Тени забрали мою клятву, но не заберут у меня тебя

      — Я чувствую, что мы где-то рядом с разгадкой! — Пробормотала Морриган, подперев голову ладонями. Тяжело вздохнув, она потерла глаза, и, подвязав волосы шелковой лентой, снова принялась вглядываться в развернутую на столе карту города. — Вроде бы, все прозрачно, но что-то не дает мне покоя…       — Дорогая моя, не то чтобы я хотел прерывать тебя, тем более, что ты так красива, когда думаешь, но, кажется, если ты скажешь еще хоть слово, это будет считаться давлением на судью! — Астарион подошел к столу, за которым сидела Морриган, и потянулся за бокалом вина.       — Да, прости, — Мор откинулась на спинку кресла и подняла взгляд на друга. — Просто это самое интересное дело за последние пару лет, и угораздило же именно тебе быть судьей в нем! У меня есть одна теория, но она идет совершенно вразрез с ходом расследования. И старший расследователь Далгал совсем не хочет меня слушать! Эти гуры, кажется…       — Стоп! Мор, серьезно, если ты не хочешь моей отставки, ты должна немедленно закрыть свой прелестный рот.       Морриган вздохнула. Астарион был прав — судье нельзя было знать о ходе расследования. Ему вообще не следовало бы видеться с ней до конца этого дела, но, спустя годы, эльф был для Мор все тем же практически единственным другом, которому она не побоялась бы доверить свою жизнь. И она ни за что на свете не стала бы рисковать карьерой амбициозного магистрата.       — Ты прав, прости меня. Ты же знаешь, когда дело меня захватывает…       — Да, да, знаю, — Астарион опустился на подушки, разбросанные по полу единственной жилой комнаты в тесной квартирке подруги. — В тюрьме скоро камеры закончатся из-за твоего рвения.       Мор закатила глаза и села напротив Астариона. Он, такой роскошный и жеманный, казался чем-то чужеродным в скромной обстановке ее комнаты, заваленной свитками, книгами и наполовину сожженными свечами. Сам Астарион продолжал жить в особняке своей семьи в окружении роскоши. Много раз он звал ее переехать к нему, безо всякого намека на отношения, — ведь в его доме пустовало множество комнат. Но Морриган каждый раз отказывалась, не желая сближаться с Астарионом сильнее.       Она сдержала обещание — с ночи выпускного из Академии между ними ничего не было. Астарион продолжил вращаться в высших кругах городской знати, меняя партнеров и партнерш, а Морриган с головой погрузилась в работу и лишь изредка проводила ночь-другую в компании обаятельных партнеров, не связывая себя серьезными отношениями.       — Скажи, но ведь я могу задавать вопросы, не связанные напрямую с делом? Например, если мне нужно собрать информацию об одном очень богатом и очень загадочном и влиятельном горожанине? — Морриган скрестила ноги и отпила из бокала, бросив на Астариона хитрый взгляд.       — Ты и так все знаешь обо мне, дорогая, — Эльф улыбнулся, опустившись на локоть.       — Ты же понимаешь, что я не про тебя, — Мор склонила голову к плечу.       — Конечно, — Астарион вздохнул, поняв, что ему не отвертеться от разговора. — О ком тебе нужна информация?       — Казадор Зарр. Он…       Мор не успела договорить. Астарион поперхнулся вином и закашлялся, пролив добрую половину бокала на свою рубашку. Дроу вскочила на ноги, забрала из руки друга бокал и здорово ударила его между лопаток, помогая прокашляться.       — Эй, все в порядке? Это имя Зарра на тебя так подействовало?       — Нет… То есть да… Нет, я просто вдохнул воздух, и…       Морриган внимательно присмотрелась к другу. Кожа его обычно мраморного лица покраснела, и явно не только от кашля. Взгляд сапфировых глаз растерянно метался из угла в угол, а на виске выступила испарина. Эльфийка была уже опытным расследователем, и даже такая мелочь как еле-еле дрожащая рука Астариона не укрылась от ее взгляда.       — Снимай рубашку, — скомандовала Мор. — Я сейчас принесу тебе плед.       