Mortis

— Мы выглядим, как дикари, — Драко смотрел в потолок, не веря, что согласился на подобное. Пэнси шустро отняла кисть от его шеи, чтобы линия не скосилась, когда он сглотнул от неудобного положения. Голова Драко была задрана кверху, руками он оттягивал воротник водолазки. — Значит, соответствуем, — стараясь не шевелить губами, сказала Марта. Кисть Дафны холодила и щекотала скулы. Положение факультета после скандального интервью Поттера было тяжёлым. Слизеринцы не привыкли замалчивать свои обиды, а в свете произошедшего только это им и оставалось делать. Амбридж теперь никому не давала спуску: драка, конфликт или провинность со стороны даже пострадавшего от «козней Поттера» факультета ставили под сомнение её собственный профессионализм. Поэтому змеи скрутились в кольца, выжидая возможность показать клыки и сказать своё резкое «мы не согласны с обвинениями» без страха получить за это наказание. Квиддич. Игра, всегда дававшая сторонам карт-бланш на проявление жестокости. Отделом магических игр и спорта установлено семьсот различных нарушений правил, но все они произошли на первом Кубке мира по квиддичу в тысяча четыреста семьдесят третьем году, и девяносто процентов из них были уже неактуальны из-за введения запрета на использование палочек против противников, а большинство из оставшихся десяти — абсурдны или неприменимы в нынешнее время. На серьёзных чемпионатах за рецидивы особо грубой игры предусматривалось удаление игрока с поля, в Хогвартсе же максимальной мерой наказания были штрафные броски, но никогда — дисквалификация, и слизеринцы любили и умели пользоваться этим, как никто другой. Так квиддичное поле, до игры на котором осталось не более пятнадцати минут, грозило обернуться полем для проведения боевых действий для выяснения отношений. Несмотря на то, что матч Гриффиндор-Слизерин состоится только в следующем году, сегодняшняя игра должна была стать показательной для Поттера, что с трибун понаблюдает за тем, как у слизеринцев принято расправляться с неугодными. — На другой грим времени нет, а терять вам нечего, — сообщила Пэнси, критично осмотрев свою работу. — Подержи так пару минут, — сказала она Драко, а затем зычно крикнула. — Следующие! Не зная, куда уронить свои задницы, к ней несколько робко приблизились Винсент с Грегори. Когда староста приказывала, надлежало слушаться, но сесть они могли разве что на Марту с Драко — те были ближе всего к ней. Поэтому они встали столбами рядом с Пэнси, пока она сама не указала на соседние скамьи и не отошла к ним. — Будем убирать ваши наетые округлости, — она придирчиво сощурилась, размышляя, как всего парой взмахов кистью утончить два рыла перед ней. — Я тоже закончила, — в свою очередь тихо сообщила Дафна. Она отступила от Марты на шаг, проверяя, ровно ли наложен грим. — Получилось мило, но при этом агрессивно. Что думаешь, капитан? Драко катнул голову вправо, всё ещё придерживая воротник, Марта же посмотрелась в протянутое ей карманное зеркальце. На её скулах, поднимаясь к вискам, были расчерчены два ловких штриха, по зелёному сверху и белому снизу на каждой. Визуально они чуть заостряли её лицо, придавали глазам сходство с лисьими и добавляли жёсткости. — Неплохо, — одобрила она и повернулась к Драко. Тот, рассмотрев её боевой раскрас, довольно оскалился. Выглядела она и впрямь недурно: помимо нехитрого грима на скорую руку Дафна заплела ей две французские косы с зелёными лентами, на концах повязанных в тонкие банты. — Согласен, — сказал он и снова сглотнул. Полоса на его шее ожила вместе с кадыком: это было похоже на то, как змея прокатывает по пищеводу птичье яйцо. Пэнси нарисовала Драко ровную широкую линию, начинающуюся под пухлой нижней губой и обрывающуюся под воротником. В ней чувствовался какой-то древний дух севера. — Но череп не жмёт? — Не жмёт, — буркнула Марта, всё же помассировав кожу головы пальцами. Косы были строгими и непривычно тугими, но Дафна сказала, что так ей ничего не будет мешать. Драко развернулся на месте. — У нас меньше пяти минут до выхода, ты успеваешь? — спросил он у Пэнси. — Это не от меня зависит, — она всё боролась с кистью, рука её двигалась быстро, но работы было поле непаханное. Поэтому Пэнси не стала придумывать для каждого загонщика отдельный раскрас, обоих покрасила одинаково, таким образом ещё раз подчеркнув неразрывность Крэббо-Гойловского дуэта. Они предстали перед командой с двумя узкими крестами под каждым глазом. Вертикальные их линии тянулись от середины нижнего века до нижней челюсти, а горизонтальная линия была общей — она начиналась от уха, пересекала среднюю треть носа и соединяла оба элемента. Тут дверь раздевалки распахнулась, Майлз, придержав её ногой, встал в проходе. Запуская внутрь весеннюю прохладу, обрывочные голоса, сливающиеся с несинхронными звуками пока ещё разыгрывающегося школьного оркестра, что открывал каждый матч, он сощуренно смотрел в сторону поля, сосредоточенно кого-то слушал, затем показал этому кому-то «окей» и заглянул в раздевалку. У вратаря тёмно-зелёная краска широкой полосой покрывала верхнее и нижнее веко, кончаясь у висков. — На выход! — объявил всем он. Пэнси, усиленно маша руками и дуя на лицо Винсента, отчего тот не стремительно сох, а стремительно потел, скосила глаза на Майлза. Дафна быстро пожелала Марте удачи и выбежала наружу, чтобы не путаться под ногами и заодно проверить, как дела у Блейза на трибунах и не нужна ли помощь с баннерами. Остальные игроки, похватав свои мётлы, притулившиеся у шкафчиков, неровным строем двинулись на выход. У Марты же от поднявшейся суеты засосало под ложечкой, а во рту стало вязко. Резко захотелось то ли попить воды, то ли сбегать в туалет. Одно решение открыть бутылку воды непременно повлекло бы за собой желание осуществить другое намерение, поэтому она не сделала ни того, ни другого, неуверенно взялась за метлу и вышла. — Куда?! — Майлз поймал Марту под локоть, что, покинув раздевалку, направилась прямиком к полю, и развернул её в другую сторону. — Это турнирный матч, а не тренировка, мы проходим под трибунами! От растерянности Марта даже не обратила внимание на прикосновение. — Поняла, — тонко откликнулась она и заторопилась, куда было велено. Малфой притормозил, чтобы подождать её. — В туалет сходила? — первым делом спросил он. — Нет, — Марта в ужасе застыла перед ним. — Думаешь, всё-таки надо было? — Поздно, — он развернулся, увлекая её за собой. — Пока расшнуруешься, время потратишь. Марта мысленно выругалась, сжала губы и пошла следом. А Драко продолжил: — От нервов всякое бывает, особенно у новичков. Много воды выпила за утро? — он чуть втянул шею, поджал нижнюю губу, тонкой струйкой подул на подбородок, и взглянул на Марту из-под густых светлых ресниц. Её такой допрос с пристрастием начал смущать. — Давай не будем о воде и моём мочевом пузыре, — Марта неуютно повела плечом. Драко хмыкнул, но больше ничего не сказал. Он оставил в покое свой воротник и указал ей на низенькую стальную дверцу с неровным слоем красной краски неподалёку от раздевалки. С виду непримечательная, она напоминала дверь какого-нибудь бесхозного гаража, но за ней был проход под трибуны — пространство с каркасными сооружениями на пятьдесят футов в высоту. Марта перешагнула высокий порожек, ныряя в проём первой, и обернулась. — А ты нервничал в свою первую игру? — неуверенно спросила она. Пригнув голову, Драко пролез за ней и спокойно ответил: — Нет. — Ну ещё бы, — Марта рассеянно поглядела кругом и буркнула. — Драко Малфой даже на унитазе сидит, как на заседании. Драко повёл её по проложенной цементом дорожке, впереди виднелся крытый коридор, указывающий верный путь. — Твоя реакция нормальна, — сказал он, никак не отреагировав на комментарий. — Когда откроются ворота, станет ещё страшнее. — Ты меня не успокоил, — обозначила Марта, как факт. Она нервно выдохнула, пытаясь побороть неоткуда взявшуюся дрожь в теле. — Я и не собираюсь тебя успокаивать, — Драко окинул её быстрым косым взглядом. — Облажаешься — и ладно. Марта аж встала на месте. Драко обернулся на неё лишь на секунду, а затем пошёл дальше, точно ему было всё равно. Тогда Марта в пару беглых шагов нагнала его. — Не поняла. Уж не думаешь ли ты, что я паршиво сыграю? — она несмело ухмыльнулась. — Ты муштровал меня три недели. Я хорошо себя проявила. Драко отчего-то безразлично пожал плечами. Он двинулся вдоль выстроившихся по коридору игроков, а Марте пришлось идти за ним — в ширину тут места на троих не хватало. Они были прямо под трибунами, и по мере приближения к деревянным воротам, разрисованным гербами всех факультетов, нарастал шум: наверху гремели болельщики, оркестр, тугой на ухо, не попадал в ноты. Марта едва ли не наступала Драко на пятки, чтобы расслышать, что он говорил: — То были тренировки, а сейчас — чемпионат. Я рационален и признаю, что вероятность того, что ты хреново отыграешь — высокая, у тебя меньше всех часов и опыта. Так что ругать тебя за косяки или несобранность я не вижу смысла. Марта на ходу осматривалась. Она пыталась заметить на лицах сокомандников хоть малейший признак волнения перед игрой, но все, как один — зараза! — были расслаблены. Неужели она была единственной, кто здесь маялся от беспокойства?! Да они все хоть в курсе, какую лабуду Драко сейчас втирал ей? Драко, который всё поставил на эту игру, не видел смысла её ругать?! Марта протиснулась с ним вперёд и неприкрыто недовольно спросила: — Кто ты и что ты сделал с Драко Малфоем? — а он отвёл глаза в сторону, будто его мать отчитывала, и со сдерживаемым напряжением уставился перед собой. — Ты что, сдался?! — вскинулась она на него громким шёпотом. Марту убивала странная реакция Драко и гнало время: с минуты на минуту им выходить на поле, а он решил дать заднюю? Он что, настолько в неё не верил? — Ради чего тогда я так старалась? — глаза Марты забегали понизу в поисках решения, а голос стал приобретать стальные ноты. — Часы и опыт?! — с вызовом переспросила она, вскинув голову. — Ты сам себе противоречишь. Чего ж тогда у нас на лид-позиции Дилан, а не Кассиус? Или почему, изволь поинтересоваться, не я? Я тоже обошла Кассиуса на отборочных и впахивала наравне со всеми, если не больше, в короткие сроки нагнала ваш темп и ни секунды времени не потратила на то, чтобы пожаловаться! Я не в отстающих, и особое отношение мне не нужно. Так какого чёрта я вынуждена выслушивать твоё «ничего, если ты облажаешься»?! Но Драко не ответил ей — он вообще будто не слушал. Он обернулся на Майлза, стоявшего позади него, так, что Марта не видела его лица, и с ухмылкой тихо поделился: — Выслушиваю сейчас по большей части я, но не суть. Она не заметила, как вратарь ответно ухмыльнулся капитану, и отвернулась к воротам. Сквозь двойные неплотно прилегающие друг к другу двери пробивалась тонкая полоса света. Она упала ей прямо на щеку, и Марта всмотрелась наружу. Газон на игровом поле поражал своей зелёной чистотой. — Чёрт с тобой, — гордо брякнула Марта, так и не дождавшись никакой реакции со стороны Драко. — Я пришла сюда не сопли на кулак наматывать. Я намерена выиграть и, если потребуется, выбить из пуффендуйцев всё дерьмо. Драко украдкой поглядел на Марту сверху вниз, стараясь держать лицо. За пределами нормального испытывать умиление, когда тебя разносят, на чём свет стоит, но ему нравилось слушать то, как она бурчала: — Теперь понятно, какого хрена Кубок ещё не у вас. Может быть, мне переметнуться в другую команду, где всё в порядке с самооценкой? Как считаешь? — Марта не поворачивала головы, избрав тактику игнорирования, а Драко выждал несколько секунд, чтобы после с усмешкой спросить: — Всё? Закончила? Он ещё и издевался. Марта прикрыла глаза, плотно стиснув челюсти. Она решила