Big difference

Давным давно, в самом начале времён люди жили в коробке. Боги поднимали горы, создавали моря и рассыпали по небу сияющие бусины - звёзды. Мир должен был быть совершенен, ведь Боги совершенны и не могли создать ничего менее совершенного, чем они сами. Люди были счастливы и благодарны, они любили Богов, любили друг друга и жили в радости. Но горы всё ещё не были готовы, и океанское дно не до конца было усеяно кораллами. В поисках совершенства Боги спорили меж собой и никак не могли закончить свой грандиозный проект. А тем временем за мирно живущими людьми было скучно наблюдать. Они не затевали войн, не ссорились, не убивали друг друга. Такое зрелище Богам быстро наскучило. Они засомневались, стоит ли делать мир совершенным. Но случилось самое страшное: счастливые и влюбленные, люди начали забывать о Богах и переставали им молиться. Они находили свое счастье и больше не нуждались в покровительстве создателей. Боги разгневались. На пиру они выпили и начали браниться на людей, поливали их дождём, метали молнии и сотрясали коробку, ожидая молитв. И тогда богиня Ташипушта, выпив лишнего, в порыве злости опрокинула коробку, и люди высыпались на землю. Все перепуталось, совершенный порядок был нарушен. Но вместо того, чтобы просить Богов навести порядок, люди стали злиться. Они потеряли своих любимых и хотели взять судьбу в свои руки. И Боги разозлились ещё сильнее и разделили людей на мужчин и женщин, альф и омег. Первые обречены искать свою любовь вслепую и ошибаться, а вторые, способные найти свою половину, должны обойти полсвета, чтобы встретить ее. Так рассказывала эту историю мама. Она была сосредоточена и серьёзна, и говорили тихим спокойным голосом. Папа добавлял подробности о том, как именно на пиру ели и пили Боги, как танцевали, а потом спорили. И сопровождал историю звуками грома и грохота. Он кричал: "Ба-бах", - и тряс кровать, пока Исин с широко распахнутыми глазами, прятался под одеялом. И легенда словно оживала. Страшная, но такая притягательная. Ни разу Исин не слышал эту историю от Криса. Возможно, потому что в конце тот добавлял бы пару строк: "Мы должны обойти полсвета, чтобы встретить свою половину. Но вот тебе сертификат STC, можем никуда не идти". Бессовестный лгун. Но Исин любит этого лгуна. Любит больше, чем может себе представить. Исин злится. Швыряется кистями и вырывает несколько листов из планшета. Холст покрыт черным. Силуэт альфы будто выходит из темноты. Исин плачет, бросает кисти вновь и, обняв колени, смотрит на картину. Смелость исчезает быстрее, чем капли акрила высыхают на палитре. Теперь он боится, что между ними проляжет пропасть. Пока Крис был его другом, пока всё это было лишь мечтой, было проще. Осознание того, что альфа способен читать его аромат и искать в нём ответы на незаданные вопросы, заставляет щеки краснеть от смущения. Боги, всё это время Крис знал! Знал, когда Исин его обнимал, когда украдкой нюхал рубашку и смотрел из-под капюшона толстовки. Ложь путается в искрящемся серпантине счастья, и эта смесь никак не находит себе места. У Исина есть место в груди, но он рассчитывал занять его чем-то светлым и радостным. Для обмана там не найдется и уголка. А Крис с портрета смотрит не прорисованными глазами. Исин так хорошо знает этот взгляд, что легкой тени достаточно. "Они знают только цифры, Исин". "А ты знаешь всё остальное" - добавляет омега. Слезы на покрасневших щеках чертят одну солёную нить за другой. Исин плачет, рисует и плачет вновь. Мама стучит, что-то шепчет под дверью и уходит. Крис на холсте до сих пор не обрёл глаз. Голова гудит и пылает. Исин пытается вспомнить, когда впервые дружеская привязанность шагнула навстречу любви. Он знает, что уже несколько лет ловит сердце, прижимая ладони к груди при появлении альфы. В какой день он признался себе в этом? Когда затаил дыхание при его приближении? За секунду до сна Исин наконец находит ответ: он любит его дольше, чем себя помнит. *** Исин не разговаривает уже два дня. Отказывается от еды, не отвечает на просьбы спуститься к ужину и игнорирует попытки поговорить через дверь. В школе