(if you fall for me) That would be a tragedy

— Ты чё, телепень? Цени друзей, пока они не «того». — Тётушка! — А ча? Правда ж. Я уже в таком возрасте, когда похороны «празднуют» чаще, чем днюхи. Т ё т у ш к а Л и м и Ч х в е Б о м г ю

#ЯТОГДА

      У отчима появилась другая женщина.       Это было понятно ещё из ночных ссор и обвинений мамы, но больше отрицать нельзя. Чонвон не глухой, он слышит, как отчим называет кого-то по телефону «чаги-я».       Обычный вечер, и некогда родной дом напоминает поле битвы. Отчим на диване смотрит по телевизору спортивную передачу, мама разбирает посуду. Гремит ящиками и кастрюлями, громко ругается на беспорядок.       Чонвон при каждом грохоте вздрагивает.       Страшно, что следующий удар придётся на его голову, хотя родители их никогда не били.       Ссора тем временем принимает оборот. Вернулся ведь не только отчим. Крики, стуки и треск посуды последовали за ним.       — Я в их годы…       — Хватит оскорблять наших детей.       — Они такие же бытовые инвалиды, как и ты!       — А чему ты их можешь научить? Курению?       Сколько Чонвон себя помнит, мама всегда курила. Тайно, выходя на задний двор, но они никогда не говорили об этом. Притворялись, что никто ничего не видел, и отчим специально говорит это чётко, чтобы все услышали.       — Заткнись!       Чонвон роняет карандаш, когда звук вдруг становится оглушительным и пронзительным. Мама открыла дверь в его комнату. Выпустив носом весь воздух, она оглядывает разбросанные на матрасе учебники и вперивается в Чонвона недовольным взглядом. Потом постепенно успокаивается, и её лицо сереет от усталости.       — Чонвонни, пойдём.       Когда Чонвон выходит в коридор, отчима в гостиной нет. Мама не останавливается, пока не достигает комнаты Хёнсо и с приглашением открывает дверь.       — Лисо-я, нам нужно поговорить.       Хёнсо тоже делала домашнюю работу. Захлопнув учебник, она садится на кровать. Мама присоединяется, хлопая рядом по одеялу, и Чонвон повинуется. Подгибает под себя ногу и бегает глазами между постерами на стене, чтобы не смотреть на маму.       — Я думаю, вы понимаете, что у нас с вашим папой всё плохо.       — Д-да, — мяукает Хёнсо, подтягивая колени к груди. — Омма?       — М?       — Вы разводитесь?       — Уже развелись, — коротко отвечает мама и замолкает.       Чонвон ощущает себя слишком большим. Дело не в маленькой комнате Хёнсо. Что-то в нём самом, и он находит пальцами кровоточащий заусенец. Зажимает ногтями кусочек отошедшей кожи и придавливает ранку.       — Я… Главное.       Маме тяжело собраться с мыслями. Чонвон медленно поворачивается и прикусывает внутреннюю сторону щеки, лишь бы не расплакаться. Он боится маму, когда она злится и кричит, но в основном… Чонвон не понимает, как относиться к собственной матери. Сейчас он видит перед собой бесконечно утомлённую, едва держащуюся женщину.       — Почему вы разводитесь?       Чонвон ещё не знает, что не найдёт ответ ни в следующем году, ни на первом курсе университета.       — Я не хочу, чтобы вы становились частью этого, — мама игнорирует вопрос Чонвона и кладёт ладонь на его трясущееся колено, оглаживает влажное от слёз лицо Хёнсо. — Прошу, не думайте, что вы в чём-то виноваты. Здесь нет вашей вины. Вы чудесные дети. Просто… ваши папа и мама решили, что так будет лучше.       — Но… кто тогда виноват?       И это тоже останется для Чонвона тайной.       — У папы новая жена? Он т-тебе изменил?       Голос Хёнсо из-за слёз срывается на писк. Призрачно улыбнувшись, мама медленно качает головой. Чонвон видит, что она пытается не заплакать, и у него не получается сдержаться. С губ срывается жалкий скулёж, Чонвон прячется в ладонях, и мама гладит его по волосам. Целует в висок.       — Дети, вы меня не слушаете. Я же говорю, что вы не должны влезать в это.       Слышно, что мама говорит с улыбкой, но она фальшивая. Натянутая, притворная и ненастоящая, как и всё остальное в этом доме. Они куклы. Они все куклы, непонятно как научившиеся говорить, и Чонвон хватает ртом воздух. Ощущает, как сложно сглатывать из-за вязкой слюны, и мама приобнимает его за талию.       — Извините, что вы слышите, как мы ругаемся, но, прошу вас, не прислушивайтесь. Главное, что он папа, который вырастил вас. Он всё тот же аппа, хорошо? «Отец» и «муж» это отдельные вещи, хорошо? Слышите?       После выходных Чонвон приходит в школу с опухшим лицом.       Сону-хён и Вонён верят, что Чонвон всю ночь смотрел недавно закончившуюся дораму. Чонвону противно, что после четырнадцатилетия он только и делает, что врёт. Себе, друзьям, родителям. Настолько заврался, что уже не знает, где заканчивается он настоящий, а где начинается ложь.       Пак Джей правильно сказал, что из-за развода родителей ты чувствуешь себя неудачником. Чонвон неудачник в квадрате. У него нет ни крепкой семьи, ни отношений.       Отодвинув стул носком кроссовка за ножку, Чонвон занимает привычное место напротив окна и откидывается на спинку. Он сбежал из кабинета раньше Вонён, о чём теперь жалеет. Придётся немного поесть в одиночестве.       Внезапно кто-то хватает его за надплечья.       — Я тебе нравлюсь?       Ким Дживон наклоняется, заглядывая Чонвону в глаза. У него нет сил на испуг и оправдания, поэтому он молча мотает головой, и Дживон отодвигается. Обойдя стол, садится, как обычно, напротив и направляет мрачный взгляд из-под чёрной чёлки.       — Для чего нам встречаться в таком случае?       — Это все делают.       — Притворяются?       Чонвон безразлично пожимает плечами, и Дживон прищуривается.       — Может, потом понравимся друг другу по-настоящему.       — Для чего вообще начинать отношения в старшей школе?       — Так положено.       — Кем и куда?       — Что?..       — Кем и куда «положено»?       Общение с Дживон похоже на попытку пройти по свежему бетону — вроде движешься, а ноги вязнут и застревают. Или на разговор с искусственным интеллектом или ботом — вроде отправляешь правильно составленный запрос, однако ответ получаешь невнятный.       — Боже… Просто посмотри иностранные фильмы о подростках. Там все в старшей школе встречаются.       — Поэтому ты пытаешься найти себе девушку? — уточняет Дживон, выделяя последнее слово. Спроси она это в другой день, Чонвон, может, отшутился бы «Кого же ещё?». Сейчас он лишь кивает и берётся за палочки.       Сначала Дживон кладёт рядом со своим подносом учебник, но потом останавливается и склоняет голову к плечу. Чонвон ощущает её сверлящий взгляд на лице, но отказывается реагировать, пока его не стукают по голени.       — «Wishy-washy»?       — В зависимости от контекста. Бледный, нерешительный, бесхребетный.       — «Eloquent»?       — Красноречивый, выразительный.       — «Buoyant»?       — Жизнерадостный, бодрый.       Они встречаются взглядами, и лицо Дживон смягчается. Она поджимает губы, будто хочет что-то сказать. Чонвон опускает голову, упирается подбородком в грудь и мысленно приказывает себе держаться. Только бы не заплакать. Ни при ровесниках. Ни при старших, ни при учителях. Нельзя позориться.       — Exhausted?       — Истощённый.       Когда Чонвон закрывает пылающее лицо лацканом школьного пиджака, Дживон скрипит ножками стула и против воли впихивает в его пальцы носовой платок.       Последний вопрос не просил перевода на корейский.

