(if you fall for me) That would be a tragedy

Лучшими людьми в моей жизни всегда оказывались те, про кого при первой встрече думаешь: «Господи, что это за псих?!» А р е т а Ф р а н к л и н

#ЯСЕЙЧАС

      Солнечные зайчики, ослепительно порхая, пляшут по открытой дверце шкафа. Чонвон встаёт на носочки, чтобы сгрести с самой верхней полки давно забытые футболки, худи и толстовки.       — Мне тебя сжечь или достаточно закопать?       — Я предпочту естественную смерть. Держи-держи.       — Как будто у меня других дел нет.       — А они есть?       — …нет.       Дживон недовольно дёргает щекой, поднимая на уровень лица вытянутое зеркало. Чонвон бросает рядом ворох из мятых футболок и выбирает пастельно-розовую.       — Наои Рэй покупала себе в полный рост.       — Зачем тревожить человека, когда можно потревожить тебя? — давно у Чонвона не было настолько отличного настроения. — М-м. Нет. Не то.       Пастельно-розовая футболка падает на пол и сменяется морской. Чонвон склоняет голову, придирчиво разглядывая обработку внутренних швов, и ахает. Тканевой ярлычок подсказывает состав.       — Лён. Мне нужно синтетическое волокно.       — Лён хорошо воздухопроницаем.       — Да, но быстро мнётся.       Дживон упирает край зеркала в колени и с задумчивым прищуром чешет макушку. Уперевшись в матрас коленом, Чонвон шустро прощупывает материал каждой футболки. Как знал, что нужно было пройтись по магазинам. Дживон в них не затащить, зато Гаыль-нуна с радостью бы согласилась.       — Ты паникуешь.       Пальцы Чонвона замедляются. Дживон, как обычно, чувствует, что его хорошее настроение на самом деле скрывает нервное возбуждение. Чонвон роняет подбородок к груди и ощущает прикосновение ледяных пальцев к локтю.       — Можно я просто уйду в армию? — с истеричным смешком спрашивает Чонвон, отпуская ворот горчичной футболки.       — Можно, — не моргнув и глазом, разрешает Дживон, затем хмурит тёмные брови. — Мы в таком случае в разное время выпустимся?       — Да.       — Тогда не можно. Запрещаю.       Пройти обязательную военную службу Чонвон ещё успеет, у него есть как минимум девять лет. Свалившись прямо на горку из одежды, Чонвон переворачивается на спину и горько вздыхает.       — Чхве Ёнджун-сонбэ уже отслужил.       — Кто это?       — Я с ним сегодня иду на свидание.       — Не поняла, — бережно прислонив зеркало к столбику двухъярусной кровати, Дживон укладывается рядом с Чонвоном. — Ты же с Пак Джеем идёшь.       — У нас двойное.       — Так и говори, что…       — Ким Дживон-а-а, — извернувшись, Чонвон хватает её за плечи и изо всех сил встряхивает. — Ким Дживо-он. Агент Ким.       — Агент Я-ян, — Дживон хватает Чонвона за средний палец и выкручивает в неестественное положение. Чонвон угрожающе шипит. — Не пристава-ай.       — Давай ты сходишь за меня?       — Ты издеваешься.       — Давай ты притворишься Ян Чонвоном?       — Чтобы Пак Джея забрали в дурку?       Чонвон притворно всхлипывает и прячется лицом в матрасе, забравшись под плечо Дживон. Она звонко цыкает, только было отодвигается к изножью, как Чонвон перехватает её поперёк живота и надавливает подбородком на приятно мягкий бок.       — Помоги младшенькому.       — Какому младшенькому? Ты старше на девять месяцев и двенадцать дней.       Чонвон скоро свихнётся. Когда он спрашивал Юджин-нуну о свидании и приглашал Пак Чонсона, предстоящее не настолько пугало. Сейчас Чонвон готов сбежать из страны. Желательно куда-нибудь, где тепло и нет зоны покрытия операторов сотовой связи, чтобы его не нашли.       — Раз. Два. Три. Четы…       Чонвон поспешно перекатывается к изголовью. Если свидание — угроза мистического характера, то раздражённая Дживонни вполне реальная.       — Сильное эмоциональное поведение, сопровождающееся театральными жестами, тебя не спасёт, — Дживон поднимается и скрещивает лодыжки. Чонвон бросает на неё взгляд обиженного щеночка. — Ой, не прибедняйся. Лучше скажи мне вот что: когда ты расскажешь Пак Джею правду?       — После фестиваля.       — Долговато.       — Может, мы начнём всё сначала? — предполагает Чонвон и пожимает плечами. — Про школьное время я что-нибудь совру.       — Ты понимаешь, что это бред?       Чонвон понимает. На данный момент этот бред — единственный возможный вариант развития их будущего. Не накинется же он с криками на Пак Джея, мол, хён, привет! Прикинь, мы уже давно знакомы!       — Если ты хочешь знать моё мнение…       — Не хочу.       — С чего это?       — С того, что ты скажешь правду, которую я не смогу легко принять.       Долгие годы в школе Чонвон изображал из себя гетеросексуального мальчика, поэтому опыта в актёрской игре у него хоть отбавляй. Прикидываться невинным дураком он умеет. Так что слезает с кровати и наигранно осторожно отрывает ниточку от рукава худи.       — Пак Джей давно всё вспомнил. Вы играете никому не нужную пьесу.       В дверь стучат.       Чонвон благодарит невидимого гостя, избавившего его от необходимости отвечать, и идёт открывать. В коридоре стоит пылающая возмущением Гаыль, её маленькие пальцы тянут за ручку странного вида чемоданчика на колёсиках.       — Дорогой, ты почему не сказал нуне, что у тебя свидание?       — А… должен был?       — Ты свои брови видел?       — У меня… обычные брови?..       Гаыль от души фыркает, запрокинув голову, будто услышала самую забавную шутку в жизни, и, оттолкнув Чонвона с прохода, цокает каблуками к красному дивану. Следом в комнату вплывает жизнерадостная Юджин с мороженым в виде кукурузного початка.       — Ой, Ким Дживон, приветик.       — Здаров!       Плюхнувшись на нижний ярус, Юджин пихает Дживон в плечо кулаком. Та пригибается, сверля нуну мёртвым взглядом из-под чёрной чёлки. Чонвон тревожно чешет одну из бровей, над которыми посмеялись, и осторожно прикрывает дверь.       — Джин-а!       Гаыль в ужасе прижимает руки к груди. Юджин случайно приземлилась пятой точкой на ворох из одежды Чонвона. Он не оскорбляется, потому что делал то же самое минуту назад.       — Твоя попа!       — Да это не попа, это целая задница, — задорно отвечает Юджин, откусывая от мороженого здоровенный кусок, и тут же гримасничает: — Мозг замёрз.       — Там нечему замерзать, — отстранённо сетует Гаыль, пытаясь аккуратно разложить футболки и толстовки по цветовой гамме. — Скройся с глаз моих, засранка.       Захихикав, Юджин перебирается на подоконник и закидывает ногу на ногу. Дживон наблюдает за каждым её действием с цепкой сосредоточенностью кота, углядевшего за окном птицу, и Чонвон стучит Гаыль по лопатке кончиком пальца.       — Нуны, вы зачем пришли?       — Лично я пришла подготовить вас обоих.       — Меня готовить не надо, — заявляет Юджин, слизывая с костяшек вафельные крошки. — Я так пойду.       В этот момент сорвавшаяся с мороженого ванильная капля приземляется на белоснежный топ. Гаыль комично вздрагивает всем телом.       — У меня есть подобный, только серый.       — Кош-шмар, — шипит Гаыль. Кажется, от отчаяния она скоро схватится за голову. — Спортивный топ, джинсовые шорты, конверсы. Ты куда собираешься, по-твоему?       — Чхве Ёнджун сказал, что наряжаться не надо.       — Пак Чонсон-хён тоже, — примирительно подтверждает Чонвон, и Гаыль с подозрением прищуривается. — Свидание будет завязано на физической активности.       — Что за бред? Кто на первом свидании добровольно потеет и портит причёску?       — А у вас с Пак Сонхуном-оппой как первое прошло? — не теряется Юджин, приглаживая ткань и отправляя в рот подтаявшее мороженое. На топе остаётся липкий след.       — В его квартире! Сонхунни приготовил изысканный ужин.       Лицо Дживон искажается забавной гримасой. Да-да, Чонвон согласен, что чудно видеть Пак Сонхуна с кем-то, кто не Чан Вонён. Как будто произошёл переход в параллельную вселенную. А Вонён теперь с напоминающим солнце Шим Джейком-сонбэ.       Размашисто вытерев ладони о шорты, Юджин выуживает из заднего кармана одноразовую электронную сигарету и открывает окно нараспашку.       — Зачем ты купила эту гадость? Её влияние на организм ещё не изучено.       Юджин дёргает плечами, крепко затягиваясь, и комнату Чонвона постепенно заполняет искусственно сладкий аромат. Гаыль показательно кашляет, потрясывая перед собой ладонью.       — Зато вкусненько.       — Это вкусненько тебе потом аукнется.       — Черничка.       Дживон, напоминая готовящуюся к нападению кошку, медленно перемещается к подоконнику. Юджин с приглашением хлопает рядом, а Гаыль привстаёт на носочки, хватает Чонвона за надплечья и ведёт к дивану.       — Сначала тебя в божеский вид приведём.       Чонвон не согласен. Конкретно не согласен, потому что всегда считал себя симпатичным. Он даже использовал сегодня бальзам для тела и позаимствовал у Дживон скраб с ароматом «морского бриза». Пристальный взгляд Гаыль, исследующий лицо, однако, заставляет его сомневаться в этой уверенности. На Чонвона будто смотрят через микроскоп.       