Mortis

31 января, 9:14

Удивительно, что для того, чтобы всплыть, порой нужно достичь самого дна и оттолкнуться. Звучит жизнеутверждающе, но в теории стремительный рывок вверх опасен, как и длительное погружение. На последних метрах всплытия наступает краткий миг эйфории, знаменующей внезапное засыпание. Драко казалось, что он так и погиб — в момент. Но в то же время всплыл. Дрейфовал на волнах лицом вниз и слышал голоса… Нет, не ангелов, а профессора Флитвика, наставляющего студентов во время отработки заклинаний. Его же «ангел» сидел за партой ярусом ниже. Марта то и дело оборачивалась на него, отчего Драко сомневался, что она хоть сколько-нибудь заинтересована в занятии. Он нехотя отложил палочку, достал из сумки ежедневник и под её неутомимым взором раскрыл его. — Я хочу извиниться за то, что сказала. Придерживая переплётную крышку, чтобы скрыть переписку от рядом сидящего Блейза, Драко написал: — Успокойся. Я не воспринял это всерьёз, — перо скрипнуло, надпись блекло сверкнула, погасла и расцвела чернилами в двойнике. — И всё же прости. Я в действительности так не думаю. — Перечитай моё сообщение ещё раз, — не желая развивать тему, Драко прикрыл было ежедневник, но Марта спереди больно уж шумно вздохнула. — Дорогой мой! — живо встрепенулся Флитвик на своём высоком стуле. В былые годы он стоял на горе учебников, но после того, как навернулся с неё, понял, что это была плохая идея. — Наивно полагать, что кубок сдвинется с места, если вы не используете палочку! — Простите, — Марта выпрямилась и всем своим видом изобразила участие. — Мистер Нотт! — гнусаво отчеканил профессор, заметив ещё одного отлынивающего от занятий ученика. — У нас не урок рисования, а отработка манящих чар! Тео завертел головой, накрыл альбом пустым пергаментом, в котором даже ни строчки не появилось за прошедшие сорок минут, и абы как взмахнул палочкой: — Акцио. Раздался испуганный вздох, за ним — ещё один. Тео прикрылся руками, а Винсент припал к парте, когда над его головой просвистел и со звоном ударился об стену кубок. Гриффиндорцы напротив подавили свои смешки. — Почти удачно, дорогой, но надо быть порасторопнее, — сочувственно поморщился Флитвик, щёточка усов над его губами шевельнулась. — Вы машете палочкой, как оглоблей! Вашей магией можно убить! Блейз перегнулся через парту, толкнул Тео в плечо и шепнул: — Поэтому пересядь к гриффиндорцам и повтори. Тот слабо ухмыльнулся, чуть повеселев, а Марта меж тем уставилась в ежедневник. — Извини, что напугал тебя. И за поцелуй, — ждало её сообщение. Она привалилась лбом к ладони, придерживая голову, что за последние дни стала тяжела, как камень. — Перечитай своё сообщение, Малфой. Драко, сам уже нетерпимый от того, как часто она вертелась, эта маленькая юла — а Марта сейчас вновь обернулась, не заботясь о том, что привлекает внимание — опустил тяжёлый взгляд в ежедневник. Её попытка обыграть его же слова не возымела никакого эффекта. Он быстро написал: — Занимайся, — и убрал ежедневник в сумку, намекая, что разговор окончен. Что-то неукоснительно поменялось в нём с той ночи — жить как будто бы стало легче, хотя и неясно, как это работало. Скорее всего, груз собственной вины перестал его тяготить. Теперь они с Мартой были на нейтральной линии. Несмотря на боль от её убийственных слов, Драко выдохнул почти с облегчением: из них никто по-настоящему не был и не злодеем, и не героем. Хотя тут как посмотреть: после допроса у Амбридж, незадолго до вечеринки, он получил от матери восторженное письмо. Марта верно предвидела, что каждого из них вызовут на разговор. Только на слизеринцев Сыворотку Правды не расстрачивали: что Драко, что Пэнси, Блейза и Дафну вызвали в перерыве между уроков, чтобы задать по паре вопросов. Сложнее всего было Дафне: она старалась не перехвалить Марту. А вот проще всего — ему и Пэнси. На вопрос профессора «В каких отношениях вы состоите с Мартой де Веллер?» Пэнси могла бы написать целое сочинение о том, в каких отношениях она с ней не состоит и почему её подозрения беспочвенны. Но с Драко всё сложилось крайне неожиданным образом: профессор больше высказывалась сама. Для Амбридж было очевидно, что такой, как он, не стал бы сближаться с Мартой, потому что в его семье принято тщательно выбирать себе друзей. Драко кивнул, соглашаясь, что всё так и есть: Марта никак не вписывалась в его окружение, но он с достоинством выполнял свою работу и помогал ей адаптироваться в школе настолько, насколько это мог сделать староста. Он намеренно избегал радикальных формулировок и даже не лгал, говорил всё по заготовленному сценарию, чтобы не испытывать угрызений совести перед Мартой. Но профессор вдруг посмотрела на него с нескрываемым сочувствием и обронила, что прекрасно понимает его неудовольство от необходимости общения с Мартой. Драко вежливо улыбнулся, скрывая свои истинные эмоции, она же продолжила расшаркиваться. По её словам, подозрения о возможной связи наследника древнейшего магического рода с прохожанкой вроде Марты как минимум нелепы и смешны, а как максимум — оскорбительны и порочны, но она была обязана его вызвать. Амбридж извинилась за то, что отняла его — сына Люциуса Малфоя — время и отвлекла от выполнения ученических обязанностей, а под конец пообещала, что непременно напишет благодарственное письмо его родителям за успехи и отличие в учёбе. Сердечно поблагодарив за доверие, Драко всё же высказал сожаление и предпринял попытку отговорить её от подобного жеста — сослался на то, что ничем не смог помочь и хвалить его совсем незачем. Он и впрямь не хотел этого — впервые не хотел почестей — но, сражённая манерами и галантным рукопожатием на прощание, Амбридж промолвила, что Люциус и Нарцисса Малфои внесли поразительно много сил в его воспитание, и она всё равно не преминёт напомнить им о том, насколько ценно для неё работать с таким учеником. Драко покинул её кабинет, чувствуя себя морально изнасилованным. Блейз долго допытывался у него, что же такого стряслось, а, услышав про благодарственное письмо, не мог перестать смеяться. Драко не разделял его настроения и потому долго не знал, что ответить матери, которая вопрошала, за какие такие заслуги её сын был отмечен самим генеральным инспектором. Его невинная мать, разумеется, верила, что своё имя он заработал сам. Но отделаться от тени своего отца Драко так и не сумел. Лишь пара приятных моментов скрашивала его будни: возобновившиеся тренировки по квиддичу и Марта, чей взгляд часто сопровождал его, куда бы он ни шёл. Хотел бы Драко знать, о чём она думала в такие моменты. Хотел бы сковырнуть её черепную коробку и заглянуть внутрь, чтобы заверить себя, что дело не только в чувстве вины и что там есть место чему-то другому, окрыляющему и живому. Хотел бы придумать новые мысли за неё. А впрочем, это лирика. Драко знал, как выглядит влюблённость в чужих глазах и теперь знал даже, как выглядит влюблённость в его собственных. Марта смотрела иначе. Он и не представлял, что так бывает, но всякий раз при взгляде на неё в груди неприятно толклось. Душу утрамбовывало в тело, как в пододеяльник — вывернуто, смято, комом — таким выразительным было её чёртово сожаление. Однако некоторое удовлетворение сложившаяся ситуация всё же приносила, и Драко изредка позволял себе тешиться этим. Марта до того утопла в самобичевании, что не настаивала на его уходе даже когда он в качестве эксперимента вознамерился понаблюдать за её шахматной партией с Эдрианом.