#ЯСЕЙЧАС

      — Я лучше всех! Я лучше всех!       Дживон складывается пополам и крутит головой, её распущенные волосы взметаются и падают. Стоящий рядом Чонвон зажмуривается, получив по лицу тёмной гривой, и предусмотрительно отходит к дивану. Дживон уже танцует куплет, а точнее партию CL, и Чонвон присаживается на скрипучий подлокотник.       — Есть повод для веселья?..       — Автоматы практически по всем предметам.       — Уже?! Так можно?..       — Мне — да.       Со словом «танцует» Чонвон поспешил, Дживон не умеет танцевать. Точнее, специально притворяется, чтобы избегать любого приглашения повеселиться. Сейчас она дёргается во все стороны, её длинные волосы прыгают, путаются и закрывают лицо. Чёрная резинка-пружинка падает. Чонвон тянется поднять, и тут Дживон взмахивает ногой. Ещё бы чуть-чуть, и Чонвон бы получил по носу.       Сейчас Чонвон не знает, как к Дживон относятся ровесники, потому что у них нет друзей-одногодок, но Юджин-нуна и Бомгю-хён, мельком видящие Дживон на кухне первого этажа, говорили, что она представляется загадочной. Гаыль-нуна как-то обмолвилась, что Дживон стала бы хорошей моделью для их клуба, если бы не была столь холодной и безэмоциональной. Да что там, в старшей школе Чонвон вообще побаивался свою будущую лучшую подругу.       Правда в том, что Ким Дживон сумасшедшая.       Естественно, в хорошем смысле.       «I Am The Best» 2NE1 заканчивается. Дживон складывает пальцы в «козу», задирает руки над головой и вскрикивает. Соседи за стеной стучат. Дживон мотает головой, прикладывает к губам указательный палец. Прислушивается, пытаясь понять, что умная колонка включит следующим. Чонвон узнаёт первые секунды «BOOMBAYAH» BLACKPINK, когда Дживон снова вскрикивает и убегает к двери ванной комнаты, где больше места.       Чонвон бы присоединился, если бы не устал после четырёх пар и занятия в клубе. К счастью, старшие сделали вид, что ничего не было, когда Гаыль и Чонвон вернулись в тот день с улицы. Только Юджин подтолкнула его плечом, будто спросила, в порядке ли он.       Чонвон в порядке. Честно.       Просто… слишком много всего навалилось.       — Мне не нужен мальчик, мне нужен мужчина! Клик-клак, бадда-бин, бадда-бум…       Дживон подпрыгивает, взмахивает рукой, со всей силы врезается в косяк и опять вскрикивает. На этот раз от боли. Чонвон подрывается с места, берёт Дживон за левую ладонь и подносит к лицу.       — Эта танцевальная машина не приспособлена к маленьким пространствам.       — Эта танцевальная машина скоро покалечится, — смеётся Чонвон и разглядывает безымянный палец Дживон. Она содрала нежную кожицу у фаланги, но ничего страшного. — Вот тебе и «бумбайя».       — Меня ограничивают.       Теперь стучат по стене с другой стороны.       — Сцуки, — цедит Дживон, и Чонвон безмолвно ахает. — Сцуки вредные.       Пригнув голову, Дживон оглядывает комнату Чонвона, точно пытается испепелить. В старшей школе этот взгляд пугал. Сейчас Чонвон знает, что это лишь одна из деталей, из которых состоит Ким Дживон.       У него нет аптечки, — обычно он просит её у тётушки Лим — поэтому палец приходится промыть водой и залепить пластырем. Дживон сгибает и разгибает пальцы, прищурившись.       — У собачек и кошечек и страшнее ранки заживают, так что…       — Я существо похуже. Я человек.       Чонвон фыркает и под очередной стук несколько раз нажимает на невидимые кнопки. Умная колонка уменьшает громкость и с механическим пиликанием ставит песню на паузу.       — Мы особо и не шумели. Даже комендантский час не наступил.       — А тётя Ким предлагала снять для тебя квартиру поближе к университету.       — А ты отказался жить со мной.       — Ну мало ли случится…       — Да. Ещё найдешь себе парня и съедешь.       — Нет, — твёрдо отвечает Чонвон, отходя к дивану. Дживон с кряхтением поднимает на кофейный столик свой тяжёлый и похожий на мужской рюкзак. — Я тебя не брошу. Это некрасиво.       Так и не присев, Чонвон выставляет кулак. Отбив по нему своим, Дживон соединяет их запястья, стучит по груди Чонвона. Тот повторяет, откидывая несуществующие волосы за спину, и прокручивается на одной ноге. Давно придуманное рукопожатие заканчивается на столкновении плечами.       — Друзья сначала, мужики потом.       — Потом, — подтверждает Дживон с кивком и, наконец, вытаскивает то, ради чего пришла.       В её руках Чонвон находит массивную косметичку, похожую на походную сумочку, и падает на диван. Опирается о красную спинку и широко расставляет бёдра, полностью готовый отдаться в чужие руки.       — Ты уверена, что сначала нужно учиться на ком-то?       — Наои Рэй сказала, что я должна натаскаться, — Дживон пожимает плечами. — Куда и что таскать я не поняла.       — Это значит «набить руку».       — Зачем мне её бить? И чью? Твою?       — Нет. Тебе нужно, э-э, поверхностно обучиться.       — А-а-а… Сдвинь ноги, ты не в автобусе.       Чонвон слушается, соединяя колени. Дживон забирается с левой стороны на диванную подушку и склоняется. Так близко, что Чонвон видит несовершенства её кожи, маленькие поры и родинки. Он медленно моргает. Дживон тоже. Следом расширяет глаза, и Чонвон механически напрягается.       — Ты целовался с Пак Джеем.       — И?..       — Помаду не используем.       — Да ладно тебе, — со смешком отвечает Чонвон. — Мы не заразные. Ты видела мои анализы.       — Безопасность превыше…       Дживон вдруг драматично хрипит, отклоняясь, и опускает ладонь на грудную клетку.       — Чего?       — А если ты… тёрся о Пак Джея всем лицом?       — Айщ… Ким Дживон!       Чонвон притворно возмущается и тянется к рёбрам Дживон. Она боится щекотки. Задёргавшись с протестующим стоном, Дживон бьёт Чонвона по голове каким-то тюбиком, и они быстро успокаиваются.       — А он тебя… по лицу ничем… особым… не хлопал?       — Ким Дживон, клянусь, я сейчас уйду.       — Куда? Это твоя комната.       Конечно, шутки ниже пояса ведь безумно смешные. Дживон, довольная до чёртиков, хлопает в ладони, и Чонвон шумно выдыхает. Хотя, если честно, тоже хочется посмеяться. С Дживон ему не нужно беспокоиться о мнении окружающих. И не нужно бояться сделать перед старшими что-то не то.       — Ладно. Приступаем, а то я уже кушать хочу.       — Рамён?       — О да, — Дживон в предвкушении закатывает глаза, схватившись за надплечья Чонвона. — Три порции съем.       — Не съешь, — усмехнувшись, Чонвон закатывает глаза следом. — Ты и две не можешь, я обычно за тобой доедаю.       — Спорим, агент Ян?       — Спорим, агент Ким.       Пожав чужую руку, Дживон балансирует на одном колене и роется в раскрытой косметичке. Сегодняшним вечером Чонвон превращается в модель. Интересный получится опыт. Дживон никогда не красилась (максимум — прозрачный блеск для губ и прозрачный лак для ногтей), но недавно насмотрелась на «красивых девочек» в пинтересте и захотела научиться.       Телефон Чонвона остался на зарядке. Дживон снова включает колонку, едва ли слышно, и находит в нём плейлист Соши. Затем вытаскивает вытянутую палочку и откручивает крышку.       — Тушь.       — Угу.       