Если не знаешь, смеяться тебе или плакать - смейся

— Я понимаю, что мои слова могут противоречить вашему восприятию, — женщина кивнула и снова обвела присутствующих взглядом. — Как известный прокурор может быть связан с Триадой? Я всё объясню. Мадам Цао снова осмотрела комнату, будто для неё ещё существовала угроза потенциально лишних ушей. Она выглядела уверенно, и точно знала, что и когда сказать, так уж вышло, что её жизнь сделала её такой. А детишки напротив выглядели так забавно. Но что-то заставляло её останавливаться, словно она боялась реакции. — Мой муж, Цао Ван Чжен, на самом деле, всегда был довольно амбициозным в плане карьеры. Так уж вышло, что он выучился после войны, когда ему внушали, что он — будущее китайского общества. Он был полон уверенности, что станет хорошим специалистом, он точно не хотел брать взятки и за его службу его и правда ценили. Мы были обещаны друг другу ещё со школы, так решили наши семьи. Поначалу он и правда был хорош, но после вышло так, что я забеременела близнецами. Его скромного жалования не хватало, и с этого началось его отступление в сторону преступности. Почти все его успешные коллеги рано или поздно приходили к подобным решениям, что помогало им продвигаться по службе. — Но как? Речь в деньгах, а не продвижении. Чтобы получить повышение, нужно работать и показать свою компетентность в сфере, — поинтересовалась Жое. — Ты права, он был отличным специалистом, но получать повышение куда проще, когда за тебя замолвят словечко. Стоит тебе помочь кому-то из Триады, а после попросить о рекомендации, ты можешь рассчитывать, как минимум, на повышение зарплаты. Он уладил несколько дел, связанных со спорным бизнесом, благодаря этому заимел уважение и деньги, которые помогли нам содержать детей в хороших условиях. Со временем его репутация только улучшилась, и он получил несколько повышений. Триада дала ему кое-какой заработок, это была небольшая организация. В то время они занимались торговлей номерами, подделывали документы для беженцев, ну и наркотики временами тоже появлялись. Всё было завязано на том, что он сам почувствовал, что может иметь больше денег. Никто бы и не подумал, что начальник центральной прокуратуры имеет такие связи. Как сейчас говорят, он «втянулся». Под его началом, эта группировка выросла — их сеть общения стала ещё обширнее, ловили их довольно редко, они стали предоставлять больше услуг. Поэтому Триада дала ему больше свободы, но в определённое время всё же приходила, чтобы получить деньги за покровительство. — То есть, Триада вас прикрывала? — Да, они выступали в роли отца, который покрывает и защищает банды поменьше. Получается эдакий альянс. Все платят отцу за помощь и работу на его территории, а он в этот же момент закрывает глаза на многие нарушения. — Но мы знаем, что в итоге ваш муж был убит Триадой из-за предательства, верно? — переспросил Се Лянь. — Да, всё было именно так. Он положил глаз на то, что ему простить никак не могли. Понимаете, когда ты хороший специалист, которого уважают на работе, когда тебе удаётся водить всех за нос и вести успешную двойную жизнь, рамки дозволенного просто размываются, пока полностью не исчезают, — сказала женщина так, будто её это тоже касалось. — Он похитил поставку, которая должна была стать решающей в отношениях между Триадой и мексиканской мафией. Может, он сделал это по глупости? Но никто бы и не спросил. Товар был идеального качества, лучшего, я бы сказала. Он стоил втрое больше самых высоких рыночных цен. Триада имела планы на эту поставку, но мой муж слишком уверовал в себя и похитил её. — В фильмах обычно всю семью убивают из-за этого, как, например, в «Леон киллер». — Фильмы не всегда описывают реальность, дорогая. Я всё объясню. Дело в том, что мой муж многое мне доверил, касаемо работы с Триадой. Я знала о его плане, знала о том, какое наказание он получит. Он украл груз, реализовал его, а деньги поручил спрятать мне. Он надеялся, что ему удастся обмануть Триаду, сказать, что поставку просто перехватил кто-то другой, но я просто молча забрала деньги, собрала детей и сбежала из страны как можно дальше. — То есть, вы отправили мужа на смерть? — Жое даже слегка привстала на месте. — Мои дети отреагировали так же, — она горько улыбнулась. — Она спасала детей, — Се Лянь выдвинул гипотезу. — Триада точно бы убила их всех, — подтвердил Сань Лан, отвлекаясь от бумаг. — Вы верно говорите, но дело было не совсем так. Мои дети ненавидят меня за этот поступок до сих пор, ведь они и правда любили отца. Я была строгой и всегда старалась дать детям всё самое лучшее, по крайней мере, я пыталась быть хорошей матерью и вырастить детей честными. Но отец, после двух работ, просто приходил с подарками, позволял им всё. Это иногда мешало, но всё же, логично, что папу они любили больше всего. По молодости я пыталась ругать его, просила не лезть в воспитание, если он и не намерен делать что-то серьёзное, но со временем я поняла, что моя настоящая сила в молчании. Если женщина умеет молчать, её цена возрастает до небес. Мы были идеальной семьей, поначалу хотя бы. Но, возомнив себя важным, мой супруг перестал обращать внимание на всё, что происходило дома. Я была бы даже не так против, если бы он просто ходил по публичным домам, мне не было до этого дела. Я догадывалась, сначала было просто обидно, а после я поняла, что так происходит у всех, поэтому я не стала ничего говорить. Когда нашему браку исполнилось двадцать лет, я отправила детей к родителям и решила устроить праздничный ужин. Я предупредила его утром, напомнила о празднике, но сидела и ждала его до трёх часов утра. Мне надоело, я выключила свет и ушла в спальню, сняла с себя украшения и макияж, как вдруг, он вернулся. Я даже обрадовалась, хотела спуститься к нему, узнать, что случилось, но рядом с ним была другая женщина. Он будто и не заметил меня вовсе, повёл её в нашу спальню. — Ужас какой, — Жое только громко вздохнула, перебивая. — Я бы учинила такой скандал! — Но я всё равно молчала. Такое было воспитание. Мы держались за руки на общественных приёмах, когда у него брали интервью, когда он приглашал журналистов в дом, да и просто в повседневности, я всё равно сохраняла образ идеальной жены, идеальной матери. Я не сказала ему ничего про женщин, но сохранила оболочку нашего идеального брака. И вот, когда мне представилась возможность получить то, что я действительно заслужила, я просто сделала это. Я забрала его деньги и сбежала. Да, мои дети ненавидят меня за то, что я по сути убила отца, но рано или поздно они поймут, что, если бы мы остались, убили бы и нас, просто я постаралась выжать из ситуации как можно больше. — Сложно оценить ситуацию со стороны, — созналась Жое, задумавшись. — Но мы же здесь не за этим, да? Не нам вас учить. — Да, это так, но то, что он пытался защитить твоего отца, было его последним осознанным желанием сделать хоть что-то полезное. Что-то заставило его поверить в то, что он был обвинён нечестно и за этим стоит кто-то конкретный. Пока он занимался этим делом, он даже оставил свои походы к другим женщинам. Думаю, я хочу сказать, что видела его таким впервые, ведь он давно так не горел чем-то. За этим было приятно наблюдать, потому что он был таким усердным только в начале своей карьеры, когда всё ещё верил в честность. — Он не говорил о том, что именно он думал о расследовании? Может, он говорил о зацепках? — Се Лянь даже воодушевился, когда понял, кто именно перед ним, поэтому попытался выжать из ситуации максимум. — У нас не было принято говорить об этом, так что, к сожалению, нет. Ван Чжен, может, в итоге и не был хорошим специалистом, но он