1 февраля, 21:37

Оба сидели на полу перед низким столиком, он же возвышался над ними в кресле. Драко тогда про себя отметил, что из них складывался неплохой, но всё же несбалансированный дуэт, потому что Эдриан, по ощущениям, оказался тем ещё каблуком. Он мог найти оправдание безропотности и инертности Марты, но недоумевал, почему Эдриану по вкусу быть рогоносцем и фактически — куколдом. Или его дипломатичная натура не позволяла заметить, что Марта всю игру смотрела на другого? Ей самой было до ужаса неуютно в такой компании, он чувствовал. Марта хваталась то за одну фигуру, то за другую, но не могла сделать и хода. Её сбивал с толку аромат его парфюма. Он ощущался так явственно, словно Драко вылил на себя целый флакон, и Марта медленно и глубоко, до стягивания лёгких, вдыхала нотки морской соли и дерева. Она то ли силилась остановить это наваждение, то ли хотела насытиться им сполна — ответа не было. Луна, с какой-то стати пристроившаяся на его коленях, неодобрительно вила хвостом. Драко же меланхолично гладил её по чёрной лоснящейся шёрстке от загривка до спинки, внешне выражая незаинтересованность, а внутренне — ликуя. Марта заметила его движения на периферии взгляда и до боли выпрямилась в спине, как если бы эти прикосновения оставляли эфемерные отпечатки на ней. К её досаде и удивлению, Луна только мурчала и бессовестно льнула к мужской руке. Мелкая предательница! Драко, упиваясь исходящим — таким знакомым — от Марты недовольством, разомкнул тогда губы и почти телепатически вплел в её сознание свой шепот: — Не отвлекайся, — он указал подбородком в сторону доски, не разрывая их зрительного контакта. — На b4. Марта повела плечом, сбрасывая с себя невидимые оковы, и переставила слона в заданном направлении. Она уже ни черта не понимала в этой игре. Ни в той, что на доске. Ни в той, что между ними. С её ходом Драко поднялся с места, а на лицо Эдриана легла тень. Он медлил, но его мрачный, посуровевший вид выдавал то, чего Марта разгадать пока не могла. Нервно кусая губы, она проследила, как его ферзь поднялся на h8, и увела своего короля из-под атаки на e7. А после моргнула, наконец осознанно взглянув на расклад. — Что?.. — Марта склонилась над доской, чтобы ещё раз убедиться. Тихий смешок Драко раздался прямо за её спиной. Перегнувшись через спинку дивана, он аккуратно ссадил Луну рядом с ней. — Шах и мат… — прошептал он ей, но взгляд его был обращён Эдриану. Марта застыла, медленно подняла глаза на своего оппонента. Он невыразимо смотрел поверх неё, и она почти слышала, как воздух над головой рассекли два клинка. А вместе с тем в мыслях стало кристально чисто. Сознание протёрли, как линзу до скрипа стекла, и масштабы всего, что волновало её, уменьшились до двух синих радужек, двух сапфировых глубоководных озёр. Марта окунулась в них, точно в мягкое зеркало, а во тьме зрачков ей явился другой облик. Он носил платиновые волосы и самодовольную ухмылку. Эдриан молча передвинул белую ладью на g7. Французская защита чёрных разбилась, и короля Марты смели с доски. Простая шахматная партия обрела совсем иной смысл. Драко подставил Марту, что без промедления исполнила его приказ, и даровал её оппоненту унизительную победу. Истинный же король остался не свергнут. Истинный король заявил о своей власти с помощью королевы.

***

2 февраля, 01:16

Его разбудил странный скрежет. Драко свесил ноги с постели и завис в согбенном положении. Веки его были по-прежнему прикрыты, а сознание спутанно. Оно, как окклюминационный барьер, не пропускало ни одной тревожной мысли. Не редкость, что по подземельям рыскали крысы, но за столько лет соседства даже Драко попривык к ним и уже не обращал на ночные шорохи внимания. Так почему же сегодня они разбередили его сон? Драко опустил подбородок на грудь, дремля сидя, но скрежет повторился вновь. Блейз и Тео спали, а шум всё не стихал. Тогда Драко опрокинулся на спину, чтобы лениво дотянуться до палочки на комоде, и рывком сел от громкого удара. Наскоро наколдованный Люмос упёрся в дверь спальни. — Кто там?.. — хрипло спросил Драко, распахнув глаза. Волна жара от испуга окутала грудь, расползлась по ногам и спине, а с той стороны кто-то надрывно и жалобно… мяукнул? Это чей-то приблудившийся кошак таранил своей башкой их дверь?! Драко устало вздохнул, сунул ноги в тапочки и прошаркал к выходу. С порога на него уставились две мистические жёлтые фары, кошка попеременно моргнула от яркого свечения Люмоса. В пасти её была зажата тушка мыши. Луна положила свою добычу на пол и, сочтя это достойным подношением для того, чтобы быть приглашенной внутрь, шагнула к Драко. Но тут мышь, валявшаяся кверху пузом мертвее мертвого, дёрнула лапками и стремглав помчалась прочь. Кошка вопросительно уркнула, а Драко невозмутимо закрыл дверь перед её носом. Не хватало ему ещё одного питомца в спальне: Тео, бывало, ночами подскакивал, хватался за ногу, которую сводило судорогой, и стонал. От его перформансов подрывался и Блейз, и Драко. Они окликали орущего Тео, но он спустя минуту ложился обратно, так и не просыпаясь. Драко уже вернулся в постель, когда стуки в дверь возобновились. Да блять… Он провёл ладонями по лицу, размышляя о том, чтобы накинуть на постель заглушку, но всё же поднялся и распахнул ночной гостье дверь. Луна прыгуче шмыгнула в зазор и, покачивая пушистым хвостом, сразу прогарцевала к его кровати. Драко только удручённо смотрел, как она укладывалась на ней, точно была у себя дома. Он нагло сдвинул её к краю. Кошка потревоженно мявкнула. — Да что ты, не нравится? — раздражённо буркнул Драко, перевернув подушку на прохладную сторону и устроив на ней голову. Но Луна не собиралась спать. Она побродила по изножью кровати и — ЦАП! — атаковала его ногу, пошевелившуюся под одеялом. — Блять! — тихо прошипел Драко, наугад лягнув ногой. Кошка вспрыгнула и прицельно куснула его в бедро. — Угомонилась! — Драко сел на постели, в темноте разглядев притаившийся чёрный комок шерсти. Какого хрена Луна припёрлась ко мне в спальню? Это де Веллер её выпроводила? Если да, то я понимаю, почему. — Ты либо спокойно ляжешь, либо я тебя вышвырну, — Драко сгрёб её за шкирку и поднял на уровне глаз. Луна повисла зайцем, испуганно прижала уши, но после снова тихо затарахтела. Настолько бестолковая? Тряхнув кошку для порядка, Драко ссадил её обратно. Она облизнула влажный нос, и, глядя на него снизу вверх, обвила хвостом лапы. Затем послушно улеглась буханкой. — То-то же… — Драко повернулся спиной к ней и закрыл глаза, но вскоре почувствовал, как маленькие лапы осторожно мнутся по кровати. К его заднице никак грелку приложили: Луна улеглась в выемке одеяла, приткнулась к его телу, немного поворошкавшись, и свернулась в тёплый мурчащий клубок. Драко приподнял голову и взглянул на неё из-за плеча. Всё, что он видел — только острые уши да два круглых кошачьих глаза. Чёрт знает, что ей было надо, но пялилась она в ту секунду по-человечески осознанно. — Спи давай, — хмуро сказал Драко, пообещав себе подумать об этом завтра. В ту ночь Луна больше не испытывала его терпения.

