст качает головой.       — Оставь.       И она, собственно, не возражает: быстро запихивает пачку в карман и слегка улыбается мужчине. Пополнение стратегических запасов.       Эмили почти заходит в прохладное помещение, но внезапно оборачивается, снова глядя на провожающего её пристальным взглядом лейтенанта:       — Знаешь, когда ты не ведёшь себя как полная задница, с тобой даже приятно находиться рядом. Так, к сведению.       Она видит, как коротко вздрагивает его грудь от беззвучного смешка.       — Поправляйся, Новак.       Девушка с благодарностью кивает ему и стремительно исчезает в бесконечных белых коридорах здания, думая: что это, блять, только что было?

***

      — Ты как?       Сержант уже несколько минут висит на телефоне с Ласвелл, параллельно переодеваясь в чистую одежду.       Самые обычные джинсовые шорты, футболка, кеды: всё что угодно, лишь бы вылезти из шмоток, которые насквозь пропитались удушающим запахом госпиталя.       — Отлично. — Новак прижимает трубку плечом, вжимая её в ухо. — Спасибо, что договорилась, чтобы меня отпустили пораньше. У меня уже крыша тут едет. Ещё день — и тебе пришлось бы переводить меня в психушку.       Эмили должны выписать только через несколько дней, хотя она чувствует себя живее всех живых. Но это стандартный протокол, пойти против которого у неё нет возможности. Зато она имеется у Кейт.       — Пожалуйста, — мягко отвечает женщина, а затем добавляет. — Я собираюсь переговорить со сто сорок первыми. Минут через тридцать или даже сорок. Если есть силы и ты успеешь — присоединяйся. Они будут рады тебя видеть. Как и я.       Неистраченных сил у неё накопилось за эти три недели охуеть как много. И ей срочно надо куда-то их выплеснуть. Иначе взорвётся.       — Они не знают, что меня выписывают сегодня? — Новак уже закидывает рюкзак на плечо и зажимает подмышкой полюбившегося ей мягкого гуся, которому она по-детски дала имя — мистер Кря.       — Нет. — Девушка слышит в голосе Кейт улыбку. — Пусть для них это будет сюрприз.       — Звучит отлично. — Эмили двигается в сторону выхода, на ходу прощаясь с уставшим доктором Морено.       Как бы он ни запаривал её своей гиперопекой до нервной трясучки — она на самом деле будет по нему скучать. Кто, кроме него, будет следить, вовремя ли она принимает таблетки и в правильной ли последовательности? Только бы эта прерогатива не перешла к МакТавишу.       Девушка обрывает звонок и, не глядя, подписывает бумажки о выписке на стойке регистрации. Делает всё быстро и неосознанно, потому что чувствует манящий аромат долгожданной свободы за дверьми госпиталя.       Новак быстро добирается до главного здания базы и идёт прямиком в свою комнату, по которой она, чёрт возьми, реально соскучилась. Кто бы мог подумать.       — Наконец-то, — шепчет она, скидывая сумку рядом со шкафом.       Сержант кладёт на кровать игрушку и смотрит в экран телефона: Кейт скоро начнёт. Опаздывать — моветон.       Она спешит в переговорную и, как только появляется в дверном проёме, сразу же сталкивается с тремя парами глаз.       Соуп, Гоуст и Варгас собственной персоной. Вот по кому она на самом деле скучала.       — Привет. — Новак приветливо машет им рукой.       Ковбой и Джонни поднимаются со своих мест, одновременно раскрывая для неё свои крепкие объятия. Оба сжимают девушку с такой силой, что она начинает протестующе хрипеть от нарастающей боли в районе рёбер.       — Полегче, а то мне опять придётся возвращаться в госпиталь. — Эмили обхватывает их шеи, привставая на носочки.       — Mi amor, наконец-то ты вернулась. — Алехандро дарит ей свою фирменную белоснежную улыбку, и первый выпускает девушку из своих рук.       — Тебя же должны были выписать только через два дня? — Джонни, следом за Варгасом, отстраняется и делает шаг назад.       — Ласвелл договорилась. — Новак смотрит в сторону и цепляется взглядом за Райли, который привычно в стороне от происходящего.       Она практически не видит его из-за приглушённого света, но всё равно едва заметно кивает.       Изначально хочет сделать вид, что не замечает его — просто, чтобы побесить, но настроение слишком хорошее:       — Гоуст.       — Новак.       На экране появляется Кейт, и все рассаживаются по своим местам:       — «Браво», здравствуйте. Эмили, рада видеть тебя.       — Спасибо, Кейт. — Улыбается сержант и с некой настороженностью смотрит на лейтенанта, когда тот садится по правую от неё руку.       Всё ближе и ближе.       Появившаяся в мужчине способность без труда терпеть её присутствие рядом с собой пугает своей неожиданностью. К этому можно и привыкнуть.       — Начнём? — Ласвелл осматривает всех присутствующих и, не найдя возражений, начинает. Но Эмили слышит совсем не то, что ожидает: — Мы в заднице. Беспросветной.       Если женщина признаётся в этом напрямую, а это случается ой как редко, значит, они на самом деле все дружненько опустились по уши в дерьмо.       Кейт всегда может найти выход из любой катастрофической ситуации: она способна спасти мир, когда он болтается на тонком волоске от гибели; пойти против главных шишек, которые щелчком пальцев могут выкинуть её с должности под идиотским предлогом.       И Ласвелл обычно с лучезарной улыбкой на лице шагает по головам с гордо поднятыми средними пальцами обеих рук, оставляя их никому не нужное мнение позади.       Но сейчас Новак наблюдает на лице женщины только лишь бессильное отчаяние, которое существенно разнится с тем, что она привыкла видеть.       — Мы не можем понять, какой дальнейший шаг хочет сделать «Ковенант» в этот раз, — продолжает Ласвелл. — Не знаю, кого они планируют задействовать: «Конни» или кого-то другого. Где, когда, зачем: у меня нет ответа ни на один из этих вопросов.       — А Прайс и Газ? У них что-то есть? — спрашивает МакТавиш.       — Нет. — Женщина качает головой. — В Урзыкстане настолько тихо, насколько может быть.       Эмили понимает, что «Ковенант» планирует очередную пакость.       Возможно, в этот раз им нужно больше времени на подготовку ресурсов, что наталкивает девушку на мысль, что задуманное ими будет в разы разрушительнее, чем теракт, произошедший в Бельгии. Затишье перед бурей.       — Кейт, а что с Романовой? — вдруг спрашивает Новак.       Сержант прекрасно знает натуру русской: как только начинает пахнуть жареным, эта сука исчезает и сваливает в страхе куда подальше.       На свете существует лишь одна вещь, за которую Милена трясётся больше, чем за свои сраные деньги, — её никчёмная жизнь.       И с большой вероятностью, пока сто сорок первые доставали Новак, Романова выбралась из собственноручно созданной передряги без единой царапины на теле.       — Не знаю, — отвечает Ласвелл, подтверждая догадки Эмили. — Хотя периодически по каналам проскакивает непонятная информация: она всё ещё пытается добраться до тебя. Но я теперь более осторожна.       Сержант закидывает ногу на ногу.       Отрывисто стучит пальцем по коленной чашечке, отбивая незамысловатый ритм.       На ум приходит идея.       Безумная. Опасная.       И до ужаса тупая даже для Эмили.       Но абсолютно, просто нереально оправданная в данной ситуации: сто сорок первые застряли на месте и теряют драгоценное время, пока за их спинами мир методично рушится к чёртовой матери.       — Кейт? — наконец решается спросить Новак. — У меня есть предложение. Только постарайся выслушать.       — Что такое? — Полное непонимание на лице Кейт.       — Что, если Романова получит то, что хочет?       — В смысле?       — Что, если она получит меня? — Небрежно пожимает плечами девушка.       И происходит взрыв, который она ждёт с замиранием сердца.       Первым, ожидаемо, высказывается МакТавиш, как самый главный хранитель её мнимой безопасности.       — Тебе не хватило, что ли? — Джонни кивает на эластичный бинт на бедре, выглядывающий из-под штанины шорт, и раздражённо скрещивает руки на груди.       Девушка отрывисто вздыхает.       — Романова — кладезь информации. И работает напрямую с «Ковенантом», — объясняет девушка Ласвелл. — Она для них пыталась разузнать о наших планах. Мы — угроза. Но если эта сука окажется в наших руках и мы сможем расколоть её — продвинемся вперёд так далеко, что добраться до главных не составит труда.       — Какие предложения? — Женщина заинтересована — и Новак это нравится.       — Ласвелл, нет. — Райли тоже это замечает. — Большой риск.       — Нет тут никакого риска, потому что… — пытается гнуть свою линию Эмили, но лейтенант непоколебим.       — Посмотри на Новак, — очевидно намекает на то, что она провалялась в госпитале больше месяца. — Ищи другие варианты.       Эмили смотрит на Гоуста, но его внимание полностью сосредоточено на Ласвелл.       Он намерен тараном переть до самого конца, пока Кейт не сдастся под его убедительными доводами, а девушку это охуеть как не устраивает.       — Дай мне договорить, — настойчиво требует Эмили, наконец заставляя мужчину посмотреть на неё.       Смотрят друг другу в глаза, нахмурившись.       Оба категорически не намерены уступать, потому что каждый считает себя правым. Огонь яростно сталкивается с огнём.       Но лейтенант, к удивлению девушки, сдаётся первый.       — Вперёд, — цедит сквозь зубы и в точности повторяет закрытую позу МакТавиша.       — Так что ты предлагаешь? — нетерпеливо повторяет свой вопрос Кейт.       — Клюнь на одну из поступающих наводок. Точнее, сделай так, чтобы Романова поверила в это. — Новак продолжает стучать себе по колену, уже более нервозно. — Пусть думает, что я снова в её руках. А когда она будет ликовать от очередной своей победы — в игру вступят они.       Девушка намекает на сто сорок первых: при правильном планировании, при правильных обстоятельствах появление «Браво» доведёт русскую до истерики со слезами, соплями и всем остальным. Эмили готова отдать всё что угодно, лишь бы увидеть это вживую.       Кейт откидывается на спинку своего кресла.       Сжимает руки в тугой замок и резко закидывает их за голову.       Не знает, как поступить. Стоит игра свеч или нет?       Снова садится прямо и со всей присущей ей серьёзностью смотрит прямо на Новак:       — Опасно. Ты же понимаешь?       О да. Эмили прекрасно понимает.       Но Романова не такая умная, какой пытается показаться.       Её конёк — зарабатывать деньги: и едва ли кто-то может с этим поспорить.       Но стратегия — слабая сторона девушки, которая ни раз подводила не только её, но и тех, с кем Милену связывали чисто рабочие отношения.       И пока разум русской выжжен желанием отомстить Новак за смерть любимого ублюдка Макарова и близкого друга Соколова — нужно действовать. Подходящий момент, когда её осторожность неумолимо движется к нулю.       План рабочий.       Если драка неизбежна — бей первым. Простая истина.       — Да. — Эмили согласна с её словами на сто процентов. — Но в этот раз мы будем готовы.       Кейт молчит.       Проходится глазами по замершей в ожидании фигуре девушки, пытаясь убедить себя в вынужденной необходимости рискнуть жизнью сержанта.       Но Новак доверяет ей: знает, что если дать Ласвелл время на подготовку — та провернёт это дело с такой утончённой филигранностью, что сто сорок первым и делать-то ничего не придётся.       — Хорошо. — Ласвелл, наконец, кивает. — Я подумаю, как это организовать. Свяжусь с вами позже.       