Сломленные

      — ОТГ-141? — девушка стягивает с себя практически пустую после миссии разгрузку и кидает её прямо на пол. — Ну ты же знаешь.       — Эмили, это решаем не мы с тобой. — Мужчина виновато пожимает плечами, понимая её явное нежелание работать с этой оперативной группой.       Сержант падает на стул и устало опускает голову в ладони, вжимая пальцы в воспалённые от бессонных ночей глаза.       Она устала.       Последний год выжал из неё все силы без остатка. Пережевал её и агрессивно выплюнул на землю бесформенным, ни на что не способным комом. А в довершение ко всему наступил и попрыгал. Несколько раз.       Эмили была так близка к тому, чтобы закончить дело, на которое потратила немало своего времени.       Лучшие годы жизни, да, Новак? Полная херня.       Владимир Макаров. Преемник Захаева, который натворил столько немыслимого дерьма, что вполне заслуженно мог получить звание «Ублюдок столетия».       Но он верил ей.       Добиться этого не было лёгкой задачей, но сержант планомерно и терпеливо шла к своей цели небольшими шажками, просчитывая каждое своё последующие действие.       И вот Макаров готов посвятить её во все свои планы, вывалить всё подчистую из-за того, что видит в ней своего самого преданного соратника. Правую руку.       Хотя она всегда думала, что он умный и расчётливый и ни за что не поведётся на всю эту чушь, которую девушка вдалбливала ему в голову каждый божий день. Но какая неожиданность — Владимир был конченым самовлюбленным психопатом, и это сыграло ей на руку: поддакивать на каждое его чёртово слово, буквально заглядывать ему в рот и смотреть на него с такой глубокой искренностью, будто он для неё — бог во плоти.       Как же Новак была близка…       Всё начало рушиться, как хлипкий карточный домик, ровно в тот момент, когда в дело вмешались МИ-6 и объединились в коалицию с ЦРУ, чтобы ликвидировать Макарова.       Кто-то явно не хотел, чтобы миссия сержанта закончилась успехом. И в ход пошла тяжёлая артиллерия.       Сто сорок первые.       Элита.

      Им удалось перечеркнуть все её труды одним лишь действием.       Несмотря на протесты Ласвелл, Янга — нового генерала армии США, с которым дела шли лучше, чем с Шепардом, — и ещё с дюжину человек, которые день и ночь работали вместе с Новак над этим сложным заданием.       С одной стороны, девушка понимала, что не имеет абсолютно никакого права обвинять их: солдаты выполняли чёткие приказы, думая, что это приблизит всех к миру.       С другой стороны, все её страдания оказались напрасными, а усилия полетели коту под хвост ровно в тот момент, когда Макаров сдох, оставив после себя несчётное количество вопросов и ещё больше проблем.       Но ни ЦРУ, ни МИ-6, ни тем более сто сорок первые до конца не осознавали, что Владимир был простой пешкой в руках более сильных, более влиятельных людей, план которых заключался не просто в развязывании кровавой войны между Востоком и Западом.       На кону стоял весь мир, и Эмили понятия не имела, как остановить этот маховик, который с каждой секундой закручивался всё быстрее.       — Ладно, Ник. — Сержант наконец поднимает голову и смотрит мужчине прямо в глаза. — Звони Ласвелл.

