Вторая вода

      После того как Гарри, на правах хозяина особняка, проводил всех своих гостей – и званных и незваных, – казалось, что можно было вздохнуть с облегчением и наконец-то выспаться. Но нет, не спалось... С робкой улыбкой абсолютно счастливого человека, он бродил по особняку, задевая стены, дверные проемы, трогая статуэтки на каминах, гладил старинные рамы картин, вглядывался в лица Блэков – одухотворённые, суровые или же умиротворённые, – находя общность черт и отмечая различия. Блэки тоже смотрели на него, кто с приязнью, кто с изумлением, кто с загадочной улыбкой, но никто – с безразличием.       Он и раньше чувствовал дом, но никогда не ощущал такого полного единения: каждый кирпичик, каждая дверная ручка, каждая оконная рама – всё приветствовало нового лорда Блэк. Дом ликовал! Он сиял чистотой и свежестью, отмытый от полувековых наслоений грязи и пыли магией, высвободившейся в результате ритуала признания главы рода.        В интерьере – только благородные цвета: насыщенный терракотовый, королевский синий, пурпурный, изумрудный зеленый, стальной серый, бордо, слегка разбавленные тёмным английским дубом. Витражные окна, потолочная лепнина, гнутые серебряные люстры в виде клубка змей, величественные, отделанные мрамором камины.       С улыбкой Казановы, соблазняющего молоденькую простушку, дом показывал своему лорду всё самое лучшее. Роскошные ванные комнаты, при виде которых в голове Гарри всплыло слово «Термы!», непонятно как уместившиеся в компактном пространстве городского особняка. Фальш-панели в коридорах, на кухне и под лестницей. Бальную залу, светлую и просторную, с французскими окнами в пол, примыкающую к парадной столовой и переходящую в зимний сад, к несчастью, совершенно заброшенный, хрустально-гулкий.       На втором этаже, рядом с библиотекой, были расположены рабочие кабинеты главы рода и его супруги, благодаря полуоткрытым дверям видимые теперь совершенно отчетливо. К кабинету супруги главы рода примыкал дамский салон, оформленный в китайском стиле. За библиотекой оказалась комната для занятий наследников с кукольной детской мебелью и игровым уголком. Дом подталкивал своего нового главу проходить через комнаты, подниматься этаж за этажом всё выше и выше.       На третьем этаже располагались трогательные, любовно декорированные детские и выдержанные в одном стиле хозяйские спальни. В помпезной спальне лорда стояла антикварная кровать такого размера, что на ней можно было бы смело поместить стадион Уэмбли. Спальню супруги отделяла от спальни лорда вместительная гардеробная, как принято в домах аристократов.       Дом распахивал двери, хвастаясь своими несметными богатствами. Новоиспеченный лорд Блэк поднимался всё выше – к комнате, в которой Сириус держал гиппогрифа. Это оказалась маленькая домашняя обсерватория: металлический купол сдвигался в стороны, защищая от светового загрязнения большого города. Астрономические приборы, конечно, не сохранились, но Гарри и этого хватило для восторженной радости, пока он смотрел на тонкий солнечный луч, пробивающийся из-под купола. Из обсерватории на крышу вела литая чугунная лестница гоблинской работы, которую он не помнил здесь раньше. Подстегиваемый нетерпением дома, Гарри ступил на шаткую металлическую конструкцию, поднявшись на пять ступеней, через гостеприимно открытую небольшую дверцу вышел на крышу и… онемел от восторга.       Под холодным лондонским небом цвёл экзотический сад, влажный и буйный: невиданные деревья были покрыты орхидеями, причудливыми как тропические бабочки. Гирлянды цветов радовали глаз. Нежный, едва уловимый аромат оседал в носу.       