Сломленные

      Дни после миссии тянутся непривычно спокойно.       Ласвелл двадцать четыре на семь разбирается с полученной от Соколова наводкой, упорно пытаясь выяснить, где «Конни» создают биологическое оружие.       Помощь сто сорок первых, которые находятся в Мексике, в Урзыкстане вовсе не требуется: вместе с людьми Фары капитан и сержант вполне справляются и постепенно подбираются всё ближе к ультранацистам.       И поэтому, пока Прайс и Гэррик отчаянно цепляются за каждую найденную Кейт зацепку, часть команды который день бездельничает на базе. Полторы недели, ещё чуть-чуть — и они начнут сходить с ума.       Новак завтракает в столовой в полном одиночестве, когда к ней подсаживается сонный МакТавиш с забитым до отвала едой подносом.       — Доброе, Эм. — Соуп открывает банку с газировкой, сразу же делая большой глоток. — Ты рано.       — Привет. Выспалась. — Новак отодвигает от себя недоеденную тарелку с хлопьями и спешно задаёт ему животрепещущий вопрос. — Почему все обходят этот стол стороной, будто он проклят?       Столовая забита под завязку, но для «Вакерос» места, которое занимает Эмили, будто не существует: они предпочитают сидеть по шесть, а то и восемь человек, плотно прижав локти к телу, едва имея возможность нормально доносить вилки до ртов.       Но присоединиться к скучающей Новак — ни за что.       — Из-за лейтенанта, — объясняет Соуп.       — В смысле? — Она удивлённо откидывается на спинку стула. — Этот стол что, типа… его личный?       — Не в этом дело. Он многим не нравится. А не нравится из-за того, что пугает, — обыденный тон, которым отвечает мужчина, заставляет Эмили громко фыркнуть.       — Интересно, почему? Он же такой милашка, и от него так и веет добротой.       Её голос насквозь пропитан сарказмом.       — Потому что я всегда ношу с собой ножи.       Эмили судорожно вздрагивает и резко закидывает голову назад, натыкаясь на нависающего над ней горой Райли. В который раз бесшумно подобрался к ней за спину и напугал до смерти. От него буквально за версту несёт опасностью.       МакТавиш заливисто смеётся над растерянным лицом девушки, и она, сев прямо, слегка ударяет его ногой по колену.       — Предатель, — тихо шепчет сержант.       Гоуст садится рядом с Джонни, а Алехандро, который подходит буквально через полминуты после него, падает рядом с Новак.       Сто сорок первые трапезничают, обсуждая разные мелочи, и Соуп, закончив есть, отодвигает свой поднос в сторону и складывает руки в замок перед собой:       — Всё думал, что ты сама скажешь, но что-то ты не торопишься.       — О чём? — непонимающе спрашивает девушка.       Она на секунду пугается, но МакТавиш, увидев её неоднозначную реакцию на беспечно кинутую им фразу, улыбается, заставляя Эмили тут же облегчённо выдохнуть.       — У тебя же сегодня день рождения, — говорит мужчина и переходит на притворно-изумлённый шёпот, подаваясь ближе к ней. — Ты молчала, потому что ты из тех, кто стесняется своего возраста?       — Нет, конечно. Я просто забыла про него, — оправдывается Новак.       Сержант с трудом может вспомнить, когда в последний раз праздновала этот день с размахом. Или хотя бы без него.       С момента поступления в спецназ она предпочитает посвящать каждую минуту своего времени службе, не отвлекаясь на несущественные мелочи. Какие тусовки, когда мир катится в ебучую бездну?       — Подожди. — Новак кладёт локти на стол и подкладывает ладони под подбородок. — Вы что, тоже рылись в моём досье?       Она, подозрительно прищурившись, смотрит сначала на Алехандро, затем на Соупа и наконец на Райли, который тут же хрипло усмехается:       — Тоже?       — Праздный интерес. — Неловко пожимает плечами Эмили.       — И у нас.       Они продолжают выжидающе смотреть друг другу в глаза в ожидании, что хоть кто-то кинет язвительную фразу в ответ, когда их бессмысленную игру в гляделки прерывает МакТавиш:       — Мы должны отметить. Или мы реально сдохнем тут со скуки.       — Не знаю. — Качает головой девушка. — Кейт же сказала, что может выдернуть нас в любой момент.       — Соглашайся, china, — вступает в разговор Алехандро, поддерживая Соупа. — Ласвелл всегда предупреждает заранее: успеем вернуться назад в случае чего-то срочного. И ты же сама говорила, что хочешь выпить, а тут ещё и прекрасный повод нарисовался.       Новак скептически относится к этой идее ровно до тех пор, пока в голове не проскальзывает любопытная мысль: когда в последний раз она могла позволить себе расслабиться и просто отдохнуть в приятной компании? Побыть обычным человеком, а не солдатом. Выпустить из головы тревожные мысли хотя бы на несколько часов.       И хочется ли ей сейчас упустить такой шанс? Ну уж нет.       — Окей. Ладно, — выдыхает Эмили. — Куда-то поедем или будем здесь, на базе?       — Тут недалеко есть бар чисто для «Вакерос», — предлагает Алехандро. — Можем наведаться туда. И ехать до него минут тридцать, не больше.       — Звучит отлично.       — Вот и договорились. — МакТавиш весело ударяет ладонями по столу. — В семь сбор — и погнали.       — Чувствую, я пожалею, что согласилась, — шепчет Новак, тихо посмеиваясь.       И сержант ещё не знает, насколько её шутливое предположение окажется правдивым.