***

      — Я не в восторге от этой идеи, правда. — Эмили скрещивает руки на груди, глядя на безумно уставшую женщину в мониторе перед собой. — Мне проще работать с Фарой, Алексом, Николаем. Да с кем угодно, лишь бы снова не ввязываться в это дело. Ну серьёзно, Кейт, чем мы можем друг другу помочь?       Ласвелл тяжело вздыхает.       Она, как и все остальные, верила, что всё закончится на Макарове.       Когда Прайс доложил о смерти чёртова ублюдка, Кейт выдохнула с облегчением.       Она мгновенно распланировала долгожданный отпуск, которого у неё не было уже много лет. Женщина с восторгом представляла, как будет лежать где-нибудь на пляже под палящими лучами солнца с бутылкой чего-то крепкого в одной руке и дорогой кубинской сигарой в другой.       Но Эмили разрушила её планы одним звонком, внеся в них серьёзные коррективы.       Она докладывала Кейт о своих продвижениях порционно, не имея возможности выходить на связь так часто, как хотелось бы. И когда от девушки поступил очередной звонок, Ласвелл ждала как минимум восторга, что всё наконец закончилось. Но получила в ответ совсем не то, на что рассчитывала.       Среди нескончаемого потока мата сержанта было сложно разобрать хоть что-то, что могло стать веской причиной внезапной истерики.       Ну неужели кто-то был разочарован тем, что Макаров получил своей заслуженный бесчестный финал и все могут наконец спокойно вдохнуть полной грудью?       Всё оказалось намного сложнее.       — МИ-6 и ЦРУ настаивают на этом. — Кейт, не моргая, смотрит прямо в камеру. — Вы можете помочь друг другу.       — Передай по своим каналам, чтобы и МИ-6, и ЦРУ шли в жопу. Сраные предатели. Да я… — Новак еле сдерживается, чтобы не разразиться злобной тирадой. — Целый год, Кейт, я работала на этих лживых уродов, а они подставили меня, оставив ни с чем. Чуть-чуть доверия — всё, что мне требовалось. Но хера с два я его от них получила. И теперь спецслужбы просят меня о чём-то? Серьёзно?       Кейт откидывается на спинку своего кожаного кресла и задирает голову вверх, разглядывая мелкие трещинки в потолке. От усталости ей хочется исчезнуть, раствориться где-то в тишине и в полном одиночестве. Не слышать, не видеть никого хотя бы несколько минут. Непозволительная роскошь.       Ласвелл жмурится до острой боли в глазах. Отчаянный крик острым комом застревает где-то в середине горла, вот-вот готовый вырваться наружу.       Но она профессионал.       Снова садится прямо, уставившись на разъяренную девушку перед собой, и натягивает на лицо привычную маску, за которой можно скрыть всё что угодно.       — Я понимаю. — Ласвелл кивает. — Но тебе необходима их помощь. А сто сорок первым необходима твоя. Ты сама знаешь, что времени не осталось вовсе. Мир на грани коллапса. Поэтому, ради всего святого, не заставляй меня умолять. Я слишком разбита, причём и морально, и физически, чтобы выслушивать претензии ещё и от тебя.       Эмили вглядывается в лицо ставшей ей близкой за все эти годы женщины. Злость и обида сразу же уходят на второй план, а закипающая бурлящим вулканом кровь в венах начинает потихоньку остывать.       Кейт не заслужила этого.       Слишком много она сделала для Новак.       Стала для неё старшим наставником, другом, чёрт возьми, который самоотверженно направлял её в нужную сторону в те минуты отчаяния, когда хотелось послать всё нахер.       Её нельзя подводить.       — Хорошо. Ладно. Но передай всем этим… — Сержант на секунду стискивает зубы, подбирая слова вместо очередной порции мата. — Передай, что я им больше не подчиняюсь. С этого дня я подчиняюсь только тебе. И, естественно, Прайсу.       Новак прекрасно знает методы работы Ласвелл.       Кейт практически всегда действует по наитию, опираясь больше на свою интуицию, чем на мнение безмозглых людей, боязливо сидящих в круглых кабинетах за бронированными дверьми.       Она часто получает выговоры за своё самоуправство, но разве кто-то из тех, чьи орденские планки завешаны незаслуженными медалями, могут попрощаться с таким ценным кадром, как она? Да ради бога.       И Новак была удивлена, узнав, что близкий друг Кейт, а по совместительству лидер ОТГ-141, придерживается таких же методов в работе.       Капитан Прайс безоговорочно заслужил уважение сержанта после того, как убил сраного Шепарда, который заврался до такой степени, что глупо попал в плен к Макарову.       Эмили с какой-то безумной улыбкой вспоминала тот момент, когда увидела его, жалкого и испуганного, там, в Сибири, вдали от своего шикарного кабинета и снисходительного покровительства США.       Жалкий ублюдок.       — Когда я отправляюсь? И куда? — Новак едва заметно улыбается Ласвелл, когда видит на её лице вселенское облегчение.       — Мексика. Завтра ближе к вечеру за тобой пришлют самолёт, — коротко отвечает Кейт и уже тянется рукой к ноутбуку, но замирает на мгновение. — Спасибо, Эмили.       Новак ещё с минуту бездумно таращится в тёмный экран, разглядывая своё отражение.       А затем расплывается в улыбке.       Она безмерно любит то, чем занимается.       И, несмотря на некоторые непредвиденные обстоятельства в лице свалившихся на голову сто сорок первых, Эмили готова вновь ощутить всепоглощающее наслаждение от заманчивой перспективы спасти мир от конца света.