3 февраля, 08:05

«Твоя кошка спит со мной уже вторые сутки,» — это прозвучало бы так нелепо. Так, словно он ищет повода с ней поговорить, хотя на деле — совсем не хочет. Драко скорее искал причину, по которой вдруг заслужил кошачью лояльность и дополнительный обогрев в виде шерсти по всему одеялу и одежде. А Марте будто и дела до своей питомицы не было. — Ты ещё спишь что ли? — Дафна пихнула её плечом, отчего она чуть не уронила голову. — Нет, я выспалась, — Марта отлепила ладонь от щеки, вздохнула и выпрямилась. Тарелка перед ней была полна еды, но почему-то всё выглядело неаппетитно. Она рассеянно поводила по завтраку вилкой и отложила её. — А вот я — нет, — Пэнси подцепила омлет, помогая себе ножом. — Если твоя кошатина и дальше будет так вопить ночами, я пущу её на колбасу. — Ей просто не с кем играть, — Марта отстранённо, с ускользающим вниманием посмотрела на жующего Драко, затем провела ладонью по шее до самого затылка и поморщилась. — С этой домашкой у меня совсем не остаётся времени на неё, она скучает. Пэнси незаинтересованно подняла брови и ничего не ответила. — У нас могут быть клопы в общежитии? — раздражённо обронила Марта. Драко украдкой проследил за тем, как она отогнула ворот блузки, чтобы почесать под ключицей. Там была свежая царапина от когтей и красные пятна от расчёсов. — Малфой, можно тебя? — его отвлёк подошедший Майлз. — Это срочно, — шепнул он взволнованно, воровато посматривая по сторонам. — Может, это просто аллергия на золото? — спросила Дафна. — Проблемы богатых, — сонно зевнув, поддакнул Блейз. — Точно нет, — хмыкнула Марта. — Наверное, обычный невроз. — Так ты не нервничай, — холодно посоветовала Пэнси и пригубила кубок с соком. Взгляд её скользнул правее, ища Тео. Он, свесив голову, уже которую минуту намешивал ложкой в чае водоворот. Видно, пытался соорудить омут памяти, чтобы хотя бы так откатить время назад и попытаться всё исправить. Она с ним больше не разговаривала. Марта закатила глаза на реплику Пэнси и пытливо уставилась во главу стола, ненадолго перестав чесаться. По ней ночью как будто табун насекомых бегал. — А попроси Томаса с ней позаниматься, пусть выгуливает? — предложила невзначай Дафна. — Мальчик в ней души не чает, да и в тебе тоже. — Думаешь, он в меня влюблён? — чуть нахмурилась Марта. — Кто, Тёрнер? — насмешливо фыркнула Пэнси. — Эдриан. Пэнси сглотнула сок, которым чуть не поперхнулась, неприкрыто удивлённо всмотрелась в лицо Марты и присвистнула. — О-о-о… Приплыли… — она щёлкнула пальцами перед её глазами. Марта перестала пялиться на профиль Эдриана и моргнула. — Ты всё, залетная птичка? Марта раздражённо ощерилась и отвернулась. — Ага, сейчас. Мне просто… любопытно, какие у него намерения, — глупо, но важно ответила она. — Я тебе уже говорил, — Блейз качнул ложкой в её направлении. — Так сама спроси его, влюблён или нет, — пожала плечами Дафна и потянулась, чтобы своровать у него пудинг. — Нет, напропалую нельзя, это неправильно, — Блейз наигранно вздохнул, сложил руки в замок и любовно посмотрел на Дафну, что облизнула ложку. — Никто не страдает, понимаешь, Даф? Марта насупленно поглядела на пару сводников, для которых обсуждать её личную жизнь уже давно вошло в привычку, и решительно поднялась с места. — Да идите вы. — Сумку забыла, — Дафна сунула очередную ложку с пудингом в рот Блейзу. Оба, шушукаясь, сидели почти нос к носу. Марта обернулась, вернулась, взяла сумку и пошла прочь. Блейз, заметив, каким невозмутимым и гордым при этом было выражение её лица, начал хихикать. Когда же к нему присоединилась и Дафна, Марта не выдержала. Она схватилась за капюшон мантии подруги и натянула его ей на глаза. — Интересно, так получится тебя заткнуть? — хмуро поинтересовалась она. — Или лучше Силенцио? — Кто-нибудь видел сегодня Грэхема? — вернувшийся Драко опустил обе ладони на стол. Дафна задрала подбородок, пытаясь увидеть его, но Марта всё ещё тянула вниз капюшон. — Нет, а что? — ответил за всех Блейз. — Майлз спрашивает? Они же в одной комнате живут. — В том и дело, — подтвердил Драко. — Грэхем пропал. Пэнси перестала глазеть на Тео, Марта выпустила из руки капюшон, а из-под него с круглыми глазами выползла Дафна. — Ты это о чём? — озвучил общий вопрос Блейз.