думают, что он заболел. Лин не находит себе места. В её представлении после признания альфы Исин должен был кричать от счастья. Последствия многолетнего обмана она упорно задвигала на задний план. Какие могут быть обиды после исполнения мечты? Просчиталась. Она стучит в дверь, слышит, как тихо играет музыка, но так и не дожидается ответа. Поднос с нетронутым завтраком так и стоит под дверью. Исин ни разу с ними не заговорил. - Молли, это Лин Чжан. Секретарша молчит. В прошлый раз она пустила омегу к шефу, и та чуть не разорвала господина У в клочья. И сколько бы альфа не убеждал её, что всё в порядке, Молли не уверена, что хочет еще раз наблюдать за этим. - Молли, мне нужно с ним поговорить, об Исине, - спокойно объясняет Лин. - Пожалуйста. Я не ругаться пришла. Молли потому идеальная секретарша и помощница, что очень внимательна к своему боссу. Тот сливается со своим серым костюмом и устало расправляет тяжёлые плечи. Что-то произошло. И это серьёзнее, чем крики миссис Чжан в прошлый раз. Поэтому она жмёт кнопку коммутатора и сообщает господину У о звонке. - Пусть поднимется. И Молли, не нужно звать охрану. Вряд ли она пришла драться. Крис встаёт навстречу. Молли через порог следит за движениями омеги. Если та всё же решит устроить господину У взбучку, секретарша готова вступиться за босса. Миссис Чжан проходит по ковру, устало садится на диван и, прижав сумку к коленям, долго смотрит на альфу: "Я капитулирую, только верните всё, как было". Господин У тяжело вздыхает: - Как прежде уже ничего не будет. - Он не ест, не разговаривает. Только сидит в своей комнате. Крис жестом просит Молли выйти и закрыть дверь. - Я думала, он будет так счастлив, что всё остальное будет неважно, - омега достаёт из сумки носовой платок. - Но мы так сильно поругались. Я даже не знаю, как убедить его помириться. - Лин, его не нужно ни в чём убеждать. Ему нужно время. Для Исина это было огромное потрясение. Сперва на него свалилось моё признание, а потом моё враньё. Не трогайте его. Дайте всё осмыслить. - И долго он будет осмысливать? - Сумка с коленей сползает вбок. Господин У устало откидывается на спинку кресла: "Этого я не знаю". Миссис Чжан задумывается: что должен чувствовать альфа, который так долго ждал возможности задать главный в жизни вопрос и теперь вынужден ждать, каков будет ответ? Ни одна лаборатория не дает гарантий в случае с юным омегой, от которого много лет скрывают самую важную информацию. - И что, мы ничего не будем делать? - Дайте ему время, - повторяет господин У. Лин не может смириться с таким бездействием: - Вот так и будем сидеть? Правда? - А вы думали, что он не заметит, как долго мы всё скрывали? - Боги, он же вас любит! Я думала, ему от радости голову снесёт. Крис помнит тот невероятный сахарный всплеск в аромате омеги, тот восторг, с которым он смотрел на него. Но миссис Чжан об этом не говорит. - Я знал, что легко нам это не дастся. Лично я буду ждать его решения. Влиять на него сейчас я не имею морального права. И не буду этого делать. - Но Исин! - Лин, послушайте, - обрывает альфа. - Исин достаточно сильный, чтобы разобраться. Если бы речь шла о другом юном омеге, я бы сомневался, но Исин... Он разумнее, чем кажется. - Нужно было сказать ему раньше, - вздыхает миссис Чжан. Крис не сразу отвечает. Он мог сделать это в середине лета, если бы не их ссора. - Всё произошло тогда, когда произошло. И между нами говоря, это было как раз вовремя. - Ну да, а теперь мой сын даже от еды отказывается, потому что что-то произошло как раз вовремя. Испекла его любимый пирог, а он даже на порог меня не пустил. - Кстати о пирогах, - цепляется за тему Крис и бодро поднимается с кресла. - Моё предложение о пекарне всё ещё в силе. Как назовём? Миссис Чжан не проведёшь, она понимает, что господин У переключает ее внимание. Но первая тема разговора слишком тяжела для обоих. Над идеей с пекарней хоть посмеяться можно. Что омега и делает. - Вы неисправимы, знаете? - щурится миссис Чжан. Вот ведь приставучий клещ! - Мне скоро семьдесят девять. Поздно исправлять. - Отстаньте вы от меня со своей пекарней! - Вашей, - поправляет