***

      Эмили выскакивает на окутанную вечерней духотой улицу и торопливо направляется к главному выходу с базы, где её уже ждёт знакомая машина со сто сорок первыми.       — Опаздываешь. — Оборачивается к ней Соуп с пассажирского сидения, когда девушка запрыгивает назад.       — Слишком долго выбирала, что надеть. — Новак кивает на найденную в закромах чёрную юбку чуть выше колена и белую футболку с принтом в виде вышитого котика на левой груди. — А где ковбой?       — Руди дёрнул, — объясняет МакТавиш. — Подъедет где-то через час, думаю.       — Нет проблем. — Улыбается Эмили и усаживается удобней. — Поехали?       Гоуст, сидящий за рулём, тут же срывает автомобиль с места, выезжая с территории базы.       Сто сорок первые быстро добираются до совсем небольшого городка, в котором, несмотря на это, бурлит и плещет через край жизнь.       Вечер пятницы.       Лас-Альмас.       Город расцвёл яркими красками и почти сумел оклематься после того, как картель Эль Син Номбре оставил его в покое.       Казалось, что жители ещё долго будут приходить в себя: подстраиваться под новые реалии, в которых больше нет места оружию и наркотикам, угрозам смерти их семьям и пресловутому комендантскому часу, нарушение которого каралось по всей строгости самопровозглашённого закона.       Но всё наладилось гораздо быстрее.       Теперь люди могут дышать полной грудью и жить свою лучшую жизнь, наслаждаясь спокойными деньками.       — Приехали. Выходим, — голос Соупа пропитан предвкушением веселья, и он открывает дверь ещё до того, как лейтенант успевает припарковаться у бара с яркой неоновой вывеской.       Неугомонный.       Компания заходит внутрь, и Новак восторженно оглядывается вокруг.       Уютное местечко наполнено смехом и зажигательной живой музыкой от квартета на импровизированной сцене: мелодии марьячи и ритмы латино тут же заставляют сердце биться им в такт.       Запах тортильяс, горящих на грилях открытой кухни, и пряных соусов сливается в единый божественный аромат. Аромат Лас-Альмас.       За барной стойкой, украшенной традиционными мексиканскими узорами, заливаются разговорами посетители, одну за одной поднимая в воздух над головами рюмки с терпкой текилой.       МакТавиш и Райли идут прямиком туда, где бармен пылко готовит коктейли, смешивая в высоких стаканах пёстрые цвета с такой лёгкостью, что девушке на секунду кажется, что движения его рук подстраиваются под звучащую песню.       — Hola, Карлос. — Соуп перекидывается через стойку и крепко жмёт руку мужчине. — Нам бы столик на четверых где-нибудь в укромном уголочке.       Бар забит под завязку, и, как и говорил Алехандро, только военными, некоторых из которых Новак видела на базе. И они, по всей видимости, оставили всю серьёзность там, у себя дома.       Мужчина с широкой улыбкой кивает на столик в конце зала, который, казалось, ждал именно их в этот праздничный вечер, а затем переводит взгляд на Эмили.       — Новенькая?       — Да, — отвечает она.              — Bienvenido a Las Almas. ¿Te gusta estar aquí, — говорит мужчина, а девушка переводит виноватый взгляд на Соупа.       — Ещё не успели научить испанскому. — Мужчина опускает ладонь Новак на плечо.       — Вопрос времени.       Бармен подмигивает Эмили и продолжает заниматься своим делом, пока сто сорок первые двигаются к своему столику. К ним сразу же подлетает официант в широкополой сомбреро и принимает заказ.       И через несколько минут перед компанией стоят алкогольные напитки и расписные глиняные тарелки с разнообразием традиционных мексиканских закусок.       — За тебя, Эм.       Стаканы сто сорок первых соединяются в середине стола с гулким звоном, и Эмили смотрит на Райли, который, не прикоснувшись к своему чистому бурбону, ставит его обратно. В нарушение традиций.       Неуважение к тостующему, лейтенант.       Новак не может не съязвить по этому поводу, потому что терпкий виски уже греет приятным теплом в районе груди и придаёт смелости:       — Может, попросим принести тебе трубочку? А Соуп сделает дырку у тебя в балаклаве. — Она крутит указательным пальцем, показывая на выраженную линию его губ. — Вон там. Хочешь? Или будет достаточно, если я просто отвернусь?       МакТавиш раскатисто смеётся и качает головой, глядя на девушку:       — Напрашиваешься.       — Да, Новак. — Она видит, как светлые брови Гоуста опасно сходятся на переносице. — Не забывай про ножи.       — Покалечишь меня в мой день рождения? — Улыбается она, подаваясь вперёд.       — Нет, — хрипло отвечает он. — Но завтра будет другой день.       Эмили прекрасно понимает, что всё, что он говорит, — несерьёзная чушь.       Но она, чёрт возьми, готова играть в игру «Выбеси Райли» и дальше.       — Не хочешь — как хочешь. — Она одним большим глотком допивает содержимое своего стакана и тянется к лейтенанту через весь стол, нагло хватая его бурбон. — Будешь трезвым водителем.       И Гоуст, к разочарованию Новак, проглатывает дерзкий поступок девушки: она лишь видит, как он раздражённо закатывает глаза, а затем откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди, пряча подмышками сжатые в кулаки ладони.       У неё есть целых четыре часа, чтобы безнаказанно не сдерживать себя.       Мечта.       Эмили счастлива.       Совсем недавно она искренне не хотела связываться со сто сорок первыми: ей казалось, что они никогда не сработаются, что постоянно будут относиться друг к другу с некой подозрительностью, так и не сумев в конце концов дойти до нужной степени безусловного доверия, которое играет не последнюю роль на каждой миссии.       Но теперь они сидят в уютном мексиканском баре и рассказывают забавные истории со службы, полностью отдаваясь этому спокойному вечеру.       Даже Райли в какой-то момент перестаёт изображать из себя безмолвную, лишь иногда кивающую восковую фигуру и делится парочкой интересных случаев: быстро, коротко и по делу, но девушка ценит и это.       Ей даже как-то непривычно, когда он не смотрит на неё с неприкрытой неприязнью и говорит спокойным размеренным голосом без приевшейся ей грубости.       