Наставник?

      На широкой площади у ворот Пристани Лотоса собрались представители разных кланов, чтобы проследить за наказанием главы клана Цао. В конце концов не каждый день главу достаточно крупного клана приговаривают к сметной казни. Глашатай в очередной раз за сегодняшний день озвучил весь список прегрешений главы Цао, и этого ничтожного человека, связанного по рукам и ногам, толкнули на пыльную землю. По правилам, прописанным в своде законов о межклановых взаимоотношениях, за организацию покушения на главу другого клана, наведение смуты в другом клане и нападение на клан лекарей его должны были казнить линчи, не меньше, но всё усложнялось тем, что судили именно главу клана. Несмотря на количество бед, что он учинил, Совет кланов должен был проявить уважение к его титулу. Поэтому Хуайсан вынужден был ограничится отсечением его дурной головы.       Палач уже доставал с громким лязгом свой тяжёлый наточенный меч, когда глава Цао обратил свой взгляд на главу Цзян. А если быть точнее, то на его помощницу, Чжан Юймин. В тёмном подземелье, где его допрашивали, он не смог внимательно рассмотреть лица всех, интуитивно понимая, кто есть кто. На ярко освещённой площади же глава Цао наконец обратил своё внимание на столь неприметную личность, что вечно скрывается в тени Цзян Ваньиня. Скромная, строгая, почти серая, но он был готов поклясться всем, что у него осталось, что она ему кого-то неуловимо напоминала. Образ, что настолько ярко отпечатался в памяти: плавные линии танца, лёгкие одеяния, острая шпилька и смертоносный веер, никак не вязался с тем, что он видел сейчас. Но это были те самые глаза, та линия носа и тот самый аккуратный подбородок, гуи его раздери. И наплевав на чувство самосохранения — поздно было думать о жизни, когда смерть стояла у него за спиной — он, выпучив глаза от догадки, задал один лишь вопрос: — Это была ты?..       Чжан Юймин подняла на него свой взгляд, ещё не понимая, почему этот человек смотрит на неё так. Первым же отреагировал Цзян Чэн, снова неосознанно закрывая свою помощницу плечом и прерывая зрительный контакт. Сложив два и два, глава Цао только раскрыл свою пасть, чтобы озвучить свою догадку, но его прервал свист и шипение Цзыдяня, а дальше была яркая вспышка, адская боль и кровавая темнота перед глазами. В тот момент отсечение головы для него было сродни благословению свыше.

___________________________________

      Молодая госпожа Цао не присутствовала на казни своего отца. Она боялась своих чувств, которые могли выйти наружу и испепелить её образ благоразумной и хладнокровной заклинательницы. Теперь она знала обо всех грехах своего отца и простить его не смогла бы никогда в своей жизни. Но глава Цзинь всё же был прав, это был её отец. Её отец, который вырастил её, дал ей огромный багаж знаний, ибо знал, что именно на её хрупкие девичьи плечи ляжет тяжёлая ноша наследования. Он учил её стрельбе из лука, каллиграфии, заклинательству и даже сложным махинационным схемам, как бы ей это ни претило. Объективно, каким бы он ни был плохим человеком, глава Цао не был плохим отцом. Он лишь хотел передать своей дочери всё самое лучшее, концентрат своих самых ценных знаний, которые позже могли бы помочь ей или даже спасти жизнь. Ну и пытался срочно выдать её замуж. Но даже понимая всё это, молодая госпожа старалась удерживать своё мнение о нём на негативной стороне, чтобы отпустить его без сожалений.       Цао Инъюй прогуливалась по шумному рынку Юньмэна, ровно как и глава клана Цзинь, позволивший себе не присутствовать на казни своего врага, что покушался на его молодую жизнь. С его стороны это было дерзко, словно он не придавал этому инциденту большого значения. Но на деле Цзинь Лин не любил подобного рода показательные наказания. Он и на казни своих старейшин не присутствовал, потому что для него это было дико и жутко. Ведь на месте наказуемого может оказаться кто угодно. Даже человек, в степени виновности которого просто не успели разобраться до конца, приписывая ему все грехи человечества. Даже тот, кого попросту оклеветали или которого шантажировали. То, что Цзинь Лин услышал от Верховного Заклинателя, не соответствовало его юношескому пониманию слова «справделивость». Но просматривая все альтернативные варианты событий, он понимал, что это был лучший исход в сложившейся ситуации. Но лучший исход для кого?       Лань Сычжуй подобной дерзостью не обладал, поэтому не смог составить компанию молодому главе в его праздных шатаниях и ушёл сопровождать своего отца и главу клана Лань. Когда Цзинь Лин буквально столкнулся с прогуливавшейся Цао Инъюй, то сразу понял, что с девушкой что-то было не так. При своей внешней расслабленности она была излишне бледна, а душа её словно пребывала где-то не здесь. Было чудом, что она наткнулась на знакомого человека, а не на воришку или незнакомца с сомнительными помыслами. Цзинь Лин, рассудив, что так всё же будет лучше, вернул девушку на Пристань Лотоса, обойдя при этом окольными путями место столпотворения любопытных зевак. Он прекрасно понимал положение молодой госпожи Цао. Совсем скоро на неё навалится та же ответственность, что и у него. Столь молодая и неопытная, но с тягучей болью на сердце. Без авторитета ни среди соклановцев, ни среди других кланов, но с тысячей способов потерять всё, что досталось в наследство. И сейчас показывать свою слабость было очень рискованно.       Цзинь Лин привёл молодую госпожу Цао в выделенные ей гостевые покои и распорядился о лекаре. Уложив совсем притихшую Цао Инъюй на кровать, он хотел было покинуть комнату, чтобы не давать почву для новых слухов и не стеснять молодую девушку, но поражённо застыл, бросив случайный взгляд на своё запястье.       В этот самый момент в покои вошёл клановый лекарь. Цзинь Лин был хорошо знаком с ним, ибо именно этот дядечка каждый раз, когда молодой господин приезжал на Пристань Лотоса, обрабатывал все его раны после неудачных забегов с Феей или исследований местной нечисти. — Лян Вэйдун! Вы бы знали, как я рад вас видеть. Проходите скорее, — Цзинь Лин суетливо закрыл за лекарем дверь и буквально потащил старика к кровати, на которой лежала девушка.       Лекарь, за столько лет привыкший к подобному поведению молодого господина, ничуть не удивился и покорно проследовал за ним. Только старик Лян присел на стоящий у кровати стул, как Цзинь Лин протянул ему свой браслет из крупных каменных бусин молочного цвета, который находился до этого на его запястье. — Знает ли уважаемый лекарь, что это такое? — спросил юноша, когда лекарь взял в руки браслет.       Казалось бы ничем не примечательное украшение в глазах знающего человека обретало великую ценность. Лекарь Лян аж поднял свои густые брови от удивления. — Зачарованный кварц, — прошептал с благоговением старик, - очень полезная и ценная вещь.       И словно прочитав мысли Цзинь Лина, он поднёс браслет к бледному лицу молодой госпожи Цао. Не прошло и фэня, как молочные бусины браслета окрасились в прозрачный тёмно-зелёный цвет. Старик нахмурился, подумал немного и сказал Цзинь Лину срочно послать за старшими из клана Цао и лично отправиться за Верховным Заклинателем, по пути объяснив ему ситуацию, а он пока попробует вывести яд из организма девушки.       Главная проблема заключалась в том, что у данного происшествия не было свидетелей, поэтому все обвинения могут с лёгкостью обратиться в сторону молодого главы Цзинь, которому якобы так удачно подвернулась возможность избавиться не только от неприятеля, но и от его дочери.