господин У и садится на подлокотник с другой стороны дивана. В серых туфлях можно рассмотреть своё отражение. Миссис Чжан зыркает изо всех сил: - Из себя меня выводите?! - Ни в коем случае. Обсуждаю с будущим партнером взаимовыгодное сотрудничество. - Послушали бы себя, - бурчит омега. - Где я и где пекарня. - В школе уже установили новые порядки? - наседает Крис. Плечи миссис Чжан дёргаются - в точку. - И что, будете сидеть там до старости? А до неё ещё очень далеко, поверьте. Я вон до сих пор отдыхать не планирую. А на сколько вас старше? Лет на пятьдесят? - Неприлично напоминать о возрасте. - Будто возмущается миссис Чжан, но сама едва сдерживается, чтобы не улыбнуться. Увеличил разницу, хитрец. Прекрасно ведь знает каждую цифру. - Лет впереди ещё много, Лин. Я предлагаю провести их в независимости и достатке. Омега вновь готова к словесному бою: - Независимость рядом с вами? Или под вашим чутким руководством? Я как-то упустила эту деталь, повторите. - Вполне. Исин станет старше, покинет ваш дом, и вы с Баи останетесь вдвоём. Нет, не рассчитывайте, я не исчезну, - предрекая ответную реплику, с доброй ухмылкой продолжает Крис. - Но в холодильник ваш больше лезть не буду. Вы хотели избавиться от моей опеки? Пожалуйста. Я не собираюсь делать работу за вас, Лин. Не буду печь пирожки и давать рекламу в газетах. Я могу дать старт, научить и отправить вас в собственное плаванье. Но пока не поплывёте, ничего не сработает. Лин смотрит долго и пристально: "Вы знаете, что он согласится, да?". Крис возвращается за стол: - Мне казалось, вы слышали наш разговор. - Я была так потрясена, что слышала только, как вы ругались. - Мы не ругались, - выдыхает Крис. И внутренне радуется, что миссис Чжан пропустила то личное и важное, что проскользнуло между ними с Исином в тот момент. - Я же сказал, что Исину нужно время. - И как вам хватает на это терпения? - удивляется Лин. - Я вся уже извелась. - Езжайте домой, отдохните и оставьте Исина в покое. - Может позвоните ему? - Миссис Чжан с надеждой смотрит на альфу. - Нет, я обещал его не беспокоить. Будет нечестно после всего обманывать его ещё раз. Лин недовольно фыркает: "Принципиальный какой". - Не вам меня в этом обвинять, - отвечает господин У и приподнимает бровь. Миссис Чжан фыркает, собирает сумку и уже встаёт, когда альфа вдруг произносит: "Может пообедаем?". - Мне нужно домой, - отвечает миссис Чжан, но смягчается. - Спасибо за приглашение. - Пит вас отвезёт. Лин отвечает уже твёрже: "Без вас? Тогда не надо." Господин У провожает до лифта и поправляет платок, запутавшийся в ремешке сумки. - Не верю, что это говорю, но сейчас я была бы вам рада. Альфа улыбается, опустив голову: "До чего я вас довёл". - Ой, ладно вам, я рада чаще, чем вы думаете, - и миссис Чжан толкает альфу в бок. - Без нашего соревнования было бы скучно и предсказуемо. Крис обнимает её за плечи и подталкивает в открывшиеся двери лифта. Прикладывает свой ключ и нажимает на "Холл" - без остановок. Миссис Чжан на секунду расслабляется, прислонившись к крепкому плечу: "В чем секрет вашего спокойствия? Может поделитесь своей выдержкой? А то моя на пределе". Господин У бережно сжимает плечо и наклоняется: - Не скромничайте. Вы одна из самых сильных омег, которых я знаю. - С вами и не такому научишься! И Боги, да куда уж сильнее?! - с нескрываемой улыбкой спрашивает миссис Чжан, поднимая на альфу взгляд. - Спросите у Исина, - просто отвечает альфа. Лин закатывает глаза. Какой же хитрец, а! - Вы прощены, если будете обращаться в ним соответственно. - Именно этим я и занимаюсь. Исин сильнее с рождения. Иногда мне кажется, что вы забываете, кто его альфа. Не смейте сомневаться, это оскорбляет саму его суть. Лин отстраняется и поправляет ворот пиджака: - Он мой ребёнок, и ему больно. А я бессильна ему помочь. Мне казалось, это понятно. Дверь с легким звоном открывается на первом этаже. Господин У задерживает миссис Чжан легким прикосновением к локтю: - Не хотел вас обидеть. Мы смотрим на него по-разному. Это для вас он ребенок, Лин. Для меня он в первую очередь омега. И даже в пятилетнем