Гарри задрал голову – прямо над ним возвышалась стеклянная крыша, как те, что использовались в немагическом Лондоне для строительства торговых центров. Коричневатое стекло сливалось с цветом основного фона черепицы, маскируясь от любопытных глаз. Сквозь стекло заглядывали звезды, хотя на улице светило не по-осеннему яркое солнце. Башенка обсерватории осталась слева от него. Гарри передернуло от неприятных «космических» воспоминаний прошлой ночи.              Лорд Блэк подошёл к цветам, казалось, потянувшимся к нему навстречу. Забыв об осторожности, он стал наглаживать плотные кожистые листья, что разлаписто разлеглись на деревьях или парили над прозрачными краями хрустальных сосудов разнообразной длины и форм. Сложная система магического полива, закрепленная над рядами прозрачных горшков, работала, разбрызгивая воду.       Среди цветочного великолепия на небольшом возвышении стоял деревянный стул с высокой спинкой, вроде бы средневековый. Гарри подошёл и прикоснулся к подлокотнику – дерево чуть засветилось, отдавая тепло. Ему вдруг совершенно нестерпимо захотелось сесть на это произведение мебельного искусства, прочувствовать гладкость сидения и удобство спинки. И Гарри не стал себя останавливать, интуиция подсказывала ему, что ничего плохого в его доме с ним случиться не может. Как только он уместился на сидении, положил руки на подлокотники и опёрся о спинку, прямо перед его лицом развернулась проекция световой схемы защитного контура, и он ощутил заметный отток магии из собственного магического ядра.       Блэки были драккловыми гениями! Совершенно сумасшедшими гениями! Обычно охранный контур настраивался в алтарном зале, но чёртовы Блэки замкнули его в скрытой оранжерее, заклятой на магию главы рода, и как только Гарри сел на стул, служивший активатором системы, все охранные структуры мгновенно сработали, скрывая дом, отсекая ненужное внимание и магов и магглов, подпитываясь буйной силой нового главы тёмного рода.       Гарри осенило, что Яксли смог увязаться за ними из Министерства и разрушить «Фиделиус» лишь потому, что сила охранных чар дома тогда была уже слишком ослаблена. Если бы он попытался сделать это сейчас, то от него бы не осталось ровным счетом ничего, настолько мощной была их магия: она окутывала весь особняк гудящим грозовым коконом, защищая, предостерегая и оберегая.       Пока напитывался охранный контур, Гарри впал в совершенно отрешённое состояние. Перед его мысленным взором возник образ Сириуса в виде большого чёрного пса, за ним ‒ силуэт дома, такой, каким Гарри увидел его впервые: горьковато-пряно пахнущий плесенью и едкой прогоркшей полиролью, пронизанный чувством тоскливого ожидания и щемящей радости, словно он на какое-то время сам стал домом, родовым гнездом Блэков, одиноким и заброшенным, но не теряющим надежды.       Он уже отсидел всё, что можно, ноги затекли, цветы из померкших стали насыщенно-яркими, почти флуоресцентными. Внезапно давление магии резко ослабло, видимо, охранная система полностью восстановилась. Гарри, кряхтя как столетний дед, встал. Ноги дрожали, как если бы он переусердствовал в учебке аврората на занятиях по физподготовке. Он стоял среди этого тропического великолепия и не уставал удивляться изобретательности предков, его предков.       – Гарри Джеймс Поттер! С каких это пор я не могу попасть к себе домой? – произнёс внушительный патронус-лошадь возмущённым голосом Джинни. – Немедленно открой мне, иначе месяц будешь ночевать в кладовке Кричера!       