Явление

Кристина еще раз плеснула в лицо холодной водой и легонько пошлепала себя по щекам. Зеркальный двойник смотрел на нее ясным, изучающим взглядом и выглядел свежо и бодро. Темные круги под глазами исчезли, в глазах блестел живой огонек, а кожа выглядела ровной, напитанной, с оттенком естественного румянца. А девушка все смотрела и смотрела в отражение, пытаясь найти подвох. День их поцелуя не закончился, ведь так и не прервался на сон. Странное наваждение, поселившееся в ее сердце, тлело едкими углями, прожигающими под собой фундамент и оставляя мерзкие черные разводы. Ее мысли звучали на фоне, отдаленно, словно сквозь толщу воды. Усталости не было, не было и недомоганий, головной боли и все же она стала немым наблюдателем в собственном теле. Отрешенным, безвольным, инертным. Окружающий мир не изменился, ничего не поменялось в работе, она не допускала ошибок, не витала в облаках. Все было хорошо. Жизнь шла своим чередом, но уже по сценарию, написанному другой рукой. И девушка была счастлива и благодарна за возможность видеть Его и разговаривать с ним и каждый вечер, не раздумывая отрывала пассажирскую дверь автомобиля и сама садилась в салон. Никто ее не принуждал. Это был ее выбор. Тогда почему она чувствует, что забыла что-то важное? Что идет по канату, натянутому над скалистыми горами. Заглянуть бы внутрь себя и вытащить то, что не давало ей покоя, как загноившуюся занозу. Пальцы девушки сжали края белой керамической раковины. Мимолетное видение, странный неизвестный запах и привкус горечи во рту пронеслись так быстро, что она едва успела их осознать. Что это было? Что-то от нее прячется, что-то очень важное. А может не прячется, а пытается пробиться? Она наклонилась вперед, практически уткнувшись носом в зеркало. Суставы пальцев затряслись от напряжения. Тело рефлекторно дернулось от громкого хлопка, показавшимся в дрожащей тишине выстрелом из дробовика и девушка тут же обернулась. — Привет, — ровным тоном поздоровалась с ней молодая женщина. И Кристина точно знала ее имя, но оно растворилось в ее памяти, как кусок сливочного масла. — Тебя вроде Лидия искала. Не спрашивай, что еще у нее там случилось. Понятия не имею, — доктор уже открыла дверцу кабинки туалета, но, остановившись на месте, добавила, — у тебя все хорошо? Выглядишь напуганной. — Все хорошо, — как заученную мантру выдала девушка и тут же внутренне осеклась, словно почувствовала внутри убегающую ниточку от большого клубка. Но схватить ее уже было невозможно, она исчезла как фантом. — Нервы просто потрепали. Курить я снова бросаю, а это второе место после курилки, где тебя не побеспокоят хотя бы пять минут. — Да половина клиники уже бегает курить на улицу, только за другой угол. Так что этот запрет на выход та еще липа. Девушка улыбнулась. Как давно это было. Словно в прошлой жизни. Коллега прошла вглубь кабинки и закрыла за собой дверь. Кристина развернулась к зеркалу и мысленно пообещала себе в следующий раз обязательно поймать ту неуловимую нитку клубка, распутать который ей предстоит. Кристина уже завершала утренний обход, когда подруга настигла ее в больничном коридоре. — Вот ты где. А я тебя все утро ищу, — выглядела Лидия встревоженной и смущенной одновременно, и такое выражение лица было Кристине знакомо — сейчас последует просьба о помощи. — Что такое? — Вампир, — выпалила девушка, и Кристина в недоумении перевела взгляд с карты пациента на собеседницу. — Где? — В палате реанимации. Ну, то есть тот мужчина с ножевым ранением. Ты его видела вроде. Вчера. Ночью. Должна помнить. Кристина вспомнила злые черные глаза и налитые гневом и яростью мышцы. Да, такое забыть сложно. — И что с ним? Нужно переливание? — Пойдем, — подруга схватила девушку за рукав халата и повела в свободный кабинет. Такой жест не сулил ничего хорошего — аудиенция требовалась для личных новостей или для ужасных новостей. Что из этого являлось худшим вариантом? Кристина покорно следовала за Лидией, пока та, как массивный ледокол рассекала поток людей, петляя по коридорам. И когда за ними закрылась дверь и напоследок подруга еще выглянула в ловко раздвинутые струны жалюзи, чтобы