Уникальный

— Тогда…– промямлил Эмили, разглядывая аккуратный набросок изображения на листе бумаги. — Можно сделать его чуть больше. Так он будет выглядеть более впечатляюще. И практически не нужны мелкие детали для каркаса. Уильям некоторое время крутил в левой руке карандаш и чесал подбородок, а минутой позже потянулся к чашке с обычным кофе. — Почему-то я думаю, что этого будет недостаточно. — отпарировал он внезапно, отпив немного из чашки. — Почему же? У нас получится сконструировать его, не должно возникнуть проблем с нехваткой деталей. — Генри во всём внимании посмотрел на Уильяма, пытаясь прочесть мысли того по одному только выражению лица. Ожидая дальнейших разъяснений и обсуждений. На данный момент оба находились в переполненном кафе, заняв один столик на двоих и заказав себе по чашке ароматного и горького напитка. Сегодня Генри провёл с Афтоном почти весь свой день, начиная с половины девятого утра, заканчивая теперешней четвертью пятого, но при этом никакой усталости и изнеможения он не чувствовал. В который раз Генри был убеждён в том, что с Уильямом невероятно интересно и приятно общаться. Единственной проблемой на данный момент являлась лишь зарисовка робота, над которым Эмили и Афтон будут работать в ближайшее время. Генри всё казалось чертовски сложным и лёгким одновременно, из-за чего с трудом верилось в то, что получится осуществить идею именно так, как хотелось бы. Судя по реакции Уильяма на эти отображённые Генри на листе бумаги карандашом системы и механизмы будущей машины, тот имеет куда большие познания в робототехнике и стремится к чему-то очень сложному, что, мягко говоря, слегка бьёт Эмили по чувству собственной чести и порождает не принятие того, что сам Генри вряд ли способен на такую сложную работу. — Понимаешь, Генри, — произнёс Уильям. — Собрать-то у нас его в любом случае получится. И в случае правильной сборки он выйдет просто великолепным. Однако, — он оторвал одну кисть от стола и слегка сжал свои костлявые бледные пальцы. — тебе не кажется, что мы…м-м.делаем не совсем то, что действительно нужно? — вновь заглянув в листок в руке Генри, Афтон принялся высказываться: — Я думаю, что мы не даём ему той уникальности, которая необходима для по-настоящему хорошей работы. Так на нас никто внимания не обратит. Генри задумчиво сморщил брови, постукивая пальцем по деревянной поверхности. Разве само наличие робота не будет этой самой уникальной и по-настоящему хорошей работой? Разве Генри и Уилл что-то упускают? Делают не то что нужно? — И что же ты предлагаешь? — задался Генри вопросом. И посчитал, что спросил он это и не у Уильяма вовсе. А у своей головы. Она-то и должна была дать правильный ответ. — Не знаю, на самом-то деле. — неловко улыбнулся Уилл уголками губ вниз и пожал плечами. — Может, следовало бы собрать какой-нибудь механизм, может, и систему, выполняющую не только какое-то действие, но и при этом функция должна быть неординарной. Типа не такой, какую привыкли видеть люди. Понимаешь? Генри кивнул. Понимал он не только то, о чём говорил Уильям, но и то, что его это «Понимаешь?» буквально сводило с ума. И неловкая улыбка Уильяма — тоже. И эти спутанные волосы определённо входили в список всех обожаний Эмили. — Голова его работать будет сто процентов. — продолжал Уилл разбирать всё на данный момент составляющее ещё только нарисованного робота. — Вращаться там. С этим проблем не возникнет. — Можно датчики добавить. — предложил Генри. — И «научить» наше творение ходить. — С ходьбой этой махины придётся долго возиться. — махнул головой Уильям, и ему на глаза упало несколько прядей волос. — Да и зачем нам это его умение? Железке незачем будет ходить — элементарно негде. — Уилл, а что мы вообще будем делать с нашим роботом? После проекта? — вдруг спросил у него Генри. И ведь правда, не выбрасывать же! Уильям на долю секунды поднял на него голову, словно хотел что-то сказать, да передумал, либо просто заставил самого себя не открывать рот. В очередной раз взял чашку с кофе и выпил теперь уже всё, что в ней оставалось. — Возможно, что этот робот будет бесполезен. А возможно, и станет началом чего-то. — Всё же заговорил Афтон. — Я понятия не имею. Главное, чтобы к проекту всё было готово, а то неудобно выйдет. Придём с пустыми руками. Генри тоже допил весь свой кофе и решил предложить: — Давай прогуляемся где-нибудь? Постоянно сидим в четырёх стенах, так и свихнуться недолго. — и с Уиллом ему хотелось побыть сегодня подольше. Быть может, и идея какая-нибудь в голову придёт. — Недолго…– повторил за Эмили Уильям. Или он это о прогулке? То есть — «погуляем недолго»? — Да, почему бы и нет? Я оплачу. — поспешил заверить Уилл, когда Генри потянулся в карман за кошельком с совсем небольшими имениями. Генри же смущённо убрал руку из кармана тёмной бурой кофты и, решив воспользоваться возможностью узнать что-нибудь ещё о своём друге, спросил: — Ты подрабатываешь где-то? Или… — Есть такое. М-м-м, в парке по утрам подметаю. И с мусором иногда вожусь. — рассказал Уильям немного неуверенно. Видимо, его до невыносимости стыдило то, что он был вынужден подрабатывать, так ещё и на должности уборщика парка. — Как ты так живёшь вообще? — с нескрываемым восхищением задался вопросом Генри. — Э-э, ну, и учиться, и работать…не устаёшь? — Устаю. А что ж делать? Мне нужны деньги. — А родители? Далеко? Почему не помогают? — совсем неосторожно поинтересовался Генри. Ведь он ни разу не спрашивал Уильяма о семье, в то время как сам давно расписал все свои недовольства тем, что родители всё никак не примут его за взрослого человека. Уильям уткнулся взглядом в зарисовку, мямля что-то про то, что хорошо бы уже оплатить всё побыстрее и о том, как в кафе тесно с большим количеством людей. Потом всё-таки повернулся к Эмили и со вздохом сказал, причём без особой печали и тоски: — Ну, отец у меня больной. Вот-вот откинется. Я так думаю. Мама с ним. Возится. — он бросил на столик необходимую сумму в бумажных деньгах, — Пошли отсюда, Генри. Меня уже подташнивает от духоты здесь.