действительно хотел доказать вину того, кто к этому причастен. С собой я забрала кое-какие документы из сейфа — лицензии на недвижимость. Скорее всего, эти здания уже были переоформлены, но вы хотя бы сможете узнать о том, где нужно искать их. Я знаю, что сейчас эта банда совсем обмельчала, знаю, что твой брат ею занимается, так уж вышло, что у нас есть общие знакомые. Я видела его здесь несколько раз, так что посчитала нужным предоставить вам эту информацию. — Она и правда может помочь. Если дать эту информацию Эмину, он сможет составить план, и мы можем начать подготовку. — Всё и правда будет так просто? — Для начала стоит проверить все адреса, выявить активность на них. На это уйдет до суток, а за это время мы можем начать готовить оружие. Когда узнаем точное место, сможем подготовить план более детально, здесь есть даже чертежи, которые нам помогут. Если раньше я рассчитывал минимум на неделю, то сейчас всё действительно можно сделать быстрее. Спасибо вам, госпожа Цао. — Я рада тебе помочь, я думала отдать документы ещё до твоей просьбы, но ты меня опередил. Ты всегда казался мне толковым ребёнком, так что я надеюсь, что эта информация хоть немного вам поможет. Надеюсь, под твоим началом эти неверные станут более организованными, — женщина будто давала ему напутствия, не упуская из виду то, как на их разговоры реагировали Жое и Се Лянь. Оба обитателя квартиры не скрывали удивления. Жое всё ещё плохо понимала масштаб связей Хуа Чэна, а Се Лянь удивлялся, ведь Сань Лан точно знал, почему мадам Цао попросила прийти на кофе. Более того, он сам её попросил это сделать! Судя по всему, они и правда были знакомы, а она всё ещё воспринимает организацию своего покойного мужа, как свою, из-за чего переживает. Может, поэтому она решила отдать им документы, чтобы они восстановили её? Но Жое считала, что мадам Цао просто хочет им помочь, так как они с Се Лянем стали ей близки. Сразу было ясно, как она смотрит на них, будто они дети, за которыми она присматривает. А сейчас это и понятно, ведь её собственные дети не общаются с ней. В первый раз, когда она принесла им пирожки, она тоже упомянула о том, что её внуки не приехали. Ей, должно быть, так одиноко, ведь дети и внуки избегают её. Может, поэтому она им помогает? Но сама мадам Цао не собиралась никак это комментировать. Её время утекало, может, женщина жалела о некоторых своих поступках, а теперь пыталась сделать хоть что-то хорошее? Храни она свой образ идеальной жены, разве не позаботилась бы о том, чтобы отговорить супруга от ошибок? Если бы всё было иначе, её муж остался бы жив, а она продолжала бы сидеть дома как куколка — готовить обеды для повзрослевших детей, одеваться красивее с каждым днём, пока муж занимался бы чем хотел, а она просто закрывала глаза на очередную пассию в их спальне. Так какая жизнь лучше? Жизнь, построенная на правиле, что она должна хранить очаг и не мешать мужу, или жизнь, полная свободы, но с обрубленными крыльями? Иногда ей казалось, что её жизнь просто обречена быть такой. До тех пор, пока она не поняла, что жизнь никогда не бывает только плохой и только хорошей. Даже если бы у неё была сила вернуть время назад, она никогда бы не смогла сделать свою жизнь счастливой настолько, насколько она хотела. Свою жизнь она уже упустила, оставалось только её дожить, стараясь получать хоть каплю удовольствия. Увидев на своём пороге юношу, которого она знала давно, о котором слышала и после, она улыбнулась, а сердце наполнилось теплом. Она не воспринимала его как ребёнка, отдавая себе отчет, что перед ней человек, который буквально заслужил свою власть. Но когда она вспоминала, как он выглядел, пока взрослые решали финансовые вопросы — такой грозный, нахмуренный, подозрительно следивший за всем, будто находился в тылу врага. Он, кажется, понимал что-то, понимал, что в итоге улыбчивый и податливый Ван Чжен в итоге сделает первый шаг к войне. Она стояла в стороне и только наблюдала за ним, она сразу увидела, о чём он думал. Их взгляды пересеклись. Женщина выдержала паузу и слегка улыбнулась. Они точно поняли друг друга в тот момент, словно их мысли сошлись. Парень подозревал о чём-то, а она точно знала, что он был прав, ведь её муж, может и не любил её достаточно сильно, как она того заслужила, но хотя бы не считал идиоткой и советовался с ней в некоторых вопросах. Они виделись всего несколько раз, как люди по разные стороны баррикад, но единые во мнении. Они не имели нужной власти, чтобы решить проблему, которую они видели только вдвоём, но оба проницательно наблюдали. Женщина запомнила его очень хорошо, когда она впервые увидела его, то сначала не поверила глазам, ведь он так изменился! В тот день, когда Се Лянь заселился в квартиру, он приехал помочь, а она искала предлог, чтобы ещё раз увидеться и убедится во всём на 100%. Пришлось приготовить пирожки, а после пойти к ним на импровизированное новоселье. В тот раз они снова встретились взглядом, только в этот раз почти всё было иначе — юноша так вырос, возмужал, он излучал уверенность в своих действиях, только взгляда хватало, чтобы понять, как он изменился: из обычного мальчишки, который просто по пятам следует за главой, копирует его повадки и изо всех сил старается быть не хуже, стал тем, кто сам диктует планку «нормального». Не изменился в нём только взгляд. Может, мадам Цао раньше допускала мысль, что мальчик в тот раз её не понял и просто был благосклонен к ней, но сейчас она была уверена, что они были заодно. В его взгляде читалось уважение, и не просто как факт, что перед ним взрослая женщина, которую он знает, а действительно уважение за что-то, что он находит смелым в её истории. Они не подали виду, что знакомы. Женщина не раз видела его после новоселья, и всё чаще замечала его слабость, которая проявлялась в присутствии Се Ляня. И её это восхищало. Она росла в мире мужчин, которые пытались быть сильными, скрывали слабости, считали, что игнорирование проблемы может их решить. Но Хуа Чэн был другим. Он точно был другим, и её это радовало. Женщина ни разу не задумалась о том, что он может быть плох в управлении, но то, что он не считает свою слабость постыдной, не скрывает её и относится к ней должным образом, просто её радовало. Вспомнить хотя бы предыдущего главу, он всеми правдами и неправдами старался скрыть увлечённость женщинами от коллег, а от женщин скрывал своё положение в обществе. Может ему и нравилась эта шпионская сага, в которой юный Хуа Чэн ему по глупости мешал временами, но она не видела эту жизнь счастливой. Хуа Чэн искренен и честен в первую очередь перед собой, а всё остальное не так важно. Кем бы ни оказалась его слабость, Цао просто была рада и горда, что ребёнок, которого она однажды видела и заметила, теперь стал таким. Они оба охраняли свой секрет, вели себя так, что никто и не подумал о том, что они давние знакомые. Но когда она действительно увидела его перед собой, то не сразу поняла, что делать. Он ничего не объяснил, а ей и не нужны были его оправдания. Она смотрит новости, знает всё, что случилось, знает о Ци Жуне, питает к нему неуважение за то, что он разводит шум в её доме, а также из-за того, как он угробил то, что она пыталась строить вместе с мужем. Женщина знала, где зарыта собака, и понимала, почему Хуа Чэн пришёл именно к ней. Он сказал, что пришёл попросить помощи, так как уверен, что женщина всё же обладает информацией, а она обещала подумать. Обсудив общие темы, такие как положение дел в Триаде и ближайшие планы, они разошлись. Она обдумывала его просьбу несколько дней и всё же решилась ему помочь. Се Лянь обдумывал её слова, пытался найти предлог, чтобы задать больше