Явление

Кристина с трудом разлепила веки — они налились свинцом длительной ночи и урывками тяжелого сна. Первое, что она заметила — это отблески танцующего огня в камине, бросающего извивающиеся тени на стены. И когда он появился? Она не помнила, как заснула. Голова гудела, и мысли в ней застревали, как мухи на липкой ленте. Девушка осторожно повернула голову и заметно вздрогнула, увидев лежащего рядом Воланда. Он так же спал, или делал вид. В любом случае его мирное, спокойное дыхание и пропавшая хмурая морщина меж бровей делали его похожим на человека, скрывавшегося от невзгод реального мира в царстве сна. Кристина сместила взгляд, боязливо осматривая себя — она была все также в одежде и лежала на гладком покрывале, в то время как ее спутник покоился под ним. Нежели она сама легла рядом? Медленно приподнявшись на локте, девушка, стараясь не производить ни звука, постаралась сесть. Но, хоть ее движения и никак себя не выдавали, мужчина тут же поморщился во сне, словно не одобряя того решения, что она приняла. Кристина замерла, даже дыхание остановилось. Но Воланд так и не открыл глаза. Все, чего она желала в тот момент — это оказаться дома, в родных стенах. Возможность избежать неловкого и вынужденного диалога рдела перед ней волшебным огнем и она летела на него, как мотылек. Хотела бы полететь. Но как только ее ступни коснулись каменного пола, за ее спиной раздался его голос: — Уходите по-английски? Стыд перед обессиленным Воландом и разочарование от неудавшегося побега, который по ее мнению решил бы много проблем, мчались между собой на перегонки и она так и не поняла, кто же первый разорвал своей грудью финишную линию. Жар прилил к лицу, а от пальцев тут же кровь отхлынула, делая их холодными негнущимися палками. — Я… Я не хотела вас будить, — она понимала как по-детски и глупо звучат ее оправдания, учитывая факт того, кем являлся хозяин дома. — Вам нужен покой. — Мне нужен не он, — слова впивались в ее спину, ведь она так и не нашла в себе сил повернуться. А хотелось. Тишина, напрочь лишенная звуков окружающего мира, давила на плечи. Был бы за радость и внезапно влетевший Фагот и наглый черный кот с блестящими в темноте глазами, но они оставались наедине. Наедине и в тишине. Можно было долго ходить вокруг да около, юлить и уходить от прямого ответа, но девушка так устала от собственных мыслей, в которых она мариновалась все те дни, когда Воланд пропал из больницы, что ни сил, ни воображения для игры в словесный пинг-понг не было. Будь, что будет, — решила она, — я себе это все на придумывала. Я ошибаюсь. Это все нелепое недоразумение. Не может же быть, что… — А что вам нужно? — спросила она у каменной стены, что смотрела на нее. — Специальное лекарство? Судя по шуршанию ткани, мужчина поменял свое положение и, почувствовав движение позади себя, Кристина все же обернулась. Воланд сел в кровати, пододвигаясь к ней все ближе. Измученный вид и серая кожа больше не были его атрибутами. В глазах горел мутный, зловещий огонь, подсвечивая зрачки и разноцветную радужку недобрыми намерениями, а тонкие губы искривились в подобии улыбки. Это лицо она видела десятки раз в больнице. И это лицо снилось ей в кошмарах. И как он может меняться так быстро? — Специальный человек, — мужчина дотянулся рукой до ее шеи и в момент, когда его пальцы прикоснулись к ее коже, Кристина почувствовала, как мягкая трясина кровати засасывает ее, прогибаясь под ней глубокой ямой. В животе воцарилась невесомость. Тошнотворно-приятная. — Особенный человек. Он не называл имен, но гордость тут же взыграла в девушке. Гордость и надежда на то, что именно ее он считает таковой. И когда это в ней появилось? Порочное желание быть особенной и иметь признание в его глазах? Воланд поддался вперед, сокращая между ними