Mortis

Апрель 1996 г.

За несколько месяцев до экзаменов каждый пятикурсник Хогвартса проходил сессию по профориентации у декана своего факультета. Вернувшись в Слизеринские подземелья после ночного обхода, Драко разложил на столах стопки буклетов, рекламок и проспектов, а на доску пришпилил объявление «КОНСУЛЬТАЦИЯ ПО ВЫБОРУ ПРОФЕССИИ» с расписанием собеседований. Утром заготовленные материалы разошлись по рукам, а уже известная компания изучала их за завтраком. Марта листала брошюру, посвящённую волшебному банковскому делу (что, по мнению Драко, было выбором неочевидным), которая гласила: «Вы мечтаете о захватывающей жизни, полной ярких путешествий, опасных приключений и щедрых наград за открытие новых кладов? Тогда присылайте документы в Волшебный банк «Гринготтс», набирающий ликвидаторов заклятий с блестящими перспективами работы за границей…» — Хочешь устроиться в «Гринготтс»? — с ухмылкой поинтересовался Драко, заметив, как Марта увлечена чтением. — Нет, — она закрыла брошюру и без задней мысли обронила. — Эдриан рассматривает профессию ликвидатора, он как-то рассказывал. От упоминания этого лицемерного урода Драко сжал пальцы на ноге, а Марта безразлично взялась за другую брошюру, серую с перекрещенными костью и палочкой — эмблемой больницы Святого Мунго. — Смотри-ка, а я для них идеальный кандидат, — Блейз сунул Драко под нос розовый буклет, скрыв от его взора Марту. Драко скривил губы. «ХОТИТЕ ПОПЫТАТЬ СЧАСТЬЯ В ОТДЕЛЕ С МАГЛАМИ?», автоматически прочёл он, а Блейз ткнул в строчки ниже: «Для нас важней всего ваш энтузиазм, терпение и хорошее чувство юмора!» — Ты справишься, дерзай, — уловив тонкую насмешку, сухо сказал Драко. Он отпихнул от себя руку друга и заприметил на горизонте Амбридж, по внешнему виду будто отпечатанную в той же типографии, что и буклет. Младшекурсники тотчас пугливо притихли, а старшекурсники понизили голоса до шёпота. — Доброго дня, студенты, — лучезарная Амбридж остановилась за спинами девушек. — Вижу, вы уже приступили к ознакомлению с буклетами для выбора вашей будущей профессии. Не хочу вас отвлекать, но, мисс де Веллер, в ваших материалах есть ошибки, — она жеманно улыбнулась. — Вы позволите? Марта не сразу сориентировалась, что именно ей требуется из всей этой кипы бумажек, так что Амбридж сама протянула руку к самому большому каталогу. Друзья непонимающе переглянулись между собой, а генеральный инспектор щёлкнула колпачком пера, не требующим чернил. Она раскрыла каталог, провела сперва одну горизонтальную черту, затем другую, и с каждым разом двигала кистью, как смычком, всё увереннее. Добравшись до последней страницы, Амбридж с чрезмерной деликатностью опустила каталог перед Мартой, но распластала свою пухлую ладонь поверх, как только та потянулась к нему. Марта одёрнула пальцы и смиренно сложила руки на коленях — непроизвольный жест, который Амбридж восприняла, как лучший комплимент. — Теперь всё правильно… — ласково промолвила она в лицо Марты, когда та сдержанно повернулась. А для вовсю глазевшей на них аудитории инспектор напоследок ещё и пригладила её плечо. Но Марте такая ласка была против шерсти. Она стиснула ладони и, силясь стерпеть ненавистное прикосновение, отвернулась, уязвлённо захлопала ресницами. Драко отметил, как участилось дыхание Марты — в ответ на наглое нарушение личных границ ноздри её гневно раздувались. Драко деланно улыбнулся, когда Амбридж простилась с ними. Только с её уходом в Большом Зале возобновилась жизнь, а Марта, кривя губы от пережитого унижения, наконец придвинула к себе каталог. Дафна и Пэнси с любопытством склонили головы, облепив её с двух сторон. — Что там? — спросила Дафна. — Она продолжает портить мне жизнь, — Марта даже не стала долистывать каталог до конца — сдержав тяжёлый вздох, поскорее откинула его от себя прочь. Блейз перегнулся через стол, чтобы забрать каталог, а она уставилась куда-то в сторону. — Служба в аврорате зачёркнута, — сообщил Блейз. — Нет, стоп, — он быстро изучил «поправки», — зачёркнуты все должности в Министерстве, вплоть до магловского отдела! — поразился он. — Да там же и нужно только, что СОВ по магловедению сдать! — Судимость, — пояснила Марта. — Она останется в моём досье даже по истечении условного срока. А посмотри, колдомедицина там есть? Блейз послушно занялся поиском. Драко глянул на Марту, что перебрала пальцами ухо, от хрящика до мочки и обратно, шмыгнула носом (но плакать явно не собиралась) и перевела обеспокоенный взгляд на друга. — У-ум, — промычал тот отрицательно, поджав губы. — Фармацевтика — тоже нет. — Через прилавок можно толкнуть запрещёнку, — Марта жалко усмехнулась в попытке пошутить. — Преподавательство? — она с сомнением выгнула бровь. — Что-то же она должна была мне оставить?! — Не хотел бы тебя огорчать, но… — Блейз перелистнул ещё пару страниц, — этим каталогом тебе только задницу подтереть можно. — Она вычеркнула всё?! — Дафна подскочила с места, вырвала его из рук Блейза и пробежалась по нему взглядом. Марта сложила ладони на столе и подняла голову к потолку, пока подруга вела свои бессмысленные поиски. Если Амбридж не оставила ей совсем никаких вариантов, то как она видела её учёбу на шестом курсе? Там начинается специалитет, а Марте, получается, он ни к чему. Она сдаст выпускные экзамены, получит табель о среднем образовании и оставшиеся два года будет учиться по стандартной программе для галочки? Может быть, ей разрешат уехать домой, раз её нахождение здесь бессмысленно? Громко зазвенело столовое серебро. Марта опустила глаза: Драко из-под стола доставал нож. Или не совсем бессмысленно, подумала она. Главным аргументом директора, перед которым сдался суд Визенгамота, было то, что ей требовалась социализация среди сверстников. Для этого она здесь — чтобы в глазах общества стать человеком, — а не для получения желаемой профессии. Марта могла бы учиться на одни только «удовлетворительно», и это никак не сказалось бы на её будущем, уже предопределённом другими. Зато так заблаговременно, всего лишь спустя год своего пребывания в школе расстаться с друзьями… Марта смотрела в льдисто-серые глаза напротив и понимала: потерять их — их всех — куда страшнее, чем получить пустой, ничего не значащий диплом. — А чем ликвидатор заклинаний ей не угодил? — возмутилась Дафна. — Это очевидно. Высокие проходные баллы по ЗОТИ, — разъяснила Марта, однако голос её был далёк. Драко внимательно её слушал, словно бы слова предназначались именно ему, или же он сам хотел, чтобы так было. — Она намекает, что я не сдам. А ещё там… — Марта поморщилась, переведя взгляд на подругу. — Нумерология. Тут ей даже закладывать меня не надо, я точно не сдам на «Превосходно». О, и кстати, — она взмахнула ладонью, — постоянные командировки. Тоже не вариант. Амбридж не допустит, чтобы я скрылась где-нибудь в Египте или, что хуже, в Америке. — Но она же так хочет от тебя избавиться, — проворчала Дафна недовольно, — и сама лишает себя отличной возможности. Здесь же так много опций! — голос её подскочил, зазвучал ядовитым фальцетом. — Ослепнуть, оглохнуть, остаться без руки, ноги или подорваться целиком! — она грохнула локти на стол, скрыв лицо за каталогом. Марта хлопнула глазами и несмело ухмыльнулась. Никогда ещё она не слышала, чтобы Дафна так злилась. Блейз с плутоватой улыбкой протянул руку через стол и постучал по нему костяшками. Возмущённый взгляд уставился на него поверх каталога. — Почему никому не нравится Амбридж? — неожиданно спросил он. — Потому что она злобная мигера! — Нет. Потому что она всех злит и обижает. — Извините, — сказала Дафна виновато. — Зато журналистику она оставила, — и с сочувственным выражением подвинула к Марте каталог. — Блеск! Это то, что нужно! — с деланным энтузиазмом воскликнула та. Марта уронила подбородок на ладонь, с довольным видом закрыла каталог и швырнула его себе за спину. Книжка разлетелась, трепыхнула бумажными крыльями и уже через пару секунд пала смертью храбрых под чьим-то ботинком. А Марта с мягкой улыбкой попросила Дафну: — Не бери в голову моих проблем. Та замялась: — Я не очень люблю, когда мусорят. — Я потом подниму, — пообещала Марта и отвернулась к своей тарелке. — Не поднимешь, — тихо заметил Блейз, тоже принявшись за завтрак. — Не подниму, — в тон ему согласилась она. Дафна издала возмущённое «эй!» и под девизом «я тоже так могу» осторожно сбросила одну из рекламок под стол. — Ты испортила мне девушку! — возмутился Блейз, угрожающе наставив на Марту вилку, а другим локтём смахнув на пол пару цветастых буклетов. Дафна повеселела, посмотрела на Пэнси. — Революция, ура… — вяло откликнулась она, джазово потряся пальцами и потянувшись к проспекту «ПОЗВОНИТЕ В ОТДЕЛ ВОЛШЕБНЫХ АВАРИЙ И КАТАСТРОФ». — Мне нет до этого дела, я староста и член инспекционной дружины. — Просили передать вашему столику, — чья-то рука протиснулась между её плечом и плечом Марты и катнула по столу тарелку. Посреди пятен от пшённой каши лежал бумажный бефстроганов — рванина из рекламок. Тео смущённо поджал губы и вполоборота махнул рукой их компании прежде чем скрыться за дверями Большого Зала. Драко решил, что раз уж они все поголовно бастуют, то и он не будет крайним. А когда он выбрасывал свои буклеты в урну, Пэнси недовольно поджала губы. Уж кому-кому, а ей сейчас было не до протестов.