К счастью, нуна сильно не издевается над ним и ограничивается пинцетом, пока Юджин рассказывает Дживон об одноразовых сигаретах и айкосах. И чего Гаыль не нравятся его брови? Так и до комплексов недалеко.       После махинаций нуны у Чонвона щиплет кожу. Гаыль уже перебирает его гардероб, кривит нос с неодобрением и одаривает каждую футболку приглушённым комментарием. За это время Юджин успела переодеться в чистый серый спортивный топ и мешковатые штаны.       — Это точно свидание?       — Онни, хорош! Не все попивают вино, разделывая лобстеры.       — Я не осуждаю. Просто не понимаю, — вытащив чёрную футболку без рукавов, Гаыль выворачивает её и, растягивая ткань, проверяет плотность швов. — Тем более двойные. В чём смысл?       — Мне страшно оставаться с Чхве Ёнджуном наедине. Я попросила Чонвонни составить нам компанию.       Когда Чонвон с удивлением оборачивается, Юджин подмигивает ему, дважды бьёт кулаком по груди и выставляет указательный и средний пальцы. Чонвон в ответ благодарно улыбается.       — На первом свидании нельзя целоваться, — продолжает наставлять Гаыль, хотя её поза потеряла грозный вид, потому что, скинув каблуки, нуна стала на пол головы ниже Юджин. — Это легкомыслие.       — А с Сонхуном-оппой…       — Хватит спрашивать про мой опыт! Мы говорим о тебе.       Если поцелуи на первом свидании — это легкомыслие, то что означает секс? Они с Пак Чонсоном в клубе не состояли даже в дружеских отношениях. Чонвон серьёзно «зависает», уставившись на то, как персиковая юбка Гаыль в пол качается от каждого движения. На общественное мнение Чонвону в целом всё равно, но что подумал в тот момент Пак Чонсон? Или ничего ужасного в связи на одну ночь нет?       — …не нервничай и не воображай из себя человека, которым не являешься. И следи, чтобы он не распускал руки. Станет приставать — говори сразу Чонвонни. Или скажи потом Бомгю-оппе, он разберётся.       — Чхве Ёнджун вроде адекватный…       — Поверь, восемьдесят процентов мужчин сейчас либо обезьяны, либо дети. Обезьянка в отношениях тебе не нужна.       — А ваше с Пак Сонхуном-оппой свидание хорошо… прошло?       — Он пытался меня переспорить, — Гаыль закатывает глаза и поправляет светлое каре. — Меня даже бывшая свекровь не смогла задавить. Я сама кого хочешь переспорю.       У Чонвона крутит живот.       — Я никуда не пойду, — сипло выдавливает Чонвон и падает на диван. Юджин садится с левой стороны, соединяя колени и обхватывая плечи руками.       — Мне тоже что-то поплохело.       — Трусишки, — по-доброму журит Гаыль и оборачивается к Дживон. Та давно сбежала на верхний ярус кровати после обещаний превратить её «толстые бровища» в «произведение искусства». — А ты, Ким Дживон? У тебя есть любимый мальчик? Девочка?       — Нет, сонбэ…       — И правильно. Не торопись. Особенно с замужеством, иначе тебя быстро превратят в красивую домработницу без рта и личного мнения. Поверь опыту старшей.       Теперь Дживон, как Чонвон и Юджин, выглядит так, точно её скоро стошнит.       — Айгу-у, дети. Чего боитесь-то?       — Любви, — коротко отвечает Юджин, и с её губ срывается истеричный смешок.       Из своей комнаты Чонвон с сумкой через плечо не выходит, а вылетает, потому что Гаыль-нуна здорово подталкивает за лопатки. К лестнице Юджин приходится тащить за запястье. Всё-таки Чонвон рад, что позвал с собой нуну. В одиночестве было бы страшнее.       В фойе их перехватывает тётушка Лим и грозит «вставить пиздячек», если они опоздают к комендантскому часу. Чонвон обещает вернуться рано, подхватывает Юджин за локоть и ведёт к ступеням крыльца. На парковке уже ждёт чёрная машина Пак Чонсона, сам хён и Чхве Ёнджун. Он курит у багажника, рассматривая асфальт под ногами, и Чонвон автоматически прикуривает. Сделав несколько затяжек, передаёт сигарету нуне, и заметивший ребят Чонсон машет рукой.       — Готовы?       — К броданке? На сто процентов, — храбрится Чонвон, выпячивая грудь, но округлившиеся глаза Чонсона заставляют его смутиться. — Я сказал что-то… не то?       — Слово… забавное.       — Что оно означает? — любопытствует Юджин, держась подальше от Ёнджуна.       — «Бро» и «Свиданка», — поясняет Чонвон и против воли хмурится. Он ощущает какой-то подвох. — Не помню, где услышал.       — Погнали.       Отправив окурок щелчком пальцев в кусты, Ёнджун открывает заднюю дверь. Он сделал это для Юджин, однако нуна намертво цепляется за футболку Чонвона и шустро запихивает его в салон. Ёнджуну приходится занять переднее место. Оказавшийся позади кресла Чонсона Чонвон затихает и ставит спортивную сумку со сменной одеждой на бёдра. Все свидания начинаются так? Или сегодня смягчённая версия, более дружеская?       