(if you fall for me) That would be a tragedy

Растворись. Г р а ф ф и т и н а к и р п и ч н о м з а б о р е

#ЯСЕЙЧАС

      В лёгких Чонвона сигаретный дым.       И на губах. На пальцах тоже.       Прежде чем вернуться к хёнам и сонбэ, Чонвон идёт к барной стойке. Бармен запомнил его, потому что тут же уточняет про кружку пива, и Чонвон кивает. Он чувствует, как к потному телу липнет футболка, и ёжится. Кажется, становится только жарче, и непонятно: это из-за выпитого или из-за посетителей вокруг.       Опустошив кружку, Чонвон прячет банковскую карту в карман к телефону и направляется в центр танцпола.       — Йа, погоди.       В тот самый момент, когда начинается спокойная песня, намекающая на медленный танец, кто-то грубо хватает Чонвона за запястье. Он поворачивается и встречается взглядом со взрослым мужчиной. На вид ему около сорока. Незнакомец тянет Чонвона к себе и заторможенно усмехается.       — Простите?       — Подари дядечке танец.       «Дядечка» безбожно пьян. Все мысли вылетают из головы Чонвона, и он пытается сделать шаг назад. Где-то здесь должна быть охрана, но Чонвон не видит ни одной футболки с особой надписью на английском.       — Извините, аджосси, у меня уже есть пара.       — Где-е?       Мужчина сильнее, и тогда Чонвон решительно дёргает локтем. Его отпускают. Чонвон из-за быстрого движения отшатывается, но чуть не падает и в кого-то врезается. Обернувшись через плечо, он обнаруживает Пак Чонсона и, недолго думая, обвивает его шею руками. Чонсон в ответ скользит по его пояснице ладонью.       Что происходит дальше, Чонвон не видит. Он слышит новый и взрослый голос, скорее всего, охранника, просящего мужчину уйти. Потом какие-то шуршащие звуки и недовольные возгласы. В конечном счёте незнакомца уводят, а Чонвон продолжает пялиться на ворот футболки Чонсона.       — Испугался?       Чонвон несколько раз кивает и сглатывает. К нему ни разу так не приставали. Ни разу. Он никогда не находился на вечеринках в одиночестве.       — Спасибо, сонбэ.       — С тобой всё хорошо? Хочешь, найдём Тэя и Бомгю-хёна? Они, м-м, вроде в туалете.       — А вы не хотите потанцевать?       Чонсон отвечает не словами. Его вторая рука спускается по талии Чонвона к пояснице. Чонвон слегка отстраняется, иначе скоро вдавится в Чонсона всем телом, и держит взгляд поверх его надплечья.       Постепенно Чонвон успокаивается. И расслабляется. Перепивший мужчина не стоит его переживаний. Чонвон хотел развлечься и отдохнуть. Может, найти кого-то на ночь, но точно не разлагаться. Проблемы, они там. Где-то за дверями клуба. В реальной жизни.       На самом деле они с Пак Чонсоном не танцуют. Просто качаются из стороны в сторону, но этого более чем достаточно. Ладони у Чонсона тёплые. Почти горячие, и Чонвон на одну глупую секунду думает, что они забрались под футболку. Иначе и не подумать. Чонвон слишком ярко ощущает прикосновения.       — Можно вопрос?       Медленная песня заканчивается, но они не отпускают друг друга. Заинтересованный и вместе с тем смущённый Чонвон переводит взгляд на Чонсона.       — У тебя только одна татуировка?       — Нет, — Чонвон хмыкает, перенося пальцы на плечи Чонсона. — Две.       — А где вторая?       — Считайте, уже проверили, что она настоящая.       Перехватив ладонь на своей талии, Чонвон ведёт пальцы Чонсона ниже и запускает их под край футболки. Если на плече Чонвона чёрно-белый восход, то на пояснице, ближе к талии и правой тазовой кости — яркий закат. Он больше первой татуировки и похож на мазки пушистой кисти — точно нарисован акварельными красками.       Когда пальцы Чонсона сжимают его талию, с губ Чонвона срывается невольный вздох.       Этот флирт кажется Чонвону неестественным, но Чонсон снова поддерживает его. Он притягивает Чонвона за бедро и чему-то усмехается. Чонвон, оказавшись совсем близко, часто моргает и смотрит Чонсону прямо в глаза. Затем опускает взгляд на губы и, задержавшись на несколько секунд, возвращает его.       