Целый в её глазах

Зо держала Вану на руках, ожидая, когда завершится таинство. Высшие Матриархи негромко пели, призывая благосклонность Матери-Богини. Девочка не спала, шевелила ручками и издавала первые слабые звуки. Когда Утару рождались — родители высаживали молодое растение в лесу, шепча маленькому ростку надежду на долгую жизнь. Они также дарили маленький мешочек для семян со спрятанным внутри особым способом маленьким семечком, которое будет с новой жизнью до самой гибели. Маленькую жизнь приветствовало всё племя, Хор или малый Хор поселения пел о новой жизни, о новой весне и воспевал имя ребёнка. А каждый член поселения считал своим долгом поприветствовать новых родителей лично. Вся культура Утару зиждилась на цветении и бесконечном цикле жизни и смерти. Метафорически, конечно же, сравнивая их с циклом жизни растений. Она надеялась родить Вану в племени. Среди знакомых плетёных стен родного дома. У неё не было близких друзей. Иронично, что ближе всего стали люди, которых она встретила вместе с рыжеволосой охотницей. И сама Элой. Бедовая, непокорная и нетерпеливая. Её друг. У недовольной Лэнзры был чудесный певческий голос, и она взяла верх, заводя громкую и протяжную благодарность миру. У Зо не было родной крови. А если бы и были, то из-за своей иной натуры Зо не имела бы с ними тесной связи переплетённых корней. В этом они с Элой были очень похожи. Чуждые своим племенам из-за своих принципов и ищущие свой путь. Она должна была быть здесь с Варлом, со своим возлюбленным, должна была сплести с ним корни и вместе посадить деревце. Кроме Эренда никто не знал, что в мешочке, у самого сердца Ваны, хранилось найденное Варлом семечко горноцвета. Тогда жизнерадостный Нора даже не подозревал о том, насколько ценна эта находка. Зо сжала руки, прижимая ребёнка ближе к себе. В ночь, когда они зачали Вану, они долго разговаривали о том, как было бы здорово совершить два брачных обряда и сплести традиции вместе. И всю ночь он любил её так, словно она дождь для алчущего поля. Ей было больно — любовь всё ещё болела внутри неё. Эренд стоял позади, не шелохнувшись, тронутый моментом. Она могла слышать его шмыганье носом. Чувствительный презабавный чужак, ставший ей очень близким человеком. Другом. Зо подняла взгляд и посмотрела в сторону других своих друзей. Элой и Коталло стояли рядом: высокий Тенакт возвышался рядом с охотницей молчаливой горой. Его глаза жадно впитывали действия Высших Матриархов, иногда на его лице мелькала сложная смесь эмоций. Элой стояла справа от него, сложив руки на груди и выставив бедро в сторону. Её собранные в высокий хвост волосы подчёркивали её лицо, делая черты более хищными. Трудно было понять, о чём она думает. На её лице было одновременно выражение тоски, любви и неприятия. Элой всё ещё переживала своё прошлое, стремясь анализировать каждую минуту своей жизни, используя новый опыт. Но она больше не прятала личную боль. По крайней мере, рядом с ними. Увечный Маршал и Чужестранка были хорошей парой — гармоничной и сильной, один уравновешивал другого, но при этом каждый из них оставался полноценной личностью. И лёгкий укол ненавистной зависти пронзал Зо. Утару учатся мириться с потерями. Зо не могла с этим смириться до сих пор. Она только нашла свою пару и вынуждена была проститься с ним так скоро. Вана заворочалась в её руках, попискивая, и молодая мать нежно погладила дочь по пухлой щеке большим пальцем, покачивая на руках. Это привлекло внимание Элой, и она склонила недоуменно голову, прикусив нижнюю губу. Это заставило Зо улыбнуться. Невинный, непонимающий жест со стороны молодой рыжей. Элой была умилительна в своём беспокойстве. Защитница Хекарро, Спасительница и женщина, способная уничтожить Железного Дьявола, иногда брала Вану на руки так бережно, словно держала хрупкую корку льда. Хотя один раз она даже прижалась к Ване щекой, пусть и неуклюже, но нежно мурлыча что-то на ушко маленькой девочке. — Зо. Богиня ждёт! — Сона прервала её размышления. Сона была замечательной женщиной и хорошей матерью. Стальной характер и бесчувственное сердце скрывали под собой всеобъемлющую любовь к племени и к своим детям. Хищная старая волчица увидела своё молодое отражение в Зо и только из-за этого смогла принять и понять многое. И не держать зла на Зо или Элой. Если бы она попыталась — Зо заставила бы её пожалеть об этом. Утару сделала несколько шагов вперёд, и Сона помогла ей достать из кокона маленькую девочку. Взяв малышку на руки и осторожно поддерживая головку, Зо встала на краю скалы, почти у самой пропасти. Вана пискнула, но, словно ощутив торжественность момента, почти сразу же замолчала и надула губы. В конце-концов, да, она завидовала Элой и Коталло. Им повезло. Ей — нет. Но всё же, её топила любовь к друзьям и семье. Голограммы их друзей ребристо мерцали там, между Эрендом и Элой. Она могла услышать вздох Альвы и физически ощущала ласковый прищур Беты. Маленькая семья, которую обрела Зо. Они все были здесь. Зо глубоко вздохнула, когда словно сам воздух замер в ожидании. Она прикрыла глаза, сдерживая слёзы и собираясь с силами, желая, чтобы её голос не задрожал. — Это твоя дочь, Варл… — прошептала она в пустоту. — Она здесь и её имя услышит твоя Великая-матерь. Смотри с гордостью, любимый…. Несмотря на то что ты покинул меня, я… Лучи солнца ласково прикоснулись к её лицу, заставляя её всхлипнуть, и несколько слезинок всё-таки упало на их дочь. Это член их собственного маленького племени, первая надежда на новую жизнь. Несмотря ни на что. Даже на близящийся конец света. Варл хотел бы, чтобы Зо была стойкой. Чтобы она продолжала жить. Чтобы отпустила всю ту боль, которую она ощущала внутри. До этого момента она даже не понимала, насколько огонь потери пожирал её изнутри. Зо собрала всю ярость, всю боль внутри — вытащила их из своего сердца, оставляя лишь чувство благодарности и любви. Это заклокотало в ней и обрело новую жизнь, словно всё, что она делала с момента смерти Варла, вело её к этому моменту: — ВАНА! Дочь Утару Зо и Нора Варла! Силы словно покинули её, и она пошатнулась, подхваченная крепкой хваткой. — Зо… Осторожно, — тепло сказал Эренд. — Хех, твой голос очень сильный, Отпевница. — Богиня благословляет, Зо. — Богиня слышит тебя! — Богиня запоминает имя Ваны. Высшие Матриархи подняли руки вверх, заканчивая песнь рождения. Пусть Варл погиб — она дала его крови продолжение. Её дочь — это любовь в чистом виде и то, что должно существовать на этой земле. Им осталось защитить это. Любой ценой. — Ты в порядке…? Помочь с Ваной…? — Элой протянула руки к своей подруге, но удивлённо охнула, когда Зо отдала ей дочь. — Ой… Я… Хм. Привет…? Всё ещё неловкая с ребёнком, тем не менее она перехватила девочку поудобнее, разглядывая крошечное лицо с широко открытыми глазами. Она уже знала, от Беты, что малышка нечётко видит. — Ладно, Вана. Давай дадим твой маме пару минут. Да? И заодно покажем тебя ещё раз твоим тётям Бете и Альве. Хотя фото вообще-то детальнее… И как бы ты несильно изменилась… Но хм… Может быть, стала чуть тяжелее? Элой отошла в сторону, ближе к Коталло и недоуменно переступающей с пятки на пятку Соне. Действительно, со стороны это было странно: Элой уложила малышку так, чтобы склонившиеся голограммы Беты и Альвы могли её рассмотреть поближе. Вот только Сона не видела голограмм. До Зо донёсся умильный писк Альвы. — Святотатство, — заворчала морщинистая, как изюм, женщина, имени которой Зо не могла запомнить. Высшие Матриархи ушли быстро, оставив их одних. Только Тирса задержалась на минуту, чтобы тепло обнять Зо и забрать с собой Сону, попросив ту отвести её обратно домой. — У тебя несчастный вид. Словно ты махала молотом в кузне пару часов подряд. — Я… Просто устала. Я внезапно поняла, что это всё ещё больно. — Терять любимых трудно. Ещё труднее признать их смерть. Эрза… Я не могу смириться с потерей до сих пор. Но сейчас стало немного легче. Мы рядом с тобой. Кое-кто виртуально, но это неплохо, а? — Спасибо, Эренд, — она похлопала его по огромной мозолистой руке, прежде чем сжать его ладонь. Он вздохнул, крепко покраснев. — Пойдём. Знаешь, Элой видимо серьёзно взялась за своё обещание быть лучшей тётей для Ваны… — Это точно. — Посмотри на это! Коталло приобнял Элой за плечи, всматриваясь в ребёнка на руках возлюбленной. Пока Бета наставительно и важно вещала о том, чему скоро должна научиться Вана, Элой подняла взгляд на своего партнёра, и Зо, вместо зависти, с радостью ощутила другие чувства. Пока Элой так влюблённо смотрела на своего партнёра, пока она смотрела таким же любящим взглядом на Вану или на любого члена их маленького отряда, племени — мир будет жить.

