Сломленные

      Свободный день пролетает как по щелчку пальцев.       Новак толком не успевает отдохнуть — ни морально, ни физически. Она каждую секунду думает о предстоящей миссии. Неустанно просчитывает все исходы, невольно зацикливаясь на самых плохих.       Как всё пройдёт? Сработает ли план, в котором Кейт так твёрдо уверена?       Выберется ли сержант оттуда живой?       Ответов на эти вопросы у девушки нет.       И это бесит.       Всё что угодно может пойти не так, и Эмили наверняка потребуется спешно подстраиваться под происходящее на ходу. Ебучая импровизация.       Радует одно: сто сорок первым не надо облетать половину земного шара и терпеть изнурительные перелёты.       База «Ковбоев» находится совсем близко к границе с США, а путь до Остина совсем недолгий — всего четыре часа на машине, а может, и меньше, учитывая, что на таможне между границами их пропустят в ускоренном режиме.       Ласвелл от имени ЦРУ заранее разослала всем структурам ориентировку с номерами их автомобиля и важной пометкой: «Государственная важность — не останавливать».       Рано утром в день отъезда сто сорок первые кучно набиваются в гражданский джип, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Багажник забит оружием и экипировкой, которые могут потребоваться в ходе выполнения задания. Не ей, а мужчинам. Хотя девушка вполне бы не отказалась прийти в особняк Соколова с забитой гранатами разгрузкой и тяжёлой винтовкой, а лучше — двумя.       Алехандро сидит за рулём, Гоуст — на пассажирском спереди, а Новак и Соуп удобно размещаются сзади.       Эмили удовлетворённо подмечает, как приятно видеть мужчин в обычной одежде: вместо привычной военной формы — светлые джинсы, футболки и лёгкие куртки под стать ноябрьской погоде в Техасе.       Только Райли не изменяет себе, выбирая для поездки чёрную толстовку, капюшон, который натягивает чуть ли не на глаза, тёмные карго и, конечно, балаклаву с черепушкой.       Новак сгорает от любопытства и осторожно пытается выведать у МакТавиша, в чём причина скрытности Райли.       Эмили, если быть до конца честной, думала, что лейтенант упорно прячет свою личность только в полевых условиях, что считается нормой для некоторых военных. Но она удивляется, видя, что тот даже в спокойные дни, вне миссий, не торопится показывать своего лица.       Он что, настолько уродлив? Перешёл кому-то дорогу и поэтому скрывается в спецназе? Или он фетишист?       Но на все свои многочисленные вопросы она раз за разом получает от Соупа один и тот же ответ: «Расскажет сам, если захочет».       Но для этого требуется доверие.       А им с обеих сторон и не пахнет. Совсем.       — Ну что, в путь? — Соуп, как всегда, пребывает в приподнятом настроении.       — Vamos a patearles el culo a todos, — поддерживает Алехандро, запуская двигатель.

***

      — Эм, просыпайся, приехали, — будит девушку Соуп, осторожно трепля её за плечо.       Сержант с трудом разлепляет глаза и с хрустом косточек тянется, расставляя руки в разные стороны, а затем с интересом прислоняется к окну.       Добро пожаловать в столицу Техаса, сто сорок первые.       Оживлённые улицы, наполненные многообразием людей; архитектура, гармонично сочетающая в себе старое и новое, стекло и камень; и много, много зелени.       В представлении Новак — идеальное место для долгой и счастливой жизни. Несбыточные мечты.       Новак рассматривает новый для неё город и не замечает, как Алехандро аккуратно паркуется у симпатичного многоквартирного дома из красного кирпича.       — Гоуст, Эмили, приехали. — Райли выходит первым и сразу же направляется к багажнику.       А Варгас разворачивается, перекидывая руку через своё сидение, и подмигивает девушке:       — Увидимся позже, querida.       Новак улыбается мужчине и выскакивает из машины следом за лейтенантом.       Гоуст, закончив с их вещами, закрывает багажник и стучит по боку автомобиля, который тут же срывается с места с протяжным визгом шин.       — Шевелись, нас уже ждут. — Райли направляется к массивной деревянной двери парадной, и Эмили, раздражённо закатив глаза, следует за ним.       Они пешком поднимаются на второй этаж и заходят в просторную квартиру, арендованную Ласвелл специально для этого задания.       Пока Новак снимает верхнюю одежду, а Райли, обожемой, стягивает с головы капюшон, к ним навстречу выходит приятная женщина средних лет.       — Гоуст. — Она быстро кивает мужчине: явно видит его не в первый раз. — А ты, должно быть, Эмили? Я Элис.       Та, кто должна подготовить её к предстоящему мероприятию.       Новак дружелюбно машет ей ладонью и проходит в уютную квартиру, осматриваясь.       — Так, тебя я забираю. На ближайшие часа два точно. А может, и больше, — тараторит женщина. — Ты, думаю, найдёшь, чем заняться, дорогуша.       Коротенькая фраза, беспечно кинутая Элис в сторону Гоуста, заставляет сержанта прыснуть от смеха.       Райли сразу же кидает на неё гневный взгляд, но всё, что может Эмили, — это отрывисто пожать плечами и произнести одними губами: «Дорогуша».       Очко в пользу Элис, пау.       Женщина быстро шагает в соседнюю комнату и манит Новак за собой:       — Идём. Времени не так много.       Сержант следует за женщиной, и, когда оказывается рядом с ней, удивлённо присвистывает: у стены напротив стоит длинный металлический рейл, увешанный платьями разных цветов и фасонов. Рядом под светом нескольких кольцевых ламп стоит широкий раскладной столик, заставленный разноцветными баночками, палетками и кисточками.       — Ничего себе. — Эмили, не удержавшись, подходит ближе к вешалкам и пропускает через пальцы приятные на ощупь ткани.       — Выбирай. — Улыбается Элис, подготавливая косметику. — Но я бы посоветовала тебе его.       Новак смотрит туда, куда указывает взглядом женщина, и берёт в руки чёрное бархатное платье на тонких бретельках с вырезом на бедре. И моментально в него влюбляется.       Эмили любит все эти девчачьи штуки: женственные наряды, макияж, уложенные в красивые причёски волосы.       Но возможность побыть обычной девушкой, а не солдатом, выпадает ей настолько нечасто, что она с трудом может вспомнить, когда надевала что-то кроме штанов карго и джинсов с футболкой.       — Садись. — Элис разворачивает высокий стул.       Новак охотно прыгает на предложенное место и расслабляется на ближайшие несколько часов, доверяя себя женщине.

