your smug face

×××

      Он проснулся в холодном поту, оглянувшись, ничего не увидел, потому что уже сильно стемнело. Конечно, вместо того чтобы все обдумать, он послал всех нахер и лег спать сразу, как его тело коснулось кровати. Все мышцы разрывались от накатывающей ноющей боли, крича и напоминая о себе, в надежде, что Твик сделает хоть что-нибудь, чтобы облегчить состояние. Дышать было тяжело, он смахнул пот со лба, затем обнимая себя за плечи. Он…он давно так себя не чувствовал. Ему давно не снились кошмары, ему давно не хотелось выплакать целое озеро, его давно не трясло так, будто начались судороги, его температура давно не была повышенной, из-за чего горячее тело сталкивалось с холодной комнатой. Хотелось завернуться в одеяло, провалиться в сон и больше никогда не просыпаться, но в то же время, бессмысленные, беспокойные и бесконечные кошмары, которые снились ему за этот промежуток времени вгоняли в тревогу еще сильнее, из-за чего мысль о том, чтобы снова уснуть, казалась безумной. Конечно, это действительно было плохой идеей — лечь спать днем, особенно в таком неустойчивом состоянии, конечно, ничем хорошим это не обернулось. По-хорошему, ему нужно было остаться с ним. Ничего бы плохого рядом с ним не случилось, стало бы спокойно. Твику нельзя быть одному, в голове появляется каша, ничего не выходит поставить на полки. Но с ним он быть не мог. Он разрушит и свою, и чужую жизнь.       Его так трясло, что сердце подскакивало к горлу, его хотелось выблевать прямо на пол, успокаивая себя хоть как-то. Тошнило безумно, он не знал что конкретно он хочет вырвать, наверное, всю паутину негатива, которую он испытывал всю свою жизнь, будто это какой-то черный яд, долгое время бродивший у него в желудке, а теперь просящийся наружу. Хотелось рыдать от беспомощности, хотелось кричать в пустоту сорванным голосом, хотелось упасть в тысячи подушек, чтобы ни одна часть тела не болела, хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы ему стало лучше. Обнимая себя крепче, он опустил голову, сжимаясь, становясь все меньше в этом мире. Ему казалось, что он вообще может исчезнуть, может, так было бы лучше.       Все ощущалось искаженно, спутанно, потеряно. Твик был потерян в собственной голове, и это не впервые. Раньше он был способен справляться со своими демонами, но сейчас… Они заползали под кожу, под череп, пробирались по каждому нерву, вызывая все больше дрожи. Он не координировал со своим телом, голова шла кругом, будто он в невесомости. Взгляд расплывался, не удавалось сфокусироваться даже на собственных руках. Они были другими, не такими как всегда. Ранее уродливые, истерзанные, ныне уже не ободранные, а нежные и гладкие. Такими их видел Он? Все мысли возвращались к нему, вихрь захватывал его, заставляя крутиться, словно в карусели. Это было невыносимо, невыносимо, невыносимо! Хотелось забыть, кто он такой, забыть всех, с кем он был связан когда-либо. Было слишком плохо.       Твик кружился, пока пытался встать, в глазах помутнело, он не чувствовал своих конечностей. Он не ощущал себя собой. Это чужое тело, чужой разум, его не существовало вовсе. Ни в этот миг, ни в следующий, ни в прошлый. В сломанном сознании мелькало только одно имя. Парень схватился за голову, всхлипывая. Он ничего не чувствовал, но в то же время чувствовал весь спектр эмоций. В голову лезли удручающие мысли разного характера. Какие-то были направлены на попытку заглушить приступ и спастись, а какие-то наоборот — открыться ему и разрушиться до конца. Твик склонялся ко второму. Так же было бы лучше?       Он будто парил над полом, пока бродил по комнате. Твик не чувствовал прикосновения голых ступней к холодному паркету, не чувствовал, как впивался ногтями в плечи, оставляя там отметины. Он раздирал на себе футболку, будто не мог дышать, расчесывал грудь, пытаясь выпустить легкие оттуда.       Он добежал до кровати, зарываясь в нее, укрываясь одеялом с головой. Он не мог дышать, тонул в панике, будто это бездонный и бескрайний океан. Здравые мысли исчезли, оставляя только те, которых стоило бояться. Он раздирал свои руки, оставляя красные полоски, расковыривая все раны и кожу, пытаясь проникнуть в себя. Это было нереально. Это все нереально.       