***

Именно здесь и сейчас любить было правильно. Правильно настолько, насколько было возможно: заставлять её кожу покрываться мурашками от едва заметных прикосновений. Слушать тихие вздохи, прерываемые тихим треском огня в старом камине. Просто любить и не требовать ничего взамен, хотя, видят Десятые, он скучал по близости с ней. Вьюга завелась снаружи, сохраняя их здесь внутри, в безопасности. Дом Раста был стар и скрипуч, но благодаря огню и усердию Эренда этот дом ожил, и пока они были здесь, внутри, тепло этого дома поддерживалось их любовью. Его возлюбленная устроилась рядом с ним, нагая и чистая после бани, и их пальцы были просто переплетены, пока они оба смотрели на деревянный, заполненный паклей в щелях потолок. Она ни разу не сказала, что это место было ей домом. Просто приют, где она жила с тем, кого считала отцом, даже если он не хотел, чтобы она его так называла. — Если бы Богиня существовала, то она должна была обратить внимание на Вану, — пальцы Элой сжались, сжимая ладонь Коталло со всей силы. Он ответил ей тем же. — Она обратила. Если существует. Он почувствовал, как Элой повернула к нему голову, усмехаясь. — Всё ещё думаешь, что Десятые — единственные боги? — Всё ещё думаю, что Десятые реальные боги для меня. Не думаю, что Зо верит в Богиню, но она знает, как это важно для духа Варла. — Главное, что у неё есть Вана. — У нас, Элой. — Это странно. Она ребёнок Зо, но я ощущаю её частью своей э-э-э… Жизни? Своего отряда? Племени? Ты это имел в виду, когда давал ей ту бирку, да? Коталло повернул голову так, чтобы видеть её лицо. Их носы соприкоснулись, и он потёрся носом о её. Простой жест, но такой любящий. Элой слабо улыбнулась в ответ, устраиваясь ещё удобнее, перекидывая длинную ногу дальше через его талию. — Это лишь значит, что в твоём сердце есть место для всех нас. И что ты больше не хочешь быть одной. — Поцелуй меня? Коталло привстал на локте и наклонился к её лицу, мягко целуя её в губы, а затем так же мягко прошёлся тихими поцелуями к её шраму под подбородком. Одна из её рук впилась в его плечо, когда вторая нашла место в его распущенных волосах. Он шумно усмехнулся, покусывая чувствительную кожу у её ключиц. — М-м? — тепло промурлыкала охотница. — Я вспомнил наш первый поцелуй, — Коталло кончиками пальцев прикоснулся к её щеке. Большим пальцем он провёл по пухлой нижней губе. — Ты раскрашивала меня и злилась. Почти ушла от меня. — Попробуй не злиться на весь тот бред, который ты нёс, — Элой зеркально повторила его жест, поглаживая тонкий шрам, пересекавший его губы, большим пальцем. Коталло хмыкнул, коротко целуя её и вновь отстраняясь. — Почему ты вспомнил об этом сейчас? — Не знаю, — Коталло склонил голову вбок, даря ей маленькую улыбку. — Каждый раз как первый. Не могу насытиться тобой… Ни в поцелуях, ни в постели… Элой зачарованно смотрела на него, наслаждаясь теплотой, что дарил его взгляд. Она осторожно заправила его отросшие волосы за ухо, приласкав лицо. — Просто ты очень жадный, — пошутила она. — Я такой же жадный, как и ты, любимая, — он потёрся носом в изгибе её шеи, весело урча. Нежный звук шёл изнутри него, будто от самого сердца, когда он был очень доволен. Только для неё, здесь и сейчас. Из-за всей этой нежности и из-за всего этого воркования между ними Элой поняла, что соскучилась по близости с ним. По ощущению безопасности и чувству единения, которые она испытывала только тогда, когда они занимались любовью. Элой подтолкнула его носом, стремясь поцеловать со всепоглощающей нежностью и обвивая его плечи руками так, чтобы её ладонь зарылась в волосы выше его затылка. — Элой… — выдохнул он в её губы. Перевернуть его не составило труда: стоило просто надавить в середину его грудины — и он подчинился, помогая ей устроиться сверху. — Милая. Ты уверена, ты… Она тяжело вздохнула, выдохнула через рот и закатила глаза. — Да. Я соскучилась… А ты — нет? — Я всегда скучаю по тебе. — Я имею в виду по нашей близости. Коталло погладил её бок, ласково водя шершавой ладонью от её бедра до изгиба талии, пальцами лелея длинный старый шрам, бугристо рассекающий её кожу. — Всегда. Это пытка: не знать тебя и твой вкус так долго. — Ненасытный Тенакт, — она клацнула зубами у его шеи, чтобы провести дорожку кусачих поцелуев к его губам. Элой приоткрыла рот у его губ, прикрывая глаза и вздрагивая, когда умелые пальцы нашли чувствительную плоть. Непроизвольно дёрнув бёдрами, она приоткрыла рот и тяжело задышала от скользкого удовольствия — Коталло довел её до пропасти слишком быстро, не останавливая свою ласку до тех пор, пока она не стала избегать его чутких пальцев. Но этого было недостаточно… Мало… Она жаждала так много, больше, чем он дал сейчас. Ощутить его внутри, стать единым целым — хотя бы на краткий миг. Для неё уже не было секретом, что, когда она была в муках удовольствия, она была чувствительнее и Коталло тоже ощущал её насыщеннее. В тот сладкий момент, когда она ощутила его внутри, одним резким толчком, заставил её впиться в его плечи — идеально, словно созданный для неё. Она медленно двигала бёдрами, находя благость в этих неторопливых движениях. — Кровь Десятых, Элой, если ты продолжишь… Любовь моя, я не смогу долго сдерживать себя, — он впился пальцами в её бедро, едва покачивая собственными бёдрами. Его взгляд опустился туда, где они соединялись, когда он не услышал ответа. — Элой… — Порадуй меня… — она наклонилась к нему, дрожащими словами целуя его в сильное плечо, в шею и в припухшие от поцелуев губы. Сильная рука обвилась вокруг её талии, прижимая к себе и не давая двигаться, подчиняя собственному ритму. Она захныкала от избыточного чувства наполненности, когда он проникал в неё глубже, воспламеняя заново угасшие искорки прошлого удовольствия. Он крепче сжал её, хрипя и гортанно вздыхая, покусывая кожу чуть ниже подбородка. Иногда она слышала своё имя, ломкое в его гортани. Она почувствовала, как приближается по спирали к собственной вершине, она была так близко, буквально — пара мгновений, пока Коталло не выгнулся под ней, грязно ругаясь. Затем затянул её в лихорадочный поцелуй, лаская её язык собственным. Небольшое смущение поползло по её коже, близкое удовольствие, которое почти досталось ей, обиженно юлило по её венам, не находя выхода. Это было как-то… Слишком быстро? Он предупреждал её, но… Она хотела сейчас. Да, она уже получила свой оргазм, но почему это было слишком быстро? Не то чтобы они всегда оба кончали одновременно, но Коталло всегда старался перевести её за грань первой, даже если до этого она получала своё. Он укусил её за нижнюю губу, привлекая к себе внимание, прежде чем оторваться от поцелуя и с особенной нежностью убрать упавший локон с её лба. — Где ты потерялась, любимая? Элой пошевелила бёдрами, не совсем уверенная в своих мыслях. — Я никуда не девалась. Просто… м… я… Этот самоуверенный мужчина под ней весело хохотнул, облизываясь и прищуриваясь. — Кто из нас ненасытный? — он дразнит её, с этой самодовольной ухмылкой. — Я избаловал тебя, охотница? Каждая встреча со мной — чистое удовольствие, да? — Сейчас — нет. Она лжёт и нагло, она счастлива, что он такой из-за неё, его удовольствие ей нравится, и даже если она не кончила во второй раз, то всё равно это было приятно. Но всё же… Ради вида она пытается дёргаться, лениво, потому что он выглядит ужасно самодовольным, словно знает каждую её мысль. Коталло держит её очень крепко, и его тёплое, смешливое дыхание щекочет её ухо. — Я не закончил с тобой. — Что? Разве ты не слишком чувствительный сейчас…? — в замешательстве произнесла она и осторожно села. — Я могу подождать, правда, я не требую. — Нет, ты не требуешь. Я требую. Иди сюда… — он указательным пальцем постучал по своему подбородку. Элой в замешательстве наклонила голову. Из его груди вырвался весёлый вздох-смешок. — Ты можешь сесть на моё лицо, и я буду наслаждаться твоим вкусом. — Ах… Погоди. Но ты же только что… И… — в её голове крутились попытки осознать его предложение. — Ты сможешь дышать так…? — Это мило, что ты беспокоишься о моём дыхании, но поверь… — Коталло надавил на её бедро, заставляя пошевелиться. Элой всё ещё сопротивлялась, смущённая. — Давай, Элой… Поверь, меньше всего меня будет беспокоить дыхание, когда я буду ощущать твой вкус. Сначала, правда, мне придётся очистить тебя, чтобы добраться до этого, но я потерплю. Пальцы Коталло крепко сжали её бедро, и горловое рычание заставило её сердечко забиться быстрее. Она знала этот взгляд и это голодное выражение лица. Их занятия любовью всегда были долгие, за исключением тех диких моментов, когда у них не оставалось сил на то, чтобы терпеть. И его взгляд, с трудом удерживающийся на её лице, был тёмным, с оттенком огня. Она сглотнула, приподнялась, пачкая его, и неуверенно устроилась ближе к его лицу. Коталло цыкнул и рывком притянул её к себе, со стоном зарываясь в знакомую ему влагу. Снова и снова его язык приятно и знакомо искал её вкус, заботливо очищая от собственной белой крови, пока она была напряжена. — Любовь… Просто представь, словно ты стоишь у стены, а я пожираю тебя, стоя на коленях. Как ты любишь, — Коталло отвлёкся и нежно провёл пальцами по её рёбрам, наверх, щипая напряжённую вершинку груди, привлекая её внимание к себе. — Расслабься. Пожалуйста… Отчаяние в его просьбе напомнило ей ту ночь, когда она уничтожала его, заставляя скулить и молиться по ее имени. Она решила довериться ему, отпуская контроль и получая благодарное сжатие пальцев на своей талии. — Коталло…. — она инстинктивно зарылась руками в его волосы, когда его жадный рот подводил её к тому острому удовольствию. Она дёрнула бёдрами, обнаружив, что так может больше контролировать собственное удовольствие, используя рот Коталло. Немного притихшее ворчливое удовольствие вновь вспыхнуло в ней с новой силой: Коталло тщательно лизал её плоть и сочно застонал, когда, видимо, добрался до того, что сам отчаянно искал. Элой нетерпеливо сломалась под натиском его ласки и, громко постанывая, не сдержала себя, томно покачиваясь на его языке. Удовольствие всё ещё звенело в ней, заставляя кровь блаженно стучать в её голове. Она обмякла, ласково поглаживая волосы мужчины под ней и вздрагивая от едва заметных поцелуев по её естеству. Она охнула, когда его губы осторожно ущипнули всё ещё чувствительный бугорок, и привстала, отклоняясь назад. Коталло очаровательно улыбнулся, облизываясь. Они оба тяжело дышали, но Элой громко рассмеялась, когда он с иронией в голосе проговорил: — Видишь? Я всё ещё жив и дышу, хотя ты старалась избавить меня от кислорода. Она слезла с него, устало устраиваясь рядом. — Значит, я плохо старалась. Хриплый смех вторил её звонкому смеху.