***

      Когда Элис заканчивает колдовать над образом Эмили, с её губ срывается тихое «вау».       В зеркале сержант видит тотальную незнакомку: лёгкий вечерний макияж; волны светлых волос, слегка закрывающих левую часть лица; нежное колье из белых камней на тонкой шее и умопомрачительное платье, завершающее образ.       В таком наряде слиться со своеобразным контингентом на благотворительном вечере Соколова не составит труда. Может, ей удастся подцепить какого-нибудь богатея? Боже, идиотка, Новак.       — Спасибо. Я в восторге. — Эмили продолжает любоваться своим внешним видом в отражении.       — Да не за что, детка. У меня был хороший исходник. — Женщина весело подмигивает сержанту. — Правда, мы немного задержались. Но да ладно, у тебя ещё целых полчаса до выезда. Иди, Райли нацепит на тебя прослушку.       Времени остаётся мало из-за того, что они постоянно отвлекались на непринуждённую болтовню. По крайней мере, у Эмили появилась возможность обсудить хоть с кем-то вещи, от которых у сто сорок первых случился бы массовый сердечный приступ.       Элис хлопочет над столиком, прибираясь, а девушка выходит обратно в гостиную. Ступает медленно, привыкая к неудобным туфлям.       Гоуст стоит возле окна, заинтересованно рассматривая забитые людьми улицы Остина, но мужчина оборачивается, как только слышит размеренный стук тонких каблуков по паркету.       Райли внимательно проходится глазами по её фигуре сверху вниз: задерживается на шее, где блестит украшение, останавливается на V-образном вырезе на груди и спускается ниже, цепляясь взглядом за вырез, оголяющий колено и бедро девушки.       Новак удивлённо приподнимает бровь — это первый раз, когда лейтенант в состоянии смотреть на неё дольше, чем несколько секунд. Прогресс.       — Как тебе, Гоуст? — Элис выходит из комнаты с набитыми сумками в руках.       — Пойдёт, — коротко отвечает мужчина, и Новак почти что фыркает на его «комплимент».       Женщина замирает у входной двери и в последний раз оглядывает сержанта, словно оценивая проделанную ей работу:       — Оставляю вас, бегу дальше. Было приятно поработать.       — Спасибо, Элис, мне тоже. — Искренне улыбается Новак.       Как только сто сорок первые остаются одни, Райли подходит к своему рюкзаку.       Достаёт оттуда микрофон-петличку с прикреплённой на конце провода тонкой пластиной — крохотным диктофоном для записи.       Из пластиковой коробки он достаёт микронаушник, чтобы не только команда могла слышать Эмили, но и она их.       — В ухо. — Гоуст подходит к ней и протягивает небольшой металлический шарик.       Девушка быстро закидывает его в ушной канал и трясёт головой, морщась, когда наушник неприятно ударяется о перепонку.       Райли распутывает узелки на запутавшихся проводах прослушки, и Новак озаряет неприятная мысль:       — Стоило сделать это до того, как я влезла в платье.       — Раньше надо было думать, — спокойно отвечает мужчина, усаживаясь перед ней на корточки.       — Начинай, — нетерпеливо шепчет Эмили и жаждет, чтобы это началось и закончилось как можно скорее.       Ведь она прекрасно знает, как всё это происходит.       Первое прикосновение к её бедру длинных пальцев, которые впервые не скрыты перчатками, — и Новак ощутимо вздрагивает.       Нахера она позволила ему делать это?       Девушка переминается с ноги на ногу от непривычных ощущений и желания сиюсекундно свалить подальше от этой чёртовой пытки, и Гоуст не упускает возможности прокомментировать это:       — Ровно стой.       Райли просовывает петличку под плотную ткань платья.       Тянет провод выше и задевает живот Эмили, которая тут же максимально втягивает его, чтобы минимизировать контакт.       Мужчина медленно выпрямляется и протягивает микрофон в глубокий вырез платья, ловко перехватывая прослушку двумя пальцами.       Помогает себе другой рукой и с трудом пытается закрепить зажим на скользящем бархате. Он то и дело касается обнажённой части её груди, и девушка каждый раз дёргается, будто через её тело проходят мощные разряды тока.       Да чтобы она ещё хотя бы раз… Блять.       Она не смотрит на Райли.       Вместо этого упирается глазами в его толстовку и с «неподдельным интересом» считает крохотные катышки на ткани: всё что угодно, лишь бы отвлечь себя от горячих рук, невесомо касающихся её тела.       — Краснеешь. — Новак кажется, что она слышит, как с губ лейтенанта слетает злорадный смешок.       Девушка щурится и, наконец, уничтожающе сверлит его взглядом:       — Давай я к тебе под одежду залезу? И буду трогать, где захочу?       — Во-первых, я от этого удовольствия получаю не больше, чем ты. А во-вторых... — Райли снова садится на карточки. — Рискни.       — Что, пальцы мне переломаешь? — хмыкает Эмили, глядя на него сверху вниз.       — Возможно.       Мужчина хватает диктофон, который всё это время свободно болтался у ноги девушки, и быстро настраивает его для записи. А затем снова подлезает под платье, внезапно запуская палец под резинку трусов у её бедренной кости, чтобы закрепить пластину.       Сержант, отрешённо смотревшая за плывущими белыми облаками за окном, резко вздрагивает.       Дёргается назад и почти теряет равновесие из-за высоких каблуков, но вовремя успевает схватиться за широкие мужские плечи. Она чувствует, как рельефные мышцы под ладонями мгновенно напрягаются камнем.       Райли поднимает на неё потемневшие от злости глаза и предостерегающе хмурится. Резко поднимается, заставляя девушку быстро убрать с него руки.       Лейтенант снова нависает над Эмили: стоит к ней так близко, что даже через ткань его маски она чувствует на своём лице его разгорячённое дыхание.       — В чём проблема, лейтенант? — напряжённо шепчет она сквозь зубы.       Новак видит боковым зрением, как опасно сжимаются его кулаки, а взгляд карих глаз напротив становится настолько испепеляющим, что по позвоночнику пробегает озноб, а волосы на затылке встают дыбом. Сраный психопат.       Губы Райли уже начинают шевелиться под балаклавой, и он готов выплюнуть очередную порцию желчи в её сторону, когда его пыл сбивает вибрация телефона в кармане.       — Ласвелл? — Гоуст внимательно слушает, что говорит ему Кейт, и его взгляд постепенно становится мягче, хотя он до сих пор продолжает пристально смотреть Эмили в глаза. — Принято.       Райли заканчивает звонок и не глядя убирает смартфон обратно.       Новак приподнимает бровь.       Скажет ли он то, что собирался?       — Выходи на улицу — скоро приедет машина.       Не скажет.       Эмили разворачивается на месте и уверенно идёт к входной двери, по пути хватая небольшой клатч — подарок от Элис.       Она осторожно спускается по узкой лестнице, придерживаясь за деревянный поручень, и слышит, как бесшумной тенью за ней следует Райли.       На улице Новак уже ждёт роскошный автомобиль: за рулём сидит водитель в элегантном костюме, и как только он видит девушку, то тут же выходит, но лейтенант останавливает его резким движением руки.       Райли открывает для девушки дверь и коротко кивает:       — Садись.       Минуту назад всё чуть не переросло в ругань. Во второй раз. И из-за чего? Из-за случайного прикосновения с её стороны.       Но Эмили видит, что Райли сумел взять себя в руки: он хладнокровен и спокоен, каким она видит его большую часть времени.       Следом и спесь девушки постепенно сбивается: продолжать тратить моральные силы на разборки с лейтенантом не хочется. Мысли должны быть чистыми перед миссией. Пиздец какой сложной миссией.       Эмили садится в кожаный салон, поправляет платье и смотрит на Гоуста, который не торопится оставлять её одну.       Он наклоняется, и их лица оказываются почти на одном уровне:       — Что-то пойдёт не так — связывайся с Алехандро. Он поможет быстрее, чем мы с Джонни.       — Ладно.       Райли закрывает дверь и идёт к припаркованной рядом машине — той, которая доставит его к особняку.       Водитель трогает с места, и Эмили расслабляется, растекаясь по сидению.       Отрывисто закрывает лицо ладонями, но быстро одёргивает себя — испортить сделанный Элис макияж будет преступлением. Вместо этого кладёт руки к себе на коленки, которые, к её удивлению, ходят ходуном.       Чем дальше автомобиль отъезжает от Остина, тем острее её придавливает нежеланием видеть всех этих людей.       Новак была готова к тому, что когда-то неминуемо столкнётся с соратниками Макарова ещё раз. Но не так скоро и не в том месте, где придётся натягивать на лицо фальшивую улыбку и делать вид, что их общество доставляет ей огромное удовольствие. Нет.       Ей хотелось увидеть их перед собой на коленях, обмотанных соплями и слезами от осознания, что из дула автомата, направленного им в лоб, вот-вот вылетит её пуля.       — Занял позицию, — прерывает мысли девушки голос МакТавиша в наушнике. — Гоуст?       — Десять минут. — Новак оборачивается и смотрит в заднее стекло, на очередном повороте замечая тачку Райли среди вереницы машин.       — Принято. Алехандро?       Секундная задержка — и голос мужчины прорезает эфир.       — На месте, — шепчет Варгас. — Получил доступ к камерам. Гоуст, Соуп, вы вне поля зрения. Эмили, оставил для тебя оружие. Второй этаж, дамская комната, вентиляция.       Эмили выдыхает: иметь при себе оружие — здорово. Пустующая набедренная кобура на левой ноге мешает непривычной лёгкостью.       — Жду всех на позициях. — Соуп замолкает и оставшуюся часть дороги Новак едет в абсолютной тишине.       