(if you fall for me) That would be a tragedy

Все эти проблемы, они же из головы. К и м Д ж и в о н

#ЯСЕЙЧАС

      Да, это Пак Чонсон, третьекурсник.       Музыкальное продюсирование, музыкальный клуб хёнов.       Бомгю представляет их, не забывая упомянуть о швейном клубе Гаыль-нуны, и Чонвон воспитанно кланяется сонбэ. Времена, когда он стеснялся внимания симпатичных парней, давно позади, но Чонвон ничего не может поделать. Когда Чонсон одаривает его долгим взглядом, у Чонвона пересыхает в горле.       — Нет, ну сонбэ нашего Чонвонни точно должен выпить. Это не обсуждается.       Бомгю словно демон-искуситель. В клубе он обнимает Хисына и Минджон за плечи, направляет в сторону барной стойки и что-то шепчет на ухо обоим. Минджон смеётся, закрываясь локтем. Чонвон идёт позади между Тэхёном и Чонсоном.       Тот неожиданно стучит Чонвона по плечу.       — В какой школе ты учился?       — Что, извините?       Недовольно взглянув на протискивающегося между ними парня, Чонсон придвигается ближе.       — Ты из Сеула?       — Нет, извините, — на странный вопрос Чонвон отвечает с вежливым наклоном головы. Он не успевает уточнить, в чём дело, потому что Бомгю резко хватает его за рукав футболки и тянет к себе. — Хён!       — Мы вывели Чонвонни в свет, за это нужно выпить.       — Мы же не в девятнадцатом веке, хён, — возражает Тэхён, и Бомгю кивает.       — И это не бал дебютанток, поэтому мы всё равно должны выпить.       Чонвон и Тэхён обмениваются понимающими взглядами. И без лишних слов ясно, что Бомгю твёрдо намерен всех напоить. В чём смысл пить так, чтобы проснуться с похмельем? А смысла нет. Чхве Бомгю-хён из тех, кто проживает каждый день, будто он последний.       Они и познакомились благодаря алкоголю.       В тот день шёл дождь. Чонвон помнит, как только приехал в Сеул, нагруженный чемоданами и сумками. Не успев освоиться в общежитии, Чонвон мигом получил нагоняй от грозного вахтёра, когда решил покурить под козырьком. Позже оказалось, что тётушка Лим приятная и добрая женщина, но тогда Чонвона она здорово напугала.       В фойе его встретила Чон Соми — председатель студенческого совета. Они немного поговорили, и Соми-сонбэ передала Чонвону пакет с документами, пропуском и правилами общежития. Распрощавшись, Чонвон отправился на четвёртый этаж.       На пролёте между вторым и третьим Чонвон, уткнувшийся в телефон, споткнулся о ящик пива. Раздался неровный звон, и из-за угла тут же выскочил парень с длинными волосами, собранными на загривке в короткий хвост. Чонвон перепугано отшатнулся, готовый признать вину.       «Хочешь влететь в одну заварушку?» — с лукавым прищуром спросил старшекурсник, уперев кулаки в бока.       Отказать Чонвон не смог.       Минут двадцать спустя Чонвон начинает подозревать, что Бомгю что-то запланировал.       — Вы же раньше не виделись? — спрашивает он, указывая то на Чонвона, то на Чонсона, и выгибает костлявые пальцы. Тэхён рядом разговаривает с Хисыном и Минджон, но не прекращает бросать недоверчивые взгляды в их сторону. Наверное, тоже подозревает.       — Не-а.       Чонвон пожимает плечами и переключает внимание на бармена. Тот опять корчит забавные гримасы, хотя ему, в отличие от Чонвона, никак не забавно. Чонвон, проработавший в сфере обслуживания всю старшую школу, прекрасно понимает его.       — Чонсонни умеет играть на электрогитаре.       — Угу.       Тяжело вздохнувший бармен высовывает язык, и они встречаются взглядами. Чонвон хихикает, когда бармен смущается, и подпрыгивает — ноготь Бомгю с облупившимся лаком тычет ему в ухо.       — Ты не туда смотри, ты сюда смотри.       — Оставь его, — незлобно журит Тэхён, протискиваясь к барной стойке, и вновь оплачивает напитки.       Ещё днём Чонвон строго обозначил, что будет платить за себя сам, но его, конечно же, не стали слушать. «Позволь хёнам позаботиться о донсэне», — твёрдо сказал Бомгю, и Чонвон не стал спорить с его гордостью.       