(if you fall for me) That would be a tragedy

Требуется настоящее мужество, чтобы позволить другому увидеть тебя таким, какой ты есть. C o — S t a r

#ЯТОГДА

      Родители продают дом.       Эта новость ударила по голове обухом.       Чонвон пялится под ноги и ковыряет ногтями надоедливый заусенец на большом пальце. Слева на скамейке сидит Сону, равнодушно смотрящий на небо. Оно голубое с практически призрачными намёками на редкие облачка, ветра нет. Школьные рубашки неприятно липнут к спинам.       — Ну что там, где Вони?       — Вонён подозвал классный руководитель, — отвечает Чонвон и механически проверяет уведомления на телефоне. — Хён?       — М-м?       — У тебя всё хорошо?       Чонвон спрашивает, потому что хён с самого утра выглядит задумчивым и усталым. Сначала Чонвон подумал, что дело в тех подозрительных старшеклассниках, но Сону убедил их с Вонён, что те и правда его друзья. Значит, проблема в другом.       Захрипев, Сону подаётся к коленям и запускает растопыренные пальцы в смольные волосы. Белоснежный рукав его рубашки слегка сползает, открывая кусочек сливового синяка.       — Отец на выходных сказал, что не будет платить за универ. Либо грант, либо пролетаю, — Сону раздражённо цыкает и выпрямляется. — Хах, а мы с тобой теперь в одной лодке.       — Мы справимся, хён, — улыбнувшись, Чонвон нарушает одно из своих главных правил: прикасается к Сону и гладит по острому колену. — Обещаю, что поступим в Сеул. Вот увидишь, ещё в одну комнату в общежитии попадём.       — Было бы круто.       Сону улыбается в ответ, однако улыбка быстро тускнеет, пока не превращается в изнурённую гримасу.       — Знаешь… иногда мне кажется, что я стою на перекрёстке, но никто не предупредил, что каждая из дорог ведёт в тупик.       Это точно. Будущее пугает. Как можно определять его курс в семнадцать лет? Жизнь после университета не закончится, только где гарантии, что Чонвон не разочаруется в специальности? Он её даже не выбирал. Отчим сделал выбор за него.       — Пацаны! Есть попить?       К ним бежит взмыленный Пак Сонхун. У выпускного класса буквально минуту назад закончился шестой урок, и старшеклассники возвращаются со школьного стадиона. Сону кривит нос, когда Пак Сонхун тормозит напротив, однако всё равно вытаскивает из рюкзака запечатанную бутылку лимонной воды.       — Боже, да. Спасибо. Люблю тебя, Ким Сону.       Сонхун подбрасывает бутылку. Сону неожиданно вскакивает и, перешагнув скамейку, с шипением про туалет срывается с места. Чонвон провожает его удивлённым взглядом и возвращается к Сонхуну. Тот жадно пьёт, будто страдал от жажды несколько дней, его кадык подпрыгивает при каждом глотке.       — Хэй! Оставь мне!       Где Пак Сонхун, там и Пак Джей. Пора привыкнуть. Он сжимает волейбольный мяч в ладонях, выставив локти в стороны. Мнёт растопыренными пальцами окрашенную в белый кожу, и Чонвон слабо улыбается.       — Hello.       — Hello.       Может, у них всё-таки есть шанс стать друзьями. По крайней мере, Чонвону легче от осознания факта, что он волен делиться подробностями развода и быть выслушанным. Эти подробности грызут его какой год.       — Оппа!       Сонхун и Джей автоматически поворачиваются на оклик. Из-за угла школьного корпуса появляется Вонён. Она тащит за собой Ким Дживон, держа железной хваткой воротник форменной рубашки. Дживон не сопротивляется, хотя несёт у груди учебник по информатике с угрожающим оскалом.       — Не уходи, — приказывает Вонён, усадив Дживон на скамейку, и наставляет на Чонвона указательный палец. — А ты следи, чтобы она не сбежала.       После этого Вонён порхает на каблучках к Сонхуну и касается его плеча под рукавом футболки. Посетовав на то, что оппа потный, Вонён оттягивает его за руку к одинокому дубу с пышной кроной, а Джей бросает мяч на землю и придерживает его подошвой кроссовка.       — Фух, эта физра is killing me, — Сонхун оставил всего пару глотков, из-за чего Джей кривится. — Как у вас занятия? Устали, наверное?       Дживон демонстративно открывает учебник и зарывается в страницы чуть ли не носом. Чонвон на всякий случай отсаживается на другую сторону скамьи, и Джей перекатывает мяч, чтобы стоять напротив.       — Выпускной класс, наверное, сложнее?       — Да не, я же умный, — дёрнув плечом, Джей бережно убирает пустую бутылку в боковое отделение рюкзака Сону. — Вот в унике будет сложно.       — А ты на какой факультет поступаешь?       — Музыкальное продюсирование.       — Омо.       Джей разводит руками, мол, чего ты ожидал? Следом вытирает мокрый рот о плечо и распускает волосы. Осветлённая чёлка плавно прикрывает лоб и круглую оправу очков.       — Подержи, бро.       На колени Чонвона бросают прозрачную резинку-пружинку. Он разглядывает её, как будто видит впервые.       — Скоро скальп слезет, — Джей ерошит белые пряди с особым усердием и переходит на тёмный андеркат.       — Не хочешь перекраситься?       — Надо бы, да.       — Не буду вам мешать.       Дживон резко поднимается, и Чонвон чуть не улетает со второй половины скамейки. Восстановив равновесие, он вспоминает о приказе Вонён в последнюю секунду и чертыхается. Дживон практически скрылась в потоке школьников.       — Вони скоро вернётся, подожди!       — В этих райских отношениях я третья лишняя, — не оборачиваясь, холодным тоном отвечает Дживон, и Чонвон представляет, какое у неё выражение лица.       — Во даёт.       Рассмеявшись, Джей садится рядом с Чонвоном, и их бёдра соприкасаются. Чонвон отстранённо отмечает, насколько Джей после физкультуры горячий, грязный и потный, и, скрывая приступ отвращения, протягивает резинку-пружинку.       — Забирай.       — Отдашь в кинотеатре.       Джей подмигивает Чонвону, задорно хлопает по колену и отворачивается к подходящим Сонхуну и Вонён.       Чонвон теряет дар речи.       В пятницу вечером он стоит перед открытым шкафом, пытаясь подобрать симпатичный образ. Ни одно аккуратно сложенное на полках худи не кажется подходящим. С футболками та же история. Чонвон не может похвастаться интересным гардеробом — вся одежда примерно одинаковая и похожих цветов. Хорошо, что в школе нужно носить форму, иначе Чонвон сошёл бы с ума.       Хёнсо тоже собирается выйти и погулять с подружками-одноклассницами. Через пару часов придут посмотреть на дом, и ни Лисо, ни Чонвон не захотели присутствовать. Остановившись в итоге на новых лонгсливе и джинсах, Чонвон стучится к Хёнсо и встаёт напротив зеркала на дверце шкафа.       Прищурившись, Чонвон разглядывает отражение и мнёт выступающие при улыбке яблочки щёк. Достойно ли он выглядит?       — Оппа, а ты для кого так наряжаешься?       Чонвон покрывается невидимой коркой льда. Затем медленно оборачивается к Хёнсо, и она подпрыгивает, пытаясь влезть в джинсовую юбку.       — Я не…       — Тебе идёт!       Вернувшись в комнату, Чонвон суетливо перебирает в нижнем ящике одежду, самую старую и изношенную, и вытаскивает на свет тёмно-зелёную толстовку на молнии и простую чёрную футболку. Красивый лонгслив лучше оставить на свидание. Вонён на днях упомянула, что Чонвон приглянулся Юн Соён — однокласснице Сону-хёна.       Они практически не знакомы, но Соён-нуна миленькая. Как куколка, и Чонвон, впившись пальцами в створку шкафа, проговаривает про себя, почему должен быть увлечён ею: у нуны гладкие чёрные волосы, маленькое лицо, тонкий нос. От неё вкусно пахнет. Соён — не лучшая ученица в классе, однако это ни на что не влияет. С Ким Дживон же ничего не получилось, хотя она первая в рейтинге.       Важно, что Юн Соён-нуна — вариант.       Пак Джей встречает Чонвона перед автоматическими воротами. Встаёт в странную позу, задрав руки над головой, и Чонвон хмурит брови.       — Что ты делаешь?       — Что хочу.       Чонвон подобной роскошью не располагает. Если дом — в каком-то смысле тюрьма, то всё остальное, включая старшую школу, — клетка. Это блестящая успеваемость, красивая девочка — ответ на общественные ожидания. Если вкратце, то «Правила жизни», от которых не сбежать.       Чонвон обязан стремиться к ним.       Причудливые позы заканчиваются быстро. Джей улыбается, закатывая рукава серого худи выше локтей, и засовывает кулаки в карманы спортивных штанов того же цвета. Чонвон отстранённо разглядывает его, поправляя расстёгнутую толстовку.       — Ой, а тебе идёт, — Джей удивлённо вздёргивает брови, будто только увидел. — Ну, этот тёмно-зелёный.       Чонвон оставляет комплимент без ответа и направляется вверх по улице, ведущей к центру города. Отчего-то становится тоскливо. Сложно объяснить почему, ведь ничего не произошло.       Они встретились на закате. Уже не так жарко, как днём. Часть неба, соприкасающаяся с горизонтом, ярко-оранжевая, точно желток, от него идут синие кляксы облаков и розоватые пятна. Подними голову — и увидишь тёмное небо. Ему хорошо, это лишь пространство в форме купола. Небу не знакомы людские переживания и мудрёные, перекрученные отношения.       Небо — это просто небо. Чонвон — это…       Джей настоял на оплате билетов и покупке снэков. В фойе кинотеатра Чонвон следует за ним к зоне касс и вскоре получает распечатанный корешок.       — Можно было и не печатать.       — Я коллекционирую билетики, — отвечает Джей и проверяет время на экране телефона. — У нас ещё десять минут. Что ты будешь пить?       — Мне всё равно.       Выбор останавливается на апельсиновой газировке и солёном попкорне. Настроение Чонвона до сих пор ниже плинтуса. Днём он был воодушевлён предстоящей прогулкой, сейчас ему хочется спрятаться подальше от чужих глаз. Даже скрыться в углу комнаты, где его не видно за шкафами, и учить пересказы английских текстов, пока те не начнут отскакивать от языка.       Джей замечает настрой Чонвона, но никак не комментирует его. Лишь молча наблюдает, когда они поднимаются по лестнице на третий этаж и сканируют штрихкоды на входе в зал. Информация на билетах ведёт на середину седьмого ряда. Плюхнувшись в кресло, Джей протирает очки подолом худи, Чонвон же падает от него на место справа.       — Самая лучшая часть любого фильма — это трейлеры в начале.       Незаинтересованно дёрнув плечом, Чонвон вытаскивает телефон, чтобы написать Хёнсо сообщение. Случайно задевает пальцами резинку-пружинку и автоматически смотрит на Джея. Сегодня его волосы не собраны в хвост. Светлая чёлка настолько длинная, что слегка закрывает глаза. Отвернувшись, Чонвон выставляет руку, а второй трёт неприятно колючую щёку.       — Забирай.       — Пото-ом, — Джей внезапно оказывается совсем близко, на расстоянии нескольких сантиметров, и прикладывает к губам указательный палец. Чонвон интуитивно отодвигается. — Видишь, как свет гаснет? Скоро начнётся. Не болтай.       — Ты болтаешь больше меня.       — Ян Чонвон!       Чонвон притворяется, что замахивается кулаком (причём по-настоящему желая стукнуть), и Джей с довольным видом откидывается на спинку кресла. Свет действительно затухает, и последнее, что Чонвон видит ясно, — это сверкающие в полумраке карие глаза.       Впереди сидит взрослая пара. Парень и девушка, очевидно, пришли на свидание, они держатся за руки, перешёптываются, и девушка иногда игриво похлопывает парня по шее. Чонвон чаще смотрит на них, чем на экран, и пытается представить, что поведёт себя также с девочкой, к которой обязан проникнуться симпатией. Вонённи из его рук ускользнула к Пак Сонхуну. Ким Дживон на предложение отреагировала так, будто само существование свидания угрожало её семье, и это какое-то дурацкое невезение.       Попросив у Вонён номер Юн Соён-нуны, Чонвон прячет телефон обратно в карман и направляет внимание на фильм. Тот наконец начинается, экран являет витиеватый шрифт названия. Прижав локти к подлокотникам, а ладони — к животу, Чонвон с огромным усилием расслабляется.       Непривычно делать что-то помимо домашнего задания и подготовки к экзаменам. Будь это обычный день, Чонвон сейчас решал бы упражнения или переводил тексты, Хёнсо бы за стеной репетировала хореографию Соши или кого-нибудь ещё.       Напряжение в костях настигает очередной волной. Даже не так. У Чонвона словно нет костей, и он с ног до головы соединён металлической и несгибаемой проволокой.       