(if you fall for me) That would be a tragedy

Думал, что любовь была мотивом. Я ошибался. К э ш К э ш

#ЯЗАДОЛГОДО

      Чонвону четырнадцать, а когда тебе четырнадцать, ты периодически считаешь себя пупом земли. Ничего страшного. Бывает.       Он вылетает из своей комнаты огненным всполохом, слишком возмущённый и оскорблённый.       — В следующий раз оторву тебе руки!       Ли Хёнсо спешит за ним и ревёт в три ручья. Её липкие пальчики сжимают вскрытую упаковку яблочного сока. Выбежав в гостиную, Чонвон издаёт раненый звук и вскидывает кулак со смятым листом бумаги.       — Твоя дочь опять зашла ко мне без приглашения!       — Оппа…       — Я не твой оппа!       Папа, заключивший маму в объятие со спины, неодобрительно хмурится. Мама тоже, прижимаясь щекой к плечу папы, и Чонвон остервенело топает.       — Мы не родные! Она мне не сестра!       — Чонвонни, семья — не кровь, — журит мама, и эти слова порождают новую волну гнева. — Что тебя расстроило, зайка?       — Эта опять испортила мой эскиз!       — Лисёнок твоя младшая сестрёнка, не «Эта».       Мама с порицанием качает головой, игриво уходя от поцелуя в щёку. Фу. Грязь. Будь возможность, Чонвон бы специально заплатил, чтобы родители перестали целоваться и облизываться при нём. Папа Сону-хёна, например, госпожу Ли даже не касается!       — «Эскиз»? — переспрашивает папа, выгнув бровь. Чонвон мигом затихает и прячет поплывшие линии на бумаге за спиной. — Мальчики рисовалками не увлекаются.       — Я будущий дизайнер одежды.       — Мне это уже обсуждали. Ты поступаешь на переводчика.       Чонвон обращает взгляд на маму в ожидании поддержки, но она лишь кивает. Мама на стороне папы и всегда была. Нечестно! Чонвону не нравятся иностранные языки. И он никому и ничего не должен! До университета ещё миллионы лет! После совершеннолетия родители уж точно не смогут распоряжаться его жизнью.       Так и не одержав победу, Чонвон марширует обратно к себе и по пути отпихивает Ли Хёнсо в сторону дивана. Она падает на колени, снова начинает реветь, и её жалкие всхлипы заглушает хлопнувшая дверь. Дура! Идиотка! Чонвон лучше утопится, чем позволит этой мелкой считать его старшим братом!       Спустя долгие минуты и методичное раскладывание эскизов по прозрачным файлам в папке раздражение растворяется. В каком-то роде это похоже на медитацию. Чонвон знает, что бой заранее проигран, но не перестаёт спорить с папой о будущем факультете. В Сеульском университете сильная программа. Чонвон успел изучить её вдоль и поперёк и готов пересказать хоть среди ночи, потому что она важна.       На дворе жаркий август и школьные каникулы. После завтрака Чонвон отпрашивается у мамы погулять и сломя голову бежит вниз по улице. На узком перекрёстке его ждёт невысокий мальчик, и Чонвон прыгает — его сразу ловят в кольцо рук.       — Хён!       — Чонвонни! — в той же манере радуется Сону. — За курочкой?       — Не спрашивай глупости.       Подтолкнув хёна плечом, Чонвон следует за ним в сторону знаменитого ресторанчика дедушки Пака — мастера во всей округе. Сону мягко запрыгивает на бетонную ступеньку и обхватывает щёки ладонями: взрослые обожают, когда он «милашничает». Чонвону это нравится тоже.       — Дедушка!       — Де-еду-ушка-а!       — Чего, чего, я здеся.       Сегодня выходной, поэтому все столы заняты. Между ними юрко лавирует сухонький мужчина. Он невысок и сильно пригибается к земле. При виде мальчиков дедушка улыбается во весь рот и хлопает в ладони.       — Мои любимые покупашки! Вай-вай-вай.       — Как ваше здоровье, дедушка? — Сону забирается коленями на барный стул и упирается кулаками в гладкую стойку.       — Как ваши суставы? — не оставаясь в стороне, Чонвон присаживается на бедро и нетерпеливо трясёт ступнёй.       — Вай. Обо мне так часто правнук не справляется, как вы.       Погладив заурчавшего Сону по голове, дедушка бойко протискивается на кухню боком и принимается за готовку. Ему не нужно уточнять содержимое заказа. Он прекрасно осведомлён о пристрастиях ребят в еде.       — У вас есть правнук?! — неподдельно удивляется Чонвон.       — Ваш ровесник.       — Почему мы его никогда не видели? — теперь черёд удивляться Сону.       — Чонсонни в другом месте живёт, — дедушка улыбается воспоминаниям. Потом подозрительно хмурит кустистые брови. — Где же малышка Нёни?       — Мы к ней сейчас пойдём.       — Тогда я положу вам побольше овощей, чтобы вы росли большими и сильными.       Сону благодарно кланяется, бросая в прозрачную банку бумажные купюры. Через полчаса он и Чонвон выходят из ресторанчика с тремя горячими коробочками. Следующая остановка — магазинчик тётушки Ом с дешёвыми напитками. Там мальчики покупают холодную газировку, а после спешат к одноэтажному домику семьи Чан. Вонён старательно поливает огородик на переднем дворе. Чонвон открывает калитку, просовывая руку в дырку между досками, и пропускает хёна с пакетами.       — Оппа! Вони!       — Доста-авка-а!       Они взрослели вместе, сотни раз бывали друг у друга в гостях, поэтому Чонвон знает, что и где лежит. Переложив курочку в панировке в цветные миски, он переносит их на подносе в гостиную. Сону открывает бутылки, пока Вонён сбрасывает на пол подушки и самодельные пледы авторства госпожи Чан (в свободное время та увлекается вязанием).       — Больше не лезет, — жалуется Вонён, когда с наивкуснейшим обедом почти покончено. Она лежит на диване позади и гладит себя по животу.       — Доедай. Ты всегда кушаешь как птичка.       — Я слежу за фигурой, оппа.       Чонвон фыркает. Насмешила. Они с хёном на полу, и Чонвон, отчего-то счастливый настолько, что и не описать, трётся макушкой о голову Сону. Тот молча улыбается, похлопывая Чонвона по бедру. Позже ребята пойдут играть в футбол на заднем дворе или устроят марафон очередной дорамы Вонённи. Сейчас торопиться не нужно. Никакой учёбы. Летние занятия и прочие дополнительные курсы никто не отменял, но думать о них лениво.       — Мама запишет меня в школьный кружок волейбола.       — Чего? — Чонвон приподнимается на локтях и оборачивается. Поза слегка неудобна из-за того, что они с Сону переплели ноги. — С каких пор ты увлеклась спортом?       — С давних.       — Не верю.       — Йа! Что здесь необычного?       Вонён сжимает в тонких пальцах телефон. На экране мелькают неразличимые на расстоянии фотографии. Чонвон переглядывается с хёном, поймав в его глазах искру понимания, пересаживается на пятую точку, и Вонён вскрикивает: Сону силой отбирает телефон.       — Оппа!       По пухленьким щёчкам Вонён ползёт стыдливый румянец. Чонвон заглядывает через плечо Сону и обнаруживает страницу сайта их средней школы с зазывающей рекламой в спортивные секции. На большинстве фотографий мелькает высокий мальчик. Точнее, очень симпатичный мальчик. Кажется, Чонвон видел его среди старшеклассников.       — Какие у него родинки… — шепчет Сону, усмешка-издёвка медленно исчезает с его лица. Длинные ресницы хёна порхают, будто он всё никак не может проморгаться.       