Ни у Чонвона, ни у Дживон нет опыта в обращении с подобной косметикой, поэтому итог неизвестен. Но вряд ли выйдет что-то странное. Дживон обычно аккуратна. Она просит закрыть глаза, поднимает лицо Чонвона кончиками пальцев, и он ощущает невесомое прикосновение к ресницам. За тушью следуют тени и румяна. Липкий блеск для губ с маленькими звёздочками. Или это не звёздочки. Чонвон не раскрывает глаз, доверившись Дживон, и её дыхание постепенно оседает на его коже.       Сколько проходит времени, Чонвон не знает, но в какой-то момент Дживон покидает его личное пространство и садится на пятую точку. Чонвон промаргивается и на пробу соединяет-разъединяет клейкие губы.       — Ты похож на айдола.       — Серьёзно?       — Я взяла за референсы Ким Тэён и Ли Джихуна. Ой, постой.       Сдавив подбородок Чонвона короткими ногтями, Дживон что-то рисует на его щеке и подозрительно улыбается. Чонвон чувствует подвох. Конкретный такой подвох, потому что знает Дживон как свои пять пальцев.       — Идеально. Пойдём на кухню?       — Сначала я кое-что проверю.       — Не-ет!       Подвох уже не чувствуется, а прямо-таки мигает в воздухе неоновыми буквами. Чонвон вскакивает с дивана и направляется к ванной комнате. Дживон хватает его за руку, упирается пятками в паркет. Чонвон сильнее. Он подтаскивает Дживон за собой «на буксире», включает свет и смотрит в отражение.       На его шее до сих алеет засос от Пак Чонсона, но привлекает внимание не это. Чонвон даже теряет дар речи. Дживон изобразила на его щеке карикатурный мужской… Нет, Чонвон лучше опустит описание творчества юного визажиста.       — Что за детский сад?!       Рассматривать остальной макияж нет ни желания, ни времени. Дживон выскакивает из ванной комнаты с испуганным писком, точно её жизни угрожает серьёзная опасность. Чонвон торопится следом. Перехватывает Дживон за диваном, таранит грудью и отбирает открытую подводку.       — Это от Лисо-я! Они обиделась! Ты не купил ей книгу!       — Спелись против меня?       Дживон пытается освободиться, но Чонвон не позволяет. Зажав её бёдрами между собой и столбиком двухъярусной кровати, останавливает мельтешение головы за челюсть и пишет на лбу некрасивое слово. Не обидное, в какой-то степени забавное, и Дживон толкает его кулаками.       — Йа! Ты что делаешь?!       — А ты что?! А если не смоется?!       — Смоется, тупица.       — Сама ты тупица!       Дживон притворно замахивается. Чонвон тоже, обнажив зубы в фальшивой злости, и раздаётся стук в дверь. Чонвон отворачивается, резко выгибается, чтобы пропустить пинок под зад от Дживон, и трёт щёку рукавом худи.       На пороге, оказывается, стоит Тэхён-хён.       Чонвон замирает с натянутой на костяшки тканью. Он не успевает прикрыться. Молча вскинув брови, Тэхён поднимает телефон и нажимает на боковую кнопку. Чонвона секундно ослепляет вспышкой.       — Компромат, — говорит хён вместо приветствия, склонившись к освещающему его лицо экрану. Чонвон с поражением стонет. — Красиво, кстати. Ну, не «это», а всё остальное. Тебе идёт.       — Спасибо, — кисло отвечает Чонвон. Дживон, услышав мужской голос, безрезультатно прячется за кроватью и осторожно выглядывает. — Ты что-то хотел, хён?       — Да. Ты не ответил на сообщения, — спрятав телефон в заднем кармане джинсов, Тэхён замечает Дживон позади Чонвона и с мягкой улыбкой машет. — Мы собрались к тётушке Ю на день кимчи. Вы с нами?       — О, да. Конечно.       Чонвон принимается рьяно кивать. Они с Дживон сами собирались сходить в ресторанчик сестры тётушки Лим ради ёльму кимчи. В компании всегда веселее, к тому же он давно хотел, чтобы Дживон подружилась с его старшими. Идеальный момент!       