***

Коталло поморщился, видя её около могилы Раста. Она очистила могильный камень от налипшей грязи и поросшего мха и расчистила снег вокруг, усевшись на коврик из тростника. Свечи едва мерцали в надвигающихся сумерках. Стеганое тяжёлое одеяло обвивало её точеную фигуру, а её пальцы задумчиво теребили поломанную и исцарапанную фигурку Рыскаря. Дерево со временем потемнело, и ногтями она царапала раскол, разделивший фигурку раной. — У меня было много мыслей, и они выглядели так, словно это бесконечная обида на мир и Элизабет. Но это не совсем так. Коталло сел рядом с ней, скрестив ноги. Холод привычно и приятно покусывал неокрашенные участки его кожи — и это было даже комфортно: ощущать себя почти как в родных горах. — Когда я увидел истинное лицо Текотте — я был шокирован, — произнёс Коталло. — Ты считал его отцом. Долгое время. Верно? — Да. Всю жизнь… Я… Много раз закрывал глаза на его ложь. Элой повернула голову так, чтобы видеть его. — Расскажи? Что ты помнишь о его лжи…? — Слишком много. Коталло говорил так долго, что в конце его голос стал более сиплым. Он рассказал всё. О том, как Текотте сделал ему выговор, когда нашёл его на краю скалы, сбежашего от своих обязанностей. Как поставил условие, либо мальчик будет повиноваться правилам племени, либо будет выдворен прочь, на погибель. Без дисциплины нет выживания. Без послушания и тренировок, сражений нет Тенакт. Текотте растил его бойцом и фаворитом. Как выгнал их отряд, им было едва ли четырнадцать зим, в начавшуюся метель и приказал не разочаровывать его. Коталло, как юный Командир, не разочаровал и принёс сердце машины, несмотря на то что он и его отряд были сильно измотаны тяжёлой борьбой за жизнь. Он сам не заметил, как его тон повествования сместился с легкомысленного на тяжёлый и болезненный, заставляющий горло и сердце вновь сжиматься от несправедливости. — Ты пришёл к нему и попросился отправить тебя на поле боя…? — ошеломлённо спросила Элой. — В пятнадцать зим? — Конечно. Его сыновья были убиты, и он лично видел их вздёрнутые и истерзанные тела. У Текотте было пятеро детей. Все они погибли в разные периоды времени. Трое погибли из-за несчастных случаев: третья дочь упала со скалы, первый сын от стрелы долинников, младший из-за болезни. И лишь двое погибли в бою с Карха. Я же был молод, предан ему от мозга до костей и хотел отомстить за кровь сыновей Небесного клана. — И он не пустил тебя. Почему? — Я не знаю… — Коталло мог лишь догадываться об этом. — Но после того, как он узнал о гибели своих последних сыновей… В нём что-то сломалось. Я… Не замечал очевидных вещей в первое время. Другие замечали. А я любил его. Верил. Хотел быть похожим. Потом стало только хуже. Паранойя. Он говорил сам с собой. Много. Просыпался от кошмаров. Стал ненавидеть чужаков ещё больше. Это относилось и к другим племенам. Стал бояться… — голос сорвался на шёпот. — Всего. — Когда ты… Когда ты понял, что между вами пропасть? — Перед финальной битвой перед Светом Пустоши. За пару месяцев до этого. Я понял, что он видит во мне угрозу. Понял, что он лжец и трус. От великого Предводителя осталась лишь оболочка. Было… Больно, Элой. Я стал действовать в обход его приказов. Не нарушать, а избегать. Делать по своему. Не вредить, а помогать другим. Стал… Слышать себя и других. Коталло нахмурился, вспоминая тот день, когда его приёмный отец, Предводитель, изгнал его. Воспоминания обрушились на него потоком печали.