Она обрывает связь.       Сто сорок первые сидят в тишине, и никто из них не решается её нарушить.       Первым сдаётся Алехандро: спешно ретируется из пропитанной напряжением комнаты с неловкими оправданиями, что ему срочно нужно переговорить с Руди. Охотно верится, полковник.       — Какого хера ты делаешь, Новак? — наконец взрывается Райли, когда немое молчание затягивается, но Эмили предпочитает прожигать взглядом деревянную столешницу. — На меня смотри.       Эмили повинуется: пространство слишком ограничено — у неё нет выхода. Он всё равно добьётся того, что хочет.       — Так нужно, — уверенно говорит девушка. — У нас не так много вариантов.       — Нужно что? — Его тон не сулит ничего хорошего, а до ужаса низкий голос гулко рикошетит от каменных стен и грубо вбивается ей в уши. — Умереть?       Девушка звонко фыркает.       — С чего ты взял, что я умру? Точнее, вы. — Приподнимает бровь сержант, глядя сначала на Гоуста, а затем на Соупа. — Вообще не вижу причин вашего недовольства. Ты, как минимум, проникал в особняк Гарзы — это было намного опасней: тебя так же пытались отговорить?       — Ты не знаешь, во что ввязываешься, — находит что сказать Джонни. — Я — одно дело, а ты…       — Я — что? Не подхожу на роль приманки? Или вы типа просто по умолчанию в моих силах сомневаетесь?       МакТавиш на секунду теряется, и лейтенант охотно пользуется его заминкой.       — Никто в тебе не сомневается, — серьёзно говорит Райли. — Но настолько рисковать своей жизнью — глупо даже для тебя.       — Даже? — возмущается девушка. — Здорово.       Происходящее начинает напрягать.       Новак вскакивает на ноги и собирается оставить Соупа и Гоуста наедине с их идиотскими упрёками, но Райли крепко хватает её за предплечье, лишая возможности уйти подальше от этого бесполезного разговора.       Девушка раздражённо закатывает глаза:       — Не находишь, что в последнее время между нами слишком много физического контакта?       — Ты поняла, что я имел в виду. — Лейтенант оставляет без внимания её неприкрытое недовольство. — Плохая идея, Новак.       — Вы оба поступили бы так же на моём месте. Разве нет? — упрямо спрашивает она. — И вы будете рядом. Что-то пойдёт не так — вытащите меня.       — Да. — Утвердительно качает головой МакТавиш.       — Ну и всё. И вообще. — Новак пристально смотрит на Гоуста, в очередной раз пытаясь вырваться. — Я понимаю, почему переживает Соуп: так уж у нас сложилось. Но ты… Перестань делать вид, что тебе не насрать. А то вдруг я решу, что ты на самом деле беспокоишься обо мне, а не о том, что я завалю задание. Пусти.       Эмили говорит без злобы или обвинений.       Просто озвучивает вслух очевидную правду. Она успела на собственной шкуре выяснить, какой лейтенант человек.       Хватка Райли слабеет, и он, наконец, выпускает её руку, тихо усмехаясь.       Мужчины поднимаются вслед за ней со своих мест, и девушка облегчённо выдыхает: пытка закончилась.       Они провожают Эмили до её комнаты, и она спешно залетает внутрь, кидая им короткое «спокойной ночи».       Девушка падает на кровать, утыкаясь лицом в подушку, и протяжно стонет, сжимая пальцами тонкую наволочку.       Сто сорок первые могут быть правы: врать самой себе Эмили не собирается.       Сержант с большим наслаждением готова отдать честь побыть бесстрашным главным героем этой миссии кому угодно из команды, но, к их всеобщему сожалению, Романова жаждет прикончить именно её. Не ты одна такая мстительная сучка, Новак.       Как бы Кейт ни готовилась, ни просчитывала, всегда были эти вонючие «что, если…», которые тут же забивают нерешительностью голову девушки.       Нужно подумать об это позже.       А пока — только подготовка.       Моральная.