***

5 февраля, 19:08

Куда делся Грэхем — никто не знал. Майлз сообщил Драко, что в последний раз видел его в пятницу на уроках, которые закончились в половине шестого вечера. На ужине Грэхем не объявился, но никто не придал этому значения — мало ли, почему он не захотел есть? Возможно, были другие дела. К ночи же Майлз забеспокоился: Грэхем даже не заходил в комнату переодеться. Все его вещи лежали на своих местах, а школьная сумка, видимо, осталась при нём. Майлз сразу отбросил мысль, что у Грэхема могла завестись подружка, потому что, будь оно так, он бы непременно всё разболтал. На утро уже стало очевидно, что с ним что-то стряслось: соседняя постель так и осталась застеленной, а на завтраке рядом с Майлзом сидела пустота. Шума не поднимали. Слизеринцы сообщили об исчезновении однокурсника, и вскоре директор дал распоряжение обследовать каждый угол замка, опросить привидений и портреты. Преподаватели работали незаметно — Амбридж настояла — чтобы не сеять панику. Ей хватило того беспорядка, что учинили студенты, когда узнали о побеге заключённых из Азкабана. По этой же причине выходные походы в Хогсмид не отменили — школа опустела, и те преподаватели, что не сопровождали студентов, отправились на поиски. На вопрос, был ли Грэхем обеспокоен чем-то в последнее время, профессор Снейп ответил, что он вёл себя как обычно и никуда не отпрашивался. То есть, ничего не указывало на то, что его исчезновение могло быть спланированным. Разве что беда приключилась с ним при неосторожном обращении с жителями замка. Родителям сообщать заранее дурные вести не стали. Инспекционная Дружина теперь работала вдвое усиленно и в день, когда стало известно о пропаже Грэхема, рано вступила в патруль. Слизеринцы оказались нос к носу с тайной, обходили все доселе запечатанные коридоры и двери, а ночами не могли уснуть и собирались в гостиной, переговариваясь так тихо, будто невидимая сила могла их услышать и утащить с собой. Драко стал всё чаще пропадать в библиотеке, чтобы абстрагироваться от переживаний, но от новых проблем это не спасло. — Малфой, — Майлз возник откуда-то сбоку и присел одним бедром на его стол. — Позволь отвлечь тебя от этой… — он аккуратно приподнял форзац учебника, по которому занимался Драко, — …азбуки для малышей. Есть разговор. Драко хмыкнул и, растопырив длинные пальцы, сдвинул министерский учебник по ЗОТИ по столу так, чтобы он лёг аккурат перед глазами. Повезло, что профессор Амбридж требовала с них только сухие конспекты, хотя рука то и дело по привычке тянулась к палочке. — В чём дело? — спросил он, не отрываясь от домашнего задания. — Нам нужна временная замена капитана. Пока Грехэма… — Майлз замялся, — …не нашли. Дописав предложение, Драко по обыкновению проговорил одними губами заклинание и незаметно, вильнув указательным пальцем руки, в котором держал перо, коротким движением описал в воздухе руну, чтобы лучше её запомнить. — Живым или мёртвым? — бросил он, не подумав. Майлз расстроенно поджал губы. Драко искоса взглянул на него и сдержал вздох. Сейчас явно было не время для подколов и уж тем более потех над чужой слабостью. Майлз дружил и делил с Грэхемом комнату, так что не ему попрекать его за параноидальные мысли. Представить только, если бы однажды Блейз исчез без следа и записки… Такое ведь более, чем реально? На третьем курсе Сириус Блэк без труда пробрался в школу, а крыса Уизли оказалась Питером Петтигрю в анимагической форме. И старик ещё называет Хогвартс самым безопасным местом… — Ты говоришь от себя или от лица всей команды? — свернул с неприятной темы Драко. — Не припомню, чтобы меня звали на общий сбор. — Я говорю от своего лица, — глухо ответил Майлз, расфокусированно, в глубокой задумчивости глядя перед собой. — И почему? — старался подвести его к вразумительному ответу Драко. — Такие вопросы в одного не решаются. — Поэтому я к тебе и пришёл: ты всегда рассуждаешь с позиции лидера. Да и кого спрашивать? — Майлз качнул ногой, задрал голову к потолку. — Винсента? Грегори? Кассиуса?.. — добавил он со снисходительной усмешкой, покосившись на него. — Или молоденького Дилана, которому только дай квоффл в руки и без разницы, под кем играть? По-моему, тут выбор очевиден. Что правда, то правда. Пока Майлз говорил, Драко мысленно простроил иерархию их команды. На верхушке были старожилы: Грэхем, за ним ступень делили Драко и Майлз. Дальше — притянутый за хвост Кассиус, не сильно обогнавший Винсента и Грегори. В пирамиду разве что не вписывался Эдриан. Его нельзя было опрелелить ни в первую строку, ни во вторую. Он скромен на публике, никогда не рисуется, но добавляет команде ощутимый вес. Он скорее серый кардинал в этой системе, не признающий своего превосходства и отнекивающийся от лавров. — Ты Эдриана упустил, — подметил Драко, проходясь взглядом по пергаменту. — А ещё себя. И ты помнишь, что нужно хотя бы из приличия поговорить с профессором Снейпом? Он не оценит рокировки без его ведома. Майлз не дослушал и резко перебил: — А Эдриану нахрена? — он непонимающе, даже раздражённо нахмурился. — У него выпускной курс. Разве что ради дополнительной подписи в бумажонке. И я не уверен, что Грэхем сильно обрадуется, если… — Когда. — Когда вернётся, — исправился Майлз и с досадой подцепил зубами нижнюю губу. — А я не хочу на его место. Как-то это не по-дружески. У тебя вон батя спонсор, так что логично поставить тебя. — Не катит, Майлз. Но Майлз его не слушал. Он помолчал, а после нервно подскочил, уселся на стул рядом и быстро зашептал: — Есть у меня нехорошие подозрения насчёт Эдриана! Ну вот, началось… Они ведь уже обсудили это! Недавно, допрашивая Пивза, они нашли у него значок Инспекционной Дружины. Полтергейст сказал, что набрёл на него несколько дней назад и зашугал всех: мальчишку-то и впрямь похитили! Но тут из толпы отделился Эдриан и неожиданно заявил, что значок принадлежит вовсе не Грэхему, а ему: он как раз свой потерял. Разумеется, с него спросили, как так вышло, и он хоть и растерялся, но ответил, что сам не знает. Драко понимал, к чему шёл этот разговор. Ага, ага, «Эдриан свёл счёты с Грэхемом» — большей нелепости и представить нельзя. Зачем же тогда ему так помогать в поисках? Чего ради изображать такое небезразличие? Либо это всё и впрямь было случайностью, либо же Эдриан патологический лжец и… кто, блять? Убийца? Драко терпеть его не мог ввиду понятных причин, но даже он склонялся к первому варианту. Однако Майлз будто только и ждал подходящего момента, чтобы высказаться. Глаза его возбуждённо заблестели, а лицо приблизилось. — Ты уверен, что на фоне всего не поехал крышей? — осторожно поинтересовался Драко, думая, что услышит какую-то ересь. — Серьёзно тебе говорю, Малфой, — Майлз почти обиженно и выжидающе уставился на него. Тогда Драко сделал глубокий вдох, с некоторой нервозностью крутанул между пальцев перо и перехватил его поудобнее. — Выкладывай, — он уставился в учебник, готовый продолжить свои записи и быть включённым в диалог хотя бы в полуха ради уважения к чужим чувствам. Забавно, как поприбавилось в нём чуткости за последнее время… — Незадолго до того, как Грэхем исчез, они крупно поссорились. Не знаю, из-за чего, но, по-моему, дело дошло до драки… Кончик пера завис над бумагой, так и не сделав ни единой пометки. Эдриан и драка?.. В это верилось с трудом. Единственный раз, когда он хоть как-то заявлял о себе силой, был на вечеринке в честь дня рождения Марты. Эдриан тогда задел его плечом, но это была такая мелочь, что даже не стоила внимания. Драко ни разу не видел, чтобы Эдриан по-настоящему злился. — …я как услышал грохот, сразу вошёл в раздевалку. А Эдриан его в шкафчик впечатывает… Ну, не сильно, а как бы, — Майлз сжал ладони в кулаки и тряхнул ими почти на уровне лица Драко. Он рефлекторно скривился, уводя свою голову в сторону, — ты понял, за грудки схватил… Драко несколько недовольно спросил: — А о чём они говорили ты слышал? Майлз издал непонятный звук, шустро облизнул губы, припоминая. Чувствуя, как он чуть ли не щекой прижимается к нему и периодически беспокойно поглядывает в его пергамент, Драко медленно продолжил вести конспект, не разбирая, что пишет. — Грэхем говорил ему типа «остынь, всё по кайфу», а Эдриан «нет, мне это не по кайфу, я так не могу, ты это знаешь»… — он эмоционально спародировал реплику Эдриана, как будто пересказывал диалог двух бандитов из злачного переулка. Драко скептично поднял брови, сдержавшись, чтобы не прокомментировать эту дилетантскую подачу, и слушал дальше. — …Грэхем сказанул что-то вроде «зачем тогда согласился, почему никому не донёс, сделай, что велено, и всё будет в порядке». Потом… А! — Майлз воскликнул и указал пальцем на Драко. — Про цыпочку ещё что-то было. — Про кого? — поморщился он. — Да про подружку его, наверное, де Веллер которая. У них же шуры-муры там, — Майлз с усмешкой потёр указательные пальцы друг об друга, а Драко потемнел в лице. Однокурсник этого не заметил и быстро подытожил: — Я думаю, они что-то натворили, Эдриан то ли пасанул, то ли ещё что, а потом Грэхем пропал. — И ты думаешь, что Эдриан с ним что-то сделал? — с сомнением спросил Драко. — Не знаю. Думаешь, нет? — Майлз откинулся на стуле, провел по губам пальцами, закинул одну руку за голову и бегло посмотрел на него. — Он молчит, ни в какую. Значит, что-то скрывает. Да и Грэхем тоже хорош: ни слова мне не сказал. Малфой задумчиво поглядел в учебник. Не хотелось бы ему вмешиваться ещё и в это, но то, что в рассказе фигурировала Марта, как крючком подцепило его интерес и вытянуло наружу. Грэхем, конечно, мог и просто поддеть Эдриана ею, это он умёл — трепаться, да и сказанное Майлзом тоже стоило делить надвое: переложенная из уст в уста история переменчива. Он мог не так понять, не так услышать, а ему что же теперь, бегать с задницей в мыле и выяснять, кто в чём виноват? Но что, если Эдриан и впрямь каким-то образом накуролесил и втянул в это Марту?.. Пораскинув мозгами, Драко отмахнулся: — Я не буду капитанствовать. Отдайте место Эдриану. Майлз удивлённо моргнул и медленно повернулся на стуле, не понимая, какую часть его пересказа Драко пропустил. — И не говори ему, что подходил ко мне. Не лезь к нему с распросами и просто скажи, что голосованием избрали его. По факту ты даже не соврёшь: я снимаю свою кандидатуру, а по опыту ему больше не с кем тягаться, если сам не хочешь. — Да нафига-а? — скривившись, ошарашенно протянул Майлз. — Не спрашивай, а делай, — осадил Драко, взглянув на него краем глаза. — Договорились? Так надо. А этот разговор пусть останется между нами. Майлз с подозрением сощурился и, узрев на лице собеседника хмурую сосредоточенность, громким шёпотом воскликнул: — Западня-я! — он восторженно хлопнул кулаком по ладони. — Так ты мне веришь?! Драко снисходительно поморщился. — Пиздец, я надеюсь, что ты никогда не поступишь в аврорат, — он покачал головой и вернулся к конспектам. Майлз не обиделся и в приподнятом настроении вышел из-за стола. — Тогда до встречи, напарник, — напоследок пафосно бросил он. — Не буду мешать с расследованием! С расследованием, блять... Драко не хотел давать ему ложных надежд, но так уж вышло. Когда Майлз ушёл, он поглядел на пергамент с конспектом, скомкал его, бросил к краю стола и накрыл лицо руками. Тело враз налилось слабостью, точно перешло в энергосберегающий режим. Он не знал, что ему делать. Что ему думать. И почему этот год начался с таких испытаний. С такого кризиса. Драко лишь просил себя не поддаваться эмоциям, оставаться сдержанным — раны не кровоточат, если не сдирать с них корку. Он помнил, как чуть не сломался тогда: в тупом отрицании добрёл до Астрономической башни, сел на пол и уставился на лестницу. Ему думалось, что он вот-вот заслышит шаги Марты, что она явится к нему, вся белоснежная, сотканная из света… Но этого не случилось. Тогда-то до него и дошло. Тогда-то из него и хлынуло. Слёз, правда, почти не было, плакать он отучен. Но наутро Драко сказался больным. Сука, больным от ебучего сердца, которому хотелось сдохнуть. Драко зарылся руками в волосы и слегка потянул их, чтобы переключиться. Глаза его уже покраснели, но он решительно притянул к себе чистый пергамент. Он понял, как ему действовать дальше. Он начал заполнять шапку письма: «Заказчик: Драко Люциус Малфой. Счёт выставить на имя Люциуса Малфоя. Доставку оформить в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс,» — перо быстро исписывало строки, но на получателе остановилось. Драко помедлил, перед тем как витиевато, буква за буквой вывести: «Получатель: Марта де Веллер».