вопросов. Как только он понял, что шансов узнать о Тао Лине больше, что надежда теперь не такая призрачная, ему показалось, что он стал так близок к победе. А как только узнал, что больше ничего ему не расскажут, попытался искать лазейки. Он понимал, что её помощь уже и так очень значима, но он всё равно чувствовал себя ограниченным. Когда она говорила о своём влиянии в организации, он понадеялся, что Тао Лин делился с ней своими мыслями, так как именно они его интересовали больше всего. Да, имея перед собой информацию о недвижимости Ци Жуна, они могли быстро его найти и попробовать расколоть. Но всё равно оставалась опасность, что он не расскажет ничего, что вызовет подмогу и это перерастёт в настоящую бойню. Зная хоть какую-то информацию о наблюдениях прокурора, они могли бы упустить из плана любые драки и найти своего врага куда быстрее. Стоило ему хоть немного задуматься о том, чтобы приблизится к своей цели, как он понял, что мадам Цао, к сожалению, не сможет ему в этом помочь. Однако, в итоге, они всё равно имели много информации в распоряжении, так что он не хотел показаться неблагодарным. У всех в этой квартире было своё понятие удовлетворения. Жое не думала об этом серьёзно, ведь ей хватало только того, что рядом были её драгоценные люди, а всё остальное не важно. Хуа Чэн был немного на неё похож, но он поставил перед собой ряд задач, установок, которым следовал. Се Лянь поначалу думал, что его счастье — видеть здоровую и счастливую Жое, позже это понятие расширилось, когда в его жизни появился Сань Лан. Сейчас же он был бы невероятно счастлив, если бы сумел разгадать эту тайну и закончить этот цикл бесконечных помоев, выливающихся на него. И как только ему казалось, что он приближается к сути, его тут же отбрасывало. Обида начинала бурлить внутри, однако он снова брал себя в руки. А для мадам Цао… для неё не существовало понятия счастья. Её роль ограничивалась её домом — красивая кукла, в красивом доме, с красивыми детками. Только она хотела большего. Тогда как её подруги послушно сидели в своих домиках, смотря в окошки, она была той, кто работала с их мужьями. Когда они встречались, другие молодые мамы и жёны бесконечно долго говорили о том, где они предпочитают покупать рис, где делают стрижку, и к какому врачу обращаются при болях в спине. Цао никогда не было интересно обсуждать это. Её потолок — небо. Она стремилась выше, заслужила не любовь, а уважение своего мужа. Она заслужила уважение всех тех, с кем он был близок. А сейчас, когда она преодолела всё то, что могло её ограничивать, вот, она уже в небе. И что делать? Что теперь делать? Женщина, которая всегда закатывала глаза при прослушивании всех глупых и приземлённых желаний подруг, которая всегда точно знала, чего она хочет. Оказавшись на свободе, она не знала, что с ней делать. Но всё это сейчас казалось не таким важным, ей просто было приятно наблюдать за тем, как эти трое стараются решить такую огромную проблему. Женщина задержалась у них ненадолго, сославшись на занятость, она просто хотела оставить их наедине, чтобы они могли обсудить всё, что слышали. Жое всё ещё не находила слов, чтобы хоть как-то прокомментировать ситуацию. — Но она всё равно безусловно крутая, — улыбнулась девушка. — Если бы Цинсюань знал это, то точно бы взял у неё автограф! — Это уж точно, — Се Лянь захихикал. — Но она действительно оказалась такой сильной и мудрой, правда? — Да, таких женщин так мало, — Жое мечтательно улыбнулась. — Потому что она такая… ну, она просто внеземная! Почему ты не сказал, что знал её? — спросила она у Хуа Чэна, отвлекая того от документов. — Мы не были знакомы, просто виделись, когда мы приезжали к её мужу за деньгами, вот и всё. Думаю, нас связывала какая-то ментальная связь, не знаю, как это объяснить. — Так выходит, что ты знал, что её муж был прокурором, которого мы искали? — тут же подхватил Се Лянь. — Не совсем, я видел его очень редко, у меня не было времени сосредоточится на его биографии, я просто знал, что его за что-то там уважают. Мне только сказали, что такие как он, довольно изворотливые, и их нужно держать покрепче, всё. В то время у меня был другой круг интересов. — И всё же, ты обратился к ней по какой-то причине, — Се Лянь ожидал объяснений на этот счет, будто и в самом деле был уверен, что отныне Сань Лан обязан всё ему рассказывать. — Мне показалось, что у неё может быть какая-то информация, — юноша пожал плечами. — Даже если не документы, то она должна была помнить, где принимал гостей её муж. И да, она действительно кажется такой умной, будто чувствует и знает всё, поэтому она не показалась мне врагом. — Но я бы никогда не подумала, что она будет связана с Триадой, — Жое улыбнулась, оглядываясь на Се Ляня. — Ну, мы тоже не похожи на тех, кто связан с Триадой, но… — Се Лянь пожал плечами. — Но? — переспросил юноша. — Мы связаны с Триадой, пускай и не партнёрскими связями, но всё же, — Се Лянь снова повернулся к другу. — Если бы тебя можно было за это обвинить, тогда теория шести рукопожатий вообще не имеет смысла, — юноша только обворожительно улыбнулся. — Ты имеешь связь только с небольшой частью Триады. Мы есть во всех больших городах, по всей Азии, даже на других континентах, так что будь уверен, что очень многие люди знакомы с нами, но могут даже не знать об этом. Чей-то дружелюбный сосед может оказаться тем, кто выполняет секретные поручения, нарушая при этом закон. — Не пугай меня, пожалуйста, — Жое только шикнула в его сторону. — Просто констатирую факт, — Хуа Чэн пожал плечами, улыбнувшись. Он снова взялся за свою картину, даже не обращая внимания на то, что ноутбук Се Ляня стал издавать странные звуки. — Ты перешёл на новый уровень моего раздражения, поздравляю, дагэ, — Жое только допила остывший кофе, спеша уйти на кухню. — Ну чего ты? Нормально же всё было, — Се Лянь только улыбнулся, а после всё же принял вызов по видеосвязи. Господин Пэй на экране выглядел очень спокойно, будто для них такие звонки были обыденностью. Он всё ещё искал что-то, ожидая ответа от Се Ляня, но, стоило ему услышать его приветствие, он тут же внимательно на него посмотрел. — Ну что? Как твои дела? — спросил мужчина. — Всё хорошо, что-то случилось? — Неужели я приучил тебя к тому, что я буду обращаться только из-за проблем на работе? — мужчина задумчиво нахмурился, оценивая степень близости их отношений с подчинённым. — Но ладно. На самом деле, я действительно хотел поговорить о работе. — Да? — Се Лянь откинулся на спинку стула. — Выходит, придётся растянуть информацию ещё на три дополнительных выпуска, так что нужно будет грамотно продумать открытые вопросы. Я разбил общий проект на части поменьше, ты сможешь сделать это до конца недели? — Полный сценарий? — Нет, просто разбей как надо, чтобы логично звучало, а мы уже сами дополним, ладно? — Да, без проблем, — Се Лянь пожал плечами. — И вот ещё что, — Пэй Мин сделал паузу. — Я ещё думаю над одним важным проектом для себя, но всё ещё не уверен. — Что за проект? — Он довольно… амбициозен, что ли. Это займёт у меня много времени и сил, но я хотел спросить, сможешь ли ты мне в нём помочь? — Думаю, да, — Се Лянь чуть нахмурился, так как Пэй Мин обычно говорил конкретно, а здесь всё пытался напустить туман. — Правда? Только не как журналист, — сразу же предупредил Пэй Мин. — М? — Се Лянь от удивления даже не заметил, как навострились ещё две пары ушей рядом. — Я имею в виду, что хочу, чтобы ты дал мне интервью. — Вы и правда хотите этим заниматься? — Се Лянь опустил плечи. — Да, ты знаешь, что в тот момент меня не было в стране, так что я только издали слышал обо всём. Я заинтересован в том, чтобы