Если не знаешь, смеяться тебе или плакать - смейся

— Так почему Лянь Цзыи? — ещё раз спросил Хуа Чэн, так как они отбились от изначальной темы разговора. — А, — у Се Ляня уже болел живот от смеха за эту ночь, но то, как они в третий раз отвлеклись от одного и того же разговора, не могло не смешить. Дело в том, что эти двое таки просидели в машине до утра. Казалось, тонированное стекло внедорожника надёжно защищает их от внешнего холодного мира, и в прямом, и в переносном смысле этих слов. Сань Лан немного рассказал о том, как проходила его юность в Триаде. Не все эпизоды, конечно, были смешными, но юноша подавал их так, что Се Лянь не мог даже отвлечься. О происхождении имени Цзыи они заговорили как-то случайно, когда речь зашла о значении имён друг друга. И с того времени прошло уже сорок минут, прежде чем они снова вернулись к изначальному руслу разговора. — Просто я придумывал ей сказки, кажется, я говорил тебе об этом раньше. — Да. — Цзыи была одной из героинь, про которую я говорил. Знаешь, что ещё? Когда у меня были проблемы на работе или что-то вроде, мне было не с кем об этом поговорить, а Жое была ещё маленькой, чтобы нагружать её своими проблемами. Так что я иногда брал ситуации из своей жизни, гиперболизировал, делал их сказочными, добавлял волшебство и рассказывал ей истории. Не всегда мои проблемы решались и далеко не всегда в мою пользу, но Цзыи, как героиня сказки, всегда в итоге находила выход и всё превозмогала. Думаю, это развлекало Жое, а мне помогало выговориться и взглянуть на всё со стороны. Не редко было так, что, пока я придумывал ей историю на ходу, мне приходило решение моей ситуации. — Это помогало, ну, как-то успокоиться? — Да, наверное? Я отвлекался на то, как историю переделать и красиво подать. Но, в большинстве случаев, я просто рассказывал ей обычные сказки. — Это всё равно так мило, — улыбнулся Сань Лан. — А ты? Тебе же тоже бывало тяжело, когда ты жил в Триаде? У тебя были друзья там? — Друзья? Нет, наверное, я умею развлекать себя сам, мне для этого не нужны друзья, как и не нужно выговариваться. — Но всё равно же иногда было тяжело? — Се Лянь коротко взглянул на юношу, чтобы не упустить даже малейшей детали его мимики. — Иногда. — Так что ты делаешь в таких случаях? — Рисую, иногда просто читаю, но мне кажется, что я не из тех, кто будет о чём-то сильно переживать. — Ты кажешься более спокойным, — улыбнулся Се Лянь. — Но, знаешь… — Сань Лан остановил машину и на секунду посмотрел на собеседника. — Да? — Я сейчас работаю над одной картиной, — улыбнулся Сань Лан. — Правда? Над какой? — Пока не могу рассказать, — Сань Лан улыбнулся только шире, отчего казалось, что он просто дразнится, а если просить достаточно долго, то всё же сдастся и покажет её. — Зачем тогда сказал? Или ты имел ввиду, что сейчас переживаешь не самые спокойные дни? — уже с беспокойством спросил Се Лянь. — Я в порядке, гэгэ, мне не о чем переживать. — Очень на это надеюсь, — Се Лянь открепил ремень безопасности и ещё раз взглянул на юношу, чтобы что-то сказать. — Нет-нет-нет, — он тут же замотал головой. — Что? — Се Лянь удивлённо моргнул. — Ты же сейчас будешь работать, можно я рядом посижу? Я не хочу ехать домой. — пожаловался юноша. — Я знаю, — захихикал Се Лянь. — Ты всю ночь маялся, чтобы сказать об этом, думаешь, я не заметил? Я хотел пригласить тебя на завтрак, вот что! — Правда? — Сань Лан даже слегка двинулся вперёд. — Ну, конечно, если ты захочешь, я же не заставляю, — Се Лянь немного подыграл ему голосом. — Я с радостью позавтракаю с тобой, Ваше Высочество, — Сань Лан снова улыбнулся. Се Лянь только улыбнулся в ответ и вышел из машины. Оказалось, Сань Лан возил свою картину с собой, но она была в специальном чехле, так что он без проблем забрал её с собой. Им пришлось парковаться у заднего входа в дом, так что Се Лянь не сразу заметил посторонний предмет в руках Сань Лана, так как вокруг всё ещё было темно из-за того, что солнечный свет не проникал сюда. В фойе, рядом со стойкой консьержа, их встретила мадам Цао. Женщина, как и всегда, выглядела утончённо, не обращая внимания на взгляд консьержа, полный обожания. Весь дом наблюдал за их отношениями, которых не было. Они лишь пили кофе по утрам, желали друг другу хорошего дня, когда встречались снова. Мужчина был её ровесником, довольно старательным и аккуратным, так что сразу было заметно его волнение, когда рядом была именно эта женщина. В этот раз мадам Цао спрашивала своего друга о том, где же учится его старшая дочь. Её речь всегда была такой утончённой и возвышенной, что не каждый мог наравне с ней вести беседу, но господин Пак очень старался, а она лишь сдержанно улыбалась, когда замечала мелкие ошибки в его речи. Увидев Се Ляня, госпожа Цао слегка улыбнулась и, извинившись у собеседника, размеренной походкой подошла к мужчинам. — Доброе утро, молодые люди, — её улыбка стала шире. — Здравствуйте, мадам Цао, как сегодня обстоят дела? — Весьма-весьма, — закивала женщина. — Журналистов сегодня немного меньше, чем обычно. Вчера они совсем распоясались! Все забыли, что этот дом — моя частная собственность, мне пришлось вызвать полицию. — Извините, что вам приходится прибегать к таким решениям, — сколько бы он ни повторял это, и сколько бы женщина ни успокаивала его, Се Лянь всё равно никак не мог успокоится. Мадам Цао необъяснимо ему нравилась, хоть они не были знакомы настолько сильно, чтобы называться хотя бы товарищами. Что-то в ней заставляло отбросить эти границы вежливого недоверия и вопросов ради условности. С одной стороны, она была открытой и понятной, а с другой — полной загадок. Однако, Се Лянь старался не переходить черту — он был вежлив, с радостью помогал ей, когда в квартире нужно было что-то подкрутить или вынести что-то тяжёлое. Они могли перекинуться парой слов, посмеяться, но не стали бы приглашать друг