***

      — Спецслужбы прислали его? — Сержант удивлённо смотрит на Николая, а затем переводит растерянный взгляд на новенький Гольфстрим, бликующий на пылающем Урзыкстанском солнце.       Ник задумчиво хмыкает, покачав головой:       — Они очень любят тех, кто достаёт им важную информацию.       — Ага, и так же быстро от них избавляются, когда те становятся им неугодными. — Оба знают, что это правда, но Ник пытается спорить.       — Не утрируй. — Мужчина раскрывает свои объятия, приглашая в них девушку. — Ласвелл, уверен, свяжется со мной, когда ты долетишь. Но получить от тебя весточку было бы здорово.       Эмили без раздумий шагает вперёд, утопая в руках мужчины.       За короткое время он стал для неё вторым отцом, и прощаться с ним невероятно сложно.       Новак привыкла к нему.       Подпустила близко к себе и посвятила во всё, что творилось в потёмках беспокойной души.       Он с героической стойкостью выдерживал горькие девичьи слёзы, когда неудачи сыпались на неё одна за другой, учил новому каждый день, открывая в девушке любовь к неожиданным вещам, а главное — удерживал её от необдуманных поступков в позднюю стадию юношеского максимализма, когда опасность казалась чем-то далёким, а море едва доставало до щиколотки.       Привязаться к нему было слишком легко.       — Конечно, Ник, даже не обсуждается. — Новак отстраняется и уже было шагает в сторону самолёта, но мужчина мягко останавливает её.       — Стой. — Николай ныряет рукой во внутренний карман своей куртки и вытаскивает оттуда тонкую папку. — Кейт придумала, чем тебя занять, пока будешь добираться до Мексики.       Личные дела всей ОТГ-141.       Губы сержанта расплываются в хитрой улыбке.       Это интересно.       Турбины самолёта заходятся звонким свистом, поднимая вверх песок и пыль, а молодой пилот из своей кабины машет Новак рукой, безмолвно сообщая, что пора готовиться ко взлёту.       Эмили в последний раз с грустью смотрит на Ника.       — Не прощаемся, товарищ, — быстро тараторит она, получая вместо ответа от мужчины скрещенные на груди руки.       Он ненавидит эти коммунистические шуточки.