***

— Что…? Я … Должен отправиться на Кульрут? — Коталло знал, на что похож удар задних лап Водопрыска, и это было во сто крат сильнее. — Десятые выбрали тебя! — Текотте выглядел так, словно дарил ему Луну. — Предводитель… Это наказание? — Я даю тебе шанс стать лучшим. Ты считаешь это наказанием?! — воскликнул пожилой мужчина. — Но я не хочу! Это мой дом, моё сердце, моя душа! — Коталло развёл руками, пытаясь объяснить свои чувства. — Я никогда не оспаривал твои приказы, я всегда следовал за тобой. Всё, что я делаю, я делаю для тебя! — Ты никогда не оспаривал мои приказы?! С тех пор, как мы вернулись домой, после победы, ты делал всё возможное, чтобы смягчить мои приказы и не подчиняться мне! Ты можешь объяснить, почему ты стал таким мягким, Коталло? — стукнул кулаком по колену Предводитель. — Я всегда довожу дело до конца, и вашему приказу подчинялись. Возможно, я просто выбираю более мягкие способы наказания и не собираю дополнительный налог с поселений, но… — Это называется «нарушение приказов Командования», — холодно закончил за него Текотте. — Ты игнорируешь меня и мои приказы. Ты плохо служишь мне. Ты планируешь захватить власть! Коталло сделал шаг назад и затаил дыхание, в ужасе уставившись на своего Предводителя. Его спину прошиб холодный пот, когда он понял, что Текотте действительно так считает. — Как ты смеешь… Как ты смеешь так говорить?! Я бы никогда не посмел! — Скажи мне, Коталло. Ты всегда был честен. Ты думаешь, что мои правила слишком жестоки или что я могу в чём-то ошибаться? Коталло молчит, но тем не менее медленно вздыхает и осторожно говорит: — Да. Да, я так думаю, но… — Словам Предводителя никто не противоречит. Предводителю слепо верят. В приказах Предводителя не видят недостатков. Слово Предводителя — закон. — Ты наказываешь меня за то, что я пытался верно служить тебе. Ты ненавидишь меня за то, что я открыл врата… Верно? Я стал… Нет, ты думаешь, что я угроза для тебя. И ты таким образом решил наказать меня. — НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ, ЧТО ЭТО НАКАЗАНИЕ! — Предводитель… Я тебя не узнаю… Я предан тебе… Я никогда никому не говорил, что ты используешь хитрые методы для победы. Яды, паралитики и методы запугивания. Я никогда никому не говорил, что ты лжёшь, когда тебе нужно. Я защищал тебя, даже когда правду швыряли мне в лицо. Я всегда верил, что ты делаешь то, что должен. Мне не нужен твой титул, я не хочу быть Маршалом. Я хочу служить своему клану! Как ты меня учил! Я хочу быть с тем, кого считаю своим отцом! Текотте сжал челюсти и зажмурился, словно что-то внутри него щёлкало. Затем он открыл свои водянистые, прикрытые пленкой подозрительности глаза и резко отрезал: — Но я не твой отец, Коталло. Я твой Предводитель, — резко ответил мужчина. — Я никогда не был тебе отцом. Коталло закрыл наполненные болью глаза, глубоко вдохнул и выдохнул так медленно, как только мог. Получать кислотные ожоги было не так больно, как слышать это. Он расправил плечи, прижал кулак к сердцу. Он поклонился. Он сын Небесного клана. — Я выполню волю моего Предводителя. Ради всех небесников.