друга на ужин. — Всё хорошо, вам не следует об этом переживать, — в который раз сказала женщина. — Я хотела кое-что спросить, но боюсь показаться бестактной. — Спрашивайте, не бойтесь, — ответил Се Лянь, чуть улыбнулся. — Могу ли я зайти к вам на чашечку кофе ближе к обеду? — Вы хотите что-то обсудить? — первая мысль в голове Се Ляня была о выселении, но он заставил себя не думать об этом. — Можно и так сказать, не переживайте, это будет дружеская беседа, — женщина снова поспешила его успокоить, как только представила чужие мысли в этот момент. — Речь пойдёт не о квартире. Се Лянь слегка улыбнулся, соглашаясь на встречу. Они обсудили время, а после разошлись. Сань Лан позже предположил, что она просто хочет попросить решить вопрос с журналистами. Но что-то в его словах подсказывало, что он просто не хочет говорить об этом, будто его это не интересует. А почему должно? Се Лянь же не спрашивает у него по поводу таких вещей, так почему Сань Лану должно быть это интересно? Жое всё ещё спала, но, стоило ей услышать, как Се Лянь прикрывает дверь в её комнату, сон как рукой сняло. Девушка довольно плохо спала, зная, что Се Ляня нет дома, так что она всё время просыпалась и её сон был очень поверхностным, будто она слышала всё, что происходит вокруг. И, хотя рано утром она чувствовала бодрость, когда она снова уснула, чтобы доспать тот беспокойный сон, проснувшись, она обнаружила жуткую слабость и боль в голове. Наверное, стоило встать ещё раньше. Жое привела себя в порядок, а, выйдя из комнаты, обнаружила шиди, готовящего кофе, пока Се Лянь занимался сбором своей техники для работы. — Эй, ты не должен возвращать моего дагэ домой в такое время, — шёпотом возмутилась она. — Скажи спасибо, что вернул, — нахальная улыбка Хуа Чэна показалась ей смешной. — А где вы были? — В машине, — он пожал плечами. — Как романтично, — съязвила девушка. — У тебя и такого не было, — усмехнулся юноша. — Может и было, откуда ты знаешь? — По лицу вижу, что завидуешь! — Ой-ой, — громко воскликнула она. — А знаешь, что? — Что? — Если дагэ — мой папа, то, если вы потом будете вместе, кем мне будешь ты? Мамой? Или папой? Хуа Чэн медленно повернул к Жое голову и несколько секунд сверлил её взглядом, полным негодования, пока та беззаботно улыбалась. — Ты уже встала? — Се Лянь как-то внезапно появился из-за угла. — Да, вот слушаю, что шиди обещает мне сделать вкусный кофе! — девушка тут же переключила своё внимание на дагэ и подошла к нему. — А что ты будешь делать? — Эм, — Се Ляню показалось, что она придумала историю про кофе, так как Сань Лан удивлённо моргнул, когда услышал про свою новую обязанность. — У нас тут интервью. — У господина Пэя разве не эфир сегодня? Ты же говорил, что вы будете в эфире. — Они передумали, решили делать запись, — Се Лянь пожал плечами. — Для меня так даже лучше. Се Лянь продолжал раскладывать свои гаджеты, принёс несколько блокнотов и записи, не обращая внимания на то, как с двух сторон его рабочего места уже уселись Жое и Сань Лан. Юноша оставил свою картину у стены и с любопытством наблюдал за процессом подготовки трансляции из студии, тогда как Жое задавала бесчисленное множество вопросов, не стесняясь показаться глупышкой. Хуа Чэн и правда сделал кофе для всех, даже для Жое. Поначалу девушка просто сидела рядом и улыбалась, а после стала рассматривать его заметки и задавать вопросы. Её это привлекало, так что сразу становилось понятно, что она останется здесь на подольше и будет следить за всем интервью. Сань Лан же казался более отстранённым, но всё равно было понятно, что процесс привлекает и его тоже, так что он временами что-то спрашивал. Тема интервью была не новой — роль власти в недавнем деле, связанного с Триадой, перевозкой наркотиков. Премьер-министр был знаком Се Ляню, вернее, когда он был ещё маленьким, то видел его и запомнил, как обычного служащего. Тогда тот был секретарём и ещё не решался идти в политику. Если тогда он шаг боялся ступить в присутствии своего непосредственного начальника, то сейчас это был уверенный в себе мужчина. Се Лянь следил за студией: у него было изображение сразу с трёх камер, так что его переполняло чувство уверенности. Один из вопросов, который он собирался задать через Рея — что будет с господином Мо? Се Ляня, как свидетеля, уже выслушали, а дело почему-то стало продвигаться как-то скомкано и тайно. Кажется, проблема была в общественности, потому что в свободное от обсуждения бывшего принца время, многие всё же уделяли время этому важному делу. Некоторые говорили, что господина Мо нельзя арестовывать, так как он открыл глаза людей на вопиющие нарушения, апеллируя тем, что за содействие следствию положено смягчение наказания. Другие же считали, что каждого нарушителя закона следует наказать по всей строгости, ведь преступление есть преступление. Се Лянь иногда читал статьи на эту тему, но никак не мог решить для себя, что же он чувствует. Однако, финальный суд всё же состоялся, именно поэтому интервью было решено провести пораньше, чтобы заполучить эксклюзивный материал первыми. Судья приговорил господина Мо к пяти годам тюремного заключения в колонии общего режима. Участники дела не очень хотели давать какие-то комментарии, но адвокат господина Мо, который был назначен государством, сказал, что рад хотя бы этому приговору, а не смертной казни, а после заявил, что постарается оспорить решение суда и уменьшить срок. Как бы там ни было, найти хоть какую-то информацию о суде господина Мо просто невозможно! Се Лянь даже просмотрел новостную ленту, что стало его излюбленным развлечением в последнее время. Поначалу названия статей были довольно оскорбительными и Се Лянь едва ли мог дочитать их, но позже, когда инфоповодов стало меньше, а статьи писать нужно было, журналисты доходили до абсурда. Тот псевдо-советник отца, который первым высказал