К концу просмотра Чонвон вновь старается расслабиться. Джей о его переживаниях не знает. Выходя из зала вслед за остальными посетителями, он с ярким воодушевлением рассуждает о неожиданных поворотах сюжета и противных скримерах, и Чонвон плетётся за ним молча. Внимательно слушает, несмотря на то, что сердце в груди сжимается до размера спичечного коробка, и в фойе Джей направляет на него выжидательный взгляд.       — А тебе как?       — Не страшно.       — А поподробнее?       Чонвон безэмоционально поводит плечом. Джей не настаивает, выбрасывая пустое ведёрко и две пластиковые бутылки в урну. Пальцы Чонвона в который раз находят и сжимают в кармане резинку-пружинку, и он неожиданно для себя отмечает, что не испытывает неловкости из-за молчания.       Это глупо. Тишина обычно рождает неловкость, однако на данный момент её нет. Возвращаться домой не хочется, но Чонвон позволяет проводить себя. Проходя по неосвещённым улицам, он смотрит то на чернильное небо, то на спокойное выражение лица Джея и почему-то ни о чём не думает. В голове почти что приятный белый шум.       Ещё издалека завидев незнакомую жёлтую машину, Чонвон подбирается. Он знает, что происходит, и как дурак отказывается верить до самого конца. Джей останавливается за несколько шагов до калитки и заправляет за ухо несколько длинных прядей.       — Пришли.       — Пришли, — отзывается эхом Чонвон и кладёт ладонь на ручку. Потяжелевшие пальцы сжимают ключ на уровне замочной скважины. — Спасибо, что пригласил.       — И тебе спасибо.       Кажется, Джей не уйдёт, пока Чонвон не скроется на переднем дворе. Он отворачивается, делает глубокий вздох и внезапно слышит размазанные голоса взрослых.       — Какие здесь соседи?       — О, замечательные! Тихие, как немые.       Это отчим.       — Желаете посмотреть огородик на заднем дворе?       Это мама.       — Вы не уточняли, сколько у вас соток?       А это… потенциальные покупатели.       Чонвон отскакивает от калитки, будто обжёгся, и с трудом сглатывает. Его ладони, уронившие ключ, трясутся. Чонвон пялится на пыльную дорогу, и та постепенно становится неразличимой из-за накатывающих слёз.       — Ян Чонвон?       — Они продают дом, — отрывисто отвечает Чонвон, обернувшись. — Мы, мы разъезжаемся. Отчим, отчим увезёт Лисо в Сеул. К своей, к своей жене.       Место, в котором они с Хёнсо выросли, скоро станет собственностью незнакомцев. Неизвестно, как скоро — продажа способна и затянуться, но она в любом случае означает приближающийся конец. Это конец. Родители не помирятся. Ни единого шанса, что всё образуется.       Всё кончено.       Подобрав ключ, Чонвон пихает его поглубже в карман джинсов, вытирает лицо рукавами, натянутыми на костяшки, и только собирается сорваться на бег, как его придерживают за локоть.       — Отстань, — Чонвон дёргает плечом, освобождаясь. — Ещё твоей жалости не хватало.       — Хочешь курочки и колы?       — Как будто я в настроении есть.       — Твой бурчащий живот говорит об обратном.       Бабушка любит повторять, что горячая и вкусная еда способна решать мировые проблемы. Чонвон бы обязательно пихнул Джея в бок, если бы не был настолько разбитым. Где это видано, чтобы Чонвона утешал мальчик? Мальчики не плачут, так считает отчим. Мальчики — сильные защитники девочек.       Джею чужие мысли и мнения неизвестны. Он зажимает в кулаке рукав Чонвона у запястья и, словно капризного ребёнка, тянет в сторону ресторанчика дедушки Пака. В конечном счёте Чонвон перестаёт сопротивляться. Ему неважно, где находиться, лишь бы подальше от крушения семьи в обличии покупателей, и он надеется, что Хёнсо их не застанет.       В ресторанчике светло и шумно. Заняты почти все разукрашенные столики. Господин Пак крутится между ними с зелёными бутылками соджу, и заметив на пороге Джея и Чонвона, счастливо улыбается.       — Как фильмец?       — Awesome, — Джей отпускает толстовку Чонвона и осматривает посетителей, преимущественно уставших рабочих. — Need some help?       — Я справляюсь, — пройдя в кассовую зону, мужчина что-то записывает в блокнот, спрятанный под прозрачной баночкой с монетами. — You hungry?       — Yep. Можно мы пойдём ко мне?       — Только не мусорить. Проходи, kiddo.       