Неужели бывает так плохо? Твик забыл, что раньше с ним такое периодически случалось. Неужели причиной рецидива послужил… Что послужило? Он судорожно пытался воспроизвести в голове все последние недели, и не мог определить причину своего состояния. Что стало катализатором?       Вспомнив о том, о чем поклялся больше не вспоминать, Твик поднял испуганные округлившиеся глаза, полные слез и красные, как закатное солнце. Он попытался встать, его тело дрожало, хотелось остаться в одеяле, в уюте. Давно… Очень давно у него не было такой тревоги… Особенно последние недели, в которых был он. Как у него получалось успокоить Твика, он не знал, ведь сам Твик себя успокоить никогда не мог, на план Б всегда оставались таблетки, которые он убрал в самый низ аптечки.       Вновь, как зомби, он поднялся, съеживаясь от холода. Ноги двигались сами собой, делая шаг за шагом к нужной двери. Расфокусированный взгляд метался по темноте, а сознание все также расплывалось. Доковыляв до ванны, он упал на пол, невидящим помутневшим взглядом шерстя по полу и вздрагивая от каждого звука. Каждый шорох отдавал в его ушах громким эхом. Его глаза, пропитанные влагой, не смогли ее сдержать, от чего слезы стремительно стали падать на пол.       Не контролируя процесс, Твик просто сжался на холодном кафеле, надеясь, что его состояние исчезнет само собой, пока парень обнимает себя. Раньше такое случалось часто, ночные панические атаки, утренние панические атаки. Он всегда спал плохо, но в то время еще хуже, ведь он просыпался каждые полчаса, проверял время, засыпал опять, у него болела голова, его тело тряслось, словно в судорогах, и так все сраное утро. Не то что выспаться не получалось, вообще не получалось жить весь последующий день. И продолжалось это несколько дней, пока снова более-менее не уляжется.       Все закончилось из-за таблеток, Твик начал принимать их, так и не запомнив длинное немецкое название. Их привезли родители в какой-то день, молча протянув мальчику, объяснив, что нужно принимать по одной таблетке перед сном вечером. Они были розовые, десять миллиграмм, Твик долго не верил, что они могут хоть как-то сработать, ведь дозировка ничтожно мала. Пока сон не стал спокойнее, пока его вечный мороз по коже не исчез, пока все симптомы температуры не исчезли по ночам, и самое главное — ему перестали сниться сны. Твик верил, что это потому, что Токен принес ему свой ловец снов. Сегодняшний рецидив явно намекнул ему, что пора возобновить курс лечения.       Было противно, что помочь ему смогли лишь химические соединения, а не он или его близкие. Тогда его оставили все, прямо, как и сейчас. Никто не был рядом, никто не мог его успокоить, оттуда и привычка себя обнимать. Твик разозлился тогда, сначала он выпил их все, запивая невероятным количеством кофе, давясь этими маленькими милыми розовыми пилюлями, затем он сам вырывал их наружу, промывая желудок. Он не хотел умирать, он не хотел умирать никогда, он просто хотел, чтобы его замечали, чтобы люди были рядом… Но никто так и не узнал о том случае, он спрятал их очень далеко, поклявшись больше не доставать. Он не хотел, чтобы его тревогу лечили таким путем, он хотел разговаривать о своих проблемах с близкими, он хотел моральной поддержки, которой у него не было никогда.       Он хотел друзей. С самого детства он падал, разбивал колени в кровь, затем вставал и шел, как ни в чем не бывало. Никто не помогал ему подняться, он привык справляться самостоятельно. Боже, да кого он обманывает? Он до сих пор не привык к этому. Даже сейчас, слезы ручьем стекают по щекам, щиплют глаза и саднят горло, в голове крутятся самые негативные мысли. Ему нужно выпустить все, что копилось, ему нужно окончательно отпустить это, чтобы жить дальше по-другому. Это всегда тяжело и почти всегда невыполнимо.       Возможно, у него и не получится это отпустить, возможно, эти призраки прошлого всегда будут присутствовать в его жизни, но теперь… Теперь он чувствует, что все же что-то изменилось.