***

      Пятнадцатичасовой перелёт кажется вечностью.       Новак не знает, чем себя занять: она поспала, переиграла во все тупые игры на своём телефоне и посмотрела с десяток видео на ютубе.       Её взгляд постоянно падает на злосчастную чёрную папку на столике, но она сопротивляется соблазну.       Было бы увлекательно узнать сто сорок первых вживую. «Попробовать» каждого из них как разноцветные конфеты с разными вкусами, не зная, какая попадётся следующей: сладкая, кислая или горькая.       Но в последнее время Эмили хочется блевать от сюрпризов, которые всё чаще приносят в её жизнь только негатив.       — Да к чёрту.       Эмили сдаётся и тянется к бумагам.       Любопытство побеждает.       Новак проходится глазами по досье каждого члена команды.       Не задерживается на Прайсе, потому что знает о нём уж больно много всего после рассказов Кейт. И её успокаивает то, что, по уверениям женщины, капитан наверняка примет её в свою команду как родную.       Интересно, что Ласвелл рассказывала ему об Эмили и рассказывала ли вообще?       Девушка перелистывает страницу, и следующим оказывается сержант Кайл «Газ» Гэррик.       Он дольше всех остальных работает вместе с Прайсом — с момента нападения Аль-Каталы на площадь в Лондоне. Его досье пестрит неплохими достижениями и наградами, и девушка одобрительно кивает, мысленно уверяя себя, что с ним они точно сработаются.       Следующим по списку идёт сержант Джонни «Соуп» МакТавиш, и она на самом деле пытается вчитываться в информацию о нём, но не может перестать возвращаться к его позывному, в конце концов бурча себе под нос:       — Что это за имя такое дурацкое — Соуп?       Новак листает дальше и улыбается, когда натыкается на досье Алехандро Варгаса. Ковбой, как называла его Кейт, да и он сам.       Он присоединился к команде относительно недавно, но, судя по всему, складывалось у них всё более чем круто. Настолько, что сто сорок первые на постоянке обосновались на его базе недалеко от Лас-Альмаса.       С ним девушка с предвкушением ждала встречи, несмотря на то, что вряд ли могла удивить его своим знанием испанского, который был на слабом уровне. Но Ласвелл уверила её, что это не большая проблема и что мужчина научит её «palabras calientes», что бы это ни значило.       — Странно, — шепчет Эмили, долистав до последнего досье.       На странице было крайне мало информации.       Точнее, её не было вовсе.       Ни фото, ни выжимок из прошлого, ни особых личных качеств. Лишь приличный список миссий, в которых мужчина сыграл не последнюю роль.       — Лейтенант Саймон «Гоуст» Райли, — вновь задумчиво произносит девушка.       Призрак.       Подходящий позывной.       Новак тяжело вздыхает и откладывает папку в сторону, вжимаясь в холодное кожаное сидение.       Как бы сильно девушка ни пыталась показать всем вокруг, что перевод в новое место, в новую команду для неё сущий пустяк — она боялась.       Боялась туманного будущего.       Боялась не оправдать ожиданий Кейт, сто сорок первых, всего целого мира. И своих собственных.       Боялась смерти, хотя на каждом задании вела себя крайне безрассудно, перманентно балансируя на острие лезвия. Ведь главное — выполнить поставленную задачу, чего бы это ни стоило.       Но разве люди не живут ради того, чтобы каждый раз преодолевать свои самые невыносимые страхи?

***

      Самолёт плавно касается шасси взлётной полосы, когда Мексику накрывает глубокая ночь.       База «Ковбоев» переливается жёлто-белыми огнями, но солдат на территории не видно: лишь изредка рядом с местом посадки Гольфстрима проезжают бронированные пикапы, доверху набитые железными армейскими ящиками.       Пилот медленно выруливает машину в просторный ангар, в котором стоят истребители и аналоги американских хамви.       Эмили заглядывает в иллюминатор, рассматривая неспешно приближающегося к воздушному судну мужчину, который, по всей видимости, дожидался именно её.       Алехандро Варгас.       Как только самолёт останавливается на месте, Новак поднимается со своего места и закидывает на плечо набитый вещами рюкзак.       