Когда Чонвон оборачивается через плечо, так и не отпустив дверную ручку, Дживон складывает разбросанную по дивану косметику с пустым лицом и отчего-то хмурит брови.       — Вони?       — Не жди меня.       — Ты не пойдёшь?..       — Меня же не пригласили, — Дживон мрачнеет пуще прежнего, выпрямляясь, и выдёргивает из дутой пачки влажную салфетку.       — Кан Тэхён-сонбэ пригласил. Пойдём, Ким Дживон. Старшие платят. Не бойся меня.       Тэхён продолжает улыбаться, прислонившись к косяку, и скрещивает руки на груди. Дживон склоняет голову, направляя на него пристальный взгляд. Чонвон тяжело выдыхает и возвращается к Дживон. Вечно она так. Они могут потратить несколько часов на обсуждение, чем займутся на выходных, а потом Чонвон получит сообщение «А ты меня не звал».       — Ну… хорошо…       — Ну что вы там?! Все столики займут!       Бомгю возникает точно из воздуха, и Дживон высоко подпрыгивает, роняет разноцветные тюбики на пол. Чонвон помогает прибраться, оттирает со лба Дживон потёкшую подводку и послушно стоит в полусогнутом положении, пока снимают макияж.       По пути на первый этаж к ним присоединяются Гаыль и Юджин. Чем больше людей вокруг, тем неуютнее становится Дживон. Она зажимается, оставаясь позади. Чонвон в успокаивающем жесте похлопывает её по боку.       — О-о, дылда. Приветик.       В зелёной беседке их встречают Ли Хисын, Ким Минджон и Чхве Ёнджун. Последний, издалека заприметив Юджин, вскидывает ладонь. Юджин в ответ громко фыркает.       — Как головушка после похмелья?       — Не твоё дело, Чхве Ёнджун-щи.       — Как мы танцевали хоть помнишь?       — Нет!       Юджин морщит лоб и вытаскивает из небольшой пачки белый стик. Ёнджун, прислонившийся к металлической калитке, прячет руки в карманах спортивных штанов и осматривает Юджин с ног до головы.       — Значит, нужно напомнить.       — Фу, гетеросятина, — пробившись внутрь, Бомгю падает на деревянную скамью и зажимает губами сигарету. — Клювом не щёлкай, хён, я тебе Юджинни не отдам.       — Не больно-то и хотелось.       Гаыль хихикает, прикрывшись ладонью. Потом подталкивает Тэхёна локтем, на что тот медленно качает головой. Чонвон остаётся снаружи, оставляя свободное место старшим. Дживон, единственная некурящая, топчется позади, смотрит куда угодно, только не на беседку, и, в конечном счёте, невесомо стучит Тэхёна по плечу.       — Что такое?       Гаыль тоже оборачивается. Пока Юджин и Бомгю, перебивая друг друга, рассказывают Хисыну и Минджон о прошлом походе в клуб, Дживон окидывает Гаыль, Тэхёна и Чонвона любопытным взглядом и прикусывает верхнюю губу.       — Это… тяжёлые?..       — Хочешь попробовать? — догадывается Тэхён и получает скромный кивок. — Ты же не курила никогда?       — Не-а.       — Просто вдыхаешь и выдыхаешь. Это не сложно.       Тэхён показывает, как правильно затягиваться. Чонвон закрывается от лёгкого порыва ветра, чтобы пламя зажигалки не сбивалось, и наблюдает за смятенной Дживон. Она оглядывает сигарету Тэхёна, как что-то загадочное и новое.       Едва Дживон обхватывает фильтр губами, Чонвон морщится. Он предсказывает, что будет дальше, и не ошибается. Дживон глухо кашляет, серый дым выходит из её губ неровным кусками, и Гаыль охает. Тэхён мигом оказывается рядом и легко хлопает по спине.       — Осторожнее… — склонившись к скрючившейся Дживон, Тэхён мягко улыбается. — Порядок? Должно пройти.       — Д-да… Кх-кх…       — Может, воды? — участливо предлагает Гаыль, но Дживон мотает головой.       — Н-нет, спасибо, сонбэ.       Как только Дживон вытирает заслезившиеся глаза и убирает с глаз тёмную чёлку, Тэхён плавно отступает к Гаыль, Чонвон же протягивает руку, которую тут же подхватывают и крепко сжимают до колкой вспышки боли.       — Как ты это куришь?       — Привычка?       Чонвон пожимает плечами и подтягивает Дживон ближе. Ожидаемо, что она вырвется, но, видимо, слишком некомфортно в окружении незнакомых старших. Уставившись куда-то на стриженный газон, Дживон переплетает их пальцы, и Чонвон отворачивается в противоположную сторону, дабы выдыхать табачный дым не в её лицо.       К моменту, как все докуривают, компания расширяется до Пак Суджин, второкурсницы из клуба Бомгю, и будущего журналиста Чхве Джиуна. Теперь и Чонвону неуютно. Следовало уточнить, кто именно идёт к тётушке Ю, хотя вряд ли бы это что-то изменило. Отказываться от предложения старших невежливо.       — А Пак Джей придёт? — спрашивает Дживон шёпотом, прижавшись губами к плечу Чонвона, когда студенты направляются к тротуарной дорожке. Идущая впереди Юджин подскакивает и оборачивается.       — Кто это?       — Никто, — отстранённо отвечает Дживон и добавляет совсем тихо, лишь для Чонвона: — Бывший друг.       После этого грудь Чонвона неприятно пережимает.       Погрязнув в переживаниях о прошлом и ушедших чувствах, Чонвон позабыл, что не единственный был близок с Пак Джеем. Дживон тоже дружила с ним. В конце концов, поступок Ким Сону разделил их на два лагеря, исключая Пак Сонхуна, который остался в стороне и не поддержал ни свою девушку, ни лучшего друга.       Как это сложно. Чонвон смотрит на Дживон, на пробу сжимает её пальцы в ладони, но она больше ничего не говорит. И не показывает, о чём думает. Лицо Дживон, как и обычно, бледное, практически прозрачное и безэмоциональное. Чонвон помнит, что Дживон говорила ему тогда, но ещё не готов. Если он признается Пак Джею, что является тем самым Ян Чонвон, всё точно разрушится.       Дживон не отпускает его руку до самого ресторанчика тётушки Ю.       Завидев большую компанию через окна, та ухает и охает. К счастью, место находится для всех. Чонвон получает подушку между Гаыль и Юджин, Тэхён сажает Дживон между собой и Бомгю. Чонвон надеется, что она не против. На протяжении всего ужина он одним ухом слушает нун и сонбэ, когда нужно, вежливо отвечает на вопросы, но в основном его внимание сосредоточено на Дживон. Она выглядит напряжённой. В какой-то момент Чонвон перехватывает взгляд Бомгю, и тот показывает ему непонятный жест: то ли «всё под контролем», то ли «не бойся, хён рядом».       — Какая вкусная курочка! — восторгается Юджин и подкладывает Чонвону три кусочка во фритюре. — Никогда вкуснее не ела, попробуй.       — Согласна, — Гаыль тянется через тарелку Чонвона и ворует с плошки Юджин последнюю ножку.       — Йа!       — Не жадничай для онни.       Чонвон улыбается на то, как Юджин закатывает глаза, и возвращается к Дживон. Она вжимается в спинку стула, сложив руки по швам, и настороженно смотрит на Тэхёна. Тот с дружелюбной улыбкой что-то рассказывает, открывая для Дживон газировку, Бомгю с другой стороны забирает её тарелку, чтобы подбросить побольше кимчи.       Когда Чонвон под столом пинает Дживон по кроссовку, она поднимает к нему округлённые глаза. «Ты в порядке?» одними губами спрашивает Чонвон, и Дживон активно кивает. Пытается расслабиться и выпрямляется, потому что Бомгю закидывает руку на спинку её стула.       Чонвон не может не почувствовать вину. Он ощущает её на языке и на ладонях Дживон, крепко впившихся в бутылку газировки.       Дживон не любит новые знакомства. Они уже обсуждали это сто раз, но у Чонвона не получается не связывать себя с отношением Дживон к незнакомцам. Они и сдружились только после раскола компании. Чонвон знает, слышал от Дживон, что она сама выбрала поддержать его и Пак Джея после обвинений Ким Сону и Чан Вонён, сама решила защищать, но…       Но в произошедшем он главное звено.       