Но магия момента слишком хрупкая и может легко разрушиться, да, Новак?       — Можно задать тебе вопрос, Эм? — Соуп крутит между пальцев гранёный стакан и не смотрит в её сторону.       — Конечно. — Улыбается девушка, не ожидая никакого подвоха.       А зря.       — Соколов. — Девушка сжимается, прекрасно зная, что последует дальше. — То, что он сказал про Макарова…       Улыбка медленно сползает с её лица, и она хмурится, сжимая губы в тонкую полоску.       — Джонни! — спешно одёргивает его Райли.       — Всё в порядке, — убеждает его Эмили, а затем переводит взгляд на МакТавиша, тихо усмехаясь. — Я, если честно, думала, что ты спросишь раньше.       Каждый раз все эти дни, когда Соуп напряжённо смотрел на неё и собирался сказать что-то, она ждала.       Ждала, что он задаст повисший в воздухе чёрным облаком вопрос, потому что сто сорок первые прекрасно слышали пламенную речь Соколова в его особняке.       Только тупой бы не понял, что миллиардер имел в виду.       Слишком очевидно.       — Макаров, он… — Она видит, с каким трудом сержант подбирает нужные слова. — Он обидел тебя?       Не может произнести то самое слово.       Мерзкое. Неприятное. Неправильное.       И она не может.       — Да.       — Чёрт. — МакТавиш резким движением отталкивает от себя стакан, и янтарная жидкость расплёскивается через края крупными каплями прямо на стол. — Эмили…       — Не заставляй рассказывать в подробностях, — прерывает его она, ведь следом с вероятностью в сотню последует куча: как, когда, почему.       — Почему ты не свернула миссию? — Джонни безуспешно пытается заглянуть ей в глаза, будто они скажут ему больше, чем она сама.       Её щёки горят огнём от откровенного признания.       Но Соуп, нарочно или случайно, выбирает наиболее подходящий момент для поиска правды: алкоголь расслабляет девушку, развязывает язык и начисто стирает все внутренние барьеры. Крайняя уязвимость.       И она готова делиться.       — Потому что хотела довести всё до конца. Я слишком близко подобралась к «Ковенанту», чтобы бросить всё на половине пути, — неловко слетает с губ Новак, и она пожимает плечами. — И ко всему привыкаешь. Со временем. Даже к… этому.       — Блять. — МакТавиш закрывает лицо руками и с силой вдавливает дрожащие от злости пальцы в кожу, а затем снова смотрит на сержанта. — Ты должна была сообщить. И тебя бы вытащили.       Соуп думает, что всё было так легко и просто.       Будто она могла взять и послать всё нахер одним днём.       Вернуться к нудной рутине, с облегчением помахав ручкой Макарову, спецслужбам, сраному теневому правительству. Да и кто бы ей позволил?       Даже в тот момент, когда девушка не была в курсе о полученном сто сорок первыми судьбоносном приказе, у неё не было и мысли, чтобы самовольно бросить задание.       Не потому что уверенности в себе ей было не отбавлять и она знала, что с лёгкостью справится со всеми вызовами. Нет.       Русский ломал не физически.       Физически её уничтожили шесть лет назад ещё на отборочном этапе в спецназ. Научили мириться с нестерпимой болью и относиться к ней как к должному. И тело на самом деле могло без особых проблем вытерпеть любое дерьмо.       Русский ломал морально.       Медленно и систематически до тех пор, пока не начал замечать в глубине изумрудных глаз трудноскрываемый страх, в отчаянии кричащий всем нутром: она никуда от него не денется.       И именно это было правдой.       — Что по этому поводу думает Кейт? — Голос МакТавиша продолжает дрожать яростью.       — Она не знает, — вклинивается в разговор Райли, твёрдо утверждая. — Ведь так?       За всё это время мужчина ни разу не удосуживается взглянуть на Эмили: смотрит куда угодно, только не на неё.       О чём думаешь, лейтенант?              Ему жалко? Противно?       Едва ли она сможет найти ответы на свои вопросы в потемневших до угольной черноты глазах. Привычный холод.       — Да. Она не знает, — подтверждает его догадку она.       Новак понимает, что к Ласвелл, как к последней инстанции, попали исключительно самые важные выжимки из её разговора с Соколовым, которые требовались для последующих миссий.       Спецслужбы, в общем-то, срать хотели на информацию, которая не относилась к делу. Классика.       — И не должна знать, — быстро добавляет девушка.       — Но…       — Соуп, нет. Вы должны пообещать, — она говорит уверенно, но голос предательски опускается до хрипоты. — Оба. Потому что если она узнает — отстранит меня. А я в порядке.       Эмили знает, что из этого выйдет: Кейт буквально будет в бешенстве.       И сержант явно не отделается лишь отстранением: Ласвелл сделает всё, что в её силах, чтобы Новак больше никогда не вернулась к службе. Бессрочно.       — Эм. — Джонни тянется к ней и поднимает пальцами её подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. — Ты не в порядке.       Девушка судорожно вырывается из его рук и лезет в свою небольшую поясную сумку, доставая оттуда пачку сигарет с зажигалкой.       — Соуп. — Она качает головой и поднимается на ноги, шумно отталкивая назад деревянный стул. — Я буду не в порядке, если Кейт узнает. Потому что если у меня отнимут и работу — я точно не переживу. Это почти всё, что у меня осталось.       И она не лукавит: единственное, что не даёт девушке окончательно сойти с ума — это то, чем она занимается.       Новак держится на плаву только из-за жгучего чувства мести, которое мешает с головой уйти в пучину тревожности и страха. И она не может лишиться этого. Только не сейчас.       — Я пойду покурю.       — Эмили. — Неудачная попытка МакТавиша остановить её растворяется в мексиканских мелодиях.       Новак стоит на улице среди веселящейся толпы таких же курильщиков и глотает горький дым.       Она думала, что не сможет открыться.       Тем более сто сорок первым, с которыми ей предстоит работать ещё очень и очень долго. Но она пошла ва-банк: вывалила подчистую всё, что так долго копилось в душе колючим комом.       Не притворяясь.       И, чёрт возьми, к её собственному удивлению, ей стало легче.