найти правду. — Я уже говорил о том, что хочу ворошить это как можно меньше. Тем более, кто поверит моим словам? Только потому, что я буду говорить их вам, известному журналисту, люди не проникнутся пониманием, так что это бессмысленно. Я могу понять от вас только спортивный интерес, но никак не просвещение людей. — Когда я спрашивал тебя, это было моим спортивным интересом. Сейчас я действительно нацелен на то, чтобы найти правду. Даже, если ты не захочешь говорить об этом, я постараюсь найти других людей. Но! Тебе следует понять, что, пока правда неизвестна в широких кругах, а люди говорят бессмыслицу о тебе, это значит, что они всё ещё ищут ответ. Кто-то ищет ответ активно, а кто-то пассивно, просто заглатывая информацию. Не думай о том, что никто не послушает. Просто хотя бы дай мне шанс во всём разобраться, если результат будет плохим, если он тебе не понравится или не приведёт ни к чему, тогда я не стану публиковать какую-либо информацию. — В таком случае, если информация после расследования так и не попадёт в СМИ, тогда с какой стати это не спортивный интерес? Если вы намерены искать правду для общественности, тогда почему так легко отказываетесь? — Потому что правда может быть действительно пугающей. Я не знаю, что ты думаешь по этому поводу, Се Лянь, может, тебе кажется, что в твоей жизни случилась череда плохих событий. Но, когда нечто подобное случается с кем-то у власти, это уже не похоже на случайности, уж слишком много личностей может быть замешано в том, чтобы «случайности» случились. Если результат выбьет землю из-под твоих ног, я готов им пожертвовать. Но я более чем уверен, что ты и сам знаешь, что за этим может стоять кто-то конкретный, верно? — почему-то он звучал очень убедительно, но Се Лянь хотел бы сопротивляться до последнего. Но чего ему боятся? Всё это время он переживал, ему столько раз предлагали интервью, но он игнорировал все предложения, так как до мурашек боялся, что в итоге всю его историю просто исковеркают так, что ситуация станет только хуже. Он боялся, что будет выглядеть ещё большим придурком, ещё более невежественным сыном, что опозорит родителей, которые и без того терпят унижения даже сейчас. Но Пэй Мин отличался от остальных. Он был тем, кому Се Лянь мог верить. Он бы не стал вот так брать и искажать факты ради поднятия рейтингов. Но что-то внутри его всё равно останавливало. А с другой стороны — чем господин Пэй ему помешает? Он просто будет расследовать это, тем более, не будет публиковать какой-либо информации без его согласия. А если повезёт, то через свои связи сумеет найти что-то интересное. Но тогда Се Ляню нужно будет рассказать ему всё — и про Ци Жуна, и про мадам Цао. Стоит ли оно того? — Просто подумай об этом, окей? Рассматривай это как альтернативное решение, — мужчина пожал плечами, несколько секунд внимательно изучая собеседника, когда в его кабинет бесцеремонно вломились. Так мог сделать только Ши Уду, так что Пэй Мин даже не казался удивлённым, в отличие от Се Ляня, который от резко звука даже вздрогнул. Молодой мужчина внимательно всмотрелся в экран, чтобы найти источник звука, тут же обнаружив, что зрительный контакт с господином Пэем полностью отсутствует. Мужчина вальяжно расселся в кресле, позабыв о включенной конференции. — Как там поживает твой зять, хе-хе? — он сложил руки на животе. — Ты мог бы меня предупредить об этом, — голос Ши Уду звучал раздражённо. Се Лянь нахмурился, сомневаясь, что должен это слушать, но Жое тут же остановила его руку, когда поняла, что речь пойдёт о Цинсюане. Мужчина ненадолго окунулся в мысли, припоминая, что видел господина Ши в расстроенных чувствах довольно редко, отчего его теперешнее состояние немного его удивляло. Они работали вместе несколько недель, так что он не раз видел его злость, когда приходилось мирить режиссёра и Цинсюаня, которые снова поругались из-за мелочи, когда что-то случилось на площадке, Ши Уду редко давал волю злости. Вернее, он злился, всем это было понятно, но очень редко бывало так, что персонал страдал из-за этого. Каким бы ни было его настроение, он был сдержан с ним и со всей съёмочной группой. Так что можно было смело сказать, что Се Лянь видел и слышал его таким впервые. — Он не сказал ничего внятного, — возмутился он. — Кто? Этот… Мин И? А что ты ожидал? Они же взрослые люди, успокойся. — Как ты… Да как тут успокоиться?! — Успокойся, — ещё раз повторил Пэй Мин. — У меня такое впечатление, что ты с ним заодно, а? Помогал ему чем-то? — Ши Уду показался в кадре. — Мне надо было раньше этим заняться, ещё до того, как он стал вести себя, как полоумная девка. Нет, сидит — ни слова про тот позор, который он мне доставил, он переживал, что этот его дружок ушёл. Мало того, что никакой ответственности, у него нет мозгов вообще? Сидит и плачет как школьница, которой соврал парень, трахнул её и ушёл, а она уже себе семью с ним придумала. Это как вообще? Я всегда думал, что он поиграет себе, да и успокоится, но, оказывается, нет, — мужчина то и дело ходил вокруг, размахивая руками, пока Пэй Мин наблюдал за ним. — В какой момент всё пошло не так? Я всегда пытался быть хорошим. Может, мне надо было быть ещё строже? — Что по-твоему означает быть строже? — Я мог бы ему запретить заниматься этими переодеваниями. Разве он не толковый? Отдал бы его в институт, сделали бы из него человека, может бы поумнел? — Ты точно уверен, что это он должен быть таким, каким ты хочешь? — Чего? — Говорю, что он ждёт от тебя таких же жертв. По сути, ты никогда его не поддерживал, а сколько бы он ни заработал, ты ни разу его не похвалил. Даже когда он в прошлом году оплатил тебе отпуск на Бали, ты ничего ему не сказал. — А сколько раз я оплачивал ему отпуск? Ты так говоришь только потому, что он якобы ребёнок, а когда я говорю, что он всё ещё ребёнок, ты называешь его взрослым, как это понимать? — Слушай, может вам просто к семейному психологу походить, а? Ты же знаешь, что я так же далёк от семьи, как от Юпитера, — Пэй Мину, кажется, уже в конец надоело слушать что-либо о ссорах двух братьев. — Ага, конечно, сходим, — мужчина тяжело вздохнул. — Закрыть бы этого идиота в психушке, чтобы ему мозги прочистили. — И тебя заодно, — Пэй Мин поднял взгляд на мужчину. — У тебя вообще кукушка отъехала в Канаде, да? Как ты можешь говорить такие вещи? Или ты в первый раз позоришься из-за него? — Мне надоело это, понимаешь? Тебе вот повезло, отхватил себе племянника, воспитал и теперь правую руку имеешь, а я что? Что я мог сделать? По-моему, я сделал всё возможное, но по итогу тот, кто должен быть благодарен мне, теперь строит козни за моей спиной. Я всё время закрывал глаза на эти выходки. Или ты хочешь сказать, что он так себя вёл всю жизнь только потому, что ему моего внимания не хватало? Ну, так теперь точно хватит. — И что ты будешь делать? — Пэй Мин уже приготовился услышать что-то невообразимо глупое. — Уже, — сказал он, на секунду окрасив голос в гордость. — М? — Я ещё не решил, что сделаю потом, но пока пусть посидит в своей комнате и подумает о своём поведении. Нет, ну представь, сколько стоит его оборудование? Он ничего о нём не сказал, ревел, что этот педик ушёл. Его даже не беспокоило то, что я в итоге решил его закрыть. — Ты его закрыл? То есть, ты разбил его технику, да? Ты же, надеюсь, не бил его? — Пэй Мин даже снял очки. — Сложно представить, как ты разбиваешь мониторы и камеру, а ему максимум пощечину даёшь. — Мне пришлось сдерживаться, — Ши Уду сложил руки на груди. — Знаешь, мне, наверное, стоит его забрать, да? — Не нужно, я разберусь с ним. — Вот уж точно, — Пэй Мин поднялся с кресла, расправляя плечи. — Собирайся, я поеду с