Люк открывается и сержант, поблагодарив пилота, спускается по трапу.       Мексиканский воздух мгновенно обжигает лёгкие непривычной сухостью. Жар тут же окутывает всё тело, а на лбу выступают прозрачные бусины пота.       — Ты привыкнешь, — будто прочитав мысли, восклицает мужчина, пытаясь перекричать ещё не заглохшие турбины самолета. — Hola, jovencita.       Пока девушка идёт к полковнику, быстро осматривает его с ног до головы: высокий, загорелый, с широкой улыбкой, обнажающей идеально ровные белые зубы.       По всей видимости, Варгас только недавно вернулся с очередного задания: на нём укомплектованная наполовину разгрузка, из-за спины выглядывает длинный ствол снайперской винтовки, а графитовые волосы покрыты тонким слоем пыли.       Эмили оказывается перед мужчиной и пожимает его протянутую ладонь:       — Не такая уж и юная, и точно не леди. Эмили Новак.       — Алехандро Варгас, — представляется мужчина.       Сержант уверена, что каждый из группы перерыл её досье ровно так же, как и она их несколько часов назад.       Их знакомство — простая формальность.       — Идём. — Полковник шагает в сторону выхода из ангара, и Эмили спешит за ним.       На улице реально слишком тихо для действующей базы: слышится только трещание сверчков, которые напевают свои незамысловатые мелодии глубоко в траве, и глухие шаги сержанта и полковника, отбивающие чёткий ритм по иссохшемуся асфальту.       — Нам долго придётся привыкать к девушке в нашей команде, — мужчина разбивает неловкое молчание первым.       — А как же Ласвелл? Фара?       Алехандро пожимает плечами.       — Это были разовые акции. Фара борется в Урзыкстане на постоянке. А Ласвелл — наш мозг и аналитический центр, очень редко — солдат.       Звучит вполне логично.       Ну, что ж, сто сорок первым придётся свыкнуться, потому что, судя по всему, они засели в одну лодку надолго.       — Ты был на миссии? — переводит тему Новак, кивая на его потрёпанное обмундирование.       — Да, — подтверждает Варгас её догадки. — Валерия Гарза. Puta de mierda свалила из Мексики, но проблем от неё будто стало в разы больше. Надо было прикончить её сразу, а не играть в благородство.       Сержант наслышана об этой истории.       Посадить Эль Син Номбре, бывшую военнослужащую и по совместительству основательницу самого опасного картеля в Мексике, в тюрьму, надеясь, что она будет покорно доживать свои дни взаперти? Беспросветная тупость.       Гарза, правда, переоценила свои возможности, и её отпустили из-под стражи не через двадцать четыре часа, как она обещала, а через тридцать два.       А затем всё пошло по самому плохому сценарию: мобилизация «Лас-Альмас» в Аль-Мазре, новые операции и, как следствие, сотрудничество с ЧВК «Конни».       Замечательный исход.       — Не будем о грустном. — Алехандро убирает с лица раздражение и вновь ободряюще улыбается. — Мы на месте. Командный центр и по совместительству место обитания сто сорок первых.       Полковник открывает дверь и пропускает Новак вперёд первой.       Теперь она начинает понимать, почему на улице так непривычно спокойно для военной базы: вся жизнь кипит внутри этого двухэтажного здания.       Варгас кивает, показывая девушке направление, куда идти.       Вокруг них бегают люди с кипами бумаг выше их голов; за компьютерами с несколькими мониторами сидят операторы, пытаясь разорваться на две части и уследить за поступающей информацией; кто-то со злобой орёт на собеседника в телефоне, пальцами прижимая наушники плотнее к черепу в попытке минимизировать шум вокруг.       Сержант невольно вспоминает штаб-квартиру ЦРУ, в которой сотрудники тоже не знали, что такое отдых и нормальный человеческий сон.       — Нихрена себе, — шепчет по-русски Новак, вызывая у Алехандро смешок.       — Ласвелл постаралась. Выбила нам финансирование и всё тут преобразила. — Удовлетворённо улыбается мужчина.       Девушка отвыкла от таких размахов.       При Макарове такой роскоши можно было не ждать.       