***

Студенты рассортировались по группам около кабинета. Профессор ещё не появилась, и класс был закрыт. В коридоре стоял галдёж — кто-то общался, кто-то подучивал материал перед промежуточным тестированием. — Пойдёшь с нами? — спросила Дафна. Марта улыбнулась и кивнула на подоконник: — Нет, тут побуду. Дафна матерински погладила её по предплечью и удалилась вместе с Пэнси. Марта сгрузила вещи на подоконник, запрыгнула на него и проводила взглядом подруг. В книгах про Хогвартс многое говорилось о школьных традициях, но ни одна из них не объясняла странную привычку девочек ходить в уборную вместе. Драко делил с Блейзом один учебник и ждал, пока тот дочитает страницу, чтобы перелистнуть. Коротая время, он украдкой глядел на Марту, что очень удачно осталась одна. Блейз возмущённо эйкнул, когда Драко внезапно закрыл учебник, зажав большой палец между страниц, и без объяснений покинул его компанию. Тео сидел на полу, сложив ноги лягушкой. — Делись учебником, — оставшись без подмоги, Блейз плюхнулся рядом с ним. — Тебя бросили, Забини? — тот с ухмылкой переместил учебник ближе к нему и исподлобья взглянул на образовавшуюся у подоконника пару. Драко ожидаемо встал у противоположном от Марты краю, чтобы никто не подумал, что он с ней. — Ты как? — спросил он, раскрыв книгу. Глаза Марты скользнули правее, к нему. — Нормально. — Мне казалось, мы решили не врать друг другу, — спокойно заметил Драко в учебник. Марта усмехнулась, перелистнула страницу, и поделилась, как бы зачитала вслух: — Статистика удручает. Бóльшая часть магического населения работает в госструктурах, и Амбридж, получается, даже не соврала, когда в первый день обрисовала перспективы моего будущего. Я понимала, что в сложившейся ситуации мне будет непросто, но не осознавала всех масштабов. — Плюнь на это, — ответил Драко. — Тебе необязательно носить бейджик, чтобы понять, кто ты есть. Оставь это Уизли — вот для кого все эти буклеты. Тут она могла не согласится с ним: Фред и Джордж — те же Уизли, — точно знали, кем они хотели стать. Они уже развивали свой шуточный бизнес, поднимая немного денег на продажах волшебных вредилок. Среди студентов они пользовались спросом, Фред и Джордж даже проводили анализ рынка и конкурентов. Марте довелось поучаствовать в их опросе — на переменке во время занятий ОД они дали ей заполнить небольшую анкету на предмет того, каких товаров, на её взгляд, не хватает в их ассортименте. Марта отметила фейерверки. Она подняла глаза от учебника. — Но образование открывает множество дверей, которые для меня закрыты. — У твоей семьи разве нет денег? — Есть, но я хочу сама по себе что-то представлять, а не давать кому-нибудь на лапу, чтобы меня хоть куда-то пропихнули, — Марта нахмурилась. — Это унизительно. Ты так не считаешь? — Если тебя подсиживает Амбридж, нет смысла играть по правилам, — всё тем же безмятежным голосом ответил Драко. Марта помолчала и опустила ресницы. — Кстати, о правилах. Мадам Трюк похвалила тебя за тот трюк с палочками. Она сказала, что у тебя есть все шансы попасть в профессиональную команду. Ты думал об этом? Драко поднял руку с учебником повыше, спрятав за ним улыбку, и подложил под локоть ладонь. — Плавно съехала с темы, — одобрил он, а Марта ухмыльнулась. Ничего она не съехала — она говорила всё о том же, просто он её хитрости не разгадал. — Ты же был самым юным ловцом команды, — сказала она, благоразумно не упомянув, что самым юным ловцом школы был Поттер. — Это говорит о врождённом таланте. — А у тебя талант к зельям, — вернул Драко ей её же «кстати». — Никому не будет дела, пропихнули тебя или нет, если ты докажешь, что стоишь своего места. Просто иногда обстоятельства складываются так, что иного выхода, кроме как воспользоваться чужой помощью, нет, и это нормально. — Про чью помощь ты сейчас говоришь? — ехидно уточнила Марта. Он повёл головой правее, якобы читал, и притворно беззаботно, чуть растянув фразу, намекнул: — Ты знаешь. — А ты знаешь, что я думаю на этот счёт, — в тон ему, почти пропела Марта. Её брови чуть приподнялись. Драко ненадолго замолчал. Когда отец велел ему обхаживать «девчонку де Веллера», он поклялся себе, что ни за что не последует его наказам. Что не станет играться с ней, не втянет её «в семью», ведь связаться с Люциусом Малфоем всё равно, что надеть на руки ещё одни «браслеты». Но сейчас Драко взглянул на ситуацию иначе: — Кто-то думает, что я играю в команде, потому что отец купил мне место, — заговорил он. — Отчасти так оно и есть, он проплатил всем новые мётлы, но я каждый год соревновался с другими студентами на отборочных, и меня так никто и не переиграл. Ты помогла моей семье, а у нас о таком забывать не принято. Если ты решишь, что колдомедицина — это то, к чему у тебя лежит душа, я могу попросить отца об одолжении. Его связи шире, чем ты можешь себе представить. Возможно, он сможет урегулировать этот вопрос, и тебе позволят отучиться на лекаря и работать. — В Мунго? — Марта скептически хмыкнула. — Как бы меня не привлекала колдомедицина, пациент в лимонном халате — это абсурд. Объективно, кто меня возьмёт? — она выпрямила спину и смахнула за неё волосы. — И я больше склоняюсь к мракоборству. В аврорат тебя тем более не возьмут, даже без судимости, подумал Драко и вдруг понял, что очень даже рад этому. Нетрудно было догадаться, почему Марта туда рвалась: конечно, чтобы сажать таких гадов, как её отец. Она бы сделала службу в аврорате делом всей своей жизни, чтобы ни одна маленькая девочка больше не повторила её страшной судьбы. Драко не сомневался, что она добилась бы больших высот, с таким-то характером и упорством. А ещё рано бы простилась с жизнью, с такой-то любовью к риску и стремлением себя угробить. Но Драко совсем не учитывал находчивость Марты, когда об этом размышлял, а оттого сердце его не чуяло беды. — Я говорю про частную практику, — продолжил он. — Ты можешь сопровождать семьи и наращивать свою клиентскую базу. А при поддержке отца тебя захотят разобрать с руками и ногами. — Я полукровка, Малфой, — холодно отрезала Марта. — Ваша чистокровная братия не оценит. — Это упоминать необязательно, — заметил Драко, сделавшись невосприимчивым к её язвительности. — Одно имя Люциуса Малфоя снимет с тебя ряд вопросов, да и сама специализация подразумевает конфиденциальность. — А если заказы будут не в моей компетенции? — нахохлилась Марта. — Что, если кому-то понадобятся особые услуги? Навроде тех, что оказывал мой отец. Драко удивлённо взглянул на неё, уже не таясь от чужих взоров. — Намекаешь на законность вопроса? — понизив голос, уточнил он, а про себя подумал: она всё понимает. Она знает, с какими людьми водится Люциус Малфой, знает, что Поттер не солгал в своём интервью, а он — да, и прямо в глаза. И если она и впрямь хотела однажды стать мракоборцем, Люциус Малфой тоже мог оказаться в её списке гадов. Единственной причиной, по которой Марта ещё общалась с ним и дарила ему тысячу вторых шансов, была её беспрекословная любовь. Чем бы она ни была заслужена — а Драко не понимал, чем — он хотел это сберечь и надеялся, что сможет дать ей протекцию от отца и его тёмных дел. У него неоплатный долг перед ней — благодаря Марте Нарцисса снова здорова, — так что если отец вздумает её использовать, Драко напомнит ему об этом. Он хочет подарить ей возможность выйти в мир человеком, каким она пожелает быть, только и всего. Марта сделала вид, что не услышала его. — А если найдётся кто-то половчее? — спросила она. — Чего? — Драко её вопроса искренне не понял. Марта терпеливо пояснила, не отрывая глаз от учебника: — Если на твоё место найдётся кто-то половчее. Что ты будешь делать? Драко замолчал. Он ощутил всю каверзность вопроса, когда понял, что не хочет на него отвечать, и всерьёз задумался. — Намереваешься тянуть время до тех пор, пока Дафна с Пэнси не вернутся? Разумно, — подначила Марта безразлично. Он прикрыл глаза. Де Веллер на вшивость его таким образом проверяла? Вздумала нравственности поучить? — Я бы попросился в запас, — не без труда признался Драко и наконец повернулся к ней всем корпусом, перестав прятать лицо за книгой, — чтобы не прекращать тренировок. И