***

6 февраля, 19:57

Её одолевала паранойя, это точно. Иного объяснения тому, почему ей было так беспокойно последние дни, Марта не находила. Если остальных съедал вполне понятный страх перед неизвестностью, её страх граничил с чем-то иррациональным. Не сказать, что раньше было лучше, но сейчас тревога как будто обострилась и помножилась. Из её груди словно вынули чувство безопасности, и даже в кругу друзей она не могла найти успокоения. Чего-то не доставало её душе, и бесконечная рефлексия не давала ответов, чего именно. Единственное, что удерживало её психоэмоциональное состояние на плаву — это присутствие Эдриана. Он каким-то образом вносил в её жизнь стабильность. От него веяло теплом, оно же вселяло уверенность в завтрашнем дне. Возможно, всё дело в его открытости, отсутствии той шелухи, что вечно носил на себе Драко. С ним не нужно было думать о последствиях, не нужно было страшиться. Он напоминал скалу. Большую, крепкую, надёжную и долговечную, у которой можно было найти спасительную от зноя тень. Марта стремилась понять собственные чувства и крепнущую с каждым днём веру в его исключительность. Получается, всё же можно было сделать выбор умом, а не сердцем? Сразу снять розовые очки, взглянуть на Эдриана трезво, заранее взвесив все «за» и «против» и только после позволив себе что-то чувствовать. С Драко было иначе — разум зачастую отключался во время внутреннего монолога, отдавая волю молодому и горячему сердцу. Её любовь к нему была слепа, безропотна и всепоглощающа. Чувства же к Эдриану накатывали вспышками. Первая случилась во время той злополучной игры в шахматы, и размышления о произошедшем приводили Марту в смятение. Ей не нравилось то, какой сентиментальной и нуждающейся она становилась рядом с Эдрианом, но чем чаще старалась анализировать своё меняющееся поведение, тем чаще её мысли забредали куда-то не туда. Марта думала о том, что у Эдриана отличный самоконтроль. Она понимала, что он догадывался о её связи с Драко, но была благодарна, что ни разу не услышала от него претензий. Даже во время шахматной партии он повёл себя достойно, несмотря на маленькую невербальную перепалку. Это было качество уверенного в себе мужчины, а не мальчишки. Кажется, она всегда чувствовала это в Эдриане, оттого и боялась. Впрочем, зря. В отношениях с ним Марта почему-то занимала позицию ведомой, хотя мягкостью и гибкостью отличался именно он. С Драко всё складывалось по-другому — лидерство подчас перепадало ей. Марта хмыкнула, её щека дёрнулась от улыбки. Часы пробили восемь вечера, пресекая поток мысли, и она уставилась в начатый, но незавершенный конспект по Истории Магии. Снова не успела и снова опоздала. Марта со вздохом уронила руку на стол, но тут же поморщилась от резкой боли. Она и не заметила, что всё это время наматывала локон на палец. Выпутав его из волосяного плена, Марта ещё с несколько секунд пялилась на него, как на нечто чужеродное, задаваясь вопросом, делала ли так раньше. Но, вспомнив, как профессор Снейп не любит опоздания, решила не заморачиваться. Побросав книги в сумку, она опрометью бросилась из библиотеки, на ходу извиняясь перед мадам Пинс. Впереди её ждал новый изматывающий урок по окклюменции, а, значит, ещё одна тяжёлая ночь. Хвала Мерлину, профессор Снейп больше не рылся в её старых воспоминаниях и только объяснял, каким образом выставлять прочные ментальные барьеры, учил хитростям для обмана противника и коррекции воспоминаний. По словам профессора, последнее — высший пилотаж, который освоит не каждый, но Марта пыталась. От неё требовалось выбрать одно из своих безобидных воспоминаний и в ходе Легилименции скрыть от оппонента часть его содержимого, импровизацией и мыслеобразами несколько видоизменив картинку и диалоги. Давались уроки окклюменции невообразимо трудно, потому что помимо удержания концентрации необходимо было непрестанно думать сразу о многих вещах. Мыслить стратегически, почти как в шахматах, сразу на несколько шагов вперёд, но в переносе на события, разговоры и лица. После таких занятий не хотелось ни говорить, ни думать, ни жить. Только донести своё тело до постели или дивана и уснуть сразу же, как голова коснётся подушки. Однажды Дафна застала Марту спящей над раковиной с щёткой во рту. Она за руку отвела её в постель и не успела пожелать доброй ночи, как та уже уснула, утомлённая. Набор проблем за последнюю неделю пополнили ноющие головные боли, которые имели свойство усиливаться ближе к ночи. Марта связывала их с общей переутомлённостью, но Помфри, осмотрев её, предложила вызвать целителей разума. Марта отказалась, лучше школьной медсестры зная, как ощущаются «те самые» боли, и не преминула напомнить Помфри об этом, чтобы она не побежала доносить о её состоянии декану. Ей хватало плановых осмотров. К тому же, в последнее время не случалось ничего, что могло бы поставить под сомнение её здоровье, не считая стресса. Когда же Марта выбиралась на свежий воздух во двор или гуляла по окрестностям Хогвартса вместе с Эдрианом, что улучал немного свободного времени для встреч, она и вовсе чувствовала себя отлично.