Чонвон чувствует, что скоро к нему придёт облысение на нервной почве.       Чонсон и Ёнджун негромко переговариваются, обсуждая проложенный навигатором маршрут, Чонвон и Юджин, прижатые друг к другу, помалкивают. Чонвон в основном смотрит в окно. За пределы студенческого городка он выезжает редко, поэтому можно сказать, что яркие улицы Сеула Чонвон почти не видел.       Вскоре Чонсон заворачивает на парковку у небольшого вытянутого здания, и Юджин выскакивает из машины, словно за ней кто-то гонится. Чонвон старается открыть дверь как можно более бесшумно и, опустившись на корточки, семенит к багажнику и нуне.       — Это тупо, — шепчет Юджин. — Мы бегаем от своих парней.       — Они ещё не наши парни, — ответно тихо отвечает Чонвон.       — Вот и не будут, если продолжим.       Несмотря на только что сказанное, Юджин не отлипает от него ни на шаг. Чонвон не против. Он даже «за». Мягкие улыбки Чонсона пугают его. Чонвон не знает, как люди ведут себя на свиданиях. Наверняка иначе. Дурость-дурость-дурость…       — Батутный парк!       Юджин у раздвижных дверей возбуждённо подпрыгивает, бьёт Чонвона в бок и чуть не пищит от восторга. Пока Чонсон и Ёнджун разбираются с билетами и прочими формальностями, нуна дёргается, как заведённая, и продолжает постукивать по рёбрам.       После, когда вежливая сотрудница парка пропускает их в зал через турникет, Юджин срывается с места, поднимается по ступеням к небольшому батуту и с разбега падает в пенопластовую яму. Сердце Чонвона пропускает удар. Нуна в мгновение ока исчезает в разноцветных кубах.       — Юджин-нуна!       — Жива. Я жива.       Юджин дёргается и убирает упавший на лицо хвост, тонкая лямка её спортивного топа съехала к плечу. Чонвон с облегчением выдыхает и, повинуясь взмаху костлявой руки, подходит к краю платформы.       — Ай-да к нуне!       — Это безопасно?       — Естественно.       Со спортом Чонвон разговаривает примерно так же, как на английском: неуверенно и слабо. Ежедневные утренние пробежки не особо влияют на его форму, поэтому прыгает Чонвон зажмурившись. Мягкие кубы под улюлюкание нуны засасывают стремительно и безжалостно, как зыбучие пески.       — Погнали дальше.       Прыти Юджин не занимать. Виноваты танцы или генетика — неизвестно, но нуна гораздо активнее. И худее. Ясное дело, она девочка и всегда будет меньше, однако Чонвон, который мальчик и вроде как должен быть сильнее, отстаёт. Не особо проверяя, не потеряли ли их Пак Чонсон и Чхве Ёнджун, нуна протаскивает Чонвона по всевозможным батутным путям и деревянным препятствиям, и в какой-то момент он забывает, что они приехали сюда не вдвоём.       Лишь когда последней неисследованной площадкой остаётся защищённое сеткой пространство с квадратными батутами и баскетбольными кольцами, Чхве Ёнджун неожиданно появляется за спиной Чонвона и с намёком давит на надплечье.       — Тебе весело?       — Д-да, сонбэ, — Чонвон отчего-то испуганно запинается. Ёнджун наблюдает за выискивающей подходящий мяч Юджин.       — И я хочу, чтобы мне было весело.       Отпустив его руку, Ёнджун вытаскивает из кармана спортивных штанов несколько зелёных купюр и вкладывает их в ладонь Чонвона ощутимым хлопком.       — Сделай перерыв, оки? Купи себе что-нибудь вкусненькое.       Больше ничего не сказав, Ёнджун догоняет Юджин у края поля, а растерянный Чонвон бредёт к мини-фудкорту за очередным турникетом. Там Чонвон обнаруживает безмятежного Пак Чонсона, помешивающего трубочкой клубничный смузи.       — Устал? — мягко спрашивает Чонсон, едва Чонвон присаживается напротив.       — Меня… прогнали? — заторможенно отвечает он и кладёт на стол двадцать тысяч вон.       — Неудивительно, что Ёнджун-хён хочет узнать Ан Юджинни получше. У них свидание.       — У нас… тоже. Блин, извини.       Чонсон с пониманием взмахивает ладонью, а Чонвон приклеивается лопатками к пластиковой спинке, нащупав заусенец на безымянном пальце.       — Не переживай.       Чонвон кивает и отводит взгляд на мигающее меню на стене. В будний день посетителей немного, поэтому они сидят в комфортном одиночестве, если не считать веселящихся работников за стойкой.       Зря Чонвон не поискал в интернете, как чаще всего проходят свидания. Краткого экскурса Гаыль-нуны не хватило. Может, не следовало звать Юджин-нуну? Они и с ней молчат…       — Купить тебе чего-нибудь?       — Нет-нет, спасибо, — Чонвон прочищает горло, чтобы избавиться от хрипения в горле. — Хён… а что нужно делать на первых… свиданиях?       Неожиданно, но Чонсон вдруг неловко смеётся, на его щеках и шее проступает неровный румянец.       — Я никогда на них не был.       То есть… Подождите…       — Выясним вместе? — предлагает Чонсон с призрачной улыбкой, и Чонвон, неспособный ответить словесно, дёргает подбородком.       Всё это время. У Чонсона не было ни девушки, ни парня. Он ни с кем не встречался. Первый поцелуй Пак Джея украл Чонвон. Ладно, не совсем украл, потому что не хватал Джея за щёки и насильно не прижимался к губам. Поцелуй произошёл по обоюдному согласию, хоть Чонвон и не помнит, кто потянулся первым. Но. Ого. Да. Это заслуживает отдельных размышлений на протяжении долгого времени.       — Хочешь увидеть мою комнату? — спрашивает Чонвон, сбегая от неуютного молчания. — Посмотреть фильм? Есть интересный ужастик на Нетфликсе.       Движения Чонсона замедляются, и он роняет трубочку в стакан, та плавно погружается в клубничную пену. Чонвон надеется, что его приглашение примут, потому что они с Дживон потратили целый час на выбор вина и подходящего сыра.       — Как продолжение свидания?       — Как… как само свидание, — поправляет Чонвон, и страх немного рассеивается. Они найдут ответ на вопрос вместе.       После короткого разговора становится лучше. Уже вчетвером они продолжают исследовать батутный парк и даже умудряются разыграть две партии баскетбола (обе выигрывает Юджин-нуна). Когда оплаченное время истекает, противно пропотевший Чонвон принимает душ, — благо парк в одном здании с бассейном — прячется от Чонсона-хёна и Чхве Ёнджуна в дальней кабинке и встречает нуну в курилке на улице.       — Не так страшно, да? — уточняет Юджин, довольная, счастливая и ни чуть не раскрасневшаяся, и Чонвон смеётся.       Заканчивается вечер ужином в ресторанчике на окраине центра. Юджин и Ёнджун выпивают, Чонвон решает воздержаться (Чонсон как водитель тем более). Прощаются у того же ресторанчика: нуна и сонбэ собираются исследовать местные бары, Чонвон и Чонсон от предложения продолжить отказываются и направляются в общежитие. На прощание Чонвон обнимает Юджин за талию и просит написать, если появятся проблемы. Та заверяет, что всё будет хорошо.       Проблемы всё-таки появляются, но у Чонвона и позже, когда тётушка Лим придирчиво изучает удостоверение личности Чонсона и его права.       — Это этот, твой жених? — спрашивает тётушка, поднеся пластиковые карточки к прищуренным глазам, и Чонвон давится воздухом.       — Н-нет, что вы!       — Тогда не пущу.       — Тётушка…       — Не канючь, ребёнок.       — А если я скажу, что это мой жених? — вкрадчиво уточняет Чонвон и роняет ладонь на отодвинутое окно вахтёрской будки.       — Ты меня за дуру не держи. Сам ток что сказал, что нет.       Стоящий позади Чонсон дёргает Чонвона за футболку на пояснице и, склонившись к уху, понижает голос до шёпота.       — Поехали ко мне?       — Нет уж! Не надо мне тут шастать по ночам! Ещё вернёшься за полночь! — возмущается тётушка и открывает заблокированный ранее турникет. — Лан, пускаю твоего мужика.       — Спасибо, госпожа Лим, — Чонсон глубоко кланяется и прячет свои документы.       Прежде чем подняться на четвёртый этаж, Чонвон забирает с кухни бутылку вина, бокалы и блюдце с порезанным днём сыром. Утром они с Дживон поругались из-за выбора подходящего сорта для каберне совиньон. Пришлось звонить тёте Ким, чтобы она рассудила их. Оказалось, что не правы были оба.       — Проходи, хён.       Введя код, Чонвон открывает дверь и бегло осматривается. Благо, он успел прибраться перед уходом. Краснеть перед гостем не приходится. Чонсон уходит в ванную комнату мыть руки, Чонвон в это время поправляет красные подушки и пододвигает к дивану кофейный столик. Дживон принесла выпрошенный у неё вчера ноутбук, и Чонвон, услышав шаги, шустро входит в свою учетную запись, где на заставке нет ни Дживон, ни тёти. Чонвон не объяснится, если Чонсон вдруг увидит знакомые лица.       — Ты говорил что-то про ужастик?       — В том году вышел, — Чонвон вводит пароль от аккаунта Дживон на Нетфликсе и забивает в поисковую строку название фильма. — «Она вернулась».       — Впервые слышу, — отзывается Чонсон с заинтересованной улыбкой и тянется за бутылкой вина. — Я разолью?       — Выключим свет?       