Астарион как будто только сейчас понял, что произошло. Он опустил взгляд и все так же растерянно смотрел на ярко-красные винные пятна, расплывающиеся по воротнику, груди и части рукава его шелковой рубашки. Потом он тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения, и вытер рукавом губы. На манжете тоже остался красный след, похожий на кровь.       Эльф через голову стащил рубашку и протянул ее подруге. Он поежился, будто от холода, проведя руками по обнаженным плечам.       Морриган подала ему теплый синий плед со своей кровати.       — Точно все хорошо? Ты сам не свой после того как я задала вопрос.       — Да, да, конечно! — Астарион наконец улыбнулся, заматываясь в плед. — Прости, моя жадность к хорошему вину до добра не доведет! Что ты хотела узнать об этом засранце?       — Засранце? — Дроу снова опустилась на пол. Она решила не мучать Астариона слишком личными вопросами насчет Казадора Зарра, хотя была почти полностью уверена, что подавился эльф отнюдь не из-за слишком жадного глотка.       — Ну да, — Астарион, казалось, совсем успокоился. — Он один из самых высокопоставленных людей этого города. По слухам, он совершенно невыносим. Живет на холме в своем огромном замке — даже у главы города жилье попроще. Совершенно развратен, устраивает дорогущие вечеринки, неразборчив в половых, так сказать, связях. Очень богат. Никто даже не знает точно, сколько у него богатств. И он вполне охотно делится деньгами со всеми важными людьми, включая главу. Поэтому…       — Поэтому ему все сходит с рук, да? — Мор обхватила руками колени и жевала нижнюю губу, как делала всегда, когда нащупывала ход расследования.       — Что именно? — Астарион нахмурился.       — Ну, эти вечеринки, разврат. Контрабанда? Пара осведомителей в порту сказали мне, что слуги Зарр, те странные люди с застывшими глазами и без эмоций, забирают с кораблей ящики с дорогими товарами как раз для своего господина. Мимо таможни. Я даже слышала, что пропажи горожан как-то связаны с Зарром. Помнишь, несколько месяцев назад пропали близнецы Зелбрин? Я говорила с барменом в Эльфийской песне, и он видел как в день их пропажи они выпивали с очень привлекательным мужчиной, который представился секретарем Зарра. И ни слова о гурах! Да, их многие не любят, но в этом деле они как будто совсем не ви…       Астарион вдруг вскочил на ноги и бросился к эльфийке. Он упал на колени рядом с ней и схватил ее за плечи. Плед остался лежать на полу неопрятной кучей. Глаза Астариона пылали, дыхание сбилось, пальцы все сильнее сжимались на плечах подруги.       — Прекрати. Я умоляю тебя, Морриган, прекрати это!       — Что? Я просто собираю информацию, — Мор не на шутку перепугалась. Широко раскрыв глаза, она вглядывалась в искаженное страхом лицо Астариона.       — Прекрати копать под Зарра. Он опасный… человек. Слишком опасный. Если он узнает, что ты собираешь на него компромат, он… Он убьет тебя. Или даже хуже.       — Что может быть хуже? Астарион, мне больно!       — Прости, — Эльф с трудом разжал пальцы, но не отодвинулся от Морриган. — Я не могу рассказать тебе все. Просто поверь мне. Он творит страшные дела, и, кажется, я — часть его дел. Это крайне опасно, и я не могу подвергать опасности тебя. Я так надеюсь, что он не знает ничего о тебе и о том, что мы дороги друг для друга…       Астарион закрыл глаза и судорожно вздохнул, уронив руки на колени. Кровь отлила от его лица, и оно казалось мертвенно бледным в свете свечей.       — Астарион, что ты такое говоришь? Во что ты вляпался? — Мор знала, что иногда магистрат закрывал глаза на мелкие недочеты в делопроизводстве, спасал преступников от казни в обмен на ценную информацию. Но он всегда был слишком осторожен и осмотрителен, чтобы позволить себе преступить черту допустимого.       — Я не могу сказать тебе. Просто держись от этого всего подальше. Остановись на версии расследователя Далгала. Да, он не видит картину целиком, но это как раз тот случай, когда правосудию… — Астарион сглотнул и продолжил почти шепотом, — лучше не свершаться.       