отплатить ему его же монетой — молчанием, но тут услышала: — В таком случае, я в тебе не сомневаюсь. И разрешаю выбить из пуффендуйцев всё дерьмо. Марта потупила взгляд, не понимая, что только что произошло, а после недоверчиво посмотрела на Драко. — И что это значит? — Это значит — злись и играй на полную, — ответил он, в полутьме коридора заглянув ей в глаза. — Сегодня в моих планах проигрыш не предусмотрен. — То есть, это был тест? — всё ещё подозревая неладное, спросила Марта. — Ты меня проверял? — Твою готовность, — кивнул Драко. — Обидно, конечно, что ты такого мнения о нас, но никто здесь и не думал мять яйца. Марта поморщилась. — Ты в мужской команде. Привыкай, — Драко хмыкнул, а затем склонился к ней ближе. — И ещё, де Веллер… — его дыхание защекотало ухо, и она моментально вспыхнула щеками, запереживав, как подобный жест может воспринять команда. Марта думала, что Драко точно не из тех, кто проявляет чувства при посторонних, но от сладости его голоса уже готова была в этом усомниться, как вдруг: — Ты стоишь не со мной, — с мягкой насмешкой промолвил он. — А за Диланом, пятая по счёту. Марш на своё место. Марту пробрало до мурашек. Она встрепенулась и, раскрасневшись пуще прежнего, поторопилась в хвост колонны, велев себе ни за что не оборачиваться, потому что Драко и Майлз за её спиной заржали, как кони. — Повелась? — с понимающей улыбкой поинтересовался Дилан, когда Марта встала за ним. Его правую половину лица рассекали вертикальные, чередующиеся зелёной и белой краской, линии. Кассиус перед ним носил такой же грим, только на другой стороне лица. Дилан чуть отклонился назад и обронил: — Не переживай, не ты первая, не ты последняя. — Тебя тоже так проверяли? — с надеждой спросила она. Тот кивнул. — Только у меня был Грэхем. Я чуть в портки не наложил от того, как он меня при всех разнёс, — он неловко стиснул зубы. — Тебе ещё повезло. Его слова заглушил шум: оркестр наконец отладил инструменты, и над квиддичным полем заиграл традиционный хогвартский марш. — Готовность! — сию же минуту громко выкрикнул Драко. Вслед ему парни издали воинственный клич, застучали держаками мётел по стене коридора справа. Марта невпопад повторила, чувствуя себя полнейшей дурой от того, что ей никто раньше об этом ритуале не сообщал, да и выглядел он поначалу нелепо. Но она быстро сменила своё мнение, когда услышала, как боевой перестук стал сливаться с топотом ног болельщиков на трибуне, что будто требовали поскорее открыть ворота и выпустить на поле игроков. Марта посмотрела вверх, где из-под досок над ними закружились, заискрились в персиковом свете поднятые клубы пыли, и вдруг улыбнулась: в груди её зародилось доселе небывалое ощущение единения со своим факультетом. Ворота открылись. Драко начал шаг по направлению к центру поля, с другой стороны жёлтой шеренгой к ним двигались пуффендуйцы. — И-и-и-и! — громко растянул Ли Джордан, чтобы затем выкрикнуть. — ВОТ ОНИ! Слизерин и Пуффендуй, которых вы так… — он в моменте оговорился, но бодро продолжил, — …возможно, не сильно ждали! Всё-таки, это не Гриффиндор и Слиз… — тут громкоговоритель просвистел по ушам, кто-то другой схватился за рупор. — Я не то имел в виду профессор! — приглушённо оправдывался он перед Минервой. — Вы ведь не дали мне договорить! Кхм, — его голос вновь зазвучал ровно. — Да, вы могли подумать, что это не самый зрелищный матч из всех возможных, НО! У Слизерина за последнее время произошло много перестановок, капитан менялся трижды… Мадам Трюк встретила обе команды кивком и жестом велела поприветствовать друг друга. Марта сглотнула нервный ком, выглянула из-за Дилана, рассматривая противников, что начали обмен рукопожатиями. Драко не особо уважительно жал руки, скорее хлопал по раскрытым ладоням, Майлз же баловался «обманками»: тянул руку, а потом обводил ладонь противника кругом, удостаивая рукопожатием лишь следующего игрока — кому как повезло. Мадам Трюк устало качала головой, уже не делая за такие шалости замечаний. Каждое рукопожатие чем-то да отличалось, и Марта не к месту подумала, что было бы неплохо заиметь какую-нибудь свою фишку на будущее, но колонна быстро продвигалась, а она даже не переложила держак метлы в левую руку. — Уж не знаю, что там у них происходит, но всё это выглядит интересно. Сегодня у команды Слизерина дебютирует девчонка, — объявил Ли. — Понял, профессор, девушка… Марта де Веллер! На позиции охотника, под номером восемь. А Марта, на которую быстрой очередью посыпались пуффендуйские руки, споткнулась об прутья своей же метлы, спешно перекинув её из одной руки в другую и продолжая шагать за сокомандниками. По трибунам прокатились смешки. Чрезмерно чувствительная Дафна накрыла ладонями рот. — Что ты сказала? — не понял Блейз. — Я говорю, она сильно нервничает! — Понервничает и перестанет, — Пэнси усмехнулась, в кои-то веки по-настоящему наслаждаясь происходящим на поле. — На, держи флажок. — Упс, с кем не бывает! — в свою очередь заметил Ли. — Но запомни, главное тут — не как ходишь, а как летаешь! — и вызвал новую волну смеха у болельщиков. Марта тихо выругалась, подняв глаза на преподавательскую башню и желая провалиться сквозь землю от стыда. — Простите, — неловко сказала она в спину Дилану. — Всё норм, не парься, — он махнул ладонью, чтобы Марта не брала в голову ерунды. — Рядом с ней — Дилан Кроуфорд под номером три, это его второй матч. Что ж, новички, покажите нам свой квиддич!.. — залихватски произнёс Ли, но затем заметил. — Признаться, в моей голове эта фраза звучала лучше. Ладно, мы её вырежем… Вру, мы ничего не вырежем, мы же не делаем записей! А раньше комментаторство Ли не казалось Марте таким излишним и доставучим. Когда она была только болельщицей, его голос уместно заполнял эфир и задавал игре нужный настрой. Ли был незаменимым, вовлечённым рассказчиком и шутником, но сейчас, когда Марте было важно сосредоточиться на матче и играть самой, он здорово отвлекал. Хотелось бы верить, что в воздухе она ничего не будет слышать из-за ветра, потому что каждая её ошибка непременно будет озвучена. А Марта уже успела облажаться, просто выйдя на поле! — Вот, что я скажу вам! Ползут слухи, что исход матча предсказуем, но ещё раз подумайте над моими словами. При Грэхеме Монтегю Марта де Веллер не прошла отбор. О его отношении к девушкам всем известно, но у меня на этот счёт есть две версии: либо она сыграла очень плохо, либо непозволительно хорошо. Так что я бы не торопился со ставками, всё запутаннее, чем кажется!.. — Ли снова затих и отодвинул от себя рупор. — Мэм, мы не устраиваем никакого тотализатора! — а затем вернулся в эфир. — Небольшое напоминание: тотализаторы строго запрещены нашим многоуважаемым генеральным инспектором Долорес Амбридж. Говоря про ставки, я лишь использовал оборот речи, так что никаких тотализаторов, господа и дамы! Мы же не варвары. Оркестр завершал приветственный марш, а мадам Трюк дала игрокам команду подниматься в воздух. Слизеринцы и пуффендуйцы, разошедшиеся в противоположные стороны, оседлали свои мётлы и тем же строем взмыли, чтобы совершить своеобразный круг почёта по полю. — Погодите! — Ли подозрительно замолчал, усердно вглядываясь в зелёнокрылых игроков, рассекающих воздух вдоль трибун. — А вы видели, что у слизеринцев на лицах? Профессор, да не уделяю я им повышенное внимание! Я вообще болею за Пуффендуй. Ой, простите, у меня нет фаворитов. Я всего лишь хотел бы отметить Ханну Аббот, старосту Пуффендуя, и сердечно пожелать ей удачи. Говорят, у неё недавно был нервный срыв на Травологии, и мадам Помфри пришлось отпаивать её успокаивающими настойками. Мы все выражаем Ханне свою поддержку, — в ответ на это пуффендуйские болельщики откликнулись подбадривающими криками, а Ли отодвинул от себя рупор. — Здравствуй, Гарри! Что сделать?.. Сейчас, мне тут помогают настроить омнинокль. Пока внимание в центр поля, игроки встают на свои позиции. С высоты мне ничего не было видно, но теперь… Ага, я разобрался. Спасибо. За сколько брал?.. ДЕСЯТЬ ГАЛЛЕОНОВ?! Ну и обдираловка… — его голос снова ровно зазвучал из динамика. — У моих глаз появились новые возможности. Так вот, сейчас я абсолютно уверен в том, что у игроков Слизерина грим! Впервые такое вижу на школьном матче, но мне нравится. А вот пуффендуйцам, судя по их выражениям, не очень… — тут слизеринские трибуны радостно завопили, засвистели, затрясли самодельными баннерами и флажками, забили надувными полосатыми битами. — И это слизеринским болельщикам нравится очень даже! Марта заняла своё место напротив Ханны Аббот. У той были жидкие светлые волосы, зачесанные в хвост, теряющиеся на такой же светлой коже брови и кривоватая задиристая улыбка, отчего-то сильно придававшая ей сходство с мальчиком. Ханна не видела в ней соперницы: это Марта поняла сразу. Ханна насмехалась над ней и её неуклюжим рукопожатием, чуть не окончившимся падением. Но Марта отлично слышала комментарий Ли, и это её приободрило. Может быть, не так уж и плох его длинный язык, сбалтывающий все подробности об игроках публике?.. Она решила последовать примеру Майлза и обозначить своё отношение к противнику раньше, чем прозвучит свисток: — Не переживай, Аббот. Когда проиграешь, я помогу тебе с Травологией, чтобы ты не плакала, — она печально потянула уголки губ вниз, подняла кулак на уровне лица и притворно утёрла слёзы. Команда тотчас поддержала её издевательскими смешками, а Марта попробовала усилить эффект — подставила парням, Дилану и Грегори, кулаки. Она видела, что ребята часто так делали между собой, и сейчас надеялась влиться в их общину по-полной. А для слизеринцев игра начиналась ещё до сброса квоффла, поэтому Дилан и Грегори без раздумий подсунули ей свои кулаки и по цепочке, как эстафету, передали дальше. Марта пришла к мысли, что они сделали бы это в любом случае — даже если бы она сморозила полнейшую глупость, — просто потому, что вместе они сильнее, чем в одиночку. В этом суть команды: безоговорочно доверять и веровать. Лицо Ханны стало кислым, но время ответной реплики прошло: в центр круга вылетели Дилан и Кадел Кэдуолладер — невысокий, но крупный, как бычок, темноволосый валлиец и ведущий охотник Пуффендуя, фамилию которого Полумна всё не могла выговорить во время матча Пуффендуй-Гриффиндор. Наизготовку держа квоффл в правой руке, мадам Трюк вытянула левую над головой. Марта припала к метле и только успела моргнуть, как кожаный мяч уже взмыл в воздух. На ничтожную долю секунды он скрыл лица Дилана и Кадела друг от друга, преодолел начальную скорость, завис в высшей точке и под прозвучавший свисток полетел вниз. Дилан шустро сгрёб квоффл широким хватом ладони, завернул её внутрь, пасуя себе за спину, а Марта споро потянула на себя рукоятку метлы, вдавила ноги в стремена и почти вертикально земле отлетела вбок, чтобы ни с кем не столкнуться в стремительно развернувшейся гонке. — Кроуфорд открывает игру и передаёт пас Уоррингтону! — объявил Ли. Слизеринцы атаковали пуффендуйские ворота. Марта набирала скорость, не забывая смотреть по сторонам: Кассиус летел слева, справа его закрывал Захария, у того на хвосте держались Дилан и Кадел, а над ними всеми контролировали пространство загонщики Грегори и Барнэби Оллсопп. С Мартой поравнялась Ханна и Аксель Фейн, они облепили её с обеих сторон. Кольцо противника приближалось, и Марта попыталась уйти вниз, но места для манёвра не хватало. Кассиус сбросил квоффл вверх, на него слетелись Барнэби и Захария. Мяч недолго пробыл в руках последнего, он отчаянно спасовал Ханне через половину поля, но её опередил Драко. Он летел над Мартой, перехватил квоффл и метнул мяч обратно Кассиусу, что сумел открыться. Марта погнала метлу вверх, воспользовавшись заминкой Ханны, облетела её, словила