обвинения, ещё несколько раз появлялся на шоу, кричал что-то с пеной у рта, но по итогу он не говорил чего-то нового, и весь «хайп» вокруг него стих. Тогда и началась комедия. Половина статей теперь была о том, что какие-то специалисты «оценивали» поведение Се Ляня из видео, репортажей и даже тех танцев с Сунь Цзинь, а после «раскрывали страшную правду», предполагая, что перед ними человек, питающий сильнейшую жажду к власти, человек, который хочет всё контролировать, а если ему позволить взять контроль, то от улыбчивого молодого человека не останется и следа, ведь его место займёт бездушный деспот, способный погубить державу, заключая хладнокровные сделки с Триадой. Когда он впервые увидел подобную статью, он так громко смеялся, невзирая на то, что была ночь и от его дикого хохота проснулась Жое. Но ей тоже понравилась статья. Кого только не привлекали к оценке поведения Се Ляня, кажется, были даже экстрасенсы. Один из них умудрился сказать, что Се Лянь тайно немного практикует тёмную магию, так что слово «немного» стало объектом смеха в их квартире ещё надолго. Иногда ситуации выходили настолько абсурдными, что смех становился ещё сильнее. Сейчас он ждал, когда съёмочная группа приведёт технику в порядок, так что листал ленту новостей, но не встретил упоминаний дела господина Мо, кроме того, статьи о себе и своих скрытых помыслах о всевластии он тоже видел крайне редко. Несмотря на кричащие заголовки, просмотров и отклика было совсем мало. Всё дело было в том, что вчерашний стрим Цинсюаня заполонил всё пространство. Особенно забавным людям показалось то, что именно его брат рассказал об этом в новостях. Люди то и дело смеялись, что тот аж побелел и едва ли смог продолжить выпуск. Оказалось, приписывать Се Ляню какие-то мотивы оказалось не так интересно, как обсуждать ориентацию блогера, который попадает в скандалы чаще, чем дышит. Все стали вспоминать его выходки, некоторые даже жалели господина Ши Уду, ведь именно на его шее «сидел» Цинсюань. Жое рассказывала, что однажды пересматривала шоу «Я живу один», в котором звёзды показывали свои дома и повседневный быт. В это шоу также однажды пригласили Цинсюаня и Ши Уду, вернее было бы сказать, что Ши Уду сам позвонил им и попросил об участии. В эпизоде с братьями Ши также брали интервью у их коллег, и именно господин Пэй, смеясь, рассказал, что участие в этой телепередаче было наказанием для проигравшего в конкурсе с выпивкой, который проводился на ежегодном корпоративе. Господин Ши с треском проиграл и лично позвонил продюсеру, чтобы поучаствовать в шоу. Тот согласился и уже через неделю квартира братьев Ши была заполнена персоналом. Ши Уду, ненавидящий кошек, был в шоке от того, что Цинсюань притащил кота с улицы в их квартиру, зная, что перед камерами старший брат его не отчитает и позволит оставить блохастого у себя. Ши Уду же стерпел колкий удар ниже пояса и только улыбнулся в камеру, сказав, что просто обожает животных. В итоге, Цинсюань припоминал ему это каждый раз, когда приносил нового питомца. Люди пересматривали этот эпизод сейчас и многие отметили, что раньше поведение этих двоих было забавным, ведь они будто огонь и лёд. Но сейчас все внезапно осознали, что Ши Уду пытался быть хорошим братом, а Цинсюань всячески ему в этом мешал. Сразу же за этим всплыли старые стримы, где Цинсюань хоть как-то упоминал ссоры с братом, хотя и не любил этого делать. Когда люди вспомнили стрим, где господин Пэй позвонил ему и пожаловался, что Ши Уду не слезает у него с ушей, говоря о том, какой Цинсюань плохой, все с новой силой стали укоризненно смотреть в сторону юного блогера. По их словам, он довёл брата до того, что тот не может ни с кем обсудить эту проблему. Некоторые даже придумали какие-то проблемы, вспоминая тот же стрим, где Цинсюань в шутку сказал, что искал брату жену. Кто-то один написал, что Цинсюань мог бы мешать брату искать женщину, а журналисты уже написали о сорванных свиданиях и о том, каким же на самом деле проблемным является младший брат Ши Уду. Жое это так раздражало, что она принялась звонить Цинсюаню, но тот не брал трубку, а в итоге и вовсе выключил телефон. Ей это показалось странным и Се Лянь поддержал её взгляд — Цинсюань всегда в активной позиции, даже если невыгодно, он будет защищаться. Зная его лично, они могли сказать, что все эти статьи — наглая ложь. Всё это началось только из-за его ориентации. Многие даже до сих пор сомневались, что тот поцелуй не был подстроен. Его фанаты, которые всё ещё оставались с ним, яростно пытались его защитить, указывая на то, что эта «невоспитанность и наглость», о которой все внезапно заговорили, всплыла только сейчас, когда стало известно о его любовных интересах. Фанаты говорили о том, что все подняли старые ошибки только из-за того, что консервативное общество просто не хочет принимать любовь разных людей. Но больше всего Жое бесило то, как лицемерно «бывшие фанаты» Цинсюаня стали снимать видео, где жгли его мерч и фотографии, ясно давая понять, что презирают его. Неприятно, но Се Лянь назвал это глупым, ведь люди уже потратили деньги на эти вещи, и что именно они будут с ними делать, не касается Цинсюаня. Но Жое всё равно злилась. Фандом раскалывался изнутри — кто-то был готов слепо защищать Цинсюаня, что бы он ни сделал, кто-то сказал, что уважает его за смелость в высказываниях против политиков, да и за взгляды на жизнь, но из-за случая с поцелуем они уйдут, другие же просто уходили и поносили блогера везде, где только было можно высказаться. Цинсюань не раз сталкивался с подобным, так уж получалось, что, имея огромную аудиторию, ты даже не сразу понимаешь, что у них случилось три войны за ночь — фанаты присоединились к разным альянсам по нескольку раз, а на утро он уже имеет миллион статей на международном уровне о том, что у него самые неадекватные фанаты. Когда обвиняли