Морриган медленно встала, подошла к окну и вгляделась в темноту улицы.       — Я не могу. Я поклялась Тиру, что буду честной, что не буду закрывать глаза на несправедливость и обман. Иначе я стану такой же как мои предки. Я уподоблюсь темным эльфам — мастерам тайн, обмана и жестокости.       За спиной Морриган послышался очередной вздох и шорох подушек. Астарион поднялся на ноги.       — Я пойду домой, Мор. Мне нужно отдохнуть, завтра сложное заседание в суде. Прошу, нет, умоляю тебя, подумай еще раз. Не делай глупостей.       — Не делать глупостей? — Морриган резко повернулась к эльфу. — Не делать глупостей, так это теперь называется? У меня есть возможность раскрыть это дело, прекратить поток преступлений, похищений, незаконных сделок! И ты называешь это глупостями? Ради чего это ты прикрываешь этого Зарра? Деньги, слава? Власть?       — Морриган, — бессильно прошептал Астарион.       — Точно, власть, — Мор уперла руки в бока. — Вот в чем дело. Никогда бы не подумала, что ты до этого опустишься. Ладно, ты прикрываешь мелких воришек, которые на блюдечке приносят тебе более крупную рыбу. Но Зарр? Что он пообещал тебе? Пост верховного? Главы города? Новый замок и эльфийских девственниц? — Ее голос задрожал. В ней кипела ярость и неверие в предательство того, на кого она ровнялась почти всю свою жизнь. — Может, ты еще скажешь, что еще и самым молодым магистратом в истории города стал не благодаря своему таланту?       — Я пойду. Доброй ночи, Морриган, — Все так же тихо произнес Астарион, накинул на голый торс теплый дублет и молча вышел из квартиры.       Услышав звук закрытой двери, Морриган дала волю чувствам, схватив со стола свой бокал с вином и бросив его вслед Астариону. Тонкое стекло разлетелось в стороны, и по двери потекли брызги вина. Они стекали на пол, формируя темно-красную лужицу, которая постепенно уползала под дверь. Слезы горечи потекли по щекам Мор, обжигая лицо. Эльфийка прижала к щекам ледяные руки и повернулась к окну. В темноте улицы она разглядела силуэт Астариона, который медленно, непривычно ссутулившись, уходил все дальше от ее дома.       Морриган вытерла слезы, и взглянула на стол. Прямо поверх карты Врат Балдура лежала скомканная рубашка Астариона, испачканная вином. Мор схватила ее, вытерла дорогим шелком лужу вина у двери и бросила рубашку в корзину с грязным бельем.       Решительным шагом она снова подошла к столу, раскрыла папку с документами и принялась перебирать бумаги — показания свидетелей, решения экспертизы, допросы, доносы. Она читала эти документы тысячу раз и не сомневалась, что причиной потока контрабанды в город и все учащающихся похищений были вовсе не гуры. Мор была уверена, что пришлые гуры, известные как бродячие охотники на чудовищ, были лишь пешками в чьей-то большой игре. И что за веревочки дергала влиятельная фигура Казадора Зарра. Человека, который как будто высасывал из людей все хорошее, подменяя совесть бесчестием.       — Ну уж нет, скотина, — Злобно прошептала Морриган. — Не думай, что это сойдет тебе с рук.       Спустя неделю Морриган стояла в зале высшего городского суда Врат Балдура и зачитывала собранные ей показания, указывающие на непричастность общины гуров, появившихся в городе всего лишь около полугода назад, к ряду тяжких преступлений. Она была великолепна — ее голос был тверд, взгляд жесток. Она как будто всю свою недолгую карьеру шла к этому дню — когда она, Морриган Лиадон, отродье темных эльфов, завоюет доверие горожан, раскрыв громкое дело и прижав к ногтю высокопоставленного завравшегося вельможу.       — Таким образом, Ваша Честь, — громко завершила свой доклад Морриган, — Я призываю вас признать членов пришлой гурской общины невиновными в преступлениях против Врат Балдура, а именно, в контрабанде ценных товаров и похищениях горожан. Я рекомендую отправить дело на доследование и проверить новые обстоятельства, связанные с действиями господина Казадора Зарра, отказавшегося посетить данное заседание в качестве свидетеля. У меня все.       