передачу Кассиуса и — «Не думай, де Веллер,» — мысленно напутствовал ей Драко. — «Бей.» — бросила квоффл в правое, меньшее по величине кольцо. Секундой после воздух рядом с ней черпнула рука Акселя, вратарь Пуффендуя бросился за квоффлом, а тот и без его стараний не попал: расстояние было велико, он отскочил от ворот. Но на подхвате сработал Дилан — лихо влетев в штрафную зону и словив мяч, он метнул его в открытое центральное кольцо. — А я вам что говорил?! Десять: ноль в пользу Слизерина, счёт открывает Кроуфорд, де Веллер — голевой пас! — объявил Ли под загрохотавшие трибуны болельщиков. Самим игрокам было не до празднования — после разведения квоффла пуффендуйцы пошли в ответную атаку. Мяч быстро вёл Кадел, команда выстроила вокруг него защиту, через которую Марте было не пробиться, так что она даже не смогла поучаствовать в передачах. Пуффендуй сравнял счёт. Дальше стало тяжелее. После обмена голами в игру вышел бладжер, а Драко насел на Хьюго Саммерби в охоте за снитчем. На поле стало попросторнее и вместе с тем опаснее, охотники закрывали друг друга, попеременно теряли квоффл, перетягивали игру с одной половины поля на другое. Долгие минуты борьба шла впустую. Марта пыталась уйти от прилипшей к ней Ханны, Дилан бился с Каделом. Оба были совершенно разной комплекции, но в одинаковой степени живучими и юркими, однако задачу последнему облегчил внезапный бладжер. Когда квоффл вновь оказался у пуффендуйского охотника, преследователя от него отрезал один точный удар битой. Дилан вовремя притормозил, железный мяч проскочил в трёх футах от него и встретил сопротивление в лице Винсента. Бладжер полетел в сторону Кадела, но тот без труда оторвался — не тот угол удара! — и атаковал кольцо. — Двадцать: десять в пользу Пуффендуя, Кэдуолладер! Винсент выругался, Дилан обжёг его взглядом, Кассиус уже мчался на опережение на другую сторону поля, Марта перешла в открытое наступление на Ханну. В момент, когда Кадел перебросил ей квоффл, Марта опасно разогнала свою Молнию. В отличие от старенького и простенького Чистомета, что начинало трясти на высоких скоростях, Молния была гораздо чувствительнее. Это обеспечивало ей хорошую манёвренность, но она и требовала от своего владельца куда больших ловкости и опыта, как в случае с молодым и ретивым скакуном. Риск слететь с неё был выше. Стараясь не думать об этом, Марта погнала метлу ближе к Ханне, двигаясь ей наперерез. Ханна почти легла на метлу, перекинула квоффл из левой руки в правую. Теперь она правой и вела метлу, и прижимала квоффл к животу. С того же бока её настигал Кассиус, но он был дальше Марты, поэтому риск считался оправданным. Когда Марта притёрлась к ней и толкнула плечом, Ханна в отместку ударила локтём. Голова Марты мотнулась в сторону, но она крепко держалась за рукоятку метлы, та сцепилась с рукояткой противницы, удерживая её от побега. Их девичья борьба за мяч напоминала то, что в народе прозвали «кошачьей дракой». На полном ходу Ханна всё пыталась оттереть от себя лицо Марты, а та, едва ли что-то видя, упрямо тянулась перчаткой к квоффлу, поднырнув под её рукой. Ударив по мячу наотмашь, Марта таки сумела выбить из-под Ханны квоффл. Потеряв мяч, пуффендуйка погнала метлу в сторону и вверх, Марта чуть не вывихнула руку, не успев убрать её, и по инерции пронеслась вправо, а затем резко всем телом тряхнулась влево: у Молнии был встроенный авто-тормоз, срабатывающий при приближении к статичным объектам. Ненадолго потерявшись в пространстве, Марта обнаружила, что парит рядом с трибунами, а счётчик голов молчит, хотя она была твёрдо уверена, что Кассиус забьёт. Вместо этого игра почему-то встала. К ней подлетел Дилан, он параллельно выровнял метлу и поинтересовался: — Порядок? — Какого чёрта?! — дрожащим от потрясения голосом спросила Марта. — Мы забили? — Забить-то забили, но… — Судья просматривает повтор, чтобы определить, было ли нарушение, — раздался голос Ли. — Удерживание оппонента карается штрафным броском. — Кто нарушил? — не поняла Марта. — Возможно, ты, — сообщил Дилан. Он мазнул по Марте взглядом, а она вдруг осознала: — Но я не удерживала её! — Не схватила за руку, когда выбила квоффл? — Нет! — возмутилась Марта, звуча не слишком уверенно. Она в растерянности глянула вслед за ним вниз: там мадам Помфри бежала от углового волшебного монитора обратно к центральной точке. Судья показала два сцеплённых пальца, а затем подняла руку и согнула её в локте, ударила по нему ладонью другой. — Ох, ты! — подивился Ли. — Судья сообщает, что было целых два нарушения! Штрафной бросок назначается Аббот… У Марты в моменте похолодело в груди. У неё целых два нарушения?! Зацеп метлы и… Что, стычка?! Она напряглась всем телом, ужаснувшись, как сумела так поднасрать своей команде, но Ли вдруг продолжил: — …и де Веллер. Де Веллер — подсечка, Аббот — отмашка. — Блять… — выдохнула Марта, не понимая даже, стоит ли утешать себя заработанным штрафным броском. Она вернулась вместе с Диланом на свою сторону поля, затравленно наблюдая за тем, как Ханна готовится совершить бросок. Она осталась один на один с Майлзом, и здесь решало только то, чьи навыки выше. Марта верила, что Майлза, но всё-таки переживала. Руки её трусило от недавней, ею же спровоцированной, атаки. — Хватать за руки, ноги и метлу нельзя, — напомнил Дилан рядом. — Только за мантию. В случае чего, — тут он отвлёкся на ворота, по которым ударила Ханна, широко улыбнулся и вдруг громко присвистнул. Слизеринцы активно захлопали, когда Майлз отбил квоффл ногой, свесившись с метлы в позе звезды. Но аплодисменты предназначались отнюдь не ему, а промазавшей Ханне. Марта облегчённо выдохнула, вяленько похлопала вместе со всеми. — Удачи, — пожелал Дилан, когда настала её очередь выполнить штрафной бросок. Она механически отбила его кулак, кивнула и следующей вылетела в центр поля. Было некомфортно оказаться в полном одиночестве на таком огромном пространстве и при этом в окружении нескольких сотен наблюдателей, поэтому Марта прикрыла глаза, сделала пару успокаивающих вдохов-выдохов, чтобы абстрагироваться от толпы, затем исподлобья взглянула на свою цель — пуффендуйские ворота. Она убеждала себя, что попасть по ним проще простого: колец целых три, а вратарь всего один. Это могло быть не совсем верно с точки зрения практики, но математически всё выглядело логично, особенно если учесть трудности Марты с вычислениями в целом. В любом случае, главным было то, что это помогло ей собраться. Она в считанные секунды подлетела к воротам по прямой, пересекла штрафную зону, вратарь наугад кинулся к левому кольцу — при таком маленьком расстоянии предугадать, куда будет совершён бросок, труднее, — но Марта бросила квоффл вправо. На удаче она заработала десять очков, и счёт снова сравнялся. Трибуны салютовали ей, как салютовала и команда, а Марта в этот момент поняла ещё одну вещь: петушиться и актёрствовать вне зависимости от обстоятельств — тоже важное умение. Несмотря на то, что игра шла вровень, слизеринцы гаденько глумились над противниками, как будто уже выиграли и им это совершенно ничего не стоило. Под первый свисток после штрафного броска их команда вернулась на свою сторону поля, а пуффендуйцы собрались над центральным кругом. Со вторым свистком они развели квоффл, и борьба возобновилась. От начала игры прошло всего каких-то пятнадцать минут, но Марте показалось, что она длилась не менее часа. Её команда провела ещё четыре безуспешные атаки по вражеским кольцам, пуффендуйцы — семь, а в сумме столько же раз, а то и больше, жизнь проносилась перед глазами игроков под свист убийственного бладжера. У слизеринцев не получалось вырваться вперёд, игра давалась тяжко. Только вспотевший Дилан обеспечил им разрыв в десять очков, как под вопросом выбывания вдруг оказалось сразу два их игрока. Загонщики Пуффендуя, решив устранить главную помеху на их пути к победе, после очередной провальной атаки снесли бладжером Майлза. Тот успел схватиться за центральное кольцо и повис, но на него не среагировал никто, кроме Марты: Кассиус с Диланом уже пошли на вражеские ворота, только их спины и видели. Марта же застопорилась, заметавшись в мыслях, а могла ли она чем-то ему помочь, и в итоге последовала за остальными. Игра должна была продолжаться. В то время метла Майлза пружиняще раскачивалась в воздухе в шести футах от слизеринских ворот. Болельщики факультета повставали со своих трибун, с ужасом глядя на повисшего на кольце вратаря. На крепких руках, с выражением непомерного усердия на лице, он пытался раскачаться, чтобы совершить один из самых опасных манёвров за всю свою игру. Подобравшись, он подкинул себя на руках вверх, с силой толкнулся ногой в обод кольца. За один импульс, в один широкий прыжок Майлз домахнул до своей метлы, а после с лёгкостью взобрался в «седло». Ли Джордан вещал в эфир о том, что Слизерин чуть не лишился вратаря и вместе с ним — шанса на победу. Тут он увидел в увеличительных стёклышках своего омнинокля, как Майлз показал средний палец загонщику противника и вполне себе отчётливо и громко пожелал ему «пососать хер». Ли набрал в грудь побольше воздуха, едва сдерживая профессиональный порыв прокомментировать происходящее, но профессор Макгонагалл, сидящая рядом, прожгла взглядом его затылок. — Кажется, Майлз Блетчли на языке жестов сообщает, что всё в порядке! — тут же нашёлся Ли и продолжил бодро. — Но советует больше так не делать! Славная игра квиддич! Напоминаю, счёт сорок: двадцать в пользу Слизерина, — раздался характерный щелчок. — Уоррингтон! После того, как пуффендуйцы развели квоффл, он быстро перешёл слизеринцам. Теперь у них был более ощутимый отрыв, так что все аккумулировали свои силы, в том числе и Марта, уже отругавшая себя за промедление в прошлой атаке. В этот раз она решила проявить всю себя и собственноручно забить гол, а не просто оформить голевой пас или штрафной. Но в момент броска что-то пошло не так: вот квоффл был в её руке, а вот его уже нет. Марту с силой крутануло в сторону, будто кто-то применил на ней Остолбеней, перед глазами закружилось. Молния завертелась вокруг своей оси, пока Марта наконец не взяла над ней контроль и не притормозила. — Драко Малфой запрашивает у судьи тайм-аут, — раздался голос Ли Джордана, — чтобы проверить тяжесть травмы! Травмы? Марта растерянно развернула метлу, и правое предплечье вдруг прострелило болью. Мадам Трюк подула в свисток, на ходу сложила руки буквой «Т». Трибуны разочарованно вздохнули, болельщики опустились на свои места, как волны при отливе. — Не хочу накаркать, но, кажется, это минус один в команде Слизерина! — продолжал говорить Ли. Команда зелёных спустилась на землю вместе с Мартой, что с бледным лицом — так вот каково получать бладжером! — прижимала к груди правую кисть. — Перелом? — подоспев к ней с другой стороны поля, обеспокоенно спросил Драко. — Не знаю… — Марта мазнула по нему рассеянным взглядом. — Я не уверена… — Ох, бля… — простонал Майлз где-то за её спиной. Он повалился на землю от ломоты в мышцах, но встал даже прежде, чем Драко успел скомандовать: — Встал! Пройдись, а не разлёживайся. — В курсе, в курсе, — быстро ответил Майлз, — просто жопу уронил, — он прокряхтел и побрёл попить воды, которую на всех вынес Блейз. — Садитесь и давайте сюда руку, — к Марте уже подоспела мадам Трюк. Марта села прямо на землю, закинув пострадавшую руку на колено, а судья шустро расшнуровала её щитки и повыше закатала рукав водолазки. — Не напрягайте руку, — она с холодностью колдомедика легко шлёпнула Марту по трицепсу. — Говорите, где будет больно. — Вы выведете меня из игры? — наивно спросила Марта. — Да, если потребуется, — твёрдо ответила судья, аккуратно прощупывая её предплечье. Марта прикрыла