(if you fall for me) That would be a tragedy

Моя любовь твоя, если ты готов принять её. Б е н н и Б л а н к о

#ЯТОГДА

      Чонвон успел привыкнуть к вечно непрочитанным в строке уведомлений сообщениям. Они со временем даже начали радовать, однако в последние дни не вызывают ничего, кроме дискомфорта.       Джей-и хёни:       «ну pleeease»       «хоть на час»       «one hour!»

Вы: «Нет, я занят»

      Джей-и хёни:       «гулять не будем, просто поедим рамён»

Вы: «Хён, ну разве я обманываю тебя?» «У меня правда много домашней работы» «Я сейчас сразу домой»

      — Итак, вы подумали, что понравится почти девятнадцатилетнему парню?       Вонён обвивает плечо Чонвона левой рукой, правой — тащит Ким Дживон за воротник. Чонвон ни за что бы не стал брать эту грубиянку с собой, но Вонён настояла. Ей невозможно отказать. Особенно теперь, когда она обрела прежнюю уверенность в отношениях после дня рождения Джея-хёна.       Десять минут назад отзвенел последний звонок. Чонвон, Вонён и Ким Дживон проведут следующие часы в местном торговом центре, разыскивая подарок для Пак Сонхуна. На праздновании они всё-таки поцеловались, и Чонвон практически знает все подробности: Вонён не умеет молчать, если эмоции берут вверх.       Джей-и хёни:       «i miss u :(»       Бросив телефон в боковой карман рюкзака, Чонвон замедляется под неспешный шаг Вонён. Зреет серьёзная проблема. Чонвон не представляет, с кем из девочек сближаться дальше. Одноклассницы Юн Соён и Сону-хёна точно не подходят, наверняка им поведали о произошедшем. У Пак Сохён, оказывается, уже есть парень.       Чонвон должен продолжать, пока поиски не увенчаются успехом. Только тогда он станет счастливее. Станет подходящим для предначертанного каждому выпускнику будущего.       Знать бы ещё, что это: быть счастливым.       — Пак Сонхун занимается волейболом.       — И?       — Подари ему волейбольный мяч.       — Боже, Ким Вони!       — Спроси у Ян Вони в таком случае.       — Чонвон-а, — Вонён дует губы, накрашенные прозрачным блеском, и виснет на локте Чонвона. — Что бы ты хотел получить, будь ты моим оппой?       — Я…       Чонвон задумывается, затем качает головой. Они с Пак Сонхуном совсем не близки, Чонвон его даже «хёном» не зовёт. Он друг Пак Джея и тоже любит видеоигры. На этом познания в старшем парне Вонён заканчиваются.       Толкнув стеклянную дверь, Чонвон пропускает девочек перед собой, выходит следом, и его неожиданным образом оттаскивают назад. На надплечья падает увесистая рука, крупная ладонь стискивает открытую бутылочку бананового молока.       — Ян Чонвон, верно?       Кван Бэ, один из тех старшеклассников-друзей Сону-хёна, давит на него, заставляя согнуться, и Чонвон повинуется. Он наклоняется. Вонён отшатывается к стене, выглядя до смерти перепуганной.       — Да.       — Ты младшенький Сони, верно?       Кван Бэ тянется мимо лица Чонвона, чтобы поймать губами трубочку. Чонвону не настолько страшно, как Вонён, но он так или иначе напрягается. Кван Бэ весит будто сто килограммов. Окинув его льдистым взглядом, Ким Дживон скрещивает руки на груди.       — Нужно что-то передать Сону-хёну? — ровным голосом спрашивает Чонвон.       Кван Бэ, влезший в личное пространство Чонвона, слишком близко, от него пахнет мелом и табаком. Хочется скривить нос. Чонвон не подаёт виду, что ему тяжело, наоборот, расправляет плечи и прячет ладони в карманах форменных брюк. Кажется, у Вонён скоро затрясутся коленки.       — Твой «Сону-хён» задолжал, — столь же ровно отвечает Кван Бэ и щипает Чонвона за проступившую ямочку. — Передай ему, что друзей обманывать нельзя. У друзей есть флешечка.       А дальше Кван Бэ вытаскивает зубами белую трубочку и разжимает пальцы. Пузатая упаковка падает, перевернувшись, скатывается по груди Чонвона и обливает тёмно-синий пуловер молоком. В пустом коридоре явственно слышен всхлип Вонён.       Когда Чонвон отмирает, Ким Дживон уже разбегается и замахивается. Бутылочка с цветной этикеткой врезается в спину удаляющегося Кван Бэ, остатки молока расплёскиваются по форменному пиджаку белёсой паутинкой.       — Ты забыл протереть пол.       — Что?! — Кван Бэ с шипением оборачивается и смешно пытается отряхнуться, заведя руку к пояснице. — Где ты, блин…       — Нет тряпки — слизывай.       Кван Бэ развязно ухмыляется, оставляя пиджак в покое. Потом он стремительно перешагивает пятно, направляется вперёд, и Дживон пятится к стене, пока не прижимает растопыренные пальцы к пастельно-розовой краске.       — Ким-Джи-Вон, — по слогам читает Кван Бэ, склонившись к бейджу, его губы неприятно изгибаются. — Считаешь, раз мама богатая, тебе всё можно?       — Моя мама CEO «Kim Rising Comp», а твоя преподаёт в нашей школе английский, — отвечает Дживон, причём гримасничает, словно сама не одобряет озвучиваемое. — Что вам с Шим Дохёном нужно от Ким Сону?       — Ребята, что случилось?       Чонвон оборачивается к дверям и обнаруживает Мин-сонсэннима, их классного руководителя. Преподаватель держит у груди стопку учебных материалов с пустым выражением лица, устало опустив плечи.       — Расходитесь, не надо торчать здесь.       Махнув рукой, Мин-сонсэнним уходит и будто не замечает ни испачканного Чонвона, ни прижатую к стене Дживон, ни свернувшуюся на полу Вонён. Кван Бэ покидает коридор вслед за преподавателем, пообещав в следующий раз уделить особое внимание Ким Дживон. Та нелепую угрозу игнорирует и, как Чонвон, садится на корточки напротив Вонён.       — Вони, ты чего?       — Чан Вонён.       — Из-звините, я п-просто не люблю такое. Не люблю, когда ругаются, — Вонён плачет, размазывая персиковые румяна по щекам. — Страшно как!       — Вони, успокойся и…       — Пойдём в туалет.       Ким Дживон не испытывает угрызений совести по поводу того, что перебила Чонвона. Она забрасывает на надплечье лямку рюкзачка Вонён и заставляет её подняться жёсткой хваткой за предплечье. Весь путь до двери с металлическим значком Вонён икает и задыхается, но на пороге комнаты тормозит пятками и мотает головой.       — М-мужской же!       Дверь распахивается от толчка бедром. Дживон ведёт Вонён к раковине, Чонвон задерживается у кабинок, чтобы стянуть пуловер. Напротив дальнего писсуара незнакомый второклассник застёгивает ремень и, увидев девочек, хмыкает.       — Пришли на что-то посмотреть?       — И телескоп не справится с увеличением, — парирует Дживон, не отвлекаясь от Вонён. Старшеклассник обиженно выпячивает губы.       — Грубо.       — Вони, з-зачем ты… в-вредничаешь? — когда они остаются втроём, Вонён шмыгает носом.       — Умывайся. Ян Чонвон, ты тоже.       Чонвон замачивает потемневшую ткань и принюхивается. Пуловер теперь воняет банановым молоком. Отвратительно. Спасибо, Кван Бэ. Вонён по соседству обливает лицо водой, её высокую фигурку потряхивает. Дживон прислоняется плечом к голубой плитке и задумчиво прищуривается.       — Завтра же пойдём к директору Кану.       — З-зачем сразу к директору?!       — Скажем, что Ким Сону обижают.       — У нас н-нет доказательств!       — А что ты предлагаешь? Подождать, пока «доказательства» появятся? — сухо спрашивает Дживон.       — Но, В-вони…       — Нет, ты права. Давай подождём, чтобы его избили.       — Хватит, — Чонвон остервенело хлопает по краю раковины. — Твои слова Вонён не успокоят.       Дживон задирает подбородок, складывая руки на груди, и направляет на Чонвона убивающий взгляд. Тот не пугает. Чонвон привык, что Ким Дживон частенько пытается испепелить его своими якобы чёрными взорами, поэтому в фальшивом испуге охает.       — Ты тупица, Ян Чонвон.       — Это ты тупица, Ким Дживон.       — Ребята, прекратите!       Вонён хлюпает носом.       — Вони, Вони. Прекратите! Нужно помочь Сону-оппе. Давайте скажем Сонхуну-оппе и Джею-оппе. Они точно…       — Они ничем не помогут.       — А если Сону-оппе правда навредят?! — не выдерживает Вонён и бьёт по груди кулачком. — Дживонни, нужно сказать старшим! Оппы, без сомнения, разберутся.       — Что, ты думаешь, они сделают?       — А что мы сделаем, по-твоему? — щетинится Чонвон. Разговор, если честно, начинает утомлять. Они обсуждают одно и то же. — Я спрашивал у хёна. Он сказал, что я лезу не в своё дело.       Дживон поднимает костлявые руки и собирает тёмные волосы в высокий хвост. Вонён тем временем вытаскивает из рюкзачка сухие салфетки и методично протирает лицо, продолжая всхлипывать.       — Я что-нибудь придумаю, — обещает Дживон и мягко кладёт ладонь на проступающие под пуловером лопатки Вонён. — Точно придумаю.       Становится очевидно, что в торговый центр никто не пойдёт. Домой Чонвон возвращается с ощущением, словно его изваляли в грязи: нет ни одной идеи, как разобраться в сложившейся ситуации. Сону-хён не отвечает на сообщения, и Чонвон даже не в праве злиться на него, потому что сам игнорирует Джея-хёна. Держаться подальше, как Чонвон планировал, сложно. Он тоже скучает, но главное сейчас другое.       У Сону-хёна проблемы со старшеклассниками, его родители, кажется, разводятся. Чонвону стыдно, что он был настолько увлечён собственными, что ничего не заметил. Да и почему хён молчал? Почему не сказал, что у его родителей трудный период? Чонвон не стал бы осуждать.       Оставшийся вечер проходит привычно и утомительно: Чонвон выполняет домашнее задание, а родители из-за чего-то спорят в гостиной. Ужин ссору не останавливает. Мама больше не готовит для отчима (они давно поделили холодильник на секции), но это не мешает ему перебивать её с дивана расспросами Хёнсо об успехах в школе.       Прибравшись на кухне, Чонвон возвращается в комнату и заваливается на живот, матрас под его весом прогибается. Комната скрыта в абсолютной тьме. Можно сходить к Хёнсо, развеять скуку и одиночество и отвлечься, и Чонвон изо всех сил игнорирует тягу взяться за телефон, когда он пиликает. Всё-таки не сдержавшись, Чонвон стирает с потрескавшегося экрана жирный отпечаток пальца и… расстраивается.       У них с Лисо один аккаунт на ютубе, и ему опять пришло оповещение о тизере на канале «SMTOWN». Чонвон отправляет Хёнсо скриншот поставленного на паузу видео и по старой привычке открывает какао. Первый в списке контакт: Джей-и хёни.       Чонвону нельзя.       Чонвону нельзя, но он нажимает на переписку и шустро, не давая себе струсить, печатает ответ на последнее признание хёна.