***

На главных улицах Харрикейна сегодня тоже оказалось людно. Горожане всегда ходят по магазинам и прилавкам за необходимыми вещами как раз в выходные. И сегодняшний день был несомненно прекрасным выбором времени для прогулок по маленькому городку. Ибо погода в последние пару дней вышла замечательной — ни холода, ни непонятной сухости воздуха. По-осеннему светило солнце, и его бледноватые лучи падали косым бликом на унылые старенькие дома. Вокруг свежо после проливного дождя, что прошёл на прошлой неделе, однако грязи и луж нигде больше не было. Именно в такую погоду парк становится настоящим хранителем всех необходимых для уставших от работы людей прелестей. Никакого шума, суматохи, машин. Только деревья, что ещё не преобразились из приятно пахнувшей зелени в яркие и пышные краски осени. Что ж, в действительности этот парк — единственное по-настоящему замечательное место в городе. Только здесь есть целительный и помогающий душе и сердцу отдых от всей шумихи и суеты будних дней. И именно здесь можно отдохнуть не только морально, но и привести свои мысли в порядок. А таким образом и на ум что-нибудь дельное прийти может. Двумя словами парк — утешитель и вдохновитель. На скамейках рассиживали часами старики и любовались всему, что происходило на глазах. Под некоторыми деревьями расположились юноши и дамы, болтающие о чём-то. Кто-то просто занимался своими делами на природе, потому что почему бы и нет? Свежий воздух полезен, и мозги проветриваются. Генри давно не проводил время именно так. И сегодня определённо был доволен тем, что оказался здесь. И оказался не в одиночестве, а в приятной ему компании. Уильям шагал рядом с ним и смотрел в основном под ноги уставшим взором, что был совсем недавно очень задумчивым и внимательным. Ещё одна из особенностей Афтона — умение сосредотачиваться. Генри такой способности мог только позавидовать. Сам-то он был в состоянии работать над чем-то с полным вниманием только тогда, когда накроет с головой вдохновение, а во всех остальных случаях приходится прерываться в процессе работы или вообще переключаться на что-нибудь другое. До сих пор сжимая в руке лист бумаги с аккуратным чертёжным наброском, Генри глядел в основном по сторонам и был погружён в свои раздумия, видимо, как и Уильям. Внезапно Эмили нашёл в себе силы думать, что даже поражало. Если недавно он считал, что вряд ли способен на достойную работоспособность, то сейчас ему вновь очень захотелось стать подобием потрясающей природы и воссоздать что-то невероятное. Выходит, прогулка действительно оказалась полезной, разбавляющей серость и обыденность. А вот Уильям казался уставшим и истратившим все свои силы на мысль. По его вечно полуприкрытым глазам можно сказать, что он в таком состоянии совершенно всегда, но сейчас Афтон представлял собой ту самую серость, которая нарушала всю гармонию этого момента. И получается, что даже кофе, который он выпил за сегодняшний день раза два, если не три, не хватало на хоть какую-то бодрость, что не могло не смущать. — Уилл, а сколько ты вообще спишь? — в какой-то момент спросил Генри. Как ни странно, он был тем, кто нарушил их молчанку. Уильям приподнял голову и слегка ухмыльнулся. — Мне иногда кажется, что я толком не сплю. — ответил он. — И я не пойму, в чём дело. Могу лечь часов в двенадцать, то есть вполне нормально. Даже в одиннадцать. Но всё равно, как просыпаюсь, так чувство такое, будто и не засыпал. — и Уильям показательно зевнул. — Может, тебе следовало бы принимать какие-нибудь таблетки? — предложил ему Генри. — Успокоительное или снотворное. — Я пробовал. Но надобная доза не помогает, а при большой дозировке башка потом целый день раскалывается. Да и куча других проблем возникает. Пойдём туда? — Афтон ткнул пальцем к тропе, что вела на небольшую полянку. Генри кивнул, не продолжая задавать вопросы на эту тему. Судя по всему, Уильяму такая беседа не доставляла удовольствия и комфорта, а значит, следует на этом закончить. На той полянке находилось отстранённое от всех деревце, под которым образовывалась так нужная сейчас тень. Уилл и Генри сели под деревом, складывая возле себя свои вещи и умиротворённо вздыхая. Людей поблизости абсолютно не было видно, что бесконечно радовало. Находиться в покое и одиночестве в парке — что при отдыхе, что при работе, — куда приятней. — Так…– протерев глаза, вздохнул Уильям. — Мы разобрались с размерами. Придётся запариться, но в любом случае он у нас будет приблизительно в пять футов. А если поточнее…– полностью забыв о находящемся рядом Генри, Уильям достал из своей сумки какой-то блокнот и углубился в расчёты и изучение собственных зарисовок. — Пока что остановимся на этом, — пробормотал он вслух и возле похожего на зарисовку Генри рисунка вписал: 5,3. Это, вероятно, означало рост этой махины. — А мы точно этого здоровяка осилим? — усомнился Эмили. — А куда мы денемся? — улыбнулся Афтон. — Осилим. Ещё как. Даже ты выше, так что не слишком уж это и трудно будет сделать. — Я, по-твоему, низок ростом по сравнению с другими? — поднял бровь Генри в шутку. — Ну, не так уж и низок. — с наигранным испугом поспешил заверить Уилл. — Не беспокойся, не будешь раздавлен нашим новым другом. Повыше окажешься. — Спасибо, утешил. — Генри отвернулся лицом к поляне, рассматривая ещё зелёную на ней траву и раздумывая. Может, несчастье отца, заключающееся в том, что девушки напрочь игнорируют существование Эмили, возникло именно потому, что Генри ниже ростом, чем полагается? Дамам же нравятся высокие парни-защитники. Выше их раза в два. Ну, тогда у Генри нет шансов. «Заткнись, Эмили. — посоветовал он самому себе. — Отца это волнует, а тебя — нет.» Он оглянулся на погружённого в работу Уильяма и тоже решил побыть полезным. Схватил свой несчастный лист бумаги и принялся старательно его изучать. Как раз в голову забралось неотложенное решение подумать над самим видом будущей машины. Какой она должна быть? Как совершенно обычный робот, в которого напичкали кучу деталей, или же следует придумать ему интересный облик? К примеру, создать его в форме зверя, да в конце концов — ничего в его строении не изменять и просто положиться на прелести дизайна, подобрав подходящий фасон. Генри просмотрел сами формы туловища, головы, длину ног и рук. Надо будет, конечно, обсудить этот вопрос с Уильямом, но пока что Эмили и без этого пришёл к выводу, что без дизайна робот выйдет крайне чудным на вид. Может, кому-то и понравится разглядывать его внутренности, но большинству, скорее всего, больше бы понравился творческий подход. — Я совсем забыл про его движения. — выпалил в какой-то момент Уильям. — Какие они могут быть? — Разные. — проговорил Генри и добавил о своих задумках: — Если мы привнесём в него какие-нибудь детали, как, знаешь, шляпу или настоящую одежду, то можно было бы настроить его функционально на определённую механическую последовательность действий и всё. — Ну да. И всё. Раз плюнуть, да? — хмыкнул Уильям. Он отложил на землю свой блокнот и потянулся, мученически мыча. — Поработать, конечно, надо будет. А на что мы рассчитывали? — Эмили точно так же убрал всё из рук и облокотился спиной на ствол дерева. — Зато у нас выйдет робот. Самый настоящий робот. И больших размеров. — другого счастья он себе и не мог пожелать в данный момент, ибо в последнее время Генри думал об одном только этом роботе, которого предстоит создать в скором времени. Хотя, не только о роботе. Афтон поёрзал на одном месте и упрямо выдал: — Но всё равно он будет совершенно обычным. Мы так и не придумали для него чего-то не…не такого… Генри, это…– вдруг обратился Уильям. — Ты никуда не торопишься? — Не тороплюсь. — ответил Эмили, обращая на него всё своё внимание. Вот