глаза: ранее она уже ломала эту руку, когда ударила Монтегю. Новая травма сейчас была совсем некстати. — Пошевелите кистью. Марта послушно, но вяло подвигала кистью, пару раз медленно сомкнула и разомкнула ладонь. — Это не перелом, — облегчённо выдохнула она. — Не перелом, но… — мадам Трюк чуть надавила на кисть, отчего Марта болезненно вздрогнула. — Вполне может быть трещина. От шока ощущения обманчивы, — она потянулась за палочкой, чтобы наложить диагностирующее заклинание, но тут: — Где мой 'гебёнок?! Толпа пуффендуйцев и слизеринцев обернулась: по газону на шпильках с угрожающей скоростью неслась Габриэлла. — Если вам нужны показания, то я сове’гшенно точно видьела, как этот зас’ганец б’госил в мою малысчку фладже’гом! — она выпрастала руку в сторону, ткнув пальцем в одного из пуффендуйских загонщиков. Те, пооткрывав рты и растерянно улыбаясь, смотрели на разбушевавшуюся женщину в летах. Марта округлила глаза. — Малфой, у меня от удара галлюцинации, — обомлевше промолвила она. За её спиной раздался натруженный, с оттенком отчаяния, голос Драко: — Нет. Я тоже её вижу… — Мэм, — мадам Трюк выпрямилась и строго сложила руки на поясе, — вы кто? — Я? — изумилась Габриэлла. — Я — опекун! — Бабушка, что ты здесь делаешь? — оперевшись здоровой рукой о землю, Марта поднялась на ноги. — Что я здесь делаю?! Вот как ты меня вст’гечаешь?! — оскорбилась она. — Менья п’гигласила на иг’гу п’гофессор Магконагалл, она написала, что у тебья дебьют, — Габриэлла взмахнула руками, — но я не знала, что в вашем кви’гдиче занимаются избиениями! Всем всьего доб’гого, — с показной вежливостью растянула она и кивнула, — но мы немедленно уходим! — затем схватила Марту за здоровую руку и потащила её в сторону раздевалок. А та всё ещё пребывала в шоке: Макгонагалл пригласила бабушку? Родственникам можно было посещать игры? Она ничего об этом не знала! — Погоди, как это мы уходим?! — опомнилась Марта, волочась следом. — У нас на кону кубок! — Больно мне есть дьело до этого кубка! Я никому не позволью измываться над моей девочкой! Марта тряхнула головой. Салазар, как это всё было скоропалительно и неловко! — Зато мне есть дело! — засопротивлялась она, потянув руку бабушки на себя. Габриэлла по инерции махнула ногой в воздухе, но остановилась. — Это нормально, mamie, так устроен квиддич! Я сама решила играть! — Молодьец, — Габриэлла выдохнула, повела ладонью под грудью и сказала спокойнее. — Я уважаю твоё 'гешение, но я 'гешила, что мы уходим! — Сейчас же перестань! — опустившись до грозного шёпота, отчитала её Марта. — У нас нет игроков в запасе, чёрт, да даже сам запас не предусмотрен в этой игре! Так что если я уйду, команда потеряет одного охотника, а мы проиграем! К спору подключилась мадам Трюк. — Я не могу допустить вас до игры с такой травмой, мисс, — сказала она. — Вам в любом случае придётся покинуть поле. — Вы не понимаете, — нервно усмехнулась Марта, против которой вмиг ополчились сразу двое. Она постаралась взять себя в руки. В руки. В руки, блять! Да у неё же минус одна рука, какой каламбур! — Я могу играть левой рукой, она у меня рабочая, — стараясь звучать твёрдо, сказала Марта. — А правой буду удерживать метлу. — И заработаете серьёзный перелом, когда упадёте с неё, — не согласилась мадам Трюк. — Сейчас вы можете этого не чувствовать, но если болевой шок застанет вас в воздухе, падению быть. Нет, я не имею права вывести вас на поле, установлен факт травмы, за последствия которой мне придётся отвечать перед руководством. — Но что-то же можно сделать?! — Можно, девочка, — кивнула мадам Трюк. — Принять своё поражение, например. — Да это всего лишь трещина, даже не перелом! — капризно воскликнула Марта. — После игры я пойду к мадам Помфри, Костерост быстро растит кости! Но судья была непреклонна: — Мисс, — она устало посмотрела на неё, — при управлении метлой вы можете получить смещение, это не обсуждается. Не вынуждайте приписывать вам ещё и неуважительное отношение к судье и силой уводить вас с поля. — Малфой! — окликнула Марта, едва преподаватель договорила. — Ты капитан. Сделай что-нибудь! Драко поравнялся с ней, а Марта уставилась на мадам Трюк в ожидании его решительных аргументов, призванных разбить оборону судьи. Но Драко молчал и глядел себе под ноги. Затем приподнял голову, задумчиво сжал губы и спросил: — Можно нам минуту? Мадам Трюк всё поняла, в отличие от Марты, что неудивительно. Объяснить новичку, что его первые двадцать минут на поле — его же последние, задача не из простых. У травмированных игроков будто напрочь отшибает мозги: они умоляют вернуть их на поле, чтобы непременно отшибить себе что-нибудь ещё. — Не затягивайте с этим, — посоветовала ему мадам Трюк, а Драко неохотно повёл головой в сторону, чтобы Марта следовала за ним. Встав в стороне ото всех, он потёр подбородок, отстранённо взглянул на ссохшиеся кусочки зелёной краски на ладони, а Марта спросила: — Ну, какой у нас план? — с нервным возбуждением в голосе, баюкая поврежденную кисть у груди. Драко растёр в кулаке крупицы краски. Он и сам был расстроен, что всё так вышло, но это квиддич. На случай травм у игроков план был только один: игра в меньшинстве. — Нет никакого плана, де Веллер, — сообщил Драко сухо. — Ты слышала мадам Трюк. — Слышала! — заносчиво ответила Марта. — Поэтому и позвала тебя, чтобы услышать что-то другое! Вот это было совсем лишнее — на виду у всех поддаваться эмоциям, выставлять напоказ свою слабость. Драко стиснул челюсти, метнул взгляд в сторону команды, стоявшей поодаль, выцепив Винсента. «Разберись» — велел он ему, выразительно подняв брови. И Винсент понял, что капитан имел ввиду: нужно отвести глаза и заткнуть рот вездесущему комментатору. А Марта склонила голову набок, пытаясь заглянуть в лицо Драко, и проследила за направлением его взгляда. Она решительно не понимала, чего он так пялился на Винсента вместо того, чтобы поговорить с ней. — Ты меня вообще слышишь? — раздражённо спросила она, приподнявшись на носочках, как кошка на задних лапах, выпрашивающая еду. — Тебя невозможно не слышать, ты стоишь впритык! — ощерился Малфой, наконец повернувшись к ней. — Так тебя это смущает?! — Меня смущает, что ты привлекаешь к себе много ненужного внимания, — объяснил Драко, стараясь не реагировать на провокацию. — Я всего лишь попросил Винсента тебя от этого избавить. Если Джордан продолжит пялиться на нас в свой ебучий омнинокль… — Он пялится?! — Представь себе, да, он комментатор. Так что Винсент сейчас доходчиво объясняет ему, что если не прекратит, следующий бладжер полетит ему в башку. В это время Винсент неподалёку от них поигрывался с битой. Он легко ударил ею по земле, в отскоке поймал её, крутанул в руке, как меч, закинул себе на трапецию, затем расслабленно свесил кисти с биты и чуть наклонился вбок, имитируя выстрел в сторону комментаторской будки. Ли Джордан тут же предложил болельщикам сыграть в незатейливую игру: кто громче и сильнее проявит свою поддержку. А Драко решил вести переговоры с Мартой по-другому: — Я не могу допустить, чтобы ты играла с больной рукой, — тише сказал он и сам склонился к Марте. Она же стала потирать вспотевший лоб, в отрицании мелко покачивать головой. — Не о том меня просишь, ты только недавно вышла из лазарета. Потерю Кубка я уж как-нибудь переживу, но если ты пострадаешь… — Драко чуть нахмурил брови, выталкивая из себя правильные слова, — нет. — Вот… — выдавила из себя Марта, чувствуя, как её начинает трясти от эмоций, — …н-не надо… — она на мгновение зажмурилась, пока Драко выдумывал какую-то абсурдную причину, чтобы не выпускать её на поле: — Потому что твоя бабка раздерёт меня на месте, — и заявила: — …строить из себя защитника сейчас! — Марта взмахнула твёрдой ладонью, как толкнула тяжеловесный воздух по направлению к земле. Вбила ему под ноги подобно гранитной плите с эпитафией. Он строит из себя защитника?.. Серьёзно? Драко похолодел во взгляде на такую очевидную попытку уколоть его под самое ребро. — И прикрываться моей бабушкой. Нет, — она несогласно выгнула губы, будто вела разговор не с ним, а сама с собой. Голос Марты звенел, взгляд бродил, и на месте ей спокойно не стоялось: она переминалась с ноги на ногу, разгоняя тревогу по мышцам. — Это совсем другой случай. Я — атлет, а не твоя девушка. Драко хотел бы схватить Марту, сжать её в руках, чтобы она немедленно прекратила нести пургу и расшатывать не только свою, но и его психику. — И раз ты так говоришь, значит, решение всё-таки есть. Оно есть, просто ты не хочешь мне помогать! — Грязно ты играешь, де Веллер, — с укором прошептал Драко, и Марта вскользь посмотрела на него, всё ещё меча взглядом по сторонам. — Если не заметила, то я только и делаю, что помогаю тебе. Это работа капитана, «атлет», — в отместку подчеркнул он, — не делать того, что может навредить команде. А твоё состояние ей навредит. Но я снова помогу тебе и закрою глаза на то, что ты сейчас сказала. Всё равно потом прибежишь извиняться, — Драко скривил губы. — Но это ничего не меняет. Я уже сказал тебе и скажу ещё раз: нет. На поле ты не выйдешь, и мои личные пристрастия здесь не имеют никакого значения. А она будто всё прослушала. Закрыв глаза, сжала кулак здоровой руки и тряхнула им на уровне бедра. — Просто поддержи меня, Малфой, — утопая в вязкости слов, не совсем разборчиво пролопотала Марта. — Я прошу тебя. Драко с сожалением сжал губы. Его слова совсем не помогали. Будь они с Мартой парой, что бы он сделал? Наверное, положил бы ладонь ей на плечо или коснулся красной щеки с покрошившейся от удара краской, чтобы она не отворачивалась. Или объятиями вытеснил бы из её тела тревогу, которой там не хватало места, поделив чувство на двоих или вовсе растворив в себе. Но он не мог, а оттого при двух руках чувствовал себя грёбаным немощным инвалидом. На кой хрен они ему, если нельзя её коснуться?! — Я поддержу тебя после игры, — мягче пообещал Драко, своим голосом стараясь вселить в Марту спокойствие. — Я зайду в лазарет, — он сделал маленький, скользящий по земле, шаг навстречу. Марта вновь несогласно закачала головой и в отчаянии попросила: — Поддержи меня сейчас. Ты нужен мне сейчас. Драко на мгновение потерялся в ощущениях: её слова одновременно и всколыхнули в нём нежность, и разозлили. Она его дожала. — Говоришь, что атлет, а ведёшь себя, как..! — раздосадованно выпалил он и со стуком сомкнул челюсти, не договорив. А Марта была достойной преемницей своей бабки: знала, как подрезать ему яйца и уже повесила их на гвоздь. Драко импульсивно отвернулся, раздираемый противоречиями, но повернулся снова. — Вот любишь же ты меня… — неодобрительно начал он, — помучить. Глаза Марты прояснились. Она перестала дёргаться, замерла в ожидании, почуяв, как что-то в нём надломилось. Драко шумно выдохнул и: — Мадам Трюк, — сдался. Он вернулся к преподавателю, нисколько не сомневаясь, что Марта следовала за ним шаг в шаг. — Мы можем наложить ей фиксатор и дать обезболивающее? Если… — Драко собрался с мыслями и сказал, — мадам де Веллер подпишет отказ от претензий, этого будет достаточно, чтобы вернуть Марту на поле. Не обрадованная исходом беседы, мадам Трюк всё же повернулась к Габриэлле и сухо поинтересовалась: — Вы согласны подписать отказ от претензий? — Нет! — Бабушка! — воскликнула Марта, и Габриэлла воззрилась на неё недовольно, но колеблясь. — Ты п’гавда так этого хочешь? — не сразу спросила она. — Правда, — твёрдо ответила Марта. — Я хочу вернуться в игру. Габриэлла вздохнула. — Вот вьедь уп’гямая девка! — и всплеснула руками. — Несите, что вам там надо подписать! — Я принесу пергамент, — сказала мадам Трюк. — Можете подождать здесь, сейчас подойдёт колдомедик. — Хо’гошо, — Габриэлла нервно выдохнула. Марта тихо