Гарри Блэк встрепенулся, готовясь к неизбежному скандалу. Он знал, что Джин не простит ему, если он немедленно не отреагирует, и моментально переместился в прихожую первого этажа. Он шагнул к выходу, собираясь открыть дверь, но не смог дальше сдвинуться ни на дюйм. Живой тёплой гирей на его ногах повис Кричер. Он безумно вращал влажными глазами и пронзительно верещал:       ‒ Нельзя! Кричер не позволит! Кричер не хочет, чтобы ещё одного Блэка посадили в Азкабан, обвинив в убийстве! Кричер должен беречь своего Лорда!       Гарри попробовал было поднять домовика, одновременно отдирая его от себя, но старый эльф только крепче сжимал сухие лапки, продолжая вопить:       ‒ Ваша сожительница – не Блэк! Сейчас, когда обновляется защита, тем, кто не принадлежит роду, опасно здесь находиться. Дом может подумать, что вы приготовили для него жертву. Дом и так еле сдержался, когда его ночью наводнили грязнокровки. Магия рода должна успокоиться, а на это надо не меньше недели, да и то, если каждый день благодарственные ритуалы проводить.       ‒ Джинни – моя жена!       ‒ Мой лорд плохо читал Кодекс! Кричер накажет себя за то, что плохо объяснил своему лорду! Женщина из семьи предателей крови не может быть женой благородного лорда, тем более вы с ней не соединены магическими узами перед алтарем. Министерский брак – это не брак, а так – фикция!       Гарри удалось наконец-то отодрать от себя Кричера. Усилие было таким, что он не удержался на ногах, плюхнувшись на пол, его глаза оказались на одном уровне с лицом домовика. Синие выпуклые глаза Кричера были непреклонными и умоляющими одновременно.       Новоиспеченный лорд сдался и, махнув рукой, вызвал патронус. Адская гончая весело скалилась, переминаясь на длинных лапах. Послать такой патронус Джинни – значит объявить всему клану Уизли, что он всё-таки принял род Блэков, что добавит масла в огонь недовольства. Пока Гарри раздумывал, как же ему поступить в этой дурацкой ситуации, Джин, похоже, потеряла терпение.       Патронус-лошадь вновь появился перед Гарри:       ‒ Поттер, я к маме в «Нору»! У тебя три дня, чтобы объясниться, потом «Холихедские гарпии» уезжают на соревнования в Румынию, ‒ прозрачная лошадь раздражённо всхрапнула, взвилась на дыбы, осыпавшись крохотными сияющими звёздочками.       Поняв, что Джинни апартировала и, скорее всего, сейчас сколачивает в «Норе» коалицию из родственников, готовых её поддержать в праведном гневе, Гарри невольно схватился за волосы – дурная привычка, на которую неоднократно указывал Малфой и от которой он никак не мог избавиться.       ‒ Не соблаговолит ли глава благороднейшего и древнейшего рода Блэк принять ванну с расслабляющими отварами и отобедать? – раздался жизнерадостный голос Кричера, светившегося довольством.       ‒ Нет, не соблаговолит! – рявкнул Гарри.       Он резко вскочил, не обращая внимания на поникшие уши домовика. Ему захотелось оказаться в тишине и сумраке рабочего кабинета, к которому он привык, но почему-то вместо знакомой небольшой комнаты, уставленной книжными шкафами, Гарри очутился в роскошном кабинете главы рода. Волшебные портреты, развешанные по стенам, жадно смотрели на него. Стоило ему возникнуть на пороге, как они подались к рамам, разглядывая нового Лорда, но уже через мгновение совладали с любопытством: дамы присели в глубоком реверансе, а мужчины поклонились в соответствии с этикетом того времени, в котором они жили.       ‒ Здравствуйте, дамы и господа! – гордо вскинул голову новоиспеченный лорд, неловко кланяясь в ответ. Неловкости добавило и то, что среди портретов он узнал и тех людей-звёзд, что с мстительной радостью наблюдали за ним, когда он падал в бездну наведённых чувств.       