Немного погодя Чонвон устраивается на диване под боком Чонсона с наполненным бокалом и ставит на бедро тарелку с кусочками гауды и пармезана. Вино на вкус неплохое, фруктовое и слегка острое. Чонвон не фанат, но ему хотелось закончить вечер чем-то серьёзным и приближенным ко взрослости. Они больше не подростки. Не едят курочку по рецепту дедушки Пака.       Тишину комнаты разрезают фильм и изредка проезжающие за окном машины. Чонвон поглядывает то на экран ноутбука, то на плохо освещённую стену напротив и крутит меж пальцев стеклянную ножку. Содержимого бутылки хватает на два бокала (Чонсон из-за того, что за рулём, выпил всего половину одного). Чонвон отнюдь не пьян, хотя по груди расползается приятное тепло. Кончики пальцев покалывает. Чонсон слева тоже тёплый и в какой-то мере мягкий. Если не касаться слабо очерченного пресса…       Чонвон мотает головой, надеясь вытрясти из неё опасные желания, и просит взять паузу, дабы отнести пустые бокалы, бутылку и блюдце на широкий подоконник и вымыть руки после сыра. Чонсон присоединяется в ванной, и, когда он уходит, Чонвон открывает шкафчик с зеркалом над раковиной и вытаскивает бутылёк смазки. На всякий (и, вероятно, скорый) случай. Встряхнув упаковку, Чонвон обнаруживает, что лубриканта осталось немного, и он забыл купить презервативы.       Пак Джей был хорошим парнем. Пак Чонсон тоже. Он порядочный. Даже слишком. Хён не станет действовать, не убедившись в согласии второй стороны. Не то чтобы Чонвону хотелось, чтобы его неожиданно взяли у стены или нечто подобное. Просто он не умеет соблазнять и быть сексуальным. На днях нуны и Чан Вонён шили во второй половине клубного помещения, пока Чонвон заполнял документы за президента, и обсуждали что-то интимное про парней. Понапрасну Чонвон не стал слушать их шепотки. Стоило послушать.       Оставив свет в ванной комнате включённым, Чонвон подходит к шкафу за кроватью и с нижней полки, где хранятся учебные материалы, вытаскивает белый конверт.       — Хён.       В ночь, когда случился их первый раз, Чонвон показал Чонсону скриншот электронных анализов, бумажные он в клуб, естественно, не брал. Сейчас Чонвон протягивает хёну раскрытый конверт.       — Это свежие результаты. Я чист.       Чонсон сосредоточенно хмурит брови, вытаскивая сложенный лист, и проверяет напечатанную информацию с официальной печатью медицинского центра. Потом Чонсон убирает справку обратно и благодарно улыбается.       — Я подумал, что… ну… так надо.       — Так правильно, — захлопнув створку шкафа, Чонвон возвращается на диван. Чонсон закидывает руку на его спинку и разворачивается корпусом. — Я снова не проверялся. Но после нашего знакомства я ни с кем не спал.       «Знакомства». Ага. Глупость. Чонвон назвал её цирком, Дживон — спектаклем. Если она считает, что они оба притворяются, то почему Чонсон ничего не сказал? Какие у него могут быть причины? Ему не нужно бояться, что Чонвон отвергнет его, это как раз участь Чонвона. Ведь Ким Сону не отчислил Пак Джея, будь Чонвон умнее. На чужом месте он бы злился на себя.       Потому что за драку четверых Пак Джей отвечал в одиночку.       — Вон-а, — спокойно зовёт Чонсон и бережно касается щеки Чонвона большим пальцем. — Я давно хотел сказать… Ты мне нравишься.       — Ты… мне тоже.       Фильм остановили на сцене в комнате для проявки фотографий, из-за чего на лицо Чонсона падает красноватая тень. Она отражается в его глазах, когда он продвигается ближе, и Чонвон задерживает дыхание. Большой палец, избегая прикосновения к губам, спускается к кадыку и останавливается на ключице.       Чонвон дрожит.       Но не от избытка эмоций, испуга или волнения.       Скорее от тянущего ощущения в низу живота, и Чонсон придвигается ещё ближе.       — Ты отказываешься от отношений из-за развода родителей?       — Я не повторю их судьбу, — шепчет Чонвон и облизывает губы, Чонсон прослеживает за движением напряжённым взглядом. — Поэтому… не жди меня… Найди кого-нибудь… получше.       Последнее слово выходит жалким и сжатым. Чонвон сам не верит, что предлагает это, и Чонсон ожидаемо качает головой.       — Мне не нужно «получше». Мне нужен…       — Я?..       — Ты можешь оттолкнуть меня в любое время, — бормочет Чонсон и приподнимается, Чонвон запрокидывает голову. — Но если есть хоть один шанс…       Чонвон прерывает его поцелуем. Чонсон охотно отвечает, приоткрывая рот. Шанс есть. Достаточно призрачный, чтобы казаться реальным, однако есть. Чонвон пока не знает, как не упустить его, поэтому обхватывает бицепс Чонсона ладонью и, словно в бреду, тянет на себя. Чонсон слушается: забирается Чонвону на бёдра, упирается коленями по бокам в диванные подушки, и красная кожа скрипит. Чонсон впивается в неё всеми пальцами. От проворных движений бутылёк в кармане Чонвона неприятно упирается в ногу.       Они замирают. Чонсон нависает, держась за спинку, Чонвон интуитивно подхватывает его за поясницу. Тёмно-красный экран ноутбука обливает лицо Чонсона мягким свечением, руки Чонвона пробираются под тёмную футболку, давят на лопатки, и он опускается. Почувствовав влажные губы Чонсона на своих, Чонвон закрывает глаза, и не остаётся ничего, кроме ощущений.       В какой-то момент Чонсон отрывается от поцелуя и ощутимо прикусывает Чонвона за шею. Тот делает удивлённый вздох, в погоне за большим скользя пальцами по ягодицам Чонсона.       — Насчёт проникновения, — Чонсон мажет губами по кадыку Чонвона. Боги. У него опять этот низко-хриплый голос-перед-сексом. — Я не готовился.       — Я тоже, — отвечает Чонвон, о чём страшно жалеет.       — Хорошо.       Их бёдра вплотную соединяются. Чонсон явно возбуждён, он нетерпеливо прижимается к Чонвону, и чувствуется, как сильно он хочет. Чонвон вдруг глупо раздражается из-за разделяющих их спортивных штанов.       — В следующий раз позволь мне быть принимающим.       В следующий раз. Чонвон слишком отвлечён, чтобы осознать услышанное. Чонсон тяжёлый. Приятно тяжёлый, пусть и старается перенести вес на колени. Чонвону жарко, всё внутри горит от покалывающего желания. Особенно жарко между ног, и он неосознанно толкается наверх. Чонсон следует за ним, только вниз и порождая тихий стон.       Когда Чонсон отстраняется, Чонвон задирает собравшуюся складками футболку и прижимается губами к плоскому животу, твёрдой груди. Хочется зацеловать Чонсона всего, особенно сильные руки, округлившиеся бицепсы и синеватые вены. Чонсон безмолвно открывает рот, едва он размашисто проводит языком по соску, и давит костяшками на надплечья. Чонвон поднимает голову, неспособный оторваться от того, как Чонсон смотрит на него.       — На кровать?       Чонвон по-идиотски кивает, как болванчик, хватает смазку, что не остаётся без внимания, и забирается на нижний ярус. Чонсон, пригнувшись, вновь залезает на его бёдра.       И снова поцелуй. Тягучий и медленный, такой, что Чонвон чувствует каждое новое скольжение мягких губ Чонсона. Чонвон тоже возбуждён. До дрожи. Не может иначе, когда Чонсон переплетает их пальцы и задирает руку Чонвона к изголовью.       — У меня нет презервативов, — торопливо говорит Чонвон между короткими поцелуями. — Будет… грязно.       — Я не против.       Чонсон отодвигается, чтобы стянуть футболку. Вкусом он похож на хорошее вино и не ушедшее сожаление. Чонвон откидывается на подушку и танцует кончиками пальцев по его смуглому животу и слегка заметным линиям пресса, красное освещение от экрана ноутбука превращает Чонсона в призрака. Затем указательный палец поддевает тугую резинку спортивных штанов и преодолевает границу нижнего белья.       Чонвон отвечает на очередной поцелуй, крепко сжимая ладонь вокруг Чонсона. Тот шипит от контакта с её прохладой. Второй ладонью Чонвон выдавливает остатки смазки, и скольжение становится плавным. Чонсон что-то бормочет по-английски, а Чонвон вспоминает, насколько он бывает громким. К его уху прижимается влажный рот, и плечи Чонсона содрогаются. Он практически лежит на Чонвоне, поддерживая себя предплечьем.       Чонсон реагирует на любое движение пальцев горячими выдохами. Чонвон берётся за его напряжённый бицепс. Запястье чуть не сводит судорогой, оно неудобно выгнуто, но Чонвон продолжает прикасаться к Чонсону, как обычно ласкает себя, и наградой ему становится сдавленный скулёж. Чонсон прикусывает нижнюю губу, упираясь костяшками в грудь Чонвона и прогибаясь в пояснице, и впору упиваться выражением его лица. То, каким разбитым он выглядит, словно осталось всего чуть-чуть, и Чонвон тянется наверх за поцелуем.       На кулак и скомканную футболку попадает сперма. Чонсон всхлипывает, и Чонвон не сразу отпускает его. Продолжает скользить пальцами вверх-вниз, следуя за Чонсоном, пока он не выпрямляется. О собственном возбуждении Чонвон вспоминает лишь тогда, когда Чонсон плавно качает бёдрами, создавая давление. Чонвон случайно стучит зубами, мимоходом вытирая ладонь о футболку на животе.       