Морриган села на место. Из деревянной клетки на нее с надеждой смотрели шесть пар глаз обвиняемых. Расследователь Далгал похлопал свою подчиненную по плечу с грустной улыбкой. Он все же сдался под натиском Морриган и до сих пор был в недоумении насчет того, как он сам не обратил внимание на такие важные мелочи в этом сложном деле.       Тряхнув головой, Мор перевела взгляд на президиум, во главе которого сидел Астарион в парадной мантии и своем дурацком судейском парике. Они не перекинулись и словом с той ночи, когда он ушел из ее квартиры. Сейчас ей казалось, что он болен — он был все так же бледен, под глазами круги от бессонных ночей, а еле заметная дрожь пальцев при перелистывании документов не укрылась от взгляда дроу.       — Прошу соблюдать тишину, зачитывается решение суда и приговор! — Важно объявил судейский секретарь.       Астарион поднялся с места, откашлялся, и, смотря только в свою папку, зачитал:       — Суд в лице городского судьи господина Астариона Анкунина ознакомился с материалами дела, показаниями свидетелей и позицией стороны обвинения. Властью, данной суду городом Врата Балдура, суд постановил признать вышеуказанных граждан из пришлой общины гуров, — Астарион обвел глазами зал и остановился на лице Морриган, — Виновными в контрабанде и похищениях. Обвиняемые приговариваются к смертной казни и должны быть отправлены в камеры смертников прямо из зала суда.       Удар молотка. Гул в помещении. Беснование в клетке с приговоренными к смерти.       Астарион скрылся в судейской комнате прежде чем Морриган попыталась встретиться с ним взглядом.       Морриган пила всю ночь. Сначала в Голове Кабана, одном из самых захудалых кабаков города, а потом у себя дома. Она не могла поверить, что ее лучший друг вынес обвинительный приговор невиновным. Эльфийка не сомневалась, что Астарион прекрасно понимал все ее доводы — он был слишком умен, чтобы не обратить внимание на белые нитки, которыми были шито дело гуров. Вне сомнения, загадочный Зарр отводил от себя подозрения, подставив чужаков, за которых не заступился бы никто из горожан. Но Астарион? Взяточник, охотник за властью, продажный судья?       Глубокой ночью расследовательница высшего городского суда, провалившая дело, которое должно было ее прославить, сидела у камина в своей тесной квартирке с бутылкой дешевого бренди и бросала в огонь бумаги с показаниями очевидцев, доносами и допросами. Она была раздавлена.       Уснула Морриган под утро, прямо на полу возле остывающего камина. Крик петуха разбудил ее всего через пару часов — в окно светило солнце, и город уже гудел голосами уличных торговцев, предлагавших редким прохожим свои товары.       Дроу, прищурившись и застонав от головной боли, доковыляла до окна и задернула занавески. Ее глаза и так не выносили слишком яркий солнечный свет, а с похмелья все было еще хуже.       Нужно было идти в суд, на ковер к Далгалу, разбирать причины решения суда. При мысли об этом Морриган почувствовала подступающую тошноту — то ли от похмелья, то ли от осознания, что главной темой разговора будет продажный магистрат Анкунин.       Кое-как одевшись и собрав волосы в косу, Морриган накинула свой плащ с капюшоном и вышла за дверь. Как назло, день был нестерпимо солнечным, и, несмотря на глубокий капюшон, яркие лучи резали глаза темной эльфийки, и боль взрывалась в голове магическими разноцветными сферами. Внутри снова начинала поднимать голову обида пополам с яростью. Мор все больше хотела пройти напрямую в кабинет магистрата и врезать ему по смазливой мордашке, вцепиться в его кудри и прокричать ему в лицо все свои обвинения. Из-за него она стремительно теряла себя и свою репутацию — он приговорил гуров к смерти, а она хотела их оправдать. Чужестранцев, который и так никто в городе не любил. А что еще хуже, она теряла лучшего друга.       