Исине мне виделось то, что сейчас расцветает в полную силу. - Слишком быстро, - вздыхает омега. - Почему никто не сказал мне, что он вырастет так быстро. Крис обнимает ее за плечи, провожает до выхода и всё-таки просит Пита отвезти миссис Чжан домой. Та ворчит, но, измотанная переживаниями, соглашается при виде мягкого удобного салона. *** Под дверью комнаты так и стоит поднос. Баи подогрел овощное рагу и принёс свежие булочки, которые теперь успели заветриться. - Молчит, - альфа обнимает жену за плечи. - Как поговорили? Еще один взгляд на закрытую дверь - тишина. - Говорит оставить Исина в покое. Опять приставал со своей пекарней. - А он знает, как тебя развеселить. Лин толкает мужа в бок: "В следующий раз на переговоры сам поедешь". - Мы с господином У спорить не будем. Выпьем чего-нибудь, он обыграет меня в го, и я вернусь владельцем кондитерского цеха. Лин вздыхает: "Ты такой внушаемый". Под дверью мелькает тень, и омега хватает мужа за руку, сильно сжимая пальцы. Баи чуть наклоняется и прислушивается. Едва различимый шелест шагов. Альфа закрывает рот жены рукой и четко произносит: - Давай я заварю тебе свежий чай, и ты расскажешь мне, какой у вас с господином У бизнес-план. Переборов сопротивление, он спускает Лин по лестнице и напоследок еще раз глядит на дверь сына. Всё ещё заперто. Миссис Чжан ставит на столик рядом с креслом чашку с чаем и открывает журнал. Буквы скачут по страницам, текст не складывается. Омега думает о сыне, о господине У, о Баи. Даже о дурацкой пекарне. Несколько минут назад Баи так сильно рассмешил её на кухне, изображая бегающих подчиненных, что она едва не начала икать. Но весёлость быстро улетучилась. - Чего изволите, миссис Чжан! Печи запущены, миссис Чжан! - Баи крутился вокруг неё, сложив ладони и склонив голову. А потом кружил на месте, изображая невиданный успех. Если б она сама так верила в это дело. Где Лин Чжан и где пекарня... Исин останавливается на пороге гостиной и хмыкает, поджав губы. Мама от неожиданности дёргается в кресле: - Исин! Мой дорогой! - И добавляет первое пришедшее в голову: - Ты хочешь поесть? - Поговорить, - отвечает юный омега, но внимательно смотрит на чашку чая. - Я налью сам. Не надо мне помогать. Лин очень хочет пойти за сыном, но Баи её останавливает. Через несколько минут Исин возвращается с чашкой чая и сэндвичем, садится в кресло напротив матери и без промедления задаёт первый вопрос: - Как я попал в базу? Секундная заминка. - Это вышло случайно. Ты сильно заболел, - кратко отвечает отец. Он даёт Лин так необходимые ей секунды для успокоения. С момента появления Исина на пороге у неё от волнения трясутся руки. Но она быстро сосредотачивается, чтобы продолжить за мужем: - У тебя была такая жуткая простуда, температура не спадала несколько дней. Мы уже не знали, что делать, и отвезли тебя в больницу. STC тогда не были так популярны и набирали себе клиентов. Их агент ходил по больнице и предлагал подписать договор. Мы не могли бы себе этого позволить. У нас была самая простая страховка, но компания предлагала за небольшие деньги вносить в базу детей..., - тут мама задумывается. - Лет до десяти или двенадцати. - До десяти, точно до десяти, - вспоминает отец, склоняясь в сторону Исина. - Стоило долларов пятьдесят. Дороговато, но мы согласились. Подумали, что они очень нескоро о нас вспомнят, а их база уже показывала хорошие результаты. Когда-нибудь тебе это могло пригодиться. - И машет рукой. - Да ладно, кому я вру. Мы вообще не слушали, что там было про совпадения. Даже не поняли, что они действительно в базу заносят настолько маленьких детей. Я думал, им это для отчета выгодно. Но они обещали улучшение твоей страховки. И глядя на тебя тогда, я подумал, что хорошая страховка может понадобиться ещё не раз. Это был вклад на будущее. - Мы же не знали, что через полгода в нашей жизни появится он... Мама произносит это так многозначительно. Исин молчит. Он отламывает кусочек тоста и проталкивает между губ, заставляя себя преодолеть голодную тошноту. Последние два дня он даже её не замечал, но сейчас желудок ощутимо сводит. Возможно, его