Когда автомобиль подъезжает к особняку, возле которого собирается пробка из картежей прибывших гостей, Эмили тихо шепчет себе под нос:       — Нихера себе.       Огромное трёхэтажное здание из белого кирпича с панорамными окнами, фронтонами и вычурными арочными дверьми буквально кричит о том, что его владелец — охереть какой богатей.       Столько можно заработать денег, убивая невинных людей, а?       Машина паркуется у парадного входа, и внутренности Эмили начинают трепетать от волнения.       Но приходится умело взять под контроль беспорядочные эмоции: швейцар в ослепительно белом костюме открывает с её стороны дверь и протягивает ладонь в шёлковой перчатке.       Новак грациозно выпрыгивает из машины, благодарит мужчину и по вымощенной светлой плиткой дорожке следует за другими гостями к залу, из которого звучит классическая музыка живого оркестра.       — Эм, вижу тебя, — докладывает МакТавиш.       — Подтверждаю, — обозначается Райли, который на половине пути свернул на другую дорогу, исчезнув из поля зрения Эмили.       Девушка с трудом сдерживает себя: хочет завертеться из стороны в сторону, чтобы вычислить их позиции, — чисто из глупого желания проверить, смогут ли они сделать хоть что-то в случае чего. Но нельзя. Слишком много людей вокруг.       Сержант моментально начинает чувствовать себя не в своей тарелке и с силой вцепляется пальцами в мягкий клатч.       Мимо неё проходят женщины в дизайнерских платьях и гордо задирают подбородки, чтобы другие дамы умирали от зависти при виде их самых лучших украшений. Мужчины в дорогущих костюмах хвастаются друг перед другом новенькими бриллиантовыми часами на запястьях, а белоснежные виниры на их зубах светят ярче, чем фонари над головами.       Пир во время чумы.       Новак двигается дальше и примыкает к очереди в особняк, когда к ней уверенно подходит незнакомый мужчина:       — Эмилия?       Приятный мужчина в бордовом костюме с лёгким канадским акцентом.       Вероятно, человек, про которого говорила Кейт.       — Джереми Стоун, — представляется агент. — Восхитительно выглядите. Позволите?       Мужчина протягивает Эмили согнутую руку, и она машинально обхватывает его за локоть.       — Благодарю, — отвечает на комплимент она. — Надеюсь, не заставила вас ждать?       — Бросьте. Мне было чем заняться. — Мужчина многозначительно подмигивает ей. — Идёмте.       Новак интересно, что привело агента в это место, но спрашивать напрямую — опасно.       Она проглатывает свой вопрос.       Пара подходит к двум охранникам, которые на входе в главный зал скрупулёзно проверяют у гостей приглашения, и Стоун протягивает им две тиснённые золотом бумажки чёрного цвета.       Те быстро пробегаются по ним глазами и расходятся в стороны, безмолвно пропуская их внутрь.       Минус одна проблема.       Зал, набитый людьми, гудит, словно рой бешеных пчёл: так громко, что музыка теряется на фоне этого шума. Голова сержанта тут же начинает пульсировать болью.       Знакомых лиц девушка не примечает, и это вселяет надежду — чем больше анонимности, тем лучше.       — Здесь я вас покину. — Джереми выпутывается из руки девушки и наклоняет голову, прощаясь. — Удачи, Эмилия.       Свою работу мужчина выполнил, и он спешно растворяется в толпе, оставляя Эмили одну.       Новак снова проходится глазами по залу, пытаясь вычислить среди вальяжно расхаживающих туда-сюда официантов Алехандро.       Задача не из лёгких, ведь у неё появляется стойкое ощущение, что она в матрице: все они в одинаковых белых костюмах, а лица закрыты серебряными футуристическими масками.       — На три часа, — звучит в ухе спокойный голос Варгаса, который, несомненно, замечает её метания.       Новак поворачивает голову в нужную сторону и видит ковбоя, который стоит у панорамного окна с подносом, плотно заставленным бурлящим пузырьками шампанским.       Девушка направляется к нему, берёт бокал и делает небольшой глоток алкоголя.       — А кэнакс не соврал, — говорит Алехандро, когда Эмили встаёт чуть поодаль, чтобы не привлекать лишнего внимания гостей разговорами с официантом. — Выглядишь чертовски привлекательно, china.       Сержант в благодарность приподнимает бокал, словно чокаясь с кем-то невидимым перед собой.       Музыканты, расположившееся на невысоком пьедестале в конце зала, вдруг замолкают.       Из толпы на импровизированную сцену поднимается виновник торжества — Михаил Соколов. Собственной персоной. Зал взрывается бурными аплодисментами, а Эмили едва сдерживается, чтобы не заткнуть посильнее уши. Сраные льстецы.       Мужчина расплывается в самой обворожительной улыбке, на которую только способен, и плавно взмахивает ладонью, призывая всех присутствующих к тишине.       — Дорогие дамы и господа, — начинает Соколов. — Я благодарен, что вы нашли время посетить мой ежегодный благотворительный бал. Сегодня вас ждёт интересная программа с множеством развлечений, а вечер мы закончим традиционным аукционом, где каждый сможет купить что-то ценное. Прошу вас, вы — мои гости. Чувствуйте себя как дома и наслаждайтесь шоу. Не смею больше отвлекать, отличного всем вечера.       Михаил под неутихающее ликование зала спускается со сцены и растворяется в толпе.       Оркестр продолжает играть на своих инструментах, но в этот раз музыка разрывает помещение бодрыми мотивами.       — Fuck tha freak, — шипит Соуп, не удержавшись.       Новак вновь подходит к Алехандро, оставляя на подносе недопитый бокал.       Смотрит ему в глаза и показывает взглядом на лестницу на второй этаж, безмолвно показывая, что собирается за оставленной им заначкой. Пора начинать.       Девушка пробирается через плотные толпы людей и шустро взлетает наверх, где без проблем находит нужную дверь.       В гостевой уборной, у зеркала во всю стену, стоит молодая девушка, щёлкая бесконечные селфи.       Эмили демонстративно закатывает глаза и встаёт у раковины, делая вид, что поправляет макияж. Когда брюнетка, наконец, удовлетворена качеством фоток, которые хвастливо полетят в её соцсети, она вылетает из комнаты, напоследок не забыв проехаться по сержанту оценивающим взглядом.       Новак фыркает.       Она остаётся одна и наклоняется, проверяя каждую кабинку на наличие ненужных свидетелей. Убедившись, что никто не помешает, Эмили закрывает дверь, тихо проворачивая вертушку на замке, и поднимает голову в поисках вентиляции.       Сразу же замечает ту над раковиной и ловко запрыгивает прямо на каблуках на невысокую мраморную столешницу. Она постоянно кидает обеспокоенные взгляды через плечо и пытается прислушаться к происходящему в коридоре.       Хлипкая решётка легко поддаётся на её манипуляции, и Эмили засовывает руку в металлический отвод, тут же нащупывая пушку, плотно завёрнутую в ткань.       — Оружие у меня, — оповещает девушка, когда с лёгкостью спрыгивает обратно на пол и вставляет глок в кобуру.       Новак сразу же кидается к замку: в любую секунду кто-то может начать ломиться в уборную.       Девушка открывает дверь и глупо замирает на месте, увидев перед собой ту, кого совсем не ожидала тут застать.       — Новикова. Какая встреча, — приторно тянет девушка с явным русским акцентом.       Милена Романова.       Жадная до денег бизнесвумен со злорадной улыбкой шагает вперёд, заставляя сержанта сделать несколько шагов назад.       Новак только сейчас начинает задаваться вопросом, почему Макаров не убил эту суку после того, как она под страхом остаться без своих богатств выдала его с потрохами сто сорок первым.       Она подставила террориста и разрушила его планы, но тот настолько остро нуждался в финансировании, что не без труда закрыл на эту ситуацию глаза. За что потом и поплатился.       Романова никогда не питала к Эмили тёплых чувств. Даже больше — она её буквально ненавидела.       То ли её раздражало, что сержант постоянно находилась рядом с русским и часто нагло влезала в их с Миленой планы. То ли девушка видела в Новак соперницу, потому что после смерти своего драгоценного муженька очень быстро положила глаз на Макарова.       — Этой суки нет в списках, - тихо говорит Соуп.              Бинго.       — Милена. Не думала застать тебя так далеко от твоего острова. — Голос девушки пропитан иронией.       Романова противно усмехается.       — Времена меняются. А ты? Как тебя сюда занесло? — делает акцент на том, что она и рядом не стоит с этими ублюдками, беспечно веселящимися внизу.       И славно.       — Старые друзья.       — А у тебя они разве остались в наших кругах? После того, что ты сделала? — Романова небрежно наклоняет голову вбок.       Эмили в точности повторяет её позу.       — Сделала что?       Улыбка медленно сползает с лица Милены. На её месте появляется звериный оскал, и она делает ещё один шаг к сержанту.       — Не прикидывайся, Новикова, — шипит девушка. — Я уверена, из-за тебя погиб Владимир. Ты всё это время только изображала из себя верного соратника, а на самом деле… Ума не приложу, как он подпустил тебя к себе настолько близко.       Внутри Эмили всё переворачивается, но она держит лицо.       — Не знаю, на кого ты там работала или до сих пор работаешь. Но я это выясню. И тогда тебе, сука, не поздоровится. Обещаю, ты пожалеешь о том, что сделала.       — Удачи. — Ответ звучит слишком вызывающе.       — Тебе удачи, — выплёвывает она и добавляет на русском. — Будешь гореть в аду.       