удостовериться, что никто не направляется в тот же кабинет или не стоит рядом, девушке стало совсем не по себе. — Да что случилось то? Давай не томи. Ты ведешь себя странно. Лидия повернулась к девушке и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрыла. Ее пальцы переплелись между собой, нервно поглаживая сами себя. Нет, определенно новость была личного характера. И она была плохой. — Помнишь, мы как-то сидели в ординаторской и ты рассказывала о своем детстве? Кристина опешила. Такого начала она не ожидала. Причем тут ее детство и странное поведение коллеги? — Помню. — Ты говорила, что тетя воспитывала вас с сестрой в строгости, потому что состояла в каком-то религиозном сообществе, — Лидия буквально выдавливала из себя слова. Кристина стояла рядом и ощущала ее неловкость и скользящее лезвие беседы, запрятанное в скрученных пальцах. Это лезвие было направленно ей прямо в сердце. — В секте. Мы состояли в секте, — увиливания только раздражали. Лидия бы никогда не подняла эту тему, не будь серьезного повода. — Давай ближе к делу. Подруга странно на нее посмотрела и расцепила замысловатое сцепление ладоней. Громко выдохнула и продолжила шепотом: — Этого вампира отдали мне. Ночью я направилась в его палату, чтобы поставить трамадол и проверить систему. Ну, провела с ним некоторое время. Ты же знаешь, когда они в дисфории, то болтают всякую ерунду, и я уже и не прислушиваюсь к тому, что они там бормочут. Но этот парень… Он… Он сказал… — Да что же он там такого сказал, Лида! — нервы Кристины не выдержали. — Ты только не горячись и, пожалуйста, не делай необдуманных вещей, — может подруга и хотела этим советом успокоить собеседницу, но лишь подливала масла в огонь. — Он сказал, что … Что отомстит за Орден. — Что? — в кабинет словно влетела шаровая молния. Кристина чувствовала, как кожа наполняется электричеством, а волосы поднимаются вверх. Орден — клеймо, от которого ей не избавится. Сколько бы она не бежала от прошлого, оно настигает ее снова и снова. — Ты же тогда вроде говорила, что вы назвались Орден. Скорее всего, он оттуда. Вот я и решила сказать. Я больше никому не скажу, можешь мне доверять. Честное слово. У тебя ж сестра там осталась, может, есть вариант связаться с ней, узнать, что да как. Мне что-то не понравилось это слово «отомстить». Да и покромсали его знатно, — Лидия замолчала, как только наткнулась на взгляд подруги. Холодный, яростный, властный. Кристина была бледна, как призрак. Под стать мужчине, лежащему в палате номер сорок шесть. — Я все узнаю, — отрешенно ответила она. Беседа была закончена. Обрублена. — Спасибо. Поговорим потом. И, прежде чем Лида успела что-то сказать, девушка выбежала из кабинета, громко хлопнув за собой дверью. Телефонные гудки раздражали монотонностью, и зарождающаяся внутри тревога с удовольствием глотала каждый протяжный звук исходящего вызова, на который не хотят или не могут ответить. Кристина нервно с остервенением щелкала ручкой, попутно обводя взглядом аскетичную обстановку кабинета. Около десяти звонков она совершила в обед, сразу после разговора с подругой. Больше времени уделить не получилось — пациенты не ждали, и работа закрутила ее повседневными делами и обязанностями. На время она даже забыла об этом, уговорив себя, что одно слово, произнесенное в наркозном бреду ничего не значит и что с сестрой все хорошо, а это просто не более чем совпадение. И стало легче. Ровно до тех пор, пока гудки не уперлись могильную плиту тишины и неизвестности. Во рту неприятно свело, а в горле защекотало. Хотелось курить. Хотелось спать. Впервые за долгое время она почувствовала тяжесть век и сухость глаз. Увидела дрожь в пальцах. Продолжая сидеть и набирать номер сестры снова и снова, девушка наблюдала за тем как ползет минутная стрелка. Близилась ночь. Ночь, которую они снова должны были провести вместе. Воздушной эйфории, похожей на трепет сотни бабочек не появилось. Не появилось ничего. Телефон брякнулся на стол, а девушка склонила голову и запустила пальцы в волосы. И когда ее жизнь вышла из-под контроля? Мерзкое липкое ощущение в груди дышало вместе с ней. То самое чувство, которое