***

— Коталло… — она придвинулась к нему и положила голову на плечо, переплетая их пальцы. — Всё в порядке. Хекарро и остальные Маршалы, Фашав… Они все вытаскивали меня из недоверия к окружающим так долго и упорно… Я благодарен им. Особенно Вождю. Он позволил мне вновь поверить в кого-то. В себя в первую очередь. Однажды он довёл меня до болезненной истерики. Сжимал меня на песке так, пока я не… — Коталло смутился, но, встретив ободряющее сжатие пальцев Элой на своей ладони, продолжил. — Пока я просто не устал бороться. Я обмяк, чувствуя, как вся злость и обида покидают меня. Хекарро не позволил мне подняться до тех пор, пока я не признал, как мне было больно. Он же не позволил мне уйти, находясь со мной до тех пор, пока я не пришёл в себя. Хотя презрение, которым Текотте окатил меня, когда мы пришли с тобой в Бастион, сделало ошеломительно больно. Словно я был грязью под его ногами. Он не так меня воспитывал. Я должен был умереть. — Да я бы ему его воспитание в горло бы засунула, а из задницы бы вытащила, — холодно заметила Элой. — Придурок. Это было так смешно, и Коталло расхохотался, откинув голову назад. Бусины уютно звякнули, и он прижал её к себе так крепко, что она пискнула и попыталась возразить: — Дышать… Кота… Дышать… — Прости, душа моя. Просто ты такая… Во имя Десятых… — Замечательная? — подсказала ему Элой, обречённо обмякая в крепкой хватке, зная, что трепыхаться бесполезно. Его смех такой тёплый и уютный и всё ещё был здесь, между ними. — Нахальная и прямая. И чуть-чуть забавная. Не могу закончить благодарить Десятых за то, что встретил тебя… Он отпустил её, поцеловав в губы, но не позволил отодвинуться. Да она и не хотела. — Текотте придурок и лицемер. Но разве это похоже на мысли Элизабет? — Возможно, не так масштабно, мы всего лишь мелкие человечишки, каннибалы и тупые варвары, — Коталло с удовольствием растягивал трусливые эпитеты, которые он периодически слышал за спиной в Меридиане. Почему-то эти слова были сказаны суетливо сумбурно и каждый раз шёпотом. — Ты не такой, — качнула она головой. — Нет. Но смысл ты поняла. — Для меня ты как мир… Такой же важный. — Рад слышать. Значит… Ты решила для себя, как относиться к тому, что ты узнала об Элизбет? — Я запуталась ещё больше. Возможно, что я действительно идеализировала Лиз… Я считала её матерью, но также немного… Восхваляла. И теперь я в замешательстве. Пытаюсь понять, как… Как я могу верить кому-то, если даже Лиз не была такой идеальной? Это всего лишь слова, но… В её устах это весомые слова. А если я на самом деле… Испытываю то же самое? — Почему ты думаешь, что ты испытываешь то же самое? — Раст учил меня сражаться. Жить в племени. Но сам вернулся из земель Тенакт, теперь я уже понимаю это, и, собрав кусочки воедино, совершил самую кровавую месть, на которую был способен. Но он сделал это по оправданной причине, — Элой посмотрела на свои ладони. — Карха годами уничтожали племена вокруг ради прихоти Безумца и бросали в Солнечное кольцо рабов и жителей своей страны. Тенакт враждовали друг с другом, ненавидят тех, кто слабее, и увечных, а в Дельте правит элита, издевающаяся над нижними слоями общества. Альва и Сейка рассказали очень много. Да, можно пробить путь наверх, но нужно быть готовым, быть хитрым, дерзким и отчаянным и часто отрекаться от старых связей. Нора — зациклились на себе. Изгоняют неугодных, а Банук — жестокие и думают лишь о выживании, гармонирующем с жизнью бок о бок с машинами. Коталло… Я сама отняла сотни жизней. За… Два года. Я это поняла только недавно. И ужаснулась, когда взяла на руки невинную Вану. И… Так было неожиданно узнать, что на ней нет крови. Она чиста. Коталло не мешал ей, всматриваясь в безмолвный могильный камень перед ними. — Скольких убил ты…? Хекарро…? Эренд или Авад? Авад лично убил своего отца, хотя все думали, что это сделала Эрза. Она просто прикрыла его, чтобы у короля не было пятен на руках. Но Авад рассказал мне — он взрезал от уха до уха глотку Джирана и признался, что упивался его мёртвым видом. Нил…? Зо? Талана? Даже Альва? Все мы… Столько насилия в этом мире, и я потакаю себе в этом. Я считаю, что те, кто мешает другим жить, должны быть мертвы. Долгое время это было справедливостью. Когда мы с Нилом вычищали лагеря разбойников в Солнечных землях, иногда мне это нравилось настолько сильно, что я хотела продлить момент, заставляя последних мерзавцев нервничать и думать, как именно они умрут. Мне… Мне нравится, когда чужая кровь окропляет мои руки. — Это не так. — Тогда я бы не убивала. — Ты убиваешь тех, кто готов отнять другие жизни. Невинные… — Да чёрта с два. Квен на Пылающих Берегах были опасны из-за генетического вмешательства. А другие? Пешки Сайленса…? Или те, кто сражался за Регаллу? Мои руки в крови. Я… Это было удовольствием… Но теперь… Я… Я устала убивать. Устала. Она закрыла лицо ладонями. Коталло ожидал слёз, но их не было. Выждав пару ударов сердца, он очень тихо сказал: — Во время сражения в Свете Пустоши на стене — я оказался один, в окружении Карха. Не больше десятка, и я знал, что если погибну, то все старания пойдут прахом. У меня был один-единственный шанс. Я был залит кровью, как и все остальные члены моего отряда. Крови было так много, что она щипала глаза и стекала по моей броне и телу на камень под ногами. И те солдаты вокруг меня называли меня тварью и убийцей… — Коталло перевёл взгляд наверх, всматриваясь в куцые облака на небе. — Но для меня именно они были убийцами. Забравшие жизни моих друзей и уводящие в плен моих соплеменников. Те, кто был в клетках в Свете Пустоши, гремели своими цепями и кричали, поддерживая меня, хотя могли только догадываться, что происходит на стене. Я убил каждого, кто стоял у меня на пути. Убивая, я пылал от удовольствия. Как мы выяснили, Нил оставил на моих губах шрам и ушёл, признав победу за мной. Но бой всё равно продолжался, потому что, когда открылись ворота, пришлось вновь идти в бой, чтобы прогнать солдат. Но потом… Потом пришло осознание. Когда Хекарро нашёл нас внутри после того, как Карха сбежали… Он понял меня, Элой. — И что же он понял? — Что кровь, засохшая на моём теле и изменившая цвет моей краски — навсегда будет со мной. Я чувствовал усталость и ужас от того, как много крови пролилось из-за одного человека. Меня одолевала бесконечная череда вопросов в голове, зачем нужно столько насилия? Я упивался этим, будучи Небесником, пока меня воспитывал Текотте... Я сражался против Карха в обычных стычках, ближе к окончанию войны, но... Но именно там, внутри крепости, это стало слишком… Сильным. Спустя столько лет, я думаю, что Хекарро имел те же мысли, когда захватил Рощу Памяти. Пока не появилось Видение, заставившее его измениться и пожелать изменить путь всех Тенакт, — Коталло поморгал, наклонив голову в сторону и чувствуя какие-то новые, собственные мысли. — Никогда не спрашивал его об этом. Возможно, что Вождь поделится со мной этим в следующий раз. Мы живём в этом мире, охотница. Живём в мире бесконечного боя. То, что сделал я в Свете Пустоши, было необходимостью. Иначе было нельзя. Несмотря на то что я жаждал крови, жаждал отомстить за своё племя и выгнать всех Карха из своего дома… Со временем я понял одно: люди это люди. Ты не можешь подарить им бесконечный мир, потому что мир для одного — тюрьма для другого. Я сделал то, что должен, и сделал то, что желал. Хотя сейчас, как видишь, я ищу множество других путей. Если бы ты не убивала Затмение… Если бы не уничтожала мятежников… Была бы ты здесь и сейчас? — Ты хочешь сказать, что кровь будет бесконечна…? Значит, я ужасный человек? — Я хочу сказать, что сейчас у нас нет другого пути. Но мы вправе изменить это. Попытаться. Когда-нибудь. — Я не хочу больше убивать, Коталло. Не хочу больше наслаждаться этим. Не хочу впадать в состояние адреналина и… Пить это… Как вино. — Тогда ты не сможешь спасать жизни. Ты можешь не получать удовольствия, но ты можешь принять всё это в себе. — Это так по-тенактски: принимать смерть и борьбу, и это раздражает. — Но я такой. Тьма и ярость внутри нас никуда не денется, она будет с нами до конца жизни. Это часть нас, любимая, — Коталло безэмоционально взглянул на неё. — Но временами я ощущаю усталость. И другие. Вся жизнь сражение, но, честно говоря… Знаешь, Хекарро считает, что Тенакт должны уйти от этого. И я тоже… Элой резко повернула голову. — Это… Сильно. Я не представляю, как вы будете жить, если не будет машин или битв. — Я тоже. Но мы узнаем это вместе. Вместе. Элой повернулась так, чтобы обнять его, крепко. Вместе они могут всё. — Спасибо тебе… — Скажи честно, любовь моя… — его пальцы приподняли её подбородок, чтобы заглянуть в бархатистые зелёные глаза. — Ты действительно думаешь о том, что мир недостоин спасения? Или это очередное сомнение из-за усталости и бесконечной гонки? — Я бы очень хотела верить, что мир достоин спасения… — Верь. Пока в нём существуют надежда и капля любви — мир достоин жизни. И неважно, что думала Элизабет. Ты не жила её жизнью, она не жила твоей. Ничто из твоих действий не делает тебя плохой. Весь этот мир на грани уничтожения. Он беззащитен перед Немезидой. Но у него есть ты. А мы есть у тебя. — Ты делаешь всё отвратительно простым. — Это моя задача, как Спутника. И моя задача, как твоего возлюбленного. Сердце моё… Всё придёт со временем. Медленно. Она была благодарна ему. Хотя всё ещё не была уверена в том, как теперь ей нужно было относиться к Элизабет Собек. И к тому, что они с Трэвисом были близки. Её всё ещё мучил вопрос, что именно Тейт сделал и что он создал, чтобы «защитить» проект Лиз. Даже Сайленс был мрачно озадачен, раз за разом пересматривая всю информацию про вредоносные программы, к которым приложил руку хитрый хакер. Встряхнувшись, она мягко улыбнулась Коталло. У неё есть силы, чтобы поговорить с Растом. Она не была одна, и человек, сидевший рядом с ней, был более чем желанным гостем здесь. Тем более, что это была важная часть её разговора. — Здравствуй, Раст. Мы давненько не общались, верно? — раньше слова проходили рваным металлом через её глотку, а сейчас было проще. Не так, чтобы сердце билось без натужной тоски, но всё же… — Я должна о многом рассказать тебе. Об Аиде. О путешествии на Запретный Запад. О битве с Зенитами, хотя ты, наверное, был бы в ужасе от этого. Ты бы сказал: «Элой, это запретные знания, Богиня не велит касаться их…» — она фыркнула, выдыхая облачко пара. Коталло обвил её рукой за плечи. Ободряюще молчаливо. — Я думаю, что… Должна рассказать тебе о Бете. Она моя сестра. У нас с ней были сложности, но сейчас… Сейчас она мой дом и моя кровь. А ещё… Я хочу познакомить тебя кое с кем… Лично, — голос Элой споткнулся, на мгновение. — Ты не поверишь, наверное… Я сама не до конца верю. Мой Спутник. Мы… Связаны по ритуалам Тенакт, и… Я люблю, Раст. Я люблю и я… Любима. Его зовут Коталло. Вы бы понравились друг другу. Она замолчала, поджимая губы и пряча норовящий вырваться глубокий вздох. — Это честь для меня, — со всей серьёзностью сказал Коталло. — Ты можешь просто посидеть рядом и послушать, как я говорю с ним? — глухо прошептала Элой. Коталло понимающе поцеловал её в висок, ненадолго задержавшись, чтобы вдохнуть её аромат.