спасли запасы печенья из тумбочки и газировка. Вчера он, кажется, не съел и кусочка. Только воду пил из-под крана. Кусок еле лезет. Исин с трудом двигает челюстями. А еще ноет внизу. И юный омега догадывается почему. А потом мама рассказывает про панамку. И Исин на время забывает обо всех неудобствах. - Твой отец две недели меня убеждал, и насколько я была против, настолько же я со всем согласилась, когда увидела это. Отец улыбается: - Да, это было так интересно. Приехал такой деловой, в костюме, туфли кожаные дорогущие, а через пять минут поплыл. - Он сразу понял, да? - спрашивает юный омега. Мама кивает: "Хорошо если минуту с тобой провёл. Всё было понятно". - Никогда не забуду его лицо, - поддакивает папа. - Помнишь, как ты ему про метро рассказывал? Исин поджимает губы. Он не помнит. Настолько далёкое детство уже стерлось из памяти, остались лишь отдельные образы. - Не помнишь? - сокрушенно догадывается мама. С лица отца сползает всё весёлость. - Совсем? Исин молча мотает головой и пропихивает в рот еще кусок сендвича. Тошнота вновь подкатывает к горлу. Тяжесть внизу живота становится невозможно игнорировать. Мама будто готова заплакать. Глаза за несколько секунд краснеют, и полоса слёз опасно копится по краю ресниц. - Что-нибудь скажешь? - мама смотрит на Исина. - Прости нас. Прости, дорогой, мы должны были сказать раньше. Омега встаёт с кресла и делает небольшой глоток чая: "Меня тошнит. И мне нужны твои сезонные таблетки". Мама смахивает слёзы, встаёт и словно боевой отряд идёт по четко отработанному плану. - Сходи в душ. Я принесу тебе суп и пирог. Баи, поменяй постельное белье, пока он будет мыться. И не вздумай сильно открывать окно, а то Исина продует. Исин плетётся наверх, чувствуя, как тяжелеют бедра. Переживания последних дней сбили график, но пока у Исина и так нет никакого желания выходить из дома, может, это и к лучшему. Придётся пропустить ещё несколько дней занятий, но и за это он не сильно переживает. Из Парижа до сих пор нет ответа. Видимо, не такой он и хороший художник, так что пропуск нескольких уроков вряд ли сильно повлияет на его мастерство. В теплой воде облегчение приходит ненадолго. Стоит выйти из душевой кабины, как смазка медленно ползёт по ноге. Исин вытирается, бросает полотенце в корзину с грязным бельем и надевает белье, которое использует только для таких дней. Сколько не отстирывай потом - запах крепко впитывается в ткань. В школу в таком не походишь. Папа заправляет подушку в наволочку и расстилает поверх простыни еще один плед. Потом помогает Исину поудобнее устроиться на подушках и задвигает тапочки под кровать. Мамины шаги слышны на лестнице. В стакане брякает ложка. - Горячий шоколад. Ты же не откажешься? Она делает вид, что не замечает беспорядка вокруг: краски разбросаны по полу, и упаковка от печенья закладкой торчит из какого-то альбома. Листы бумаги, устилающие половину комнаты, родители так же предпочитают не рассматривать, хотя угадать знакомый силуэт на портретах не составит никакого труда. Тёплая кружка греет ладони. Пирог с грушевым джемом полит шоколадным сиропом и посыпан орешками. Мама точно знает, что порадует её любимого сына. - Я налила немного. Съешь хоть чуть-чуть, - и она протягивает небольшую пиалушку с супом. Исина хватает на три ложки, и он отставляет суп на тумбочку. Отец поправляет шторы. Солнце стремительно опускается за горизонт и золотит крышу соседнего дома. Красно-розовый луч пробегает по бумаге, лежащей на полу, проявляет смесь цветов в банках с водой и останавливается у края кровати. Мама снимает тапочек и с разрешения Исина садится ближе. - Как ты себя чувствуешь? Может, измерим температуру? - Нормально, - успокаивает юный омега. - Перенервничал. - Ещё бы, - вздыхает отец и садится на пол рядом с кроватью. - Ты со всем справишься. Не можешь не справиться, - подбадривает мама. Исин слабо улыбается. - Что? Это не мои слова, между прочим. Это его заявление. От Исина не ускользает, как много мама теперь вкладывает в это простое местоимение. Она не называет имени, не говорит "господин У", но этим "он" мама заменяет не имена. Словно "твой альфа" произносить она пока страшиться или не хочет быть той, кто произнесёт это. Может, это и имеет смысл. И многое ли изменило смысл? Исин пока не разобрался. Однако от упоминания Его слов внутри горячеет. Дело в течке? Или в том, что Исин сам боится произнести "мой альфа", хотя чётко осознаёт к кому это относится. Слишком много вопросов для юного Исина. Насколько проще была жизнь неделю назад! - Ты его видела, да? - спрашивает Исин, в отличие от матери стараясь проглотить "его" на вдохе. Тянущее чувство упорно напоминает о себе. Омега взглядом ищет на подносе блистер с лекарством. - Я была у него в офисе сегодня. - Ругалась? - щурится омега, вскрывая ячейку с капсулой. Отец не скрывает смешка. Как же их отношения с господином У предсказуемы! - Просила с тобой помириться, - мама неловко сжимает руки на коленях. - Мы не ругались. - То же самое сказал. Но он переживает. - Ещё бы, - папа кладёт руку поверх маминых сжатых пальцев. - Натворили мы делов с этими секретами. - Секретами? - Исин, наконец добравшийся до капсулы лекарства, опускает таблетку. - Не-не-не! - Спешит успокоить папа. - Секрет один. Просто ты же понимаешь, что он за собой влечет некоторые дела, которые приходилось делать в тайне от тебя. Страховка твоя, например. - Ой, и не напоминай. Зато теперь многое станет легче, - вздыхает мама. - Например? - Исин проглатывает таблетку и отдаёт стакан отцу, вовремя подставившему ладонь. Мама суёт под руку тарелку с пирогом. "Отвлекают меня", - думает Исин, но кусок от пирога отламывает. Если уж выслушивать про многочисленные обманы дальше, то хоть в грушевым джемом во рту. - Страховка, завещание, миллион юридических документов, - перечисляет мама. - Твоё свидетельство от STC раз в несколько лет нужно обновлять, там фотографию меняют. И всё это приходилось делать втайне, чтобы ты нигде не наткнулся на всю эту суету. Мне сегодня, кстати, вовремя напомнили, что дом наш тоже тебе принадлежит. Исин роняет вилку: "Чего?". - Исин, солнышко моё, я работаю учителем начальных классов, твой отец работает в конторе по ремонту бытовой техники. Мы не можем себе позволить даже снимать такое жилье, и уж тем более им владеть. Омега отставляет тарелку и наклоняется к матери: "Подожди, то есть он покупает вообще всё?". - Ты не помнишь, как он покупал этот дом? - Сколько мне было? - силится вспомнить Исин. - Он показывал мне эту комнату, ты ругалась, мы переезжали... Как я мог одно с другим связать? - Ты, наверное, плохо помнишь ту квартиру, в которой мы жили раньше? Она была ужасной, маленькой. И садик... Боги, какой был отвратительный садик! Я ненавидела тот район, но на другой у нас не было денег. Исин помнит. - Там стояла кроватка в форме ракеты. И он на ней не помещался, поэтому я просил большую кровать, - сквозь подступающие слёзы произносит Исин. - Как маленький ребёнок вообще может в этом разобраться? - Исин, мы ни разу не платили за этот дом налоги, не видели в глаза страховку, и твой отец не заплатил за машину ни цента. У тебя частный врач, частная школа и лучшая художественная школа в Бруклине. И мы с твоим отцом не потратили ни доллара на все это. Разве могли мы себе это позволить? - Да почему я вообще должен был считать? - прямо спрашивает омега. - Мам, у меня было счастливое детство. У меня было всё, чтобы веселиться и радоваться. Я был ребёнком, мне незачем было считать. Папа вздыхает и кладёт руку на колено поверх одеяла: - И не должен был. Мама хочет сказать, что ничего из того, что ты видишь, у нас бы не было. Мама вытирает краем кулака свои слёзы, вдруг потекшие по щекам. И потом стирает такую же мокрую полосу с щеки Исина. - Прости, солнышко, но я так надеялась, что ты где-то внутри догадываешься. Пыталась убедить себя, что ты, наверное, уже всё знаешь. Неужели ты не догадывался? - Нет, мам, я только мечтал. В какой-то момент, когда я понял, что помимо меня у него есть Чанёль с Бэкхёном, настолько ответственная и большая работа и целая куча дел, я придумал себе легенду, что он миллиардер, который по какой-то социальной программе принял нас под своё крыло, а потом так увлёкся, что просто