попробовал бы вернуться в игру как можно скорее. — Даже если бы за тебя вступился Грэхем? — Марта искоса взглянула него, задержалась на нём взглядом. — Как он вступился за Кассиуса, чтобы не брать в команду меня? — Да, я бы отдал своё место сам, — начиная раздражаться, Драко с вызовом сложил руки на груди. — Иначе это значило бы как раз то, что своего места я не заслужил. Уголки её губ потянулись вверх, а взгляд вновь скользнул по страницам учебника. — Мне интересно, о чём ты думаешь, когда так улыбаешься, — с тенью недовольства признался Драко. — Иногда непонимание этого бесит, — он беспомощно стукнул носком ботинка об пол, чуть закатил глаза и подобно Марте скрылся за учебником. Она же улыбнулась шире и сказала: — Я радуюсь, что ты такой. — О, значит, я тебя радую? — незаинтересованно откликнулся Драко, но в груди её слова отозвались сладкой болью. Марта растянула: — Определённо, ты меня радуешь, — и повела ладонью вверх-вниз на уровне плеча, будто бы похлопала пса по макушке. — Драко Малфой — хороший мальчик. А мне стоит извиниться. Он хмыкнул надменно, но с вопросом. — Я сейчас поступила некрасиво, заставив тебя рассказать про квиддич. — Ты не заставляла, — Драко коротко качнул головой. — Да нет, попыталась, — Марта поморщила нос. — Я специально сказала про мадам Трюк, потому что ты… — она вздохнула, уронила руку с учебником на колени, — любишь похвалу. Взгляд Драко медленно скользнул вверх, найдя точку в пространстве перед собой — он внимательно слушал. — Это очень отстойно звучит, ты же не пёс для дрессировки. Я как-то услышала, что тебя уважают только за деньги твоего отца, да и ты сам Грэхему тогда про финансирование напомнил. Я хотела подловить тебя. Потому что да, от чужих подачек я чувствую себя уязвлённой. И меня бесит, что со мной поступают несправедливо. Я хочу, чтобы весь мир знал, что он ошибается, не выбирая меня просто так. Поэтому твоё предложение мне трудно принять. Марта уставилась на профиль Драко, гадая, какой будет его реакция. Он предупреждал, что не любит манипуляций, но считалась ли её маленькая хитрость манипуляцией? Драко же, дослушав, холодно произнёс: — Я понял. Думаю, бесполезно спрашивать, кто наплёл тебе про меня такую хуйню? — Я не стукачу, — сказала Марта. — И чтоб ты знал, я не стала из-за этого думать, что ты не достоин своего места, и не возьму своих слов назад. Он остался странно неподвижен, в воздухе повисло ощущение недосказанности, как многоточие в конце предложения вместо точки. Марту его молчание взволновало. — Что? — несмело спросила она. Драко же вернул взгляд в учебник, лениво перелистнул страницу и ответил: — Ты сказала, что тебе следует извиниться, но я так и не услышал никаких извинений. Марта хлопнула глазами. Теперь, когда он озвучил свою претензию, извиняться вмиг перехотелось. Драко знал, в какое положение её ставил, но она сама была виновата. Эти их странные отношения давались ему ух, как непросто — они требовали от него открытости, искренности и терпимости, и за свои жертвы он рассчитывал получить хоть какие-то поощрительные льготы. В данном случае — что Марта наступит на горло собственной гордости. Она ответила не сразу, но именно так, как он того ждал: — …Извини. Драко кивнул, уступчиво обронил: — И ты тоже. — За что? — Я не обидчивый, де Веллер, а мстительный, — он развёл плечи, устав стоять. — Я знал, что ты не одобришь мою идею, но в ней всё же есть один плюс, с которым тебе будет трудно поспорить. — Какой? — потупившись, с любопытством спросила Марта. Драко усмехнулся, обнажив белые зубы. Вот и угодила птичка в сеть, вот и вернулось к нему чувство контроля. — Мы смогли бы чаще видеться, — он игриво повёл головой в её сторону. — После школы? — уточнила Марта, невольно расцветая щеками. — Ты хочешь видеть меня после школы? — Почему бы и нет, — Драко флегматично выгнул губы, поднял брови. — Будешь принимать роды у моей супруги, лечить простуду у моего ребёнка. Марта раскрыла рот. Вряд ли Драко говорил всерьёз — скорее, просто дразнил, но от его слов в горле встал шипастый и горячий ком. Даже если это была такая шутка, она задела за живое. — О, — Марта нерешительно округлила губы и кивнула. — Мстительный, — подчеркнула она указательным пальцем в воздухе. — Я поняла, — голос её прозвучал наигранно весело, а к лицу приклеилась безжизненная улыбка. Драко же понял, что переступил черту. Вот в чём была его беда — в неумении останавливаться вовремя. Он как-то виновато ощерился: и зачем, блять, это сказал? Марта облокотилась о бедро, склонившись ближе к учебнику. Волосы занавесили её лицо, порозовевшее от надуманных ожиданий и стыда за них же. — Это прозвучало жестоко, — признал Драко сам. Марта незаметно сглотнула. Сковывающее горло чувство никуда не делось, обида и ревность встали поперёк него, как кость. — Если так подумать… — она кашлянула в кулак. — Нет. Я могу собой гордиться, — сказала она хвастливо и почти убедительно. — В будущем ты собираешься доверить мне свою супругу и ребёнка. Ну и дура же ты, несдержанно выругался про себя Драко. Зачем притворяешься, что рада этому? А если и впрямь нашла в моих словах повод порадоваться, ты дура вдвойне. Ему самому стало хреново от своих мыслей: она, да в его доме, да возится с Асторией, навязанной ему родителями, и сыном (у Малфоев они всегда были первенцами), а он раздаёт ей указания и втайне ею грезит, всякий раз заглядывается и хочет, ищет места и причину задержать её на подольше, в фантазиях грешит и плюёт на свадебные клятвы. Это не то будущее, которое он хотел бы для себя и Марты. На горизонте вовремя появились Дафна и Пэнси. Драко со злости на самого себя процедил: — Больше, де Веллер, — и ушёл, оставив её в полнейшей растерянности. Я бы доверил тебе много больше. Я уже вверил тебе жизнь своей матери, и вверил бы свою, если б мог. Драко вернулся к Блейзу, легко пнул его под зад. — В класс пошли, — раздражённо скомандовал он. За спиной его поутих коридорный шум, в замке кабинета щёлкнул ключ. — Как поворковали? — с ухмылкой поинтересовался Блейз, наспех отряхнув штаны. Марта соскочила с подоконника. — Как сходили? — рассеянно спросила она у подошедших однокурсниц. Пэнси уставилась на её разрумяненное лицо, апатично вздохнула и молча прошла в класс, решив не спрашивать, в кого она такая идиотка. — В уборную? — с доброй насмешкой уточнила Дафна. — Результативно. Что-то хорошее произошло? Марта мысленно отругала себя за несобранность, неловко обронила: — Без понятия, — и протиснулась в кабинет. Из образовавшейся в проходе толпы выплюнуло Драко. Тот тоже сбежал от Блейза, и теперь они с Мартой шли рядом, нелепо пытались разойтись и старательно игнорировали близость друг друга. — Обычно мне чужда неловкость, — с улыбкой шепнул Блейз Дафне, — но сейчас даже я её чувствую, — он пропустил свою девушку вперёд и занял место рядом с Драко. Тот был совсем плох, если брать за пример его самого с месяц назад и сравнивать с сегодняшним. Блейз не знал, о чём они там с де Веллер говорили, как только она оклемалась — ему никто не доносил, а эти двое сами были хуже партизанов, — но он заметил, как изменилось их общение и как в частности изменился его друг. Он догадывался, что Драко нашёл в себе силы раскрыть и облегчить перед Мартой душу — он стал улыбчивее прежнего, если не сказать счастливее, и такие метаморфозы настораживали Блейза. Сердце, облачённое в камень, труднее ранить, а чуткое нутро подсказывало ему, что эта девчонка со второй парты, объект беспрестанного внимания Драко, способна его раздавить. Блейз не представлял их парой — разве что фатальной, — оба были со склочными характерами и своенравными. В дуэте такие горели быстро, ослепительно, неконтролируемо, они не затухали, а разрывались, подобно петардам, с хлопками и свистами. Чувства таких — стремительнее поездов, а страдали от них все причастные. Но как бы не хотелось Блейзу уберечь друга от ошибок, он так же желал ему и счастья. — Поможешь с письменной частью, — ровно сказал он, когда профессор обнесла их ряд листами с заданиями, — и я заткнусь. С неуёмным, заходящимся от волнения сердцем, Драко смог только кивнуть. Это была одна из самых выгодных сделок.