[SPIRIT GHOST — SKELETON SURF RIDER]

      Внезапный прилив гнева заставил Твика вскочить и посмотреть в зеркало. Одна лампочка перегорела, его отражение улыбалось ему мрачным светом, недобрым огоньком в глазах. Он улыбался сам себе, пока слезы стекали по щекам, оставляя мокрые дорожки, плечи тряслись, живот скручивало в позывах освободить пустой желудок. Он зарыдал в голос, держась за раковину и наблюдая, как внезапная кровь из носа полилась на белое пространство, оставляя ярко-алые разводы. Помутившееся сознание Твика отказывалось давать хорошие идеи, и вот уже Твик сильно бьет рукой по раковине, еще и еще. Рука стремительно начинает болеть от суммирования синяков на коже, и что-то заставляет его остановиться. Он испуганно смотрит на себя в слезах, наблюдая за жалким парнем в зеркале, поникшим и поблекшим. Он не знает, что делать, он не знает, как самостоятельно справиться с его бурей эмоций, он не знает, как помочь себе и что себе сказать. Раньше он мог, он действительно мог, но не сейчас.       Вдруг он сильно ударяет зеркало рукой, осколки стремительно посыпались вниз, оставляя окровавленные пятна на полу и раковине. Какие-то осколки остались в его руке. Помутнение прошло, и вот уже Твик с лицом, искаженным ужасом и страхом смотрит на учиненный беспорядок в ванной. Он чувствует, что родители должны сейчас прийти, но их нет, нет шагов, нет разговоров. Они не проснулись? Они не дома? Им все равно? Ему было все равно.       Горячая кровь стекает по руке, надо вытащить осколки, потому что каждое движение отдает острой болью, он чувствует, как стекло проникает глубже от движений, хотелось зажать больное место, но руки дрожат и парализуют от страха. Что делать, что делать, что делать?! Твик опустился на колени, копаясь в аптечке. Он наткнулся на злосчастные таблетки, за которыми он шел… Но он не стал их принимать, оттолкнув в сторону, рыдая сильнее. Попытавшись вытащить осколки с руки, он только сильнее ее расцарапал, делая рваные надрезы. И уже, сам того не замечая, в порыве истерики зажал осколок в руке, прочерчивая неглубокую полоску. Он уже не просто дрожал, он трясся от ужаса и срыва. И уже было сложно остановиться. Его тело больше не подчинялось ему. Кровь хлынула из горла. Она была такой горячей, успокаивающей. Острая боль пронзала, но она заглушалась от назойливых мыслей. Боль снова врывалась острыми спазмами, и вновь утихала.       И вот, с осколком в руке, он бессильно сидел, заплывшим взглядом рассматривая пол. Темнело.       Кажется, он знает, что нужно сделать.       Надо было начать с этого.       Твик боится быть отвергнутым.       Но ему нужен кто-то.       На подгибающихся ногах, еле держа равновесие, он вышел из ванны, пиная дверь. Твик чувствовал, что скоро отключится. Он ковылял до своей спальни, капли крови стекают и с носа, и с руки, и с шеи, но он не в силах оказать себе первую помощь. Он хватает телефон второй не покалеченной рукой, пачкая разбитый экран красным цветом. Он судорожно искал в контактах номер Крейга, но вина пожирала его. Все это время его истерика становилась все сильнее, он не мог справиться со своим состоянием и только в самый последний момент, когда предыдущие события не изменить, когда ошибки уже совершены, только тогда Твик додумался попросить помощи. Он никогда не делал этого, он всегда полагался лишь на себя, потому что боялся открыться и показаться слабым. Но сейчас он не сможет, будет только хуже… Он никогда не доводил себя до такого состояния.       Ему нужен Крейг.       Но он пока не подозревает, что он нужен ему.       Он не понимал, что чувствует к этому парню, иногда дикую обиду, разочарование, злость, но все эти чувства уступают в связи с некоторыми событиями, которые пролили свет на личность этого на первый взгляд простого заносчивого и самовлюбленного парня. Он не такой, каким пытался казаться, и Твик обязательно поймет его.       Ответ не заставил себя долго ждать, и в динамике послышался тихий хриплый голос Такера.       — Твик? — он разбудил его. Сука. Еще один гвоздь в его гробу. Сонный Крейг звучал очень… Уютно. По-домашнему, по-родному.       