Финеас Найджелус Блэк, которого Гарри помнил как вынужденного компаньона в их мучительной гонке за крестражами, поднялся со старинного стула, напоминающего тот, что стоял в скрытой оранжерее, и, сняв бархатный рембрандтовский берет с поседевших кудрей, произнёс:       – Приветствую нового главу рода Блэк. Если мои глаза мне не изменяют, мы с вами знакомы, молодой человек, только вот имя ваше запамятовал, вроде бы что-то наподобие Говарда или Гилберта…       – Гарри Джеймс Блэк! – отрекомендовался бывший Поттер и поразился тому, как правильно и органично для него самого прозвучало новое имя.       – Гарольд, значит? – спросил кто-то из нарисованных Блэков.       – Нет, на Гарольд, а именно Гарри! Не слишком аристократично, но такое уж имя дали мне мои родители, Лили и Джеймс Поттеры, – упрямо мотнул головой новый глава рода.       Хотелось сбежать от всех этих утончённых и высокомерных красавцев и красавиц. Но вместо бегства последний живой представитель рода Блэк отчетливо произнёс:       ‒ Рад знакомству!       Похоже, интуиция не подвела его и на этот раз. Блистательные дамы и кавалеры разулыбались в ответ и один за другим стали называть свои имена, представляясь главе рода. Гарри кивал и сразу же проговаривал имя вслух, чтобы лучше запомнить. Завершила церемонию представления внушительного вида пожилая леди в траурном викторианском платье и вдовьем капоре.       ‒ Все мы рады, что род Блэк наконец-то обрёл главу. Что безрассудный потомок Блэков, не иначе волей Магии, завещал всё вам. Что вы показали себя достойным наследником, сохраняя дом и магию и приумножая их. Что смогли пройти через ритуал Испытания, пусть и с помощью вашего Хранителя. Что стали «Рукой Судьбы» впервые со времен Реставрации. И за вашего Хранителя мы тоже благодарны, ведь он – не чужой роду Блэк. От имени всех присутствующих выражаю надежду на благоденствие рода и приумножение его даров. А теперь, ‒ обернулась она к портретам и, дирижируя правой рукой, затянутой в чёрную кружевную перчатку, провозгласила:       ‒ Гип-гип ура!       ‒ Ура! Ура! Ура! – подхватили портреты.       – И хотя мы с вами до этого момента были не знакомы, я счастлива, что кровь Блэков нашла в вас продолжение.       Гарри во время речи Дореи Блэк ‒ по всем признакам выходило, что это была она ‒ активировал собственные навыки в окклюменции и практике контроля дыхания и встретил эти славословия уже вполне спокойно, с легкой, вежливой улыбкой, как и подобает аристократу. И пусть внутри он умирал от смущения, внешне это никак не проявилось.       ‒ Благодарю вас за оказанное доверие. Сделаю всё возможное, чтобы его оправдать, ‒ уверенно ответил Гарри Блэк.       ‒ Вы всегда можете обратиться к нам за советом, если таковой потребуется, – уже без иронии добавил Финеас Блэк. – К сожалению, советы – это единственное, на что мы теперь способны.       ‒ Спасибо, это очень ценно для меня! ‒ отозвался Гарри. ‒ А теперь, господа и дамы, прошу меня простить за прямоту, но письма сами на себя не ответят. Заставлять адресатов ждать – не красиво, даже если ты теперь и целый лорд Блэк.       Портреты сделали вид, что нисколько не шокированы таким вопиющим нарушением этикета, и после очередных поклонов и реверансов заняли свои привычные места в нарисованном пространстве. Дорея вздохнула и вернулась в кресло у камина. И только норманнский воин с мраморного барельефа показал Гарри большой палец, кивнув в сторону потомков. Гарри даже показалось, что он прошептал: «Пафосные задницы».