Потому что… потому что… если бы Чонвон был смелее, если бы… если бы принял себя и не врал, ничего бы не произошло.       Вернувшись с перекура вместе с Гаыль и Юджин, Чонвон не находит Дживон. На мгновение он успевает запаниковать, но вот она идёт от туалета и с намёком дёргает пальцами. Чонвон, собравшийся присесть, остаётся стоять.       — Вони, — вполголоса зовёт Дживон, и Чонвон пригибается на её уровень. Он замечает, как Бомгю смотрит на них, прищурившись. — Я пойду, наверное. Встретимся утром на парковке?       Чонвон отклоняется в сторону и встречает взгляд Дживон. Она ни за что не признает, что устала от общения.       — Наелась?       — Угу.       — Я с тобой, пошли.       Они по очереди прощаются со всеми сонбэ. У порога Дживон задерживается и ждёт бодрую тётушку Ю. Потом Дживон протягивает обеими ладонями банковскую карту и просит оплатить то, что сонбэ успели съесть. Чонвон бы тоже угостил старших в знак благодарности за всё, что они делают, но у него нет столько денег.       На улице приятно дышится и тепло. Чонвон прячет руки в кармане-кенгуру, следуя за Дживон к тротуару, и рассматривает вечернее небо, почти видны очертания голубоватой луны. Мимо с тарахтением проезжает университетский полупустой автобус.       — Стоять, малышня.       Не успевает Чонвон сделать и шага, как к ним присоединяется Бомгю. Хён морщит нос на порыв весеннего ветра и кутается в спортивную куртку. Дживон, успевшая отдалиться, останавливается и поворачивается с огромным вопросом на лице.       — Сонбэ, вы тоже в общежитие?       — Да задолбали, — теперь Бомгю кривится, и Дживон вдруг хмыкает. — Каждый день эти рожи вижу.       Рассмеявшись, Чонвон подталкивает Бомгю бедром, и тот по-отечески хлопает его по пятой точке.       Буквально минуту спустя из распахнутых дверей вылетает Тэхён. Он ничего не говорит, будто так и должно быть, берёт Бомгю под локоть и тянет вперёд, к Чонвону и Дживон.       — А-а-а! Погодите! Тяжко с набитым животом!       Юджин догоняет их, когда ресторанчик остаётся позади, и Чонвон по-необъяснимой причине чувствует себя счастливым. Нуна вытаскивает язык, шумно дышит ртом, словно собака, хотя не выглядит ни уставшей, ни покрасневшей, и налетает на Чонвона со спины. Собирает руками тёмный капюшон худи.       — Йа, спортсмены, вы не бегите, там онни ковыляет.       И правда. Обернувшись через плечо, Чонвон обнаруживает вдалеке маленькую фигурку Гаыль. Бомгю успевает прикурить, пока она спокойным шагом приближается и строит недовольную гримасу. Чонвона тянет улыбаться от уха до уха. Да, в узкой юбке и на высоких каблуках не побегать.       — Онни, ты похожа на старушку, — издевается Юджин. Гаыль молча и безболезненно хлопает её по спине. — Ау-у-у!       — Засранка.       — Сонбэ, почему вы преследуете нас с Ян Чонвоном? — неожиданно спрашивает Дживон, насупившись, чем вызывает у Юджин оглушительный хохот.       — Скорее провожаем. Мы личная охрана Ким Дживон, — отвечает Бомгю и стряхивает пепел большим пальцем. Дживон морщит нос. — Я перегнул палку?       — Почему вы так добры ко мне, сонбэ?       — Как говорили великие мудрецы: «Охана — значит семья, а в семье никогда никого не бросят и не забудут».       Бомгю передаёт тлеющую сигарету Тэхёну, загребает Чонвона в медвежьи объятия и даже пытается поднять. Они чуть не падают, налетев на Гаыль, и она срывается на визг.       — Оппа! Ты хоть знаешь, сколько стоит эта блу-узка?!