***

Коталло поставил рядом с собой горшочки с краской и разложил кисточки. Он напевал, без слов, но на грани гула. В Небесном клане всегда были особенные краски. Яркие и так удачно подходящие к слепящему снегу. Кисть двигалась, иногда окунаясь в яркую краску, а иногда падая и взвинчиваясь в талой воде, оставляя осадок. Коталло рисовал, что чувствовал, в жажде выказать уважение. — Элой молода. Храбрая и красивая. Воин, заслужившая высших похвал и чести. Он говорил много. О том, что чувствует. О любви и внутренней борьбе. Рассказывал о своём взгляде на то, как встретил охотницу. О пути, через который она провела его. Наконец, он закончил узор на безмолвном камне. Коталло сделал последний мазок прозрачной жидкости, которую Карха звали лаком, закрепляя рисунок. Слабо улыбнулся и отдал честь, как если бы был перед Вождём. — Спасибо. За неё. За её решимость и внутреннюю силу. Её воля и характер выкованы тобою. Ты дал ей то, что должен был, Раст, Искатель смерти из Нора. Жизнь удивительная вещь… Кто бы знал, что человек, дошедший до границы земель Тенакт столько лет назад — окажется отцом моей судьбы, — он поправил пальцем краску на шершавом камне, придавая рисунку законченность, а затем тщательно упаковал краски и кисти. — Если бы не ты… У меня не было бы Элой и я не был бы целым. А этот мир мог бы погибнуть, —Коталло встал, поправляя свой меховой плащ, и вздохнул, выдыхая тяжеловатое облачко пара. — Элой так выросла с момента первой нашей встречи… И все её рассуждения стали другими. Глубокими. За эти дни они много разговаривали. Начиная от ожидаемых сомнений Элой и заканчивая тем разговором о детях. Особенно, о детях. Коталло не ожидает от неё ничего. Он чётко это знал. Говорить об их будущем было рано, а уж тем более о таком, в котором Элой могла бы желать ребенка. — Я думаю, что я действительно не создана для материнства. Из меня выйдет плохая мать. Лишний раз утверждаюсь в этом, хотя я люблю Вану. Это была точка в одном из разговоров, когда она смущённо отдала Вану Зо. Девочка расплакалась от голода, заставляя Элой сильно нервничать и неловко дёргать себя за косички. Коталло вновь пришлось заверить её, что он ничего не ждёт. Даже если он немного лукавил, он всё равно понимал причину её страха, хотя и не без труда. Коталло представил, на мгновение, пока снежинки касались его окрашенной кожи, что в её чреве растёт их ребёнок. Как будет выглядеть белый отпечаток его ладони на её животе тогда, когда тот будет достаточно большой? И движения ребёнка… Мужчина знает, что дети пинаются в животе. Его брат доставлял неудобства матери, но они с отцом прижимали руки к животу и ощущали прикосновения изнутри. Он позволил себе представить, как изменится их жизнь и как Элой впервые возьмёт их ребёнка на руки. Как Коталло произнесёт имя их ребёнка перед племенем, а их пальцы нанесут первую краску на младенца. Возможно ли, чтобы его Спутница когда-нибудь захотела ребёнка? Коталло сжал челюсти и выдохнул через рот. Она не хочет детей. Это было ясно для него сейчас, и он не собирался оспаривать её решение до тех пор, пока она сама не решит обратное. И в его мозгу также ворочалась странная мысль. Так будет лучше для всех: дети не должны стыдиться своих родителей и расплачиваться за увечность одного из них. В любом случае, даже если его кровь никогда не найдёт продолжение — его будущее было рядом с ней. Пока он хотел этого всем сердцем. И вряд ли это изменится. И он готов был принять этот факт. Небо млело и лениво закрывалось тучами. Коталло позволил морозному ветру кольнуть его лицо в пытливой ласке. Элой пока в гостях у Теба и его супруги, которые готовились отправиться в Меридиан. От всей души желая помочь старому приятелю, Спасительница маякнула о его талантах Ванаше, хотя скромный швец был смущён столь лестной рекомендации. Выждав пару мгновений тишины, Коталло ушёл, забрав с собой краски и кисти. На камне вырисовывались стилизованные горы с восходящим солнцем в цветах Небесного клана и символы, означающие связь между отцом и дочерью, подчёркнутую линией уважения, а хорошо различимый благодаря ломаным линиям остроклювый Светокрыл изящно сложил крылья, пикируя вниз.

***

Шло время. Они словно топтались на месте. У Элой проявлялись нотки раздражения. Они и так задержались у Нора дольше, чем она рассчитывала. Проблема была в том, что они пытались обыскать все руины вокруг старой Колыбели, и Элой пыталась найти пропущенные ответы там, где она начинала своё путешествие. Она со Светокрылом, с которым ей было удобнее путешествовать, исследовала и ранее закрытые, но теперь ей доступные территории. Однако… Пусто. А ещё любопытно было то, что сюда редко добирались новые машины. Будто бы они избегали эту землю. Её мучил вопрос о том головиде с Трэвисом. Что он сделал? Подготовил ли он ловушку или очередную пакость? А может это были пустые слова? Элой ощущала, что ей нужно было попасть на земли Банук, но идти туда ей совершенно не хотелось. Теперь, когда она просматривала старые архивы своего путешествия туда, она могла видеть то, что ранее не имело для неё смысла. Банук. Банукай. Связь с машинами. Все эти провода, их рисунки и то, что изображал Брин. Это было не просто так. Мозг Элой лихорадочно искал, а Сайленс, будь он проклят, молчал. Если бы удалось связаться с Бирюзой… На всех известных ей землях свирепствовали машины. Жертв становилось больше. Им самим пришлось вычищать ближайший котёл, и, честно говоря, это было труднее, чем раньше. Гефест не хотел быть пойманным. Нил связывался с ней, уставший и раздражённый одновременно. Да, Котлы выпускали новые виды машин, и все они теперь обладали регенерацией. Благодаря Нилу они также узнали, что один из котлов на землях Тенакт, где Элой восстановила контроль и выпустила Длинношея, был модернизирован под новые нужды Гефеста. Оттуда вылезали и расползались металлические пауки и насекомые с опасным паралитиком на жвалах. А ещё Гефест придумал новую фишку: машину-принтер, размером чуть меньше Исполина. Эта штука неуклюже таскалась за конвоем с убийцами охотников, пока не зарывалась где-нибудь подальше от людских глаз. Он буквально создавал с нуля новые машины, пока ещё только маленькие, не больше Норокопов и Мусорников. Но это был прогресс и это значительно осложняло борьбу с машинами. Элой зарылась ладонями в волосы, наблюдая за битвой между Драккой в команде с девушкой-пустынницей и особенно крупной многолапчатой машиной. Где он выискивал такие громадные экземпляры — всё ещё оставалось загадкой. Был ли манок на них вшит в Дракку или сам он был ходячим магнитом — никто из них не знал. Но битва была хороша: бесконечный подруб суставов ног и постоянная смена атак, чтобы запутать восемь окуляров Сеятеля, прежде чем повредить регенерационный модуль - Дракка и его соплеменница были гармоничными в бою с машиной, превышающей рост их двоих вместе. Такая многоножка засеивала семенами земли и особым образом рыхлила её, насыщая почву кислородом и питательными веществами, но наносила вред людям из-за своих размеров и повышенной мобильности. Момент триумфа Дракки прервал звонок. — Сайленс. Хочешь нам помочь? — Совершенно верно, — он помолчал, трагически вздыхая. — Я думаю, что хранить секреты больше не имеет смысла. Знаешь, поч… — Уверена, ты просветишь меня, — перебила она его. — Перебивать — бескультурная черта. Две недели. Жди меня в Сердце Матери. — Не хочу видеть твоё лицо… — забормотала Элой. — А придётся. Если хочешь посетить Бан-Ур и святилище Банукай.