Подходя к зданию суда, Морриган увидела толпу горожан, выкрикивающих угрозы и потрясающих кулаками. Подойдя ближе, она выхватила из толпы громкоголосого мужчину и, откинув капюшон и сощурившись, спросила:       — Что случилось, господин? Что за демонстрация?       — А, это вы, госпожа расследователь! Горе-то какое, горе! Такой молодой господин, такой многообещающий, и такая нелепая смерть!       Мор почувствовала холод в животе. Сердце забилось быстрее, перекачивая кровь, в которой забурлил адреналин. Похмелье как будто рукой сняло.       — Кого убили? Что за господин? Эй, говори же! — Она схватила горожанина за плечи и хорошенько его встряхнула, заставив его посмотреть ей в глаза.       — Ох, госпожа, вы еще не знаете? Господин магистрат, его убили сегодня ночью! Гуры напали! Я давно говорил, что от этих бродяг ничего хорошего в городе не будет. Шляются туда-сюда, товаров хороших не выкладывают, только зыркают злобно! А ведь я знал, я подозревал, что те шестеро, которых вчера осудили, в городе не единственные! А вы еще хотели их оправдать!       — Какого магистрата убили? Говори?!       — Всемогущие боги, магистрата Анкунина, госпожа. Как же вы еще не знаете? Весь город об этом говорит!       Морриган отпустила человека и оглянулась вокруг. Горожан возле суда становилось все больше. Мужчины кричали, женщины качали головами, прижимая руки ко рту. Кто-то за ее спиной громко всхлипывал.       Эльфийка почувствовала подступающие к глазам слезы. Нет, этого просто не могло быть. Судья всегда под охраной, приговор был жесток и несправедлив по ее мнению, но убийств судей не было уже несколько столетий! Пробраться к судье было практически невозможно!       Расталкивая горожан, Морриган прорвалась к дверям здания и вбежала внутрь. Внутри было тихо. Обычно суд напоминал улей — внутри всегда был гомон, который создавали заявители, расследователи и адвокаты. Сейчас Морриган стояла посреди почти пустого зала, пытаясь унять колотившееся сердце.       — Что случилось? — Сдерживая слезы, тихо спросила эльфийка. Она обвела взглядом зал и остановилась на пухленькой симпатичной женщине, которая принимала заявления.       — Девочка моя, мне так жаль! — Всхлипнула женщина и, выбежав из-за конторки, крепко обняла Морриган. — Это такая потеря. Вы с магистратом были так близки!       Не дослушав, Морриган взбежала по лестнице, сдерживая подступающую к горлу тошноту, прямо в кабинет главного расследователя Далгала.       — Как это произошло? — Выпалила она от двери, не тратя время на приветствие.       Сидящий за столом среди кип бумаг седой мужчина в очках поднял голову.       — Мне так жаль, что ты узнала об этом так, — Он подошел к Морриган и по-отечески обнял ее. — Говорят, что сегодня ночью Анкунин оставил охрану и куда-то направился. Никто не знает, куда, — на него напали гуры. Друзья тех, которых он приговорил к смерти вчера. Его избили и бросили посреди улицы. Мне очень жаль, Морриган, но когда его нашли, он был уже мертв.       — Где он сейчас? — Прошептала Мор.       — В судебном хранилище. Прости, но тебе туда нельзя. Прощание и похороны будут через два дня на городском кладбище… Знаешь что, милая? Возьми неделю отдыха. Я знаю, вы были друзьями, и тебе сейчас нужно время, чтобы…       Морриган не слышала окончания фразы. Она выбежала в коридор, потом из здания суда, снова сквозь толпу кричащих и плачущих горожан. Забежав за угол, она склонилась над кустом, выворачивая почти пустой желудок. В голове бил набат, глаза застилали слезы. Прокашлявшись, она села на землю и облокотилась спиной о холодную каменную стену.       Солнце все так же светило, согревая город. По улицам ездили телеги торговцев, бегали дети, спешили по своим делам взрослые. Город жил, но для Морриган он вмиг опустел.