непосредственно его, он всегда настаивал на личном решении проблемы, даже если это происходило в видео, когда ссора касалась другого блогера. Цинсюань не стал бы глотать обиду, молчать. Когда был неправ — говорил об этом. За это его и любили — честность. Он открыт и всегда говорит то, что думает. Но сейчас он молчал. Все его соцсети были очищены, видео на канале скрыты, не поленился, даже фотографии удалил. Некоторые даже считали, что его аккаунты взломали, но пока Цинсюань молчал, молчали его друзья-блогеры, всем было ясно, что он просто прячется, а как только скандал утихнет, он снова вернётся, выступит с благотворительным сбором средств, и все забудут о его проступках. В конце концов, Жое только тяжко вздохнула и понадеялась, что Цинсюань просто нашёл своего любимого и теперь они проведут время вместе, не обращая внимания на всю суету вокруг. Она действительно была так рада, что Мин И и Цинсюань теперь вместе, хотя они даже не могут быть уверенными в этом, ведь не знают наверняка, что это не был всего лишь розыгрыш. Господин Пэй появился в студии, и все оживились. Они перекинулись парой слов с Реем, господин Пэй, так сказать, дал ему последние напутствия и ушёл за камеру. Если Рей работал в оживлённом и расслабленном темпе, то со временем Се Лянь всё больше и больше сосредотачивался, ведь, по сути, ведение интервью было на нём, а Рей просто был его голосом. И хотя поначалу премьер выглядел вполне уверенно, то в конце концов удалось найти лазейку, которая заставила того слегка понервничать. Мужчина сменил позу, беря паузу на раздумья, хотя до этого все ответы отлетали от зубов, как заученные. Се Лянь обрадовался, ведь его метод сработал. Да, они не получили вразумительных ответов о том, что власть будет делать, когда все их коррупционные схемы стали достоянием общества, но знающие люди, посмотрев интервью, поймут, что никто и ничего делать не будет. Пэй Мин был рад, как ребёнок, ведь интервью получилось немного спорным и они заставили министра поёрзать в кресле, а теперь у него было несколько дней до эфира, за которые он придумает, как подгадить ему так, чтобы люди галдели об этом как можно больше. Пока Се Лянь рассказывал о том, как он понял, что министр занервничал и ему есть что скрывать, Пэй Мин решил привлечь профайлера, который бы смог рассмотреть запись интервью и дать какие-то профессиональные оценки, заново подтверждая, что власть всё ещё не чиста на руку, невзирая на то, что те министры, что сдались первыми, по итогу потянули за собой ещё добрый десяток служащих, и суд выглядит как цирк, в котором люди отчаянно пытаются доказать, что они со своими взятками не такие плохие, ведь был кто-то, кто брал ещё больше. Что бы там в новостях не говорили про Се Ляня, люди всё ещё интересовались тем, как продвигается дело с причастностью политиков к преступлениям. Всего этого можно было избежать, если бы в итоге было принято решение о переизбрании, но, так как в просьбах и даже требованиях было отказано, люди посчитали, что власть продолжит заниматься своими преступлениями, но уже с помощью других лиц. Общественность посчитала, что их держат за идиотов. Се Лянь же решил, что не станет вообще в это влезать, он даже думать об этом не хотел, не говоря уже о том, чтобы обсуждать это с кем-то после работы. К счастью, его рабочий день уже оказался оконченным. Интервью длилось около трёх часов, за которые Жое даже не устала сидеть рядом, а Сань Лан слегка отодвинулся и начал заниматься своей картиной, отгоняя назойливую мушку в лице Цзыи. Последний час интервью Се Лянь всё время отвлекался на двоих детишек, которые пытались разграничить территорию за столом так, чтобы обоим было выгодно. Вот только Сань Лан хотел сидеть один и рисовать, чтобы ни одна пара любопытных глаз не мешала ему и не стояла над душой, а Жое очень хотела взглянуть на картину и долго-долго ныла, что её ущемляют в её же квартире. А Се Лянь просто улыбался, ведь всё в мире менялось так быстро, а эти двое так и сидели на кухне вместе с ним, как и несколько недель назад. Как только появились какие-то обвинения, Се Лянь был просто обескуражен, у него даже не находилось слов, чтобы выговорится, но он пытался работать, пытался не подавать вида, что что-то его задевает. Но Сань Лан, Жое и Эмин крутились вокруг, будто бы боялись, что Се Лянь захочет с собой сделать что-то. Они пытались скрыть от него эти переживания за дружелюбностью, но ведь принц не вчера родился, и прекрасно знает, кто и зачем что-либо делает. Со временем ему просто стало проще жить с мыслью о том, что он — неотъемлемый объект новостей, что его называют убийцей отца. Чем дальше заходила ситуация, тем сильнее он отвлекался от неё. И если раньше он избегал новостей, чтобы не задевать ещё не зажившие раны, то сейчас рассматривал их ради смеха. Весело наблюдать за тем, как люди считают Се Ляня тёмным магом только потому, что на церемонии награждения Цинсюань в шутку нагадал ему долгую супружескую жизнь, поклявшись, что линии на его ладони не могут врать. И, казалось бы, они так долго смеялись, понимая, что это шутка, и ни один из них ничего не смыслит в гадании, а тем более, в магии. Но Се Лянь даже не удивился бы, если бы нашёлся хотя бы один человек, который будет верить в то, что он практикует тёмную магию. Последующий день обещал быть довольно спокойным, но Се Лянь вспомнил о визите мадам Цао, когда они ели свой поздний завтрак. Жое оживилась и быстро доела, чтобы навести порядок и приодеться, ведь мадам Цао всё ещё вводила её в дичайший восторг, который было не скрыть. Сань Лан снова вернулся к картине, продолжая беседу с Се Лянем. Уже вытирая посуду, молодой мужчина задумался о том, что они с Сань Ланом говорили буквально всю ночь и вечер перед ней, но им всё ещё есть, о чём поболтать. Но такая болтовня очень влияла на них, вернее, на Се Ляня, потому что он обещал