продолжает свою благотворительность. Папа улыбается: "Отличная легенда". - Долго она не прожила, - вздыхает Исин. - Вся легенда, как ты её назывешься, сыпалась с ворохом подарков и вечеров. Я не вписываюсь в жизнь взрослого альфы. Зачем ему это? Но мне было всё равно уже. Он не дружит с вами, нет. Он приходит именно ко мне. Интересная благотворительность. И я представлял, что у него нет своих детей и семьи и поэтому он так крепко засел в нашей. В общем, тоже так себе теория. Но вы же мне не врали, да? Я ведь так думал. Так что, приходилось додумывать самому. Начинаю понимать, как рождаются теории заговора. - Но ты ведь любишь его, - прямо произносит мама. Исин вспыхивает, но преодолевает смущение: - Конечно, я мечтал об этом. Но мечтать - одно, а реальность... Мам, да кто мог бы поверить, что он... - Исин так и не решается произнести те самые два слова, застрявшие в горле еще три дня назад. - Я же не наивный дурачок из кино? Хотя оказывается, что такой. - Исин, то, что трое взрослых держали от тебя много лет в секрете такое важное, дурачком тебя точно не делает, - отвечает папа. - Мы оплошали. Очень оплошали. Слишком долго нам казалось, что ты еще мал для этого. - Ты действительно сильнее нас, дорогой, - мама трогает щеку. - Он прав. И я горжусь и грущу одновременно. Ты так быстро повзрослел. - Что-то не те способы взросления у меня, - бурчит Исин. Ощущения внизу всё ещё сильны. Лекарство действует слишком медленно. - Разве стало хуже? - спрашивает отец. - Стало сложнее. Он взрослый альфа, высокий, красивый... И я. Он же наверняка многим нравится. Как я с этим буду справляться?! Мама не сдерживает кракий смешок: - Солнышко моё, да какая разница, кому он там нравится? Почти двеннадцать лет он едет к тебе. Да хоть мисс Вселенная перед ним хвостом крутить будет! Его омега - ты! От этих слов дыхание на секунду сбивается. Вдруг очень хочется запить застрявший ком горячим шоколадом, и побольше. - Но они же всё равно будут крутиться рядом? - сдавлено продолжает Исин. Мама улыбается: "Если тебе предложат другого альфу, ты бросишься выбирать? Вернёшь жизнь, что была до него?" - Я и не помню своей жизни до него, мама! - не выдерживает Исин. - Ничего не помню до него! Нечего выбирать! Вся моя жизнь - вы трое! У меня есть мама, есть папа, и есть он. И мне было всё равно, почему он приходит, пока он приходит! Как я могу его не выбрать?! - Вот и ответ на твои возмущения, - кратко подытоживает отец. Он собирает на поднос почти нетронутый суп и стакан с водой. Оставляет на тумбочке пирог и кружку с горячим шоколадом. - Он давно выбрал, Исин. У мисс Вселенной нет шансов. Исин зарывается лицов в одеяло: "Боги, что мне делать теперь?!". Баи выходит за дверь, кратко кивая Лин. Кажется, будто кризис этих дней миновал. С Исином всё будет в порядке. Мама гладит по голове и тепло обнимает сына вместе с одеялом. - О чём ты переживаешь? - Как с ним говорить? Как смотреть? - бубнит из одеяла омега. - Он ведь знает всё, что я думаю, всё, что чувствую. Он всё это время знал! - Он сказал мне сегодня, что ты самый сильный омега из всех, что он знает. И я уже не сомневаюсь, что ты сможешь справиться. Он с самого начала видит в тебе своего омегу Исин. Уж от кого, а от него тебе точно не нужно скрывать ни что ты думаешь, ни что чувствуешь. Из-под одеяла появляется покрасневшее лицо: - Он взрослый альфа, мам. А тут я со своими дурацкими фантазиями. И вы все знали, что я к нему чувствую! Стыд какой! Мама улыбается и хитро наклоняет голову: "Кажется вы заблуждаетесь, Чжан Исин, думая, будто навиду у всех были только ваши чувства, да?". У юного омеги уходит несколько секунд на осознание сказанного. Чего? О Боги! Да такого никакая нервная система не выдержит! - Он любит тебя. Нет, он не сказал этого, но я это знаю. И мы никогда не обсуждали ваши с ним отношения, так что можете секретничать дальше. - Посекретничали уже, - вновь из-под одеяла отвечает омега. - Спасибо, что-то мне не нравится. - Ты ведь простишь его? - А сама как думаешь? - спрашивает Исин и вновь вылезает из-под одеяла. Температура немного повышается из-за течки, становится