***

Нахмурившись, Коталло смотрел на спины огромной толпы, которая собралась у ворот. Со своего роста ему легко было увидеть макушки гребней двух Светокрылов. Они щёлкали клювами и нервно раскрывали крылья. Это были не их машины. Его Ра сидел на насесте, прикрывая крыльями машину Элой. «Моя машина ведёт себя так, словно заботится о Светокрыле Охотницы», — подумал рассеянно он, проходя сквозь толпу. Люди расходились, уступая ему место, но внимательно наблюдали за новыми чужаками. Мужчина находил забавным, что их машины, украшенные в соответствии с их вкусами, отражали их индивидуальность. Так, например, озерамский Светокрыл был демонстративно украшен кожей, создавая мягкость и удобство там, где Эренд ощущал себя как на «пыточном устройстве, отбивавшем ему молоток при полёте». Коталло дошёл до начала и поморщился. Реш стоял, недовольный, и громко возмущался тем, насколько отвратно столь частое появление чужаков. Коталло давно бы избавил мир от этого слизняка. У него не было трудностей с тем, чтобы думать о нём, как о грязи под ногами — иначе он не мог воспринимать это ходячее недоразумение, — но сдерживать себя иногда становилось невыносимо. Ведь Командир отдала приказ. — Искательница, как магнит — притягивает к себе чудаков. Да ещё и Банук — паскуд и любителей запретного! Ещё один наркоман, лакающий машинное топливо, на наши головы! — Реш сплюнул под ноги. — Как вас земля носит, уродов. Сайленс растянул губы в опасной улыбке, пересекаясь взглядом с Коталло. — Я был неправ, считая Тенакт самыми сквернословящими и грубыми людьми. Элой стала тоже более цивилизованной, и я случайно решил, что Нора могут быть неплохими людьми. Но, — холодно глянул темнокожий мужчина на Реша, — ничего не меняется. Отвратительно. Коталло прошёл мимо Сайленса, раздумывая, какая реакция будет у его возлюбленной из-за ещё одной гостьи. Он протянул руку ладонью вверх для маленькой, скрытой за расшитым золотыми нитями малиновым плащом фигурки, всё ещё нерешительно теребящей спинные провода Светокрыла. — Какой сюрприз, Бета, — тепло и тихо произнёс он. Её лицо было скрыто за капюшоном, а низ лица закрывала тканевая маска. Только зелёные глаза устало блестели из-под золотистого края. Маленькая ручка потянулась к нему, и Маршал помог спуститься подруге вниз. — Они такие странные и выглядят агрессивно, — шёпотом сказала Бета. — Да? Я соглашусь, — украдкой улыбнулся для неё Коталло. — Хорошо, что Тенакт не такие. Мы более дружелюбные. Девушка с зеленоцветными глазами с иронией посмотрела на него из-под капюшона. — Шутишь, да? — Нет. Давай спасать Реша, пока его не прихлопнул Сайленс. У него явно меньше терпения, чем у меня. — Тенакт просто… Другие… — Бета юркнула за его спину. — Я рад, — пророкотал мужчина. — Это не комплимент! — Ага. Коталло двинулся обратно, вставая рядом с Сайленсом. Реш перегородил им дорогу. — Ты не имеешь права вести за собой незнакомцев в эти земли! Если Элой пользуется своим положением и пускает в Священные Земли Нора всякую дрянь, это не означает что ты, спящий с ней, имеешь на это право! — Я бы на твоём месте заткнулся и не создавал скандал, — лениво зарокотал мужчина. — Подумай, была бы довольна Элой твоим поведением… — Пошла она к Железному дьяволу! Это перебор! Коталло едва ощутимо вздохнул. — Может, нам подождать её снаружи…? — за его спиной сказала Бета. Коталло угрожающе прищурился и приподнял голову, свысока смотря на Реша. — Пусти их. И тогда Искательница будет добра к тебе. — Ты не можешь… — Пропустите их, — неожиданно громко произнесла Солай. — Вон Элой! Сайленс демонстративно сделал вид, что не замечает никого вокруг. — Приказ Матриархов, — Элой показала бусы Тирсы, поднимая руку вверх, чтобы все это увидели. — Напоминаю тебе, Реш, что об этом визите было известно давным-давно. Реш отступил, ругаясь. — Грязь. Что стало с Нора… Озерам, Карха… А теперь ещё и мутные личности, которых притащила сюда Изгой. От сомнительной брюхатой девки до грязного Банук. Кто дальше? Кровь внутри Коталло начинала закипать. Он встретил внимательный взгляд своего Командира. Элой предостерегающе сжала губы. Подчиниться было трудно, и Коталло не понимал, почему она терпела эти оскорбления. На землях Тенакт она бы лично ударила обидчика в лицо. Но Коталло чувствовал ответственность и за Бету тоже. Поэтому он сжал руку в кулак и пошёл за своей любовью, зная, что Бета идёт позади. Сайленс шёл за ним, словно делал одолжение.

***

— Что ты тут делаешь? Прошло несколько долгих минут, прежде чем Охотница смогла вымолвить хоть слово, усмиряя недовольство тем, что её сестра могла быть в опасности. Сейчас она стояла, уперев руки в бока, и было видно, как она сдерживает гнев. Сайленс лениво потянулся, оглядывая небогатое убранство домика, стоявшего на отшибе. Видимо, в его планах не было помогать Бете, снявшей с себя капюшон и маску и храбро глядящую на сестру. — Ты не рада? — произнесла Бета. Элой всплеснула руками. — Это так замечательно. Словно Десятые явились передо мной, — цыкнула она, предупреждающе махнув рукой Коталло. — Моя сестра выползла из Базы, впервые за… — Ну, в свою защиту, я раз в два дня крутилась в Роще, пока Декка пыталась учить меня владеть посохом… — И как успехи? — заинтересовался Коталло, игнорируя недовольный взгляд возлюбленной. — О, я… Я не знаю? Я всегда его роняла… Пока Краснозубый не вмешался и не сказал, что двуручный посох — удел безрассудных охотниц, а не терпеливых лисиц. — Что-что? — не поняла Элой. — Ну… Нил… Он… — А я смотрю он влился в эту тенактскую тусовку. И не говорите Альве, что мне нравится это слово, — пробормотала Элой. — Короче говоря, он дал мне это. Бета показала Элой короткий карханский меч с обвитой красной нитью рукояткой и символом зачернённого солнца на навершии. — Укус тени…? — Да. Я просто… Просто могу держать его, и… Мне нравится этот меч… Нил был прав: у меня стало получаться хотя бы не ронять его. Он дал мне пару уроков и был очень мил, рассказав о том, как впервые встретил тебя. Э-э-э… Если опустить те подробности, где есть убийства, это звучит забавно. Ещё он отдал свой лук, Голос наших зубов и… Элой вытаращила на неё глаза, отметив то, как розовая пудра окрасила щёки Беты. Она теперь заплетала одну сторону волос так, чтобы они полностью были убраны с шеи: всего три косы, туго заплетённые у виска, продолжались дальше, оканчиваясь звенящими бусинами. И сама Бета выглядела более уверенной. В ней не было больше странной иррациональной худобы, теперь она выглядела, скорее, близкой к здоровому весу. И Нил познакомился с ней. Показал ей «пару приёмов». Нил. Отдал меч. Нил. Нил отдал свой меч и свой лук. Элой тряхнула головой. Решив оставить все вопросы на потом и мысленно сделав пометку поблагодарить Декку и Хекарро за эту заботу о её сестре, Элой хлопнула ладонями и выдохнула. — Короче. Что. Ты. Тут. Делаешь? — Гефест. Элой и Коталло недоумённо переглянулись. — Его защита трескается, и Гея, изучив поступающие данные от «червя» внутри его программы, подтвердила, что он подозревает, что что-то не так. Его котлы дают сбой, и один из котлов Гея взяла под свой контроль. Он больше не выпускает оттуда убийц охотников. У него нет такой функции как изоляция заражённого кода и подбор ключа-деактиватора для него, но он всё ещё силён благодаря украденным технологиям Зенитов. Однако… Мы с Сайленсом и Геей очень долго думали над тем, что может предпринять Гефест. И ему нужно новое вместилище, которое он может подстроить под себя, чтобы перекодироваться, очиститься от вредоносного кода. Последний сигнал Гея поймала отсюда — частичный, так как Геф не собирает себя в одном месте, а постоянно дробится, не давая себя поймать. Но… Он будет вынужден вновь стать целым, чтобы выполнить перекодировку. Иначе код Минервы так и будет цепляться к нему. В этих землях только несколько мест, которые ему могут подойти. Колыбель Илифия-девять, — Бета загнула первый палец. — И… — Гея-прайм… — прошептала Элой. — Гея-прайм, — коротко согласилась Бета. — Там был взрыв, — Элой вздохнула и зашагала из стороны в сторону. — Ядро? Но оно разрушено. Там осталась только лаборатория. — Ядро могло частично уцелеть, — резко сказал Сайленс. — Как будто бы это возможно, — огрызнулась Элой. — Ты, видимо, забыл, что от того места ничего не осталось. Вряд ли вычислительная мощность повреждённого ядра достаточна для… Глаза Элой бегали из стороны в сторону. — Гея, у него есть технические возможности извлечь повреждённое ядро или начать работу над ним? — Гефест обладает нужными программными особенностями для этого. — Бета… Ты… Молодец, — Элой подошла и рывком обняла сестру, жалея, что вспылила в начале. — Просто я удивлена увидеть тебя здесь. — Если здесь Гефест, то тебе потребуется помощь. Два клона Собек лучше, чем один, верно? Элой усмехнулась. — Точно. Хочешь увидеть Зо? Я думаю, что она уже проснулась. Сайленс… Останется тут. — Спасибо, что ты не тащишь меня в колыбель первобытности. Младенцы не вызывают у меня восторженных возгласов. — Именно поэтому ты отправил Зо пособие по «воспитанию цивилизованного человека» и пожелал ей здравомыслия и здоровья, да? — ехидно проговорила Бета. Сайленс ничего не ответил, лишь закатив глаза. — Я принёс тебе подарок, — Сайленс покопался в сумке и бросил ей в руки пустую колбу, в которой она раньше переносила подфункции. — Изучите это место, и потом посмотрим, сможем ли мы загнать его в ловушку. — А ты, как всегда, будешь наблюдать, пока я и Коталло, — она встретила взгляд сестры, цыкнула, не совсем довольная решимостью своего близнеца, — и Бета рискуем жизнями. — Зенитов в этот раз нет, никто не умрёт. Наверное. Если вы будете быстры и просчитаете все варианты, конечно. Нам не нужны глупые смерти. Элой вскинула голову, зарычав. — Повтори. — Ты услышала меня, Элой. Не притворяйся глухой. — Сайленс, — угрожающе произнёс Коталло. Темнокожий мужчина поднял руки вверх, кривя губы в презрении. — Вы все должны быть аккуратны. Мы не можем позволить себе ошибиться ещё раз. Это — подарок судьбы. И Геф, вероятно, знает, что ты здесь. Поэтому тебе придётся быть особенно осторожной, — Сайленс встретил испепеляющий взгляд охотницы со всей серьёзностью. — Хватит. — «Глупые смерти», да? — Элой прищурилась. — Только я думаю, что ты изменяешься хотя бы немного, как ты… — Люди не меняются. Запомни это, охотница. Убийцы остаются убийцами, а невежды — всё также ошибаются. Коталло дернул её за собой, выталкивая вон. Бета юркнула за ней. — Ты ужасен, — медленно говорит он. — Это жизнь, — безразлично отвечает темнокожий мужчина. Коталло сплюнул на землю, прежде чем выскользнуть наружу.