7 февраля, 07:29

Следующим утром они пересеклись у Большого Зала. На высоченного слизеринца, чуть ли не вприпрыжку бежавшего по коридору, оборачивались все. Эдриан уже собирался окликнуть Марту, но она сама притормозила и остановилась — как почувствовала, что он рядом. Недоумение, появившееся на её лице, быстро сгладилось, стоило увидеть его. — Куда летишь? — мягким тоном поинтересовалась она, краем глаза заметив, как Дафна подхватила Пэнси под руку и умчалась вперёд. С мягким ёжиком волос, улыбающийся до ушей, Эдриан радостно выпалил: — Доброе утро! — и шумно перевёл дух от бега. — Доброе… — заинтригованно сощурившись, протянула Марта. — У меня такая новость, не поверишь! — Судя по всему, хорошая? — Марта перешла на неспешный шаг, а Эдриан, оправляя мантию и чуть присогнувшись, чтобы быть с ней на одном уровне, торопливо и сбивчиво сообщил: — Меня сделали капитаном! — Да ладно?! — обрадовалась Марта. Она замерла на месте, задрав голову. — Да, но это не так важно на самом деле! — отмахнулся Эдриан. — Важно то, что раз я теперь капитан, мне и определять состав команды, понимаешь?! — Понимаю, но… — Марта мельком взглянула в сторону входа в Большой Зал. Драко отвернулся и исчез за дверями, — не сов… Она не успела договорить, как Эдриан эмоционально схватил её за плечи. — Я хочу — ой, прости — хочу, чтобы ты заняла место Кассиуса, — он убрал руки, заметив, как Марта удивлённо вздрогнула. Не столько от прикосновения, сколько от скакнувшего статического напряжения по ткани её мантии. Само прикосновение было даже приятным. — Охотника?.. — промолвила она потрясённо. — Но Монтегю же… — Временно, — качнул головой Эдриан. — Когда он вернётся, то, возможно, прибьёт меня за это, но у нас на носу матч с Пуффендуем, обыграть их ничего не стоит, а ты ведь хотела в команду. Никто не будет против, а с Кассиусом я поговорю. Он давно уже не дотягивает по уровню, да и у меня уже через полгода выпуск, а тебе было бы неплохо заявить о себе. Восходящая звезда, что скажешь? — согнув фалангу указательного пальца, он ласково мазнул её по кончику носа. Марта зарделась и потупила взор. — Ну, я… — она неуверенно улыбнулась, растерявшись от такого запала. — Первая леди в команде. Когда-то это должно было случиться, — добавил Эдриан, мягко глядя на неё. — Но это же не подсуживание? — осторожно поинтересовалась Марта. — Что? — удивился Эдриан. — Нет, конечно. — Ладно, — расслабилась Марта. — Тогда я с радостью. Эдриан воодушевлённо улыбнулся, а Марта возобновила шаг. Он услышал, как она хмыкнула: — Даже если и так, Амбридж будет только счастлива, если я слечу с метлы и расшибусь, — и заметно помрачнел. К счастью, она этого не заметила. Марта обернулась, когда он, погружённый в безрадостные мысли, потёр подбородок. — Всё хорошо? — она непонимающе нахмурилась, и Эдриан тотчас вернул на лицо улыбку. — Идёшь? — Да! — он быстро двинулся следом, а на подходе к скамьям бодро пожелал ей приятного аппетита. Оба расселись по своим местам. — Ну что там?! — шепнула Дафна, ожидавшая подробностей. Марта довольно улыбнулась, как кошка, почти застенчиво сплела перед собой руки и объявила: — Меня взяли охотницей в сборную! Но это пока… секрет. Их часть стола огласилась такими непривычными девчачьими визгами и щебетом, что на них обернулось несколько ребят с других факультетов. Дафна пританцовывала на скамье, Блейз пробасил свои поздравления, Марта отбила его кулак, и даже Пэнси, от которой редко услышишь доброе слово, несколько раздражённо вторила ему. — Спасибо, — Марта воодушевлённо выдохнула, украдкой посмотрела на Драко, прикидывая, какой может быть его реакция, и с улыбкой уставилась в тарелку. Он же никак не отреагировал на новость, потому что знал, с чего начнутся реформы по преобразованию команды под началом Эдриана. Драко только покосился в сторону Майлза, что так же как бы невзначай пересёкся с ним взглядом, а после усиленно включился в диалог с другими парнями из команды и Эдрианом. Все были более, чем рады, за исключением Кассиуса, что бросил ложку на тарелку и поднялся. — Уже не секрет, — неловко подметил Блейз и хмыкнул. Когда Кассиус проходил мимо них, радости на лице Марты поубавилось. — Ты приживёшься среди них, я уверена, — подбодрила Дафна. Марта рассеянно взглянула на неё, а после догадалась, что речь шла о Кассиусе. Она бегло глянула в его сторону и махнула рукой, механически провела пальцами по ключице. На Кассиуса ей было ровным счётом плевать, но в груди снова стало беспричинно пусто и тоскливо. — Всё не проходит? — поинтересовалась Дафна. — Да нет… — несколько расстроенно ответила Марта. — Порядок. Драко цепко прищурился — на её запястьях появились новые царапины и даже следы от зубов. Он бы поверил, что это кризис какого-то там кошачьего возраста, если бы не одно «но»… Под конец завтрака в зал традиционно влетели совы с посылками, письмами и свёртками свежих новостей. Пока другие студенты были всё ещё заняты едой и разговорами, Драко, заприметив птицу с самым большим грузом, спешно вышел из-за скамьи. — Встретимся на уроке, — бросил он Блейзу. Марта общалась с Дафной, когда тарелки перед ней с грохотом опрокинулись. Неизвестная сова, запутавшись одной лапой в бечёвке, испуганно затрепыхала крыльями и опрокинула миску с чипсами. — Да боже мой… — недовольно прошипела Пэнси, пытаясь помочь ей высвободиться. — Это ещё что за хрень?! — О! — Блейз, вовремя приподняв свою тарелку, сунул ложку за щеку. — Метла. Шустро, — и буднично продолжил есть. — Метла?.. — Марта понизила голос, неверяще уставившись на него. — Ага. А ты на чём летать собралась? На метле Эдриана? — он хмыкнул и пояснил. — Это Малфой тебе заказал. В смысле, его отец. У Марты почему-то потянуло в груди. Она потерянно оглядела метлу, тщательно упакованную в плотную бумагу, а Дафна аккуратно отогнула её у края черенка. — Молния, — сообщила она голосом человека, совершенно не разбирающегося в моделях мётел. — Серьёзно? — лицо Блейза удивлённо вытянулось. — Как у Поттера, что ли?! — он подскочил и перегнулся через стол, чтобы убедиться в этом самостоятельно. — Ничего себе! Реально «Молния»! Марта..! Блейз обрадованно поднял голову, но её уже и след простыл. Марта сама не поняла, что заставило её вскочить на ноги, знала только, что ей необходимо было найти Драко. Она хотела что-то сказать и бежала, бежала, бежала по коридору сломя голову, пока за поворотом наконец не увидела его. — Малфой! — окликнула она прежде, чем успела обдумать свои дальнейшие слова. Драко остановился в другом конце и, казалось, вздохнул. Марта удивлённо смотрела ему в спину, сердце от бега стучало где-то в горле. — Слишком дорогая? — донёсся до неё тихий, почти расстроенный голос. Но расстроенным он был от того, что ему не удалось сбежать. Драко медленно развернулся к ней лицом, посмотрел устало в сторону. А Марта, сперва не поняв, о чём он говорил, взяла и выпалила: — Да! Она одна стоит как… семь Нимбусов! И почему ты..? — У квиддичной команды Слизерина есть свой спонсор в лице моего отца, — произнёс Драко. — Ты — не исключение, раз теперь состоишь в команде. Я не стал покупать Нимбус, потому что лучше было взять Молнию, чтобы первая метла прослужила тебе ещё долго. — Но у остальных… — начала Марта. — Тоже со временем, возможно, будет Молния, — спокойно закончил Драко. — Фонд не резиновый, я не стал наглеть, но одну взять смог. Да и не всем упёрлась новая метла, нужно оценивать многие факторы. — Я могла сама купить, — растерявшись, глупо заметила Марта. — Да и тебе Молния нужнее, ты же ловец. — Могла, — не стал спорить он. — Но когда бы купила? Ты бы об этом и не вспомнила, а твои тренировки начнутся со дня на день. Не на Чистомёте же тебе летать. А я притёрся к Нимбусу за столько лет, и мне не нужен дополнительный тюнинг, чтобы угнаться за Поттером. — Я бы поспорила, — вставила свои пять кнатов Марта и тут же прикусила язык. — Но не буду, — она опустила глаза. Драко тихо хмыкнул. Всё ещё чувствуешь свою вину передо мной. — Монтегю меня не жалует… — неуверенно напомнила Марта. — А ты видишь его здесь? — Нет, но… — Эдриан что тебе сказал? — перебил Драко. — Что когда-нибудь это должно было случиться, — неловко повторила его слова Марта. — Ну вот и всё, — подытожил он. — Постарайся ради кубка, а там уже даже Грэхему нечего будет противопоставить. Она замялась: — А как же Кассиус? — Кассиусу пора вырасти. Либо по уму, либо по навыкам. Драко дал ей немного времени на раздумья. Марта понимала, что у неё больше нет аргументов и причин отказываться от метлы, и стояла, не зная, что добавить и для чего вообще она за ним так бежала. По старой привычке, чтобы вновь показать, какая она гордая и упрямая? Но тут в подсознании щёлкнуло: — Ты же не мог знать, что Эдриан позовёт меня в команду… — промолвила Марта настороженно. — Почему же? — Драко слегка пожал плечами. — Мог. Его избрали капитаном вчера, и он захотел сделать тебе сюрприз. Если бы капитаном стал я, ты бы даже слушать меня не стала. Ведь есть большая разница между мной и Эдрианом — он никогда тобой не манипулировал. И пусть я бы сделал ровно то же самое, ты бы приняла только его предложение. Марта уловила странную перемену в его поведении. Драко с самого начала говорил с ней необычайно мягко и смотрел так, словно перед ним стояло маленькое дитя. Откуда это в нём? И когда они с Эдрианом успели помириться? — Понравился?.. — тихо спросил Драко, заметив на её лице замешательство. — Засмотрелась? — заброшенный кабинет на втором этаже и первая опробованная им сигарета из её пачки. Тогда это был красивый и неприкрытый флирт, на который она только закатила глаза. Но внутри всё теплело. Марта озадаченно моргнула, потеряв нить разговора. Она замешкалась, что ответить, ибо совсем растерялась в чувствах. Ответа словно требовали двое: Драко из настоящего и Драко из прошлого. А Марта всё стояла, безмолвная, не зная, к кому из них обратить своё «да». Ведь казалось, благодарить ей стоило сейчас совсем другого человека. Эдриана. — Хочешь спросить что-то ещё? — не дождавшись ответа, Драко встал вполоборота, намереваясь уйти. Марта, смотря в пол, потёрла область кожи под ключицей. — Я… — негромко начала она и поморщилась. — Спасибо. Драко вновь обернулся, с интересом поглядел на неё. Помолчав, он всё же решил сказать: — У твоей кошки аллергия на враньё. — Чего? — фраза была такой нелепой, что Марта вскинула голову. Драко неохотно пояснил: — Луна — полукниззл, если ты ещё не догадалась. Они преданнее обычных кошек, но могут вести себя агрессивно, если чуят ложь. То, что она на тебя бросается, когда ты тянешь к ней руки, говорит о том, что ты перестала быть честной с собой. Подумай об этом. Марта так и застыла от его слов. Драко же развернулся и неторопливо двинулся к кабинету, где у них был назначен урок.