В Чонвоне нет столько любви к шумной толпе, музыке и тошнотворным «ароматам» танцпола, поэтому и на этот раз он остаётся у барной стойки. Что удивляет, Чонсон остаётся тоже. Если бы не Бомгю, грозно соединивший брови, Минджон позвала бы его с ними.       Подперев щёку кулаком, Чонвон болтает остатками пива в кружке и без особого интереса разглядывает тёмный потолок, кажущийся бесконечным. Светомузыка окрашивает стены причудливыми цветами. Чонвону в который раз становится скучно, как-то гей-клуб не оправдал его ожиданий. Никто даже не подходит познакомиться.       Хотя…       Пак Чонсон не просто смотрит, он пялится. Чонвону не обязательно опускать глаза, чтобы заметить это. Взгляд Чонсона танцует на его лице, волосах, открытых футболкой руках. Чонвон представляет, как выглядит со стороны.       Если обозначить одним словом: Чонвон милый. У него милые ямочки. Милая улыбка. Он мило смущается. Дживонни несколько дней называла его котёнком, пока ей не надоело. Отчим так вообще считал Чонвона недостаточно мужественным. Сложно понять, чего он хотел от четырнадцатилетнего ребёнка.       В какой-то момент Чонвон смирился.       Когда окружающие видят тебя определённым образом, есть всего два варианта: принять этот образ или отказаться.       — Сфотографируйте, сонбэ, — говорит Чонвон, добавляя в голос эгьё, и поворачивает голову. Чонсон дёргает плечами, застигнутый врасплох. — Дольше сохранится.       Это даже не его фраза. Чонвон то ли услышал её в дораме, то ли прочитал в интернете, но Чонсон бормочет извинение и отворачивается. Чонвон, потянув за собой кружки хёнов и сонбэ, перемещается к нему. Опираясь на барную стойку, Чонвон принимает расслабленную позу и возвращается к мысли, что они уже где-то встречались.       Только где? В телефоне Чонвона нет подобных контактов. В стенах университета они точно не виделись, Чонвон бы запомнил такого красивого парня. Пусть красота субъективна, Чонсон всё равно безумно красивый. Примерно на уровне впечатлений от главных героев песен Тейлор Свифт. Чонвон знает, потому что Юджин-нуна любит её творчество.       Возможно, протрезвев, Чонвон вспомнит. Сейчас ему не хочется задумываться над загадкой. Чонвону не нужно притворяться, что он заинтересован в девочках.       Больше нет.       К этому моменту Чонвон начинает привыкать к пиву. Он опустошает кружку Бомгю-хёна и подпирает подбородок основанием ладони. Чонсон рядом покачивается в такт энергичной песни.       — Сонбэ, у меня вопрос, — мягко зовёт Чонвон. Бывает, и он использует милую сторону. Ресницы Чонсона порхают, когда Чонвон выпячивает губы и выдерживает паузу. — Вы пришли сюда ради музыки и дешёвых напитков, как сонбэ?       Чонсон не так уж и прост. Он тоже сначала молчит. После этого медленно улыбается и зеркалит позу Чонвона. В небольшом пространстве между ними клубится дым от специальной машины.       — Нет.       — Я тоже.       Чонсон наклоняется. Чонвон не двигается, цепляя взглядом его подпрыгнувший кадык. Двойной пирсинг в левой мочке уха. Крошечный клевер в проколе, названия которого не представляет. Чёрная чёлка закрывает выбритую бровь Чонсона, и Чонвон почти тянется поправить её.       — Настоящая? — внезапно интересуется Чонсон, и Чонвон ловит взгляд на своём плече.       Закатав рукав до надплечья, Чонвон выпрямляет руку. Чуть выше локтя на его бицепсе есть маленькая татуировка. Чонвон набил её сразу же, как покинул родительский дом. Это половинка восходящего солнца, горизонт с извилистой тропинкой, совсем маленькие луна и звезда.       Напоминание, что как бы плохо ни было, рассвет из его жизни не исчезнет.       — Никто не запрещает вам проверить, вдруг нарисованная?       Если у Чонвона и оставались какие-то сомнения, то сейчас их нет. Он флиртует, и с ним флиртуют в ответ. Умело или нет — не так важно. Чонсон протягивает ладонь и касается его плеча. Татуировка размером меньше большого пальца, чуть ли не с фалангу. Чонсон идёт дальше, спускаясь к предплечью, и Чонвон улыбается.       — Как я и думал.       — Что вы думали?       Ответом Чонвону становятся скользнувшие к запястью тёплые пальцы.       