тобой. Вам обоим нужно время, чтобы обдумать всё. А как только всё уладится, он снова вернётся домой. — В этом нет никакой нужды, — Ши Уду указал на кресло, приглашая коллегу вернуться обратно на место. — Мне не нравится, как ты меня отговариваешь. Я знаю пароль от дома, так что могу и сам его забрать, — Пэй Мин не давал ему никаких шансов и просто вытолкал его из кабинета. Выйдя из своего офиса, мужчина только похлопал коллегу по плечу, тут же зацепив госпожу Линвэнь, которая даже не заметила их. — Какие планы на вечер, давайте поужинаем втроём? — предложил Пэй Мин. — Цзюнь У хочет получить отчёты не позднее чем завтра, так что я лучше воздержусь. — Ну и чего ты опять ворчишь, а? Давно же не виделись, правда? — Пэй Мин подошёл к ней ближе, приобнимая рукой. — Дорогая подруга, неужели ты не заскучала по мне и нашему другу, а? Давайте поужинаем? Мы каждый раз переносим встречу из-за планов. Когда, если не сейчас, а? — поинтересовался Пэй Мин, осматривая обоих друзей. — Я уверена, что у господина Ши также много работы, в свете последних новостей, — женщина постаралась найти хоть ещё одну причину не идти на встречу. — Он говорит, что уже всё сделал. Мы только заедем за пацанёнком, завезём его ко мне, а потом отправимся в твой любимый ресторан японской кухни, ну, что скажешь? Пора бы растрясти наши престарелые кости. — Говори о своих костях, Пэй Мин, — женщина аккуратно поправила прическу. — Но, если вы оба уделили этой встрече время, тогда я не могу отказаться от этого предложения. — Вот как, — Пэй Мин улыбнулся. — В таком случае, я попробую уговорить Цзюнь У дать тебе немного времени, ладно? Госпожа Цзэ только легонько махнула головой, сетуя на то, каким беспечным иногда бывал её друг. Но отчасти он был прав, ведь в последнее время они практически не виделись. В последний раз они сидели за одним столом на церемонии награждения, вернее, после неё. Также, судя по виду Ши Уду, ему понадобилась бы поддержка в этой непростой ситуации с его братом. Он и правда выглядел так расстроенно и нервно, всю дорогу пытался отговорить их ехать туда, но женщина это расценила просто как нежелание разбираться с проблемой сейчас, пока Пэй Мин раскатисто смеялся и приговаривал, что они сейчас всё быстро решат и хорошенько выпьют в баре, так как неделя выдалась действительно тяжелой. Уже поднимаясь наверх, Ши Уду слегка побледнел, несмотря на то, что Цзэ всё же пыталась оставить его в машине, он всё равно настоял на том, чтобы подняться вместе с ними. Пэй Мин уверенно ввёл код на панели, однако он оказался неверным. — Ты изменил код, а своему лучшему другу не сказал? А если бы мне понадобилось устроить для тебя вечеринку-сюрприз? Ха-ха, — Пэй Мин улыбнулся, предлагая Ши Уду ввести пароль. — Вам необязательно это делать. Давайте просто отдохнём, посоветуемся и решим, что лучше сделать. Я уверен, что и ему сейчас не очень хорошо. Нам нужно время, чтобы побыть наедине. — Как ты убедительно лжёшь, ох, — Пэй Мин только подтолкнул его к двери. — Мне немного не нравится то, как ты стараешься нас увести, будто тебе есть, что скрывать, — шёпотом сказала женщина. — Тебе же нечего скрывать? — поинтересовался Пэй Мин с шутливым смехом. Ши Уду не мог поступить иначе, так что просто ввёл код и молча открыл дверь перед гостями, давая им полную свободу. Пэй Мин уверенно вошёл в квартиру, тут же начиная здороваться с каждым из котиков, которые окружили его. Странно, но он хорошо запомнил имена каждого из котов, они всегда ему нравились — все такие разные и милые по-своему. Но больше всего Пэй Мину нравился тот задор, с которым Цинсюань рассказывал про каждого своего кота — его имя, где он его нашёл, как лечил, мыл, кормил, как они ездили среди ночи в круглосуточный супермаркет и тестировали там лежанки, чтобы новый кот в новом доме чувствовал себя очень комфортно. Юноша всегда подходил к этому очень серьёзно, даже не обращая внимания, как Ши Уду это часто раздражало. Как же Цинсюань был рад, когда находил ушки, которые были рады слушать про его котов, когда слышал встречные вопросы о них. Когда он был поменьше, стоило кому-то прийти к ним в гости, первым делом юный Цинсюань выносил котов, хвастался ими перед гостями, а только потом приходил сам и слушал скучные разговоры взрослых. — Одного, кажется, не хватает, — Пэй Мин ещё раз завертелся, ища самого тёмного котика. — Ой, да просто забудь про них, — Ши Уду аккуратно подвинул ногой одного из котов, вспоминая, как Цинсюань впервые его больно пнул, стоило ему увидеть, как он взял кота за шкирку. — О, это он? — Пэй Мин заметил чёрный хвост, который выглядывал из-за кресла. — Может быть, — Линвэнь включила свет и осмотрелась. — Он должен быть в комнате, — Ши Уду напомнил про цель визита. — Как ты можешь вот так просто пренебрегать потребностями животных? Цинсюань сейчас наверняка плохо себя чувствует после ссоры с тобой, так что не может уделить им время. Они тоже плохо себя чувствуют без привычной ласки, — мужчина поспешил отчитать друга, подходя к тёмному хвостику. Ши Уду только упёрся плечом в стену, ещё раз отмечая, что Цзэ осталась стоять у двери, будто не хотела здесь находится. Пэй Мин присел на корточки рядом с креслом, протянув руку к пушистому телу, когда комочек тут же поскакал к окну, словно играл. — Куда же ты? — Пэй Мин только захихикал, полностью отбрасывая мысль о том, чтобы бежать за новым котом Цинсюаня, но тот стал крутиться вокруг себя, будто только и призывал себя почесать. Пэй Мин не смог удержаться и всё же подошёл к коту и только тогда заметил, что малыш не хотел, чтобы его погладили, он ждал момента, когда сможет привести кого-то именно сюда. Заметив около окна Цинсюаня, Пэй Мин даже поначалу испугался, не ожидая увидеть кого-нибудь. И чем больше он смотрел на юношу, тем больше убеждался, что с ним не всё в порядке. Несколько широких разводов крови на ковре совсем не помогали успокоиться. Юноша лежал на боку, обнимая себя руками, будто ему было холодно. Сначала показалось, что он даже не дышит, но после стало заметно, что мышцы на его лице двигаются. — Что ты с ним сделал? — Пэй Мин тут же обернулся к коллеге, вызывая в нём искреннее удивление. — Что там? — Линвэнь быстро подошла к Пэй Мину, громко цокая каблуками. Женщина громко ахнула, стоило ей заметить измученное лицо юноши перед собой. Лицо Цинсюаня было искажено от боли, ей также показалось, что он без сознания, но стоило ему услышать знакомые голоса, он тут же приоткрыл глаза, что казалось сложной задачей. — Тётя? — тихо спросил он, не веря своим глазам. — Мы тут, — сказала она тихо, присаживаясь рядом с ним на колени, чтобы попытаться его поднять. — Где у тебя болит? — Как ты мог сотворить такое с ребёнком?! — тут же повысил тон Пэй Мин. — Он должен был быть в комнате, — сообщил мужчина. — Какая разница? — Пэй Мин ткнул ему пальцем в грудь. — Имей в виду, что это преступление и я сделаю всё, чтобы он в итоге накатал на тебя заявление. Это как вообще понимать? Ты побил собственного брата за какую-то шалость, а она даже не была подстроена! Ты в своём уме, идиот? Женщина с трудом подняла туловище Цинсюаня, который только после прикосновений понял, что здесь не только Ши Уду. Её руки были не такими сильными, так что на время она облокотила тело парня на себя, чтобы попросить помощи у Пэй Мина. Однако Цинсюань нуждался также и в утешении. Почувствовав тепло рядом, он сразу же размяк и снова заплакал, даже не задумываясь, как выглядит в этот момент. Ему было до горечи обидно за многие вещи и пока что он просто хотел получить объятья, пожаловаться. Даже если его физическая боль была невыносимой, хотелось, чтобы Линвэнь была тут подольше. Наконец это