Господин Пак единожды хлопает Чонвона по надплечью, да так, что притуплённая боль от удара проходит по плечу. Приветственно поклонившись, Чонвон прижимает перекрещенные предплечья к груди и лавирует между столиками за Джеем. Тот проводит его к лестнице и снимает школьные кроссовки. Чонвон тоже разувается и, взойдя на первую ступень, оборачивается. Никто не обращает на них внимание.       Лестница приводит к небольшой площадке второго этажа с тремя дверями. За самой правой виден кусочек душевой кабины. Джей подпрыгивает ко второй, толкает её пяткой и щёлкает выключателем.       Чонвон никогда не представлял, как выглядит комната Пак Джея, однако увиденное не сильно поражает воображение. Ничего удивительного или необычного. Это обычное обиталище среднестатического подростка: шкаф с одеждой, низкий журнальный столик, чехол с гитарой в углу и свёрнутый под окном матрас. На плакатах на стенах мелькают люди с музыкальными инструментами и распечатки отсканированных конспектов и страниц учебников.       — Святая всех святых, — Джей усмехается, опираясь на косяк поверх головы Чонвона. — Ты проходи, располагайся. Я быстро.       Джей спускается в ресторанчик, а Чонвон передвигает столик на середину и садится перед ним по-турецки. Новых сообщений в телефоне нет. Когда Чонвон смотрел фильм, Вонён и Сону в беседе обсуждали планы на следующую неделю, на данный момент они молчат. Хёнсо сообщение о покупателях не прочитала. Чонвон на всякий случай обозначает местоположение и кладёт на столик предплечья.       Трудно описать, что Чонвон чувствует. Рядом с домом ему хотелось разреветься, по дороге — врезать Джею посильнее. Теперь Чонвон испытывает что-то неизвестное ранее, напоминающее о покое. Снизу слышно, как стреляет масло и разговаривают мужчины, здесь же — ни звука. Странно думать, что через пару часов ресторанчик дедушки закроется, и никто не станет ругаться и кричать. Бить посуду. Чем займётся Джей? Поможет папе прибраться, после поднимется к себе и поиграет или почитает, посмотрит дораму? А в конце спокойно ляжет спать, не слушая ссор?       Чонвон успел отвыкнуть от подобного. Когда безмятежно и мирно.       — Ай-ай!       Джей скачет и чуть не кидает на столик две тарелки с жареной курочкой. От неё идёт легкий пар и тёрпкий аромат специй. Подув на скрюченные пальцы, Джей выскакивает в коридор и, прежде чем Чонвон что-то сделает, возвращается с двумя банками кока-колы.       — Спасибо за еду.       — Спасибо за еду-у, — повторяет Джей и ставит к ногами коробку с влажными салфетками. — Твоя миска красная, там острая.       Чонвон не показывает, что удивлён, ждёт, пока курочка остынет, и делает первый укус. Рот мигом наполняет давним и любимым вкусом. Джей тоже реагирует, бурно застонав и закатив глаза.       — Как здоровье дедушки Пака?       — Ему лучше, — Джей стягивает через голову худи, оставаясь в футболке. Чонвон следует его примеру, потому что от горячей еды становится жарко. — Спасибо, что спросил.       — Надеюсь, он поправится.       Вместо ответа Джей мычит и вытирает нижнюю губу костяшкой большого пальца. Какое-то время они тихо едят, сбрасывая кости в целлофановый пакетик, и Чонвон окончательно убеждается, что находит себя в до неуютного непривычном комфорте. Они ничего друг о друге не знают, но этого почему-то оказывается достаточно, чтобы на краткий миг забыть о происходящем дома.       — Ты поступаешь на языки, — начинает Джей, когда курочки осталось всего ничего. — Хочешь стать лингвистом?       — Отчим хочет.       — А ты чего хочешь?       — Ничего.       — Ну есть же что-то, что тебе нравится?       — Дизайн одежды, — Чонвон пожимает плечами, стирая с пальцев липкий соус. — Отчим называет эту специальность девчачьей. Да и профессия ненадёжная.       — Это типа «На творчестве не заработаешь»?       — Видимо.       — Почему девчачья, кстати, если мальчики тоже одежду носят?       Чонвон снова пожимает плечами и поправляет растянутый ворот чёрной футболки. Нет смысла спорить с решениями отчима. Как он сказал, так и будет. Даже если семья разрушена, Чонвон не пойдёт против слова старшего. Скорее всего, Джею с его «свободным духом Америки» не понять, но Чонвон не станет разочаровывать родителей. Он и без этого сплошное разочарование.       — В теории ты бы хотел заниматься дизайном, да?       — Чего ты пристал? — Чонвон цыкает, выставляя в сторону колено, и опирается позади себя на ладони. — Мои желания не важны.       — А если бы ты мог прожить жизнь заново? Что бы выбрал?       Джей склоняет голову. Его взгляд, ясный и открытый, направлен исключительно на Чонвона, и у того не хватает духу огрызнуться.       — Я… Нет, это бессмысленно. Жить нужно так, чтобы хватило и одного раза.       Разговор прерывается, потому что в комнату заходит господин Пак. Потрепав Джея по волосам, он собирает на поднос грязные тарелки и пустые банки и снимает с него кувшин тёплой воды. Чонвон благодарит неловким поклоном, и Джей зовёт его к открытому окну освежиться.       — Ты упоминал музыкальное продюсирование, — Чонвон заговаривает после непродолжительного молчания. Они опираются на деревянный подоконник, почти высунувшись наружу. — Любишь музыку?       Чонвон указывает подбородком на гитару в углу и постеры, догадавшись, что это известные исполнители. Джей оборачивается и осматривает свою комнату, словно пытается увидеть со стороны. Их плечи соприкасаются, однако Чонвон ни на сантиметр не отодвигается. Он не знает почему. Наверное, потому, что в его жизни-трагедии Джей не злодей.       — Люблю.       — Настолько сильно, что решил изучать в университете?       — Текстами песен мне общаться легче, — Джей возвращается на место. Лёгкий весенний ветер ерошит его чёлку, и Чонвон поправляет свою. — Я не умею обращаться со словами.       — Со мной ты что-то ве-ечно трещишь.       Джей срывается на оглушительный тёплый смех и рушится на предплечья. Перепугавшийся Чонвон выставляет позади него руку, чтобы поймать за воротник футболки, если он вдруг сильно накренится вперёд.       — Я серьёзно, — продолжает Чонвон, когда Джей успокаивается. — Со мной ты, кажется, вообще не думаешь, прежде чем открыть рот.       — А ты наоборот — очень много думаешь, — Чонвон морщит лоб, и тогда Джей поясняет: — У тебя прям на лице написан весь мыслительный процесс перед каждым ответом. Ян Чонвон, ты что, боишься показывать людям себя настоящего? М?       — А если это так?       Брови Джея приподнимаются, и Чонвон передразнивает его изумлённое выражение лица. Легче бурчать, закатывать глаза и огрызаться, чем быть таким, какой ты есть. Чонвон усвоил этот урок ещё в четырнадцать лет: не смотреть дольше пяти секунд, не улыбаться, не придуриваться, не касаться, не мечтать — довольно коротко и просто.       — Настоящим я тебе не понравлюсь.       Чонвон уверен, что вложил в слова весь сарказм на планете, и он… не срабатывает. Джей суживает глаза, смотря на Чонвона, точно пытается что-то отыскать или спросить, и с каждой стремительно улетающей секундой Чонвон перестаёт отгадывать мелькающие на его лице эмоции.       В конце концов мягкая улыбка Джея исчезает.       — Думаю, ты понравишься мне любым.       Чонвон отворачивается к ночному небу. Джей говорил про дружбу. Конечно же, про дружбу, иного варианта не существует, хотя от тревожно забившегося сердца это не спасает. Оттолкнувшись от подоконника, Чонвон отходит на коленях к столику и наливает в матовый стакан воды. Выпив, накидывает толстовку и встаёт.       — Мне пора.       — Тебя проводить?       — Уже провожал сегодня, — Чонвон слышит, что звучит злобно, но никак не может исправиться. — А, и забери. Я тебе не носильщик.       Вытащив из кармана резинку-пружинку, Чонвон грубо впечатывает её в грудь Джея и направляется к двери. На пороге Джей перехватывает его за тёмно-зелёный капюшон, вынуждая притормозить, и осторожно берёт за дрогнувшую кисть.       — Оставь себе.       — Зачем она мне?       Джей надевает резинку на запястье Чонвона, и подобная наглость заставляет опешить. Когда он набирает в грудь побольше воздуха, чтобы сказать что-нибудь едкое, нахальное и позволяющее прервать зарождающуюся дружбу, Джей призрачно улыбается и бережно сжимает его пальцы в своих.       — Будет повод вернуться.