***

Укромный библиотечный уголок, ставший местом уединения для двух интровертов, огласился женским голосом: — Магозоолог?.. — Представляешь, — боясь замечтаться, смущённо обронил Тео. — Конечно, животных я люблю, но слышала бы ты эту формулировку. Он сказал, у меня зудящий интерес ко всему, что имеет зубы, и полное отсутствие инстинкта самосохранения там, где он жизненно необходим. Амбридж это развеселило, а я так и не понял, всерьёз они говорили или нет, — он задумчиво увёл глаза в сторону, помолчал и хмыкнул. — Но профессор в чём-то прав. — Всегда лезешь, куда не надо? — Марта ухмыльнулась, а Тео неизбежно вспомнилась Пэнси. Он с улыбкой ответил: — Там, где другие учатся на ошибках, я косячу повторно и с удовольствием! Марта присмотрелась к нему. С тех пор, как Тео помог ей расшифровать рецепт зелья для Нарциссы, они периодически занимались вместе. Это заложило прочный фундамент в их общение, которое можно было назвать дружеским. — Снейп не стал бы так издеваться на профориентации. Если он считает, что тебе подходит магозоология, значит, он что-то в тебе увидел. Его слова надо зеркалить, как палиндром, — Марта развела указательный и средний палец ножницами и поочерёдно покачала ими вверх-вниз. Рука её лежала на спинке стула. — Например, не «отсутствие инстинкта самосохранения», а «бесстрашие». Тео едва ли не рассмеялся, про себя подумав, как же сильно Марта ошибалась. Ему что до неё, что до Пэнси было как до луны. — Ну а как он похвалил тебя? — он подался вперёд, лукаво сощурив глаза. Марта скривила губы со звуком отвращения, но всё же ответила: — Он сказал, что мои навыки нужно использовать на благо общества и что я вдоволь настрадаюсь, прибирая больничные утки и протирая старческие пролежни. А с уровнем моей эмпатии и коммуникативности, — она изобразила пальцами кавычки, — меня можно посылать сообщать родственникам умерших плохие вести. — Здорово он по тебе проехался, — Тео усмехнулся, а Марта склонила голову к плечу. — Он сильно подставился, — призналась она и поведала о том, что в её рассказе осталось за ширмой: На сессии по профориентации Северус Снейп проигнорировал указания генерального инспектора: для Марты он поставил освоение колдомедицины в приоритет, а она настаивала на сфере обслуживания и СМИ — за исключением новостных и органов власти. Первым направлением из учеников не интересовался никто — туда, как правило, попадали одни безнадёги, а СМИ привлекали мизерную долю из них, и Марта в неё не входила. Невозможно было представить эту девочку в какой-то вшивой газетёнке, которую никто никогда не прочтёт, а она ни за что и не напишет, и невозможно было представить её на радио или телевидении, комментирующей всякую пустую чепуху на потеху публике, как размалёванного шута и тоже — отброса. Северус выслушал, в какой отрасли Марта видела себя в будущем, но мракоборство безоговорочно отмёл сразу. По его словам, в аврорате уже целых три года не было пополнений, а принимали туда только лучших из лучших. Кроме того, под большим вопросом стояла её психическая устойчивость, а со справкой из святого Мунго даже самое хвалебное резюме будет отклонено. Так что он рекомендовал Марте сконцентрироваться на колдомедицине, в неспешной манере комментировал её блестящие успехи в Зельеварении, Травологии, но настоятельно рекомендовал обратить внимание на Трансфигурацию и Заклинания и тщательнее подготовиться к экзаменам. Амбридж всё собеседование пыталась перебить Северуса своим фирменным «кхе-кхе», которое он умело игнорировал. Но когда она, перестав исходиться кашлем, уже открыто заявила о позиции Министерства касательно Марты, после обмена парой реплик незачернённый в глазах инспектора образ профессора обзавёлся большим репутационным пятном: — Я надеюсь на благосклонность Министра и пересмотр дела в отношении моей студентки в дальнейшем. Девочке нужно подстелить солому и дать надежду на благородную и оплачиваемую профессию в случае благоприятного исхода, вы так не считаете? — Закон суров, — со страстью бульдога прорычала Амбридж, — но это закон, Северус! — а после взяла высокую ноту, что свидетельствовало о неминуемом приступе истерики. — На-а-аш Министр и без того был благосклонен, и я не вижу аб-со-лютно.! Ни единой предпосылки к тому, чтобы менять решение. Может быть, вы неправильно истолковали моё к вам расположение, — с ласковой угрозой пролепетала она, — но я напомню: мне платят за службу. Не дружбу. Сейчас вы проигнорировали мои прямые инструкции, а, значит, и инструкции Министерства. Я уполномоченная… — Дура, — подумала про себя Марта, но вовремя уставилась в парту, когда Долорес проехалась по ней взглядом, как катком. Северус обернулся, став спиной к Марте. — Как преподаватель, — перебил он негромко, но достаточно твёрдо, — я в первую очередь служу интересам учащихся, а не вам. У Амбридж от гнева заплясали губы. Она помолчала, стеклянно глядя на профессора, затем улыбнулась и: — Это очень легко исправить, — пообещала дрожащим от эмоционального возбуждения шёпотом. Северус не стал спорить. — Всё под силу власть имущим, но не забывайте, чьи стены давали им всход, — угрюмо обронил он. — Светоч знания — вот, что вечно. А власть переменчива. Почитайте историю, — Северус опустил кончики пальцев на парту, Марта исподлобья посмотрела на его кисть. С засучённым рукавом мантии и выглядывающей из-под него белоснежной манжетой кисть напоминала нарядного пятилапого паука, готового атаковать. И вот последовала команда: — Свободны. Марта сразу поняла, что обращение было адресовано ей, и стремительно, как пёрышко, подхваченное внезапным ветром, выскользнула из-за парты. — Дела… — обеспокоенно протянул Тео. — Думаешь, его теперь тоже сметут? — Не знаю, — Марта растерянно опустила глаза. — Но найти нового декана и зельевара ей будет непросто. — Главное, сама постарайся задержаться тут ещё на год-два, — сказал Тео, а она вскинула голову. — В школе хотя бы обед вкуснее, чем в тюрьме. Марта закатила глаза, позволив себе улыбнуться. — Спасибо, Тео. Ради обедов постараюсь. Тео довольно хмыкнул и без лишних слов вернулся к домашнему заданию, а она закрыла тетрадь, заломила им учебник и поставила сумку на колени. Что-то маленькое упало рядом с ней на пол, ранее зажатое между молнией и клапаном. Марта наклонилась, чтобы поднять находку, и под столом развернула бумажный самолётик. — Тео, ты не видел, здесь кто-нибудь проходил, когда я отходила? — спросила она, взволнованно поглядев по сторонам. — Нет. Вещи пропали? — Тео заинтересованно вытянул шею. Марта убедительно сыграла рассеянность: — Или я просто забыла их в общежитии, — она вздохнула, взмахнула ладонями, якобы ища что-то в недрах сумки, а затем забросила в неё учебник. — Ладно. Удачи тебе, я пошла. Но уйти ей не дали. Марта встала вполоборота, когда Тео окликнул её привычным «Эм». — Как думаешь, что-нибудь изменится, пока мы живы? — спросил он серьёзно, и серьёзность эта придала ему зрелости. Вопрос застал Марту врасплох, впрочем, как и многое из того, что говорил Тео. В нормальном мире люди били тревогу, слыша подобное из уст подростка, но правда была в том, что обстоятельства их жизни отличались от жизни обычных подростков, не стоящих на пороге войны и не истязаемых собственными же семьями. «Они думают, что делают это с нами из любви. Но не спрашивают, чего хотим мы,» — так ведь Тео сказал ей однажды? А чего хотелось им? Мира без войны. Власти без тирании. Свободы выбора в том, кого любить и кем быть. Марта помедлила с ответом, из головы не шла записка. Если здесь, кроме Тео, никого не было, её мог послать и он. А, будучи умником, вовремя прикинуться дураком он умел. По позвоночнику пробежала дрожь. — Не знаю, — Марта задержалась на Тео взглядом, а затем, простившись, покинула его. Проходя мимо стеллажей, она старалась ни на кого не пялится и лишь вскользь изучала студентов, коих в обычный будний апрельский вечер здесь было много. В коридоре, завернув за угол и остановившись на освящённом факелом пятачке, Марта поворошилась в сумке и вытащила бумажный клочок. Почерк было не установить — писали печатными буквами, чтобы сохранить анонимность. «Будь осторожна в том, что ищешь», ещё раз прочла про себя Марта. Она заострила внимание на шероховатом, волокнистом краю бумаги, и за него быстро схватился огонь. Марта затанцевала пальцами по кругу, пока пламя не пожрало записку целиком, а затем выпустила крохотный клочок, что истлел в воздухе. Она торопливо пошла своей дорогой дальше и размышляла. Для угрозы записка звучала недостаточно грозно — даже восклицательного знака или злой рожицы с рогами не было, а для предупреждения — нелогично. Зачем кому-то скрывать свою личность, если он или она не имеет желания навредить ей? На удачу или нет, но сейчас Марта направлялась на очередное занятие Отряда Дамблдора. Она не сомневалась, что именно на это и намекала записка — в бóльших делах