***

      Когда Новак спустя время возвращается обратно в бар, она ведёт себя так, будто ничего не произошло.       Кидает что-то вроде «закрыли тему, давайте веселиться» и на самом деле словно стирает своими действиями неприятный разговор с откровенными признаниями. Она закидывается стаканами с виски один за одним; смеётся над идиотскими шутками МакТавиша и даже тянет его за собой танцевать, когда выпитое не даёт ей спокойно усидеть на месте.       Саймон завидует ей? Звучит слишком херово.       Восхищается? Много чести.       Каждый из сто сорок первых вдоволь нажрался этой ненормальной жизни и мог поделиться с десяток историй, от которых у простых людей волосы бы встали дыбом. Как минимум.       Но у этой девчонки есть невероятная способность подстраиваться под происходящее. И в ней столько внутренней силы, что с лихвой хватит на нескольких взрослых мужиков.       Она может просыпаться в истерике от ночных кошмаров, терять самообладание на середине миссии и практически отключаться от противоречивых чувств, мешающих нормально дышать.       Саймон чётко видит в её остекленевших глазах, как она проживает прошлое снова и снова, безжалостно ломая саму себя.       Но затем она улыбается, шутит и, блять, безумно раздражает Райли.       Просто из-за того, какая она. Просто из-за того, что он так и не смог стать таким же.       Да, лейтенант реально завидует ей.       Компания выходит из бара совсем за полночь, и на удивление Саймона людей на шумных улицах Лас-Альмаса становится ещё больше.       Они пробиваются через плотную толпу к их припаркованной машине, а мужчина жалеет, что Варгас так и не смог вырваться с базы: он бы отвлёк его, потому что Райли не представляет, как выдержать пьяных МакТавиша с Новак, рты которых не затыкаются ни на секунду за тупой бессмысленной болтовнёй.       Поэтому, когда сто сорок первые выезжают за черту города, он вжимает педаль газа в пол и несётся домой на максимально возможной скорости, чтобы побыстрее оказаться в необходимой тишине.       Лейтенант паркуется почти у самого входа в главное здание: что-то подсказывает ему, что девчонка вряд ли будет в состоянии пройти даже такое небольшое расстояние самостоятельно без последствий, которые наверняка лягут позором на плечи всей команды.       Вслед за сержантами Саймон выходит из машины, облокачивается поясницей о капот машины и скрещивает руки на груди, тяжело вздыхая: те продолжают без умолку трепаться, и Райли начинает терять терпение:       — Джонни, идём. Нужно припарковать тачку.       МакТавиш прекрасно слышит недовольство в его голосе и решает больше не испытывать его терпение.       — Точно не проводить? — спрашивает Соуп девушку, которая отчётливо шатается на месте.       — Точно. — Отмахивается Эмили. — Спасибо за вечер. Вам обоим. Было реально здорово.       — Не за что, Эм.       — Нет, есть за что.       Новак неловко привстаёт на носочки и осторожно обнимает мужчину, укладывая острый подбородок к нему на плечо.       Когда Джонни расплывается в ослепительной улыбке и отвечает девушке, смыкая руки на её талии, Райли привычно закатывает глаза. Очевидное раздражение от происходящего.       Но лейтенант в интересе замирает, когда Эмили переводит задумчивый взгляд на него.       Он, не моргая, смотрит ей прямо в глаза в немом ожидании.       Неужели она настолько сильно осмелела под воздействием алкоголя? Рискнёт?       И девчонка действительно едва заметно дёргается в его сторону, но быстро приходит в себя: качает головой на свои собственные мысли и резко разворачивается, скрываясь за железными дверьми базы.       Райли довольно ухмыляется.       Правильно, Новак. Он не такой как МакТавиш.       Не привязывайся.       Сто сорок первые оставляют машину в небольшом гараже и не спеша идут к базе, когда Джонни решается задать насущный вопрос, который крутится у него на языке уже несколько часов:       — Мы точно не должны рассказать Ласвелл?       Ответ Райли очевиден, несмотря на то, что он долго метался между правильностью своего выбора:       — Не рушь её доверие. Она с трудом поделилась этим с тобой.       — С нами, — поправляет Соуп.       — Нет, Джонни. С тобой. Вряд ли она ожидала, что ты решишься спросить при мне. — Саймон едва заметно пожимает плечами: он и сам не хотел вникать во всё это.       Своих проблем хватало, а забивать голову чужими душевными страданиями — в жопу.       — Вы похожи, — вдруг выпаливает Джонни и серьёзно смотрит на Райли.       — Нет.       — Брось. У тебя херовое прошлое, у неё херовое прошлое. — МакТавиш заставляет Саймона почти что выйти из себя, но он делает ему скидку на алкоголь, которым пропитан организм мужчины. — Хотя Эм всё равно более жизнерадостная, чем ты, лейтенант. Уж прости.       Издёвки в словах Соупа режут слух, и Гоуст больше не сдерживается. Решает уколоть его в ответ, да побольнее.       — Если она тебе настолько нравится — предложи ей быть вместе. Вдруг согласится.       Губы Райли под балаклавой расходятся в торжествующей улыбке, когда Джонни брезгливо кривится. В самую точку.       Сто сорок первые давно не помнят, что такое увольнение. Как и не помнят, каково это — быть рядом с семьёй.       Не то чтобы у Саймона есть кто-то, кто ждёт его дома. Но и он периодически тоскует по родной земле.       