поблагодарила её, а она пробормотала: — Я п’гедставляла наши относчения иначе, — и начала рыться в своей сумочке. — Я думалá, став поста’гше, ты будишь п’госить у менья 'газ’гешения на свидания с мальчиками, — она с обескураженным видом махнула найденным портсигаром, — а не на то, чтобы получать от них по лицу. — Мэм, здесь запрещено курение! — прозвучал голос Ли Джордана через громкоговоритель. Габриэлла встрепенулась, завертела головой, не понимая, откуда к ней обращаются: верно, с небес. Она удивлённо выгнула губы и брови, и на всякий случай подняла руки, как при аресте. — П’гямо-таки глас божий, — заигрывающим тоном призналась она Марте. Та прикрыла глаза и закатила их под веками. — А где у вас место для ку’гения? — не опуская рук, тихо спросила у неё Габриэлла. — Нигде, — мрачно отрезала Марта. — На территории Хогвартса курить нельзя. — Это тебье нельзя, но я-то уже вз’гослая! — возмутилась Габриэлла громким шёпотом. — Да? Я не заметила, — Марта поглядела по сторонам. Драко стоял спиной к ней, всем своим видом показывая, как он недоволен. — Мне надо отойти, бабушка. — Ну конечно тебье надо отойти! Всьё, что тебье било надо от менья, ты уже получила! — она проводила внучку неодобрительным взглядом, а Марта решила, что с её обидами разберётся позже. Она поравнялась с Драко. — Счастлива? — бесцветно поинтересовался он, опередив её. Марта прикусила нижнюю губу с внутренней стороны. — Нет, если ты злишься, — промолвила она. — Я не люблю, когда мной манипулируют, — Драко пожал плечами, брови его были чуть нахмурены. — И без толку извиняться. Я сказал тебе всё, что хотел, — он повернул голову, чуть сощурился на солнце, а, заметив мадам Помфри, подал жест команде. Парни стянулись к ним, и разговор был окончен, так и не начавшись. Драко для себя решил, что Марта и без того достаточно наговорила. — Снова вы, — констатировала мадам Помфри, на ходу доставая из кармана сестринского костюма всё необходимое. Марта сжала губы в тонкую линию, потянув их уголки в стороны. Она промолчала, и, пока мадам Помфри накладывала ей повязку, вроде бы слушала всех, но в разговоре не участвовала: как воды в рот набрала. Она не ждала похвалы за храбрость, но рассчитывала, что команда сам поступок хотя бы правильно расценит. Парни же были настроены крайне скептично, с их стороны посмотреть — так она просто добавляла им лишней возни. Марта ощутила себя обузой и той самой девчонкой, которую Грэхем не хотел брать в команду, потому что она не сможет играть «по-мужски». — И единственный мой гол — штрафной, — думала Марта, отстранённо наблюдая за работой рук целительницы. Мадам Помфри ловко наложила ей фиксатор, закрепила его скрепами. — Не туго? — поинтересовалась она, и, получив ответ: — В меру, — принялась натягивать рукав водолазки поверх. Рот Драко двигался, проговаривая задачи, а Марта мысленно сокрушалась: — Какой смысл добавлять нагрузку Дилану и Кассиусу, если есть я?.. Пуффендуйцы именно этого и ждут, они-то игроками никогда не рискуют. А Монтегю, который сто раз это проворачивал, здесь нет. Вы ведь всегда играли под его огнём, так чего жалеть меня? Её внутренний монолог прервал Драко. Он перебил остальных и спросил: — С чем ты не согласна? Марта подняла голову, растерянно моргнула и невпопад ляпнула: — Ни с чем. В смысле, согласна со всем. — Ты покачала головой. Да? Не встревая в их разговор, мадам Помфри в обмен на налокотник передала Марте обезболивающее. Марта взяла колбочку здоровой рукой, пока целительница сама шнуровала защитку, и неуверенно оглядела всех. — Реще, — недовольно поторопил Драко. Да что со всеми ними не так?! Сперва преподаватель отчитала, потом бабушка сцену устроила, Драко обозлился, Помфри тоже промолчать не смогла, а теперь ещё и вся команда была не в духе. Марте захотелось огрызнуться — у неё тоже был ограниченный запас терпения. Она натруженно вздохнула и сказала с вызовом: — Ладно, слушай. Я думаю, ты зря оставляешь меня в стороне, сваливая всю работу на Кассиуса и Дилана. Никто, даже вы, хотя мы в одной команде, — поставила она в укор, — не ждёт от меня борьбы. Пуффендуйцы сердобольные, — Марта знающе поморщила нос, — они не будут прессовать меня из-за травмы, а моя левая рука — вот сюрприз, ты ведь давно это знаешь! — ничем не хуже правой. Я могу играть и могу дать остальным минут десять передышки, пока обезбол будет действовать. Ну или пока пуффендуйцы не поймут, что, жалея меня, обязательно проиграют, — Марта припечатала последнюю фразу и, обретя власть над рукой, с характерным чпоканьем открыла бутылёк зелья. Парни в ответ на выданную ею тираду дружно посмотрели на капитана. Винсент предложил Марте бутылку воды. — Спасибо, — она стушевалась и позволила ему неловко просунуть себе под локоть бутылку. Подмышкой Марта держала перчатку. Мадам Помфри рядом нетерпеливым жестом напомнила ей про зелье, а Драко угрожающе тихо уточнил: — Ты будешь пушечным мясом, это твоя идея?! — Ну… — Марта раздумчиво облизнула губы, испив зелья и неглядя вернув пустую колбу целительнице. — Спасибо. При Грэхеме вы как-то на своё положение не жаловались. Все тут были пушечным мясом. — А-ай! — округлив глаза, протянул Майлз. Мадам Помфри удалилась, а Марта мрачно взглянула на него из-под бровей. Она выразительно подняла брови, дав ясный намёк — «решайте сами», и открыла бутылку воды. Драко мелко покачал головой. Он уже успел пожалеть, что взял эту ораторшу в команду, но следовало сказать, что скромные тут не прижились бы. А ещё он помнил, что план, который нельзя изменить — хуёвый план. — Похер, — поразмыслив, выдохнул он. — Работаем. Грегори. Марта оторопела от его слов, но виду не подала и продолжила пить. Она не могла поверить, что это происходило взаправду, но Драко на её глазах стал разрабатывать новый план. Она не раз видела его в действии, и всегда поражалась, насколько собранным он становился, когда переключался в режим генерации идей. Даже сейчас, не имея перед глазами доски, на которой они чертили планы, он изменял позиционку, с лёгкостью визуализируя всё в голове. — …ты на подстраховке. Палочка наготове и ни секунды промедления. Ты, — тут его палец указал на Марту, но Драко даже не посмотрел на неё. — Честно отыгрываешь, пока можешь. Дальше — нет смысла, будешь путаться под ногами. Подаёшь знак, сейчас придумаем, любому охотнику, который рядом. Он посылает весточку дальше. Так вся команда будет готова… Марта только кивнула. Она отбросила бутылку поближе к границе поля, чтобы Блейз смог её подобрать, и принялась разрабатывать правую руку: согнула её в локте, покрутила, сжала и разжала пальцы. Наспех обсудив дальнейшую тактику, Марта надела перчатку. Сунув за пояс свёрнутый и подписанный пергамент, мадам Трюк объявила о завершении тайм-аута, обе команды строем двинулись на построение, а Ли Джордан перестал развлекать толпу и переключился на происходящее. — Опекун пострадавшего охотника подписала отказ от претензий! — возвестил он. — Де Веллер возвращается в игру, у неё фиксатор на правой руке, и я предполагаю, что это либо серьёзный ушиб, либо… закрытый перелом? Нам не сообщают о тяжести травмы, но куда интереснее, как Слизерин собрался играть дальше?! Болельщики Слизерина, пожелайте своей команде удачи, потому что она ей явно понадобится! А я вам напомню, что счёт пока сорок: двадцать, Пуффендуй отстаёт. У них право на разведение квоффла, мадам Трюк сбросит его через… — он выставил ладонь и чётко отсчитал, загибая пальцы. — Три, два, один! В этот момент прозвучал свисток, и игра началась. — Всё настолько плохо, Малфой? — громко, чтобы не выдать своей нервозности перед противником, спросил Хьюго. Под ними на поле возобновилась ожесточённая гонка за квоффлом, оба ловца же остались неподвижны. — Выглядит так, будто вы вконец отчаялись! Драко помолчал, намеренно тянул с ответом, чтобы поиздеваться. Глаза оппонента бегали, выискивая золотой бок снитча, он же своих не сводил. А когда снизу раздался щелчок, напоминающий открытие кассового аппарата, щедро отсыпавшего слизеринской команде десять очков, невинно поинтересовался: — Твоя простуда уже прошла, Саммерби? Не чихни в самый ответственный момент. Было обидно, когда Уизли умыкнула снитч, потому что ты закрыл глаза? Хьюго перестал обеспокоенно следить за ситуацией на поле и поднял голову. Драко слабо ухмылялся и по-прежнему наблюдал за ним. Как крокодил смотрит на человека, подолгу не моргая, так смотрел и он. Тогда Саммерби понял, почему Драко так расслаблен и что за тактику он выбрал. Его не сильно волновало, что происходило кругом, потому что его цель была не снитч. Его цель всё это время находилась прямо у него перед глазами. Драко только и делал, что слушал, как счётчик отсчитывает голы, и намеревался тянуть игру ровно столько, сколько потребуется, чтобы по итогу выйти из неё с наибольшим перевесом. Ему была важна не победа над Пуффендуем, а победа в чемпионате. Слизеринцы никогда не удовлетворялись малым и не утешали себя лозунгами в духе: «главное — участие!». Нет, главное — надрать всем задницы. Поэтому он просто положился на команду и держал в поле зрения противника, собираясь отгонять от него снитч так долго, как сможет. К тому же, они ещё не разыграли свой главный козырь. Положение игроков в команде Слизерина изменилось. Впервые в истории школьного чемпионата на поле был допущен травмированный игрок, и пуффендуйцы ошиблись, сделав ставку не на него. Марта летала неспешно, опираясь на здоровую левую руку, и команда противников решила, что ею лишь заполняют прореху, дают новичку шанс урвать побольше игрового времени. Пуффендуйцы оставили Марту практически полностью открытой, избрав своей целью Дилана, который не сбавлял оборотов всю игру и представлял реальную угрозу, но Марта была, что троянский конь. Когда жёлтые списали её со счетов и бросили все свои усилия на Кроуфорда и Уоррингтона, те начали отдавать мячи ей. Плетущаяся за охотниками по пятам, Марта вдруг разгоняла метлу, меняла опорную руку, перехватывала передачу здоровой левой и загоняла квоффл в кольцо. Что игра теперь велась исключительно на неё, пуффендуйцы поняли со второго раза — первый посчитали вынужденной мерой и удачным стечением обстоятельств. Тогда, перетянув силы, Захария и Ханна бросились в открытую прессовать Марту, уже не делая ей поблажек за повреждённую руку, а она перестала прикидываться пострадавшей и начала выкладываться по полной, атаковала кольцо ещё раз. Сигналом к тому, что пора закругляться, стал её неудачный бросок, прервавший череду голов. Марту зажали с двух сторон, Ханна в момент броска без труда перехватила квоффл и развернула атаку на слизеринские ворота. Препятствовать ей никто не стал. Турнирная таблица отсчитала шестьдесят: тридцать в пользу Слизерина. Запыхавшаяся Марта глянула на Кассиуса, Кассиус — на Дилана, Дилан нашёл взором загонщиков. Каждый поочерёдно сомкнул кулаки, в позе мертвеца ударил себя по груди руками крест-накрест. Слизеринцы приготовились к ещё одному мощному раунду, а пуффендуйцы снова сделали ставку — и снова на Дилана, что с былой прытью включился в игру, словив взмывший в воздух квоффл. Но они теперь не упускали из виду и Марту, и поэтому ловко стянулись к ней, когда Дилан совершил небезызвестный финт Порскова, который не единожды отрабатывал с Эдрианом, и вновь бросил пас охотнице. Марта пригнулась к метле, уворачиваясь от просвистевшего над головой бладжера, метнула взгляд вправо, замечая подоспевшего Грегори, и облетела поле кругом, выправила метлу по центру. Пуффендуйцы преследовали её и стягивались всё ближе. Захария толкнул Марту плечом, а с левого бока от Ханны последовал следующий удар. Молнию повело сперва влево, потом вправо, пуффендуйцы уверенно теснили Марту к трибунам. Она отбрыкивалась от