её было попросту не заподозрить. Низко летаю, подумала Марта с иронией, но душу её терзало беспокойство. Кто-то знал её тайну, и этот кто-то, судя по всему, не торопился её изобличить. По-крайней мере, в этом её заверила Гермиона: — Он не предъявил никаких требований, — так она сказала. — Значит, шантаж — не его цель. — Но зачем шифроваться? — не понимал Гарри. — Похоже на попытку психологического давления. — Как бы то ни было, у него или у неё это получается, — съязвила Марта. — Ладно, вдруг это добрый друг? — пожалела её Гермиона. — Который по каким-то причинам не хочет себя раскрывать, потому что у него могут быть проблемы? — Проблемы с Амбридж, — Марта задумалась. Неужели неизвестный и правда был с её факультета? Но как он мог прознать про ОД? Если это удалось ему, но не удалось той же Пэнси, что сама Амбридж на профориентации рекомендовала пройти стажировку в её Департаменте, адресат записки должен быть не в меру умён и наблюдателен. Может быть, это Эдриан? Но он сам говорил ей, что в Дружине состоит лишь из-за дополнительных баллов. И то, по словам Драко, сейчас он бросил все свои силы на подготовку к экзаменам, а к ней старался даже на пушечный выстрел не подходить. Так кто ещё тогда мог быть так заинтересован в ней? Марта прикусила губу и бесцельно поглядела в сторону. Там, провоцируя нежно-голубые всполохи магии, члены ОД призывали Патронусов. От заклинаний воздух был дрожащим и прохладным, как в росистое утро. — Очень даже вероятно, — голос Гермионы переключил её внимание. — Так что тебе не нужно волноваться, здесь ты в безопасности. Пока тебя не поймают за руку, никто не докажет твоей причастности. А у Гарри всё под контролем, у него же есть карта! На том и порешили. Компания разбрелась по залу, чтобы вернуться к отработке заклинания, Марта выслушала наставления Гарри. Отлынуть у неё не получилось — по его словам, Патронус необходимо было изучить каждому, так как появилось опасение, что дементоры больше не подчинялись Министерству. При побеге Сириуса они рыскали по всему Хогсмиду, а теперь, когда на волю вырвалось десять Пожирателей Смерти, их и в помине не было. В отличие от других ребят, у Марты это была первая практика Патронуса, так что она не рассчитывала, что быстро всех нагонит. Более того, она не рассчитывала, что нагонит их вообще — от неё требовалось вызвать в памяти своё самое сильное счастливое воспоминание, а у неё что с памятью, что с счастьем не ахти складывалось. Было даже смешно пытаться колдовать, всё, что у Марты получалось — это жалкая тонюсенькая ниточка света, тающая уже через секунду после появления. Вот её измеритель счастья — никчёмная струя не пойми чего. — О чём ты думаешь, когда колдуешь? — после серии неудачных попыток перед Мартой снова нарисовался Гарри. — Не твоё дело, — хмуро ответила она, решительно взмахивая палочкой ещё раз так, будто убить ею кого-то пыталась, но никак не призвать Патронуса. — Это стандартный вопрос, я его всем задаю, — поспорил Поттер. Он поправил очки на переносице и объяснил. — Когда я первый раз призывал Патронуса, я думал о своём первом полёте на метле, и у меня ничего не вышло. Понимаешь, счастье легко спутать с эйфорией, и часто самое счастливое воспоминание то, что преломляет твоё сознание, — Гарри сделал крутящий жест ладонями. — Оно как бы делит твою жизнь на «до» и «после». — Поттер, — Марта прикрыла глаза, опустила руку с палочкой. — Мою жизнь на «до» и «после» делят отнюдь не счастливые воспоминания. Ты же в курсе. Гарри озадаченно потёр лоб. — Мне кажется, это пустая трата времени, — убеждала его Марта. — Не пустая, — отмахнулся Гарри, нахмурившись. Он пытался придумать решение проблемы. — Я могу ошибаться, но мне кажется, тебе в каком-то смысле даже проще вызвать Патронус, чем остальным. — Это как? — Когда в жизни происходит много ужасных событий, радоваться чему-то хорошему гораздо легче. Ты перестаёшь воспринимать хорошее, как данность, и оттого какие-то отдельные моменты чувствуются острее. Так изнурённый голодом человек, впервые за долгое время съевший краюху чёрствого хлеба, может почувствовать себя счастливее, чем тот, что пирует каждый день. — Ты предлагаешь мне фантазировать о краюхе хлеба? — иронично уточнила Марта. — Это же всего лишь сравнение, — убитым голосом сказал Гарри, поражаясь тому, насколько она была заносчива и упряма. Марта как будто специально вставляла ему палки в колёса, чтобы унизить, как преподавателя. Но тут она призналась: — Я думала о бабушке, — и голос её зазвучал смиренно. — О том, как радовалась, когда она забирала меня от отца. Но я не могу назвать эти воспоминания сильными, потому что мне приходилось скрывать от неё побои. Всё, что я могла бы назвать счастливым, не являлось таким по сути. На фоне её воспоминаний, как двадцать пятый кадр, всегда что-то пряталось. Побои, страх, отец, Амбридж и даже Малфой. Свой первый поцелуй она могла бы назвать счастливым, если бы не то, что последовало за ним: долгие дни молчания, неосторожных слов, мучительное чувство унижения и слёзы. Даже второй поцелуй, и тот случился при отвратительных обстоятельствах: он был насильным, она его не желала и боялась, как бы не отсечь голову идиоту. Так что Поттер ошибался. После многочисленных страданий её душа хоть и не перестала наслаждаться греющим солнцем, но умопомрачительного счастья от всякой ерунды не испытывала. А на момент, когда Драко дозрел до корявого признания в любви, она только вышла из лазарета, пережив страшный стыд, боль разбитого сердца от привитых ей чужих чувств. Она была слишком уставшей от всего происходящего дерьма и мечтать ни о чём не хотела. Да и не пришлось: что с признанием, что без, их с Драко ситуация не поменялась. Печально было осознавать, что она сейчас находилась в том самом возрасте, когда впору купаться в своих симпатиях, но не могла найти счастья в любви. Гарри сочувственно кивнул. — Я понимаю. Но ты всё-таки попробуй найти что-то ещё. Сейчас тебе может мешать то, что ты с высоты прожитого подвергаешь воспоминания анализу. А когда призываешь Патронус, важно находиться «в чувстве». Марта водила взглядом по полу, вдумчиво его слушая. Поэтому Гарри продолжил: — Моим счастливым воспоминанием было то, когда я узнал, что стану волшебником. Для всех, кто не из магловских семей, это обычное событие. Они видели магию с малолетства, а я знать не знал, каково это. Я жил у Дурслей, в доме моих тёти и дяти с доставучим Дадли, и всё, что у меня было — его поношенная одежда и кровать в чулане под лестницей. Мой день рождения никогда не праздновали, я даже не получал подарков, — по неясной Гарри причине Марта заинтересованно взглянула на него исподлобья, — а когда мне стали приходить письма о зачислении в Хогвартс, Дурсли увезли меня, лишь бы я не сбежал. И вот одной ночью к нам пришёл Хагрид, — Гарри улыбнулся, вспоминая. — Страшное было дело: он выломал входную дверь, сказал, что сию же минуту забирает меня отсюда, подарил торт, который сделал сам! А Дадли наколдовал свиной хвост. И я тогда был в ужасе, в шоке, но так счастлив! Ведь это для меня это значило, что я больше не буду жить с ужасными родственниками! Я не знал и не думал, как сложится моя дальнейшая жизнь, а если бы сейчас стал вспоминать и анализировать всё то, что со мной случилось за последние годы, например, гибель Седрика, у меня бы не получилось наколдовать что-то толковое. Потому что плохое в той или иной мере случается со всеми. — Ты отделяешь зерна от плевел, — подвела итог Марта, а Гарри снова кивнул и махнул рукой на её палочку, мол «действуй». Марта решила попробовать снова. Она резюмировала всё то, что сказал ей Гарри, возвела глаза к потолку, глубоко вдохнула и на выдохе вытянула палочку перед собой. Поттер осторожно ступил в сторону, чтобы не помешать ей. — Экспекто… — неуверенно, но чётко проговорила Марта. — Патронум! В глазах её отразилось лёгкое свечение, кончик палочки задрожал. Марта словно бы сама удивилась, что у неё получилось, и задышала полной грудью, крепче стиснула палочку. На этот раз заклинание выдало что-то наподобие большой выпуклой линзы, но скоро истощилось. Свет погас, однако Гарри уже и этого было достаточно, чтобы обрадованно воскликнуть: — Отлично! — он подался вперёд, сверкая, наверняка, от гениальности своего ума. — О чём ты думала в этот раз?! Это почти то, что нужно! Марта же его радости отчего-то не разделяла. Лицо её посмурнело, она тряхнула рукой, снимая напряжение. Внутри неё разрасталось чувство отвращения к самой себе. — Ты сказал, что самое счастливое событие часто делит жизнь на «до» и «после», — мрачно обронила Марта. — Я выбрала день смерти своего отца. Гарри если и не был шокирован её словами, то точно опешил. Он уставился на Марту с круглыми глазами, а потом нерешительно спросил: — И ты… Была счастлива, что он..? — Я была счастлива, что всё закончилось, — тихо процедила Марта. — А не