она поймала, разглядывая отражение в зеркале, вернулось. Кристина подняла голову и посмотрела на телефон. Сестра могла не ответить днем. Связь с внешним миром в Ордене была запрещена, но, увидев вечером пропущенные, она бы обязательно перезвонила или прислала бы короткое сообщение. Так неужели действительно что-то случилось? Я так сойду с ума, — подумала она. — Нужно что-то делать. Но что она могла сделать, находясь в больнице? Может, она смогла бы попросить Воланда перенести ее к сестре, хоть на парочку минут, чтобы убедиться в том, что с ней все в порядке, но сама мысль о том, что придется рассказывать про Орден, коробила ее. Мессир ничего про Орден не знает, даже о том, что они существуют и что творят, а она приведет его в их дом. Нет, это было бы ошибкой. Фатальной ошибкой. Она прожила среди них более пяти лет и знает, чего можно от них ожидать, а вот что сделает Воланд — было тайной. Внезапно Кристина встрепенулась и села прямо, как по струнке. В голове крутилось что-то осязаемое, плотное и нужное. Время, проведенное в Ордене, стало хорошим учителем. Она видела многое, проходило через многое и это наложило отпечаток на ее характер, личность и судьбу. Пребывание в секте не проходит без последствий. Орден был подобен нерадивому пластическому хирургу, уродующий всех, кто пришел к нему за красотой. И его отметины и шрамы девушка бы почувствовала у других. Девушка выскочила из кабинета прежде, чем мысль сформировалась в голове. Она толком и не знала, где лежит тот самый человек, но была намерена найти его. Какой же ответ она надеялась от него получить, было не понятно даже ей самой. Кристина верила, что почувствует выправку и фанатизм приверженцев радикальной религии в обычной беседе и это будет красным флагом, означающим, что нужно действовать. Если он и правда из Ордена, то значит, Лидия все расслышала верно, и с сектантами произошло что-то страшное. Но она и представить не могла, что поиски снова приведут ее в злосчастной палате № 46. Стоя перед дверью и буравя взглядом цифры, которые она никогда не забудет, девушка не решалась сделать шаг и войти. Не много ли совпадений за день? Странных, нелогичных и даже не смешных. Словно она попала в смертоносное колесо, которое возвращало ее к истокам. Кристина вспомнила все. И реанимацию тяжелого пациента, которая привела ее в этот коридор поздно ночью. И их первую встречу. Лопнувшую лампочку. Первую угрозу. Теперь Воланд стал частью ее жизни, не лучшей и не худшей. Он просто вошел в нее и остался по неведомым ей причинам. А она вернулась к печально известной для нее палате все с тем же несущимся галопом сердцебиением и отсутствием понятия того что ждет ее за дверью. Нет, теперь все по-другому. Мне нужно его увидеть. Мне нужно знать, — пронеслось у нее в голове. На мгновение ей показалось, что она смотрит фильм, где поступки и действия главного героя будоражат сознание и заставляют переживать и волноваться, когда на самом деле это лишь актер с заученным текстом, играющий в чужой постановке и живущий жизнью персонажа до того момента пока не погаснет камера. А кто написал ее сценарий? Кто же режиссёр ее киноленты и когда он решит выключить камеру? В совпадения она не верила — этому учила ее не только жизнь, но и основы ведения медицинского дела. Все мелочи, кажутся мелочами, пока не встанут в пазл. И то, что неизвестный мужчина попал в их больницу и после операции был размещен в эту же палату, может показаться смехотворным и надуманным для Лидии, Дмитрия Ивановича, да для любого другого врача их госпиталя. Но только не для нее. Она смотрела и смотрела на дверь, как двоечник смотрит на сложное уравнение, стоя у доски и, так же как и он, не знала ответа. Ей словно пытались что-то сказать, может предупредить, но она не понимала, лишь смутно ощущала веяние надвигающейся беды. Ее пальцы дрожали, а по виску скатилась капля пота, когда она открыла дверь и тут же поймала взгляд черных, не по-человечески злых глаз. Они словно ждали ее. Знали, что она придет. — Здравствуйте, — официальным и серьезным тоном поприветствовала она пациента, уводя взгляд в сторону. При ярком свете ламп и в