Захарии, пинала его по голени, сжимала болевшую руку на черенке, а правой удерживала квоффл. Кассиус с Каделом следовали за ней понизу, ситуация накалялась, бладжер метался по полю, набирал опасную скорость. И в момент, когда сверху раздался оглушительный свист, был разыгран главный слизеринский козырь. Марта сразу же припала к метле, сбросила квоффл Кассиусу, воспользовавшись тем, что пуффендуйские охотники инстинктивно, как китайские болванчики, вскинули головы, а железный бладжер уже подлетал сбоку. Удар пришёлся точно по рёбрам Захарии. Он завалился на Марту, она привалилась на больную правую руку, ухватилась за его плащ здоровой левой и, как бы обернувшись им, через правое плечо соскользнула с метлы вниз, к земле, и утянула Захарию за собой. Ханна в ужасе бросилась в сторону, завертела головой, ища квоффл. Игра не останавливались, Кадел погнался за Кассиусом, но безуспешно — тот сумел пробить гол. А под пострадавшими охотниками высота — сорок пять футов, всего пара секунд до столкновения с землёй, но вечность для той, что возложила ответственность за свою жизнь на Грегори. Марта успела сделать всё, что от неё требовалось: сгруппировалась, крест-накрест сложила руки, больную поближе к груди и не выпуская из сильной хватки здоровой жёлтую ткань плаща противника. Небо стремительно удалялось, ветер истерично выл в уши, Марта закрыла глаза, стараясь расслабить тело, и широко распахнула их, когда твёрдая поверхность ударила в спину. Она заторможенно подумала, не умерла ли, но болезненный стон рядом возвестил, что нет — жива. Гойл успел затормозить их падение, так что она, скорее всего, отделалась только синяками по всему телу. Трибуны взвыли. — КРЭББ И ГОЙЛ ИСПОЛЬЗОВАЛИ ПАЛОЧКИ! — взбудораженно закричал Ли Джордан. — КТО-НИБУДЬ ИЗ ВАС ВИДЕЛ ТАКИЕ ЧУДЕСА НА УРОКАХ, ОНИ ЖЕ ПУСТОГОЛОВЫЕ?! Прошу прощения, профессор, но ВЫ ЭТО ВИДЕЛИ?! Еле дыша от шока, Марта повернула голову. Захария лежал рядом на правом повреждённом боку и скулел. Она отстранённо подумала, как плохо всё для него вышло — удар об землю хоть и не был сильным, но у него явно сломаны кости и… Чёрт возьми, расцарапано лицо. Захария от боли не сообразил, что нужно было сгруппироваться, и так и приземлился ничком, лицом вниз. Но жалеть его не было ни желания, ни времени, к ним уже мчалась мадам Трюк и мадам Помфри, поэтому Марта повернулась на левый бок, согнула правую ногу в колене в попытке встать. — Рука… — пожаловалась она слезливо, скорчив лицо. — Он навалился на мою больную руку! Целительница не медля склонилась над Захарией, осторожно перевернула его на спину, а над Мартой нависло лицо судьи. Над полем орал комментатор: — Пока не могу зачислить очки Слизерину, неизвестно, было ли нарушение правил! Сейчас посмотрю повтор и буду ждать указаний от мадам Трюк, назначит ли она штрафной бросок за нечестную игру?! Мадам Трюк оглядела Марту, что кривилась и смаргивала с ресниц слёзы. — Я случайно ухватилась за него, чтобы не упасть, он навалился на мою больную руку… — голос Марты дрожал. — Если бы ребята вовремя не сориентировались, мы бы разбились. Ему срочно нужны носилки, кажется, у него сломано ребро! Преподаватель недовольно покачала головой, не поверив в её актёрскую игру и заботу о ближнем ни на йоту. Она помогла ей подняться, а Марта поразилась, насколько крепкой женщиной была мадам Трюк — она почти взвалила её на себя, чтобы поставить на ноги, и при этом сама держалась твёрдо. — Думается мне, вы прекрасно знали, что делали, мисс де Веллер, — разочарованно сказала она. Затем подула в свисток, что висел у неё на шее, и подняла в воздух большой палец. — Мадам Трюк сообщает, что нарушения правил не было! — моментально среагировал Ли, а Марта непонимающе взглянула на судью. Мадам Трюк уверенно тащила её в сторону выхода с поля, откуда к ним уже бежала Габриэлла, а она прихрамывала, горбилась, перекинув руку через её плечо. — Умно было использовать Сонорус для отвлечения, — сухо сказала преподаватель. — Палочки на поле ещё никто не додумался пронести, по правилам их нельзя использовать против игроков или мётел. Но ваш капитан нашёл способ их обойти. Если повезёт, его когда-нибудь возьмут в профессиональную команду, — она помолчала, передавая Марту в руки Габриэллы. — Но меня там не будет, чему я несказанно рада, — и бросила. — Забирайте. Хватит с меня этих хитрых носов. У слизеринцев что не игра, то смертоубийство. — Святая дева Ма’гия, ну что я тебье гово’гила! — засуетилась бабушка, не зная, с какой стороны подступиться к внучке. Она присела на каблуках, неуклюже подпёрла её плечом и что-то причитала. Марта же повернула голову, когда раздался очередной свисток, увидела, как мадам Трюк быстро пересекает поле, чтобы вернуться в центр. Игра возобновилась снова, на равных условиях, с шестью игроками в обеих командах. Счёт был семьдесят: тридцать в пользу Слизерина. Стоило ли надеяться на более серьёзный отрыв? Дала ли её жертва хоть немного дополнительного времени команде? Или с минуты на минуту Драко поймает снитч? Марта уставила задумчивый взгляд перед собой. Бабушка кряхтела от усилий сбоку, и она высвободилась, опомнившись. — Всё в порядке, можешь меня не тащить, — Марта неловко усмехнулась. — У меня ничего не болит, кроме руки. Габриэлла обомлевше посмотрела на неё. — Что? — а Марта спокойно пошла дальше сама. — Ты же слышала, мы ничего не нарушили. Вскоре они нагнали целительницу с носилками, на которых валялся переломанный Захария. — Вадина… — презрительно промолвил он, стоило Марте появится в поле его зрения. Смит языком пытался вычистить щели между верхних зубов. — Вы фсё подстоили! Марта в ответ на «гадину» безразлично скосила глаза на расцарапанное лицо Захарии — на ранки налипла грязь, её же был полон рот. Но повезло, что все зубы уцелели. Перед глазами пролетело воспоминание, как Захария вместе с десятком других человек голосует против её членства в ОД. Поэтому Марта с садистическим удовольствием одними губами произнесла: — Попробуй докажи.

***

— Она хлебает его, как тыквенный сок! Ну даёт! — хохотал Майлз. Он свободно сидел на перекладине у изножья, широко поставив ноги в носках на больничную койку Марты. — Тебе правда нормально? — усомнился Кассиус. Марта покачала ладонью, что означало «средненько», и сделала ещё один небольшой глоток Костероста. Из её гранёного стакана валил пар. Внешне зелье напоминало обычную воду с разведённой в ней меловой крошкой, но на вкус оно было наиотвратнейшим из всего, что ей ранее доводилось пить. Парней, что не раз проходили через процедуру отращивания костей, выражение лица Марты откровенно забавляло и восхищало одновременно. От жгучего пойла вся кожа Марты от шеи и выше покрылась красными пятнами, глаза увлажнились, капилляры в них полопались, но она пила его так непринуждённо и неторопливо, что это заслуживало уважения. Марта даже не утратила способности улыбаться в ответ на шутки. Лицо Габриэллы, сидящей на стуле чуть поодаль и оберегавшей её покой, источало сентиментальную нежность и удовлетворение. Она впервые видела свою внучку в окружении стольких людей (в частности, мальчишек), и не могла не думать о том, как скоротечно и безжалостно время. Её маленькая Марта, что, казалось, только вчера хваталась за её юбку, превратилась в восхитительную и сильную девушку. Габриэлла наблюдала за ней со стороны и не проронила ни слова с тех пор, как в лазарет вкатилась празднующая победу слизеринская сборная. Она не хотела мешать внучке наслаждаться чудесными мгновениями юности, а потому принимала, что школьная территория — её территория. Марта же размышляла, объявится ли на пороге лазарета Драко. Он обещал, что зайдёт после игры, но вдруг передумал? Она ведь его разозлила, правда, не совсем понимала, чем именно. Тем, что сказала, или тем, что не позволила ему проявить себя джентльменом? Мужское эго хрупкó. Тут одна из дверей больничного крыла приоткрылась. Парни, толпой облепившие койку, дружно повернули головы, а Майлз крутанулся на месте. — Капитан! — радостно и громко объявил он. — ГИП-ГИП! — УРА-А! — всем скопом прокричали остальные. Марта, у которой чуть не заложило уши, отлепила губы от стакана и посмотрела смеющимися глазами на Габриэллу. Та подняла кулаки на уровне подбородка и озорно потрясла ими, тихо торжествуя вместе со всеми и лучась неподдельным счастьем. Она всё любовалась внучкой: та наклонилась вбок, чтобы рассмотреть посетителя. А Драко из всех голов пытался выискать ту, что принадлежала ей. Вон она — выплыла со стороны подушек! Он как-то совсем неуверенно, но облегчённо ухмыльнулся, чуть скособочился, присматриваясь к Марте. Было странным то, что парни так смело расположились кругом, потому что он уже заприметил Габриэллу. Она тоже его заметила, хотя сделала вид, что нет. И как только эта вредная бабка позволила парням так близко подступиться к её драгоценной внучке? — Это не мы довели её до слёз! — на всякий случай пояснил Майлз, вскинув ладони, а после опустив их на брючины. — Что, сворачиваемся? — предложил он остальным, как бы передавая заботу о Марте в более надёжные руки. Парни согласно засобирались. — Я смотрю, ты обзавелась новым аксессуаром, — заметил Драко. Он приблизился к кровати и едва успел подставить руку под полетевшую в него пятку Майлза. Тот явно решил, что ему было недостаточно почти-падения с метлы, так что свесился с изножья в мостике, оттолкнулся от пружинящей постели и чуть не шибанулся головой вниз. Габриэлла испуганно приложила ладонь к груди. — М-йлз! — в моменте выцедил его имя Драко, со злости съев гласную. Он толкнул ногу вратаря прочь от себя, и тот, хвала Салазару, всё же завершил свой внезапный акробатический трюк достойно. Марта сама опешила: не хватало ещё спугнуть Драко, когда он только пришёл. Он же держал Габриэллу в поле зрения, чувствовал себя близ неё некомфортно, поэтому недостаточно вольготно присел на край больничной кровати, будто готов был в любую секунду с неё соскочить и культурно удалиться — пусть только бабка де Веллер как-то не так кашлянет. — Так что ты сказал? — помогла ему начать Марта. Драко неловко покряхтел и кивнул на перевязь на её правой руке. — Новый аксессуар? — спросил он, и шутка уже не показалась ему такой остроумной. Но Марта опустила глаза на бандаж и с готовностью поделилась: — Как видишь. Помфри сказала не снимать повязку где-то с неделю, но зато разрешила не оставаться в лазарете. Я убедила её, что без проблем с этим справлюсь, — она вновь пригубила стакан, но перед тем, как выпить, недовольно поморщила нос. — Но чешется гадко. — Я носил такую на третьем курсе, — сказал Драко, а Марта вопросительно промычала, сглатывая Костерост. На заднем фоне ещё были слышны мужские голоса. Драко сжал губы, сощурил глаза, повёл головой в сторону и чуть покачал ею. — Не лучшая история для рассказа, — уклончиво ответил он. — Гордиться там нечем. Но я тебя поздравляю, — Драко из-под бровей взглянул на неё. — Первая травма в квиддиче — как посвящение, — тут лицо его резко переменилось, он открыто и удивлённо улыбнулся. — Это что, слёзы счастья? — Ага, счастья, — Марта коротко посмеялась и, всё ещё держа в руке стакан, оттопырила указательный палец, чтобы потереть нижнее веко. Она почти допила свою порцию Костероста, и выдержка стала давать слабину. — За нашего капитана, поймавшего снитч на сорок третьей минуте. — Уже раструбили? — Двести тридцать:сорок, — ответила Марта утвердительно. — Это отличный результат! Драко раздумчиво хмыкнул, но больше ничего не сказал. Возникла неловкая пауза: Марта хотела подтолкнуть его к разговору о том, что произошло, но не знала, как. Хоть Драко и вёл себя, как обычно, она не могла выкинуть из головы его слова. Ей не хотелось, чтобы между ними снова были недомолвки. — А