потому, что он умер по моей вине. Я отделила зёрна, — надавила она, остро сощурившись, — от плевел. Но даже это приносило ей слабое утешение. Как Патронус, дитя светлой магии, смог откликнуться на такое порочное воспоминание? Гарри в свою очередь попытался найти ей оправдание: — Патронус может вызвать только светлый волшебник. Если это воспоминание сработало, значит, магия не сочла твой поступок вероломным, — сказал он, хоть и сам не до конца мог в это поверить. — Не думай, что ты — плохой человек. Марта взглянула на него с укором. Как бы Гарри не хотел скрыть от неё свою неуверенность, она чувствовалась. Он сомневался. — А если я плохой человек, который искренне верит, что поступил по совести? — урезонила его Марта. — Исключено, — резко сказал Поттер. — Тогда у каждого Пожирателя был бы Патронус, а вызвать его даже не каждый порядочный волшебник может, — он взглянул Марте в глаза, страшась, но всё же поступая так, как поступил бы учитель. — Тебя держали в неволе. Ты имела право испытывать счастье, когда поняла, что всё позади. В этом ничего предосудительного нет. Гарри договорил и замялся. Марта тоже молчала, переживая свой первый странный опыт Патронуса. — Давай ты… — неловко предложил он. — Передохнёшь и закрепишь теорию? Марта согласилась без всякого сопротивления. — Ага. Я поищу нормальный учебник на стеллаже, — она кивнула и скрестила руки на талии в закрытой позе. Гарри подумал, что здесь, в Выручай-Комнате, Марта и впрямь могла найти достойное чтиво на тему — тут хранились учебники, которые по наказу Амбридж были изъяты из библиотеки, — но ему в голову пришла совсем другая идея. — У меня есть для тебя задание получше, — внезапно просиял он. — И посложнее. Марта настороженно покосилась на него, а Гарри с энтузиазмом заявил, что она должна обойти всех, у кого получается телесный Патронус, узнать их самое счастливое воспоминание и в конце занятия сообщить ему свои выводы. Марта просекла, в чём именно заключалась сложность — в необходимости коммуникации, — так что «похвалила» его чувство юмора и побрела выполнять задание. Первой на очереди оказалась Гермиона. Её Патронусом была очаровательная выдра, а самым ярким воспоминанием — драка с троллем, в ходе которой она чуть не умерла. Но счастье её, конечно, крылось не в этом, а в том, что тогда к ней на выручку пришли Гарри и Рон. Близость, образовавшаяся между ними в момент общего противостояния беде, стала отправной точкой их дружбы. С тех пор Гермиона никогда не была одна. Патронусом Рона оказался резвый джек-рассел-терьер, чем тот несказанно гордился, когда узнал, что это была любимая порода собак у Гермионы. Он напрочь не замечал сквозящей в этом обстоятельстве иронии и рассказал Марте о своём воспоминании. На удивление, оно было очень простым — главным событием в его жизни стал день, когда родители сделали для него отдельную комнату. В тот момент он почувствовал важность своей личности и перестал быть всего лишь одним из Уизли. У братьев-близнецов счастье всегда шагало рядом и казалось для Марты труднопостижимым. Для них момент сильнейшего чувства был неразрывно связан друг с другом. Братья наперебой рассказывали Марте не об одном, а сразу о нескольких счастливых воспоминаниях, и мысль их кузнечиком перескакивала от события к событию. В минуту ностальгии они позабыли, что в разговоре присутствовал третий человек, и Марта поняла, что даже сейчас, возможно, близнецы переживали новый момент счастья. Их единственным связным воспоминанием было то, когда они довели отца своими проделками. Мистер Уизли отличался крайней сдержанностью в отношении детей, поэтому умение довести его до ручки считалось величайшим достижением. Несмотря на то, что задницы обоих потом горели от ремня так, что сидеть на них было невозможно несколько дней кряду, Фред и Джордж вспоминали об этом только в положительном ключе. Их Патронусами оказались сороки. Воспоминания Джинни тоже не сильно отличались. Будучи единственной дочерью и самым желанным ребёнком в семье, она могла делать всё, что ей вздумается, и ничего за это не получить. Поэтому лучшим из всех возможных воспоминаний стало то, когда мать отругала её за ворованную у одного из братьев метлу, а мальчики наконец стали относиться к ней, как к равной себе. Патронусом Джинни стала лошадь — символ свободы. У Полумны самое счастливое воспоминание оно же самое печальное: утро, наступившее после кончины матери. Тогда в семейном доме Лавгудов в деревеньке Оттери-Сент-Кэчпоул девятилетняя Полумна внезапно осознала кое-что важное. Лёжа обыкновенно на спине, в единственной позе, в которой спала всю свою жизнь, с закрытыми глазами, но уже пробудившись, она боялась не застать мир прежним, поэтому долго и чутко вслушивалась. Заря едва занялась, природа стряхивала с себя ночную отторопь и начинала распеваться звуками: трелями малиновки и щегла, разогревающих пушистые тельца, и звонкими, как фисташковая скорлупа, щелчками клювиков по подоконнику, на котором Полумна всегда оставляла гостинцы крохотным визитёрам. Полумна лежала долго, пока солнце не выкатило румяный пузатый бок из-за горизонта и не заглянуло к ней в комнату. Ей вспоминалось, как однажды они с матерью нашли под крышей брошенное гнездо воробьиных яиц. Британские орнитологи писали, что с середины восьмидесятых годов популяция домовых воробьёв в Лондоне катастрофически сократилась, поэтому Лавгуды отнеслись к ситуации со всей серьёзностью. Полумна овоскопировала яйца, чтобы убедиться, что с малышнёй всё в порядке, и вместе с матерью Пандорой выходила их. А тем утром она сама ощутила себя эмбрионом в скорлупе. Заливающие комнату лучи просвечивали ей веки, словно кто-то большой, тот, кто хотел позаботиться, проверял: есть ли жизнь внутри? Полумна же разглядывала ниточки кровеносных сосудов, и всё вокруг ей виделось в розовом цвете. Со стороны окна доносились ароматы спелых яблок и белой омелы. Листву яблонь пожрала последняя, но плоды остались. Мир цвёл и пах. Так что Полумна поняла, что печалиться ей не о чем. Мёртвые не испытывают горя, а заставлять маму беспокоиться за неё не хотелось. Это, по меньшей мере, было бы просто эгоистично. Поэтому Полумна открыла глаза, бодро вскочила с кровати, сбежала вниз по лестнице, чтобы поставить чайник кипятиться, а после поспешила к отцу. Ксенофилиус не смог скрыть от неё своих ночных слёз, но Полумна здраво рассудила, что это ничего. Она крепко обняла отца и предложила ему вместе, как и всегда, выпить чаю на улице. В конце концов, намечался новый чудесный день. — А какое у тебя самое счастливое воспоминание? — Полумне понравилось задание Гарри, её глаза загорелись интересом. — Вот пытаюсь узнать… — выдохнула Марта. Она была ещё не совсем в себе после рассказа. Полумна помнила события того дня до мельчайших подробностей, а у Марты от них начала раскалываться голова. Она очевидно устала от многочисленных контактов с людьми, и Полумна это заметила и учтиво пожелала ей успехов в познании своей личности. Благо, последними на очереди были Симус Финниган и Чжоу Чанг. Оба оказались не сговорчивыми: Симус напрочь отказался обсуждать с Мартой такие личные темы, а Чжоу заметно стушевалась, когда она высказала восхищение её Патронусом-лебедем. — Ты только не обижайся, — Чжоу скорбно похмурила брови, — дело совсем не в тебе. Даже Гарри не знает, — она виновато посмотрела в его сторону и робко пожала плечом, как бы извиняясь. — Это меня не касается, — Марта поспешила прерывать её. — Ты упростила мне задание, — она мимолётно улыбнулась, а Чжоу неловко попрощалась с ней. После занятия Марта ожидаемо задержалась, чтобы отчитаться перед Гарри. Чжоу издалека наблюдала за ними и не могла не отметить, что та стала невероятно близка с его друзьями. Она бы соврала, сказав, что не ревнует — она ревновала, и ещё как, — но её также снедала совесть. Было ужасно встречаться с Гарри и осознавать, что её самое счастливое воспоминание связано с другим, ныне покойным Седриком Диггори. Марта покинула Выручай-Комнату самой последней. Время близилось к девяти часам вечера, когда она вернулась в общежитие, и там, чтобы не передумать, огорошила своим предложением Блейза и Дафну. Что ещё ей оставалось делать? Они сходу — хвала Мерлину, что они одни, — вопросили, где она пропадала, а Марта, полная впечатлений после необычного занятия ОД, ничего сочинить не успела. В таких случаях всегда нужно было нападать первой, да и просьба бабушки ещё со дня её приезда всё никак не выходила из головы. Поэтому она спросила: — Какие у вас планы на каникулы? — и перевела разговор в другое русло. Дафна и Блейз под её напором среагировали, как надо: замолчали, переглянулись. — Практически никаких, — ответила Дафна за двоих. — Я вроде как планировала на пару дней заскочить к Блейзу, познакомиться… с его мамой. И там… — У меня день рождения семнадцатого числа, — сообщил Блейз. Настала очередь Марты