именно таких странных вопросов и обращений Уильям ещё не произносил ни разу. Никогда не спрашивал о том, торопится ли Генри куда-нибудь. Получается, что и ему компания Эмили приятна? Действительно? Для него это тоже что-то очень расслабляющее и желанное? Прикрыв ненадолго глаза, Уилл спросил: — А из еды у тебя ничего нет? — Нет, кажется, — Генри заглянул себе в сумку и вновь отрицательно мотнул головой. — Если хочешь есть, мы можем заглянуть в очередную забегаловку и перекусить. — Не, мне не нужно. Я просто спросил. — сквозь зевок произнёс Афтон, и от него донеслось внезапное: — Ты можешь побыть здесь какое-то время? Я хочу попробовать вздремнуть. Удивившись такой просьбе, Генри медленно кивнул и с тревожным вниманием глядел, как Уильям складывает руки возле живота, облокачиваясь на дерево, поворачивается на правый бок и закрывает глаза. Растерянность будоражила сознание, Генри не совсем понимал, по какой причине Афтону нужно было, чтобы он был здесь во время его дремоты. И почему Уильям решил подремать именно в этом месте? Совсем без сил остался? С его образом жизни вовсе не удивительно. — Может, всё-таки до твоего дома доберёмся? — всё же решил предложить Генри, но услышал в ответ отрицательное мычание. Он не успел задать очередного выпытывающего вопроса, как уже заметил, что дыхание Уильяма замедлилось, а сам он полулежал-полусидел беззвучно и без каких-то движений. «Как быстро он уснул, — удивился про себя Генри. — Что же мешает ему спать так по ночам?» Он какое-то время посидел без дела, а затем потянулся к блокноту Афтона, собираясь рассмотреть повнимательней его чертёжные рисунки. А чем ему ещё заниматься? Спать совсем не хотелось. Бездельничать — тоже. Генри поглядел на изображённый Уиллом рисунок, подмечая про себя, что тот выглядит чуть лучше, чем его собственный. В нём реально было что-то, что делало его значительно…привлекательней, что ли? Словно каждый штрих и добавленная в изображение деталь насыщены уверенностью и точным знанием своего дела. У Уильяма всё получалось лучше. Наверное, из-за этой самой уверенности? При периодическом поведении Афтона трудно было сказать, что тот слишком уж уверен в себе. Он вообще часто менял о своей личности представление. Бывал, казалось, знатоком всего мира и того, что он должен свершить в нём, а бывал и таким, как сегодня — совсем обычным, безмятежным. И очень сонным. Генри перестал разглядывать различные изображения и был теперь обращён лицом к Уильяму, который в самом деле спал. И сон его казался таким долгожданным и приятным, Уилл определённо был впервые расслаблен за столь долгое время и впервые смог погрузиться в покой. Один из рукавов его рубашки неопрятно завернулся, и взору Эмили впервые были представлены странные царапины. Настоящие царапины. Уже постепенно исчезающие. Они больше походили на следы, которые оставляют после себя когти котов, но вполне могли бы остаться и от человеческих ногтей. Действительно — вполне, с учётом того, что ногти у Уильяма виднелись давно не стриженными. Генри заметно напрягся, стараясь не думать о самых худших предположениях и решил остановиться на мысли о том, что у Уилла есть домашний зверь. Или не у Уилла, а у его хоть каких-нибудь знакомых. Генри пытался придумать абсолютно любое объяснение. Однако тревоги не уходили, и Эмили встревоженно прикусил нижнюю губу. А правда ли у находящегося рядом с ним человека всё в порядке? Генри всё чаще теперь над этим задумывается… Солнце успело опуститься достаточно низко, чтобы погрузить эту часть парка в сумерки. Рядом с поляной ходили иногда компании каких-то подростков и взрослых людей. Генри, почти что уснувший, пялился в небо, отчётливо понимая, что хочет и есть, и пить, и спать, но не здесь, а в старой и привычной комнатке общежития. Вот только уходить отсюда он не хочет. Да…сегодняшний день выдался на славу. Эмили казалось, что ни разу в своей жизни не доводилось ему чувствовать себя уставшим, но и отдохнувшим одновременно. Странное чувство, но хотелось, чтобы возникало оно почаще. Быть может, дело в прекрасной погоде и в тихом парке, а может, и в чём-то другом. Например… В Уилле. Генри давал себе отчёт в том, что наслаждается он этим днём только по той причине, что провёл его именно с Уильямом, а не с кем-то другим. И это осознание являлось чем-то таким же приятным и фантастическим. Генри никогда не чувствовал такого наслаждения от человека, который просто был рядом и проводил с ним время. Афтон постепенно просыпался. Его дремота вышла настоящим крепким сном, так что валялся под деревом Уильям почти два часа. Генри не уходил, как тот и просил. Хоть и хотелось поспать в тёплой постели, возникало ощущение, что Эмили до неё попросту не дойдёт. Потому и не было желания покидать это место, по крайней мере до того момента, как окончательно проснётся Уильям. «… Странно это, — пронеслось в голове Генри, когда он в очередной раз обернулся на мирно спящего рядом Афтона. — Чертовски странно. Почему это происходит со мной? — он невольно сжал в кулак одну руку и будто бы недоверчиво прищурился. — Это у него башка такая неправильная? То есть, очень странная. Или дело во мне? Потому что я в самом деле хочу прикоснуться к его волосам…» Эмили поспешно дёрнул за волосы самого себя, понимая, какую дурость он только что сморозил в голове. «Со мной что-то не так…» Уильям вдруг вытянулся на траве и промычал, вытягивая руки выше своей головы. — …Чёрт возьми…– первым делом произнёс он. — Который час? — Часов шесть, наверно. — ответил Эмили, опустив взгляд к своим наручным часам и толком не вглядываясь в циферблат. Уилл одним выражением лица выдал немое: ого-о. Сразу же потянулся к блокноту и сунул его себе в сумку, которую подтащил к своей ноге. — Бог ты мой, — пробормотал Афтон, пытаясь резво подскочить на ноги. — И ты тут?..Господи, зачем? — Ты же просил. — напомнил ему Генри, который предпочёл основываться на просьбе Уильяма, а не на собственных своих странностях. Ибо как Уильям отреагирует, если Эмили чистосердечно признается в том, что тот казался чем-то невероятным и нужным для него. Тогда можно и про своё неравнодушие к голове Афтона, которую хочется погладить, рассказать. Чего умалчивать-то? — Я…Просил, да…– как будто виновато процедил Уилл. — Спасибо. — Да ладно. Не стоит. Лучше пойдём уже по домам. Я вот не прочь отдохнуть в тёплой кровати. Уильям выдал смущённую улыбку и согласно кивнул головой: — Тебе точно нужно отдохнуть от моей компании и выходок. Уверен, что было не очень…сидеть тут без дела… — Не беспокойся, не так уж и скучно. — соврал Генри. Эмили было по-настоящему скучно. Эти пару часов длились мучительно долго. Словно время и не двигалось вовсе. Но оставлять Уильяма он всё равно не собирался. Они оба с трудом поднялись на ноги, накинув на плечи сумки, поплелись к тропе, что выводила с этой поляны на людную дорогу. Уильям спросонья продолжал периодически тянуться и тихо зевать. Внутри у Генри всё отчего-то кипело, как вода на самом пике жара. В голове не возникало никаких мыслей, вариантов, слов, кроме единственного вопроса, который так хотелось задать: «А у тебя всё хорошо?» С другой стороны — стоит ли Генри лезть не в своё дело? Вдруг он просто забеспокоился на пустом месте, а на деле нет ничего подозрительного ни в состоянии Уильяма, ни в тех причудливых царапинах? Если Эмили спросит его о чём-то очень личном, не посчитает ли Афтон это крайне невежественным? Разве будет верным решением так докапываться? Наверное, Генри просто следует внимательней относиться к состоянию друга и окончательно убедиться в том, что на данный момент так терзало его душу. Ничего он не может поделать с неумением замечать настоящие проблемы у окружающих. Вероятно потому, что никогда Генри Эмили не относился к кому-то с таким вниманием. Вот интересно, а Джон тоже так беспокоится о Томе или о самом Эмили? И хочется ли ему точно так же быть рядом со своим близкими друзьями и проводить с ними время? А касаться их? Да, наверное…