себе, что сегодня пойдет спать пораньше. А вот Сань Лан почему-то выглядел очень даже оживлённо, словно той чашки кофе утром ему хватало, чтобы сохранить бодрость второй день подряд. Жое была рада, что во время работы из дома Се Лянь получает меньше звонков, но, когда его телефон зазвонил в этот раз, она понадеялась, что это Цинсюань. А когда прибежала к телефону, только фыркнула и ушла — Му Цин. Мужчина предупредил, что собирается приехать. Они договорились, что будут шифроваться и обсуждать что-то важное только лично, поскольку и Му Цин, и Фэн Синь знали о предположениях, что их возможный враг может следить за ними. Они привозили кое-какую информацию о прокуроре, которого искал Се Лянь, но Жое всё равно была не в восторге, что они иногда приезжали. Поначалу она их полностью игнорировала, а после всё же старалась не высовываться из комнаты, пока эти двое были в квартире. Се Лянь посчитал это уже большим успехом, ведь таким образом она не становилась инициатором новых ссор, и они могли просто спокойно поболтать и обсудить зацепки. Стоило Се Ляню закончить разговор с Му Цином, Сань Лан тут же попытался снова вовлечь его в разговор, только в этот раз они говорили не о детстве. — Ты сказал, что у тебя есть идея, — начал Сань Лан. — Ага, — Се Лянь оставил телефон на столе и внимательно посмотрел на юношу. — Ты всё ещё не хочешь говорить? — Переживаешь, что я буду действовать один? — И это тоже, — Сань Лан кивнул, снова опуская кисть в краску. — Я думал о том, какие методы ты хочешь использовать. Будешь манипулировать новостями? — Нет, это бесполезно, будет выглядеть так, словно я хочу просто переложить свою вину на кого-то ещё, кроме того, доказательств нет. А убеждать людей в чём-то — самое позорное, что я могу вообще сделать. — Ты говорил, что твой отец не считал тебя перспективным, а я вот так не думаю. Ты так здорово ориентируешься в этом вопросе. — Думаешь, он мной бы гордился? — захихикал Се Лянь. — Он знал меня глупым ребёнком, все делают ошибки. — В таком случае, какие есть ещё идеи? Я выделяю только три, две из которых сразу можно выбросить. — Ну-ка, — Се Лянь повернул к себе стул и уселся, удобно располагая локти на спинке. — Первая идея — пытаться оправдаться. Понятно, что глупо, так что отбрасываем этот вариант. Вторая идея — сидеть молча. Но, судя по всему, ты действительно решил действовать, так что, нет. А третья идея — идти драться, — на последней идее лицо Сань Лана так и расцвело в счастливой улыбке. — Ну, может, не драться, но, в целом…, — Се Лянь пожал плечами. — Серьёзно? — Сань Лан сам себе не поверил, что оказался прав, но, судя по всему, он и правда пришёл в восторг, когда понял, что будет настоящая бойня, которую он так долго ждал. — Я не думал о драке, но мне казалось, что найти Ци Жуна и попытаться добиться от него чего-то вразумительного будет неплохой идеей. Всё же, других решений я не вижу, сколько ни думаю об этом. Такое впечатление, что он тянет специально для этого, будто это и есть его цель. — Гэгэ, возможно, он хочет, чтобы ты пришёл к нему. Не важно, как он рисует себе эту ситуацию, но мы нагрянем очень неожиданно. В этот раз я не позволю ему слинять. — Так вы часто дрались раньше, да? — Это не стало традицией, но мне почему-то всё было лень его прихлопнуть. Я имею ввиду, отобрать у него всё, что есть. Он делает все эти гадости посредством своей банды, так что, если подмять её под себя, у него не останется методов для действия. Не думаю, что Триада в итоге снова что-то ему даст, навряд ли примет его к себе. — Думаешь, будет легко убедить их всех перейти к тебе? — Я и не собираюсь никого уговаривать, всё здесь работает по-другому, — Сань Лан с уверенной улыбкой на несколько секунд оставил рисование. — Если ты решишь напасть на него, то я просто воспользуюсь моментом, чтобы поставить им ультиматум. Триада не станет их защищать, я более чем уверен в этом. — Ты имеешь в виду, что захватишь власть? — Се Лянь хлопнул в ладоши. — А не будет ли легче, если мы просто захватим его в одном из клубов? — Пока ты его не ударишь об стол несколько раз, он не поймёт, что лучше содействовать. Общественные места не лучшие точки для переговоров с Ци Жуном, понимаешь? Если мы вломимся в его офис, а лучше в дом, то будем располагать преимуществом, ведь никто не вызовет полицию, никаких камер, понимаешь? А раз мы захватим здание, то я смогу с большей вероятностью добраться до документации, чтобы по итогу подмять их под себя. — Так ты собираешься им угрожать? — Документация здесь служит чем-то вроде давления на них. У нас нельзя заставлять кого-либо служить себе, потому что важна верность. Это не просто слова, а вопрос жизни и смерти. Можно кого-то заставить и быть уверенным, что этот человек предан тебе, пока в итоге он не воткнёт нож в спину и не расскажет, как вынашивал месть в течение долгих лет. Я заберу не только документы о поставках, но и обо всей недвижимости и смогу её «украсть», а люди… Хм, если не захотят идти ко мне, так пускай катятся. Даже, если они соберутся снова и захотят «поднять» Ци Жуна, без поставок, без денег они не сделают ничего. Максимум, будут гавкать у тебя под окнами, но тебе ведь без разницы, верно? Сколько тех собак у тебя под окнами? — А Триада? Есть вероятность, что она его всё же примет? — Мне кажется, он им был нужен только для выполнения мелких поручений. Помнишь тот пакетик с наркотиками, который ты нашёл? Ци Жун ведь сказал, что хотел сдать тебя, как торговца, но в итоге кто-то ему сказал, что есть что-то важнее, поэтому он не стал тебя отдавать полиции. Это не звучало как «Мои друзья посоветовали мне не делать этого, а я их послушался». Это звучало как «Мой начальник приказал мне этого не делать, а я послушался». Никто в здравом уме не станет брать к себе такого идиота. Видимо, у них просто общие цели, но кто-то использует его, чтобы добиться