Чонвон прищуривается, но родинки так и не обнаруживает. Затихшая было Вонён хлопает Сону по голове пультом, выхватывает телефон и встаёт на коленях в боевую позу.       — Я теперь спортсменка!       Да, конечно. Вонён, которая не умеет подавать мячи и не бегает даже тогда, когда они с утра опаздывают к первому уроку, собралась в школьный кружок. До ужаса нелепая идея. Чонвону хочется поддразнить подружку-одногодку, однако потом он передумывает.       Потому что сам влюблён и с великим трудом дожидается следующих выходных.       Всю неделю Чонвон проводит в компании Сону-хёна и Вонённи: они купаются в реке, помогают госпоже Чан с огородом и собирают персики для бабушки и дедушки Сону. Ранним субботним утром Чонвон скребётся в родительскую спальню и забирается на кровать. Папа кряхтит, когда его придавливает вес четырнадцатилетнего подростка, мама справа переворачивается на спину.       — Вставайте! Уже восемь утра!       — Чонха, твой сын перевозбуждён.       — Это и твой сын, Хёнсок.       Свалившись в пространство между родителями, Чонвон обнимает маму за живот и жмётся щекой к её потной после сна шее.       — Вставайте!       — Ты слишком инфантильный для своего возраста, — досадливо выдыхает папа. Чонвону всё равно. Наступил Тот Самый День, и ничто не способно испортить ему настроение. — Стань мужчиной наконец.       — Просыпайтесь!       Соскочив с кровати, Чонвон начинает прыгать, как кролик по всей комнате и чуть не врезается в телевизор на тумбе. На пороге появляется заспанная Ли Хёнсо. Чонвон шикает, чтобы она убиралась восвояси. Затем продолжает поднимать родителей и, ожидая маминого завтрака, проносится по дому в поисках беспорядка. Энергия плещется в Чонвоне, словно жидкое солнце, и он по-настоящему счастлив, хотя ничего ещё не произошло.       Через час Чонвон уже скачет по прохладному супермаркету в популярном торговом центре. Папа взял его и Ли Хёнсо закупиться на предстоящую неделю. Чонвона, конечно, присутствие этой мелкой раздражает, но он не позволяет себе слишком зацикливаться. Ли Хёнсо — просто неприятность, она не сломит его дух.       — Я прям как воскресный отец, — смеётся папа на парковке, загружая в багажник шуршащие пакеты. Чонвон вытаскивает их из металлической тележки.       — Что такое «воскресный отец»? — мяукает Ли Хёнсо, держась у капота. Всякий раз, как она подходит ближе, Чонвон обнажает зубы в безмолвной угрозе. Он до сих пор не простил ей испорченный эскиз.       — Это отец, который встречается с детьми лишь на выходных, — устало покачав головой на поведение Чонвона, папа плавно опускает багажник. — А вы бы с кем хотели жить, если бы мы с вашей мамой внезапно развелись?       — С бабушкой, — буркает Чонвон и забирается на сидение рядом с водительским. Глупо отвечать на шутливые вопросы серьёзно. — А мы не опоздаем на вокзал?       — Я сам съезжу. Вы с Лисёнком оставайтесь дома.       — Аппа-а!       — Нет. Чонвон.       Разочарованно выдохнув, Чонвон сползает по кожаной обивке и показательно скрючивается в обиженную позу. Он ждал этого дня с весны, но с папой спорить невозможно, да и нельзя. Иногда Чонвон, естественно, пытается, только выходит всегда проигравшим.       Ожидание гостей проходит как на пороховой бочке. Чонвон сидит в гостиной и смотрит какое-то дурацкое шоу с нугу-айдолами, сложив руки на коленях. Его ноги трясутся от нетерпения, и, едва заслышав шуршание автоматических ворот, Чонвон спешно засовывает ступни в сланцы и спешит на передний двор. Приходится подождать ещё немного, пока папа припаркуется. Чонвон готов взорваться. Когда задняя дверца автомобиля приоткрывается и показывается чёрная макушка, Чонвон невольно попискивает.       — Здравствуй, Чонвонни, — молвит бархатный голос, его обладатель широко раскрывает руки, и Чонвон прыгает.       Сухван-хён. Хан Сухван-хён, благодаря которому Чонвон выдерживает и битвы с папой за выбор специальности в университете, и изнуряющую зубрёжку в школе. Он подхватывает Чонвона за бока и несколько раз прокручивает. С другой стороны машины слышится женский смех, довольный и воздушный.       — Мальчики, не прибейте друг друга, — просит мама Сухвана, его папа вздыхает что-то о больше недоступной ему энергии.       — Чонвонни нас с утра замучил уже, — плаксиво сетует мама и торопится поскорее обнять женщину. — Суджин, как добрались? Ой, пойдём, я тебе покажу новое платье. Ну, то, которое Хёнсок заказал мне на день рождения.       — Пойдём-пойдём. Как добрались? Ох, знаешь, столько людей…       Голоса мам затихают. Папы разбирают сложенные в багажник сумки. Чонвон еле терпит, пока Сухван неспешно ищет свой рюкзак, а затем тащит его к крыльцу. На присыпанных песком ступенях смущённо топчется Ли Хёнсо, она держит в пальчиках старательно разглаженный лист бумаги.       — Оппа, я нарисовала тебе картинку.       — Омо, Лисёнок, спасибо.       Сухван треплет Ли Хёнсо по голове. Чонвон кривится, ни о чём так не мечтая, как шлёпнуть сводную сестру по хлипким ручкам. Поправочка: не-сестру. Скорее солнце перегреется, чем Чонвон признает себя оппой этой.       Оказавшись в своей комнате, Чонвон с удовольствием закрывает дверь прямо перед её носом.       — Хён, ты, как обычно, на матрасе, я на полу.       — Ты меня слишком любишь.       — Конечно.       Сухван игриво подталкивает Чонвона бедром и идёт разбирать рюкзак. Их семья приехала всего на два дня, поэтому вещей немного: зарядки для телефона и беспроводных наушников, сменная одежда и книги. Чонвон крутится на стуле, ожидая, когда хён освободится, чтобы они смогли вернуться на улицу. Сквозь открытое окно доносятся голоса пап, решающих, куда ставить мангал. Готовить мясо на углях стало традицией.       — Чонвон-а, где удлинитель? — папа заглядывает в дом. Позади маячит натягивающий рабочие перчатки господин Хан. — Вы с нами?       — Конечно! Сейчас принесу!       Оставшийся день проходит великолепно: Чонвон и Сухван помогают папам на заднем дворе, мамы на кухне навёрстывают упущенные разговоры и готовят гарнир и напитки со льдом. Ли Хёнсо мешается то там, то сям, в какой-то момент Чонвон не выдерживает и прикрикивает на неё, за что получает «серьёзный разговор» от мамы. Чонвон пропускает мимо ушей. Ну надоело, ей-богу, это одиннадцатилетнее нечто. Особенно то, как оно тянется к Чонвону. Да, в детстве они были близки, но это время давно прошло!       После ужина наступает самое любимое время Чонвона: поздний вечер.       С улицы идёт неприятный запах сигарет. Чонвон не понимает, зачем мама прячется и притворяется, что не курит, если об этом знают все, даже тупая как пробка Ли Хёнсо.       — Не любишь ты младшенькую свою, — со смехом отмечает Сухван, когда все расходятся укладываться ко сну. Пять минут назад Чонвон закрыл её в туалете и выключил свет.       — Да бесит, блин. Я уже взрослый. Не хочу с ней играть.       Чонвон щёлкает выключателем и забирается на толстое одеяло, положенное впритык к матрасу. Сухван переворачивается на бок и подпирает щёку кулаком. Слегка нависая, хён со смешинками в глазах разглядывает притворную гримасу Чонвона.       — Каждый раз, когда приезжаю, радуюсь, что я не хён и не оппа. Никогда не желал им быть.       — Может, заберёшь эту с собой? Пойдёт как ручная кладь.       Плечи Сухвана трясутся в безмолвном смехе, и чувства внутри Чонвона поют. Хён старше всего на два года, но порой Чонвону кажется, что между ними бездонная пропасть. Он изо всех сил пытается заполнить её: читает то же, что и хён, глотает его любимые дорамы. Всё, лишь бы находиться с хёном на одной волне.       — Ты не замёрзнешь? Окно закрыть?       — Давай ты ко мне. На полу неудобно.       Чонвон смотрит на Сухвана огромными глазами.       — Ты уверен?       — Не дрейфь.       Подмигнув, Сухван перекатывается к стене. Чонвон осторожно пересаживается на матрас и столь же осторожно укладывается на спину. Кто знает… вдруг… Нет, слишком страшно о подобном даже думать. Хотя…       Его страх рассеивается, когда Сухван жестом приказывает подвинуться. Чонвон укладывается щекой на выпрямленную руку хёна и замирает. Вторая рука Сухвана неожиданно приобнимает Чонвона за талию, притягивая к груди. Дыхание Чонвона прерывается. Они с Сону-хёном любят побеситься и подраться, периодически утягивают Вонён к себе, но пальцы Сону никогда не пробирались под футболку. Не надавливали властным холодом на голую поясницу.       Чонвону некомфортно.       Он заставляет себя расслабиться и поднимает взгляд на едва различимое в темноте лицо Сухвана-хёна.       — Я часто думаю о тебе, Вони.       — Я тоже.       Они вечно ходят по грани. По крайней мере, с весны. В своих чувствах Чонвон уверен на сто процентов. Он влюблён в хёна. И плевать на разницу в два года. Пусть друзьями-одногодками им не стать, Чонвон не откажется от влюблённости. Сухван-хён не из тех, кто будет смеяться над ним. Быть может, симпатия Чонвона взаимна. Иначе как объяснить то, что пальцы хёна поднимаются выше и очерчивают лопатку.       Чонвон непроизвольно ёжится.       — Неприятно?       — Нет-нет. Приятно. Я просто… не ожидал.       Чонвон бы начал с обычного держания за руки, но Сухван старше и точно знает, что делать. Чонвон не посмеет спорить.       — Хён, — зовёт он, неуклюже складывая ладони у ключиц. — Как ты считаешь, у меня получится убедить папу отпустить меня на дизайнерство?       — М-м, — Сухван задумчиво разглядывает потолок, его пальцы плавно перебирают волосы Чонвона на макушке. — Я думаю, что да. Ты же об этом с детства мечтаешь.       — Ты веришь в меня, хён?       — Чего пристал? — посмеивается Сухван. Чонвону становится неловко. — Ты и без моей веры справишься.       — Да, но…       — Давай спать. В падлу по душам болтать.       — Извини…       Воскресенье проходит с той же лёгкостью субботы и приближающимся расставанием. Чонвон и Сухван гуляют по окрестностям, пересматривают фильмы из детства и разговаривают. Много разговаривают, догоняя упущенные детали из повседневной жизни. Мама Сухвана работала вместе с мамой Чонвона в одном отделе, потом её повысили и перевели в Сеул. Муж и сын переехали с ней. Прежде хён и Чонвон общались чуть ли не каждый день, а затем переписки и звонки начали редеть.       Чонвон сделает что угодно, чтобы не отдаляться.       На ужин папы снова жарят мясо на мангале. Мама разрешает помыть посуду утром, и все занимают места на пледах у костра. Чонвон, естественно, прилипает к хёну. Папа позволяет Хёнсо поиграть с подружками, но так, чтобы её было видно и слышно за приоткрытыми воротами.       — У вас во сколько отправление?       — В десять.       — Значит, часов в семь встанем, — решает папа и приобнимает маму за талию. Чонвон автоматически кривится. Лишь бы опять целоваться не начали. — Вы в следующий раз к нам зимой собираетесь?       — Ой, мы не загадываем, — мама Сухвана смеётся, положив ладонь на колено его папы. — Посмотрим, как жизнь пойдёт. Она быстро меняется.       — И не говори.       Взрослые переключаются на политику, повышение цен и прочее, что не особо интересно и в основном вызывает скуку, и Чонвон вытаскивает из-под пятой точки папку с прозрачными файлами, ненавязчиво потыкав Сухвана в бок.       — Хён, — практически испуганно зовёт Чонвон. Его вспотевшие пальцы впиваются в шорты. — Можно кое-что показать тебе?       Сухван отвлекается от родительского разговора и заинтересованно склоняет голову. Сомневаясь, Чонвон всё же раскрывает папку и протягивает хёну незакреплённые на кольцах эскизы. Возможно, это не эскизы, потому что Чонвон не узнавал тонкости дизайнерства. Он рисовал просто и так, как казалось правильным.       Белые листы забирают. Густые брови Сухвана соединяются, и Чонвон неосознанно задерживает дыхание. Некоторое время хён молча изучает придуманные им наряды, переворачивает и приподнимает бумагу, и Чонвон прячет голову в плечи. Секунду спустя Сухван почему-то разражается изумлённым смехом.       Внутри Чонвона что-то падает.       — Ты смешно рисуешь, — заметив его затравленный взгляд, Сухван спешит исправиться. — Не, не подумай ничего дурного. Но почему на этом рисунке у женщины правая рука короче левой?       — Это… это рукав, а не рука, — вспыхнув, Чонвон отбирает содержимое папки и небрежно распихивает по файлам. Это первый и последний раз, когда он показывает сокровенное творчество посторонним. — Не смотри, раз не нравится.       — Ну что ты в абсолют сразу возводишь? Я слегка покритиковал. В общем же, твои рисунки хоро…       — Это ЭСКИЗЫ!       Надувшись, Чонвон захлопывает папку и прячет её за спиной. Сухван выпрямляется, со вздохом закатывая глаза.       — Не злись на хёна, Чонвонни.       — Я не… я не злюсь, — подтянув бёдра к груди, Чонвон обхватывает их руками и опускает подбородок на колено. Пытается спрятаться в скрюченной позе, чтобы ему больше не навредили. — Это моя мечта, хён. Я буду дизайнером одежды.       Слегка отодвинувшись, Сухван направляет на Чонвона изучающий взгляд. Чонвон чувствует его на щеке и из вредности отворачивает лицо. Тёплая ладонь заставляет вернуться.       — Ты серьёзно настроен, оказывается.       — Конечно! Это моя мечта.       — Мечты на то и мечты, что не исполняются.       Чонвон упрямо мотает головой. Он продолжит верить и однажды точно убедит папу отпустить его. Они с Вонённи будут учиться на одном факультете, сидеть за одной партой и записываться на одинаковые проекты. И точка. Пусть мнение хёна является чуть ли не самым важным, Чонвон собирается стоять на своём.       Включаются уличные фонари. Когда половинка солнца окончательно прячется за горизонтом и пространство вокруг покрывает туманная дымка, родители собираются в дом. Мама выходит с участка, чтобы позвать Хёнсо, папы складывают пледы. Чонвон остаётся у огня, поглаживая голые икры и гипнотизируя взглядом ярко-оранжевые всполохи.       — Дети, долго не сидите, — просит мама Сухвана, забирая последний пакет с пустыми банками пива, и мальчики остаются в одиночестве.       От пылающего костра идёт жар. Чонвон протягивает руку, ведёт из стороны в сторону и ощущает похлопывание по пояснице. Чонвон сердитее брыкается, уходя от тепла большой ладони.       — Ты что, обиделся?       — …нет.       — Ага. Вижу я, как ты не обиделся.       Сухван намеревается взять его за руки, Чонвон вновь освобождается и задирает нос к потухшему небу. Тогда хён внезапно налегает на него. Чонвон непроизвольно падает на тонкий плед, металлические кольца папки впиваются в его бок.       — Чонвон-а.       — Ты не веришь, что я стану дизайнером.       — Моя вера тебе не нужна.       Чонвон не согласен, но проглатывает возражения. Скорее всего, хён прав, а Чонвон в любом случае нуждается в поддержке. Особенно от столь близкого парня. От того, кто ему нравится. От того, кого Чонвон любит.       — Хочешь чего-то? Так забери.       Кажется, Сухван имеет в виду и нечто иное. Чонвон сомневается. Он задирает голову, всматриваясь в добрые глаза хёна. Одной рукой он держит Чонвона за талию, второй — сжимает тонкое предплечье ближе к запястью. Если приподняться, можно коснуться лбом тёмной чёлки.       — Верь в себя сам. Не завись от других.       Чонвону трудно дышать. Сухван не выглядит ни переживающим, ни испуганным. Он излучает ни с чем не сравнимую уверенность, будто не накрыл Чонвона собой, и тот бросает косой взгляд на крыльцо: входная дверь плотно закрыта, фонарики под крышей выключены. Впереди трещит костёр. Футболка Чонвона задралась, и по полоске кожи над поясом спортивных шорт пробегает лёгкий порыв ветра.       Впившись пальцами в бицепс Сухвана, Чонвон непроизвольно ёрзает. Его разглядывают. Причём пристально, не оставляя без внимания, и Чонвон делает глубокий вздох. Сухван улыбается буквально чуть-чуть и останавливает взгляд на горле Чонвона. Возможно, смотрит на подпрыгнувший кадык. Чонвон испытывает что-то близкое к дискомфорту, когда между ними остаются неразличимые сантиметры, и…       И его грубо целуют.       Губы у Сухвана мягкие-мягкие. Чонвон делает это впервые. Не знает, как, что и куда, и не успевает узнать. Лишь прижавшись на пару мгновений, Сухван отстраняется, его чёлка щекочет висок Чонвона, и он распахивает глаза. Хён непроизвольно морщит загорелый нос, отчего Чонвона сковывает ледяной корочкой метафорического льда.       — Нет. Всё-таки мерзко.       — Ч-что?..       — Я думал, что мне нравятся и мальчики, и девочки, — Сухван криво двигает губами и облизывается, словно в попытке избавиться от привкуса. — Решил провести эксперимент.       — Что? — глупо повторяет Чонвон, готовый расплакаться. Когда Сухван начинает выпрямляться, он стискивает в пальцах хлопковую ткань футболки. — Хён, подожди. А как же… вчера? Ты обнимал меня и-и…       Слова Чонвона заглушает смех. Сухван смеётся практически ему в лицо, и ладони Чонвона безвольно скатываются по его рукам на плед.       — Ты посчитал, что нравишься мне? Думал, что я сейчас признаюсь? — Сухван переваливается на пятую точку. Чонвон продолжает лежать на спине, внезапно чувствуя себя так, будто его против воли раздели. — Позор, Чонвон, позор.       Мама хёна открывает окно в гостиной и зовёт мальчиков домой. Чонвон вытирает мокрые щёки костяшками и приказывает себе успокоиться. Не выходит. Сухван пересаживается на корточки, успокаивающе похлопывает Чонвона по поднятому бедру и снисходительно улыбается. От этого тошнит.       — Не расстраивайся ты так, мы просто попробовали, — Чонвон не отвечает и не двигается, отводя глаза к самодельному домику из дерева и железа. — Мы с тобой нормальные парни. Ну? Чего ты, Чонвон-а. Мы же нормальные, согласись.       Долгое молчание, выскребающее душу.       И прилипающий второй кожей ответ:       — …да.