***

— Любишь животных? Домашних? Типа собак и кошек? — отличный вопрос, который показался Генри максимально не подозрительным на слух. Они с Уиллом только что дошли до колледжа, где и должны были распрощаться. Эмили вряд ли осознавал, для чего пытался в очередной раз добиться от Уильяма раскрытия каких-нибудь своих секретов, но хотелось верить, что делал он это исключительно из дружеской поддержки. А не из-за желания задеть за больное только ради своего постоянного любопытства. Да, точно. Конечно же, Генри просто беспокоился о своём друге. А в этом нет ничего неправильного, правда же? Уильям непонимающе нахмурился и правдиво ответил: — Не сказал бы. За ними следить надо. Убирать, уделять время. А потом они умирают. Не очень весело, так ведь? В таком случае царапины остались не от животных, скорее всего…– Ну, да. Слушай, я всё хотел спросить у тебя…– Генри замялся, не имея точного понятия, а правильно ли будет буквально врываться в жизнь Уильяма постоянными допросами. — Ты общаешься с кем-нибудь? Ещё. — Нет. — спокойно проговорил Афтон. — Кому я такой нужен, скажи? Я даже поражаюсь тому, что ты со мной возишься. — Чего же тут поразительного? Уильям опустил голову, порывшись рукой в своей сумке. Повисла напряжённая тишина, причём наступила она так внезапно и казалась такой странной, что Генри, кажется, порозовел от неловкости. Он перестал сверлить взглядом фигуру Уильяма и отвернулся к дороге, наблюдая за проезжающими мимо автомобилями, которых в шестом часу чуть больше, чем в любое другое время. Афтон, наконец, взглянул на Эмили и высказал: — Я странный. Или ты так не считаешь? — С чего бы мне так считать? — смутился Эмили и в который раз проницательным взором изучил своего приятеля, будто бы пытаясь рассмотреть в его неопрятном виде ответы на все свои вопросы. Вечно мятые вещи, проблемы со сном виднеются в ужасных синяках под глазами, со здоровьем из-за бледности кожи. Тревожность и непонятливость. Можно сказать, что сам Афтон был этой тайной, в изучении которой и кроется ответ. Словно Уильям сохранял свою натуру в этом облике, а все его тайны, секреты, тревоги складывались как пазл и отображали себя в самом обличии человека, а их всё пытаются утаить, как спрятанные в карманах руки, скрыть с глаз, спрятать оставшиеся от них следы под одеждой. Поразительно, что редко подобное описание Уильяму подходило. Ведь обычно он казался рассудительным, спокойным и решительным, а иногда вдруг превращался в того, кого Генри видел весь сегодняшний день. В того, к кому обратился при встрече в аудитории. В того, с кем был когда-то давным-давно.             Определённо. Давным-давно. — Я веду себя странно, порой. Уверен, что ты замечал, и клянусь, что не могу точно объяснить. — проговорил Уильям как-то слишком тихо. Словно боялся. Чего боялся? Ляпнуть лишнего? — Потому, наверное, со мной и не водятся. — он попытался натянуть улыбку, но та вышла крайне странной и кривой. — Но, знаешь что…– Уилл запнулся. Слишком резко запнулся, что было похоже не на обычную сбивчивость, а на собственное решение. Уильям не хотел продолжать. Посчитал, что сказал не то что должен был. Это было видно слишком ясно. И это тоже подозрительно, потому что Генри иногда не был в силах даже угадать, а действительно ли то, что говорит Афтон — не ложь или необдуманное высказывание? Обычно Уильям слишком непредсказуем и внимателен, а сейчас он был наоборот каким-то растерянным. — Что? — Генри решил взять инициативу в свои руки. Вот ему как раз хотелось, чтобы Уильям договорил. — .Не… Ничего. — буркнул тот. — Увидимся в понедельник, Генри? — Да… Да. Увидимся. — Эмили не смог скрыть некоторого разочарования в своём голосе. Либо он в самом деле умудрился как-то расстроить Уильяма, либо тот ему не доверял. А ни первое, ни второе предположение уж точно не могло звучать позитивно и обнадёживающе. — Пока, Уилл. Он остался стоять посреди тротуара. Не шевелясь смотрел Уильяму вслед и прокручивал в голове всё то, что вообще за сегодня произошло. Никак нельзя охарактеризовать этот день вдруг испортившимся, но и очень классным назвать язык не поворачивался. Что-то ведь было очевидно не так! Но Генри всё никак не мог понять, что именно. «Блеск. Может, я всё испортил?» Генри направился к общежитию, отчаянно не собираясь портить себе настроение окончательно. Пытался убедить себя в том, что после перекуса и отдыха в кровати на душе станет легче. А завтра можно будет поболтать по-простому со стариной Джоном. Узнать о новых проблемах души компании тоже бывает интересно. Сам Боннар наверняка будет рад. Обычно он прям светится от радости, когда Генри соглашается провести с ним время. Вероятно, тому нужно пересмотреть и свой график, перестать игнорировать явные желания окружающих его людей. И развлечься. Как положено в молодости. А то Генри упустит эти моменты. В здании общежития было весьма тесно. Все студенты повылазили из своих комнат, вернулись с прогулок и теперь толпились компаниями в коридорах, на лестницах — везде. При таком окружении желание оказаться в собственной комнате усилилось, и Генри поспешил ускорить шаг. Поднялся на свой этаж, между тем обращая внимание, что большинство из тех, кого он встретил по пути, вовсе не выглядели весело или расслабленно. Все вокруг были какими-то задумчивыми и даже встревоженными. По какой причине, интересно? Ответ не пришлось искать. Генри почти добрался до своих хором, но внезапно его крепко ухватили за плечо. — А вот и наш умник. — возликовал возникший перед Эмили Джон. — Я-то думал, у нас в городе уже второй труп найдут в скором времени. — Я был. Погоди, что? — переспросил Генри, с изумлением вдруг посмотрев на Боннара. — Ты о чём вообще? — А ты не слышал? — Тот поднял одну бровь. — Весь город на ушах стоит. Сегодня какого-то маленького мальчишку обнаружили зарытым в землю, представляешь? Гниющим. — Джона пробрала заметная дрожь. Глаза Генри округлились раза в два. В то время как он валялся под деревом в парке, ходил по кафе и улицам Харрикейна, кто-то где-то нашёл гниющий труп ребёнка? Боже… И эта ситуация выходила ещё более ужасающей, поскольку последние десять лет ни разу, скорее всего, не происходило таких событий с настоящими жертвами. —… Совершенно обычный мальчишка, — продолжал возле уха Джон. — Практически под забором парка. В его пустующей части. — В парке? — с трудом сглотнул Генри. В один миг ему поплохело. Даже голова закружилась. Убили маленького ребёнка, и никто об этом до последнего не знал?.. Внезапно возле другого плеча Эмили оказался Том с таким же задумчивым выражением лица. — Да уж, трудно поверить. Я так соболезную женщине, которая являлась этому пацану матерью. Наверное, она искала сына достаточно долго. — Сомневаюсь, что искала, — отрицал Боннар. — Тогда бы по всему Харрикейну сплошные листовки висели о пропаже. Видимо, мать просто безответственная. И сто пудов пьющая. И всюду доносились разговоры о произошедшем. Абсолютно каждый из студентов говорил об этом, либо же встревоженно потирал подбородок, точно так же раздумывая об убитом ребёнке. Это не мог быть несчастный случай. Здесь ситуация совершенно иная. Здесь не возникла стычка наркоманов или подвыпивших парней. Это было убийство мальчика. О котором не было известно никому. Всё говорило о том, что в Харрикейне совсем внезапно стало не спокойно. В городе прямо сейчас шастает убийца. Тот, кто совершил такое зверское преступление, а затем скрыл, зарыв мальчишку под землю.

