Милосердие против власти

Глава 29

      

М значит Маска

             Двадцать лет назад. Меридиан. Время начала правления королевы Лорен Эсканор и короля Филандера.       В возрасте одиннадцати лет принцесса Эйдит легко ориентировалась на местности, не обращая внимания на строгие правила двора, запрещающие ей покидать пределы дворца без сопровождения. Но она упустила из виду одну важную деталь: Иден, обладавший отменным умом и волей, был оскорблен, когда та позволила себе дерзкое замечание в его адрес, не обращая внимания на его свиту, поэтому передал отцу информацию о том, что наследная принцесса блуждает по их владениям без надзора гвардейцев. И не желая мириться с таким неуважением, он решил преподать кронпринцессе урок, воспользовавшись ее неосторожностью. Иден, подобно скрытному хищному зверю, проследил за ней от самой конюшни до самого дремучего леса, где царила тишина, нарушаемая лишь пением птиц. Юный виконт, воспользовавшись ее невнимательностью, перекинул руку ей через плечо и резко перехватил карту, что служила девочке ориентиром, вырвав ту из ее ручонок. Девчушка не успела даже испугаться, как мальчик, словно хищник, загнал ее к дереву и с силой толкнул. Едва она почувствовала его холодную руку на своей спине, как Иден плеснул ей в лицо сонной водой, изготовленной из редких трав. Мир вокруг принцессы Эйдит поплыл, ее зрение начало мутнеть, и она, протягивая руки к слабо очерченной тени, рухнула на землю, лишившись чувств.       Весть о побеге наследной принцессы дошла до королевского двора, и недавно вступившая на престол королева Лорена, еще не оправившаяся от недавней смерти матери королевы Вейлин, впала в панику. Ее муж Филандер, впервые из принцев-консортов, кто официально был признан королем и вступил на престол вместе с ней, был не менее обеспокоен. Доверяя словам графа Вогана, который клятвенно заверял их, что возможно, Эйдит не могла далеко уйти, они в отчаянии обратились за помощью к оракулу.       Путь к запретному лесу, где обитал оракул, лежал через безлюдные, окутанные тайнами земли. Под вечер они добрались до скалистого кратера потухшего вулкана. Рядом с ним, словно огромный страж, рос громадный дуб — древний свидетель веков. Его корни, пробиваясь сквозь толщу земли, подобно когтям, захватывали пространство, а мощный ствол, закрученный в причудливую спираль, свидетельствовал о множестве событий, которые он хранил в себе.       Рыжеволосая женщина, облаченная в лазурное платье, подчеркнутое бронзово-золотым поясом, и укрытая от вечерней прохлады черным плащом, с надеждой в серо-зеленых глазах смотрела на дуб, чьи ветви, будто в ответ на ее желание, начали шелестеть, создавая зловещую мелодию. Рядом с ней, приобнимая ее плечо, стоял мужчина с каштановой шевелюрой, уложенной в беспорядочном порядке, будто бы от недавних волнений. Он поправлял свою фиолетовую накидку, словно та душила его, не давая дышать. Их лица были искажены тревогой, а в их глазах таилась глубокая печаль. Оба они взывали к силам этого мира, к могуществу, которое могло бы спасти их дочь. И внимая их отчаянному внутреннему голосу о помощи, волшебница Люцерна предстала перед ними как видение: высокая и статная. Ее волосы цвета свежего снега струились до самых пят, словно водопад, а темное платье с вырезом, напоминающим змеиные кольца, внушало трепет и заставляло замереть. Она, словно дух этого векового дуба, плавно раскинула руки, точно призрак, и опустилась на валун, возвышаясь над вопрошающими лицами правителей.       — Я вижу страх в ваших сердцах, королева Лорена, король Филандер, — прошептала Оракул посредством древнего языка, понятного только избранным. — Но я вижу и вашу любовь к вашей дочери. Она жива, но ее судьба находится в опасности, — голос Люцерны звучал, словно журчание ручья. — Она мирно спит где-то в этих лесах. Чтобы найти ее, я готова создать для вас волшебный артефакт, что будет способен поглотить любую магическую силу. Но знайте, что уничтожить его будет невозможно!       Ее взгляд, ранее безмятежный, теперь пылал ядовитым зеленым пламенем, искажая ее лик. Волосы разлетелись, словно капюшон кобры, готовой к удару. В ее вытянутых руках с пронзительным блеском появилось Сердце Кондракара — древний талисман невиданной мощи. В нем таилась сила пяти стихий природы и одна, что связывала эти элементы, умножая их силы и способная изменить ход истории. Люцерна с концентрацией на светлом лице направила эту мощь в большой камень, лежащий у корней дуба. И в миг из частей разрушенного валуна родился камень-искатель, сияющий семиконечной звездой, олицетворяя собой символ Надежды и Справедливости.       — Эта Звезда Трибы приведет к вам одного потерявшегося, — она притянула к себе магический артефакт, который, кружась, завис над ее бледными пальцами, — при этом она сделает беспомощной любую волшебную силу, способную помешать его возвращению домой…       Король, что с беспокойством глядел на свою супругу, крепко держал ее за руку в знак поддержки и нехотя выпустил ее из своих объятий. Король Филандер выступил вперёд и, не раздумывая, принял дар из рук волшебницы. Он понимал, что это их единственная надежда вернуть любимую дочь.       В то же время, в далеком и опасном лесу, Эйдит, совсем одна-одинёшенька, дрожала от холода и страха. Незнакомая местность, царившая вокруг тьма и одиночество давили на нее. Девочка чувствовала себя потерянной и беззащитной. Внезапно перед ней вспыхнула изумрудная звезда, сияя ярким светом. Словно притянутая неведомой силой, Эйдит протянула руки, и звезда оказалась в ее ладонях. В тот же миг ее глаза встретились с таинственным камнем, заключенным в звезде, и она почувствовала гипнотическое воздействие. Словно в трансе, она двинулась вперед, следуя за звездой, которая вела ее по извилистым тропам, скрытым в густой чаще. Магическая сила малахитового камня защищала Эйдит от опасностей. Она чувствовала, как вокруг нее образуется невидимый купол, отражая атаки огромных птиц, напоминавших птеродактилей, которые охотились на нее в ночной тьме.       