удивляться. Теперь её ещё неозвученное предложение казалось не совсем к месту. — Так вы празднуете? — осторожно уточнила она. Марта хотела было опустить сумку на диван, за спинкой которой стояла, но вспомнила о том, что некто уже однажды до неё добрался, и дёрганно вернула её обратно на плечо. — Нет, — Блейз качнул головой. Выглядел он после учебного дня уставшим. — Не сказать, что празднуем. Малфой придёт да Пэнси, скорее всего. Марта неразумно акнула и растерянно кивнула. — Ясно. Так. Хорошо. Блейз истрактовал её странное поведение по-своему: — Не суетись, — он расслабленно поморщился. — Это не такое большое событие. Я бы отмечал тут, но мой день рождения всегда выпадает на каникулы. А толпу я собирать у себя не хочу, не думай, что нарочно тебя не позвал. Просто обычно всё проходит по-семейному, а ты только в этом году к нам поступила, я не учёл. Если захочешь прийти, считай, что это приглашение, — Блейз ухмыльнулся. — Вообще-то… — Марта нервно примяла обивку дивана пальцами. — У меня к вам тоже есть предложение, но я не знаю, как вы к нему отнесётесь. Бабушка не успела с вами познакомиться, когда приезжала сюда. Так что она хочет… — она осеклась, — вернее, я хочу позвать вас в гости. Из-за меня вы пропустили день Святого Валентина, а у меня есть отдельные комнаты. Ненадолго повисло молчание. Блейз глубокомысленно провёл пальцами по губам и положил одну руку на спинку дивана. Взгляд его, хитрющий, как у кота, изучал лицо Марты. Она понять не могла, чего он так смотрел на неё, пока не услышала: — Ты хочешь разделить с нами наш первый раз? — и губы её сложились в тонкую линию. — Боже, Блейз! — Дафна шлёпнула его по предплечью, активируя в нём механизм хихиканья. — Мы за, — отсмеявшись, Блейз улыбнулся. — На сколько дней? Марту и этот простой вопрос озадачил. — Дней, э… — Три, пять, семь? — перебрал Блейз, этим ещё больше всё усложнив. — Нас пригласила, а ничего не продумала? — Дай ей самой сказать! — встала на её защиту Дафна. А Марта не знала, какой срок им назвать. Она ни разу не организовывала сбор гостей и уж тем более ночёвок с ребятами её возраста, и чувствовала себя идиоткой (возможно, Пэнси неспроста так её называла). Повезло хоть, что удалось застать Блейза и Дафну без свидетелей, иначе чёрт знает, какими усилиями ей дался бы этот разговор. По итогу своих измышлений она вздохнула: — Насколько захотите остаться, — решив, что пусть лучше гости решают этот момент сами. — А кто приглашён? — до кучи накинул ещё один вопрос Блейз. Вы, подумала Марта, но ответить не успела: её перебила Дафна. — Пэнси, если что, согласится! Повредничает, но согласится. Блейз склонил голову и повёл ладонью в сторону. — Погоди, а с чего ты взяла, что она её пригласит? — Ой, извини! — Дафна эмоционально поёрзала на месте и обратилась к Марте. — Так и кто будет? Марта перебрала пальцами по обивке, надула щёки. — Раз у тебя день рождения… — она выдохнула, перевела взгляд на Блейза. — Думаю, можно собрать всех, кого ты хочешь видеть. Блейз издал противный звук, как в телевикторинах. — Ответ неправильный. Де Веллер, кого ты приглашаешь? Как тебе будет комфортно? Господи, да не знаю я, чуть не взвыла Марта. Наверное, было бы разумно пригласить к себе кого-то ещё, чтобы не быть третьей лишней в компании Блейза и Дафны. Ей не помешал бы ещё один человек или даже пара. Например… Пэнси? Она редко разлучалась с Дафной, а в прошлый раз гостила у неё все каникулы. Но их отношения… Трудности мыслительного процесса в полной мере отразились на лице Марты, поэтому Блейз всё-таки спросил в лоб: — Малфой будет? И на этом её уже можно было паковать в брезент, потому что Марта окончательно запуталась. Драко был последним кандидатом в список приглашённых. У него было больше «против», чем «за». Сближаться с ним не стоило — это раз, у них чёрти что происходило в отношениях. После того разговора про их «будущее», Марта не знала, что и думать. А ещё Драко не нравился её бабушке, что тоже весомый аргумент за то, чтобы его не приглашать. Но с чего стоило начинать, так это с того, что он точно не захочет прийти к ней на ночёвку. Марта была уверена в этом на все сто процентов, Люциус Малфой — его огромный сдерживающий фактор. Да и кто они друг другу? Недопара, недодрузья. Не описать даже. — Не будет, — совладала с собой Марта. Блейз и Дафна переглянулись с немым вопросом, но вслух своих мыслей не озвучили. — Я бы могла пригласить Тео и Пэнси, — предложила Марта. — Как думаете, они согласятся? — Пэнси — да, — заговорила Дафна, — но предупреди её как можно раньше, чтобы она успела перейти от стадий «фу, точно нет» и «спроси в другой раз» до «я приду, но только для того, чтобы ты наконец отвалила», — она улыбнулась. — Тонко подмечено! — Блейз подал ей свою ладонь, а Дафна отбила «пять» и продолжила: — Насчёт Тео ей не говори, иначе процесс принятия решения растянется, но это всё равно будет «да», — она на мгновение прикрыла глаза и кивнула с полной уверенностью в своих словах. — С ним дело другое, — тут её голос зазвучал тише. — Не сказать, что мы его не приглашали, просто он никогда не соглашался, — Дафна сочувственно поморщилась. — Вот ему про Пэнси ты можешь сказать. — А почему он никогда не соглашался? — полюбопытствовала Марта, кладя локти на спинку дивана. Дафна взглянула на Блейза. — Мы думаем, что у него очень строгий отец, — озвучила она их общее предположение. — Он не любит возвращаться домой и говорить об этом… Хотя, вообще-то, ты всё же можешь сказать Пэнси о нём. Возможно, она что-то предложит. И Пэнси действительно предложила. В другой день Марта выцепила её одну на переменке. Пэнси знала Тео куда лучше Дафны, но радости по этому поводу не испытывала — просто их случаи были неприятно схожи. Оба норовили сбежать из дома, но сделать это удавалось пока только одному из них. После того, как Пэнси увидела синяк Тео, у неё не было сомнений в том, что отец его время от времени побивал. Так что препятствовать Марте и отговаривать её от приглашения нежелательного товарища она не стала. Спасибо и на том, что теперь ей будет, где поселиться, и не придётся коротать дни в родительском доме, дожидаясь возвращения Дафны. Может быть, там, во Франции, рассудила Пэнси, обстановка будет даже спокойнее, чем у Гринграссов. Ипанема уже задавала вопросы её матери, отчего она так часто у них гостит, а Матильда не любила признавать своих поражений и не решалась признаться «удачливой суке», что её брак с Освальдом трещит по швам, а дочь не признаёт никаких авторитетов. Захотела — пришла, захотела — ушла. Так что объяснение у Матильды было одно: «девочки очень дружны». Когда же Ипанема вызвала Пэнси на откровенный разговор, той ничего не оставалось, кроме как обронить, что ей больно возвращаться домой: «они давно спят порознь, отец нарушает супружеские клятвы, а мать стервенеет. Я как между молотом и наковальней, люблю их обоих, но не хочу, чтобы они впутывали меня в свои проблемы. Простите, я не должна была этого говорить. Нет, платок не нужно, спасибо. У вас замечательная семья, миссис Гринграсс. Я надеюсь, что когда-нибудь у меня самой будет такая же». На этом Ипанема от неё отстала, хоть и не сказать, что была рада обзавестись лишним ртом. Сама Пэнси в доме Гринграссов привыкла ходить по струнке, никогда не пререкалась и снимала свою маску только наедине с Дафной. Астории хватало ума не спрашивать, а не надоело ли ей притворяться и жить у них на птичьих правах — она вообще не была конфликтной или обидчивой, — да и в поместье Гринграссов хватало углов, чтобы в случае чего без боя разойтись. Иногда случалось, что они даже проводили время вместе. Бывало сносно. Тем не менее, Пэнси не знала, надолго ли ещё хватит гостеприимства Гринграссов. Она решила для себя, что если что будет оставаться в Хогвартсе на каникулы — в этом был неоспоримый плюс школы-интерната. А сейчас её приглашали во Францию. Надо же, Францию! Но трепет от предложения обязательно нужно было скрыть: пусть никто не думает, что она побирается, где придётся. Насчёт Тео она сказала Марте одно: — Об этом нужно поговорить с Драко. Ты же пригласила его? Марта замялась с ответом, а Пэнси удивлённо вскинула брови. Не пригласила. И в ссоре с ним не была. — Сам отказал? — с холодным интересом спросила она, но по лицу Марты догадалась, что нет. Здесь было нечто другое. Пэнси посмотрела в сторону, раздумывая. — Без Драко не получится. Либо ноль, либо двое, — а потом ухмыльнулась, блеснула глазами. — Их отцы дружат. Приглашать должен Драко, не ты, и так, чтобы Тео сразу ушёл с ним через каминную сеть. Лучше — к Блейзу, и ни слова про вечеринки и девушек. Пусть соврёт, что они будут готовиться к экзаменам, что у них свои… мальчишеские дела. Главное, чтобы Тео не затупил, предупреждать его бессмысленно — он заранее будет против. Но это вовсе не значит, что не будет рад. — Поняла, — Марта шустро кивнула. Она и представить