Чонвон не может сказать, что целовал многих парней. Да и поцелуи с девочками никогда не приносили приятных ощущений, и не потому, что они девочки. Всё зависело от чувств, и Чонвон привык ловить эти редкие мгновения перед тем, как целовал кого-то в первый раз.       Хоть и есть ощущение, будто они уже виделись, Чонсон всё ещё незнакомый. Такой чужой. Сейчас Чонвон не знает, каков он на вкус. Не знает, что Чонсону нравится. Чонвон тоже незнакомец для него, и этот момент неизвестности никогда не повторится.       Вокруг всё также танцуют и веселятся. Зарубежная музыка всё также оглушает и вибрирует полом, но для Чонвона это перестаёт иметь значение.       Потому что Чонсон подаётся вперёд и целует его.       Сначала осторожно. Движение за движением. Касание за касанием, и вот Чонвон полностью теряется в поцелуе. Его руки вновь находят шею Чонсона, пальцы вплетаются в волосы. Внутри Чонвона тянет нечто тёмное, но хорошо знакомое. Он прикусывает нижнюю губу Чонсона, и тот шумно выдыхает.       — Хочешь уехать отсюда? — спрашивает Чонсон шёпотом, и его взгляд так и приклеивается к приоткрытым губам Чонвона. — Поесть рамён?       На это Чонвон лишь снова целует Чонсона.       Очевидно, что есть рамён никто не собирается.       Час спустя Чонвон стоит посреди чужой ванной комнаты и рассматривает себя в отражении дверцы душевой кабины. Разглядывает свои где-то плавные, где-то грубые изгибы и мокрую чёлку, закрывающую бледный лоб.       Чонвон не нашёл Бомгю и Тэхёна в туалете, поэтому отправил сообщение в общий чат. Чонсон вызвал для них такси. К тому времени как оно подъехало к многоэтажному дому, Чонвон успел протрезветь, хотя всё равно плохо запомнил поездку.       Ожидая машину, он и Чонсон продолжили целоваться, и только в салоне прервались на диалог.       Чонвон не знает, как реагировать на тот факт, что Чонсон тоже универсал.       Чонвон не дурак, он предполагал, что, вероятнее всего, уедет из клуба без хёнов, поэтому подготовился. Так или иначе, принять повторный душ нужно. Чонсон предложил ему полотенце, пахучий гель для душа и на всякий случай сменную футболку, чем вызвал у не ожидавшего Чонвона смешок. Слишком услужливо для связи на одну ночь.       Когда он выходит из ванной комнаты, Чонсон сидит на кровати, опёршись на вытянутые руки. Его джинсы расстёгнуты, и Чонвон старается не вспоминать, как путался дрожащими пальцами в пуговице и простой молнии.       — Я быстро, — говорит Чонсон и встаёт. Чонвон прослеживает, как он медленно двигается к тёпло оранжевому пятну света из-за приоткрытой двери. — Если тебе нужно покурить, балкон за шторой.       Одетый лишь в футболку и нижнее бельё, Чонвон находит сигаретную пачку и зажигалку. Квартира Чонсона небольшая. Похожая на студию, но Чонвон не берётся судить. Кухня и гостиная разделены деревянными ширмами. Спальни как таковой нет. Кровать с тёмно-синим бельём находится на небольшом возвышении.       Сложнее всего не смотреть на кровать.       Чонвон проходит мимо дивана в сторону упомянутых штор и обнаруживает за ними раздвижные двери. Балкон тоже небольшой, как и квартира. Здесь есть одинокий походный стул, но нет пепельницы, и Чонвон замечает это, только прикурив.       Вроде говорят, что курение должно успокаивать. Для Чонвона эти слова никогда не являлись правдой, не являются и сейчас. Он оставляет сигарету в губах и, привалившись спиной к ледяному стеклу, сжимает подрагивающие пальцы.       Есть в Пак Чонсоне что-то необычное. Словно привычное, и Чонвон списывает это на химию. Такое бывает, когда люди подходят друг другу. Глупо искать скрытый смысл. Чонсон привлекательный, и Чонвон уже занимался сексом с сонбэ из своего университета. Он знает, что нужно делать.       — У меня нет пепельницы.       Чонсон появляется на балконе, когда сигарета прогорает на половину. Чонвону протягивают квадратное блюдце, и он принимает его обеими ладонями.       — Вы не курите, да?       — Даже никогда не пробовал, — Чонсон оставляет импровизированную пепельницу на узком подоконнике и начинает пятиться. — Давай здесь общаться неформально.       — Хорошо.       Чонсон лишь в нижнем белье. Чонвон блуждает взглядом по его телу и не скрывает этого, покидая балкон. Пока Чонсон идёт спиной вперёд к кровати, Чонвон медленно, слишком медленно догоняет его.       — Ты мог не надевать футболку.       — Разве подарки могут быть без упаковки? — невинно спрашивает Чонвон, склонив голову к плечу, и Чонсон разражается оглушительным смехом. — Пак Чонсон.       — Не обижайся.       Чонсон продолжает смеяться и падает на кровать. Едва Чонвон поднимается на возвышение, Чонсон ловит его за талию и подтягивает к себе.       — Это было забавно.       — Я пытался флиртовать.       — Признаю, я купился.       Закатив глаза, Чонвон забирается к Чонсону на бёдра и упирается коленями в мягкое одеяло. Ладони Чонсона снова находят его талию и проникают под растянутую футболку. Чонвон не позволяет снять её. Он отвлекает Чонсона поцелуем и обхватывает его лицо ладонями.       Чонвон прав. В Пак Чонсоне действительно есть что-то необычное, ведь его прикосновения отличаются от того сонбэ. Мягкие подушечки пальцев оглаживают спину Чонвона, спешат очертить лопатки. Футболка задирается, но Чонвону совсем не до неё. Он держит Чонсона за бицепс и необратимо тает.       В полумраке квартиры Чонвон ощущает себя иначе, потому что всё становится более таинственным. Он возбуждён. Чонсон тоже, и Чонвон чувствует его пятой точкой. Футболка, наконец, улетает на край кровати. Чонсон мгновенно припадает губами к шее Чонвона, к его груди. Оставляет открытый поцелуй на татуировке на плече, а следом…       Опрокидывает Чонвона на матрас.       Чонвон беззвучно ахает.       Нижнее бельё повторяет судьбу футболки. Чонсон тоже раздевается, и Чонвон смотрит на его член. Они договорились, что сегодня Чонвон будет принимающим, и Чонвон интуитивно думает о размере Чонсона. Не может по-другому, когда тот наклоняется поцеловать Чонвона и, горячий и влажный, прижимается к его бедру.       — С-сонбэ.       Зов получается ломким, отчаянным.       — Я позабочусь о тебе.       То, как мгновенно отзывается Чонсон, заставляет Чонвона простонать его имя. Мягкость из голоса Чонсона ушла. Теперь он звучит низко и нетерпеливо, будто едва держится, и, если честно, Чонвон хорошо понимает его. Как понимает, что им не следует торопиться.       Чонвон готовился заранее. Чонсон готовит тоже, согрев смазку пальцами и придерживая за дрожащее бедро. Первые минуты процесса растяжки Чонвону никогда не нравятся. Слишком непривычно, слишком грубо, слишком резко. Как и сейчас, только Чонсон старается аккуратно. Чонвон чувствует это в движениях его костяшек.       Губы Чонсона оставляют на внутренней стороне бедра Чонвона быстрый поцелуй. Чонвон списал бы это на алкоголь, но он трезвый. Он продолжает плавиться, слишком нуждающийся и разгорячённый. Длинные пальцы Чонсона оглаживают его изнутри, и в скором времени Чонвон осознаёт, что этого недостаточно.       — Сонбэ, — всхлипывает он, и Чонсон поднимает голову. — Всё, хв-ватит.       — Ты готов?       Если Чонсон не прекратит это мучительно медленное движение, для Чонвона всё быстро закончится.       Закивав, Чонвон дёргает Чонсона за бицепс, и тот послушно перемещается к нему. У Чонвона подобного ещё не было. Когда проступает неизведанное нетерпение и любое движение отдаётся сладкой пыткой. Здесь что-то до сих пор новое, и Чонвон чмокает Чонсона в щёку. Задевает пирсинг в левой мочке уха и прикусывает за шею. Руки Чонсона охватывают его бока, трясущиеся бёдра и живот.       