В это время, в замке, принцесса Вейра, сестра-близнец Эйдит, сидела у окна, не в силах уснуть. Несмотря на ссору с сестрой, ее не покидало чувство тревоги и боязни остаться единственной дочерью в семье.       Звезда Трибы, ведомая магической силой, вела Эйдит к дому. Она преодолевала препятствия, которые казались непреодолимыми, но звезда неизменно освещала ей путь, указывала направление.       Наконец наследная принцесса оказалась у ворот замка. Она устала, напугана, но невредима. Камень-искатель, выполнив свою миссию, погас, освободив Эйдит от гипнотического воздействия. Девочка, оглядываясь по сторонам, в недоумении уставилась на Вейру, которая с радостью и облегчением бросилась ей на шею. Она вернулась! Ее нашли и вернули домой! Для неё не имело значения, как это произошло — будь то магия, случайность или собственные силы. Главное — она снова с семьей и ее любят. Чувствовать свою значимость и нужность — вот что ей было важно.       На следующий день, король, желая уничтожить Источник Чудес и опасаясь его влияния, бросил Звезду Трибы в жерло вулкана Триб. И как бы правитель не пытался от нее избавиться, та всегда возвращалась ему в руки. Так камень-искатель стал тайной реликвией рода Эсканор, он был их проводником и маяком в темные времена.       Но легенда о Звезде, о пропавшей и найденной принцессе, передавалась из уст в уста, искажаясь с каждым пересказом. С течением времени история о том, как потерялась Эйдит, сколько ей было лет, как ее вернули и кто именно из сестер-близнецов был в опасности, стала окутана тайной, порождая множество версий и интерпретаций. Истина же, как и сама Звезда Трибы, осталась скрытой в недрах леса, там, в развалинах шахты, в далеком будущем, храня тайны прошлого и ожидая своего часа, чтобы снова появиться на свет.              Настоящее время. Меридиан.       Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны деревьев, рисовали на пыльной земле казарм нежные узоры, уже не такие неуверенные, как в начале весны. Третий весенний месяц давно вступил в свои права, принося с собой тепло и радостные ожидания летнего жаркого периода.       В укромном уголке казармы, где царил полумрак, Седрик старательно протирал тряпкой броню своего нового наставника. Юный паж еще не знал, кому его отдадут в помощники, и сердце его сжималось от неопределенности. Он предчувствовал, что попадет в руки рыцарю, не особо известному в ордене «Братства Воинов Меридиана».       Внезапно из соседнего помещения донесся тихий, но взволнованный разговор гвардейцев. Седрик, невольно подслушивая, навострил уши.        — Слыхали, сэр Джулиан подал в отставку, — сообщил лорд Брэди, товарищ Редмонда, зачесывая назад прямую черную челку. Его лицо выражало недоверие и легкую растерянность.       — Вот те на! Да как же так? Без него наш орден точно превратится в самый непутевый! — вскричал русоусый мужчина, сидевший на бочке. Он ударил себя по бедру, явно не скрывая своего негодования.       Рыцарь старого закала, наблюдая за перепалкой, попытался сгладить острые углы:       — Ну, его можно понять. Всё же семья, сын растет. Нужно больше внимания от родителей, — спокойно промолвил он.       Однако сомнения и подозрения зарождались в душах рыцарей. Неужели Джулиан, преданный ордену и правителю, действительно ушел в отставку? Не похоже на него.       Эти слова заставили Седрика задуматься. Он невольно представил себе, как сэр Джулиан, легендарный воин, обладающий несокрушимым духом и непоколебимой преданностью, покидает орден, оставляя его наедине с неопределенностью. Что могло заставить сэра Хадзиса, такого сильного и опытного рыцаря, его уже бывшего наставника, сделать такой шаг?       Мальчик-нага, который всегда отличался проницательностью, заскрежетал зубами:        «Нужно сообщить об этом принцу. Странно всё это. Ведь Джулиан мог просто взять себе дни отпуска… Что-то тут нечисто».       В голове Седрика роились сомнения и подозрения, словно пчелы в улье. Ему не хотелось становиться услужливым перед тем, кто еще не завоевал его уважение. Находиться под наставничеством главы ордена было более престижно и обещало блестящее будущее, а теперь… Не желая терять время, Седрик отбросил доспехи и выскользнул из казармы. Его ноги понесли его в самый центр сада, где располагались таинственные шептуны — тайные посланники двора, что прятались в бутонах цветущих роз. Он решил доложить новости своему обожаемому покровителю — принцу Фобосу, которому он должен был доверять.       Седрик остановился у небольшого кустарника, на котором распустилось всего лишь две розы, их сердцевины, казалось, пульсировали магическим светом. Он знал, что эти цветы не просто красивы, они являются домом для магических существ, называемых мармурерами, что хранят в себе таинственную силу, позволяющую общаться на расстоянии. Тихо, почти неслышно, он прошептал свои опасения и подозрения, касающиеся недавнего поступка Джулиана, человека, чья воля и мудрость были опорой для всего ордена. Вскоре, от розы, как из глубины самой души, донесся тихий, но отчетливый шепот:        — Странная история, — передал шептун слова принца, его глаза горели таинственным огнем. — Мы знаем только то, что он решил бросить военное дело ради сына, — было что-то в передаваемом голосе необычное: ревностные нотки к отцу, что был готов бросить военное дело, звание военачальника, предпочитая проводить время со своим единственным сыном. — Однако не исключено, что в этой истории скрыто нечто большее. В ближайшее время мы должны будем узнать правду.       Сердце Седрика затрепетало, в голосе шептуна, в его интонациях, прозвучало нечто большее, чем простое наблюдение. В этом шепотке скрывались беспокойство, скрытая тревога. Он кивнул отцу-мармуреру и ушел, задумавшись. Полукровка понял, что история с Джулианом, его отказ от военных дел, может вызвать волну изменений, перевернуть организацию действий рыцарей «Братства Воинов Меридиана» и, возможно, даже повлиять на судьбу всего ордена.              