Милена вылетает из уборной, шумно хлопая дверью.       Новак разворачивается к раковине и расставляет ладони по бокам от неё, низко наклоняя голову.       Живот скручивает нервным спазмом. Дышать трудно.       — Эм, всё в порядке? — МакТавишу не нравится наступившая после неприятной встречи девушки с Романовой тишина.       — Да, дай мне минутку, Соуп, — хрипит она.       Милена знала.       Если остальные только догадывались, что Новак приложила руку к смерти ублюдка, то у этой твари была реальная возможность по щелчку пальцев добраться до правды.       — Эм? — Очередная попытка МакТавиша выяснить, всё ли в порядке.       Зачем Новак припёрлась сюда?       В висках давит.       Перед глазами всё плывет прозрачной дымкой, в ушах стоит назойливый звон.       И ей кажется, что…       — Сейчас вырвет, — шепчет девушка.       Блятьблятьблятьблятьблятьблятьблятьблять.       — Я хочу уйти. — Новак продолжает стоять, согнувшись над раковиной.       — Эм, она пыталась вывести тебя на эмоции. Нихера она не знает.       — Ты не понимаешь, — шепчет в ответ девушка, качая головой.       Иметь столько денег и не пустить их на такую мелочь? Не подобраться к Эмили максимально близко? Верилось слабо.       — Не могу дышать.       Сержант кладёт руку на грудь, будто это правда может помочь запустить внезапно отказавшие лёгкие.       — Новак, успокойся. — Она совсем не ожидает услышать голос Гоуста. — Меня слушай. Внимательно.       Девушка изо всех сил пытается сосредоточиться на его супернизком голосе.       — Дыши, — Райли говорит размеренно, проговаривая каждое слово. — Давай.       Новак слушается.       Делает глубокий вдох, с дрожью наполняясь необходимым кислородом. А затем со свистом выдыхает.       Вдох.       Выдох.       Вдох.       Выдох.       Полминуты этих нехитрых манипуляций — и тревога начинает уходить на второй план. Чаша разума наполняется ясностью. Тело больше не дрожит, и Эмили, чёрт возьми, начинает чувствовать твёрдую землю под ногами.       — Ласвелл уничтожила всё, связанное с тобой и Макаровым. Романова ничего не знает, — продолжает лейтенант. — Повторяй.       — Не знает, — словно мантру повторяет за ним Эмили.       Райли замолкает.       А сержант наконец выпрямляется и смотрит в своё побелевшее от ужаса отражение       Что с тобой случилось, Новак? Приди в себя. Они больше не сделают тебе больно.       Девушка кладёт тыльную сторону ладони на разгорячённую щёку и прикрывает глаза.       — Романова свалила, — сосредоточенно говорит Соуп, давая девушке понять, что они с Райли были правы: всё, что она говорила, — дешёвый блеф.       Эмили видит перед собой единственный и наиболее правильный выход, из-за которого ей по-настоящему станет легче: убить всех, кто связан с «Ковенантом». С методичностью и жестокостью, которая вулканом бурлит у неё в душе.       И Новак обводит красным первое имя в своём списке.       — Пора разобраться с Соколовым. — Девушка уверенно выходит из уборной, направляясь на первый этаж.       Найти миллиардера не составляет труда: вокруг него крутится куча людей, окружив того у длинного бара в плотное кольцо.       Эмили идёт туда и встаёт рядом, чтобы он точно заметил её при малейшем повороте головы.       Срабатывает безоговорочно: придурок клюёт на крючок слишком быстро.       — Эмилия! — Мужчина расталкивает озадаченных резким окончанием разговора гостей. — Какими судьбами?       Новак замечает, как липко он проходится глазами по её телу с ног до головы. Как и раньше. То, что нужно.       — Михаил, — играет удивление настолько натурально, что русский мгновенно тает, — рада встрече.       Они целуются в щёки три раза, согласно традициям, будто они на самом деле старые добрые друзья.       — Поднимемся в мой кабинет — там не так шумно и никто не помешает. Хочешь? — Именно этого предложения она и ждёт.       Эмили быстро кивает, и несказанно счастливый мужчина подзывает к себе официанта звонким щелчком пальцев:       — Бутылку шампанского, два бокала и парочку десертов в мой кабинет. Живо.       Новак следует за Соколовым, когда тот поднимается на второй этаж.       Они идут в самое дальнее от торжества крыло особняка, и с каждым шагом девушка замечает, что музыка и гул от разговоров гостей становится всё тише.       — Проходи. — Мужчина галантно открывает дверь, пропуская Эмили вперёд.       Сержант осматривается: очевидно, это кабинет миллиардера. Много золота, дерева и идиотских фарфоровых статуэток. На стене в резном багете висит не слишком правдоподобный портрет хозяина.       Вычурно и убого.       И почему у богачей повально отвратительный вкус в интерьере?       — Эм, вижу тебя. Соколов под прицелом. — МакТавишу со своей позиции открывается отличный обзор на происходящее в комнате.       