А девчонка сильно напоминает МакТавишу его младшую сестру, которую тот не видел уже бог знает сколько лет. И эта случайная ассоциация играет с ним злую шутку, потому что сержант слишком быстро прикипает к Эмили.       Дружба — самое большее, что может быть между ними.       И Райли прекрасно об этом знает.       — Не, всё-таки вы как-то больше друг другу подходите, — не сдаётся в потоке своих подколок Джонни и тихо смеётся, рассудительно делая шаг в сторону — подальше от лейтенанта. — От ненависти до любви — один шаг, tha, lieutenant?       Убить его, что ли?       Саймон заебался.       Он почти смирился с тем, что сержант постоянно находилась рядом.       Куда он с Соупом — туда и она.       С подачи последнего, естественно, ведь ей нужно привыкать ко всему новому вокруг, а они могут ей с этим помочь, да? Сраный альтруист.       Райли это не нравится.       Потому что он начинает думать о Новак чересчур часто.       В основном в ключе: что она несёт, что она себе позволяет и что это, блять, происходит. Но думает. Постоянно. А если в голове проскакивает что-то типа: помоги девчонке прийти в себя, ты же можешь её успокоить…       Неправильно и ненормально.       — Отвали, Джонни. Серьёзно, — цедит лейтенант и до хруста костей сжимает кулаки в кармане толстовки.       Саймон собирается сделать всё, чтобы выкинуть из головы назойливые мысли об этой ненормальной и сосредоточиться на том, что он любит больше всего — на службе, которая приносит ему удовольствие.       Но как далеко ты готов зайти, Райли?

***

      Новак просыпается ранним утром с гудящей от вчерашней тусовки головой.       Она, морщась, смотрит в яркий экран телефона и пытается высчитать: сколько она спала? Пять часов? Шесть?       Эмили полностью отпустила себя вчера не только морально, но и физически.       Каждый раз она клянётся себе, что точно будет контролировать количество выпитого. И каждый раз она входит в штопор и наступает на одни и те же грабли.       И горьковатый вкус виски так и остаётся на языке. Мерзость.       Смотреть на себя в зеркало — плохая идея. Вид полностью соответствует хреновому состоянию. Всё, что ей хочется, — побыстрее сходить в душ и почистить зубы. И можно жить.       Новак с тихими постанываниями переодевается и плетётся в ванную, призрачно надеясь, что не встретит никого по пути.       Но везение совсем не на её стороне в этот день.       Навстречу ей с конца коридора идёт Райли, намертво уткнувшись в телефон.       В первый раз на нём красуется слегка обтягивающая футболка, и Эмили с удивлением замечает, что предплечье мужчины покрывает сложная татуировка, плотно забитая чёрным пигментом. Она не может разглядеть, что именно там нарисовано, да и в принципе это не сильно её заботит.       Гоуст — говнюк.       Но, чёрт возьми, привлекательный говнюк.       Сержант понятия не имеет, что скрывается за балаклавой, которую тот наверняка не снимает и во время сна: а то вдруг кто-то ворвётся к нему в комнату и раскроет эту ужасную тайну?       Но природа явно отыгралась на его теле. Новак невольно засматривается на сильные руки Райли и объёмные вены, идущие от самых пальцев и исчезающие на плече за короткими рукавами. Охренеть, зачем он вообще берёт пушки на миссии? Он спокойно может убивать и без них.       Она не удерживается и проходится взглядом по его крепкому торсу, где отчётливо виднеются твёрдые кубики пресса, которые Новак при желании может с лёгкостью пересчитать под тонкой хлопковой тканью.       Эмили спешно поднимает руку и проводит тыльной стороной ладони возле губ, проверяя, не капает ли у неё из уголка рта слюна. Вот же блять.       Она быстро одёргивает себя и, когда между ними остаётся всего несколько шагов, натягивает на лицо улыбку:       — Привет.       Райли не отвечает.       Демонстративно проходит мимо, не отрываясь от чего-то интересного на экране.       У неё появляется стойкое ощущение, что её откинуло назад, в первый день пребывания на базе. Когда лейтенант вёл себя так, будто её просто-напросто не существует.       Девушка останавливается и со злостью смотрит ему вслед: хочет окликнуть и высказать прямо в лицо, что он ведёт себя как полный идиот, а от перемен в его настроении ей хочется блевать.       Вчера всё было отлично — по крайней мере, Новак твёрдо уверена в этом.       Но Гоуст слишком быстро исчезает за очередным поворотом коридора, не оставляя ей и шанса осуществить задуманное.       Новак звонко фыркает.       Хер с ним.       У неё нет никаких сил снова думать, что могло кардинально измениться за одну ночь.       Девушка быстро заканчивает свои утренние процедуры и идёт обратно к себе, стараясь выкинуть из головы неприятную встречу.       Она едва успевает разложить в тумбочке свои вещи, когда слышит стук в дверь:       — Входи.       Ожидаемо, в её комнату влетает бодрый МакТавиш, который вовсе не выглядит так, будто выпил вчера в два, а то и в три раза больше, чем она. Везунчик.       — Привет. — Соуп прислоняется к дверце шкафа и хитро ухмыляется. — Как оно?       — Пристрели меня, — стонет Новак, не без труда поднимаясь на ноги.       — Без проблем, но позже, — тихо смеётся сержант. — Ласвелл хочет переговорить. Говорит, там какой-то пиздец.       