***

Уильям лежал без сна ранним утром воскресенья. Уснуть мешали не только надоедливые мысли, но и не затихающая шумиха снаружи. Постоянное движение, голоса раздавались повсюду — за пределами квартиры, на улице, на этажах выше и ниже. Что-то происходило в шесть часов утра. Вопрос — что? Юноша предполагал, однако старался не переживать заранее. Сейчас это ничего не даст. Опять какие-то возгласы с улицы. Когда все там успокоятся? Уилл достаточно бодро вскочил с кровати, едва сдерживая свой недовольный бубнёж. Подошёл к окну и выглянул на улицу. Люди в полицейской форме расхаживали по двору, кто-то с кем-то переговаривался, у входа в здание стояли полицейские машины. Туда-сюда ходили и какие-то парни, явно обеспокоенные происходящим в городе на данный момент. Всё вокруг было взбудоражено. Не только люди, но и, казалось, сам дом: постоянно что-то скрипело и шуршало, и эти явления придавали дому магическую живость. Как всё надоело, чёрт возьми. «Удивительно, что это сумасшествие началось совсем недавно.» Афтон отправился на кухню, чтобы чуть освежиться прохладной водой. Но туда он не дошёл, ибо за входной дверью раздавались пугающе громкие возгласы, что через разные промежутки времени завершались подобно выстрелам из револьвера, за которыми наступает гнетущая тишина. Кто там так громко орёт? Есть предположение. И если это правда тот человек, о котором Уильям думал, то плевать, в таком случае. Но если на человека ему плевать, то вот на шум, из-за которого уже башка на две части раскалывается — нет. За считанные секунды это нетерпение с обыкновенным любопытством взяли вверх, и вместо кухни Уилл подошёл к входной двери, отворив её и выглянув в коридор. Перед Афтоном предстала такая картина: двое угрюмых полицейских шаркали по грязному полу без дела. Пялились на стены, недовольно вздыхали и переговаривались друг с другом, в то время как третий полицейский стоял напротив квартиры миссис Доннерс, которая оказалась открытой. А там, на пороге стояла сама её хозяйка, обливаясь горькими слезами и выкрикивая через каждое слово свою ненависть и боль. Она и орала, выходит. Что ж, Уилл так и знал. — Я требую, чтобы вы не бездействовали!!! — истерическим воплем высказала женщина, смахнув с глаз пелену слёз. — Почему вы даже не пытаетесь.?! — Мэм, послушайте, — осторожно перебил её офицер. — Пока что никто не знает никаких подробностей. Мы правда пытаемся выяснить, при каких обстоятельствах произошло это несчастье. Примите наши соболезнования. Мы будем делать всё, что есть в наших силах. Миссис Доннерс не стала орать в ответ. Она склонила голову и чуть ли не рухнула на колени, закрывая лицо руками. Офицер тут же присел, сочувствующе прикрыв глаза, придержал женщину за дрожащие плечи. Та какое-то время сидела молча, а потом всхлипнула: — Мик же просто маленький ребёнок…Кто мог так поступить с маленьким ребёнком? Кто?..С моим Миком… В попытке чуть-чуть приглушить опять раздавшиеся рыдания, Уильям захлопнул входную дверь. На него, вроде бы, никто не обратил внимания. Оно и хорошо. Не было сейчас настроения разговаривать с полицией и выслушивать о том, что вызывает рвотные позывы. Уильям поднял взгляд к окну в кухне. Даже мрачный небосвод выдавал какую-то тревогу, что опустилась на город невидимым туманом. Мерзкий, жуткий холод. Вокруг так зябко, словно всё пропиталось отчаянием. Живое и не живое — все и всё — переживало этот кошмар. Эту неожиданную утрату. Все, кроме Уильяма. Тот закрыл уши руками, ибо те самые звуки отчаяния раздавались громче и громче, будто дверь была для них не помехой. Уилл съехал по двери на пол, пытаясь сосредоточиться на чём-то другом и не присоединяться к этой симфонии траура. Ни за что. Нет. Он не позволит сейчас…ему… Ради того, чтобы привести себя в чувства, Афтон вцепился в своё запястье мёртвой хваткой и расцарапал себе небольшой участок руки. Соберись. «Это удивительно. — раздался в голове собственный голос. — Я значительно слабею. Почему, чёрт подери?» Почему? Он же вдоволь насладился страданиями того уже давно сгнившего ребёнка. Обычно ему вполне хватало такого… Не нужны были частые жертвы обыкновенных зверей. А ведь это был не зверь, а человек. Маленький мальчик. Тогда почему…? Почему сейчас всё идёт совершенно не так? Почему всё идёт не по грёбаному сценарию?! Уильям сделал несколько глубоких вздохов, после чего кое-как выровнялся и шаткой походкой добрался до кухни. Там естественно глянул коротко на пребывающий всегда в хорошем состоянии нож, лезвие которого даже во тьме поблёскивало. И его блеск был как нечто приятное глазу. Стало чуть легче. Такое разглядывание ножа могло определённо заменить и наркоту, и прочее самоуничтожение. Уильям смог задышать нормально. Залпом выпил стакан воды, затем вновь налил в него воду, но уже заполнив его наполовину. Вытащил одну из упаковок с успокоительным и мгновенно проглотил несколько таблеток, вовсе не беспокоясь о последствиях лёгкой передозировки. Головная боль будет куда лучше, чем тряска и бессонница.

***

Навязчивые мысли о произошедшем в Харрикейне не покидали ни на минуту. Ужасно это осознавать и, чего уж скрывать, страшно теперь жить с этим в принципе. Самой главной катастрофой было то, что полиции совершенно не за что зацепиться. Выяснилось, что труп находился в той части парка, где никто никогда не ходит. И там нет ничего, то место даже не убирают. Ребёнка зарыли практически под забором, и ни свидетелей, ни каких-либо улик, которые помогли бы добраться до негодяя, не было найдено. Вся эта информация об инциденте буквально высасывала энергию и хоть какой-то оптимизм с надеждой на то, что такого жестокого убийцу арестуют. То, что Генри довелось услышать прошлым вечером, настолько вписалось в голову, что преследовало во сне ночными кошмарами. И из-за этого Эмили вообще не выспался и провалялся в кровати где-то до полудня. Он бы и до двух часов дня мог бы продрыхнуть, но его тревожный сон нарушила сильная жажда. Генри приоткрыл глаза, скидывая до пояса одеяло, чтобы поднять голову и оглянуться на окно. Там виднелся усыпанный облаками разных форм небосклон. Дерево, что стояло чуть правее от окна, колыхалось, и его ветви, которые были хорошо видны через стекло, заметно преобразилось. Некоторые листочки успели пожелтеть по своим краям, и только середина оставалась по-прежнему зелёной. Генри заставил себя отвернуться от окна и встать с постели, после чего добраться до стола и осушить стакан с водой. За дверью было достаточно шумно, ну, а что же ещё могло быть? Вероятно, только Генри может присвоить себе титул спящей красавицы на сегодняшний день. Поражало иногда то, как студенты так спокойно выносят постоянный шум. Почти каждый из них часто находится в центре внимания, участвует в различных общих делах. Если днём веселиться и учиться в постоянной суматохе, а вечерами и ночью развлекаться в комнатах в компании друзей, либо вообще ходить в какие-то клубы, то это ж с ума можно сойти. Как только все они не устают от такого образа жизни? Поражало и то, что про вчерашнюю новость большинство уже, видимо, забыло. Слишком быстро все успели переключиться с тревоги на прежнее озорство. Вновь начали думать только о том, какой наряд выбрать сегодня на чью-то тусовку, где устроить вечеринку, куда сходить с друзьями, что бы купить в магазине — растрачиваться ли на новую одежду или, всё же, позаботиться о продуктах на ближайшее время. Допустим, что есть и те, кто думал сейчас вовсе не об этом, а об учёбе, например. Но всё равно. Про совершённое кем-то убийство старались забыть. Не вводить Харрикейн в панику. Это, вроде бы, и хорошо, но не так правильно одновременно. Про такое не стоит забывать. Нужно проявлять хоть какие-то меры предосторожности, быть более внимательными. А вряд ли на тусовках думают о такой внимательности. Генри в очередной раз разогнал в своей голове этих назойливых тараканов, достал из шкафа полотенце, чтобы сходить в душ и немного освежиться. Дай бог вода не будет ржавая или ледяная, ибо вчера он не смог помыться именно по этим причинам. В коридоре на самом деле было людно, как Генри и предполагал. И все они, конечно, собирались по большей части на улицу. Прогуляться. Генри выходить на улицу сегодня не торопился. И не очень-то хотелось. Возможно, из-за того, что он себя накрутил, а возможно, что ему просто-напросто хватило вчерашней прогулки по всему городу. У самого входа в грязноватый и вечно сырой общий душ Генри наткнулся на Джона с мокрой, едва просушенной головой и в насквозь промокшей футболке. — Проснись и пой? — он, как и всегда, лукаво улыбался. Крайне редко можно встретить этого парня унылым и печальным. Лишь в некоторых случаях. — Не забудь