Террорист любил собирать своих людей в тёмных, порой жутких местах, пропитанных сыростью и тошнотворным запахом плесени. У него было достаточное финансирование от его покровителей для того, чтобы отстроить хоть двадцать таких командных центров, но у него был его особый стиль.       «Никаких удобств. Мы солдаты на войне».       Стиль ненормального ублюдка.       Полковник и сержант продолжают путь вперёд, в самое сердце здания.       По мере их продвижения шум становится всё тише, пока вовсе не исчезает в лабиринтах бесконечных коридоров.       Эмили старается запомнить замысловатый маршрут, но выходит с трудом. Нужно привыкнуть.       — Можешь располагаться. — Алехандро останавливается возле одной из дверей. — Ванна чуть дальше по коридору. Общая со сто сорок первыми, но надеюсь, что тебя это не сильно смутит.       — Нет, вообще никаких проблем.       Девушка заходит внутрь небольшой, но очень уютной комнаты: полуторная кровать, небольшая тумбочка, двухдверный шкаф и окно, за распахнутыми шторами которого открывается вид на соседнее здание.       Без изысков, но то, что нужно.       — Тебе хватит пяти минут? Парни уже ждут тебя. Ласвелл наметила разбор полётов, — уточнил Варгас. — Мне нужно заскочить к своему помощнику, а заодно смыть с себя всё это дерьмо. Справишься сама?       — Конечно. — Кивает Новак.       — Из комнаты налево, опять налево и до упора. — Мужчина синхронно словам показывает направление переговорной на пальцах.       Варгас оставляет её одну, а Эмили лезет в рюкзак за чистыми вещами.       После долгого перелёта кажется, что ткань прилипла, буквально срослась с кожей, причиняя дискомфорт. Ей хочется смыть с себя этот день, но времени на душ совсем не остаётся.       Зато есть лишние пару секунд, чтобы написать бодрое сообщение Николаю — для его спокойствия.       Через несколько минут сержант в любимой гражданке, которую она, несомненно, предпочитала форме, двинулась в сторону нужной комнаты.       С каждым неуверенным шагом голоса сто сорок первых становились всё громче, а сердце в её груди стучало всё сильнее, отдавая чёткими ударами в барабанные перепонки.       С каких пор ты стала трусихой, Новак?       Девушка останавливается у нужной двери и на секунду замирает: несколько раз заносит сжатую в кулак ладонь, чтобы постучать, но тут же одёргивает себя.       Нервно втягивает воздух в нос и жмурится:       — Твою ж мать.       И, наконец, набравшись смелости, стучит костяшками пальцев по дереву, и, не дожидаясь приглашения, входит.       Голоса будто по щелчку замолкают.       Три пары глаз упираются в остановившуюся в дверном проёме Эмили, проходясь по ней заинтересованным взглядом.       Газ, Соуп и Прайс.       Первым показывает свои манеры капитан: он вежливо улыбается, встаёт со своего места и делает несколько шагов вперёд, приветливо протягивая девушке руку.       — Добро пожаловать. Джон Прайс. — Новак отвечает на рукопожатие, а капитан оборачивается: — Парни. Эмилия Новикова.       — Эмили Новак, — по привычке поправляет его сержант. — Приятно познакомиться.       Настоящее имя она ненавидит с тех пор, как оно чуть ли не каждую минуту стало слетать с губ Макарова.       Мерзость.       Остальные не так доброжелательны, как Джон, поэтому их приветствие — едва заметные кивки.       Девушка шумно сглатывает и мнётся на месте, пока её не спасает капитан.       — Присаживайся. — Прайс указывает на свободный стул рядом с МакТавишем, а сам садится рядом с Гэрриком.       Соуп сидит в крайне закрытой позе и не обращает на неё внимания, когда она падает возле него: его руки скрещены на груди, губы сжаты в тонкую полоску, торс слегка развернут в противоположную от Новак сторону.       Доверие нужно заработать, сержант.       Неловкий момент прерывает Ласвелл, лицо которой крупным планом появляется на белом экране на стене.       Какое облегчение.       — Вижу, что все уже познакомились, — начинает Кейт, едва сдерживая улыбку.       Она всё прекрасно знала: девушка, не скрывая, поделилась с ней своими переживаниями по поводу работы со сто сорок первыми.       И Ласвелл считает, что Новак ведёт себя по-детски нелогично.       