жарко. - Думаю, что ты действительно взрослеешь быстрее, чем я успеваю за этим следить. Мама обнимает ласково и тепло, а потом встаёт с кровати: - Позвони ему. Он волнуется, всё ли с тобой в порядке. Мне кажется, он заранее знает, что вы помиритесь и всё будет хорошо, но для него это тоже тяжёлые перемены. Хотя, признаюсь, теперь, когда нам не нужно ничего скрывать, я испытала облегчение. Ты не обязан встречаться с ним сейчас, просто скажи, что ты в порядке. И ещё... - Мама останавливается посреди комнаты и решительно вдыхает. - Будет нечестно, если я не скажу. Он прикрыл меня, когда сказал, что это было его решением. Я правда, ему запретила. Мы поругались из-за этой вашей академии, и я была в таком бешенстве и столько ему наговорила. Мне очень стыдно. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Ты бы встал на его сторону в любом случае, скажи он тебе тогда или нет. Исин пристально смотрит на мать: - Больше никакого вранья? - Никакого, - обещает мама. - Вряд ли тебе придется переживать из-за Парижа. Они даже ответ не прислали. Меня не возьмут. - Милый, если они тебя не возьмут, они идиоты, - решительно заявляет мама. Исин даже приоткрывает рот от шока. Лин веселит удивлённый взгляд сына. - Да, я не в восторге от этой идеи, но раз уж у тебя теперь есть альфа, то кто я такая, чтоб сомневаться в твоей взрослости. Исин внимательно на неё смотрит и наконец улыбается. - Что ещё он тебе сказал? - Доставал меня со своей пекарней, - смеётся мама. - С твоей пекарней, - поправляет Исин. - Ой, да ну вас обоих! Двое как один! Спасенья от вас нет! И театрально махнув подолом домашнего платья, мама выходит за дверь. Исин заливается смехом, но потом резко перестаёт. Он допивает шоколад, почти доедает пирог и только тогда достаёт из тумбочку телефон. За эти несколько дней он получал сообщения от Валери и нескольких ребят из художественной школы. И ни одного знака от Криса. Исин набирает номер, ждёт несколько гудков и сбрасывает, не дожидаясь ответа. Успел ли отразиться у Криса его звонок? Ответ ждать не приходится. Телефон вибрирует в руке. - Как ты? - через несколько секунд молчания спрашивает альфа. Как хочется держать себя в руках, но Исин вздрагивает, услышав тихий и спокойный голос. И вопросы этот голос задаёт неподъёмные. Будто так легко найти ответ, будто он прямо здесь, перед Исином, заготовлен на листке. Что отвечают в таких случаях? Всё хорошо? Да всем и так понятно, что не хорошо. - Тяжело, - честно признаётся Исин. - Но я справлюсь. Он закрывает глаза, вслушиваясь в каждый шорох. Крис медленно выдыхает и почти беззвучно сглатывает. Исин представляет его лицо так четко, словно альфа сидит напротив. - Хотел поговорить? - Хотел услышать и бросить трубку. На том конце Крис чуть улыбается: "Можешь положить прямо сейчас, я не обижусь". Исин опускает взгляд на одеяло, несколько капель вдруг срываются с ресниц. А ему казалось, что запасы иссякли и теперь еще месяц будут копиться. - Скажи ещё что-нибудь. - Ночью прилетел из Чикаго, успел посмотреть на "Купальщиц" Матисса. Отличный музей, надо тебя свозить. Видел твою маму. - Она сказала. - Помирились? Исину на сегодня достаточно. Он мычит невнятное "угу" и жмёт отбой. Слёзы вновь образуются из ниоткуда. Через минуту Крис присылает сообщение: "Лодка" Матисса была бы отличным постером к фильму "Челюсти". Исина душит смех. Омега утыкается носом в колено, а после позволяет себе расхохотаться. Слышны мамины шаги на лестнице. - У тебя всё хорошо? - спрашивает она из-за двери. Исин вытирает рот краем пододеяльника: "Да. Думаю, да", - и откидывает одеяло. Есть среди альф и омег такая поговорка: "Пьяные боги путают наши дороги". Чтож, не в этот раз. Исин смотрит на белый прорезиненный браслет на руке и идёт к столу. Карточку STC он забросил на стол и боялся даже смотреть на неё. Но вот его фотография, вот дата рождения и группа крови, вот идентификационный номер и печать компании. А вот напротив строки "зарегистрированная пара" стоит имя альфы. Крис У. Исин проводит пальцами по буквам и вспоминает шутку про Матиса. Действительно, как он мог его не выбрать?