Вы: «I miss you too»

      Новое сообщение приходит пугающе быстро.       Джей-и хёни:       «wanna come over?»       Согласиться легко. К этому моменту Чонвону просто хочется увидеть Джея и не оправдываться ни рамёном, ни побегом. Да и вряд ли демонстративный уход назовёшь побегом. Чонвон спокойно выходит в прихожую и засовывает ноги в школьные кроссовки. Отчим провожает его равнодушным взглядом, больше увлечённый трансляцией спортивного матча по телевизору.       Недолгий путь до ресторанчика дедушки Пака Чонвон преодолевает за десять минут. Хоть яркая вывеска ещё горит и стеклянные двери распахнуты, сам ресторанчик закрыт: сбоку висит рукописная табличка, часть стульев перевёрнута и поставлена на столы. Чонвон осторожно заходит внутрь.       — And I was like… wow. He really did this.       — Why?       — No idea.       Джей и господин Пак сидят за столом у лестницы на второй этаж, между ними сложены холмиком плоские упаковки для доставки. Они разговаривают на английском, и Чонвон, улавливая едва ли половину, останавливается у края и глубоко кланяется.       — Hello! — заметив Чонвона, Джей выпрямляется и счастливо улыбается. Его реакция заставляет смутиться.       — Hello.       — Ты поел, kiddo?       — Да, спасибо.       Чонвону неловко стоять без дела, поэтому он присаживается рядом с господином Паком на скамью и тянется к плоской картонке. Папа Джея приветствует его, хлопнув по надплечью, точно забивает гвоздь в доску. По позвоночнику пробегает вспышка лёгкой боли.       — Вон-а, у меня новости! — продолжает радоваться Джей, и Чонвону становится неловко из-за намерения игнорировать его. Джей ничего плохого не делал. — Перед каникулами же фестиваль проведут, да? А там концерт. Угадай, кто будет ведущим?!       — Поздравляю, хён.       — Мне так хочется попробовать! — восторгается Джей, его глаза сверкают. Чонвон, наблюдая за отточенными движениями господина Пака, складывает первую коробку для доставки курочки. — Интересно!       — Calm down, baby.       — Не могу! I’m gonna die! Вообще, сначала выбрали Сонхуна, но он отказался ради меня.       — Сонхун вечно ленится, — хмыкает господин Пак, — с детства, причём.       — Вы… давно знакомы? — зацепившись за последнюю фразу, уточняет Чонвон, и Джей кивает. — Я думал, что вы всегда жили в Сиэтле.       — Я с папкой Сонхуна в the same school учился, — поясняет господин Пак. — До женитьбы здесь жил, with grandpa.       — О-о…       Получается, Пак Сонхун и Джей-хён друзья… детства? Чонвон и не задумывался, что они столько лет знакомы. Ему казалось, что старшие подружились только в этом году. А они вон сколько близки…       — Кстати. When was последний раз you called матери?       — Завтра позвоню, — морщит нос Джей и тянется через стол, чтобы остановить Чонвона от ошибки: он неправильно складывает «крышку» упаковки. — Нет, вот так.       Чонвон отдёргивает пальцы, будто обжёгся. Прикосновения хёна вызывают необычные мурашки. Не бабочки, как с Юн Соён, но что-то похожее, волнующее и тревожащее каждую струну внутри.       — Okay, babies, идите наверх. Я хочу отдохнуть.       — Daddy, — Джей возмущённо надувает щёки. — От чего это ты хочешь отдохнуть?       — From whom. Ты мне все уши уже протрещал. Chat с Чонвоном now.       Господин Пак пытается вырваться, но Джей всё равно залезает на стол и целует его в висок. Чонвон увиденное воспринимает спокойно. Раньше он бы обязательно расстроился, ведь с отчимом ни за что не восстановит былую связь. Со временем она потеряла прежнее значение. Развод не отменить. Продажу дома — тоже.       Чонвон потерял обоих родителей и вряд ли вернёт.       Стянув кроссовки, он поднимается по шаткой лестнице и, словно был здесь миллион раз, смело проходит во вторую дверь. Джей идёт позади с двумя банками апельсиновой газировки, и сердце Чонвона трепещет. Хён запомнил его любимый вкус.       — Бр-р, холодно.       Джей поводит плечами. Он в спортивной майке без рукавов, и Чонвон готов поклясться, что видит на его худеньких руках мурашки. Сам Чонвон в тонкой футболке, но он не мерзляк. Джей вытаскивает из шкафа плед, обматывается им с ног до головы и опускается на колени перед открытым окном. Чонвон садится рядом, задевая свёрнутый под подоконником матрас, и кладёт предплечья на деревянный край.       — Можно кое-что узнать у тебя?       — Конечно.       — Как ты… относишься к разводу родителей? — неуверенно спрашивает Чонвон и следом пытается объяснить, что имеет в виду: — Их любовь… ушла. Стоит ли она того, если в конечном счёте перестала иметь смысл?       Джей отвечает не сразу. Подбирая слова, он поправляет скользнувшие на кончик носа очки и смотрит куда-то вниз. Чонвон прослеживает взглядом проезжающую по пыльной дороге машину. Он в который раз раскрывается перед хёном и говорит откровенно. Словно не боится, хотя на самом деле ему чертовски страшно.       — Да, любовь ушла, но она же была, — наконец отвечает Джей. — Как-то не хочется умалять её значимость лишь потому, что всё закончилось.       Чонвон невольно думает о своих родителях. Как сильно они любили друг друга до того, как потерялись и обменяли чувства на ненависть. Никто не даст гарантий, что Чонвон не повторит за ними.       — Всё заканчивается.       — Поэтому оно и ценно, — Джей придвигается, его бок под мягким пледом ощущается тёплым островком. — Это опыт, из которого складываются наши жизни.       — А если я не хочу, чтобы заканчивалось?       Рот Чонвона полон кислой из-за газировки слюны и горечи упорхнувшего. Он запутался. Разум говорит ему одно, сердце — противоположное. Лучше послушать разум. Следуя за сердцем, ничего не получить. Ничего, кроме разочарования, боли и сожалений.       — Придётся поработать, чтобы не закончилось.       — А если не получается? — отчаянно спрашивает Чонвон. — Я должен встречаться с Юн Соён. Не с Юн Соён, так с кем-нибудь ещё. Женского пола. У меня не выходит.       — Ты пытаешься кому-то что-то доказать?       — Что?..       — Я заметил, что ты часто упоминаешь «Я должен», — поясняет Джей, из-за чего Чонвон заторможенно моргает. — А как же «Я хочу»?       Не сдержав взгляда хёна, Чонвон отворачивается и поднимает глаза к чернильному небу, к рассыпанным в хаотичном порядке звёздочкам-точкам. Сухой ветер обливает его разгорячённое лицо, и Чонвон вытягивает руку. Растопыривает пальцы, которыми касался Юн Соён, своей бывшей нуны и несложившейся девушки.       — Это всегда было «Я должен», — Чонвон складывает пальцы в слабый кулак. — И никогда не «Я хочу».       Джей хорошо понимает и чувствует Чонвона на интуитивном уровне, но это ни за что не поймёт. Чонвон как-то отмахивался, что не сможет объяснить. «Я хочу» закончилось Хан Сухваном и разводом родителей. Те несчастные четырнадцать, когда Чонвон был другим человеком. После ему пришлось перекроить себя, как утратившее актуальность изделие.       Чонвон всего-навсего хочет, чтобы его любили. Чтобы с ним дружили. Возможно, принимали таким, какой он есть, однако это практически неосуществимо. Мир вокруг не позволит.       Мир вокруг не навредит, если Чонвон станет его незаметной частью.       — Извини, что надавил, — вдруг говорит Джей, его голос звучит глухо и виновато. — Я просто… хочу узнать тебя. По-настоящему.       — Я уже говорил, что настоящим тебе не понравлюсь.       Джей медленно качает головой. Его рука выскальзывает из-под края белого пледа и осторожно выпрямляется. Предплечья Чонвона касаются прохладные фаланги, бережно очерчивают запястье. Он не сопротивляется, когда Джей неуверенно, будто готовясь к тому, что его оттолкнут, скрепляет их пальцы в замок.       Чонвон знает, что должен сделать. Но не делает.       Потому что честный и пристальный взгляд Джея обезоруживает.       — Ты ошибаешься.       — Почему? — спрашивает Чонвон, тихий и уязвимый. Прочищает горло. — Почему ты хочешь узнать меня?       — Дружба с тобой заставляет меня чувствовать что-то новое, — Джей едва заметно улыбается, буквально уголком губ. — Ты напоминаешь мне пазлы.       А Чонвон сравнивал Джея с картиной по номерам. В этом они похожи. Похожи и кое в чём другом, от чего Чонвон отказывается, ему трудно оторваться от взгляда хёна. Пальцы Джея в ладони подрагивают. Чонвон уверенно сжимает их, подтягивает к груди и в качестве успокоения скользит по коже подушечкой большого.       — Ты для меня загадка, Ян Чонвон.       — Но тебе бы хотелось разгадать её? — что ты делаешь, остановись! — Да, Пак Джей-хён?       Ответ Джея приходит после третьего удара бешено стучащего сердца, и Чонвон теряет заранее подготовленную подколку.       — Однажды я обязательно разгадаю тебя.       Кожа Джея обжигает его кожу. Чонвон ждёт острые бабочки Юн Соён, хоть что-нибудь, что даст знак, что скажет, что это неправильно, но ничего не получает. Вблизи хёна комфортно. И, наверное, немного мечтательно, ибо он сам представляется загадкой.       Как то, что Чонвон ни при каких обстоятельствах не получит.       Лестница на второй этаж скрипит, по паркету шуршат тапочки. Чонвон забывает отпустить ладонь Джея и оборачивается, затем вспоминает и пугается. Что бы сказал отчим? Что-нибудь несомненно про то, что мальчики не держат за руки мальчиков. Может, добавил какой неприятный намёк на мужественность Чонвона, однако господин Пак поступает иначе.       Он с отстранённым видом чешет поясницу и гулко зевает, широко открывая рот, как рычащий лев. Его сонный взгляд перескакивает с соединённых пальцев Чонвона и Джея на оставленные на полу банки газировки.       — Kiddo, тебя предки не потеряли?       — О, нет-нет, господин Пак.       — Тебе сколько лет-то?       — …семнадцать.       — You better не задерживайся, чтобы за тебя не волновались. Скоро пол первого.       — Я его провожу, — горячо обещает Джей, на что господин Пак лениво усмехается и возвращается на первый этаж.       Недолгое присутствие папы Джея, на удивление, не испортило заклубившуюся атмосферу, она, наоборот, стала гуще. Чонвон не в состоянии точно описать. Он успел почувствовать себя возле хёна и обнажённым, и откровенным, хотя даже не раздевался. Или всё-таки… разделся? Но снял не одежду, а…       Снял что?       — Хён, — мягкий звук в мягкой темноте. Чонвон неосознанно прижимается к боку Джея в поисках потерянного тепла под прохладным ветром. — У меня ещё вопрос.       — Какой?       Чонвон разворачивается всем телом и упирается талией в подоконник, не боясь вывалиться: Джей его удержит. Ночное небо слишком тёмное, из-за чего кажется бесконечным и угрожающе далёким, и Чонвон сильнее стискивает пальцы хёна.       Поразительно, что в пределах Вселенной они ничего не значат, но в границах собственного мира значат всё.       — Та девочка, которая тебе нравится… Почему ты не действуешь? Вдруг она… ждёт? — осторожно спрашивает Чонвон, на миг прикусив внутреннюю сторону щеки. — Вдруг она… устанет ждать?       — Мне страшно оступиться, — отвечает Джей. Настолько тихо, что приходится прислушаться. — Считай меня идиотом, но отношения для меня — не развлечение.       — Я не считаю тебя идиотом, — Чонвон хмурится. Его голос тоже приглушён, и Джей интуитивно придвигается. — Почему ты… боишься оступиться?       — Это непростая ситуация.       — И что же в ней непросто?       Джей неожиданно, но достаточно мягко берёт Чонвона за свободное запястье, тёмные глаза продолжают танцевать по его щекам. Словно впитывают каждый миллиметр, каждую чёрточку и каждое движение. У Чонвона от близости перехватывает дыхание. Они уже находились рядом в домашнем кинотеатре, однако сейчас ничтожное расстояние ощущается пыткой. Чем-то лишним и разделяющим, что Чонвон в былое время преследовал.       — Как открыть чужое сердце, когда своё в беспорядке? — шатко спрашивает Джей, и большее не требуется. Чонвон самостоятельно льнёт к нему, почти дотрагиваясь костяшками до груди под пушистым пледом. — Как открыть свои чувства другому человеку?       — Я… не знаю.       Чонвон ощущает себя таким растерянным. Таким брошенным на перепутье, где всего две дороги, одна из которых обещает безопасность, в то время как вторая призрачно напоминает о Пак Джее. Это опасный путь, однако на этом пути Чонвон будет настоящим, каким его и хочет увидеть хён.       — О чём ты думаешь? — Джей замечает, что Чонвон задумался. Конечно же, он замечает и всегда чувствует, если что-то не так.       