Он не смог сказать и слова, его руку свело судорогой, из горла вырвался лишь хрип, телефон упал на пол, а рыдания стали еще громче. Он пытался вытереть слезы, наверняка размазывая кровь по лицу, пытался восстановить дыхание, но из уст вырывались лишь истеричные всхлипы. Он решил больше не пытаться что-то сказать Такеру, но также не смог сбросить. Твик не слышал, что ему говорил парень, не слышал ничего, кроме себя и своей боли. В голове была паника, кровь стекала на коленки, на которых Твик сидел, все заживающие кровоподтеки на коже заныли, прося внимания к себе. Он не знал, сколько просидел в таком положении, пока не рухнул на пол, содрогаясь. Как же было плохо.       Он лежал, ничего не видел перед собой, кроме крупных капель из глаз. Было больно, теперь действительно было больно. Каждым поврежденным нервом он ощущал, как боль его отрезвляла. Он старался лежать так, чтобы не повредиться еще больше, кровь из поврежденной вены хлестала только так, пачкая его одежду и пол. Все красное.       Послышались торопливые шаги, и Твик сильно испугался. Что происходит? Он сжался, голова сильнее закружилась, он был готов упасть в пропасть, которая его зазывала.       — Твою мать! Что произошло, Твик?! — Такер с криком ворвался в комнату, застывая в ужасе. Наверное, прекрасная картина. Твик снова заплакал, ощущая еще больший прилив вины. Он заставил его сюда прийти, увидеть этот кошмар… Увидеть, какой Твик жалкий и хрупкий, как сильно его сломала его жизнь и его голова.       Он ничего не ответил, потому что не мог. Лишь всхлипы и хрипы прерывали тишину.       — Блять… — Крейг опустил руки с характерным звуком. Явно был в сильнейшем шоке.       Руки пытались поднять обездвиженную тушу с пола, но безуспешно. В какой-то момент Твика обдало ледяной водой, из-за чего тот вскочил и начал оглядываться ошарашенным взглядом. Было тяжело дышать, тяжело видеть, глаза болели и ужасно хотелось еще поспать… Может, Такер зря пришел? Может, Твик просто бы уснул на этом уютном полу, и все было бы хорошо?       Крейг хаотично бегал по комнате, кажется, он что-то искал. Кажется, он что-то говорил парню на полу, но тщетно, Твик уже не мог его услышать. Когда он скрылся за проемом двери, юноша подумал, что тот просто ушел, оставляя его в одиночестве лежать в собственной крови.       О, как же он ошибался.       Послышались маты в коридоре, злостный холодный голос, полный волнения и нервозности, что было присуще больше ему, но ситуации же бывают разные, верно? А может, вместо Крейга там ходит клон Твика, которого парень сюда подослал? Как-то слишком быстро он его сделал, или он начал делать его со дня их знакомства? Или Крейг Такер какой-то агент, которого приказали следить за Твиком? Глаза закрывались, нескончаемый бред посещал голову, бесконтрольно сменяя одни мысли на другие, такие же несвязные и глупые. Его так сильно клонило в сон, что хотелось скатиться по кровати вниз, удариться головой и снова лежать, так было гораздо удобнее… Стоп, когда он успел сесть? Как он успел сесть, облокотившись о кровать?       Удивительно, но голова парня показалась в проеме, он тащил аптечку, салфетки, бинты и что-то в зубах. Жгут?       У Твика все расплывалось перед глазами, он еле смог посмотреть на своего спасителя: Такер был в широких трениках, босиком и… в футболке Твика. Да, да, та самая футболка Твика, которую он недавно одолжил. Синюю шапку он не обнаружил, поэтому в голове промелькнула мысль 'когда балбес успел перекраситься с синего в каштановый?'       Холодная вода повторно облила Твика, заставляя того очнуться и хватать воздух ртом. Крейг продолжал ругаться, но выглядел таким собранным, пусть и был в ахуе от происходящего. Он поднес свою руку к лицу Твика, махая перед его глазами, но парень слишком вяло реагировал. Сердце сильно стучало. Силы покидали его, оставляя лишь сладкую слабость. Такер схватил подбородок Твика, нажимая на него, чтобы рот открылся. Он закинул туда какие-то таблетки, наверное, обезболивающие, и залил их водой. Твик с трудом проглотил их. Эти горячие руки так хорошо согревали его, когда касались его кожи.       — Так, хотя бы болевой шок предотвратим… — все щебетал и щебетал. Суетился и суетился. Был рядом…       Твик пытался отойти от шока, разглядывая, как парень перед ним затягивает руку жгутом выше ранения, затем поливает рану на шее антисептиком, и начинает обматывать ее крепким слоем бинта. Первые слои сразу окрасились в красный. Крейг заботливо убирал попадающие под бинт волосы Твика, тоже пропитанные кровью. В какой-то момент, когда с повязкой было закончено, он облизнул большой палец и поднес его к подбородку Твика, оттирая оттуда бардовый развод.       Далее Такер бережно взял руку Твика и стал каким-то большим пинцетом вытаскивать стекло из кисти, которой он ударил по стеклу, что-то бурча под нос. Твик сосредоточенно наблюдал за действиями такого спокойного и сосредоточенного Крейга, и понял, что, если бы парень оказался в такой ситуации, Твик не смог бы ему помочь своими вечно трясущимися руками. Хотя, в такой ситуации может оказаться только Твик из них двоих. Только он здесь психически нестабилен.       — Вот что мне с тобой делать, дурак? — с теплом прошептал Такер.       — Наверное… Все же обрабатывать всю эту хуйню? — прохрипел Твик, впервые издавая какие-то звуки, кроме рыданий. Было тяжело выговорить какие-то либо фразы, поэтому тот просто надеется, что Такер его понял.       — А ты у нас шутник сегодня? Расскажешь, что произошло? Вся ванная в крови и в осколках. Где твои родители? — вопрос за вопросом. Обычно Крейг не выдает больше трех слов в минуту, а тут на одном дыхании. Твику стало невыносимо от себя. Он заставил этого человека так волноваться за свою тупую задницу…       — Бросили меня, наверное… Кх-х… Уехали раз и навсегда? Кх… Надеюсь, ужин в холодильнике… — с трудом проговорил Твик, откашливаясь. Горло болело. Сейчас его спасет только юмор. И Такер…       Крейг покачал головой, снова утыкаясь в руку с пинцетом. Почему он терпит Твика?       О нет, он сказал это вслух.       — Потому что я бы тебя не бросил. Ни в такой ситуации, ни в какой-либо другой. Я просто… я бы хотел разобраться, что с тобой происходит. Может, я смогу как-то помочь, — Такер закончил убирать осколки, и начал обильно обрабатывать перекисью. Парень зашипел, начал брыкаться, но его сильная хватка не давала тому убежать. Он достал длинный плотный бинт и стал наматывать его крепким толстым слоем вокруг руки, хорошо затягивая. — Мы не такие разные, как ты думаешь.       — Почему на тебе моя футболка… — пробормотал Твик, пытаясь сфокусировать свой взгляд. Сейчас он чувствовал себя более трезвым.       Крейг посмотрел на себя, замечая на ткани легкие капли крови, и недовольно свел брови вместе. Конечно, футболка Твика в еще более худшем состоянии. Только сейчас осознав суть вопроса, Такер сказал первое, что пришло ему в голову в качестве оправдания:       — Да вот, как раз решил вернуть тебе, — смущенно потерев шею, прошептал Крейг.       Внезапно Твик потянулся к Такеру, обвил руки вокруг шеи и повис на нем, обнимая и утыкаясь носом с засохшей и немного отмытой кровью из-за холодной воды в шею парня. Он пах очень приятно, каким-то дорогим одеколоном, который буквально сводил его с ума. Вроде знакомый, родной, но такой новый и приятный. Твик держался за него очень крепко, прижимая к себе и вдыхая этот запах спокойствия, не отдавая себе отчет в действиях. Он цеплялся за парня, пытался вжаться в него еще сильнее, он чувствовал себя беззащитным котенком, который зарывается в шерсть мамы, пытаясь спрятаться от всех опасностей. Он никогда не позволял себе такое распускание рук, но сейчас ему это было необходимо. Слезы снова начали стекать по коже, плечи снова начали дрожать, всхлипы вырывались из груди, словно последний воздух. Крейг прижал Твика к себе в ответ, позволяя тому проплакаться.       — Я… Я устал от этой школы… Я устал от своей семьи, устал от своей комнаты и ванны. Я-я устал от своей жизни, ус-стал от своего прошлого, устал от своих друзей… Я не п-понимаю, почему со мной обращаются, как с-с дерьмом… Ч-что я сделал людям? Почему все такие? Я был хорошим реб-ребенком… — Крейг продолжал обнимать Твика, поглаживая его по спине, выводя какие-то круги. Они сидели на полу, луна выглядывала из окна, красивый шар светился в небе, он был свидетелем того откровения, что происходит сейчас, луна всегда понимала и никогда не давала неприятных замечаний. Она была рядом, когда было нужно, Твик часто смотрел на нее, когда не мог уснуть и та будто бы убаюкивала его, успокаивала. Но сейчас его успокаивает человек перед ним, за которого он держится, будто это последняя соломинка. — Мне, мне кажется, что если я отпущу тебя сей-ейчас Крейг, то упаду в бездну, в к-какую-то пропасть, что я исчезну раз и навсегда. Я не хочу… Я не хочу исчезать! Пожалуйста, не дай мне исчезнуть…       Глаза непроизвольно закрылись, тело становилось тяжелее, неподъемнее, хотелось рухнуть прямо там. Он медленно стал отпускать Крейга, скатываясь куда-то вниз. Испугавшись, Такер подхватил парня под руки, поднимая и перенося на мягкую кровать, словно он легкое обмякшее перышко, а не тело подростка. Голова Твика аккуратно коснулась мягкой подушки, и Крейг накрыл его одеялом, не заботясь, что оно пропитается кровью от одежды. Когда он на несколько метров отошел от Твика, чтобы взять холодную воду, мальчик заметался и позвал Такера обратно. Беззащитный, слабый, испуганный, молящий о поддержке. Совсем как маленькое дитя…       Когда он подошел, Твик снова вцепился в него, как в последнее, что у него осталось. Мозг уже не соображал, тело Твика слушалось только его сердца.       — Твик, мне нужно тебе помочь, пожалуйста, дай мне это сделать, — нежно прошептал Такер, будто это какая-то сокровенная тайна.       — Ты уже помогаешь… — вновь всхлипнул Твик.       — Я знаю, но это еще не все, — шептал одно, но на деле поглаживал голову Твика, зарываясь в его мягкие и пушистые волосы.       — Не отпускай меня, прошу… — Твик явно пожалеет обо всем, что позволил себе       сегодня, но сейчас ему нужно было только это тепло и забота. О последствиях он подумает позже.       Крейг лег рядом, не понимая, что происходит последние двадцать четыре часа, и почему такие изменения в поведении Твика.       — Я не отпущу. Я буду рядом, — Такер произнес это одними лишь губами, возле уха Твика, чтобы только он услышал. Луна, наблюдательница, будто поняла, что этот разговор только между ними, поэтому скрылась за облаками.       Они лежали так с десяток минут, слушая разное дыхание друг друга: у Твика было очень сбивчивое, неровное, иногда всхлипывающее, а у Крейг успокаивающее, размеренное и глубокое. Постепенно, он начинал повторять за парнем перед собой, и чувствовал, как ему становилось легче.       — Ты хороший человек, Твик, — пробормотал Такер.       — От хорошего слышу… — Крейг хмыкнул, поднимаясь и поглаживая парня рядом по плечу, отвечая на его протестующее мычание. Он встал, дошел до аптечки, спотыкаясь, потому что пол всегда был в раскиданных вещах, что-то достал оттуда. Это был градусник.       Он протянул его Твику, заставляя открыть рот, но тот был будто в трансе и не собирался этого делать, поэтому Такер вновь надавил на его подбородок, и рот открылся за считанные секунды. Не дай бог этот дурачок прикусит градусник.       — Я так и думал. 38,6. Теперь ясно, что с тобой происходит, — он покачал головой так неодобрительно, что Твик сразу почувствовал себя провинившимся сыном.       — Я не заболел… Со мной такое бывает… — Твик пытался протестовать, объяснить, но это было бесполезно.       — Ага, как же. Не заболел. Да мы с тобой только и делаем, что мерзнем каждый день. Ты идиот, кстати, — последнее Крейг выговорил с каким-то странным теплом, смягчая свой тон. Он больше не был похож на отчитывающую разгневанную мать.       — Иди нахер… — не со зла, а скорее от смущения пролепетал Твик, совсем тихо, будто стесняясь собственных слов. О нем никто и никогда так не заботился, даже собственные родители так не церемонились.       — Да я бы пошел, вот только жопу кто твою сейчас будет лечить? — Твик закивал, сверкающими глазами пронзая Крейга, как бы говоря, что послал его не всерьез.       В какой-то момент Такер снова скрылся за дверью, оставляя Твика наедине с его мыслями. Он не заболел, это была не простуда. Температура появилась из-за сильнейшего стресса, копившегося все эти недели. Такое уже случалось, но никто не придавал этому значение, как Крейг. Твик сам виноват во всех своих проблемах, он знал это.       