***

      Писем было много, слишком много. Из Гринготтса с просьбой немедленно переговорить с хранителем золота рода Блэк. От каких-то арендаторов, которые спрашивали, будет ли новый лорд продлевать договоры аренды земель. От управляющих семейными предприятиями. От поставщиков припасов. Припасов! Гарри даже слова такого не знал.       «Как Сириус только со всем этим справлялся? – спрашивал себя Гарри. И сам себе отвечал: Никак… Сириус не принял род и не имел права распоряжаться семейным имуществом. Он мог владеть только личным сейфом и небольшим охотничьим домиком, который оставил ему в наследство дядя Альфаред, кажется…»       Гарри стало страшно от открывающихся перспектив, но он упорно писал одно письмо за другим, время от времени консультируясь с Финеасом Блэком.       Среди всех этих сугубо деловых писем выделялось письмо Невилла, скреплённое личной печатью.       «Как интересно, он тоже принял Род», – подумал Гарри.       Письмо было… холодным. В нём бывший однокурсник отговаривался занятостью, хотя и рассказал, что действительно видел, как Рон напал на Малфоя и как последнего скрутили авроры. Он пообещал, что если дело дойдёт до суда, то будет готов подтвердить свои слова, хотя и предпочел бы отсутствие излишней публичности.       Молодой лорд Блэк за эти полгода поднаторел в словесных кружевах при общении с Малфоем и ему не составило труда перевести послание Невилла с аристократического языка на простой человеческий: «Показания дам, но только в самом крайнем случае». Это было странно и так не похоже на прежнего отзывчивого Невилла.       Какое-то время Гарри переваривал ответ Лонгботтома, невольно чёркая пером по пергаменту, но объяснений не находил. Ему захотелось рассказать всё Гермионе. И про то, как он принял род Блэк, и про Драко и помощь бабушки, и про это странное письмо.       Гарри уже давно заметил, что стоит только ему подумать о Гермионе целенаправленно, как она немедленно отзывалась. И сегодняшний день не стал исключением. В камин, который располагался в кабинете, рядом со столом лорда Блэка, постучали. Пламя приобрело зеленоватый оттенок, и из него послышался знакомый голос:       – Привет, Гарри! Сходила к Рону, поговорила с ним и Джорджем. Надо бы нам с тобой это обсудить до того, как я все запротоколирую и сдам уже официально. Пустишь меня?       Новоиспечённый лорд Блэк вспомнил истерику Кричера и ответил:       – Давай лучше я к тебе. Ночью у меня были авроры, утром - невыразимцы. Пришлось восстанавливать защиту. Накрутил так, что пока никто ко мне пройти не может.       – Давай! – отозвалась Гермиона.       Гарри мысленно представил себя в кабинете Наследника, и тотчас в ладони упёрся деревянный стол. Похоже, он, как глава рода, может оказаться в любой точке родового особняка на одной только силе желания.       Лорд Блэк достал с полки удобный рюкзак, с которым часто ходил на задания, на него были наложены чары сохранности, расширения пространства и слабенькая защита от воров. Рюкзак Гарри зачаровывал сам в рамках проекта по артефакторике ещё в академии Аврората. Чары держались крепко. Старенький профессор, принимавший зачёт, сокрушённо качал головой и говорил: «Эх, молодость, молодость… Ведь явно не своим делом занимаетесь. Вместо того чтобы родовые дары развивать, за разбойниками бегаете. Как будто без вас их не переловят».       В рюкзак он положил записывающий артефакт в экранирующей шкатулке, пузырьки с воспоминаниями показаний, что он добыл на Косой Аллее. И покрутив в руках письмо Невилла, добавил в рюкзак и его.       Вспомнив, что в прошлый раз они с Малфоем основательно объели Гермиону, позвал:       – Кричер!       – Что угодно главе древнейшего и благороднейшего рода Блэк? – домовик поклонился и преданно уставился на своего лорда.       – Э… – Гарри слегка подвис от его велеречивости, но резко выдохнул и продолжил: – Во-первых, не называй меня так больше. Лорд Блэк или Хозяин – будет вполне       достаточно.       – Кричеру не нравится, но если лорд древнейшего и благороднейшего рода приказывает, то Кричер будет вынужден звать лорда древнейшего и благороднейшего рода лордом Блэк – прогундосил домовой эльф.       Гарри видел недовольство преданного слуги, но не хотел уподобляться «пафосным задницам» Блэкам и поэтому, не отреагировав на эмоции Кричера, продолжил:       – Во-вторых, я собираюсь к Гермионе, – при звуках этого имени мордочка домовика скривилась, но предостерегающий взгляд Гарри дал понять, что хозяин не потерпит никакого пренебрежения по отношению к подруге. – Есть у нас что-нибудь съедобное, с чем прилично будет прийти в гости?       Кричер горестно вздохнул, щёлкнул пальцами, и перед Гарри прямо в воздухе возникла пицца. Маргарита, вроде бы, только что испечённая.       ‒ Кричер! Ты опять обнёс магазин?       ‒ Если кладовые пусты, то эльфийская магия бессильна. Не далее как сегодня утром толпа прожорливых магглокровок уничтожила почти все припасы. Что остаётся делать бедному Кричеру? – заканючил эльф.       Гарри так разозлился, что даже прикрикнул:       ‒ Немедленно верни пиццу на место!       ‒ Кричер вернёт, но пусть хозяин знает, что из продуктов у нас осталось только вино и сыр с плесенью, и то из-за того, что ваши «благородные» гости подумали, что он не свежий.       ‒ Я уже написал письма поставщикам.       ‒ Тогда Кричер сейчас заберёт продукты, и если хозяин подождёт хотя бы полчаса, то старый Кричер испечёт к вину сырный пирог, если вам так противна маггловская стряпня. И правда, не пристало магу из древнейшего и благороднейшего рода…       ‒ Кричер, – одёрнул домового эльфа Гарри, а потом, смиренно вздохнув, сказал уже спокойнее: – Я подожду.       Не задумываясь, лорд Блэк махнул рукой, отправляя Гермионе Патронус:       ‒ Герми, извини меня, немного задержусь. Кричер готовит тебе сюрприз.       С кухни донесся возмущённый вопль:       ‒ Кричер никогда не стал бы ничего делать, если бы магглокровка не была бы вассалом благородного рода Блэк.       ‒ Ч-что… Что ты сказал?       Гарри даже не удивился, что вторую часть фразы он договаривал на кухне, рядом с Кричером.       Эльф отвернулся от плиты, где уже стоял пирог, и, отряхивая муку с фартука, продолжил:       ‒ Кричер просто назвал вещи своими именами.       ‒ Но Гермиона никогда… Мы же не проводили никаких ритуалов, обрядов там, клятв.       Домовик всплеснул тонкими лапками и шевельнул ушами:       ‒ Хозяин всё время забывает, что он и его магглокровка ‒ маги, а значит, мотивы, воля и стремление могут воплотиться в магическую клятву, даже если и не произнесены слова. Я чувствую нити вассальной клятвы. Вам бы закрепить её как положено, в соответствии с Кодексом, как настоящему лорду.       «Как настоящему лорду, ‒ расстроенно подумал Гарри, ‒ похоже, я пока лорд игрушечный. Как слепой щенок тычусь во всё, что попадается на пути, сбиваю предметы и помечаю территорию там, где не надо».       Заметив, что молодой лорд приуныл, Кричер добавил:       ‒ Хозяин во всём разберётся, предки помогут и ваш Хранитель. Он-то воспитывался в правильной семье и знает, что и как надо делать.       Поведя носом, домовик метнулся к плите, доставая пирог и приговаривая:       ‒ Чуть не сгорело! Совсем заговорил Хозяин старого Кричера.       Гарри присел на корточки и привычным жестом положил руки на плечи домового эльфа, посмотрев в его упрямые синие глаза:       ‒ Спасибо тебе!       ‒ Кормить своего лорда – это почетная обязанность домовиков рода!       ‒ Не только за еду, но и за заботу, за мудрость, за поддержку и понимание.       ‒ Кричер - порождение магии рода Блэк. Конечно, он понимает своего лорда, хотя и не всегда, ‒ усмехнулся эльф. ‒ Пока Кричер будет нужен роду Блэк, он будет служить в доме.       Гарри и сам не понял, как оказался перед камином в чистой мантии с корзинкой, полной еды, бросил в камин летучий порох, дождался зелёного цвета пламени и шагнул в него со словами:       ‒ Косая Аллея, «Логово выдры».