своей. — Помнишь, он ещё сказал, что ему обещали трон? Похоже на то, что у них и правда одинаковые стремления, но его кормят обещаниями, тогда как глава Триады просто хочет достичь своей цели. — А ещё мне в какой-то момент показалось, что руками Ци Жуна просто делают что-то мелкое или опасное, на чём легко можно попасться, так что его могут использовать просто как одноразовую перчатку. Как только Ци Жун не сможет выполнять свои обязанности, он перестанет иметь хоть какую-то цену. — Осталось решить только одно — где именно располагается офис Ци Жуна? — Они меняют места обитания, а крутятся обычно в клубах. Я могу попробовать найти что-то о недвижимости, но на это уйдёт время. — Я смогу тебе в этом помочь? — Навряд ли, у меня есть человек, который специализируется на таких сложных раскопках, но этот человек немного занят в последнее время, — Сань Лан почесал затылок. — Ситуация всё равно не станет хуже, так что не спеши. — Мало ли, что этот чёрт ещё придумает, — он цокнул языком. — Я жалею только, что не прикончил его раньше. — Если бы ты его прикончил, он бы лишил нас стольких подсказок. — И своего присутствия, — буркнул юноша. — А что? Вдруг, если бы его не было, всё было бы иначе, и ты спокойно был себе журналистом? — «Если бы» да «если бы»… Могло случиться столько всего, Сань Лан. Мир состоит из времени и случая, так что одно событие может не только решить проблемы, но и уничтожить что-то хорошее. — Я всё равно не стану благодарить Ци Жуна за то, что он жив. — Я не против, — Се Лянь хихикнул. — Знаешь, ты много работал до этого, как журналист, всё время было понятно, что тебе нравится это занятие, даже если ты устаёшь. А сейчас ты как? Считай, официально ты безработный, но работаешь подпольно. Не думаешь над тем, чтобы что-то менять? Не было обидно, что тебя лишили любимого занятия? — Мне кажется, я начинаю уставать от общественности, от людей. Когда работаешь на кухне, нет времени болтать, даже работая на рынке и общаясь с людьми, ты говоришь про обыденные вещи. Думаю, мне всё ещё нравится работать здесь, есть ещё немного этого азарта. Но я не думаю, что я останусь тут надолго. — А что будешь делать потом? — Ты так говоришь, словно у тебя уже есть предложение, — снова засмеялся Се Лянь, но, заметив улыбку, замахал руками. — Нет-нет, даже не начинай. — Почему? Мои ребята считают тебя крутым. Будешь их тренером личностного роста, а? — улыбка на лице Сань Лана подсказывала, что и он воспринимает это как шутку. — Не нужно, пожалуйста. — Почему? Они расстроились бы, если узнали, как ты от них отказываешься! — Это не им в обиду, но это не то, чем я хочу заниматься, правда. — Так чем будешь заниматься? — Может, переедем куда? Мы с Жое так и ни разу не жили у моря, может попробовать? Буду работать, хм, хоть где! Я имею уже столько опыта, что могу быть буквально кем угодно. — Почему ты так легко думаешь о том, чтобы работать кем-то там, если можешь работать здесь тренером личностного роста? — Мне нужно позаботится хотя бы о своём личностном росте, так что нет. — Гэгэ так жесток, — Сань Лан поджал губу в шутливом выражении грусти. — Да-да, — Се Лянь только улыбнулся. Жое ещё несколько раз выходила из комнаты, так как думала, что мадам Цао пришла, но с разочарованием снова уходила. А когда первой прибежала к двери, чтобы открыть её перед пришедшим, то, увидев Му Цина и Фэн Синя, она только сильнее надулась и, не сказав и слова, ушла в свою комнату. — Чай или кофе? — предложил Се Лянь. — Кофе, — в один голос заявили гости. Му Цин скептически осмотрел Сань Лана, вернувшегося к рисованию. Они решили игнорировать присутствие друг друга и Се Ляня это бесконечно радовало, ведь не пришлось бы их успокаивать. Мужчина поставил на стол сладости и четыре чашки кофе, а после обратил на гостей пристальный взор. — Так как тебе тут работается? — спросил Фэн Синь. — Лучше, чем в офисе, — улыбнулся Се Лянь. — А у вас как дела? — Новеньких почти нет. Не сезон, да и в свете последних скандалов мало кто хочет идти к нам работать, — Му Цин вздохнул. — Зато мы можем немного отдохнуть, — Фэн Синь пожал плечами. — Но мы здесь не поэтому. Мы кое-что нашли. Му Цин достал из внутреннего кармана пиджака распечатку копии какого-то письма, а после вручил его Се Ляню, попутно объясняя ему ситуацию: — Не только мы думали о том, что Тао Лин связан с Триадой. Это письмо было зарегистрировано у нас примерно через пару месяцев после смерти твоих родителей. Господин Цзюнь У написал обращение телеканалу с просьбой разоблачить Тао Лина, как сообщника Триады. Мне по контексту показалось, что он прислал какие-то доказательства, но в архиве ничего не было. — Он говорил мне, что Тао Лин долгое время допрашивал их, может, это был метод его успокоить? Ну, я имею в виду, что казалось, словно прокурор жизни им не даст, так что он мог попытаться так его «успокоить»? — Но как тогда получилось, что новости о нём не вышли? Он прислал обращение, дал какие-то доказательства, разве кто-то стал бы упускать такие важные новости? Тао Лин ведь не был рядовым прокурором. Се Лянь бегло осмотрел текст обращения. Господин Цзюнь У обращался к телевизионной компании как директор учебного заведения, попросил осветить ситуацию, можно сказать, настоятельно просил это сделать. — Вы проверили архивы статей за тот год? — Се Лянь удивленно моргнул. — Да, это заняло много времени. Но единственные статьи и репортажи о Тао Лине связаны с его смертью, сбежавшей семьёй, а ещё вот тот репортаж, где на его связь с Триадой намекают. — Странно, что они не стали писать об этом. Это же такая новость! Сейчас на это быстрее всего реагируют. — Директором телеканала раньше был родственник Тао Лина, — Сань Лан подал голос. — Что? Откуда ты знаешь? — Да я всегда это знал, просто не придал значения сначала, — он пожал плечами. — Почему ты не рассказал об этом раньше? — спросил