Чонсон тянет Чонвона танцевать.       Что-то опять происходит, пока Чонвон прячется у барной стойки, потому что, едва завидев, Бомгю налетает на него с радостными воплями.       — Ты хороший парень, Чонвонни, — заплетающимся языком начинает хён и обвивает шею Чонвона. — Очень хороший. Только скромный. И слишком тихий.       Чонвон не назвал бы себя ничем из вышеперечисленного, но смиренно слушает и поддерживает Бомгю за талию. Когда он замечает в руках Ли Хисына бутылку соджу, все вопросы мигом улетучиваются. Хён успел перейти из первой фазы опьянения во вторую.       — И парень тебе нужен, понимаешь? Хороший такой нужен. Чтобы ты не был настолько одиноким.       Чонвон не считает себя одиноким, да и к отношениям не стремится. Только не после того, как на его глазах разрушался родительский брак. Бомгю говорит подобное, потому что волнуется, поэтому Чонвон не обижается и не сердится. Поймав измученный взгляд Тэхёна, он широко улыбается.       — Понимаю, хён, понимаю. Спасибо.       Бомгю чмокает его в щёку. Чонвон смеётся, специально наклонив голову, и Бомгю треплет его по волосам. Его же волосы давно распущены, и заколку можно даже не искать.       — Мы в гей-клубе, Чонвонни, в гей-клубе. Понимаешь?       — Понимаю, хён.       Пьяным Бомгю превращается в поезд. Или в машину. В общем, во что-то такое, что нелегко сдвинуть, и он таранит Чонвона бедром. Тэхён поддерживает их за поясницы, прежде чем они свалятся на липкий пол.       — Тут геи, Чонвонни, геи. Только тут. Понимаешь?       — Не только тут, хён, — Чонсон неожиданно и звонко смеётся, и Чонвона в который раз охватывает мимолётным дежавю. — Тэй-я, что хён выпил? Я тоже хочу.       Тэхён закатывает глаза, бьёт Чонсона по груди и ненавязчиво оттанцовывает с Бомгю к Ли Хисыну и Ким Минджон. Чонвон без дополнительного веса в образе тяжёлого Бомгю чувствует себя свободнее. Он начинает танцевать, но быстро останавливается. Телефон до сих вибрирует, и Чонвон запрокидывает голову с гортанным стоном.       — Что-то случилось?       Чонвон может притвориться, что не услышал. Может, и всё равно оборачивается к Чонсону. Тот выглядит встревоженным, хотя не должен заботится о парне, которого встретил буквально полчаса назад.       — Ты в порядке?       — Да, сонбэ. Мне… мне позвонили.       Сочтя это достаточным объяснением, Чонвон ныряет в беспокойную волну из пьяной толпы и направляется к выходу. Охранник у двойных дверей спокойно выпускает его, и Чонвон торопится за угол, к облюбованному месту под металлическим навесом.       Это похоже на подготовку к прыжку в ледяную воду; зажигалка трещит, сигарета во тьме освещает его бледные пальцы, Чонвон принимает вызов.       — О боже-е, ты ответи-л. Чонво-нни.       Женский голос звучит замедленно, будто монтажёр растянул звуковую дорожку. Чонвон поднимает глаза к ночному небу, чтобы не заплакать, и стряхивает пепел.       — Ты пьяна?       — Немного, Чонвон-ни. Совсем немного. У меня был тяжёлый де-ень.       Как было бы легко сейчас обвинить её, но Чонвон и сам пьян. Или нет. Скорее, тоже немного, и тёплый ветер внезапно пробирает его до костей.       Чонвону нечем согреться.       — Лисёнок не берёт мои звонки. Ты знаешь, где Лисёнок?       — Она спит, — на выдохе отвечает Чонвон и мысленно благодарит Вселенную за то, что Хёнсо действительно спит.       — Моя Лисо. Моя любимая, дорогая Лисо. Я скучаю. И по тебе скучаю, Чонво-нни.       Чонвон не может сказать того же.       — Ложись спать, омма, — говорит он, и последнее слово выходит натяжным. Чонвон отвык произносить его мягко, без скрытой боли или мольбы. — Пожалуйста.       — Когда ты приедешь домой, Вони? Ты же знаешь, что я люблю тебя?       — Знаю.       — А ты меня? Любишь?       Этот вздох получается из тех, что чувствуются всем телом. Чонвон трёт висок основанием ладони и морщится.       — И я тебя. Ложись спать, пожалуйста.       Женщина отключается, напоследок облив его расплывчатыми и ничего не значащими признаниями, и Чонвон позволяет себе сделать медленный выдох.