непосредственной близости он был еще больше и еще страшнее. Лишенное волос лицо казалось, имело инопланетные черты. Брови и ресницы отсутствовали, делая грузный, тяжелый взгляд практически неподъемным и невыносимым. Ей надо было подготовиться лучше. Придумать что-нибудь, а не надеяться на удачный экспромт. — Необходимо сделать кое-какие замеры и исследования. Это не займет много времени. И будет не больно. Мужчина молча проводил ее взглядом, когда она прошла к прикроватной тумбе, что бы взять из планшетки с пробирками и ампулами необходимый инвентарь для ее маленького спектакля. Обычно пациенты не спрашивают для чего и какие берут анализы, но тут она не была уверена. Но, если уж и возникнут вопросы, то она решит их с Лидией. Врать не будет — скажет как есть. Ей необходимо было удостовериться, что он и правда имеет к Ордену непосредственное отношение. Лидия поймет. Должна понять. И хоть Кристина призвала на помощь все свое самообладание и контроль, пробирка пару раз упала, а иглой, которую она приготовила для срочной венпункции, укололась она сама и пришлось ее заменить. Но за окном уже давно стемнело, и ее нервозность можно было списать на банальную усталость. Девушка повернулась к пациенту, а тот лишь молча протянул руку, сразу сжимая ее в кулак. Вены синими проводами выступили под кожей. Девушка не могла не отметить того, что мужчина находился в прекрасной физической форме и, пробежавшись взглядом по проступающим мышцам, подумала, что препарировать такое тело было бы проще пареной репы. Сама же ухмыльнулась такой глупости и сама же быстро спрятала улыбку. — Как ваше самочувствие? — особых надежд на душевную беседу она не питала, но разговор между врачом и пациентом обычно все же поддерживают. Ей не ответили. Она развернула руку к себе и с толикой удивления заметила крупные багрово-синие пятна ниже локтевой ямки. И как в такие вены можно не попасть? Или с ним даже и пытались сделать как положено? — Ваш дренаж сегодня обрабатывали? — Да, — коротко ответил мужчина. Его зычный, грубый голос звучал в тишине палаты еще жестче и был чем-то схож с рыком животного. — Хорошо. Как вы оцениваете боль от одного до десяти? — девушка поднесла иглу к коже и ловко продела в зафиксированную большим пальцем вену. С такими сосудами даже жгут не нужен. Темно-красная жидкость полилась в пробирку. — Ноль. Кристина против своей воли украдкой посмотрела на пациента. Тот смотрел прямо перед собой и на нее не обращал внимания. — С введения обезболивающего уже прошло более четырех часов, судя по вашей карте. Если вас что-то беспокоит, то лучше сказать сейчас — до семи утра врачебного обхода не будет, — игла была извлечена, а место прокола тут же прижато проспиртованной ватой, — прижимайте. Мужчина накрыл ее палец своим, и на мгновение девушке показалось, что ее схватили щипцами. Для послеоперационника он был слишком сильным. — В семь? — переспросил он. — Да, — доктор закрутила пробирку и пару раз ее перевернула. Она и сама не знала зачем — эта проба точно не пойдет в лабораторию, но если уж и играть, то пускать пыль в глаза по полной. — Я нанесу мазь на ваши гематомы и наложу повязку, ее нужно будет снять через сорок минут. Не забудете? Мужчина повернул голову в ее сторону и, хоть Кристина и старалась не смотреть на него, продолжая заниматься своими делами, ощущение было, словно на нее направили мощный луч прожектора. Ее время истекало, а как подвести беседу к нужным ей вопросам она так и не поняла. Прийти в палату еще раз будет рискованно — могут возникнуть вопросы. — Вы хорошо держитесь, — как бы невзначай обронила она, поднимаясь с кровати, — армия? — Нет. — А выправка у вас военная. — Был хороший учитель. Кристина и сама не заметила, как замерла на месте с пробиркой и спиртом в руках. Оцепенение скрутило ее тело, забетонировав ее в глыбе нахлынувших воспоминаний. Учитель. Проклятый фанатик, обративший ее семью в слепых рабов во имя служению Ордену. Он и его люди преследовали ее мать не один год. Из-за них они постоянно переезжали и скитались по съемным квартирам. — Наверное, он гордится своим учеником, — девушка кое-как разместила пробу на планшетке и сняла