Захария Смит, — Марта качнулась в сторону, склонила голову набок, — если тебе интересно, ещё нескоро выйдет из лазарета. Драко качнул подбородком, желая узнать подробности. — Из-за того, что я схватила его, он упал как раз на то ребро, по которому попал Грегори, — Марта взглянула на него поверх стакана, опустила глаза и невинно добавила. — И сломал его. — Вот так мы и сошлись, на радостях за чужие страдания, — подумал Драко, но мыслей своих не озвучил. Он с лёгкой лукавой улыбкой глядел на смущённую Марту, что явно намекала ему — мог бы и похвалить! Конечно, она имела право этим хвастаться, всё-таки в победе их команды была и её заслуга, но это совсем не значило, что Драко снова пойдёт у неё на поводу. Марта для пущей храбрости залпом выпила весь оставшийся Костерост. Драко инициативы не проявлял, и она не знала, как ещё разговорить его. В ту же минуту повисшее молчание между ними нарушил Майлз. Он подлетел к Драко со спины: — Кстати, слабоумие и отвага, — и обратился к Марте, заменив имя на очередную дурацкую кличку. Она несколько растерянно уставилась на него, борясь с неприятным позывом тотчас срыгнуть всё, что выпила. Видать, в мужскую команду вписывались не без последствий. — Ты пойдёшь с нами в Мунго? Марта зажмурила глаза, приложила ладонь ко рту, так и не посрамив — спасибо, Господи, — своей женской чести и достоинства. — Куда? — сипло, в ужасе переспросила она. — Малфой уговорит Амбридж отпустить нас на час-другой к Грэхему, — пояснил Майлз, а Марта перевела потрясённый взгляд на Драко. Тот задрал голову. — Она не пойдёт, — и вступился за неё. — Тебе не мешало бы хоть изредка думать. — Окей, но открытку хотя бы подпишет? — не обиделся Майлз и почесал за ухом. — Я её скоро доделаю и хочу… Ну не подарить, но… — он небрежно махнул в сторону Марты. — Чего объяснять, ты ж девочка. Грэхем понимает всё, что ему говорят, слушает, просто говорить не хочет. Я пытаюсь как-то разбудить в нём эмоции, хочу рассказать про матч и вот открытку передать за всех. От тебя нужна только пара слов, делов-то! А Марта не вполне успешно соображала сейчас — от упоминания Мунго стало не по себе. Кроме того, подписывать открытку для Монтегю? Вот уж забавно… Хотя он, вроде как, нехило пострадал. Никому, даже врагу, в здравом уме она не пожелала бы оказаться на его месте. Хорошо, наверное, что даже у таких засранцев, как Грэхем, в этом мире были такие заботливые друзья, как Майлз. — Э… — Марта разлепила губы и неуверенно промолвила. — Да. Хорошо. Я… подпишу, — она хлопнула глазами. — А что именно написать? Майлз обрадованно хлопнул ладонями по перекладине у изножья кровати. — Всё, что захочешь! Можешь что-нибудь бодренькое, он же тебя не любит. Если разозлится, это тоже хорошо, говорят. Его надо тормошить, чтобы, ну… Он быстрее поправился. Марта невпопад кивнула. Майлз поглядел на неё и Драко — те не сводили с него глаз, — и вдруг сконфузился. Появилось ощущение, что он чему-то помешал. — Тогда уладили, да? — Майлз оттолкнулся от изножья и зашагал спиной к выходу, указал большим пальцем себе за спину. — Я… оставляю вас наедине, — примирительно сообщил он. Драко непонимающе, с тенью раздражения скривился. — Мы в больничном крыле, — оповестил он на случай, если тот решил, будто у них с Мартой в ходу устраивать свидания в столь необычных местах. Они вообще не встречаются и на свидания не ходят. С уходом Майлза в больничном крыле стало совсем тихо, вновь возникла неловкая пауза. Неловкая ещё и потому, что Габриэлла никуда не делась. Она сидела себе и глазела, и Драко уже не был уверен, что именно бабка была тут третьей лишней. Всё-таки сегодня она гостья Марты, а он так, мимо проходил. Но хоть какое-то чувство такта у этой женщины должно было присутствовать? Или она специально караулила внучку, потому что он ей не нравился? Марта открыла рот одновременно с тем, как Драко поднялся. Заметив, что она пытается что-то сказать, он тут же сел обратно. — Так когда ты собираешься… — Драко негромко прочистил горло и помедлил, — наружу? А Марта вдруг решила его пощадить и оставить разговор на потом. Драко старался не показывать своего дискомфорта, но у него не получалось. Он ведь никогда не мог сидеть спокойно, если его что-то тревожило. Вот и сейчас Драко неуютно потёр затылок, избегая смотреть что на неё, что на Габриэллу. Но что радовало Марту — он всё-таки не сбежал. — Я присоединюсь к вам не скоро, — сообщила она с кивком. — Я заскочу в душ и переодеться, а потом покажу бабушке Хогвартс. Драко перевёл взгляд на лицо Марты, и она кротко улыбнулась. «Иди,» — читалось в её глазах. Тогда он в глубокой задумчивости посмотрел на обозначившиеся ямочки на щеках Марты, ещё раз — в глаза, и поднялся. — До свидания, — сказал он Габриэлле, при этом чуть склонив голову. — Не будьем так поспешны, — она с вежливой улыбкой отвернулась к окну. Марта проводила Драко взглядом до самой двери — он раз обернулся на Габриэллу, — и, как только та закрылась, строго предупредила: — Молчи. Бабушка картинно возвела глаза, вскинула ладони, а затем вновь сложила руки на колене, мол «я и не соби’галась». Но всё же кое-что сказала: — Ты могла поп’госить менья уйти. — Ты бы потом не угомонилась, — с ухмылкой ответила Марта, скосив на неё глаза. — И что мешало тебе просто сказать «до свидания»? Он и так тебя боится. Габриэлла охнула, будто то был пустяк, и отмахнулась. — Он п’гавильно делает! Значит, мозги всё-таки есть! — Зря я тебе о нём рассказала, — Марта покачала головой и спустила ноги на пол, сунула их в спортивные ботинки. — Ты теперь никогда не изменишь своё мнение. — И вовсе не з’гя, — Габриэлла забрала у Марты стакан, поставила его на тумбу. — Мне п’гиятно, что ты всьем со мной делишься, у вас, молодых, п’гоисходит так много всьего инте’гесного! Марта приподняла голову, пальцем поправляя задник, а она неожиданно обхватила её щеки ладонями и поцеловала в лоб. — Но я никогда не забуду, как он поступил с тобой, — подтвердила её опасения Габриэлла. — Однако, — она надавила Марте на плечи, когда та попыталась встать, и выдержала паузу. — Он влюбльён в тебья, как тельёнок, а любовь даже таких ме’гзюк, как Малфои, по’гой к’гасит. Глядишь, со в’геменем что-то и поменяется. Габриэлла отступила от Марты, посмотрела на неё так, будто представила уже, как внучка пришла к ней в подвенечной фате и объявила, что собирается замуж за этого подонка. И разве она смогла бы сказать что-то против этого?! — А вот тепье’гь пошли! — испугавшись собственных слов и мыслей о том, что ещё один человек — её родная кровиночка! — может спутаться с Малфоями, Габриэлла поскорее отвернулась. — У менья уже кости ломит от того, как я устала сидеть! — заявила она капризно. — Старушка, — Марта усмехнулась, поднявшись с места. — А ты п’готивная! — не осталась в долгу бабушка. — Де’гжись, пожалуйста, на дистанции, к’гошка, от тебья пахнет! — она глянула на Марту и тотчас прижала её к себе. — Ладно, не де’гжись, твоя бабусчка не саха’гная в отличие от некото’гых! Обот’гись об менья посильнее! Марта заулыбалась, не обращая внимания на боль в руке, а Габриэлла растёрла её правое плечо и звонко поцеловала в висок. Обе покинули больничное крыло, разговаривая непривычно громко. — Тот, кто это п'гидумал, оп'геделённо знал, что такое стиль... — хвалила она. — Как думаешь, мне пойдёт? Я такая бабусчка-охотница! Габриэлла несла щитки Марты, раскачивая их за шнурки, и виляла бёдрами, а коридоры разносили девичий смех.

***

В слизеринской спальне на общем рабочем столе были навалены книги и учебники разного толка: Ноттовские «Основные алхимические принципы» с заломами на страницах, несколько номеров комикса про волшебника Зэта Великолепного, по которым Тео в своё время учился рисовать, и магловская воинская философия благородных самураев «Бусидо»; от Блейза здесь валялись порно-романчики с графическими изображениями, тетради, позаимствованные у других студентов, которым он платил за домашку, а Драко подальше от чужих глаз всё своё складывал в именной ящик. Таковой у него появился, когда Тео на первом курсе, заметив, как он всё сортирует, нацарапал остриём пера на одном из выдвижных ящиков его инициалы. Хоть и проделана работа была варварски, Драко в тот момент такое внимание польстило. Он ревностно стал оберегать свою «собственность», а Тео, однажды сунув туда нос, рядом с его инициалами накарябал череп и кости всем потомкам в предупреждение. Но не только его рисунки украшали своим уродством стол: заглянув под парту можно было увидеть приветственные записки от прошлых выпускников Слизерина, живших в этой самой комнате. Драко выдвинул свой ящик, покопался в книгах. Среди них были «Старосты, достигшие власти», забракованное Амбридж пособие по самозащите от Тёмных Сил авторства Квентина Тримбла, которое он втихомолку периодически почитывал, парочка книг по квиддичу с его личными заметками (особенно тщательно он разбирал квиддичные клубы — самых успешных на сегодняшний день «Стоунхейвенских сорок» и скандально известных своей жестокой игрой «Сенненских соколов», девиз которых гласил: «Давайте побеждать, а если не победим — проломим кому-нибудь башку!») и, наконец, его припрятанный заколдованный ежедневник. Драко вытащил его, вскользь глянув на обложку книги, что лежала под ним на самом дне — «Жизнь с легилиментами. Следите за своими мыслями». Вот именно с мыслями он сегодня был не в ладах: сам от себя не ожидал, что его так взволнует встреча с бабушкой Марты. Для Драко было нормальным и даже приятным делать так, чтобы люди его побаивались и сторонились, но он никогда по-настоящему не задумывался о том, чтобы кому-то понравиться. Обычно хватало представиться и всё — в глазах собеседника он уже привлекателен и уважаем, но с Габриэллой это не работало. Она возненавидела его практически сразу, как увидела, хотя он ровным счётом ничего не сделал. Ему пришлось признаться себе, что его беспокоило то, насколько сильное влияние Габриэлла могла оказывать на Марту. На перроне они показались Драко чертовски похожими друг на друга, и, если всё так и есть, то в своей ненависти к нему Габриэлла пойдёт далеко. А он и без того положил немало нервов на налаживание отношений с Мартой, чтобы позволить какой-то бабке слить все его старания в трубу. Вдруг она настроит Марту против него? Мало ли, что она может наплести, лишь бы её внучка не связывалась с таким, как он? Что бы это, блять, не значило. — Как всё прошло? — написал Драко в ежедневнике. Он отклонился на стуле, настольная лампа блекло освещала стол, настенные часы мирно тикали в ночной тишине. — Хо…ро…шо, — спустя пару минут очень медленно и тонко, танцующими буквами вывели ему в ответ. — А что с почерком? — тотчас спросил Драко, уже привыкший, что за любыми изменениями в почерке Марты крылась какая-то проблема. Не уверен, всё ли с ней в порядке — попроси что-нибудь написать. А Марта бросила попытки писать чисто и, как есть, вывела: — Пишу левой рукой, — буквы у неё были стройные, с примечательными завитушками, но чернила мазались слева направо. Драко глянул в сторону двери. — Занимаешься в гостиной? — +, — последовал положительный ответ. — А ты? — Ложусь спать. Но развёрнутого ответа ещё жду, — ответив так, Драко взял ежедневник подмышку, захватил чернильцу и вышел из комнаты. Он бесшумно прикрыл за собой дверь и, ступая тихо, замер у лестницы. Марта сидела за одной из парт спиной к нему и что-то писала, прерываясь на то, чтобы почесать гипс зудящей от Костероста руки. Драко положил ежедневник на сгиб локтя и аккуратно, не шурша страницами, приоткрыл его. Ну и грязи же она тут развезла! — Всё прошло нормально. Бабушке понравилось в Хогвартсе. Сказать даже, она была счастлива, что приехала. Понимаешь, она ни разу не посещала