***

      Эмили стоит посреди комнаты и борется с эластичным бинтом, который никак не хочет наматываться правильно.       В голове бьются наставления дока: «Не забывай смазываться и делать перевязки каждое утро. Это не повредит».       Новак аж чешется от непреодолимого желания плюнуть на эту идиотскую затею.       Но как только она представляет лицо недовольного Морено, к которому она попадёт с гниющим от неправильного ухода шрамом, девушка беспрекословно выполняет данные им рекомендации.       Эмили тратит целых десять минут, пока стоит возле зеркала и пытается сделать перевязку так, как делали это медсёстры в больнице.       Но то ли руки растут из жопы, то ли она плохо запомнила последовательность действий: нихера не выходит.       Эмили почти выходит из себя, но от матерной тирады, готовой напрочь пропитать комнату отменными ругательствами, отвлекает настойчивый стук в дверь, которая тут же отворяется.       — Ты готова? — Она слышит голос МакТавиша, но не отрывается от своего занятия. — Чёрт, извини.       Девушка одета нормально только снизу.       Сверху — лишь чёрный бюстгалтер, и Соуп глупо смущается, будто видит её полураздетой в первый раз. Хотя невынужденно на самом деле в первый.       — Заходи. — Новак поднимает глаза и натыкается не только на Джонни, но и Райли за его спиной и быстро добавляет: — Те.       Сержант подходит к ней, а Гоуст спешно закрывает за собой дверь и облокачивается на неё спиной, расслабленно утыкаясь затылком в твёрдую поверхность.       МакТавиш около минуты молча стоит за ней, глядя на её нелепые попытки в отражение зеркала, и в конце концов решает вмешаться, даже и не пытаясь сдержать улыбку:       — Помощь нужна?       Она может только догадываться, как по-дурацки смотрится со стороны. Сраная неумёха, Новак.       — Подожди, я сама. — Эмили до последнего пытается справиться с длинным бинтом, но тот в очередной раз слетает, плавно падая ей под ноги.       Эмили судорожно вздыхает.       Какой позор.       Смотрит на Соупа, не скрывая разочарования в самой себе:       — Да.       Мужчина разворачивает девушку к себе лицом и поднимает с пола повязку, профессионально складывая её так, как нужно.       Он присвистывает, глядя на всё ещё ужасно выглядящий шрам сантиметров десять в длину: без бинта МакТавиш его ещё не видел.       У хирургов не было в запасе времени сделать его более красивым и аккуратным, но Эмили не смеет жаловаться: жива — и ладно. Всё остальное — пустяки. Тем более сколько у всех них таких отметин, хаотично покрывающих тело в самых мыслимых и немыслимых местах?       — Солидно. — Соуп отрывисто кивает на её болтающиеся по швам руки. — Клади мне на плечи.       Эмили слушается.       Мужчина ловко обвязывает бинт вокруг талии девушки, заматывая в несколько плотных слоёв.       Действует с такой лёгкостью, словно делает это не в первый раз. И наверняка так оно и есть.       — Ты не передумала? — спрашивает Соуп, и Новак прекрасно понимает, что он имеет в виду.       — Когда ты уже начнёшь спрашивать меня об этом каждую минуту, чтобы наверняка? — улыбаясь, спрашивает девушка.       — А это поможет?       — Нет, — уверенно отвечает она.       Сержант разочарованно поджимает губы, но молча продолжает делать перевязку, не находя достаточных аргументов для отговорок. И славно, ведь она почти настроилась.       — Слишком туго, Джонни. — Новак реагирует на голос Райли, который внимательно наблюдает за действиями МакТавиша.       Его взгляд скользит по её телу лишь с целью проконтролировать действия Соупа, но сержанта это всё равно раздражает. Потому что от его пытливого взгляда под кожей колет холодными иголками, а позвоночник мгновенно обсыпает неприятными мурашками. Нехорошо.       — Ай, — в подтверждение его слов шипит Эмили от внезапной боли.       Шрам неприятно ноет от сильно давления.       — Прости, — извиняется Джонни и немного ослабляет намотку. — Всё забываю, какая ты крошечная.       — Я не крошечная, — сердито шипит девушка. — Может, это вы слишком огромные?       — Да, Новак. Так и есть. — Сарказм Гоуста слишком очевиден.       Что Райли, что МакТавиш выглядят ненормально здоровыми.       