причесаться, растяпа-Эмили. — Спасибо за напоминание, — сонно протянул Генри, с недопониманием взирая на мокрую футболку стоящего перед ним. — Поблагодарю Ала как-нибудь. — с сарказмом пояснил Боннар. — Он не глядел, кто мимо его кабинки проходит, когда кран включал. Так что тебе советую топать максимально громко и быстро. Генри усмехнулся и с уже чуть более поднятым настроением кивнул с игривой благодарностью: — Как скажете. — О, кстати, Генри. — вдруг встрепенулся Джон. — Заглянешь ко мне после всех своих водных процедур? Мы лапши вкусной приготовили. Приглашаю тебя, как почётного гостя, так сказать… На сегодняшний день у Генри не было абсолютно никаких планов, потому от приглашения, как и от бесплатной лапши, он не собирался отказываться. — Я приду. — качнул он головой. — Только комнату слегка в порядок приведу. И расчешусь, как ты и напомнил мне. — Мы тебя ждём. — бросил Джон, уже шагая вдаль по коридору. — Только поторопись, а иначе всё сами съедим. Голод не тётка, всё же. Душ в общежитии тоже можно было назвать какой-то катастрофой. Никогда не ожидаешь, в какой воде сегодня помоешься. Будет ли у тебя контрастный душ, либо от воды будет нести как от тухлятины какой-то? Если на пол упадёт полотенце, то из брезгливости его лучше постирать, а не пытаться протереться какой-нибудь оставшейся сухой частью. Вечная вода на полу. Генри когда-то рассказывали о том, как этаж этот затопили однажды из-за того, что вода в душе не отходила. Никаких крючков для полотенца. Приходится вешать на перегородки кабинок, а вероятность того, что оно не промокнет, крайне мала. Если бы мама Генри заглянула глазком в этот мужской душ, она бы, наверное, насильно Генри из этого места забрала в дом родной. Любопытно, а у девушек такой же грязный душ? Вот какой-то придурок говорил, что у них там наоборот всё в постоянном пару и более-менее чисто. И даже крючки имеются. Кое-как помывшись наконец, Генри быстро напялил на себя чистую футболку с чёрными поношенными штанами и накинул на себя сверху полотенце, которое удалось сохранить сухим лишь потому, что все уже этот душ покинули. Ну, хоть какой-то плюс от позднего пробуждения. Генри заглянул к себе в комнату для того, чтобы небрежно заправить постель и слегка причесаться, а потом направился в комнату к Джону. Удивительно, что сегодня у него в самом деле было желание сходить к кому-то и посидеть в чужой комнате. Это даже не из-за лапши, которую ему обещали. Просто захотелось резко оказаться в чьей-либо компании. И не быть хотя бы день отстранённой белой вороной. У Боннара в комнате было ничуть не просторно, а даже наоборот, что слегка удивило Эмили. Вот только если у Генри большую часть пространства занимали именно его собственные безделушки, то тут царил просто хаос. Вещи валялись где им вздумается. Реально валялись — какие-то кружки на столе, постели завалены и одеждой, и книгами, и пачками из-под еды. Чьи-то короткие шорты повисли на занавесках (Боже упаси). В этой комнатушке было как-то душно и куда тесней, чем у Генри. Весело, в общем… Одна кровать стояла под окном, а вторая у стены слева, в то время как у правой стоял стол. Расстановка мебели здесь тоже отличалась, оказывается. И вот на кровати у окна разместились Джон и Том, уплетающие лапшу в своих маленьких тарелках. Честно, сначала Генри подумал, что случайно перепутал комнаты. Уже хотел развернуться, как Боннар поднял голову и ухмыльнулся. — Пришёл-таки. — Пришёл. — Генри потоптался у двери, а затем прикрыл её, выйдя в центр комнаты. — А для тебя ничего не осталось, — с чавканьем добавил Том. — Извиняй. — Да ладно, харе врать, мы не жадины. — Джон вновь повернулся к Генри и одарил того прелестной улыбкой. — Присаживайся, — одним движением он смахнул с кровати на пол весь тот хлам, что на ней имелся. — Я тебе сейчас дам порцию твою. Эмили неторопливо дошёл до кровати и присел туда, где ему предложили. Обстановка была ну очень непривычной. Генри словно оказался в другой вселенной, ведь всё своё детство был приучен к порядку. Мама всегда следила, чтобы у него было убрано в комнате и заставляла убирать то, что лежало не на своём месте. Когда Генри заехал в общежитие что-то немного поменялось, потому что не сказал бы он, что в его комнате чисто. Виной тому были те изобретения, инструменты, чертежи и книги, которых было теперь куда больше, чем в детстве Генри. А вот у Джона с Томом был совершенно иной беспорядок. И виной тому были уже не привычные Генри железки с механизмами. — Ваш особенный ужин на сегодняшний вечер, сэр. — ляпнул Джон и сунул Эмили в руки тарелку с ещё не остывшей лапшой. — Сейчас день, идиот. — сказал тому Том и с иронично изогнутыми бровями взглянул на Генри. — Неважно. Лучше давай, Эмили, попробуй это. Искусная лапша моего приготовления. Она оказалась чертовски вкусной, и либо сам Генри не умел её готовить, либо у Джона золотые руки. Тот доел свою порцию и теперь глядел на Генри как зачарованный, со слишком доброжелательным и смущённым выражением лица. — Вот мне кажется, я вполне смог бы стать поваром. — сказал он в какой-то момент. — Готовка — это единственное, что получается у меня лучше некуда, согласны? Том поддакнул, а Генри только лишь активно закивал с набитым ртом. — Сходи-ка за газировкой, мой самый лучший ассистент. — заговорил вдруг деловитым тоном Джон, обращаясь к своему соседу по комнате. — А то пить захотелось после такого сытного пира. — Что я-то сразу? — возмутился Том. — Сам сходи. — А то, что неприлично будет повару оставлять посетителя его лучшего в квартале ресторана одного. Генри же никуда не торопится, ведь так, Генри? — Ой, не сдохнет. Раз тебе хочется, то ты и иди за газировкой своей, лучший повар в квартале. — Съебись в закат, пожалуйста. — Иди нахуй, — брякнул Том и, продолжая что-то ворчать, встал с постели и быстрым шагом вышел из комнаты, а Генри молча и изумлённо наблюдал за всей этой картиной. Конечно, он знал, как именно общаются между собой эти двое, но то, как быстро они переключились с языка вежливости на другой, вводило в лёгкий ступор. — Любит он вредничать, этот Том. — улыбнулся Джон уголком рта. — Не обращай внимания. Генри один раз кивнул и уже через минуту привстал, чтобы поставить на стол опустевшую тарелку. — Было действительно вкусно. Спасибо. — Не за что. Мою лапшу пробуют только избранные, так что покажи мне переполняющее тебя счастье своей замечательной улыбкой. Генри не смутился, а даже наоборот. При таких шуточных и добрых высказываниях Джона улыбка у всех всегда сама ползла на лицо. Чудным был этот парень, всё-таки. У Генри всё его окружение какое-то чудное. И он определённо не считает это неправильным. — Я хотел тебе ещё предложить кое-что, — совсем внезапно прозвучало от Боннара. — Потому и пригласил, наверное. — Что предложить? — спросил Генри. — Будет через две недели тусовка в клубе… Я знаю, что ты на такое не ходишь! — поспешно заверил Джон. — Так что просто предлагаю. Не захочешь, ладно. Тебя никто заставлять не будет. Немного смутившись такому предложению, Генри пожал плечами и произнёс: — Может, мне следовало бы пойти… Не знаю, — он почесал затылок и ответил на слова Джона так: — В общем, я подумаю. — сейчас в голове не возникало правильного решения. Идти вроде и хотелось, а вроде и не хотелось. Генри не представлял себе это веселье на каких-то вечеринках и не был уверен в том, что такое ему понравится. Он был больше предрасположен к тишине и спокойствию всю свою сознательную жизнь. С другой стороны, не попробуешь — не узнаешь, так ведь? — Как скажешь. — хмыкнул Джон. — Придёшь, если захочешь. Мы будем рады. Он хотел, скорее всего, спросить о чём-то ещё, но не успел. В один момент приоткрылась дверь в комнату, и из-за неё выглянул тот, кого Генри уж точно не ожидал увидеть здесь и сейчас. — Привет, Генри, — улыбчиво поздоровался Уильям, даже не переводя взгляда на сидящего рядом с Эмили Джона. — Я думал, что не найду тебя. Встретил одного парня по дороге, он сказал, что ты здесь. Наверное, этим парнем оказался ворчливый Том. — Привет. Я… думал, что мы увидимся только завтра. — Генри точно не планировал встреч с Уильямом на сегодняшний день. — Да-а, я тоже так думал. — отвёл взгляд в сторону Афтон. — Но у меня возникли вопросы касательно нашего проекта. Нужно обсудить их. Наедине. — в последнее слово Уильям будто бы выплеснул всю существующую в этом мире многозначительность. Генри растерянно поглядел на него, потом на Джона. — Э-э, ладно, сейчас подойду. — вздохнул он. — Джон... увидимся. — Ага, — кивнул тот, наблюдая, как Эмили плетётся к выходу из комнаты и улыбается на прощание. После чего исчезает в дверном проёме. Уильям одарил Джона до ужаса презрительным взглядом и тоже вышел.