всё закончилось, они не оставят его здесь одного. — Тётя, забери меня, пожалуйста, — попросил он, всё так же хватаясь за её пальто. — Чем ты вообще думал?! — Пэй Мин схватил мужчину за плечи, встряхивая ещё раз. Казалось, он был поглощен яростью, когда совершил всё, что теперь стало известно, а сейчас будто вспомнил это и действительно задумался о том, что же он натворил. Мужчина не слушал ничего, только растерянно смотрел на брата, плачущего то ли от боли, то ли страха, а может от всего вместе. Почему-то эта уродливая картина вызывала в нём исключительно отторжение, заставляя вспоминать то нытьё о Мин И. Даже после нескольких крепких пощёчин он спрашивал о нём, будто боялся, что сначала Ши Уду приложил его, а теперь и за него взялся. И стоило ему снова начать падать в эту яму злости, как Пэй Мин вновь его встряхивал и возвращал обратно. Понимая, что никаких ответов он не получит, мужчина оттолкнул от себя Ши Уду и поспешил помочь подруге с Цинсюанем. Усадив его на кресло, они только тогда смогли разглядеть степень проблемы — порванная футболка демонстрировала несколько больших фиолетово-красных пятен на рёбрах, на лице также были синяки и отёки, руки дрожали, по костяшкам была размазана уже засохшая кровь. У него всё болело, тело ныло с каждой минутой всё больше, а он даже связать предложение не мог, хотя ему и было что сказать. Женщина не могла спокойно на это смотреть и пыталась отвернуться, тогда как Пэй Мин предложил действовать незамедлительно. Линвэнь собрала некоторые его вещи, а после принялась за котов, чтобы безопасно перевезти их в новую квартиру, пока Пэй Мин всё ещё отчитывал Ши Уду и надевал на почти безвольное тело тёплую одежду. Угрозы не ограничивались только попытками напугать, мужчина действительно был намерен до конца убеждать Цинсюаня в том, что об этом нужно заявить и добиться справедливости. Он был далёк от семьи и понятий о том, как правильно жить и воспитывать детей, но когда ситуация становилась такой, он внезапно осознавал то, каким он мог быть принципиальным и серьёзным. Как-то так вышло, что Цинсюань воспринимался мужчиной как ребёнок, может, слегка глуповатый, но добрый и честный ребёнок. Ему было всё равно на то, какая у него ориентация, на его шалости, наоборот, они даже иногда забавляли. И он просто не мог себе представить, что кто-то в здравом уме стал бы избивать такого ребёнка за нечто незначительное. Его хотелось пожалеть и сделать всё, лишь бы хоть немного облегчить его переживания и физические терзания. И он поступил именно так, как ему подсказывало сердце. Уже через тридцать минут он вёз юношу в больницу, пока Линвэнь перевозила в его квартиру животных и некоторые личные вещи парня. Когда Цинсюань понял, что ему больше ничего не угрожает, он даже притих, пытаясь не сосредотачиваться на боли в груди, он смотрел в окно на холодный и сырой город. — Дядя Пэй? Тебя попросил прийти Мин И? — спросил он тихо, когда уже надоело смотреть на одну и ту же машину в пробке. — Нет, — немного поразмыслив, сказал мужчина, оглядываясь на пассажира. — Ты его видел? — спросил юноша. — Нет, — Пэй Мин ещё раз покачал головой. — Тогда… Он ушёл сам? — Может, у него появились важные дела? Может, пришлось быстро уйти?.. — Он не ответил на мои смс, но точно их видел, — Цинсюань поднял взгляд на Пэй Мина. — Ты же знаешь, что иногда так бывает, не обязательно, что он просто тебя игнорирует, — Пэй Мин всячески старался его подбодрить и отвлечь. — Дядя, может, брат прав, что он просто использовал меня? — успокоившийся голос юноши снова понемногу дрожал. — Я правда выгляжу так, словно меня обманули и использовали? Пэй Мин не нашёлся, что ответить. Он не знал Мин И, не заглядывал в чужую голову, так что не мог просто сказать, почему тот так поступил. И, в то же время, ему не хотелось пудрить мозги юнцу, обещая и внушая ему, что всё будет хорошо, ведь ситуация может сложиться иначе в любой момент. Всё что он мог сейчас сделать — помочь с его физической болью, но никак не с душевной. Его лицо всё ещё искажалось от эмоций, так что Пэй Мину было больно смотреть на него. Сколько бы за всю его жизнь рядом с ним ни плакало девушек и женщин, он всегда знал, что сказать, как утешить и успокоить, чтобы увядающий прекрасный цветок снова улыбался и расцветал. Но с Цинсюанем это не сработало бы. Измученный ребёнок, который просто хочет, чтобы все обследования закончились побыстрее, не мог не вызывать у Пэй Мина щемящей боли где-то в груди. Он, как полумёртвый, исполнял все просьбы медсестёр, позволял делать фото, но его взгляд был полностью отсутствующим. Мужчина просто не мог дальше мучать его, и как только с обследованием было покончено, он не стал ехать в полицию. Вместо этого, он сразу же поехал домой, подготовил для Цинсюаня комнату, убедил, что с котами всё будет хорошо, а сам оставил его одного на некоторое время. Иногда он захаживал, чтобы убедится, что юноша не натворил глупостей. Пэй Мин договорился, чтобы следователь приехал к нему домой завтра, чтобы лишний раз не дёргать юношу. Он мало ел и почти не спал — просто лежал в кровати. Когда Пэй Мин зашёл к нему среди ночи и спросил, хочет ли он начать разбираться в этом с полицией, или всё же подождёт, пока Ши Уду извинится, юноша долго не отвечал, и мужчина уже хотел встать и уйти, но Цинсюань всё же дал согласие. Так что утром, после вялого завтрака, который он просто поковырял, Цинсюань предстал перед полицией для дачи показаний. Так как у Пэй Мина были свои связи, всё происходило спокойно и максимально комфортно для Цинсюаня. Когда Пэй Мин слушал интервью о том, как кто-то кого-то бил, насиловал, это не вызывало отклика в нём, но оказалось, что история, которую рассказал Цинсюань, не могла оставить его спокойным. По его словам, он проснулся уже от криков, Ши Уду много кричал, разбил всю его технику, угрожал выломать руки и ноги, раз он не умеет себя вести на людях. Такое было не впервые, так что Цинсюань даже особого внимания на это обратил и только спросил о Мин И, переживая, что тот первым попал под горячую руку. После этого его брат стал трясти его, давать пощёчины, говоря, что тот должен прийти в себя и наконец начать думать головой. Эта история переросла в откровенное избиение, в конце концов, когда Цинсюань больше не мог ни сопротивляться, ни сказать хоть что-нибудь, Уду наконец-то успокоился. Несколько минут молча смотрел на тело без движений, а после всё же ушёл, крикнув что-то о том, что образумит его. Он закрыл дверь на ключ, входные двери заблокировал новым кодом, чтобы из квартиры нельзя было уйти просто так. После того, как он проснулся, Цинсюань попытался связаться с кем-то, поняв, что ответа не будет, он попытался уйти сам, но двери были заперты. Чем больше он был на ногах, тем хуже ему становилось. Он хотел открыть окно и упал на пол, где через час его нашли Пэй Мин и госпожа Цзэ. Журналист предоставил следователю заключения из больницы, в которых была вся информация о повреждениях, начиная ссадинами и заканчивая трещинами в костях. Цинсюань рассказал всю историю от начала до самого конца, а после замолчал, может, ему стало стыдно, что он вот так обвиняет собственного же брата, ведь его тоже можно было понять. Пэй Мин боялся этого больше всего. Его друг сошёл с ума, и, если не сделать чего-то решительного, он так и продолжит избивать людей. А Цинсюань был слишком совестливым и часто молча слушал, когда старший брат говорил о своей значимости в его жизни. Мужчина наблюдал за мальчишкой, пытаясь распознать его мысли, но это оказалось трудной задачей, так как он почти сразу же ушёл в комнату, но в этот раз забрал своих котов с собой. Может, это и к лучшему?