***

             Покинувший родные пенаты и начавший своё странствие Редмонд скакал по бескрайним полям, пробирался сквозь густые леса, где тени таили в себе опасность. Путь его пролегал через дикие просторы, где обитали чудовищные существа, напоминающие гигантских кошек с огненной шерстью. Однако лорд Левентис, прославленный воин и мастер меча, не дрогнул перед этими угрозами. Он сразил всех врагов, проявив невероятную силу и мастерство. Редмонд продолжал искать легендарный меч Элдхетур и прокладывал путь к этому великому сокровищу, при том понятия не имея, где именно оно хранилось. Он знал, что королева Вейра не спроста отправила его в это трудное и опасное путешествие. Она знала, что поиск Элдхетура — это практически невыполнимая миссия, почти фантазия. Однако молодой рыцарь не терял надежды. Он был полон решимости вернуться в строй и доказать свою верность короне. И желание снова стать стражем Алтхеи было для него сильнее любых трудностей.       Каждый день Редмонд сталкивался с новыми препятствиями. Он преодолевал непроходимые болота, взбирался на высокие горы, где ветер свистел, словно призрак, и переправлялся через бурные реки. Временами его одолевали сомнения, но он вспоминал слова Галинор: «Не сдавайся, Редмонд. Ты сильнее, чем думаешь. И помни, что ты не один. Только не потеряй свою сущность, и ты сможешь вернуться». И напутственные слова Алтхеи: «Я верю, что твоя смелость сыграет ведущую роль. И ты превосходно выполнишь свою миссию!»       На своем пути Редмонд встречал различных людей: мудрых стариков, которые делились с ним легендами и преданиями о мече; отважных воинов, которые помогали ему в бою; и милых детишек из небольших деревень, которые дарили ему надежду и утешение своими наивными вопросами.       Редмонд понимал, что его миссия намного сложнее, чем казалась на первый взгляд, и что даже в самых темных уголках Меридиана всегда теплится свет надежды.              

***

             Первый месяц лета, обычно ассоциирующийся с беззаботным весельем и теплом, для принца Фобоса начался весьма тревожно. Приглашение на празднование дня летнего солнцестояния во дворец, казалось, больше напоминало вызов, чем приглашение. Фобос, несмотря на внешнюю безмятежность, был внутренне раздираем противоречиями и сомнениями.       Его родители, королева Вейра и король Зейден, полные надежд на радость и единение своих подданных, планировали сделать празднество ярким и запоминающимся для всего народа. Но для Фобоса, воспитанного в атмосфере интриг и скрытой враждебности, радости в этом приглашении не было. Он был уверен, что за внешним блеском торжества будет скрываться нечто зловещее, возможно, даже угроза его жизни.       Прибыв в замок к полуночи, принц не испытывал никакой радости. Он ощущал тяжелый груз неопределенности, предчувствуя, что что-то должно произойти.       «Правда ли меня желают видеть на этом празднике?» — размышлял Фобос, сидя в своих покоях и вяло перелистывая страницы книги. — «Или родители специально пригласили во двор, чтобы подразнить меня роскошью, которую я больше никогда не смогу себе позволить?»       Его душа была растерзана сомнениями и муками совести, особенно после того, как он вступил в сговор с тетушкой Эйдит, авантюрной и коварной женщиной, которая обещала ему помощь в борьбе за трон. Но с каждым днем он все больше сомневался в ее искренности. Да и верил ли он ей вообще? Конечно же, нет!       «Но ведь я приобрел союзников, не так ли? Хотя… какие же они союзники?» — размышлял он, горько усмехаясь. — «Лишь мои пешки, которыми я легко могу пожертвовать, когда они мне больше не понадобятся».       Руны на его лбу, служившие своеобразным напоминанием неземной сущности, начали зудеть. Он откинул книгу, пытаясь избавиться от этого неприятного ощущения. С каждым днем он все больше ощущал, что его организм претерпевает изменения, несомненно, пугающие. Он встал со стула и медленно подошел к кровати. Опустившись на перины, Фобос заглянул в свою ладонь. На кончиках пальцев он увидел мелкие серебристые чешуйки, словно остатки какой-то древней магии.       — Не может быть… — прошептал он, вздрогнув от ужаса. Его тело, словно чужое, становилось чем-то новым, пугающим, непредсказуемым.       Фобос был не просто принцем, он был наследником древнего рода, обладающего особой магической силой. Его предки были драконами, и их кровь текла в его жилах, превращая его в существо, отличное от обычных людей или магов. Эта кровь дала ему необычайные способности, но также несла за собой и проклятие. Она отбирала его жизненную силу. Смешанная кровь делала его нестабильным, подверженным непредсказуемым переменам. Его тело претерпевало непрерывные метаморфозы, которые он еще не до конца понимал. Серебристые чешуйки, появившиеся на его пальцах, были лишь началом.       Теперь события прошлого — видение во сне, слова древней Нимфы, всплывали в его памяти, собираясь в страшные предчувствия. Ее слова были таинственные и непонятные, но одна фраза застряла в его голове: «Ваше Высочество не должен надеяться, что сердце Меридиана станет его, поскольку древняя кровь смешана, а я бессердечна… Ты лишился связи с планетой своей». Он не понимал, что имела в виду Шин Джинг, но чувствовал, что его жизнь изменится безвозвратно.       