Эмили тут же приходит в себя и практически забывает о похмелье: она на самом деле истосковалась по работе и готова броситься с головой в горячее пекло.       — Подождёшь? — Девушка снова кидается к низкой тумбе и вытаскивает оттуда фен. — Высушу волосы, и погнали.       — Быстрее, Новак. Пять минут. — Шутливо-приказной тон МакТавиша заставляет её улыбнуться.       — Есть, сэр.       Через несколько минут Эмили и Соуп заходят в переговорную, где их уже ждут Гоуст и Алехандро.       Девушка мило здоровается с ковбоем, садится на самый крайний стул и упорно делает вид, что не замечает сидящего рядом с Вакеросом взбесившего её мужчину.       В эту игру спокойно можно играть вдвоём, Райли.       На экране появляется привычно уставшая до полусмерти Кейт.       — Привет, «Браво», — начинает женщина, глядя в монитор своего компьютера. — Сперва: вы молодцы. Отличная работа.       Новак и сама довольна тем, как всё прошло.       Были несущественные заминки, но миссия закончилась на приятной ноте для всех.       Для всех, кроме Соколова.       — Остальное, к сожалению, складывается не так гладко, как хотелось бы. — Кейт многозначительно качает головой, хмурясь. — Джон и Кайл вместе с командой Фары смогли найти одну из главных баз «Конни», но не ту, где они создают оружие. Совсем не ту. Эти ублюдки хорошо подготовились в этот раз, и им каким-то образом удаётся ускользать у нас прямо из-под носа. Но, возможно, удастся найти какую-то информацию при штурме, которая позволит нам подобраться к ним ближе. Гоуст, Новак, вы отправляетесь в Урзыкстан сегодня после полудня, как загрузят самолёт. На подмогу. И Прайс попросил кое-что отправить ему, не могу отказать.       «Ковенант» всегда действует максимально скрытно.       Эмили до сих пор не до конца понимает, как Кейт удалось подобраться так близко ко всему этому дерьму.       Разведка работала слишком хорошо, а помогали многочисленные агенты, так же, как и Новак когда-то, внедрённые в ряды «Конни», «Лас-Альмас» и «Аль-Каталы». Всё это опасно и требует постоянного контроля, потому что у плохих парней планы меняются каждую минуту. Но это лучше, чем перманентно сидеть ни с чем.       — Соуп, Алехандро, — продолжает Ласвелл. — Нам удалось перехватить интересные данные. Активизировались оставшиеся в Мексике ячейки «Лас-Альмас». Есть сведения, что они свозят на заброшенную лесопилку в пригороде Дуранго химикаты. Мы предполагаем, что они работают в связке с «Конни» и их они потом отправят им. Либо же попытаются создать его на месте, что более вероятно. В общем, наводка интересная — нужно её проверить. Ничего сложного. Вылазка через пару дней: мы хотим удостовериться, что игра стоит свеч, прежде чем отправлять туда вас с группой поддержки. Вопросы?       Кейт встречает ожидаемая тишина.       Ничего такого, с чем сто сорок первые бы не справились. Как всегда.       — Ласвелл? — низкий голос Райли прорезает тишину.       — Гоуст? — На лице женщины на секунду проскакивает искреннее удивление.       — Поменяй Новак на Джонни.       На губах сержанта появляется что-то, отдалённо напоминающее весёлый оскал: да она едва сдерживается, чтобы не засмеяться в голос, совершенно не стесняясь присутствующих.       Порыв лейтенанта настолько очевиден, что ей даже становится…обидно? Настолько он не хочет находиться рядом с ней?       — Причина?       И что же ты придумаешь, Райли?       — Мне он больше пригодится в Урзыкстане. — Звучит настолько правдоподобно, что Кейт, кажется, и не замечает подвоха.       — Без проблем. Эмили, останешься? — Девушка быстро кивает: продолжает играть в начатую лейтенантом игру и не собирается сдаваться первой. — Тогда договорились. Будем на связи. Удачи, «Браво».       Экран гаснет.       Все сидят на своих местах в давящем молчании, пока Эмили, наконец, не взрывается:       — В чём проблема, Гоуст? Я недостаточно хороша, чтобы работать с тобой?       Райли не торопится отвечать на её вопрос, продолжая изображать из себя чертовски самодовольную статую.       Девушка хмыкает и поднимается на ноги, направляясь к выходу: хочет поскорее свалить подальше от этого придурка, иначе она со злости наговорит ему столько всего, что её на самом деле выгонят из спецназа.       За неуважение к старшему по званию.       Она уже тянется рукой к дверной ручке, когда лейтенант решает высказаться:       — Не хочу видеть, как ты в очередной раз зайдёшься истерикой посреди важного задания, когда вспомнишь какую-то мелочь из своего прошлого.       Мелочь.       Внутри Новак что-то обрывается, и она судорожно передёргивает плечами от неприятных ощущений.       Он что, на самом деле?..       Она медленно поворачивается к нему лицом и пытается сглотнуть, чувствуя, как глупое сердце в истерике бьётся в глотке. Видит периферийным зрением, как быстро переглядываются Варгас с МакТавишем.       Ты перегнул палку, лейтенант.       — Что ты сказал?       — Проблемы со слухом? — спокойно отвечает Райли вопросом на вопрос.       Мужчина смотрит ей прямо в глаза с таким безразличием, что уголок её губ начинает предательски дрожать, а глаза щиплет от жгучих слёз, которыми неторопливо наполняются нижние веки.       — Да пошёл ты, — выплёвывает она и вылетает в коридор, хлопая дверью с такой силой, что с потолка сыплется белая крошка штукатурки.       Такого она не ожидала.       Совсем.