Фэн Синь. — Если бы мы говорили о ком-то другом, мне стоило и его родословную доложить? Откуда мне было знать об этой связи, и что она как-то могла повлиять на это дело? — А тебе что-то ещё о нём известно? — спокойно поинтересовался Се Лянь. — После смерти Тао Лина он сбежал из страны, так что немного. Насколько я знаю, так как телекомпания была частной, собрание акционеров назначило нового директора, исходя из голосования. — Господин Цзюнь У был акционером? — удивленно спросил Му Цин. — С того времени директора не менялись, — Сань Лан пожал плечами. — Как только он стал директором, компания стала только лучше, судя по всему, — Фэн Синь задумчиво потирал подбородок. — Но теперь хотя бы понятно, что статью не выпустили из-за того, что у прокурора были связи. — Ну а почему тогда статью не выпустили потом? Хотя… Господин Цзюнь У пришёл на должность уже после смерти Тао Лина, так что, наверное, не хотел поднимать эту тему, — Му Цин опровергнул собственное же обвинение. — В любом случае, информация никогда не бывает бесполезной, — Се Лянь попытался всех ободрить. — Может, эта информация хоть как-то пригодится, — улыбнулся Фэн Синь. — Я собирался навестить твоих родителей, можно? — Да, — Се Лянь пожал плечами, уже записывая адрес колумбария на листке. — Ты их перевёз с прошлого раза? — Нет, пока я не хочу думать об этом. — А они тебе ответили по поводу того, кто открывал шкафчик? — спросил Му Цин. — Нет, но что они могут ответить? Что кто-то из их работников получил взятку и позволил незнакомцу что-то сделать? Я тебя умоляю, они не станут ничего отвечать. Я изначально не надеялся. — А что Ци Жун в последнее время? Не появляется? — Кажется, нет. Даже не пишет, — Се Лянь протянул листочек с адресом. — Даже странно, если честно. — Мне казалось, он так и продолжит ездить по ушам, — сказал Му Цин. — Может, залёг, чтобы подготовить очередную гадость, — предположил Фэн Синь. — Я только надеюсь, что это вас не коснётся, всё же, всё, что говорят обо мне сейчас, просто притянуто за уши, а люди в это верят, так что я не представляю, что он может рассказать о вас. — Не переживай, мы не лицо компании, так что ничего страшного, — Му Цин лишь отмахнулся. — Но что ты собираешься делать? — тут же спросил Фэн Синь. — Я думаю о том, чтобы наведаться к Ци Жуну в гости, но это пока в планах. Не хочу говорить больше, чтобы у вас потом не возникло проблем. — Это понятно, но не делай глупостей, окей? — Фэн Синь встал из-за стола. — И держи в курсе, — поддакнул Му Цин, также готовясь уйти. — Обязательно, — Се Лянь тоже поднялся, чтобы проводить их. — Спасибо за вашу помощь. Они перекинулись еще парой слов о погоде и пробках на дороге, а после оба его друга ушли. Се Лянь только захотел закрыть дверь, как заметил знакомую фигуру, вышедшую из лифта. — Мадам Цао, вы к нам? — поинтересовался мужчина. — Да, не помешаю? — она вежливо поклонилась. — Нет, проходите, — он открыл дверь пошире, наблюдая за тем, как Сань Лан снова прячет картину, а рядом уже появляется Жое. Женщина села в гостиной и вполне открыто поддерживала праздную беседу, пока Жое варила кофе. Се Лянь всё ещё не очень понимал цели её визита, надеясь лишь на то, что она не пришла, чтобы в итоге попросить их уехать. Однако она поддерживала разговор и интересовалась Тоем, дав несколько советов по уходу за корги. Когда чашечка кофе уже была в руках у женщины, а Жое уже слегка успокоилась в своём неоправданно большом волнении от встречи, разговоры немного поутихли. Сделав маленький глоток, мадам Цао поставила чашечку на тарелку и снова посмотрела на Се Ляня. — Не переживай, я здесь не из-за квартиры. У меня и правда есть важный разговор, который может очень тебе помочь, — она звучала так уверенно и расслабленно, что Се Лянь даже не сразу задумался о том, откуда же она может знать, что ему нужно. — А с чем вы хотите помочь? — спросила Жое, оказавшаяся куда любопытнее. — Просто взгляните на это, — женщина медленно достала из сумки папку формата А4 с целой стопкой каких-то бумаг. Мадам Цао передала папку в руки Се Ляня, а после мягко улыбнулась, наблюдая за его растерянным любопытством. — Думаю, это лучше отдать юному господину Хуа, он знает, что делать, — она улыбнулась шире. Се Лянь даже не подумал ничего лишнего, а просто протянул ему папку, как вдруг удивлённо раскрыл глаза, смотря то на гостью, то на Сань Лана. Она всё также обаятельно улыбалась, а Сань Лан будто понимал, что к чему и принял это как должное. Он взял папку и начал изучать её содержимое, так и не отвечая ни на один немой вопрос о том, откуда эта женщина знает о нём. Она и сама не отвечала, просто наблюдала за двумя парами удивленных глаз. — Мне, наверное, следует объясниться, — она едва заметно наклонилась вперёд, смерив Се Ляня и Жое взглядом. — Дело в том, что Тао Лин, о котором вы не так давно узнали, мой покойный муж. Я здесь, чтобы немного рассказать о нём, надеюсь, информация будет полезна вам. Се Лянь просто не смог раскрыть глаза ещё сильнее, иначе бы степень его удивления была точно заметна. Миллионы вопросов так и роились в голове, а он не знал, какой задать первым. — Господин Хуа попросил меня о кое-какой помощи. — Так вы и правда знакомы? — спросил Се Лянь, снова обращая взгляд на Сань Лана. — Знакомы, я помню его ещё ребёнком. Господин Ченг привозил его с собой, приезжая к моему мужу за деньгами. Ещё тогда я говорила своему супругу, что мальчика готовят стать следующим главой, но он меня так и не послушал. Но это не так важно, — она только легонько отмахнулась рукой. Се Лянь ещё раз взглянул на Сань Лана в надежде увидеть хоть какую-то реакцию. Выходит, всё это время она приходила сюда и знала его в лицо, но не подала виду? И он знал её, раз обратился к ней за помощью. Однако юноша только улыбнулся, будто всё было под контролем, а после продолжил внимательно изучать документы в руках.