перчатки. Черт! А ведь еще накладывать повязку. И кто тянул ее за язык? — Гордился. Девушка сделала вид, что пропустила ответ мимо ушей и вернулась к пациенту с тюбиком мази и бинтом. Снова присела на краешек кровати и, немного размяв похолодевшие пальцы, приступила к процедуре. — Зачем это? Затем, что я выскочка, которая не может пройти мимо чужой ошибки, — мысленно ответила доктор, но вслух произнесла другое: — Потребуется еще много проб. Брать через гематому больно. — Не вам же. — Какая разница? Пациент не ответил. Вымученный диалог иссяк. Пока Кристина накручивала бинт, она думала лишь о том, что упоминание учителя не стоит и дырки от бублика. Просто мужчина с непростой судьбой. Скорее всего, Лида что-то не расслышала или поняла неправильно. Зря она сюда пришла. Мужчины в Ордене встречались не так часто, и уж точно не были атлетами, сошедшими со страниц греческой мифологии. Она так увлеклась простыми повторяющимися движениями и размышлениями, что не сразу боковым зрением уловила движение. За годы издевательств со стороны тети и других членов секты у нее выработался условный рефлекс на самозащиту. Иногда он ей помогал, иногда лишь пугал окружающих. Особенно Лидию, которая любила в шутку ущипнуть или тыкнуть пальцем, за что в ответ всегда получала. И этот случай не стал исключением. Мозг человека заучивает реакцию и потом уже действует автоматически, прежде чем человек успеет подумать и принять решение. Не успела мужская рука коснуться ее бейджика, прикрепленного у нагрудного кармана, как Кристина уже схватила ее за запястье и в этот момент их взгляды снова пересеклись. Ее глаза смотрели на него настороженно и боязливо, тело замерло в ожидании дальнейших действий. Пациент же выглядел статично, безэмоционально, но в его расширенных зрачках и блеске глаз читалось что-то опасное, угрожающее и пугающее. Они оба застыли. Он с тонкой пластмассовой карточкой между указательным и средним пальцем, а она — с его рукой, зажатой в ее хватке. Воздух наэлектризовался мгновенно. — Что вы делаете? — спросила она, не сводя с него глаз. — А вы что тут делаете, — он немного скосил глаза, прочитав написанное, — Кристина Александровна? — Выполняю свою работу, — без запинки и с каменным выражением лица ответила она. Но скрыть дрожь тела девушка не могла. И она понимала, что безымянный пациент это чувствует. — Да неужели? — мужчина склонил голову влево, вглядываясь в лицо собеседника, вгрызаясь в него взглядом. Кровь отхлынула от лица девушки, и она забыла, как дышать. Неужели он все понял? — А мне сказали, что на сегодня все процедуры окончены, и смена лечащего врача уже завершена. — Последнюю пробу запороли. Нужно произвести повторный забор. Об этом вас не уведомили? — Кристину трясло как при лихорадке. Становилось то нестерпимо жарко, то до крика холодно. Пальцы горели, но разжать их и отпустить руку противника она не могла, ее заклинило. Ложь шла стройными рядами и выглядела безукоризненно, но разве врач, пришедший исправить чужую ошибку, выглядел бы настолько взволнованным? — Страшно? — его голос был похож на шипение змеи и, к своему ужасу, девушка отметила, что мужчина становиться ближе — он начал наклоняться вперед, в ее сторону. — Нет, — девушка отпустила его руку и вскочила с больничной койки. — Ваше поведение непозволительно, — ее голос звучал чопорно, с нотками нравоучительства, но внутри все металось и просило срочно убираться из палаты. И, слава Богу, ей не ответили. В спешке засунув пробирку в карман халата, девушка, даже не потрудившись попрощаться, выпорхнула из палаты как ужаленная. Идя по коридору, она раз за разом вспоминала сумасшедшие черные глаза, и его голос звучал в голове набатом. « У меня был хороший Учитель. У меня был хороший Учитель. У меня был хороший Учитель» И только оказавшись в кабинете, Кристина смогла выдохнуть полной грудью и почувствовать облегчение, словно захлопнувшаяся дверь перерубила канат, тянувшийся за ней от палаты № 46. Но облегчение не задержалось с ней надолго. Как легкое облако, оно тут же растворилось в воздухе, когда взгляд девушки становился на часах. Час ночи. Она опоздала на встречу к Нему.