Михаил подходит к кожаному дивану:       — Присаживайся.       Девушка усаживается на упругие подушки ровно в тот момент, когда в помещение вбегает официант, со звоном оставляя на стеклянном кофейном столике бутылку, бокалы и две тарелки со сладкими пирожными, к которым прислуга заботливо прикладывает по паре ножей и десертных вилок.       Паренёк тянется к шампанскому, но Соколов выгоняет его из кабинета резким движением руки.       — Когда мы последний раз виделись? Полгода назад? — Мужчина садится рядом и с хлопком открывает игристое, тут же щедро разливая алкоголь по бокалам.       Свой Эмили и не собирается трогать.       — Даже больше.       — Слышал, несладко тебе пришлось после смерти Владимира. Царство ему небесное.       Новак еле сдерживается, чтобы не выпустить из своего рта какое-нибудь колкое оскорбление. В сторону обоих мужчин.       — Да, было не очень весело. — Эмили плавно закидывает ногу на ногу, специально оголяя бедро.       Соколов откидывается на спинку дивана, с нескрываемым интересом рассматривая девушку.       Он был ненамного старше её: всего лет на десять, максимум — пятнадцать. Ему ещё не было и сорока, но в волосах колосилась белая седина — отголоски его преступной деятельности.       Засранцу чертовски везло по жизни. Он сам с гордостью говорил об этом каждому встречному.       Родители Михаила погибли в автокатастрофе — хотя случайность этого несчастного случая вызывает у Новак сомнения — оставив драгоценному сынишке в наследство несколько нефтяных скважин в России.       Соколов вмиг разбогател и сразу же попал под пристальное внимание таких, как Макаров: тех, у кого были грандиозные планы, на воплощение которых средств постоянно не хватало. И мужчина сразу же почувствовал сладковатый привкус власти, медленно выползая на свет из тени влиятельных родственников.       — И как ты выкарабкалась? — Михаил продолжает закидывать девушку вопросами.       — Российские спецслужбы, — девушка отвечает по заготовленной Ласвелл кальке. — Остались связи, и мне помогли.       — Умница. — Мужчина улыбается, делая очередной глоток шампанского.       — Ну, а ты? Чем занимаешься?       — Как всегда — всем, чем только можно. Сейчас у меня грандиозные планы. Сложно выполнимые, но когда меня это останавливало?       — И что же это за планы? — продолжает напирать Новак.       Соколов мягко смеётся и ставит свой бокал на столик, а затем накрывает ладонь Эмили своей и начинает вырисовывать пальцем узоры на её коже.       — Не хочу о работе. Вот вообще нет на это настроения.       — А на что есть?       — Точно не на нудные разговоры. — Рука мужчины перемещается на острую коленку девушки.       Новак продолжает ослепительно улыбаться Соколову, но думает лишь о том, как бы не блевануть ему прямо в лицо.       — Владимир вцепился в тебя мёртвой хваткой. Я столько раз просил его дать мне тебя «попробовать», но он был таким чёртовым собственником. — Его рука медленно поднимается выше, к бедру девушки. — А сейчас его с нами нет, и я не могу удержаться, понимаешь?       — Понимаю.       Свободной рукой Михаил растягивает верхнюю пуговицу своей рубашки, которая явно мешает ему нормально дышать из-за накатывающего возбуждения.       — Но я не поддерживаю его методы. — Мужчина качает головой и тянется к девушке, переходит на сдавленный шёпот, когда между их лицами остаётся совсем крохотное расстояние. — Я люблю, когда всё происходит по обоюдному согласию. Не по принуждению. Хотя не буду лукавить, мне нравится пожёстче, но рыдающие и умоляющие остановиться девушки в моей постели… Не моё.       Соколов тянет ногу Эмили в свою сторону, заставляя её разомкнуть колени, и тут же просовывает между ними свою ладонь. Его шершавые пальцы двигаются выше по внутренней стороне бедра и поднимаются к тонкой ткани нижнего белья.       Новак не даёт ему закончить.       Резко скидывает с себя его руку и тянется вперёд, хватая нож со стола. И пока Михаил молчаливо пытается осознать происходящее, сержант со всех сил всаживает тупое лезвие в неподатливую кожу ладони.       Попадает ровно в сухожилие, и пока мужчина остервенело пытается отодрать свою руку от дивана, Эмили запрыгивает к нему на колени, решительно вытаскивая пушку из кобуры.       — Достаточно жёстко для тебя? — шипит сержант, направляя дуло ему в лицо.       — Сука. Тупая, блять, сука, — рычит от боли Соколов и пытается вырваться из ловушки, делая этим только хуже.       Губы Эмили расплываются в блаженной улыбке.       — Расскажешь, зачем «Конни» получили от тебя три миллиарда баксов? — Девушка перемещает пистолет к нему под челюсть, надавливая на тонкую кожу.       