***

      Новак сидит на своём излюбленном месте — на бордюре у входа в главное здание — и с наслаждением затягивается сигаретой.       В самолёт на взлётной полосе военные один за одним затаскивают в грузовой люк металлические ящики, и что-то подсказывает сержанту, что это вовсе не «кое-что», как выразилась Кейт. По всей видимости, в Урзыкстане всё было более чем серьёзно и планировался ожесточённый штурм позиций «Конни»: Ласвелл, как и все они, отчаянно нуждалась в информации, чтобы просчитать дальнейшие действия.       Эмили слышит позади твёрдые шаги и оборачивается, натыкаясь взглядом на Соупа и Гоуста: обвешанные оружием с ног до головы, с набитыми до отвала разгрузками — полная готовность к отлёту.       Новак держит в своём поле зрения только МакТавиша, игнорируя присутствие Райли как такового.       И когда сержант подходит к ней, девушка вскакивает на ноги, улыбаясь:       — Всё?       Лейтенант тоже останавливается, но чуть поодаль, издалека слушая их разговор. Ей бы сказать ему, что он ведёт себя как ненормальный мудак, но просто смотреть на него — уже огромная проблема. Не то что заговорить с ним.       — Ага. Будешь скучать?       — Да, не представляю, что буду делать здесь без тебя. Скорее всего, запрусь в комнате и буду с грустью смотреть на твою фотографию. И плакать, — шутливо отвечает Эмили, но оба знают, что её слова недалеки от правды.       Райли не перестаёт прожигать её взглядом до горящих дыр, и она думает: чего он ждёт? Когда она пошлёт его ещё раз, потому что одного раза за день ему недостаточно? Псих.       — Не думаю, что мы там задержимся. — Подмигивает ей Соуп. — Пара-тройка дней — и вернёмся.       — Будь осторожен, окей? — Новак вмиг становится серьёзной и крепко обнимает МакТавиша — на удачу.       — Окей, — говорит ей на ухо сержант и отстраняется. — Ты тоже береги себя. А то видел я, какая ты бешеная на миссиях.       Эмили искренне смеётся, а мужчина спешно догоняет Гоуста.       Она смотрит Соупу вслед и совершает обидную ошибку.       Их с Райли глаза пересекаются всего на грёбаную секунду.       Новак тут же отворачивается и второпях идёт к себе в комнату.       Боится сгореть на месте от злости и превратиться в тлеющий уголёк на асфальте.       Пошёл нахер, Саймон Райли.

***

      — Готова? — Алехандро сидит перед Новак, держась руками за лямки разгрузки.       Эмили на этой миссии исполняет нетипичную для себя роль: в её ногах лежит длинная снайперская винтовка в чёрном чехле. Она, несомненно, умеет с ней обращаться, но девушка привыкла быть в штурмовой группе — ближний бой был её стихией.       Но Новак не вредничает: разнообразие — тоже неплохо.       — Так точно, — подтверждает сержант.       — Despeguemos, hermano. — Варгас даёт пилоту отмашку, и вертушка плавно отрывается от земли, взмывая в небо.       Путь до точки сбора недолгий, и она совсем не успевает заметить, как вертолёт приземляется недалеко от лесопилки. Они в полной готовности тут же присоединиться к двум десяткам солдатам, которые с нетерпением ждут начала задания.       Пока Новак и Варгас сидят в салоне вертолёта, освещённого тусклыми потолочными лампами, она достаёт винтовку и встаёт в полный рост, закидывая ту за спину. Сразу же чувствует непривычную тяжесть и крутит плечами из стороны в сторону, пытаясь привыкнуть к давно забытым ощущениям.       На Мексику опустилась непроглядная ночь, и, когда Алехандро собирает команду вокруг себя, его лицо едва различимо в кромешной тьме.       — Vaqueros, atención, — командует он. — Тихо двигаемся через лесополосу, затем разделяемся. Два входа: группа «Кило» заходит в здание через западный, группа «Ромео» берёт на себя восточный. Руди, Эмили, вы на позициях. Если картель вызовет группу поддержки и они будут пытаться прорваться к зданию — вы знаете, что делать.       Новак удовлетворённо кивает: ликвидировать.       Прикончить парочку плохих парней? Она всегда готова.       — Начинаем. — Варгас опускает на глаза прибор ночного видения. — Suerte.       Все повторяют за ним: начало задания официально положено.       Команда кучно пробирается сквозь высокие сосны и пихты, бесшумно приближаясь к своей цели. Запах хвои приятно вбивается в ноздри, приятно их пощипывая.       Лес замирает тишиной: слышно лишь осторожные шаги «Вакерос» по опавшим и засохшим от зноя иголкам. Команде вскоре придётся нарушить покой всех лесных обитателей.       Когда они выбираются из непроходимой чащи, перед ними показывается нужная, явно повидавшая жизнь лесопилка, находящаяся в небольшой низине. Из окон бьёт яркий жёлтый свет, но движений внутри с такого расстояния разглядеть невозможно. Снаружи — та же пустота.       «Лас-Альмас» не ждут, что кто-то может вмешаться в их планы. Славно.       Ковбои ожидаемо разделяются: часть двигается вниз, сразу к зданию, а другие идут в обход, тихо ступая по песочной насыпи.       Новак и Парра не отстают — они расходятся в разные стороны в поиске выгодных позиций с лучшим обзором.       И Эмили быстро её находит: лесопилка — как на ладони, сзади — непроглядная тьма леса. Идеально.       