***

Я убил его семью.

«Мой дорогой сын, мне так жаль, что твой отец оказался так слаб и жалок. Ты не заслужил такого отца. Меня обвиняют во многих вещах, но я знаю, что, несмотря на несправедливость, ты станешь сильным и умным мальчиком, настоящим мужчиной, который не станет молчать, как мы с матерью. Знай: мы очень тебя любим и будем любить тебя всегда, мы будем оберегать тебя. Но имеем ли мы право защищать тебя, если оказались так слабы перед этими позорными обвинениями? Я не лучший отец, я должен был трудиться больше, я недостаточно тебя любил и уделял тебе не так много времени, как бы мне того хотелось. И замечаю это я только сейчас, когда передо мной уже лежит заточка. Мне никто не поверил, твоей матери тоже, но не слушай никого, пожалуйста! Вырастай сильным и уверенным, лучше, чем мы были. Позаботься о своей маме, она так болеет в последнее время. Я просто хочу сказать, что тебе могут говорить много обидных вещей о папе, но я готов поклясться всем в этом мире, что это ложь, я не сделал ничего, чтобы быть изгнанным с позором. Мой дорогой сын, я сожалею, что не стал опорой для тебя и твоей мамы, но я очень вас люблю и буду оберегать вас всегда, пока мы снова не встретимся на небесах.» Это письмо получил восьмилетний я на свой День рождения, который я отпраздновал как круглый сирота в приюте. Моя мать, как выяснилось позже, также покончила с жизнью в связи с обвинениями в преступлениях, которые она не совершала. Моё имя — Хэ Сюань, я родился в деревне Шанлай в провинции Цзишуань. Когда приехал туда снова всего год назад, ничего не изменилось — пустые улицы, никакой инфраструктуры, и только два автобуса — в город и на холм. Холм, где всё ещё цветёт и расцветает особняк богатой семьи А, в котором всё ещё работает добрая половина деревни. Я хорошо помню эти пейзажи почти безжизненного городка, который и в детстве, когда мне было присуще приукрашивать мир вокруг, мне не нравился. Мои родители также работали в этом доме. Отец был садовником, а мама работала на кухне и иногда лично прислуживала одной из молодых дочерей семьи. Мы были счастливы, пока не случился ряд странных событий. Двадцать третьего мая две тысячи седьмого года нашли тело мужчины, который жил по соседству с нами. Его не было жаль даже моей доброй и справедливой маме — вечно пьяный мужчина, который избивал своих детей, оставшихся без матери. Единственные, кого было жаль — дети. Полиция расследовала это убийство и заключила, что изверг убил себя сам, так как орудия убийства не было найдено, не было найдено и особых причин убивать такого невзрачного пьяницу. Но спустя всего три недели прогремело ещё одно «самоубийство» — десятого июня того же года было найдено тело пожилой женщины, которая тоже, по официальной версии расследования, убила себя сама. Мои родители всё чаще стали нервничать, так просто случилось. Они не говорили этого мне, но я понимал, что у нас были проблемы с деньгами. Семья, на которую они работали, сейчас всё ещё имеет свой бизнес в отрасли алкогольных напитков, в тот момент, попадая под новый законопроект о повышении стоимости среднего ценника на алкоголь, они вынуждены были сократить огромное количество рабочих с фабрик, их доход резко упал, так как производство должно было соответствовать заявленным в законе параметрам, на что потребовалось бы время и большие суммы. Семья А перестала платить по счетам, задерживала оплату работы, и мои родители переживали об этом, ведь у них дома был маленький ребёнок. Случилось так, что двадцать восьмого октября две тысячи седьмого года семья А решила отпраздновать помолвку дочери, отправившись в загородный дом, где девушка была изнасилована, а после сгорела заживо со своей няней. По предварительным результатам расследования, возгорание случилось из-за неаккуратного использования камина. Полиция развела руками, мол, никакой информации и подозрений также нет, кроме как непреднамеренное убийство со стороны няни, которая занималась камином. Они полностью игнорировали тот факт, что девушка была изнасилована. Однако семья А не собиралась проглотить смерть своей дочери, так что многоуважаемая компания НОВ получила десятки писем, копии которых остаются в архивах до сих пор. Люди просили прислать журналистов, чтобы осветить ситуацию и повлиять на расследование. И благородная, во всех смыслах выражения, телевещательная компания действительно направила в это захолустье надежду своего будущего — господина Ши Уду, который в тот момент только был стажёром и это был его экзаменационный проект. Юный «журналист» приехал в деревню, полный желания раскрыть правду. По материалам его дела, до сих пор хранимом в архиве, он допросил всю семью А, моих родителей и ещё нескольких человек. Основным интервью, которое он взял за основу своей статьи, было интервью с пожилой женщиной, старшей из семьи А. Тщательно проведя расследование, он также побывал в домике у реки, в котором и сгорела дочь семьи А не так давно. В лучших традициях «Мисс Марпл» Агаты Кристи, молодой, а главное, не предвзятый журналист, собрал всех участников дела в одной комнате. Возомнив себя справедливостью и правосудием, он объявил, что убийцами были мои родители, подтверждая это тем, что они настойчиво просили денег за работу и таким образом пытались повлиять на семью. Откуда-то он узнал, что мой отец действительно накануне говорил с той самой молодой девушкой, прося её как-то повлиять на ситуацию. Но, получив от неё отказ, мой отец жестоко с ней расправился. Семья А была шокирована новостью, ведь, казалось бы, примерные работники, с которыми они были в хороших отношениях, и так поступили со столькими людьми? Управляющая персоналом, которая присутствовала в тот роковой для моей семьи день в том же зале, сказала: «Было тяжело. Все смотрели на них, будто боялись и хотели убить одновременно, знаете, озверевши. Господин журналист закончил свою речь, а госпожа А буквально оцепенела от ужаса. Стало так тихо, что можно было услышать, как та молодая девушка с фамилией Хэ хватала воздух. Никто не мог в это поверить. Но, спустя несколько секунд, начался шёпот, все стали припоминать, что видели что-то странное в их поведении. Тогда они оба попытались оправдаться, но господин журналист при них отправил свою статью в редакцию, обещая, что она выйдет не позже завтрашнего утра». Статья вышла вовремя, получив столькие обращения и освещение ситуации на всю страну, местная полиция занялась «делом». Они объявили моим родителям о подозрении и арестовали их, навсегда разлучая меня с ними. Я оказался в приюте и спустя полгода, когда расследование полностью было завершено, я из разговоров узнал, что их признали виновными. Воспитатели считали меня идиотом, если могли подойти, погладить по голове и жалостливо сказать: «Бедный мальчик, так не повезло с родителями», думая, что я ничего не понимаю. Я и