***

Как-то внезапно он решил заявиться… Нет, конечно же, проект — это важно, но неужели эти обсуждения не могли подождать до завтрашнего дня? Генри зыркнул на Уильяма, шествующего рядом. Тот ничего не говорил, тогда зачем позвал? Они же должны обсудить нечто очень важное, касающееся проекта. Так почему он помалкивает? Или, быть может, Уилл ведёт Генри в какое-то место, чтобы в самом деле поговорить наедине? Тогда Эмили не остаётся ничего, кроме как идти за своим другом и выжидать. Как только оба оказались за пределами территории колледжа, Афтон затормозил и повернулся к Эмили лицом, которое выражало не то требовательность, не то какое-то недовольство. — Я вам не помешал? — неожиданно поинтересовался он. Вовремя, конечно… Они же уже ушли из общежития и стоят возле проезжей части. Самое время спросить об этом. — Нет, что ты.– промямлил Генри. Не хотелось сейчас устраивать какие-нибудь проблемы и, тем более, разногласия. — Я просто не ожидал, что ты решишь заглянуть. Я бы подготовился, что ль. В порядок бы себя привёл. — Да нет в этом нужды, не беспокойся. — совсем нежданно Уильям улыбнулся, а брови поднял вверх. — Я же не твоя девушка, а просто очень хороший друг (ведь так?), поэтому не стоит тебе так переживать, Генри. Ты слишком многое от себя требуешь. — Э, ну, да, конечно. — согласно пробубнил Эмили, оглядываясь по сторонам так, будто боялся, что кому-то из прохожих их беседа покажется странной и дурной. — Что там насчёт проекта? — А, да ничего. — отстранённо махнул рукой Уильям, и его улыбка вдруг превратилась в самую настоящую ухмылку. — Пока что никаких идей. Я лишь хотел с тобой поговорить. Вот как… Генри ни черта не понимал в происходящем. День начинался вполне спокойно и без всяких неожиданностей. И вдруг эта неожиданность — Уилл — как на голову свалилась. И то, что Афтон позвал Генри за собой не по причине каких-то проблем с проектом, а просто ради разговора — тоже было крайне непонятным. — И…– Генри сбился с самых элементарных мыслей из-за необъяснимого волнения, но всё же нашёл в себе силы спросить о чём-то самом логичном: — О чём бы ты хотел? Ну, поговорить. — Просто поговорить. — усмешкой ответил Уильям. — Бога ради, Генри, не беспокойся. Всё в полном порядке. Я хотел пригласить тебя сегодня ко мне домой и попросту поговорить. О всяком. Забыть ненадолго всю происходящую в мире суету. Проблемы с этим проектом. Ну, что скажешь? Если так посмотреть, весьма заманчивое предложение. Генри мог бы и с Джоном отдохнуть от суеты, но раз пришёл Уильям, то почему бы и нет? Эмили вовсе не против. И погостить у Афтона было бы интересно. Узнать, как тот живёт. Не возиться с чертежами, а просто посидеть с чашкой какого-нибудь чая и поболтать душевно. Что может быть лучше? Окончательно избавившись от всякой растерянности и озадаченности, Генри заулыбался и сказал: — Я за. Было бы здорово. — Вот и славно. — с максимально дружелюбным выражением лица Уилл хорошенько хлопнул Генри по плечу и, как будто торжественную команду «Вперёд!», проговорил: — Идём. Я живу недалеко. Дом Уилла в самом деле находился недалеко — через дорогу и двор одного здания. Предостаточно старый и угрюмый. Если раньше Генри считал, что общежитие — это то самое хрупкое здание, за которым нет практически никакого ухода, то вот теперь домишко, в котором проживал Уильям, вполне мог стать достойным противником. Вечно что-то скрипело, шуршало и шумело. Внутри дом казался не просто старым, но и мрачным, и до чёртиков жутким. Уильям по пути к своему месту жительства рассказал, какие люди тут живут, и что они вечно ворчат. Предупредил, что если Генри случайно нарвётся на кого-нибудь, когда будет уходить, то пусть лучше проходит мимо так, будто никого и не видит, чтобы не вызвать к своей персоне лишнее внимание и недовольства. Афтон и Эмили добрались до этажа, на котором первый, как он сам выразился: «обитал», и Уильям запустил Генри в свою квартирку, что расположена была в конце коридора. Та тоже мало чем порадовала. Вся какая-то тесная, пустая и мрачная. Имеющиеся шторы закрывали окна, и свет в помещение никаким образом не проникал. Уильям быстро пробежался по всей квартире выставленной вперёд рукой — показал, что где находится, и пригласил Генри в комнату, что походила и на спальню, и на неуютную гостиную одновременно. Там Генри осторожно и как-то отчуждённо присел на диван, который показался ему таким же, как и всё в этом доме — скрипучим. Уильям вышел из комнаты в кухню, сказав, что найдёт чего-нибудь к чаю, а Эмили остался ждать, повнимательней разглядывая небольшое помещение. Тёмных тонов стены и отсутствие дневного света навевали какую-то странность и тоску этой комнате. Может, Генри привык к яркости и активности всего своего окружения, а может, в этом доме действительно было что-то очень пугающее. Одиноко возле стены стояла тумбочка, она была подобна какому-то таинственному сундуку, в котором спрятано что-то секретное и дорогое. Такое, что нигде больше не отыскать. На столе, находящемся возле той же стены, что и тумбочка, лежали маленькими стопками какие-то книжки и блокноты, толстые по объёму тетрадки и две ручки с простым карандашом. Совершенно обычный стол, куда понавалено только всё самое необходимое. Блокнот, тетрадь и ручка — куда ж без этих вещей при учёбе? А всмотревшись в названия книг и их авторов, Генри подметил, что помимо стандартных для студентов колледжа энциклопедий на столе валяются книги и о медицине, и о химии, и об истории. Поразительно, что Уильям подробно изучал так много. Второй стол, что казался каким-то дополнением к первому, был размещён в другой части комнаты, но выглядел чуть иначе. Там лежали только бумаги для черчения, ещё какие-то чертежи и стакан с острыми простыми карандашами. Вот это место походило больше на «личный уголок». Почему-то Генри смотрел на этот стол, и ему казалось, что обстановка и расстановка на нём идентична Уиллу. Является его ритмом, его душой, его внутренним миром. Таким же неописуемым, странным, прекрасным. — Как у тебя дела, Генри? — раздался в тишине голос Афтона. Генри обернулся на него, увидел, как тот несёт в руках две чашки, над которыми виднеется пар. — Нормально, должно быть…– ответил Генри, когда ему вручили одну из них. Уильям, тем временем, вытащил из одного своего кармана пару конфет и протянул их Эмили. — Ешь сладкое? — Да, не откажусь, — Генри принял от него сладости, находя немного странным то, что у Уилла, который не ест конфеты, они откуда-то нашлись. Уильям достаточно быстро перешёл к одной из тем для разговора: — Как относишься к происходящему сейчас? Ужасное преступление… — Согласен. Такого в городе давно не было. — со вздохом проговорил Генри, понимая, о чём они тут сейчас разговаривают. — Кстати, я не сказал тебе, что женщина, являющаяся ему матерью, живёт на моём этаже. Представляешь, как неожиданно? — В самом деле? — честно говоря, Генри