В этот момент в покои Фобоса вошла королева-мать.       — Надеюсь, принц не против моего ночного визита, — сказала Вейра, садясь рядом с Фобосом и захлопывая на себе кружевной царственный халат.       Фобос напряг плечи, его позвоночник натянулся как струна, и он быстро опустил руки на колени, уставившись на костяшки своих пальцев. Голос матери, который раньше был таким родным, сейчас, хоть и мягок, казался ему совершенно далеким.       «Что она хочет?» — пронеслось в его голове. — «Зачем она пришла?»       Принц молчал, но в его подсознании уже выстроился их диалог:       — Я хочу поговорить с тобой, — сказала Вейра, ее взгляд был мягким, но в глазах мелькнуло что-то непонятное, заставляющее Фобоса еще больше напрячься.       — Я слушаю, — ответил принц, его голос был спокоен, но он чувствовал, что уже не владеет собой.       — Фобос, я знаю, что тебе нелегко, — произнесла королева, еще сильнее сжимая свои руки у груди. — Но ты должен понять, что я делаю это все ради тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив.       — Счастлив? — спросил Фобос, улыбка на его лице была горькой и искусственной. — Как можно быть счастливым, когда твоя жизнь — это ложь? Когда тебя используют, как пешку в чужой игре и отправляют в глушь, как на каторгу?       — Ты неправильно понимаешь, Фобос, — ответила Вейра, ее голос был спокоен, но в нем прозвучала железная твердость. — Я не использую тебя. Я хочу защитить тебя. Я хочу, чтобы ты стал королем Тальфидана.       — Королем? — Фобос смеялся громко и непринужденно, но его смех звучал фальшиво. — Ты смеешься, мама? Ты думаешь, что я буду королём той планеты? Ты ошибаешься, я там буду в плену! Я буду лишь принцем-консортом! Меня не удостоят титула короля, если я женюсь на этой принцессе!       — Верно. Но ты — принц, Фобос, — сказала Вейра, ее голос был строг. — Ты родился принцем и умрешь принцем. Это твоя судьба.       Фобос вскочил с кровати, его тело дрожало от гнева.       — Я не принц! — крикнул он, стуча кулаком по столу. — Я человек, который хочет быть властителем всех измерений! Я не хочу быть ничьей пешкой! Моя роль — быть Властелином Миров!       Вейра встала и приблизилась к Фобосу. Ее глаза были холодными и непроницаемыми, словно остывшее кофе.       — Ты мечтатель, Фобос, — сказала она спокойным голосом, но в нем прозвучала железная твердость. — Тебе пора становиться взрослым. Ты — принц и у тебя есть обязанности. Ты должен жениться на наследной принцессе Тальфидана и быть её поддержкой в период правления. Этим союзом ты спасешь наше королевство!       — А что происходит с моим телом? — спросил Фобос, словно забыв о предыдущей беседе. — Эти чешуйки, они откуда?       …Фобос сидел погруженный в свои мысли, блуждая в лабиринте своего воображения, пока его мать, королева, не обратила на него мимолетный взгляд. Она рассекла тишину своим нежным голосом, возвращая того в реальность:       — Завтра день Солнцестояния, — Фобос кивнул в ответ, и Вейра восприняла это как знак расположения к разговору. — Я хочу попросить тебя выбрать белые одежды.       Принц невольно взглянул на свою бордовую манжету, а затем на черный рукав куртки. Его разум тут же закружил в вихре мыслей о цветовой символике, которая приносила удачу, радость и благополучие.       «Конечно без соблюдения цветовой гаммы, что приносит счастье, никак», — подумал он, вспоминая Алтхею, чье имя для него было синонимом удачи. — «Вот ей повезло, она всегда носит один из этих счастливых цветов, интересно, будет ли она в этот раз в голубом наряде или же выберет другой цвет благополучия?»       Его мысли блуждали дальше:       «Думаю ей точно подойдут и другие расцветки ткани: может, зеленая или оранжевая, а может красная либо золотая, белая, даже желтая! Да, несомненно, все эти цвета подчеркнут ее красоту».       Вейра заметила отстраненность своего сына и, беспокоясь, положила ему руку на плечо:       — Сын мой, ты дашь мне ответ?       В этот момент Фобос почувствовал, что его матушку интересует лишь его ответ, а не его внутреннее состояние. Он фыркнул, краснея от обиды, и отвернулся к стене.       — Я-я сделаю, — пробормотал он.       Королева растянула уста в довольной улыбке, погладила его по голове и, прежде чем покинуть комнату, произнесла:       — Я скучала по тебе, мой принц.       Фобос резко поднял голову и уставился в спину матери, не отводя взгляда, пока та не скрылась за мощной дубовой дверью.       «Принц… не сын. Она сказала принц… только принц… Раньше я бы проглотил эту фразу, полную любви, но теперь эти слова из ее уст слышатся иначе…»       Его зрачки задрожали, глаза расширились, словно блюдца, и в них загорелся ядовитый салатовый цвет. Это была магическая вспышка его нервного волнения.       Ее слова, словно удар клинка, пронзили его душу. Словно игла в бочку пороха, они подтолкнули принца Фобоса к краю пропасти, к необдуманным поступкам. Он чувствовал себя запертым в клетке, где его собственные чувства и эмоции были под контролем королевы, где он был всего лишь «принцем» — марионеткой в ее руках. Эта тонкая нить манипуляции, незаметно вплетенная в ее слова, вызывала в нем неконтролируемое желание вырваться из-под ее власти, сбросить с себя тяжесть этой ложной заботы и обрести свою собственную волю.              