***

10 февраля, 11:23

— Почему ты так смотришь? — Как?.. — Марта отвела глаза и вытащила сигарету из пачки. Был выходной день, почти все студенты, в том числе и слизеринцы, которым больше остальных требовался отдых, пошли в Хогсмид на прогулку. Они же остались во дворе часовой башни и сидели на одной из каменных арок коридора. Неподалеку, радуясь празднику жизни, резвилась небольшая компания младшекурсников. Ставшая душной и ленивой, зима уже готовилась уступить место весне, и они, со вспотевшей линией волос под сбитыми шапками, носились мокрые, но счастливые. Снег, пористый и липкий, как сладкая вата, набивался в ботинки, мочил ноги и комьями клеился к шерстяным полосатым перчаткам. — Не знаю, — Эдриан поглядел в небо. — С интересом? Марта с тонкой улыбкой покосилась в его сторону. У Эдриана была, бесспорно, обезьянья ловкость: он сидел на арке, согнув ноги в коленях, а ступни уперев в колонну. И это с его-то габаритами и ростом! — Ты занимательный объект для изучения, — она тихо усмехнулась и приложила к губам сигарету. Сама обстановка, эти медленно парящие и, казалось, даже застывшие белой завесой снежинки, подталкивали её к тому, чтобы не ронять лишних слов. — Удобно? — Предельно, — Эдриан с улыбкой поднял брови. — К тому же, мне так лучше тебя видно. Марта хмыкнула и последовала его примеру: развернулась лицом к нему и присела на одно бедро, как дама в седле. Изо рта её вырвалось облачко дыма, а взгляд прошёлся по знакомой траектории — входные двери, окна по периметру — и остановился на нём. Чёткий, подмечающий, открытый. Она боялась быть пойманной за руку, но не боялась быть пойманной им. Эдриану казалось, что в такие моменты Марта могла видеть его насквозь или читать мысли. Он несколько благоговейно смотрел в ответ и чувствовал безмятежность, уже не страшась быть отвергнутым за то, что влюбился. Но вот она отвернулась, затянулась снова и стала далёкой и призрачной, как и сам дым. Её внимание ушло вглубь себя, скрылось, упорхнуло, как бабочка, расправившая крылья. — А вот так, — промолвил Эдриан, желая познать тайну её молчания, — лучше тебя слышно, — он вытащил из-под шапки уши. Марта чуть не рассмеялась от того, как забавно они топорщились, и качнула в его сторону подбородком. — А твои зубы, стало быть, для чего? — Эта сказка не про меня, — мягко пожурил он. — Прости, я немногословна сегодня? — спросила Марта, виновато поморщившись. — Совсем немного, — добродушно сказал Эдриан. — Тебя что-то беспокоит? — Как думаешь, я честная? Такого скоропалительного ответа он не ожидал. А такого вопроса, что словно нашептало ей шестое чувство, тем более. — О… — выдохнул Эдриан несколько озадаченно. Марта смятенно отвернулась, дрогнула в губах, пряча этот нервный жест за ладонью, и после новой затяжки, глушителя беспокойства, щёлкнула ногтём по фильтру. — Ты и впрямь загадка, Марта де Веллер… — Эдриан привалился к стене головой и задрал её кверху. — Но ты честная. Честнее меня так точно. Марта чуть повернула голову, как зверёк, показавший нос из своей норы: — Почему? К его горлу подкатил ком. Эдриан поразмыслил, всё так же обратив взор ввысь, а после перекинул обе ноги через арку и сел так, что стал виден только его профиль. — Я вру своим родителям, — неохотно признался он. — Они ничего не знают о том, что я планирую уехать из Англии сразу же, как окончу школу. Я боюсь сказать им, что мне не нравится их оседлый образ жизни и министерская работа, которой занимается папа. — У тебя строгие родители? — Нет, — Эдриан стянул с себя шапку и облокотился о колени. — Совсем нет. Они замечательные люди, которые постарались сделать меня хорошим человеком. Хочется верить, что им это удалось, — он невесело усмехнулся. — Но мой папа — старой закалки, у него всегда есть план на жизнь. Он говорит, что если что-то делаешь — нужно доводить дело до конца, а я так не умею. — И в профессиональный спорт спустя столько лет не хочешь. Эдриан кивнул: — Это значит, что я бесцельно «проиграл» своё время. Но я хочу пробовать, искать себя, а не осесть, как он, на пятнадцать лет на одной работе. Ему этого не понять. Поэтому я просто уеду, оставив родителей с разбитым сердцем и припаркой в виде хорошего табеля, который за меня будет говорить, что их сыну всё же хватает ума, чтобы самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Эдриан смолк. Входные двери за их спинами натужно простонали: из школы вышел ещё кто-то. — И поэтому ты думаешь, что обманываешь их? Потому что хочешь лучшей жизни для себя? — уточнила Марта. — Уж извини, но ты даже не близко к номинации лгуна. Ты боишься ранить чужие чувства и заботишься о них. Только и всего. — Верно, — Эдриан помял в руках шапку, — Забочусь… — Хотя за трусость отругать можно, — Марта усмехнулась и носком сапога вдавила окурок в трещинку пола. Блейз шутил, что она за один год сделала куда больший вклад в этот обветшалый замок, чем реставраторы за все века. Тут в стену арки ударил чей-то снежок и мазнул её по плечу. Она обернулась, подумав, что это кто-то из детей, но им не было дела до них. Марта глянула правее. Два рослых и, скорее всего, мужских силуэта удалялись по дороге в Хогсмид. А ведь сегодня её звала туда Дафна… Они должны были собраться компанией в «Трёх метлах», но Марта отказалась, решив, что ей лучше провести время с Эдрианом. — Ты не думала бросить курить? — Что? — спросила она удивлённо, сразу забыв обо всём. — Зачем? Эдриан кивнул на пачку, которую Марта механически ворошила в руке, сама того не осознавая. Пальцы уже тянули следующую сигарету. — Ради твоего же здоровья. И поводов для тревоги будет меньше. Марта растерянно хлопнула глазами, не понимая всё же, почему он это спрашивает или… просит? Странно, но его слова поставили её в ступор и заставили устыдиться. Она всё ещё держала кончиками пальцев сигарету, а в голове воцарилась несумятица. Сколько раз Эдриан видел её курящей? Ей казалось, он совсем не против. Но почему-то сейчас у него было такое лицо, что она поняла: против. Марта не видела в курении ничего дурного и никогда не слышала от других — не считая преподавателей, которым это надиктовывал устав — замечаний. Она думала, что могла услышать подобное от тех же членов ОД, что показательно морщили нос от запаха табака, но даже они молчали. — Это какая-то шутка? — неуверенно, но выпуская когти, спросила Марта. Эдриан разомкнул губы, сомкнул их и вдруг полез в карман мантии. Он не хотел быть с ней груб, даже словом, и надеялся, что можно было поступить иначе. — Попробуй лучше это, — на его