Чонвон практически готов сдаться.       — Ты хочешь так?       Чонвон снова кивает, лихорадочно и поспешно, и Чонсон ловит его губы во влажном поцелуе. Потом встаёт на колени и ищет под подушкой рассыпавшиеся презервативы. Поглощённый внутренним огнём, Чонвон не отрывает взгляда от смуглой и блестящей кожи Чонсона и впивается пальцами в простыни. Ему хочется коснуться себя там, но Чонвон прекрасно знаёт своё тело.       Иногда излишняя чувствительность Чонвона играет с ним плохую шутку.       Чонсон пытается открыть презерватив пальцами, но те скользкие после смазки, поэтому приходится помогать зубами. Чонвон как заворожённый наблюдает за его действиями и, наверное, в сотый раз за ночь ловит лёгкое дежавю. Нет, Чонвон никогда не видел Чонсона без одежды. Вообще никогда не видел, если точнее, однако есть в его мимике что-то знакомое.       В следующий миг все мысли Чонвона улетучиваются, потому что Чонсон забирается между его разведённых бедёр и, наклонившись, упирается в одеяло предплечьем. Чонвон замирает, поднимая большие глаза.       — Скажи, если будет больно, — шепчет Чонсон и отводит со взмокшего лба Чонвона растрепавшуюся чёлку.       Чонвон сомневается, что Чонсон способен на боль. Глупое заявление, ведь они знакомы меньше суток, но Чонсон заставляет Чонвона верить в это. Хоть выбритая бровь, тёмная одежда и пирсинг наводят на определённые мысли, Чонсон мягкий. У него нежные руки. Бережные прикосновения, и Чонвон зажмуривается, когда Чонсон берёт его под колено.       Как только Чонсон входит в него, Чонвон влажно выдыхает. Чонсон даёт ему привыкнуть. На несколько секунд замирает, а потом обхватывает его член липкими пальцами. Чонвона выгибает, он слепо хватается за плечи Чонсона и тянет ближе. Позиция превращается в неудобную, но никто не обращает внимания.       Пара неторопливых движений пальцами, пускающих по его телу вибрацию, и Чонвон раскрывает заслезившиеся глаза. Освободив руку, Чонсон опирается на второе предплечье с противоположной стороны от головы Чонвона и плавно двигает бёдрами.       Едва Чонсон оказывается в нём целиком, из его груди выходит приглушённый рокот. Затем он высоко стонет и, когда Чонвон вскидывает таз, чертыхается на английском языке. Чонвон пропускает это мимо ушей, обхватывая Чонсона за широкую спину, и разрешает себе полностью расплавиться.       Либо Чонсон использовал слишком много смазки, либо что-то ещё, но скольжение ощущается великолепным. Возможно, в тайне Чонвон обожает именно этот момент. Мимолётные мгновения в чужих руках, где он может раскрыться и стать уязвимым.       И дело ведь не в сексе.       Постепенно Чонсон наращивает темп. Его толчки обретают силу, становятся глубокими, и Чонвон даже не думает о том, что желал прикоснуться к себе. Он крепко держится за Чонсона, слабо царапает его выступающие лопатки и старается подмахивать бёдрами. Это похоже на мелодию, хотя Чонвон далёк от музыки.       Это простые движения в такт, и Чонвон невольно задумывается, насколько хорошо Чонсон играет на гитаре.       — Не больно? — спрашивает Чонсон, уткнувшись в шею Чонвона, и тот мотает головой. — Скажи, е-если…       — Нет. Х-хорошо. Мне о-очень хорошо.       Руки Чонсона возвращаются на его бока. Он задевает татуировку Чонвона большим пальцем и ведёт в сторону, к груди. У Чонвона пересыхает в горле, он не перестаёт облизывать влажные губы. Ему хочется, чтобы Чонсон поцеловал его, но тот часто дышит в его ухо и иногда издаёт ломкие стоны, достойные бессмертного увековечивания в памяти.       На каком-то особо сильном толчке Чонвон срывается на громкий вздох и интуитивно тянет Чонсона за волосы. В квартире прохладно из-за открытого балкона, только Чонвон этого практически не ощущает. Ему жарко. Жарко и Чонсону, который впивается в талию Чонвона скрюченными пальцами, почти там, где расположена цветная татуировка заката.       — Я б-близко.       Чонвон понимает это и без лишних слов. Темп Чонсона срывается, его бёдра, вжимающиеся в Чонвона, тоже дрожат, и он слегка грубо натягивает Чонвона на себя. Чонвон чувствует, как Чонсон пульсирует в нём, и мягко прикусывает его за край острой челюсти. Одного этого достаточно, чтобы Чонсон толкнулся в последний раз вместе с гортанным стоном.       Чонвон достигает конца чуть ли не следом за ним.       На улице сигналит машина. Чонсон шумно дышит, придерживая Чонвона за поднятые колени. Его горячее дыхание касается разметавшихся по подушке волос Чонвона. Когда становится понятно, что он не торопится выходить, Чонвон бережно хлопает его по округлившемуся бицепсу.       — Тебе нужны… влажные салфетки? Или душ?       — Душ, пожалуйста.       — Не против, если я первый?       — Не-а.       Чонсон перекатывается на свободную сторону кровати и шлёпает голыми пятками в сторону ванной комнаты. Чонвон упирается затылком в неудобную подушку и слепо пялится на потолок. Ему ужас как хочется пить. Кроме того, ожидания от случайной связи не оправдались, потому что Чонвон ожидал другого. Среднего. А секс с Пак Чонсоном…       Чонвону сложно пошевелиться. Он липкий, разомлевший и до чёртиков довольный. Следовало тоже надеть презерватив, потому что Чонвон замарал не только себя и Чонсона, но и постельное бельё. Чонсон точно поменяет его, поэтому Чонвон вытирает ладонь о простыни и откидывает ногами собравшееся складками одеяло.       Следующие десять минут Чонвон слушает шум воды и разглядывает кусочек ночного неба. Чонвон настолько задержался, что завтра придётся умасливать тётушку Лим баночкой пива.       — Чонвон-а, ванна свободна.       Чонвон ничего не говорит в ответ. Он устал, хотя эта усталость безумно приятная. Чонсон включает лампу на кофейном столике, добавляя в тёмные краски квартиры тёплый оранжевый, и наклоняется, высушивая волосы полотенцем. Пройдя мимо него в ванную комнату, Чонвон закрывается и по-быстрому ополаскивается. Это его самая нелюбимая часть. Избавляться от пота, смазки и спермы не так приятно, как делать то, что пачкает ими тело.       Когда Чонвон выходит на кухню с полотенцем на голове, Чонсон греет в кастрюльке воду.       — Хочешь рамён?       — Приглашаешь на второй раунд?       — Нет, — смеётся Чонсон, и улыбка полностью преображает его. — Я приглашаю тебя поесть.       — Нет, мне пора, — Чонвон изображает неловкий жест руками и намекает на время. Чонсон с пониманием кивает. — Но спасибо за приглашение.       — Мне вызвать тебе такси?       — Я уже вызвал.       — Тогда я провожу тебя.       Чонвон снимает блокировку экрана, чтобы проверить приложение, и то услужливо подсказывает, что до подачи машины пять минут. Возможно, он бы подумал над предложением сонбэ, если бы не хотел спать. И снова принять душ, потому что его одежда после клуба пропахла сигаретным дымом и потом.       — О, подожди-ка, — когда Чонвон уже готов выйти из квартиры, Чонсон издаёт удивлённый звук напротив зеркала и выворачивает шею. — Не, извини. Показалось, что ты оставил засос.       — Ну, я укусил тебя.       Чонвон наклоняется вслед за Чонсоном и сейчас, без светомузыки, искусственного дыма и полумрака спальни, находит крошечное родимое пятно с левой стороны. Вокруг него темнеют явные следы зубов, но Чонвон совсем не замечает их. Он продолжает сверлить взглядом шею Чонсона, пока тот не выпускает смешок.       — Это не засос, не бойся. Оно с рождения, — Чонсон отодвигается от зеркала, и весь мир Чонвона переворачивается. Он таращится на Чонсона, неловко почёсывающего затылок. — Мне говорили, что оно похоже на облачко.       «Я знаю, — почти вырывается из Чонвона, — ведь это сравнение придумал я».       Это был не просто секс с университетским сонбэ.       Чонвон только что переспал с Пак Джеем, которого теперь почему-то зовут Пак Чонсон.