***

             Утро застало Алтхею в состоянии умиротворенной усталости, и как обычно, начиналось с традиционного ритуала — утреннего туалета. После она лениво раздвинула шторы, не дожидаясь прихода служанки. Солнечные лучи, проникая в спальню, омывали кожу, заставляя ее светиться подобно лунному камню. Улыбка заиграла на губах Алтхеи, отражая радость, которую она испытывала от приятных мыслей:       «Не могу поверить, что это произошло! Я знала, что родители Фобоса наверняка выделят особые дни для его возвращения домой. Даже если это ненадолго, это уже показывает некоторую степень беспокойства за его жизнь в Башне», — пронеслось в ее голове.       В этот момент взгляд Алтхеи упал на оживленный двор. Служанки, корзины которых были доверху наполнены белыми лилиями, весело болтали, их губы непрерывно шевелились, выдавая поток слов, который Аелфис легко могла прочитать по их выразительным движениям.       «Белая лилия — это же цветок-покровитель Эльгар!» — промелькнуло в голове девушки. — «С давних времен этот цветок олицетворяет чистоту и непорочность. Неудивительно, что их используют на нарядах невест. Наверняка они обсуждают грядущий фестиваль, в особенности предстоящие ритуалы. Ведь летнее солнцестояние — это время массовых свадеб».       В Меридиане летнее солнцестояние было особенным праздником. Каждый житель, от простолюдина до знатного вельможи, ожидал этого дня с нетерпением. Все жители города признавали влияние солнца на их жизни, считая его символом плодородия и богатства. В честь солнца устраивали грандиозные празднества с танцами, песнями, пирамидами из фруктов и изобилием вкусных блюд. Меридиан на несколько дней превращался в единый фестивальный центр, где в атмосфере всеобщего веселья и праздника сливались воедино традиции и культура различных рас.       Пока Алтхеа предавала себя воспоминаниям о традициях Меридиана, в комнату тихо вошла прислужница, внося в руках два длинных платья. Нижнее платье было сшито из тончайшего шелка, его отделка представляла собой сложные вышивки в виде белых цветов грушевого дерева, распускающихся на зеленом полотне, как жемчужины на бархате. Эти цветы, символ чистоты и невинности, олицетворяли душу, восставшую из пепла смерти, и грушевое дерево, издревле считающееся в Меридиане священным, символизировало исцеление.       Грушевое дерево с древних времен считалось в Меридиане священным и ассоциировалось с духовным возрождением. Считалось, что его белые цветы обладают особой силой и способны отгонять злых духов и излечивать душу. Эти свойства дерева передавались и его плодам, которые использовались в различных ритуалах и целебных отварах.       Алтхеа, бывшая целительницей и перерожденной душой, о чем никто, кроме нее не знал, чувствовала особую связь с этим деревом. Она понимала, что платье — не просто наряд, а символ ее миссии, ее способности излечивать души и тела.       Служанка подошла к Алтхее и с легким поклоном подала ей плотное маисового цвета верхнее платье, а затем и лёгкое зеленое. Аелфис взяла вещи и нежно провела пальцами по мягким тканям, чувствуя в них тепло и свет, которые она переживала в своей прошлой жизни. Она улыбнулась, понимая, что фестиваль начинается не только в Меридиане, но и в ее сердце, и что ее миссия — не только исцелять, но и сохранять традиции и культуру своего мира.        Алтхеа, с легкостью и грацией, приступила к одеванию. Девушка быстро надела изысканное нижнее платье цвета молодой травы и тщательно поправила длинные рукава, которые скрывали почти всю кисть руки, оставляя открытыми лишь кончики пальцев. Эта деталь придала образу загадочности и подчеркнула изящество ее рук. Алтхеа закрепила на талии широкий темно-зеленкавый пояс, вышитый изящным растительным орнаментом. Пояс подчеркнул ее тонкую талию и сделал ее фигуру еще более стройной. Затем целительница надела верхнее платье. Оно было цвета бледного песка, и на его левой стороне разверзлись прекрасные гирлянды из зеленых листьев и белых грушевых соцветий. Эта деталь, подобно легкому дуновению весеннего ветра, придавала платью нежность и очарование. Она поправила оторочку рукавов, украшенную тонкой вышивкой из золотой нити и таких же грушевых цветений. С гордостью оглядев себя в зеркале, она ощутила себя прекрасной и готовой к новому дню.       Алтхеа вышла из спальни и направилась в сторону двора. Тот был окутан мягким туманом и медленно просыпался. Нежные трели птиц, пение которых разливалось по утреннему воздуху, сливались в мелодичный хор. Она глубоко вдохнула, впитывая ароматы цветущего сада, где розы, словно алые языки пламени, пылали среди нежно-зеленой листвы. Ее взгляд упал на фигурку Эльгар, стоявшую на лужайке. Подруга Алтхеи, ее мудрая наставница, была одета в яркое голубое платье без рукавов, украшенное золотой вышивкой ивовых листьев, символизирующих мудрость и выносливость. Улыбка Эльгар была теплая, словно солнечный луч, и в ее лазурных глазах светилась доброта.        — Доброе утро, госпожа Алтхеа, — сказала Флимменос, ее голос был тихим и спокойным, как шепот ветра в листьях. — Готовы к прогулке?       — Да, — ответила Алтхеа, ее улыбка была не менее лучезарной. — Я уже ожидала тебя, чтобы провести чаепитие в саду.       Вместе они отправились на прогулку по саду, где в тени густых деревьев прятались клумбы с яркими цветами. Эльгар поправила свой красочный плащ, цвета которого переливались, как драгоценные камни, и покрыла голову Алтхеи кружевной белоснежной шалью.       — Опять забыли о правилах, — женщина усмехнулась, ее глаза блестели от добродушной иронии.       — Я надеялась, что ты в этот раз забудешь, — ответила Алтхеа, ее голос звучал неловко, и она попыталась поправить шаль, но та все равно сползала с ее головы.       