Соколов истерически смеётся и безумным взглядом смотрит ей прямо в глаза:       — Пошла нахер. Ты всё равно не выстрелишь.       Зря он испытывает её.       Эмили рывком перемещает ладонь вниз и выстреливает в плотную мышцу возле его паха. Не сдохнет, но будет больно. Очень больно.       Мужчина жмурится и закидывает голову назад.       Через сжатые до слышимого скрежета зуба вылетают сдавленные крики. Его тело заходится неконтролируемой дрожью, и она сильнее сжимает его ноги бёдрами, чтобы он сполна прочувствовал эти прекрасные ощущения.       Новак возвращает оружие к его лицу:       — Следующая будет в голову.       Михаил снова смотрит на неё — на его лице неописуемый ужас от осознания, что девушка твёрдо держит палец на курке. Понимает, что она не лжёт.       — Ладно, ладно! Полегче, — Соколов переходит на истерический крик. — Не знаю всех подробностей. «Ковенант» почти не посвящает меня в свои дела.       — Не испытывай моё терпение. Ближе к делу, — шипит Новак.       — Стой, стой, стой. Хорошо. — На лбу мужчины выступает вздутая вена от напряжения. — «Конни» пытаются создать биологическое оружие. Для аннигиляции огромных территорий. Они только на этапе испытаний и сделали одну пробную партию.       — Дальше.       — Они… они… — Михаил с трудом выдавливает из себя слова: говорит то, что не должен, но пушка в руке сержанта прибавляет ему уверенности,— собираются испытать его в начале следующего месяца.       — Где?       Мужчина жмурится. Его ломает противоречиями.       Знает, что не должен раскрывать все карты, иначе его хозяева спустят с него шкуру живьём. Но он ещё не знает.       — Брюссель. Саммит ООН.       Эмили на секунду застывает, переваривая сказанное этим уродом.       Шестое декабря. Об этом уже несколько месяцев трубят во всех новостях.       Меньше трёх недель, чтобы остановить сраных безумцев, и спасти тысячи гражданских. Тысячи.       — Умница, — копирует его девушка и спрыгивает с его колен на пол, одёргивая задравшееся платье.       Соколов облегчённо выдыхает:       — Помоги мне.       — Нет. — Эмили вновь направляет пушку на него.       Мимолётное понимание пролетает в глазах мужчины, прежде чем Новак начинает стрелять.       Все оставшиеся шестнадцать пуль. Одна за одной до тех пор, пока грудь Михаила не превращается в кровавое месиво.       Закончив, сержант прячет пистолет обратно в кобуру.       Чувствует, как приятное тепло разливается по телу. Кончики пальцев приятно жжёт, а сердце в груди заходится от трепетного восторга. И она наслаждается этими ощущениями.       Она шумно выдыхает и поднимает глаза.       Замечает в дверном проёме Алехандро.       — Идем, china. Пора уходить.       Варгас ведёт её по пустующим коридорам к чёрному выходу, где они без лишнего внимания смогут покинуть особняк.       Там сто сорок первые прыгают в заранее подготовленную машину и не спеша выезжают с территории, двигаясь в сторону Остина.       — Отличная работа. — Алехандро смотрит в стекло заднего вида и подмигивает девушке.       Новак улыбается.       Да она всю дорогу не может стереть с лица эту глупую ухмылку.       Мстительная сучка, Новак.

***

      Новак и Варгас быстро доезжают до квартиры, где их уже ждут Соуп и Гоуст. Мужчины расслабленно сидят на диване, что-то обсуждая: точнее, говорит только МакТавиш, пока лейтенант периодически кивает на его фразы.       Эмили сразу же идёт к ним и обессиленно падает на соседнее кресло.       Скидывает с ног туфли и откидывает их от себя подальше. Ноги гудят с непривычки, и она разминает пальцами ступни, стараясь облегчить боль.       — Устала? — спрашивает Соуп.       — Несильно, — честно отвечает она. — А ты?       — Всё тело будто свинцом налито, и шея пиздец как затекла, но в целом — всё отлично. — Мужчина смотрит на Райли и Варгаса. — Поедем сейчас? Или переночуем?       — Сейчас, — коротко отвечает Гоуст.       — Поддерживаю. — Ковбой тоже не хочет надолго задерживаться вдалеке от своей любимой базы.       — Эм? — Сержант смотрит на девушку.       — Поехали, — а затем добавляет. — Хочу домой. И напиться.       Домой? Быстро ты привыкла, Новак.       — Можно устроить. — Многозначительно приподнимает бровь МакТавиш, замечая одобрение в глазах всех присутствующих. — Короче, иди переодевайся, смывай всё это с лица или что там тебе ещё нужно, чтобы вернуть нормальный вид. И будем выдвигаться.       Новак поднимается с кресла и смотрит на мужчину:       — Нормальный вид?       — Ты похожа на сраную куклу, — отвечает он, улыбаясь.       — Сочту за комплимент.       Эмили хихикает и скрывается в соседней комнате.       Кажется, она привыкает не к самому месту, которое неосознанно назвала домом, а попросту начинает любить их обитателей. Почти всех.