очень хотел бы поглядеть на неё. Джон отзывался о ней, как о пьющей бабе, раз она не следила как положено за своим детищем. — И-и как она сейчас? — А ты как думаешь? — Уилл громко хлебнул из чашки. — Она орала всю ночь и всё утро. Полиция к ней приезжала. И соседи беспокоились. Достала всех своими криками. — Её можно понять. — кивнул каким-то своим мыслям Генри. — Ребёнка потерять. Не представляю, что было бы со мной… — Надеюсь, ты бы не орал мне на ухо дни и ночи напролёт? — поднял бровь Афтон. — Признаюсь, эта женщина меня выбесила, и я был готов высказать ей всё, что думаю о её семейке. Генри на эти высказывания невесело хмыкнул, находя Уильяма сейчас немного грубым, несдержанным и раздражённым. Возможно, этой ночью ему не удалось как следует поспать, вот и бесится. Понять человека можно. Афтон вдохнул, понимая, наверное, что перегибает палку. Отпив ещё немного из чашки, он внимательно всмотрелся Генри в лицо и заговорил: — Слушай, Генри, я понимаю, что могу тебя поставить в неловкое положение прямо сейчас, но…– На долю секунды его лицо осветила заговорщическая улыбка, а затем он снова обратил на Эмили внимательный взор. — Ты не мог бы мне рассказать о том, что ты подразумевал под словами: «А тебе не кажется, что мы где-то встречались раньше?». — А-…– Генри от такой внезапности запутался в самих словах. Опомнился и захлопнул рот, после чего непонимающе пробормотал: — Это... в каком смысле? — Ну, — почесал подбородок Уильям. — Ты же говорил, что тебя беспокоит чувство дежавю, не так ли? — Генри согласно кивнул. — Просто хочу узнать, где и когда ты мог меня встретить давным-давно. Может, когда-то реально что-то было, и мы пересекались. Обыкновенное моё любопытство. Только и всего. Генри хорошенько поразмыслил над ответом, после чего рассказал: — В детстве. Мне казалось, что очень давно в моём детстве. Не могу точно сказать… — Понятно. — Уильям задумчиво всмотрелся в ноготь на своей руке, который он сейчас ковырял. — Как твои родители и где они сейчас? — этот вопрос был не похож на допрос только потому, что в нём звучали нотки лишь излишнего любопытства Уильяма, и ничего более. Генри и воспринял это, как самый обычный вопрос, потому со спокойствием ответил: — В Ла-Веркине должны быть. Там мой дед… больной. — он моментально заткнулся. Не из-за страха ляпнуть лишнего о своей семье, а потому что этот собственный ответ навёл на какую-то главную мысль. На то, что Генри всё никак не мог произнести. То, что никак не мог вспомнить. Обрывок неизвестного ему ранее воспоминания промелькнул в голове, и сознание в один миг превратилось в потерянный период его жизни. Генри, кажется, что-то вспомнил. Уильям вывел его прямо к нужному воспоминанию. — Уилл, а ты бывал когда-нибудь в Ла-Веркине? — спросил Генри слишком требовательно. Афтон еле удержался от ухмылки. Чудом выдал былую безмятежность, что была почти что радостью. — Конечно был, Генри. Больше скажу — я жил там с одиннадцати лет до того, как переехал сюда. Неуверенно почесав затылок, Эмили пробормотал: — Мне кажется, мы виделись там. Ну, с тобой. Не помнишь такого? — Может быть и помню, — скучающе протянул Уильям, после чего перевёл разговор на совершенно другую тему. Начал рассуждать вслух о произошедшем убийстве ребёнка, говорить, что, возможно, в преступлении задействовано несколько людей, ибо один человек не смог бы пробраться к месту захоронения мальчика незаметно. Говорил ещё о чём-то, но Генри его больше не слушал. Уильям не так уж и хотел углубляться в подробности прошлого. А вот Генри этого сейчас очень хотел. Возникшие воспоминания озадачивали, а Афтону просто стало не интересно о них разговаривать, в то время как Эмили был на взводе. В какой-то момент он не выдержал, осознавая, что есть крайняя нужда побыть наедине со своими мыслями. Он дождался, пока Уильям договорит, а уже потом привстал и объяснился: — Мне нужно к себе. Там дело одно есть, я про него совсем забыл. Можно я пойду?.. Взгляд Уильяма в одно мгновение стал холодным, стреляющим и сверлящим насквозь. Он поглядел на тёмную стену и поинтересовался: — Хочешь уйти, потому что дело столь неотложно или потому что я так чертовски надоел тебе? Генри чуть не вспыхнул от ужасной неловкости. — Да что ты, Уилл…– выпалил он, заметив, как тот отчего-то поморщился. — Говорю же, что нужно заняться кое-чем. Мы можем пообщаться завтра, да? Просто сейчас никак нельзя мне откладывать это дело, понимаешь? Уильям изучил его с пят до макушки, после чего опустил свою голову, прикрыв глаза. — Конечно. Можешь идти. Я тебя и не держу… Дверь…ты знаешь где. — буркнул он. — Прикрой её, как выйдешь, а я потом запру. — Афтон подтянул ноги немного к груди и сложил на ней руки, находясь в такой позе, будто собирался прям сейчас заснуть. Генри для чего-то закивал. Пошёл на выход из комнаты, удручённо прощаясь. А уже оказавшись за порогом дома, он растерянно пялился на одну из квартир, где что-то выло или ныло, и попытался понять, почему стало так тревожно и жутко.

***

Уильям полежал неподвижно до тех пор, пока не услышал, как шаги за дверью, что была подобна картону, начали удаляться и вскоре вовсе стихли. Он лениво приподнялся на диване, облокотившись на его спинку, и мечтающе запрокинул голову, до сих пор находясь с закрытыми глазами. Уилл прислушался к какому-то стуку сверху, пытался прикинуть, сколько часов ему придётся бестолково сидеть в своей квартире и ждать наступления завтрашнего дня. Делать что-то было абсолютно лень. Даже встать с дивана. В то время как тело было расслабленным, мозги, как механизм, пропускали в себе все мысли, предположения и те самые воспоминания. Они потихоньку возникали немыслимым образом. Перед Афтоном вновь предстал тот мелкий рыжеволосый мальчишка, который иногда напяливал на себя очки и обычно ходил в слишком ярких футболках. Который постоянно задавал вопросы, был общительным и улыбчивым, а ещё мешал всей грёбаной жестокости и заставлял слабеть. Всегда. И тогда, и сейчас. «Может, следует избавиться от него к чертям? Мне не нужны лишние проблемы. Я не хочу этого. Почему он? Он же обычный парень и всё. Что не так происходит? Разве это правильно?» На смену всем негативным эмоциям вдруг пришло игривое веселье, которое больше походило на азарт. Оно было единственным, что, как ни странно, спасало от отчаяния и неповиновения разуму, а не наоборот. Уильям расплылся в улыбке, позволил себе выпустить всё напряжение с глубоким вздохом и сразу после этого закинул в рот оставшуюся единственную конфету, неторопливо её пережёвывая и чувствуя сладкую внутри начинку. «Забавно. Видимо, я ничего не могу с этим поделать. — произнёс в голове обречённый, но и весёлый голос. — Придётся в скором времени провернуть что-нибудь, что, возможно, повлечёт за собой катастрофическую панику в городе». Относительную тишину прервало краткое хихиканье. Хриплое и сдержанное, до безумия жуткое.