В этот день все было пропитано радостью и веселым ожиданием. Мир вокруг Алтхеи был красочным холстом, где яркие краски представления о жизни переплетались в удивительной и гармоничной симфонии. Праздник летнего Солнцестояния близился, и его волшебство чувствовалось в каждом дуновении ветра, в каждом луче солнца, в каждой капле росы на лепестках роз.       В воздухе витал аромат пряностей и цветов, смешиваясь с мелодией музыки, льющейся из многочисленных павильонов и площадей. В деревнях люди уже выходили петь, танцевать и водить хороводы. Ритуальные церемонии, проводимые в этот день, должны были успокоить духов природы и обеспечить богатый урожай.       К вечеру все отправились в лес, что раскинулся на склоне холма. Это место было окутано тайной и легендами, среди густых деревьев обитали не только обычные животные, но и мифические существа. В эту ночь запрещалось выяснять положение или статус — все, от людей, галготов до оборотней, были равны перед духами леса. Именно в этом дубовом лесу состоялось торжественное празднование летнего Солнцестояния в кругу королевской четы.       По традиции в эту ночь каждый житель должен был надеть сказочную маску, скрывающую его лицо и символизирующую его желания и надежды. Маски были разнообразными — от гротескных и страшных до нежных и очаровательных. Они были созданы из дерева, ткани, перьев и других материалов и украшены яркими красками и блестками.       В эту светлую ночь все было погружено в волшебную атмосферу. Огонь костров ярко освещал листья деревьев, тень от которых падала на землю, создавая загадочную атмосферу. Звуки музыки, смеха и песни разносились по лесу, создавая непередаваемый ощущение радости и волнения.       Сердце Меридиана, древнего королевства, билось в ритме пламени огромного костра, воздвигнутого в центре площади. Это был величайший праздник, когда солнце достигало своего пика, прогоняя тьму и даруя изобилие. Каждый житель Меридиана от мала до велика стремился стать частью этого волшебного торжества, забыть о повседневных заботах и раствориться в радости единения с природой. Праздник был в самом разгаре. Дети бегали между украшенными цветами и лентами палаток, их смех переплетался с песнями и плясками взрослых. Повсюду чувствовалась праздничная атмосфера.       Воздух был пропитан ароматом древесной смолы, травы и дыма, который поднимался от кострища. Чуть дальше от него, где трещали языки пламени, возвышались два пьедестала, сплетенные из листьев и украшенные белыми лилиями — символом семейного единства. Именно здесь, на импровизированных тронах, должны были появиться королева Вейра и король Зейден, чтобы возглавить торжество.       Принц Фобос прятался в тени векового дуба, чье могучее стволо было извилистым, как его собственная судьба, и с тревогой следил за происходящим. Его сердце замирало при каждом шорохе, ожидая неминуемого удара. Он помнил, как его отправили в Туманную Башню — мрачную крепость, окутанную зловещей атмосферой, где он должен был провести долгие годы, лишенный свободы и радости. Но почему его вернули? И зачем именно сейчас, в день Солнцестояния, когда Меридиан погружался в магию света и единения?       И вот, с королевской грацией на пьедесталы взошли Вейра в маске, декорированной пчелами, и Зейден, чья маска изобиловала множеством ярких оттенков. Их белые одежды, как свежий снег, отражали солнечный свет, делая их фигуры еще более величественными. Окружающие ликовали, приветствуя своих правителей, а Фобос, наблюдая за ними из своего укрытия, чувствовал, как его душа буквально разрывается на множество мелких частиц, словно опавшие цветочные лепестки.       — Друзья мои, — начала Вейра, ее голос, полный любви и нежности, разносился над рощей, — в эту волшебную ночь, когда солнце дарует нам свою силу, мы с вашим королем, — она нежно взяла руку Зейдена, — решили поделиться чудесной новостью! В моем чреве зарождается новая жизнь, яркий свет, который, мы надеемся, озарит наш Меридиан!       Для Фобоса слова королевы прозвучали как гроза в тихой гавани. И он понимал, что ребенок, который родится, станет преградой на его пути к трону.       Король Зейден с нежной улыбкой положил руку на живот Вейры, где уже чувствовалось движение новой жизни, и, обращаясь к своим подданным, вскинул руку к небу:       — Несите медовуху, друзья! Давайте отпразднуем наше счастье все вместе!       Площадь взорвалась ликованием, раздавался смех, песни, звучали музыкальные инструменты, создавая праздничный хаос, в который Фобос не мог вписаться. Юноша прижался к стволу дерева, и его бросило в жар:       «Нет… не хочу! Они хотят моей смерти!» — пронеслась мысль в его голове. — «Они… как они посмели? Они отправили меня в Туманную Башню, чтобы любовно тешиться, а пригласили домой с целью добить меня… Они хотят испить мою душу в этот день!»       Он сжал кулаки, его ногти врезались в кору могучего дуба, а сердце билось в бешеном ритме, отражая страх и ненависть. Вейра и Зейден, не подозревая о его страданиях, наслаждались моментом радости, предвкушая рождение нового наследника. Но Фобос знал, что под маской торжества скрывается ловушка, а его возвращение — лишь предвестник неминуемой гибели. Принц должен был найти способ перехитрить их, вырваться из монарших лап, иначе, его судьба будет предрешена, и жизнь оборвется в этот день, в день, когда Меридиан отмечал свою победу над тьмой, даже не подозревая, что тьма уже проникла в его сердце.       Известие о беременности матери Фобоса, всколыхнула душу Алтхеи. Девушка, всегда отличавшаяся чуткостью, предчувствовала, что юный принц, известный своим взрывным нравом, воспримет эту новость не лучшим образом. Беспокойство терзало ее, и она решила найти Эсканора, чтобы поддержать его в этот трудный момент.       