без письма отца не стал бы даже сомневаться в том, что мои родители получили обвинения несправедливо. Как только моего отца обвинили в изнасиловании и убийстве, а мать в пособничестве, их разделили в разные колонии, так что они даже не знали, где нахожусь я. Они не могли отправлять писем даже друг другу. Я могу судить только по письму, но мой отец был опозорен, унижен и смешан с грязью. Его можно понять, он не смог вынести давления, которое было на него оказано во время «следствия». Все игнорировали просьбы адвоката обратить внимание на давление со стороны следователей, на избиения. Даже мать не оставили без этого. Невинную молодую женщину, чью-то жену и хорошую маму, просто избили как собаку, чтобы она призналась в том, чего не совершала. Но судья не обратил внимания ни на личные просьбы, ни на последние слова родителей, ни на требования адвоката. Власть была заинтересована быстрее всё закончить. А люди? А люди схавали сенсацию — «Молодые отец и мать убили четырёх человек в погоне за наживой. Вас точно шокируют подробности убийства и изнасилования». До совершеннолетия я был в приюте. Хорошо это или плохо, я шёл на поводу. Сами посудите, я стал гордостью этого заведения, когда стало известно, что я поступил на филологический факультет в обычный ВУЗ, после выпускного меня даже приглашали туда, чтобы выступить перед детьми. И вот я тоже стал журналистом НОВ, желая только справедливости. Наблюдая за безбедной жизнью уважаемого господина Ши, я невольно задавался вопросом, почему он так успешен? Пока не получил доступ к архиву. Тогда-то всё и стало на свои места, так как резкий скачок и повышение он получил сразу же после выпуска этой статьи. «Герой нашего времени и пример для всего общества — журналист, который раскрыл опасное преступление, при котором даже полиция оказалась бессильна», да? Кто же в том году получил медаль за вклад в развитие общества? Обложка этой статьи ответит на этот вопрос, если с соображением у вас совсем глухо. Мне понадобилось шесть лет, чтобы найти эту информацию, пришлось умолять на коленях, чтобы мне рассказали хоть что-то. И даже сейчас я не обладаю достаточным количеством информации, чтобы можно было открыть расследование. Но мне это не нужно. Я не стану врать о своём желании. Достопочтенный господин Ши, не признаёте ли вы свою вину? Кому ещё, кроме меня, кажется, что вы виновны в этом точно также, как настоящий убийца? Вы убили мою семью и лишили меня будущего, а сами продолжали жить роскошно, упиваясь славой, построенной на крови и плоти несправедливо осуждённых. Мне не нужны деньги, и ваши извинения тоже не нужны. Я только хочу, чтобы вы хотя бы на секунду испытали это падение на себе, чтобы хотя бы на один процент ощутили, каково это — терять всё в этой жизни в один миг. Я знаю, к чему приведёт эта публикация, я совершенно не жалею об этом и не сомневаюсь в своём решении. Но кто я такой, чтобы вот так просто обвинять вас? Как насчёт того, что молодой человек погибшей дочери семьи А, который также собирался отпраздновать свою помолвку, спустя год покончил с жизнью? Но в этот раз реально, и с настоящим письмом. В нём он рассказал о том, что случилось в ту ночь, когда они со своей невестой и её няней приехали в дом у озера, желая провести спокойный вечер в одиночестве перед пышным праздником. Молодой господин выпил слишком много и попытался склонить невесту к половому акту, но, получив отказ, разозлился и взял её силой, как бы грубо это ни звучало. Слегка протрезвев, он сбежал из дома. Всё время после смерти девушки он сожалел о случившемся и всё же проиграл, повесившись в мотеле рядом с Пекином. Он написал о том, что сделал, о том, что он сожалеет, что он не хотел этого. А вы сожалеете? Даже если да, этого недостаточно. В мире нет вещей, которые могли бы утолить мою душевную боль. Кому-то может показаться, что я действую грубо, но как иначе? У моих родителей и шанса не было, чтобы оправдаться, потому что все поверили «справедливому» взгляду господина Ши. Рейтинги новостей говорят только о том, что люди верят ему до сих пор. Но сколько в этой стране таких же как я? Сколько тех, кто пострадал от таких лицемерный действий? Ничто в этом мире не может восполнить справедливость, ведь мои родители никогда не вернутся, а господин Ши, даже если и будет получать порицание, всё ещё будет сидеть в своём доме, задрав ноги на стол, и смотреть в окно с высоты птичьего полёта. Он на другом уровне, и наши жизни не интересует это воплощение правды и чести. Мне не нужны извинения, деньги, обращения от компании. Расследуйте это как следует, может, когда доказательства будут перед носом, полиция сможет быть компетентной, а? Вы правильно поняли, все доказательства и возможные версии событий я изложу в файлах этой статьи. Почему я пишу с аккаунта дражайшего господина Ши? Потому что могу. Это мой единственный шанс заслужить внимание, привлечь его на действительно важную вещь. Итак, доказательства, которые мне удалось найти. К примеру, информация, что семья А не знала, что господин Ши опирался в основном на показания только одного человека — самой старшей женщины в семье, которую я уже упоминал ранее. Если бы они узнали об этом во время общественного порицания моих родителей, то никто бы не поверил ему. Почему? Так уж вышло, что госпожа А страдала деменцией в ранней стадии и часто обвиняла всех вокруг. Как женщина, которая буквально поставила свой бизнес на ноги, она была уверена, что все вокруг попросту пытаются навредить ей и компании. Уже тогда она вела себя неадекватно, о чём признались её сиделки и даже бывший юридический представитель, переписка с которым также приложена к статье. Журналист, который взял за основу слова женщины, страдающей слабоумием… Что тогда мы можем сказать о всей этой системе? Доказательств в деле было недостаточно, чтобы признать кого-либо виновным, но из-за желания господина Ши выделиться на общем фоне, создать сенсацию, пострадали люди, ведь полиция, как щенок, подхватила бы любую неоправданную ложь, лишь бы замести глухари и получить премию. Даже если бы я занялся расследованием прямо сейчас, я всё ещё заинтересованная личность и мои выводы нельзя было бы расценить как справедливые. Не скажу, что я не пытался, но каждый раз меня будто окунают в кипяток, когда я снова и снова пытаюсь начать искать хоть какие-то улики, чтобы найти настоящего преступника, который, напомню, всё ещё на воле. И всё же мне удалось собрать некоторую информацию, которая также будет в свободном доступе. Так что, если у полиции и правда появились яйца спустя столькие годы, так уж и быть, они могут использовать эту информацию для расследования. Но, честно говоря, я не верю в результат. Пишу это и не верю, что это может стать чем-то значимым. Во всяком случае, я могу быть уверен, что сделал всё, что было в моих, уже иссякающих, силах.