Сержант спокойно может работать двойным агентом, находясь сутки напролёт рядом с террористами, но боится стать членом крутой, дружной команды? Кто бы мог подумать.       Эмили едва сдерживается, чтобы не бросить в её сторону едкий комментарий.       — Что ж, тогда ближе к делу. — Вмиг лицо женщины становится серьёзным. — Горбрани, Зьяни, Макаров… Мы ошиблись. Спецслужбы считали, что, если мы ликвидируем всех их, всё закончится. Но мы лишь немного усложнили положение дел тем, кто стоит за всем этим.       — И кто они? — спрашивает Прайс.       — Магнаты, известные политики. В различных уровнях власти. Они абсолютно везде, но в то же время их нигде нет. Теневое правительство. Они называют себя «Ковенант». Мы почти подобрались к ним. Сержан Новак была ближе всех к их разоблачению. Она работала под прикрытием рядом с Макаровым на протяжении всего года. Но, как я сказала, всё пошло наперекосяк после одного единственного приказа — «уничтожить».       Новак не сводит глаз с Кейт, но боковым зрением видит, как каждый из мужчин одаривает её быстрым взглядом.       Об этом они не знали.       То, во что сейчас посвящает их Ласвелл, находится под грифом «сверхсекретно», и доступ к этой информации есть лишь у крайне узкого круга людей.       — Мы остались ни с чем?       Эмили крупно вздрагивает и оборачивается на хриплый голос за своей спиной.       В темной части комнаты, совсем не освещённой тусклой лампой, стоит едва различимая фигура, молчаливо наблюдающая за всем происходящим.       От низкого вибрирующего тембра по телу проходит колючая волна мурашек.       Саймон «Гоуст» Райли, очевидно.       Он высокий и накачанный настолько, что Эмили невольно сравнивает его с грозовой тучей, готовой вот-вот взорваться яростным ливнем.       Мужчина с ног до головы облачён в чёрное.       Его лицо закрывает тонкая тканевая балаклава, на которой отчётливо виден рисунок выцветшего черепа, который когда-то был идеально белым. Единственная открытая часть — глаза, кожа вокруг которых выкрашена в тёмный цвет.       Они пересекаются взглядом всего на несколько секунд, и девушка неосознанно съёживается от холода и пренебрежения, которым её одаривает лейтенант.       Один вопрос — и он снова сливается с темнотой, моментально растворяясь в ней. Его силуэт исчезает, но слова тяжестью повисают в воздухе, беззвучным эхом отражаясь от стен комнаты.       Единственное напоминание, что мужчина всё ещё здесь.       — Нет, всё не настолько плохо, — отвечает Ласвелл.       Новак старается сосредоточиться на словах Кейт, но она может поклясться, что чувствует, как её затылок горит огнём от сверлящего взгляда мужчины позади.       — Эмили удалось выяснить достаточно, чтобы мы смогли просчитать свои дальнейшие шаги. — На месте Ласвелл на экране появляется вереница фотографий. — «Конни» обосновались на заброшенном стекольном заводе недалеко от Аль-Мазры. По поступившей информации, у них есть коды доступа для интересующей нас зашифрованной системы, где может храниться много важных сведений. Вам нужно будет проникнуть туда и полностью зачистить здание, а затем достать для нас эти коды — дальше дело будет за нами.       Кейт на секунду замолкает: слышно, как она шуршит листами бумаги.       — Джон, ты и Алехандро нужны мне тут. — Новак слышит недовольное мычание со стороны капитана. — На задание отправятся Гоуст, Соуп, Газ и Новак. Самолёт будет в семь утра. Прикрывать вас будет спецназ: они уже вылетели, будут раньше и проведут разведку к вашему прибытию. Вопросы?       — Так что им нужно? Этому «Ковенанту», — задаёт Гэррик интересующий всех вопрос.       — Сложно сказать. Но их цель — не просто развязать войну. Что-то более серьёзное и разрушительное. — Кейт быстро качает головой, словно выкидывая из головы самые навязчивые плохие мысли. — Одно я знаю точно — сейчас мы не можем никому доверять.       Кейт прощается и обрубает связь, оставляя всех в полной тишине, пока её неожиданно не нарушает МакТавиш:       — Tha e fucking a ' tighinn?       Новак могла бы попытаться ответить на его вопрос, если бы поняла хоть слово из сказанного.