***

Даже глаза было больно открыть, настолько сильно болела щека. Ровное дыхание, полное болезненных стонов, снова стало прерывистым. Слегка приоткрыв глаза, юноша попытался приподняться на руках, но острая боль так и не давала этого сделать. Он уже пытался и никак не выходило, словно его снова и снова парализовала боль от удара. Каждый раз, когда он ещё раз пытался шевельнуться, по телу словно пробегала судорога, от которой мышцы обмякли, и он снова падал на кровать. Длинные каштановые волосы за столько часов ворочаний на кровати запутались настолько, что Цинсюань мог ощущать узелки на отдельных прядях. Но разве это было проблемой сейчас? Он будто в трансе, но точно слышал, что брат ушёл из квартиры, так что он должен был подняться, он обязан встать, несмотря на боль. Юноша изо всех сил старался встать, избегая любого болезненного движения. Застывал, шипя от новой судороги, а после медленно поднимался снова. Он должен был найти свой телефон, чтобы написать Мин И. Почему он ушёл так рано и ни слова не сказал? Сможет ли он забрать его из этого Ада? Плевать, что разъярённый Ши Уду мог вернуться в любой момент, Цинсюань надеялся быстро убраться из этого дома, пока он всё ещё жив. Когда в школе его загоняли в угол и пытались избить за переодевания в женские вещи ради роли в спектакле, он каждый раз давал им отпор. Приходил домой побитый, но убеждался, что каждый его обидчик в итоге получил по заслугам. Но он и слова не посмел сказать Ши Уду, когда тот буквально озверел от того, что ему пришлось так унижаться. В комнате творился такой бардак, потому что Ши Уду разбил всю технику, а после уже принялся за своего брата, не жалея его молодое тело. А Цинсюань просто молчал, потому что понимал, что бессмысленно говорить о том, что он нашёл свою любовь, что он действительно был счастлив. Может и к лучшему, что Мин И ушёл? Не ясно, что бы выкинул Ши Уду по отношению к нему. Дверь из комнаты оказалась заперта, и юноша не сразу сообразил, что его связка ключей где-то на столе с косметикой. Ещё несколько шагов, наполненных болезненными стонами. Он сморщил своё лицо и не сдерживался, ругаясь вслух. Наконец, дверь открыта, и он таким же медленным шагом направился в сторону кабинета брата, сам не замечая, что шаги стали слегка быстрее. Кошки, завидев хозяина, тут же его окружили, громко мяукая и подставляясь ему под ноги. Они тоже были напуганы тем, что оказались один на один с Ши Уду, так что старались найти утешение у своего хозяина. Цинсюань был готов поспорить, что они даже не ели со вчерашнего вечера. Он только попросил их подождать немножечко, просил дать немного времени и обещал забрать с собой, обещал никогда больше не оставлять их одних. К счастью, кабинет был открыт и ему без особых усилий удалось найти свой телефон. Он оказался выключен, и юноша занервничал, надеясь, что не задержится здесь надолго. Он не знал, куда именно отправился его брат, и когда вернётся, так что надеялся, что как можно скорее уладит всё и уйдёт, чтобы в случае чего не оказаться пойманным. Включая телефон, он только молился, чтобы он загружался быстрее, а он как назло так долго запускался. Но это и понятно, ведь ему требовалось обработать одновременно десятки пропущенных звонков, смс, уведомлений из социальных сетей, но его интересовал только вейбо, где он быстро нашёл контакт Мин И.

***

Телефон завибрировал. «Ты здесь? Почему ты ушёл так рано?» Ещё один противный звук. «Брат избил меня и закрыл в комнате. Он ушёл, забери меня, пожалуйста, отсюда» «Ты слышишь?» «Пожалуйста?» «Хотя бы приезжай, не звони, просто приезжай. Я не выдержу этого» «Мин И, пожалуйста, помоги мне» Он несколько раз заглянул в открытый диалог, следя за всё новыми сообщениями. Цинсюань будто ждал ответа после каждого сообщения, а после начал писать снова, даже не допуская мысли о том, что Мин И не очень-то и хотел этим заниматься. Мужчина поправил тёмную прядь волос и поднял почти пустую банку пива, полностью её опустошая. Его взгляд неизменно цеплялся за фотографию Ши Уду на экране его компьютера. Она успокаивала, но совсем немного. Хотя нельзя было сказать, что он так уж и нервничал. Отвечать он не собирался, а ехать к нему так тем более, но диалог с ним оставил открытым. Зачем? Может просто забыл, а может хотел дать ему понять, что его открыто игнорируют? Зная Цинсюаня, Мин И мог предположить, что он всячески оправдает любую грубость. Стоит ему просто проигнорировать сообщения, даже не открывая их, как бы он ни злился, в итоге он скажет: «Ты, наверное, просто был занят, да?». Но какое оправдание он придумает, если сообщения были прочитаны и остались без ответа? Мин И и сам не понимал, почему сделал это, но почему-то его натура оказалась удовлетворена «шалостью». Он ещё раз перечитал статью, убеждаясь, что ничего не было упущено, когда экран его второго телефона загорелся. Он только открыл уведомление поверх рабочего стола, чтобы узнать, кто же ему написал, но был удивлен, что это снова был Цинсюань. «Привет, ты мой единственный подписчик, которому я могу доверять. Сейчас у меня не лучшее время, но я всё улажу. Скажи всем, что я всё объясню, окей? Всё нормально, держитесь, ладно? Будьте хорошими детками и не влезайте в споры. Я постараюсь сбежать из дома и снова вернусь на канал, просто немного подождите меня». Он лишь пожал плечами, но открывать диалог так и не стал, вкушая момент от нажатия кнопки «отправить».