Чонвон поднимает голову, чтобы тенистые линии не скрывали от него Джея. Сложно сказать, о чём Чонвон думает, потому что думает он о многом. Об отказе Ким Дживон. О Юн Соён. О том, что произошло после четырнадцатилетия. О страхе, который он долгие годы хранил под рёбрами, где никто бы не застыдил.       Больше всего Чонвон думает о Джее-хёне.       — Какие чувства ты хочешь открыть?.. — хрупко обращается Чонвон к пустоте. Он не ждёт, что хён ответит. — Кому?       Джей выглядит слишком печальным, чтобы сердце Чонвона осталось равнодушным. Оно крепко поджимается, будто его стискивают металлические пальцы, и Чонвон раскрывает свои. Невесомо дотрагивается до родимого пятна на шее Джея, как давно хотел. Прикосновение получается осторожным и утешительным.       — Кому, хён?       Это сон. Возможно, что-то иное. Чонвон должен сделать многие вещи, как минимум прекратить разговор, закрыться и уйти, но ему совсем не хочется оставлять Джея. Пусть у Чонвона скоро не будет дома, семьи и младшей сестры, здесь находится его место. Здесь ему не приходится прятаться за горькими правилами и фальшивыми образами.       Джей не отвечает. Его ответ и не нужен. Чонвон знает, что за молчанием скрываются четыре буквы, и медленно приподнимается, уперевшись локтем в подоконник. Глупое желание не начинать и не заканчивать это. Глупое желание продлить момент, едва Джей снимает очки, зажмуривается и опускается.       Хён не умеет целоваться. Чонвон чувствует это сразу, как только их губы соединяются, а носы сталкиваются, он кусается и слепо хватается за его бока. Улыбнувшись, Чонвон проводит большим пальцем вдоль челюсти Джея, успокаивая, и вдыхает полной грудью горький одеколон.       Это точно похоже на сон.       Поцелуй приятный. Практически ничем не отличается от Юн Соён, разве что нет ледяных бабочек и стука в ушах. Нет. Он гораздо приятнее. Всё хорошо. Всё так, как велит сердце, а не должно быть, и вот Чонвон уже обхватывает лицо Джея обеими ладонями, вынуждая поддаться, когда где-то неподалёку гудит машина, и он приходит в себя.       Морок рассеивается. До Чонвона постепенно доходит, что он делает и с кем.       Пихнув Джея в грудь, Чонвон выпутывается из заскользившего по плечам пледа и поднимается на коленях. Джей щурится, в спешке надевая очки. Теперь стук в ушах есть, и пальцы Чонвона немеют от страха. Он судорожно поскрипывает, пытаясь восстановить дыхание.       — Ты… ты гей? — задушенно уточняет Чонвон и остервенело вытирает губы воротом футболки. — Ты… тебе нравятся мальчики?       — И мальчики тоже.       Тоже?       Нет.       Только не снова.       Пожалуйста.       Только не снова.       Чонвон перепуганно отодвигается на пятках и выпрямленных руках. Случайно сбивает недопитую банку апельсиновой газировки, она обливает его носки. Чонвону нет никакого дела до влаги на ступнях. Он слепо пялится на замеревшего Джея в наивном ожидании объяснения, что произошла шутка. Что его разыграли.       Это ненормально. Нет. Нетнетнетнетнетнет. Нет-нет-нет. Это ненормально. Это не Юн Соён и не Ким Дживон.       — Я не буду твоим грёбаным экспериментом, — в конце концов шипит Чонвон и вскакивает с пола. Джей на мгновение мешкает, затем хватает Чонвона за голый локоть. — Отпусти!       — Вон-а…       — Нет!       Вырвавшись, Чонвон отталкивает Джея за плечи и отшатывается к проходу. Больше остановить его не пытаются. Хён всего лишь смотрит на Чонвона большими глазами, которые заметно поблёскивают от набегающих слёз. Чонвон просто смотрит в ответ.       — Ян Вон-а.       — Это мерзко. Нет. Ты — мерзкий.       Джей дёргается, словно Чонвон ударил его.       — А я. Я — нормальный.       Чонвон спускается по лестнице ураганом и у подножия быстро натягивает школьные кроссовки. Господин Пак на кухне разделывает целую курицу под дораму на телевизоре. Чонвон срывается к распахнутым дверям, как его предсказуемо окликают у столиков.       — Kiddo, your parents любят курочку?       Чонвон молча ныряет в прощальном поклоне, потом вылетает на улицу и бежит, пока из горла не выходит жалобный хрип.       Он очень долго бежит.       Будто может убежать от самого себя.