отца в родительские дни. Мне показалось, она даже взгрустнула из-за того, что так много всего упустила. В глубине души бабушка наверняка его любила. Драко присел на каменную ступеньку, уложил блокнот на колени и осторожно, чтобы не выдать себя, поставил рядом чернильцу. Он с глупой азартной ухмылкой взглянул на Марту, что даже не подозревала о его присутствии. — Совсем необязательно. Родительство не подразумевает любовь, иногда чужой человек может стать роднее семьи. Тебя это беспокоит? — Не очень, просто я иногда думаю, что всё могло сложиться иначе. Но я понимаю, о чём ты, я же живу с бабушкой. Ещё у меня есть тётушка Эва, она мне не родственница. А кто твой особенный человек? — Блейз. — Нисколько в этом не сомневалась. Ты говорил ему об этом? :) — Ага. Телепатически. — Смешно. Кстати, почему ты не рассказал мне о родительских днях раньше? Ты же староста! Чуть сильнее нажимая на перо, чтобы оно не скребло по бумаге, Драко написал: — Ты и не спрашивала. Но раз всё-таки спросила, то знай, что Габриэлла имеет право присутствовать на твоей сессии по профориентации. Марта помедлила с ответом. Ладно, быть может, она чуточку приукрасила, говоря, что экскурсия по Хогвартсу прошла нормально. Дело в том, что никакой экскурсии-то и не было: Марта вспомнила о портретах, которые могли наблюдать за ней и бабушкой и подслушивать их разговоры. Так что гуляли они преимущественно снаружи, на свежем воздухе, да Макгонагалл заранее подписала индивидуальное разрешение на посещение Хогсмида по такому случаю. Они перекусили в здешних «Трёх Мётлах», а потом Марта проводила бабушку до камина в кабинете декана. Её восторгов от профессора Снейпа Габриэлла, кстати, не разделяла. По её мнению, тот слишком угрюмый и «с п’гоблемами»: за всю игру он не выдал ни единой эмоции, только незаметно ухмылялся уголком губы и пару раз похлопал быстрее обычного. Марта вступилась за профессора, сказав, что он так радуется, на что бабушка ответила, что его рукоплескания, которые рукоплесканиями-то и не назвать, были больше похожи на то, как птенец свалился в воду и предсмертно барахтал своими отростками. — Там будет Амбридж, — написала Марта. — А я не хочу, чтобы они пересекались, это чревато скандалом. — Резонно. А на пасхальных каникулах ты поедешь домой? Драко думал, что это был безобидный и простой вопрос, но Марта вновь зависла над ежедневником. Она обдумывала то, что сказала ей бабушка в «Трёх Мётлах». — Да. Ты тоже? — Нужно присматривать за мамой. И опять какое-то странное промедление с её стороны. Драко с интересом взглянул на Марту: левая её нога на полу в пушистой тапочке, правая поставлена на стул и согнута в колене, а на нём — в перевязи отдыхает рука. — Она, кстати, прислала мне письмо в прошлом месяце, — призналась она. — И ты молчала? — удивился Драко. — Мы с тобой тогда не общались. Да и там не было ничего такого, Нарцисса просто поблагодарила меня за помощь. — А как письмо прошло мимо Амбридж? — Забавная история. Я подумала сперва, что это какая-то ошибка: в письме говорилось, что моя подписка на журнал «Ведьмин досуг» одобрена. Сам понимаешь, наверное, как это звучит, кто вообще читает его в Хогвартсе? Но в конце была просьба непременно ознакомиться со статьёй «Как выраСтить в гОршКе лимонное дерево», — Марта обвела в кружок те буквы, что были заметно выделены в письме. — А некоторые письма, если ты не знаешь, пишут лимонным соком для защиты содержимого. Вот я и попробовала подержать письмо над сигаретой. На обороте была благодарность за помощь и подпись «Н». А других «Н» я не знаю. Драко сдержался, чтобы не усмехнуться над материнской изобретательностью. Нарцисса выписывала этот журнал ради статей по уходу за цветами, а некоторые из них даже писала сама. Они выходили с пометкой «эксклюзив» и подборками колдографий из их сада. «Ведьмин досуг» пытался привлечь Нарциссу к постоянному сотрудничеству, но она вежливо отказалась, не желая превращать своё любимое хобби в работу, да и деньги её не привлекали. Ценнее было то, что благодаря статьям она обзавелась новыми подругами по переписке. Получается, только ради возможности отблагодарить Марту, его мать обратилась в редакцию «Досуга»? — Ты хотя бы не спалила его? — Только чуть-чуть и не специально. Твоя мама — прекрасная женщина, Малфой. В груди его приятно ёкнуло сердце. Драко поднял голову от ежедневника, чтобы ещё раз посмотреть на Марту. От одного её уютного вида в домашней пижаме и с кое-как собранным одной рукой хвостиком на душе становилось тепло. — Я был резок с тобой сегодня? — решил спросить он. Драко чуть склонил голову вбок, пытаясь хотя бы немного рассмотреть её в профиль. Задницу на ступенях морозило неимоверно, но его это волновало в последнюю очередь. Ему показалось, что Марта улыбнулась в ответ на сообщение, но мог и ошибаться. — Если и так, это заслуженно, — написала она. — Ты отстаивал интересы команды, а это и впрямь неприятная работа. Теперь я понимаю. Драко поглядел на выведенные ею строчки. — Так ты не в обиде? — Это в прошлом, — ответила Марта, а после добавила. — У тебя кишка тонка меня обидеть. — Это выработанный иммунитет, — не согласился Драко. — Возможно. Я хотела сказать тебе кое-что. — ? — В лазарете. — ? Драко услышал, как она тихо хохотнула, и улыбнулся сам, всё ещё не пойманный на слежке. — Малфой. — ? Теперь уже Марта вздохнула. — Это значит, что я тебя слушаю, — сдался Драко. — Не видишь, это ухо. — В общем, я хотела сказать, что то, что я сказала, было сказано не для того, чтобы ты вернул меня в игру. Вернее, не только поэтому. — Сама поняла, что написала? — не стирая с лица улыбки, поинтересовался он. — Главное, чтобы ты понял. — Я понял. Между прочим, сразу. А то, что я сказал, было сказано на будущее. — Тогда понятно. Прочитав её сообщение, Драко закатил глаза. Что-что, а бесить его она действительно любила. Марта глядела в ежедневник, ожидая его ответа, и водила кончиком пера по щеке. — Лыбишься? Он опустил левую руку на колено, подпёр подбородок ладонью и хитрым взглядом вперился в затылок Марты. — Не-а, — написала она. Но её хорошее настроение выдавало то, что она пританцовывала одной ступнёй, вертела пяткой влево-вправо. — Врёшь. — Ты не можешь этого знать. — А вдруг? Мне подсказывает шестое чувство. А что подсказывает тебе твоё? Марта перестала дёргать ногой и отклонилась на стуле. Она с подозрением взглянула на сообщение, покачала в руке перо, скосила глаза куда-то вверх по диагонали, а потом очень медленно обернулась через плечо. Драко чудом сдержался, чтобы не рассмеяться с того, как много эмоций разом сменилось на лице Марты. Но приятнее всего было видеть, как она покраснела. Что отнюдь не помешало ей грозно заявить: — За преследование сажают, Малфой. Он игриво вздёрнул брови и спустился к ней. — И давно ты там сидишь? — Марта недовольно сощурилась. — Ты хотела спросить, слышал ли я, как ты хихикнула? — невинно поправил он и сам же ответил. — Слышал. Она фыркнула — от смущения, естественно, за то, что он её застукал, — и решительно закрыла ежедневник. На фалангах её пальцев и ребре ладони остались пятна от чернил. — Пойдёшь к себе? — Да, там и закончу, — буркнула Марта. — Это вряд ли, — Драко спешно схватил со стола её конспект, пока она собиралась — с одной рукой всё медленнее делает — и сказал. — Тут столько чернил, что нихрена не прочесть. — Уверена, мне это простят, — скривила губы Марта. — Куда ты пошёл?! Драко с ухмылкой плюхнулся на диван, оставив её растерянно стоять у стола. Не отрывая глаз от её писанины, он призывающе похлопал по месту рядом. — Надиктуй мне, что осталось, я это перепишу. — Лучше уж я запущу в тебя чернильницей. — Да, захвати её, я свою на ступеньках оставил, — небрежно обронил Драко, придвигаясь поближе к столу. Он украдкой взглянул на Марту, что сжала в кулаке чернильцу. Красная от злости и смущения, она всё же подошла и выразила всё своё негодование тем, что грохнула ею об стол. Драко не прекращал ухмыляться. — Где ты остановилась? Марта села на диван, спиной оперевшись о подлокотник и согнув ноги в коленях. Не сводя с Драко своих выразительных и страшных в гневе глаз, она распахнула учебник и заявила: — Вот найду и скажу! Драко отвернул голову в сторону, скрывая улыбку. Нарцисса — прекрасная женщина? Марта де Веллер была не менее прекрасна. А её из себя выводило то, как он над ней подтрунивал. Поэтому она нашла абзац, на котором остановилась, и принялась диктовать так быстро, что Драко не мог за ней поспеть. — Диктуй медленнее, я не успеваю. — А это не мои проблемы! — оторвавшись от диктовки, заносчиво сообщила Марта. — Как раз-таки твои! — Ты сам захотел мне помочь, вот и разбирайся тоже сам! Тогда Драко отложил перо и внаглую уставился на неё. Это было ошибкой: Марта не слушалась и продолжала зачитывать текст с таким одухотворённым видом, что он едва не заржал. — А лицо обязательно делать такое? — Блять, Малфой! — выругалась Марта, вдруг на эмоциях шлёпнув его учебником по ноге. Драко распахнул глаза от неожиданности. — За бытовое насилие сажают, де Веллер, — весело сказал он. — Значит, будем соседями, — вредно отозвалась Марта. Она насупленно уставилась в учебник, долгие несколько секунд угрюмо молчала, а затем осторожно посмотрела на Драко поверх. Он хмыкнул, а её губы дрогнули в улыбке. — Ты собираешься писать или нет? — спросила Марта, сдвинув брови к переносице и стараясь накинуть на себя серьёзности. Драко со сдающимся вздохом отвернулся к столу и вернул в руку перо. — Диктуй. Марта принялась диктовать в разы медленнее, то и дело поднимая глаза на Драко. Они негромко переговаривались, поправляли друг друга, изредка обменивались шутками. Драко старательно сокращал свою часть текста, зная, что его всё равно придётся переписывать по-новой. Он завершил конспект не более, чем за пятнадцать минут, и ещё с полчаса переносил его на чистый пергамент. Марта решила дождаться, пока он закончит, но задремала прямо там в обнимку с учебником, прислонив голову к спинке дивана. — У тебя сейчас слюна потечёт. Марта приоткрыла глаза, привлечённая шорохом бумаги. Драко держал готовый конспект перед её лицом. — Всё? — сонно спросила Марта, приподнимаясь на диване. — Всё, — мягко ответил Драко и качнул головой. — Не спи здесь. Иди в кровать. У неё не было ни желания, ни сил, ни причин, чтобы с ним спорить. Марта взяла учебник и конспект и, медленно моргая и шоркая тапочками, потащилась к лестнице. Драко посмотрел на то, как Марта снова рефлекторно почесала гипс. — Чешется? — Угу. — Это пройдёт. — И не такое проходило, — Марта зевнула, даже не потрудившись прикрыть рот, и ещё раз моргнула. Она направилась прямиком в свою спальню, но обернулась у самой двери. — А ты зачем вообще вышел? — удивлённо спросила она. — Похоже на жалобу, — Драко наклонился, чтобы подобрать чернильницу с лестницы. А Марта осознанно, стряхнув остатки сна, посмотрела на него. Думала, думала и выдала мысль: — Точно, ты же жук, Малфой. Драко от её комментария вмиг растерялся, случайно обмакнул палец в чернильницу и выпрямился. — Доброй ночи, — а Марта безразлично скрылась в спальне, прикрыв дверь за собой локтём. Драко остался стоять на лестнице и глядеть на девичью спальню, как неразумный. Затем неловко прочистил горло, бросил в пустоту скомканное «и тебе» и пошёл к себе. Там он повалился на постель, осветил Люмосом испачканную ладонь. — Тергео. Кончик палочки втянул в себя чернила, и Драко уронил руку на постель, прикрыл глаза. Некоторое время он пробыл в раздумчивом молчании, но затем тихо повторил: — Жук… — и усмехнулся, сам не понимая, почему это звучало так смешно. Сон застал его с мечтательной улыбкой на лице. У любви была одна пренеприятнейшая особенность: она из кого-угодно могла сделать идиота.