Когда он вернулся, то держал в руках какие-то таблетки, и что-то еще, парень ничего больше не разглядел.       — Твои родители уехали к родственникам, и да… ужин действительно в холодильнике, — парень хмыкнул, подходя к кровати. — Что это за таблетки лежали на полу в ванной?       — Это от… Это от моих… Моих тиков и срывов. И для хорошего сна. В общем… От бед с моей башкой, — ему было очень стыдно об этом говорить, словно это его грязное белье. По сути, так и было. Его часто обзывали психом, но далеко не все были в курсе, что… Они правы. В основном на него нападали, потому что он странный. Отличался от всех, был нервозным и пугливым в детстве, а теперь смешно бесился, потому что защищался. Наверняка, все знали, что это лишь оборона, а внутри он оставался тем сумасшедшим трусишкой. Твик, сколько ни старайся, ты для всех остаешься ненормальным.       — Ты принял их? — обеспокоенно спросил Такер.       — Я ненавижу их, Крейг! Меня пичкали ими несколько лет, пока я не превратился в то, чем не являлся никогда. Никто не хотел разбираться со мной, отдавая в лапы каким-то якобы проверенными методами. Все заставляли пить их, но никто не обращал внимания на то, как я себя чувствую. Ведь какой-то невероятный врач их прописал, даже в лицо меня никогда не видя, — Твика прорвало. Он чувствовал, что на шаг ближе к тому, чтобы наконец рассказать о себе, но не знал, как.       Такер понимающе кивнул, откладывая их в сторону.       — Я немного убрался в ванной, сейчас тебе стоит поспать. Я уберусь до конца, но потом мне нужно вернуться домой…       — Пожалуйста… не уходи сегодня, — с мольбой прошептал Твик.       Они это уже проходили. Если Твик что-то просит у Крейга, значит он действительно этого хочет. Этому парню нужна забота, он чувствует какую-то ответственность за него. Но в этот раз Твик просил по-другому. Раньше это был акт капризности и ребячества, вредности и подчинении. А сейчас… Это настоящее желание, такое глубинное и искреннее… Крейг еле заметно кивнул, собираясь с мыслями.       — Давай я обработаю твои остальные раны, и ты ляжешь спать? Я никуда не уйду, не переживай, — парень подошел ближе, присаживаясь на край кровати. Твик любезно подвинулся, освобождая ему больше места. Он смотрел на него с такой беспомощностью, что ему невозможно было отказать.       — Я больше не переживаю. Прости, что из-за меня столько хлопот, — Твик отвернулся, устремляя взор на окно. Сколько было времени? Какой же это ужас.       Крейг взял необходимые ему предметы, подошел к Твику и спросил, что у него болит сильнее всего. Тот был совершенно не в состоянии что-либо понять, у него не поднимались никакие конечности, слабость в теле давала о себе знать. Он все понимал, поэтому залез через окно, побежал на второй этаж и нашел там Твика в крови. А теперь он будет убирать весь беспорядок, потому что он все понимает. Наверное, он поступил бы также. Такер смочил ватку перекисью, обрабатывая царапину на лице и старые раны, отклеил старые пластыри и приклеил новые, ровненько и аккуратно. Он развязал уже пропитанную кровью повязку на шее, перематывая вновь. Старался не причинить боль, сильно затягивать нельзя, иначе парень задохнется. Твик лежал с закрытыми глазами, чувствуя чужие руки на шее и лице.       Крейг закончил, укладываясь на кровать рядом с парнем, который совершенно не двигается.       — Спасибо тебе… За все. С тобой мне все кажется простым и нормальным, будто нет никаких проблем, — глаза мягко закрылись, горячее дыхание вырывалось из измученных легких, опаляя Такера.       — Если честно, Твик… Днем, когда ты чуть не попал под машину, я испугался сильнее, чем когда-либо. Я очень боюсь тебя потерять. Говорят, что несчастья помогают людям стать ближе, особенно если они проходят через все вместе… Я перестал чувствовать себя одиноким, благодаря тебе. Моя жизнь наполнилась смыслом. Так что это тебе спасибо, Твик, — он уже не слышал парня, проваливаясь в глубокий и спокойный сон. Твик не заметил, как Крейг встал и ушел убирать стекло с ванны и кровь с пола.

×××