Праздничный хоровод кружился перед ней, заливаясь смехом и песнопением. Алтхеа, очарованная ритмом танца, невольно вступила в пляс, но ее мысли были далеко, и она все время вертела головой, разыскивая тринадцатилетнего принца. Внезапно ее взгляд упал на белую ткань, скрывавшуюся под густыми ветвями дуба. Словно завороженная, Алтхеа выскочила из круга, положив руки на шероховатую кору дерева.       — Принц Фобос, что ты там делаешь? — задрала она голову вверх, а ее голос дрожал от волнения.       Из-за дуба показался мальчик, закутанный в белую накидку с вышитыми серебряными звездами. На лице его красовалась маска в форме волка, выкрашенная в белый цвет.       — Ворон считаю, а что, не видно? — фыркнул Фобос, краснея от злости, и, пряча от неё взгляд, направил его к стволу дерева.       Алтхеа, рассматривая его белоснежный костюм, состоящий из куртки до колен, синего пояса с кисточками и брюк, заправленных в высокие серые сапоги, недоверчиво искривила уста. Она поправила свою маску в форме изумрудной бабочки, как бы намекая на свою догадку.       — Подними меня на дерево. Может, я тебе помогу с этим? Тоже хочу посчитать, — сказала она, надеясь на его расположение.       Фобос, косясь драконьими глазенками вниз, сделал вид, что раздумывает. На самом же деле он просто хотел, чтобы его просьба прозвучала как уступка, а не как признак слабости. В итоге, юноша воспользовался левитацией, с которой он теперь мастерски справлялся, и, взяв восемнадцатилетнюю девушку за руку, посадил ее на крепкую ветвь рядом с собой.       Аелфис, с интересом наблюдая за юным принцем, заметила, что он совсем не похож на того, кто мог бы радоваться беременности матери. В его глазах читалась тоска, и на щеках проступали слезы.       — Не переживай, Фобос, все будет хорошо, — сказала целительница, её голос звучал спокойно и уверенно, словно она уже прошла через подобные испытания. — Я буду рядом с тобой, всегда, — добавила она, чувствуя, как её сердце переполняет желание поддержать Фобоса в это непростое время.       Алтхеа понимала, что юный принц боится перемен, боится потерять свою привилегированную позицию, боится не оправдать надежд своей матери. Но она верила в него, верила в его силу и мудрость.       — У тебя ведь был брат, верно? — спросил Фобос, сжимая ткань штанов пальцами, словно пытаясь сдержать свои эмоции.       — Ну да, — ответила она, чувствуя, что он пытается понять, как справляться с новой реальностью, как принять брата или сестру.       — Как он к тебе относился? — Эсканор поджал губы, его сердце безустанно билось в волнении.       — Мой брат… был заботлив, иногда насмехался надо мной, но в основном души во мне не чаял. Хотя и ссорились часто, — сказала она, но её мысли были далеко, вспоминая не Эльштара, а Аделарда, с которым у неё были по-настоящему родственные отношения, полные доверия.       Фобос приподнял бровь. Ему не нравилось, как Аелфис описала своего брата. Он слышал совсем другие рассказы от короля Зейдена, рассказы об ответственности, щедрости и аккуратности её брата, о его чуткости и самокритичности.       Эсканору было страшно. Он понимал, что скоро его королевство станет объектом притязаний на трон, что он будет вынужден делить власть с братом или сестрой. В его голове зародилась идея, не свободная от амбиций.       — Хочу брата, тогда трон останется при мне, — прошептал он, словно боясь, что его услышит кто-то, кроме Аелфис.       Целительница взглянула на него краем глаза, заметив, как сильно его мучит эта мысль.       «Ах, если бы ты знал, что твоему желанию не дано сбыться… как же мне действовать, когда твоя сестра появится на свет?»       Она осторожно, словно боясь его спугнуть, накрыла тыльную сторону его руки своей ладонью, пытаясь передать ему свою уверенность и спокойствие.       — Ты ведь знаешь, — продолжала она мягким тоном, — что твоя мама будет любить тебя так же сильно, как и сейчас. И ты всегда сможешь рассчитывать на нее.       — Не надо! Перестань меня утешать! — Фобос грозно повернул голову, слезы брызнули из глаз яркими жемчужинками в лучах заката.       — Я не утешаю тебя, — ответила Алтхеа, в её неземных очах заблестели сочувствие и понимание. — Я просто пытаюсь сказать, что ты не один. У тебя есть люди, которые любят тебя и готовы поддержать.       Она с тревогой в глазах наблюдала за Фобосом. Он был в ярости, его слова, полные боли и отчаяния, разрывали ее девичье сердце. Она понимала, что тот боится предательства. Страшится того, что остался один на один со своим страхом и гневом. Целительница знала, что ее слова не могли полностью успокоить его, но верила, что принц сможет преодолеть свои страхи и в будущем стать мудрым и справедливым правителем. Она была готова быть рядом с ним в труднейшие моменты его жизни, быть его опорой и надеждой.       Но Фобос не хотел слышать ее, его душа была заполнена ядом ненависти.       — Т-ты… и ты тоже меня предашь! — прорычал он, его голос, искаженный злобой, мелодия шаманских бубнов подавить не могла. — Если родители предали, если они не послушали меня… то ты… это только вопрос времени! Ненавижу! Я ВСЕХ НЕНАВИЖУ!!!       Он с яростью сорвал с лица волчью маску, бросив ее куда-то в кусты, как отвратительный символ предательства. Его глаза, полыхавшие ядовитым пламенем, были полны боли и возмущения. Зубы его скрежетали, как у дикого зверя, а на скулах появились серебристые чешуйки, словно броня против мира, который, как ему казалось, предал его. Руны на лбу пульсировали, усиливая его магию, которая, вероятно, вот-вот вырвется наружу, угрожая уничтожить все вокруг.       