ладони появилась горстка лимонных леденцов. Он любил их и часто таскал со стола, ведь это — чистая энергия, которой можно было подпитаться в перерыве тренировки. — Они жуть, какие кислые, но вкусные. Марта крепче сжала пачку сигарет, будто её собирались отобрать. Она держалась за неё, как за своё, как за прямое доказательство существования свободы выбора, пусть и губительного, но сознаваемого. Ей нужны были эти чёртовы сигареты, чтобы переживать жизнь так, как она умела. Но вопреки внутреннему голосу, вскипевшей гордости и кипятком хлестнувшей по груди обиде, в ней заговорило что-то ещё. Что-то здравое и сильное. Такое сильное, что могло сопротивляться зависимости. С чего она решила, что Эдриан пытается переделать её под себя? Не с подачи ли Малфоя, сказавшего ей, что она стала удобной? Не по его ли вине совесть терзает её вот уже который день? И не он ли вбил ей в голову, что Луна чурается родных рук, потому что она якобы что-то в себе потеряла? А Эдриан всего лишь проявил заботу о ней. Пусть и непонятную, не ту, другую, противоречащую законам её отстойной жизни. Но разве не именно этого — другого — она и искала? Марта втолкнула сигарету обратно, закрыла крышку и спрятала пачку в карман. Взяла один леденец, зашуршала обёрткой, потянув её за хвостики. Каждое движение, Эдриан видел, давалось ей трудно, медленно, валко. Её голова не могла отключиться, Марта беспрестанно спотыкалась, анализировала и спрашивала себя: ты уверена? Ты уверена? Тревожные мысли поутихли за яркой лимонной сладостью. Из мягкого центра карамели в рот прыснула начинка, рецепторы обожгло, а нос Марты смешно сморщился. — К этому надо привыкнуть, — она прокашлялась, проморгалась, помахала перед лицом ладонью, думая, что у неё вот-вот посыпятся искры из глаз. — Но ты прав, это даже вкуснее! — Я рад, — совсем тихо ответил Эдриан. Марта повернулась, замечая, с какой лаской и печалью он смотрит на неё. Списав его поведение на осадок от разговора о родителях, она придвинулась ближе. — Из меня плохой утешитель, но я могу сказать, что вижу, — Марта осторожно и ободряюще коснулась его ладони. — Ты хороший человек, Эдриан. С камнем на сердце он аккуратно сжал её пальцы и слабо обронил: — Спасибо. — Но есть один минус, — Марта коснулась языком жевательных зубов. — Какой? — Эта дрянь липнет к зубам. Блейз уже ушёл далеко вперёд, когда понял, что Драко рядом с ним нет. Он стоял спиной к нему и всматривался во двор: оттуда доносился женский смех. Эхо разносило его далеко, и ошибки быть не могло — смеялась Марта. — Нет, я кому рассказываю вообще?! Ты чего застрял там? — возмутился Блейз, а после заметил, что руки Драко красны и мокры от снега. — О, отлично! У меня тут яйца уже преют, а ты в снежки с мелочью решил поиграть? Драко прочапал к нему и снова погрузил ладони в снег. — Тогда беги быстрее, Забини, — ухмыльнулся он. — Вот это ты брось, — наставив на него указательный палец, предупредил Блейз. — Я тебя… Да не в меня!.. Ну всё, ты попал! Драко опрометью кинулся по сугробам, улепётывая от друга. Побег малость не удался: снег промялся под его ногами, он провалился по колено, застрял, потерял равновесие. Сзади во весь опор летел, догоняя его, Блейз. Понимая, что бой предстоит неравный, Драко повалился грудью на снег, рыпнулся, загрёб ладонью. Снежки пулемётной очередью уже сыпались ему в спину. — Тебе кранты! — мстительно заявил Блейз. — Лежачих не бьют! — Да мне поф… — с усмешкой начал он, но тут же подло получил мокрым снежком по лицу. Блейз споткнулся об ногу Драко, пока соскребал с себя снег, и тоже повалился. — Гадёныш, — пропыхтел он, пытаясь подобраться к нему на четвереньках. Драко отползал дальше, продолжая закидывать друга снегом. Он отплёвывался и ругался, а спустя несколько минут борьбы оба уже лежали без сил и предсмертно хрипели, посмеиваясь. — Это была воистину королевская битва… — задыхаясь, объявил Блейз. Снега знатно навалило и за шиворот, и в штаны. — Я удовлетворил тебя, принцесса? — У меня вся задница в снегу, — Драко перевалился набок и прокашлялся. Проклятая мокрота… Но, чёрт возьми, ему несколько полегчало. Это было так глупо: бросить в Марту снежок, пока она не видела. Драко издалека наблюдал за ней и размышлял, каково это — вот так просто решиться и сказать: «посидишь со мной?». В этой снежной купели, на арке, возможно, деля одну сигарету на двоих. Затягиваясь дымом и обмениваясь им губы в губы, чтобы дурманило больше. Она бы краснела. А он бы говорил, что рано, ведь это даже не назовёшь поцелуем. Поцелуй случился бы после. Но где-то в параллельной реальности. — Значит, да, — Блейз шумно выдохнул, смотря в небо, и негромко спросил. — Всё хорошо у тебя? Драко сел, и, тяжело дыша через нос, прислушался к своим ощущениям. Сердце его колотилось быстро, радостно, оно напоминало: ты всё ещё живой. Ты всё ещё способен чувствовать что-то хорошее. Как и она. Ведь Марта была счастлива сейчас?.. — Кажется, да. — Вот и отлично, — Блейз крякнул и тоже подтянулся, сел. — Раз в году и Малфой веселится, да, приятель? — понимающе заметил он. — Да, так что особо не привыкай, — слабо ухмыльнулся Драко. — Для меня ты всегда будешь мелким угрюмым засранцем, не переживай, — махнул рукой Блейз. — Но знаешь, что было бы сейчас в тему? — М? — Драко отстранённо глядел на кружащиеся снежинки. На удивление, было неплохо сидеть вот так, мокрым с головы до ног. В мыслях его стало тихо, а тело, хоть и продрогло, расслабилось. — Пара стакашек горяченького глинтвейна! — мечтательно выдал Блейз. — Не очень люблю вино, но это лучше, чем пойло Аберфорта. Ты за? — Спрашиваешь, — Драко хмыкнул и, когда друг поднялся, схватился за его протянутую руку. — Только приведи себя в порядок, — напомнил Блейз, — а то не дай Салазар слабонервные гриффиндорцы подумают, что ты нормальный человек. Влюбятся ещё. — Мне тебя хватает, — Драко последовал за ним, на ходу отряхиваясь. Блейз помолчал и хитро, задумав пакость, ухмыльнулся: — Хочешь, на Валентинов день я подарю тебе открытку с колдографией своего члена? — Не смей, — холодно пригрозил Драко, зная, что он может это сделать. Блейз сгрёб его за плечо, как лапой, и потрепал. — Ладно, дружище, — согласился он. — Но если что, ради тебя я всегда готов. — Отвали, — Драко хмуро рыпнулся, пихнул его плечом, но Блейз улыбался и держал крепко. Что-то подсказывало ему, что сейчас Драко нуждался в поддержке. Поэтому оба, пошатываясь, толкая друг друга и делая подсечки, неторопливо побрели по заснеженной дороге в Хогсмид. Выходной вечер обещал быть хорошим.