Кто-то сверху явно решил отсыпать им сверх нормы тестостерона. Или неадекватные порции комбикорма с самого детства. Одно из двух.       Другого объяснения, с хера ли они вымахали настолько огромными, у девушки нет.       Эмили поворачивается обратно к зеркалу и смотрит на проделанную Соупом работу.       — Ты лучший, — шепчет девушка и тянется за футболкой.       Девушка быстро одевается, и троица не спеша выходит из её комнаты, направляясь в столовую.       Сто сорок первые практически входят в соседнее здание, привычно набитое до отвала военными, когда телефон Новак вибрирует настойчивым звонок.       Она вытаскивает смартфон из кармана и несколько секунд с недоверием смотрит на заблокированный экран.       Внутренности переворачиваются, и живот сжимает резким спазмом: она прекрасно осознаёт срочность этого звонка и что за ним последует.       Эмили останавливается и принимает вызов:       — Кейт.       Мужчины, уловив знакомое имя, подходят к Новак ближе и заглядывают ей в лицо в ожидании долгожданных новостей.       — Привет, — здоровается женщина. — Кажется, у меня получилось наткнуться на что-то интересное. Ты одна?       — Нет, со мной Гоуст и Соуп. — Новак убирает телефон от уха и тыкает пальцем по сенсору: так будет проще, чем потом пересказывать их с Ласвелл разговор. — Ты на громкой.       — Поступила информация, что «Конни» обосновались на территории заброшенной АЭС «Лайт Финикс» в Миссисипи. Всё то же химическое оружие и подобное. Но это полный бред. Станция давно заброшена, и правительство лично следит за её сохранностью — там до сих пор хранятся ядерные отходы, с которыми никак не могут разобраться. Управление военной разведкой было бы в курсе, если бы что-то подобное происходило на территории США под их носом. Это Романова.       Девушка переглядывается с Райли и МакТавишем.       Оба напряжены, и это видно по их настороженным позам, но в разговор они не вмешиваются: наконец-то осознают, что девушка непреклонна. Назад пути нет.       Но они явно не ожидали, что русская настолько быстро попытается повторить свой былой успех с подставной информацией. Самонадеянная идиотка.       — Я могу отправить вас туда на днях. И попробую запросить на поддержку десяток беретов. Если там будет засада с «Конни» или кем-то ещё, они смогут помочь. И будут рады оказать содействие. Но придётся ввести их в курс дела — по-другому никак.       Эмили никогда не доводилось работать с силами специального назначения.       Но она знает, что эти ребята — настоящие профессионалы.       И лучше бы врагам с ними не связываться: те работают жёстко, даже агрессивно, и буквально готовы пожертвовать своими жизнями, чтобы достичь поставленных целей. То, что нужно.       — Ты уверена, что готова пойти на это? — обеспокоенно спрашивает Ласвелл, переходя на вкрадчивый шёпот. — Всё что угодно может пойти не так. И есть вероятность, что даже сто сорок первые не смогут тебе помочь.       Кейт в последний раз пытается переубедить её, хотя сама прекрасно знает, что других вариантов у них нет. Ситуация безвыходная.       И Новак отворачивает голову в сторону, чтобы ни МакТавиш, ни Райли не видели в её глазах тотальный животный страх и душевные метания в правильности своего выбора.       Девушка прикрывает глаза на секунду.       Она не готова.       Да к этому нельзя, блять, подготовиться.       Кто в здравом уме сознательно пойдёт в руки к своему самому злейшему врагу? Никто, кроме Новак, конечно.       Она выдыхает.       Чувствует, как невольно дрожат неуверенностью губы, и с них вот-вот готово слететь…       — Да, готова. Всё будет нормально.       — Хорошо. Займусь подготовкой. А вы отдыхайте. Постараюсь подготовить всё быстро. В ближайшее время сообщу более точную информацию. На связи.       Новак прячет телефон обратно в карман и поворачивается, поднимая глаза на сто сорок первых.       Не выдерживает и непроизвольно вздыхает.       Недоверие в их глазах задевает слишком сильно. Только она может сомневаться в собственных силах.       — Ради бога, перестаньте так на меня смотреть. Всё будет нормально.       Ведь чем больше она будет говорить это, тем больше вероятности, что это станет правдой, верно?