не могла, как бывает сложно собрать всех друзей вместе и к каждому найти свой подход. Её попытки скрыть от Драко запланированную ночёвку изначально оказались провальными. Марта не смела просить Блейза молчать о ней — это было бы некрасиво по отношению к их дружбе, но надеялась, что он сам додумается не болтать лишнего. Однако кто-то всё же проговорился: одной поздней ночью Драко связался с ней по ежедневнику. — Значит, ты планируешь ночёвку? — спросил он. — У Блейза не рот, а помело, — ответила Марта. Палочка, накрытая разворотом учебника, как треугольной крышей домика, чтобы Люмос рассеивался и не тревожил покой спящих, слабо светила на неразлинованные страницы. — Мимо. Он-то рот на замке держать умеет, когда хочет. Полагаю, моё приглашение придёт по почте? Марта удивилась. Кто тогда проболтался, если не Блейз? Из двух оставшихся кандидатов на ум шла только Пэнси. Неужели она не хотела упускать ни единого случая, чтобы наладить отношения с Драко? Или она сделала это ради Тео? — А тебя разве отпустят? — спросила Марта. — Нет, — ответил Драко. — Но это же не настоящая причина, по которой ты решила меня не звать? Выйди на минуту. Марта в сомнениях прикусила ноготь большого пальца. На секунду она допустила трусливую мысль не выходить из комнаты, но это было бы неправильно. Ситуация в целом выглядела не очень — она приглашала всех и даже Пэнси, а Драко оставила за бортом. Возможно, ей стоило пригласить его хотя бы из вежливости. Марта закрыла ежедневник, затушила Люмос, как свечу. Комнату тут же погрузило в такой непроглядный мрак, что глаза стали слепы. Марта скользнула ладонью по деревянному покрытию письменного стола, чтобы ни обо что не удариться впотьмах, и медленно, но смело, по памяти нашарила каменную кладку стены, а затем и ручку двери. Она тихо выскользнула из спальни, чуть щурясь. Драко стоял на лестничной площадке у перил, а, завидев её, чуть потеснился, освобождая место рядом с собой. — Какая встреча, — с ухмылкой шепнул он, а Марта прокрутила ручку до отказа, без щелчка прикрыла за собой дверь. — Да уж, очень неожиданная, — она хмыкнула и несмело пристроилась рядом. Пальцы принялись настукивать по перилам незатейливый мотив. — Ну так? — его взгляд соскользнул с её рук вниз, на пустую гостиную. — Я была уверена, что ты не согласишься, — сказала она, нисколько не покривив душой, — поэтому и не стала тебя звать. — А ты спроси и проверь, так ли это, — он повернулся к ней корпусом, привалившись на одну руку. Ноги его были скрещены, а глаза насмешливо блестели. Снова подначивает. Марта тихо выдохнула, растянула губы в улыбке и ответно развернулась. — Ладно, — она озорно сощурилась и протянула. — Драко. Люциус. Малфой… Драко с серьёзным видом кивнул, лицом отыгрывая заинтересованность. — Так, — он поправил на себе воображаемый галстук. — Согласны ли вы, — она важно подняла брови, — принять предложение Марты де Веллер осчастливить своим визитом её дом и провести во Франции несколько незабываемых дней, пока обстоятельства… не разлучат вас? — Ммм… — Драко поморщился, воздел глаза к потолку, потёр гладкий подбородок, чтобы потянуть время. — Я подумаю. Марта исполнила шутовской книксен: она ждала и нисколько не сомневалась, что его ответ будет именно таким. — Ну как надумаешь, — беспечно начала она, — подумай ещё и о том, как мы можем захватить с собой Тео. Без него ты мне там без надобности. — Нотт тоже будет? — Драко скривился, теперь уже по-настоящему. — Таковы условия, это прописано в договоре мелким шрифтом, — Марта развела ладонями, — один равняется двум. Драко всерьёз задумался, вновь опустил локти на перила. Марта кротко улыбалась, поставив одну ногу в пушистом тапочке на носок и покачивая пяткой. Она подуспокоилась, потому что знала — у Драко куча причин, чтобы не присутствовать на ночёвке, и одну Марта подкинула ему вот только что. Он же искренне недоумевал, почему она не хотела его приглашать. Это же обычная ночёвка. Тем более, если у неё будет столько гостей, разве ещё один станет помехой? А им вполне удавалось поддерживать правильный образ среди друзей. — Де Веллер, — позвал Драко. — М? — Так ты хочешь, чтобы я пришёл? — он повернул голову к ней. Улыбка на губах Марты застыла, лицо вмиг сделалось уставшим. — Дело не в том, чего я хочу. — А в том, что бабушка этого не одобрит? — озвучил Драко свою версию и был уверен, что не прогадал. Марта раздражённо ощетинилась. — Вот не выворачивай. Мне эту идею как раз она и предложила. Сказала… — она натруженно вздохнула, прикрыла глаза и вдруг запальчиво выдала, — «почьему бы тебье не п’гигласить д’гузей?», словно мне это сделать, как пальцами щёлкнуть! — Марта уставилась на него. — Я решила позвать только Дафну и Блейза, потому что испортила им День Святого Валентина, но потом.! — Потом оказалось, что друзей у тебя больше, чем ты думала? Глаза Марты смягчились: Драко один из немногих понимал, в чём её проблема. Много друзей? Вот же страдалица! Скажи она это кому другому, ей бы покрутили пальцем у виска. — И я в ужасе, Малфой, — Марта жалко усмехнулась. — Всё ли всем понравится, не ляпнет ли бабушка чего такого, за что мне придётся краснеть, как всё пройдёт с Пэнси, если Дафна и Блейз будут заняты друг другом, а мы останемся вдвоём… Драко мелко покачал головой и сказал: — Не беспокойся насчёт Пэнс, она умеет прикидываться нормальной, когда надо. Марта издала тихий смешок, переглянулась с Драко. Его губы ответно дрогнули в улыбке, но она отвернулась так же быстро, как и повернулась, не дав ему возможности рассмотреть себя. Он тоже увёл глаза, куда-то в район своего плеча, и замолчал. — Только ты на вопрос не ответила, — деликатно подметил Драко чуть погодя, щёлкнув пальцем по перилам. — Хватит мне голову делать, Малфой, — устало попросила Марта. — Тебе можно прийти, но варианты твоих ответов это либо нет, либо нет, — она дважды качнула ребром ладони. Драко разогнул спину, с помятой улыбкой отклонился назад, держась за перила. «Можно прийти» и «я хочу, чтобы ты пришёл» — далекие по смыслу словосочетания, но это замечание он оставил при себе. Марта юлила в ответ на прямой вопрос, а сама попрекала его за то, что он, видите ли, никогда не оставлял за ней право выбора. Сейчас она прикрывала свою трусость надуманными обстоятельствами в надежде, что он отступит сам. Значит, ей не хотелось, чтобы он приходил, но не настолько сильно, чтобы открыто в этом признаться. И это была его «форточка». — Тогда я выберу «да». — Хочешь наврать своим родителям? — Марта скривилась в его сторону, мол «не говори глупостей». Эта её уверенность в том, что он во всём всегда слушается родителей, задевала. Ну да, куда ему до свободолюбивой де Веллер, что словесно отшлёпала любимую бабушку на Хогвартском стадионе? — Не твоя забота, что и как я сделаю, — Драко сунул руки в карманы спортивных штанов, задом шагнул в сторону своей спальни. — С тебя только точный адрес, когда и куда явиться. Марта несообразительно хлопнула глазами, выпрямилась, а Драко закусил нижнюю губу и требовательно поднял брови в ожидании ответа. — Я же пошутила, Малфой, — слабым голосом откликнулась она. — По мне, — он покосился в сторону, припоминая, — ты вполне себе официально попросила меня осчастливить визитом твой дом. После такого я просто не смею отказать. — Это плохая идея, — Марта заметно побледнела. — За меня беспокоишься или за себя? — спокойно поинтересовался Драко, вопросом поставив её в тупик. — Потому что я так не считаю. Марту как заклинило: губы её расчертило по кривой, неестественной линии. Драко стоял в расслабленной позе, чуть подав вперёд таз и расставив ноги носками наружу. Он знал, каков будет её ответ, и знал так же, что она его не озвучит. Марта же спрашивала себя, плохо или хорошо то, что Драко сам напросился к ней в гости? Значило ли это, что чувства его настолько велики, что пересиливают родительское влияние? Это ведь то самое, о чём говорила ей Грейнджер: держа Драко близко, она сможет уберечь его от страшного будущего. Или станет той, что на него обречёт. — Надеюсь, тебе нравятся магловские авто, — подавленно обронила Марта, отступив назад. — Понравятся, — самоуверенно бросил Драко ей вслед. Она обернулась у спальни, вредно поморщила нос и покивала, всем своим видом обещая: «это вряд ли». Драко исподлобья, с еле заметной улыбкой смотрел на её кривляния. — Трусиха, трусиха, трусиха, — стал заклинать он так тихо, чтобы Марта ничего не услышала, но непременно увидела и заинтересовалась. Задетая гордость не позволит ей переспросить, так что пусть она теперь засыпает, ломая свою головушку над тем, что же он такого сказал. Будет честно, если он внезапно ей приснится. Драко обычно не был склонен верить профессору Трелони, но она говорила, что иногда сны людей, связанных эмоционально, могут переплетаться. Может быть, у них с Мартой тоже случится один сон на двоих. Такой, где им всё будет можно.