Алтхеа смотрела на него раскрывши рот, застыв от ужаса. Она не знала, что ее больше пугает: его ярость или то, как его тело и душа превращались в нечто иное, погружаясь в магический хаос. Она, как могла, пыталась успокоить его, вцепившись в его руку и направляя свою целительскую энергию в его сторону. Но ее попытки были тщетны. Фобос зарычал, злобно глядя на нее:       — Кто я? Скажи мне, кто я? — его голос был тихим, но наполненным горечью.       — М-мой принц? — заикнулась Алтхеа, стараясь сдержать свой страх.       Он вспомнил те же слова из уст матери, и это его пугало. В этих словах звучало не столько уважение, сколько желание подчинить его, сделать его своим инструментом. Фобос, почувствовав это, еще больше разозлился.       — Нет! Я ничей! Не смей манипулировать мной! Никто не смеет! — он зашипел, его глаза стали еще более яростными.       Аелфис, понимая, что разум принца накрывает тьмой, крепко обняла мальчика и прижала к себе, пытаясь унять его внутреннюю бурю. Фобос упал ей на плечо, его тело тряслось от ярости, а дыхание с каждым вздохом становилось более прерывистым. Зардеясь злостью, что подталкивала его отстраниться, он начал биться и вырываться из её объятий, но она не отпускала. Она ощущала его ярость, его страдания и одиночество, настоятельно стремясь примирить его с собой.       — Не трогай меня, не трогай меня! — заскулил он, его голос дрожал от переживаний. — Из-за тебя я продолжаю верить в хорошее, в то, чего в этом мире больше нет!       Принц взвыл, как раненый зверь, его руки метнулись к ее волосам, срывая шаль с головы и разрывая нежную ткань своими острыми когтями, которые появлялись в результате его мучений. Алтхеа испытывала глубокую боль, но не отпускала юношу. Она знала, что тот не виноват — его злость была лишь отражением тех страданий и предательств, которые он пережил. Однако целительница не могла позволить ему стать тем, кого все так боятся — чудовищем, способным уничтожить всё, что ему дорого. Девушка стиснула губы и начала медленно поглаживать его спину, надеясь хоть немного рассеять мрак в его душе.       Седрик, с маской в виде змеи на лице, навострил уши, словно хищник, улавливающий малейшие колебания воздуха. Он бросил медную ложку в бочку с густым медом и замер, прислушиваясь к странным звукам, прорезающимся сквозь праздничный шум. Это были не просто звуки — это была мощная волна энергии, пульсирующая в такт его собственному сердцу. Седрик испытывал чувство глубокой связи с душой, испытывающей невыносимые страдания, словно эхо этой боли резонировало в его собственной сущности.       Мальчик в нарядном зеленом костюме, украшенном тоненьким поясом из полевых ромашек, вздрогнул, как будто очнувшись от сладкого забвения. В его сознании музыка внезапно затихла, уступив место невыносимому, пронзительному воплю, запечатлённому в его подсознании. Он сорвался с места, продираясь сквозь гущу нарядно одетых людей, словно охотник, преследующий добычу. Ему была нужна лишь эта загадочная, но захватывающая цель, которая манила его всем своим существом.       Он подбежал к могучему дубу, чьи ветви гроздьями нависали над ним, и вскинул голову. Его взгляд упал на принца Фобоса, который крепко обнимал девушку. Её бледное лицо было покрыто влагой слез, а грудь вздрагивала от судорожного дыхания.       — Ваша Светлость! Остановитесь! — прокричал Седрик, его голос дрожал от волнения, — она же ваша жизнь! Ваш свет, ваш источник веры!       Седрик, не задумываясь, стал карабкаться по стволу дуба. Его руки ловко захватывали ветви, словно он был не мальчиком, а безродным котом, искусно лазающим по деревьям. Полукровка осторожно прикоснулся кончиками пальцев к изящным волнистым локонам девушки и Фобос, будто пробудившись от долгого транса, посмотрел на Седрика. В его взгляде мелькнул огонёк ревности. Принц не хотел, чтобы кто-то мельчился между ним и Алтхеей, считая её своей.       Эсканор, нахмурившись, сверкал глазами от бешенства, а его губы искривились в жутком оскале:       — Убери руки, — прорычал он, — не пытайся её защищать! Когда я с Теей, ей не нужна ничья помощь! — заявил принц с явным намерением отстранить от себя любые попытки вмешательства.       Принц зажмурился и еще крепче обнял целительницу, пряча лицо в изгиб её шеи. Его слезы, как горячие капли дождя, увлажнили ее кожу, а дрожь его рук показывала, что тот находится на грани срыва. Фобосу просто нужен был кто-то, кто мог бы понять его и предложить поддержку в борьбе со своими внутренними конфликтами. Он не был злодеем, а скорее человеком, охваченным страхом и отчаянием. Алтхеа, напротив, была не просто жертвой, она была девушкой, которая могла распознать в Фобосе не только принца, но и мальчика, глубоко раненного в душу. Чувствуя его отчаяние, Аелфис продолжала гладить его по спине, надеясь успокоить бушующий вулкан гнева, который вскипел внутри него. Она понимала, что проявление терпения и любви было необходимо, чтобы помочь ему выбраться из темного туннеля, в который он сам себя загнал. Однако она испытывала страх:       «Страшно думать о том, что может сделать принц, и не менее страшно, что он может навсегда потерять сам себя».       Седрик с тревогой наблюдал за происходящим с той высоты, на которую успел взобраться. Он чувствовал, что в этой ситуации нет прямых ответов и что истина скрывается глубоко в душах каждого из трех вовлеченных лиц. Полукровка понимал, что Фобос и Алтхеа испытывают что-то глубокое и таинственное. Он знал, что должен помочь. Но как? Мальчик-нага предпочитал не вмешиваться в их личный мир, но в тот момент, когда принц Фобос сбросил свою человеческую маску, ему стало сложно оставаться безучастным.