***

— Дети — это странно, — тихо произнесла Бета, прижимаясь к спине Элой. Её Ньютон летел позади. — Зо — молодец. Я бы не смогла так. — Я бы тоже не смогла, Бета. — Ну. Да? Наверное. Я имею в виду, что я вообще не могу иметь детей, — ещё тише прошептала девушка. Элой недоумённо повернула голову к ней. — Я не поняла тебя. — Ну… Зениты… Симулякр в сочетании с некоторыми блокаторами влияют на женский цикл. А это влияет на деторождение. То есть… Даже если бы я когда-нибудь захотела, я бы не смогла. У меня нет крови каждый месяц, потому что Тильда считала это грязным, а Эрик позаботился, чтобы гормональные блокаторы убили мою способность к зачатию. Элой вцепилась в обнимающие её руки сестры, нежно поглаживая. Она этого не знала. Не могла даже предположить о таком. — Зачем это нужно было Эрику? — Это не так важно. Всё, что он делал — не важно. Просто эти земли, где ты жила с Растом, напомнили мне о том, в каких разных условиях мы выросли. У тебя был Раст, и, возможно, ты была по-своему одинока, но я… Была такой до тех пор, пока не встретила тебя, Варла… Всех вас. Насилие это не так страшно… Страшнее тотальное одиночество, когда ты даже ребёнком не понимаешь, почему ты вынуждена жить в компании сервитора, механического прислужника с имитацией тёплой кожи, а не с людьми, которые обитали на космическом корабле. Иногда мне казалось, что ближе звёзд у меня никого не было… Перестань рычать, это всё прошло, — Бета говорила об этом очень спокойно, с мрачным удовлетворением в тоне. — Он уже мёртв. Если бы Элой могла, она бы воскрешала его и убивала бы его вновь и вновь. Сдирала бы кожу, отрывала бы голову, ломала бы кости и заставляла бы его страдать. За всё. — Мне жаль. — Знаешь, всё в порядке. Мне понравилась реакция Соны, когда она меня увидела. Очень стойко, но ты ей сказала обо мне, как я понимаю. Варл, мне кажется, был более ошеломлённый, да? — Это точно. Некоторое время они молчали, прежде чем Бета боязливо спросила: — А если мы ничего не найдём там? — Значит, попытаемся найти в другом месте. Вон руины… Видишь? Кости Геи-прайм скалились на неё в насмешке, намекая, что она никогда не найдёт ответы. Развороченное ядро казалось ей бесполезным, но многочисленная стража мешала им снизиться, чтобы проверить. Машины защищали эту территорию, и недостроенные металлические остовы щетинисто высились вокруг, у подножия горы, где взорвала себя Гея много лет назад. Тем не менее, после недолгих манипуляций, они сумели просканировать больше. — Ядро… — прошептала Бета. Подарок. Элой чувствовала, как её трясет от нахлынувших чувств. Это подарок судьбы. План её сестры сработал. Это было слишком просто. Вокруг него выстраивалась металлическая подложка и сотни кабелей тянули щупальца к этому месту. — Как это вообще сработало….? — неверяще заговорила Охотница. — Я долго думала. Сайленс помог собрать всё, что мы знаем. Слабые стороны… Сильные. Геф самоуверен и эгоистичен. В его поведении есть закономерность: он не позволяет людям собирать много деталей. Металлические детали он разбирает быстро, но при этом у всех Мусорников и Падальщиков небольшой объём памяти и не такой сильный мозг — они не могут анализировать каждый собранный мусор. У Гефа мощный и прокаченный разум, я думаю, он, на данный момент, самая разумная подфункция. И ты, и наши действия его обучают. Он выкрал репликационные и регенерирующие коды у Зенитов, но споткнулся об их использование. И да, единственный крупный принтер — находится на Базе Зенитов. Я была там, вместе с Хекарро. Мы как можно сильнее разрушили принтер и оставили наблюдателей, чтобы не допустить восстановление этой базы… Так вот… Элой слушала её голос со всем вниманием. Какую-то информацию она уже знала, но некоторые вещи были для неё новые. Она лично доставала образцы всех известных машин и привозила их либо на Базу, либо передавала через людей, либо сканировала и разбирала, чтобы тщательно отобрать нужные данные для изучения. Вместе с Коталло они кропотливо вычленяли целые объёмы информации из новых для них котлов и из машин. Один раз им пришлось провести несколько дней, вылавливая мерзких механических многоножек, которые рыхлили землю многочисленными лапками, но при этом были опасными тварями, заставляя Элой морщиться и страдать от их внешнего вида. Не то чтобы она брезговала, но испытывала облегчение, позволяя крупному Тенакт ковыряться в их проводах для поиска нужной детали. Для того, чтобы все кусочки вредоносного кода Минервы сложились в единое целое и обошли внимательное око Гефа, им пришлось заразить машины каждого известного им вида и подвида, используя добытые знания. Подманивали Падальщиков, чтобы они пилили металлические трупы, чтобы затем Зубоскалы и Скарабы могли отнести их в котлы. Очень тонкие детали Геф использовал повторно, если они не были повреждены. Вся эта авантюра была сложной. Он постоянно что-то изобретал и менял, поэтому подключились все их друзья — Нил и его команда гонщиков, Талана и её охотники, ловившие машины, Тенакт, Сейка и Альва… Авангард Эренда, многие из её новых друзей-Озерам. На всех известных территориях машины стали хуже. В разы. Агрессивнее и яростнее, вплоть до того что забредали в поселения. Элой в очередной раз попыталась унять бешеный стук сердца. Если бы у них не было так много друзей… Она бы не справилась. Из-за этих мыслей она бросила взгляд на летящего сбоку Коталло, что-то бормотавшего себе под нос. Возможно, что он говорил с Хекарро, а может, напевал, в такт музыке, которую они слушали вместе с Эрендом и, как удивилась Элой, с Сейкой. Та оказалась любителем того металлического скрежета, который так полюбился Тенакт и Озерам. Как только критическая точка по внедрению вируса была пройдена, они получили то, что имеют сейчас: сбоившие котлы, многочисленные ошибки в поведении программ машин и невменяемая агрессия. К сожалению, эту часть они контролировать не могли. Геф словно бился в агонии и из последних сил изрыгал из недр собственных котлов чудовищ. Как заметил Эренд, возможно, Геф пытался таким образом отвлечь их от того, что он был «плох, как эль у подмастерья-пивовара». И то, что Геф так скоро действовал, означало, что код Минервы раздражал его сильнее, чем они могли представить. У них теперь был шанс, и им не нужна была сейчас Гея на физическом носителе, благодаря тому, что она может передать нужный сигнал через вновь перезагруженное программное обеспечение Шпиля (Элой хихикала, гадая, как именно Авад использует вновь оживший карханский символ для своих целей. Это был отличный шанс укрепить его власть или подготовить почву для Итамена). И вместилище, которое ей дал Сайленс, было пересобрано специально под Гефеста. — Бета… Спасибо. — За что? — За то, что ты у меня есть. И за то, что придумала этот план. — Мы победим Немезиду. Мир выживет. Ведь он того стоит, верно? Элой ничего не ответила ей, разворачивая свою машину назад, к поселениям Нора.