#ЯТОГДА

      Чонвон случайно хлопает дверью, заходя в прихожую, и разувается. Мама и Хёнсо уже дома, Чонвон слышит их приглушённые голоса, причём мама не в лучшем настроении.       — Ты издеваешься?! Первый день и столько ошибок!       Чонвон появляется в гостиной в тот самый момент, когда мама толкает Хёнсо в затылок, она чуть не прочерчивает носом раскрытую тетрадь. Выпрямившись, Хёнсо заправляет за уши выпавшие пряди. Пальцы её правой руки до белых костяшек стискивают край кофейного столика.       — А это всё от безделья! Сколько раз я говорила, что на каникулах нужно продолжать учиться?       На этот раз Хёнсо получает слабый, едва задевший голову подзатыльник. Её бледные губы дрожат.       — Бездельница! Почему у Вони оценки в сто раз лучше?! Ты что, дура?!       — Нет, ом-ма.       Чонвон не влезает. Знает, чем может закончиться. Он молча проходит на кухню, чтобы налить себе апельсинового сока, и забрасывает грязный пуловер на надплечье. В холодильнике Чонвон замечает рёбрышки в фирменном соусе мамы, но есть после увиденного не хочется.       — Ты дура, Ли Хёнсо. Полная дура. Вся в отца. Иди отсюда. Видеть тебя не хочу.       Всхлипнув, Хёнсо хватает со стола тетради и учебники и убегает по коридору в свою комнату. Чонвон ложится локтями на кухонный остров и встречает маму равнодушным взглядом.       — У них новый учитель. Хёнсо хуже всех сдала проверочный тест.       — Сегодня лишь первый день, омма.       — Отец передал ей свою тупизну, — мама всплёскивает руками и занимает место у плиты. Чонвон недолго пялится на солнечное пятнышко, в котором порхает весенняя пыль. — Почему она не такая умница, как ты?.. Подожди, а покушать?       — Я не хочу. Потом.       — А что ты кушал в школе?       — Мы пообедали с Сону-хёном.       Чонвон покидает кухню и направляется к ванной комнате. Там он принимает душ, бросает скрученный пуловер в корзину с грязным бельём и переодевается в домашнее. По какой-то причине мама не берёт в расчёт то, что Хёнсо ещё ребёнок. Чонвон так-то тоже, но Хёнсо всего четырнадцать. Если она ради оценок начнёт пренебрегать сном, как старший брат, ничего хорошего не получится.       Свои четырнадцать Чонвон даже не хочет вспоминать.       Вытащив из рюкзака учебник по английскому, словарь и телефон, Чонвон стучится в ближайшую к гостиной дверь и ждёт ответа. Когда его не поступает, Чонвон снова бьёт костяшками по косяку и осторожно нажимает на тугую ручку.       — Лисо-я, можно?       — Секунду, оппа.       Хёнсо в крохотной щели спрыгивает с подоконника и отодвигает стул на колёсиках, который придерживал дверь с её стороны.       — Позанимаемся домашней работой вместе?       Изнурённое выражение на лице Хёнсо светлеет, она благодарно улыбается и присаживается на пол у кровати. Чонвон занимает место рядом, постаравшись уменьшиться. Комната Хёнсо самая маленькая. Кровать, столик и шкаф с зеркалом на дверце расположены почти вплотную. Если Чонвон вытянет ноги, он коснётся носками двери.       — У тебя какие-то проблемы с пониманием?..       — …математики.       Ох. Чонвон, конечно, стремится к покорению школьного рейтинга, но и у него есть ахиллесова пята. По-честному, это все точные науки. Чонвон — гуманитарий. Ему легко даются история, литература и английский, но никак не математика.       — Давай, м-м, сейчас.       Хёнсо выглядит заинтересованной. Подтянув колени к груди, она разворачивается, и Чонвон вытаскивает телефон. Тот после падения покрылся трещинами. Чонвон не пользовался защитным стеклом, поэтому экрану скоро придёт конец. Это выбивает из него огорчённое мычание, и Хёнсо прикусывает ноготь мизинца.       — Что случилось?       — Да так.       Чонвон отмахивается, пролистывая контакты. Он не считает себя социальной бабочкой, что там, его единственным другом-одногодкой является Вонён, и всё же полезно знать многих.

Кому: Ким Дживон «Привет. Ты случайно не разбираешься в математике средней школы?..»

      Ким Дживон неожиданно отвечает вызовом по фейстайму. Чонвон невольно тянется поправить лохматую чёлку, и Хёнсо под его плечом хихикает. Чонвон предупреждающе шипит.       — Привет!       На экране-паутинке появляется бледное лицо Дживон. Она в простой чёрной футболке, с распущенными волосами и тоже дома. Чонвон узнаёт постер популярной поп-группы на стене, когда Дживон поднимает ладонь и машет.       — Нам всё равно скоро созваниваться.       Ах, точно. Несколько раз в неделю Чонвон и Дживон общаются по видеосвязи на английском языке. Чонвон собирается поступать в Сеульский университет на лингвистику и всегда рад потренировать говорение. Дживон английский не нужен, но она не против помочь. Чонвон вроде слышал, что Дживон планирует пойти по стопам мамы и изучать инженерное дело.       — Здравствуйте! Меня зовут Ли Хёнсо. Я донсэн Ян Чонвона.       Хёнсо складывает ладони на животе и воспитанно кланяется. Дживон буквально тает в улыбке. Да, именно такой эффект на окружающих производит Хёнсо. Не сдержавшись, Чонвон наклоняется и чмокает её в макушку.       — Помогите мне, пожалуйста.       — Конечно! Я Ким Дживон, одноклассница твоего оппы.       — Да, оппа рассказывал.       — И что у тебя не получается?       Оставив девочек, Чонвон возвращается в свою комнату за зарядкой для телефона и присаживается перед рюкзаком. Кажется, он складывал её утром в главное отделение. Вместо провода Чонвон нащупывает огромное количество мелочи, а среди неё что-то маленькое и прямоугольное.       Пак Джей.       Школьный бейдж из синего пластика.       Откуда?..       Чонвон пересаживается на пятую точку и внезапно слишком остро чувствует фантомное присутствие Ким Дживон в соседней комнате. Дживон девочка. Она понравится его маме. Она достаточно умная, чтобы получить стипендию и одобрение взрослых.       Но есть проблема.       Дживон никогда не посмотрит на Чонвона в этом смысле. Он не глупый. Он понимает, когда есть шанс.       К тому же…       Это новый бейдж. Чонвон прокручивает его между пальцев, будто ручку, и сжимает в кулаке. Значит, того незнакомца-старшеклассника зовут Пак Джей. Он точно новенький. Кроме того, иностранец, и Чонвон ещё никогда…       — Вони-я! Лисёнок! — зовёт мама с кухни, и он вздрагивает. — Я приготовила фруктовый салат!       Покачав головой на глупые мысли, Чонвон прячет бейдж во внутренний карман рюкзака, в самый низ, под упаковку влажных салфеток, и закрывает его на молнию.