Чонсон продолжает двигаться сверху, упершись ладонями в грудь, его тёмные брови нахмурены. Чонвон ходит по метафорическому краю, опасному и одновременно желанному, и кладёт ладонь на талию Чонсона. Властно направляет, контролируя темп и силу трения. Чонсон шумно дышит через рот. Красное свечение ноутбука отражается от его потной груди, и это становится последней каплей. Чонвон зажмуривается, откидывая голову, Чонсон прикусывает его за будто специально выставленный в подчинении кадык, и в нижнем белье становится влажно и тепло.       Восстанавливая дыхание, Чонвон бесцельно рисует пальцами по испачкавшемуся животу Чонсона, и его постепенно отпускает. Потом Чонвон промаргивается и ловит на себе осоловелый взгляд Чонсона.       — Всё хорошо?       Чонсон отвечает глубоким поцелуем, прикусив Чонвона за нижнюю губу.       — В душ? Я поделюсь одеждой.       — Д-да.       Как бы Чонвону не хотелось остаться и полюбоваться торсом Чонсона, им следует как можно скорее помыться. Чонвон даже одалживает ему новое нижнее бельё (Заметка для будущих поколений: если Ким Дживон спросит о подарке на день рождения, никогда не отвечать «Что угодно, хоть трусы», потому что велика вероятность получать «Calvin Klein» до конца жизни на каждый праздник).       После секса Чонвон чувствует себя крайне расслабленным и удовлетворённым, отчего большая часть глупых переживаний отходит на второй план. Они с Чонсоном одинаковой комплекции, поэтому одежда Чонвона не мала и не висит, однако странно воспринимается. Чонсон в его штанах и футболке. В его. Не в своих, брошенных в корзину для грязного белья, и Чонвон всё поглядывает и поглядывает на хёна, когда они возвращаются на диван.       Фильм заканчивается полтора часа спустя практически к началу комендантского часа. Чонсон в гостях не задерживается. Чонвон провожает его до крыльца, отсмеивается от зашебуршавшей в коморке тётушки Лим и на ступенях останавливает хёна за открытое запястье.       Чонсон, спустившийся на припорошенную песком дорожку, разворачивается. Чонвон переминается с ноги на ногу с виноватой гримасой и, отпустив руку Чонсона, поправляет растрепавшуюся чёлку.       — Хён, ты мне нравишься не из-за рамёна. Мне до него нет никакого дела.       — Слушай…       Позади разъезжаются автоматические двери общежития, и голос Чонсона затихает. А секунду спустя он отчётливо бледнеет и начинает выглядеть так, словно увидел настоящего призрака. Беззвучно хватает ртом воздух, из-за чего Чонвон хмурится, готовый обернуться.       Неожиданно за его спиной слышится довольно знакомое цоканье языком.       — Айщ, пустая трата… О, Вони.       Дживон встряхивает одноразовую электронную сигарету, похожую на ту, что была у Юджин-нуны, затем замечает внизу Чонсона и заинтересованно приподнимает брови. Её лицо не выражает никакого узнавания. Чонвон, как громом поражённый, застывает.       — М, извините?.. Вы сонбэ?..       — О. Да. Эм. Да. Yes. Yes. Of course. Меня зовут Пак Чонсон. Я с третьего курса музыкального продюсирования, — Чонсон преодолевает две ступени, вытягивает руку и вздрагивает от силы, с которой Дживон сжимает его ладонь. — Я хён Ян Чонвона. Живу не здесь.       — Вот почему мы никогда не встречались, — мило улыбается Дживон и, смутившись, хихикает в кулак. — Извините, сонбэ, мне неловко. Я первокурсница Ким Дживон! Инженерия и технологии!       — Мне тоже неловко, — Чонсон отступает и остервенело чешет загривок.       — Не так, как мне, — теперь Дживон прячет улыбку за выпрямленными пальцами и приглушённо попискивает. — Потому что наши сонбэ неожиданно красивые! Ва-а, как айдолы! Приятно познакомиться, Пак Чонсон-сонбэ!       — И мне… Ну, я пойду?.. — нервно рассмеявшись, Чонсон обхватывает себя за плечи и указывает подбородком на парковку. — Не провожай, Вон-а.       Чонвон не двигается с места и ничего не говорит. Когда фигура Пак Чонсона растворяется вдалеке, Дживон сбрасывает глуповатое эгьё и откидывает на спину длинные волосы. Чонвон ощущает на лбу её давящий взгляд, пристальные чёрные глаза и выжидание, но продолжает упрямо изучать трещину в ступени под кроссовками.       — Ян Чонвон…       — Молчи. Не говори.       — Нужно сказать.       У Чонвона трясётся подбородок. Грудь ощутимо сжимает. Едва он обессиленно кивает, Дживон берёт его за запястье и нежно переплетает их похолодевшие пальцы. Чонвон с трудом поднимает голову, встречая ободряющее выражение на лице Дживон.       — Пак Джей помнит меня, Чонвон.       — Значит…       — Помнит и тебя.