Девушка скидывает с плеч винтовку и кладёт на землю рядом с собой, пока подготавливает и регулирует сошки. Затем устойчиво ставит на них оружие, крепит на планку нужный для такой темени тепловизор.       Сержант укладывается на бугристую землю животом и подтягивается ближе к прицелу, тут же оценивая обстановку. Ловит взглядом на противоположной от здания стороне кислотно-зелёную фигуру, затаившуюся на неприметном утёсе.       Руди.       Мужчина, кажется, тоже с лёгкостью вычисляет её позицию и машет ей рукой. Новак улыбается, отвечая ему тем же, и переводит прицел на здание, когда в гарнитуре раздаётся тихий голос Алехандро:       — Руди, Эм, как обстановка? Мы почти у входа.       — Чисто, — одновременно отвечают они.       — Perfectamente. Приступаем к штурму, — сообщает Варгас.       Эмили не сводит глаз с восточного входа, в который с секунды на секунду должны влететь «Вакерос».       Хлипкая полусгнившая дверь без труда поддаётся мужчинам. Подозрительно быстро.       Новак сосредоточена, палец твёрдо стоит на спусковом крючке: любое движение врагов, угрожающее команде, — и она выстрелит. Не промахнётся.       Эмили ждёт.       Ждёт, что услышит череду выстрелов, взрывы обычных и шумовых гранат — то, что всегда происходит, когда спецназ вламывается в логово плохишей. Но команду встречает пронзительная тишина. Что-то явно не так.       И Алехандро сполна разделяет с ней эти чувства.       — Хранитель-1, как слышно? — Голос полковника пропитан непониманием.       — На связи. — Моментально получает ответ от Ласвелл.       — Кейт, координаты, что ты нам дала, верные?       На том конце линии повисает неожиданное молчание.       Перепроверяет? Но она никогда не ошибается.       — Да, Алехандро, — твёрдо говорит Кейт. — Проблемы?       — Тут пусто. Здесь никого нет и, судя по всему, не было с тех пор, как лесопилка закрылась.       — Не понимаю. Данные, что мы…       Слова женщины обрывает надрывной крик одного из ковбоев в рацию.       — Coronel, el edificio tiene trampas. Tenemos que salir de aquí. — Мужчина на том конце провода тяжело дышит, шумно глотая воздух.       — Mierda, все на выход, живо, — командует Варгас.       Новак нихера не понимает, что произошло, но подхватывает всеобщую панику, когда смотрит в прицел и видит в грязные окна, как военные спешно сбегаются к дверям.       Она поднимает винтовку выше и замечает Руди, который бросает свою позицию и спешит к команде в надежде помочь хоть чем-то.       И Эмили наконец осознаёт, что происходит.       Проходит меньше пятнадцати секунд с того момента, как началась всеобщая паника, и ночную темноту освещает яркий взрыв, раскидывая лесопилку в острые маленькие щепки.       Новак убирает лицо от прицела и отворачивается, закрываясь от накрывающей её волны жара, больно плавящей кожу.       Всё вокруг затихает.       Слышно лишь треск горящей древесины и взволнованные крики «Вакерос», едва успевших вовремя покинуть здание.       — Алехандро?       Ответа девушка не получает.       И начинает нервничать.       Ладони мгновенно потеют и ходят ходуном от волнения.       — Алехандро, ты живой? — Очередная осторожная попытка.       — Всё в порядке, china, — наконец отвечает мужчина, и Эмили с облегчением выдыхает. — В этот раз пронесло.       — Ты меня до смерти напугал. Я думала, ты…       Новак не дают договорить.       Она слышит тихие шаги за спиной слишком поздно и не успевает дотянуться до кобуры с пистолетом: в висок прилетает что-то тяжёлое, и она вырубается, падая щекой на холодную землю.       Словно из-за толстой стены, она слышит встревоженный голос Варгаса, льющийся из наушника, который до сих пор намертво закреплён в ухе:       — Эмили? Эмили!       Сержант то приходит в себя, то снова отключается.       В секунду просветления единственное, что она видит, — расплывающиеся перед глазами прозрачной дымкой кроны высоких деревьев и россыпь звёзд на чистом тёмно-синем небе.       Последнее, что она помнит, как её грубо закидывают в открытый багажник пикапа и, замечая, что её глаза широко распахнуты в полном ужасе, фигура в чёрном снова ударяет её прикладом автомата по лицу.       Добивающий.       До окончательной тьмы.

***

      Новак приходит в себя с тихим стоном.       Едва разлепляет глаза и интуитивно пытается подняться на ноги, но с запоздалым удивлением осознаёт, что руки крепко связаны в тугой узел за спиной, а ноги примотаны несколькими слоями скотча к толстым ножкам металлического стула.       Эмили поднимает голову и осматривается, тут же морщась от саднящей боли в районе виска.       Крохотное помещение полтора на полтора с отвратительным запахом сырости и плесени. Сраная бетонная коробка.       Затем девушка осматривает себя и параллельно дёргается, тщетно пытаясь освободиться: никакого намёка на экипировку — только футболка, тонкие карго и пыльные кроссовки с каплями крови. Прелестно.       Она сидит в полном одиночестве какое-то время и почти окончательно приходит в себя, когда дверь в помещение шумно открывается, запуская в коморку свежий воздух.       Новак качает головой и усмехается, тихо говоря себе под нос:       — Да вы, блять, издеваетесь.       — Ад оказался ближе, чем ты думала, да, Новикова?