дистанцию и Кристине показалось, что она уже не видит ничего, кроме его гипнотизирующих глаз. Он был так близко, что заполнял все пространство вокруг. Тело резко заныло, как от нестерпимого зуда и девушка на физическом уровне ощущала, как невиданная сила тянет ее назад, пытаясь вырвать из опасной ловушки. Мышцы напряглись, налились железом. Все внутри нее приготовилось к бегству. И только вера не дала ей спрыгнуть с кровати как ошпаренной и броситься прочь. Вера в то, что спасение Веры не было продуманным с холодной головой ходом. Что это решение было продиктовано чем-то другим, более глубоким и сильным, чем банальная выгода. Если он знал, что пробуждение девочки будет стоить ему так много, то стал бы рисковать так ради очередной шутки или проверки? Нет, — сама себе ответила девушка, — этот поступок был настоящим. Не успели слова и прозвучать в ее голове, как осторожный и почти вежливый поцелуй коснулся ее губ. Он мягко захватил ее верхнюю губу, нежно поглаживая большим пальцем по щеке. От необычной теплоты прикосновений в груди разлилась приятная истома. Мужчина повторил движение и с нижней губой, осторожно оттягивая ее на себя и, когда его язык коснулся зубов, рот девушки сам открылся, давая безмолвное согласие. Над Москвой разверзлись небеса. Черно-лакричные тучи извергались зигзагами молний и гром бил по окнам и крышам залпами. Гроза не утихала третий день. Местные власти предупреждали о надвигающейся непогоде, но такого шторма не ждал никто. Начало лета в этом году запомнят многие. Кристина отпила остывший чай из стаканчика и выбросила его в урну. До конца смены оставался час, и тишина больничных коридоров уверяла, что ничего не произойдет. — Словно природа хочет смыть нас к чертовой матери, — Дмитрий Иванович бросил мимолетный взгляд на окно и прошел к столу. Зашуршали бумаги. — Перед уходом зайди в одиннадцатую палату. Нужен контрольный осмотр. Пациент — Елизавета Мочалова. Завтра ее переводят в кардиологическое отделение, а затем в операционный блок. Бумаги все подготовлены. Посмотри, может что-то пропустили. — Хорошо, —скупо отозвалась девушка, вздрогнув от трезубца молнии, сверкнувшей прямо над больницей. — Я освобожусь примерно через час, может полтора. Подвести? — Нет, не нужно. Доберусь на такси. Вечером еще дела, — подумав, добавила Кристина и, повернувшись к коллеге, лживо улыбнулась. Мужчина лишь пожал плечами и, забрав папки, за которыми и заходил, покинул кабинет. Кристина снова повернулась к окну, наблюдая за бушевавшей грозой. Этой ночью не такси будет ждать ее у центрального входа в больницу, а огромная черная машина, которая снова отвезет ее к нему. Медленно, хватаясь на стрелки часов, надвигалась третья ночь, которую они проведут вместе. И хоть сон уже казался чем-то забытым и призрачным, оставленным далеко позади, Кристина не чувствовала

сонливости и усталости. Наоборот, жизненные силы бесновались в ней, как вода в водопаде. Стыдно было признаваться даже самой себе в том, что причиной этого бурлящего потока энергии, приносящего силу в каждую уставшую клетку тела, был Он. Ночные визиты, укрытые от

любопытных глаз сумерками и темнотой, так походили на встречи тайных любовников, и все же таковыми не являлись. Воланд не позволял себе ничего лишнего, ни одного неправильного прикосновения или неосторожного, вульгарного жеста. Нет. В их встречах не витало сексуальное напряжение или ожидание того, когда же одному их партнеров надоест затянувшаяся игра и тот преступит к более радикальным действиям. За кубком темного вина, цвет которого девушка так и не смогла разглядеть в скудном освещении зала, их долгие, но не затянутые разговоры плавно смещались с одной темы на другую, деликатно затрагивая не только важные события ее жизни и истории, но и его. И ей нравились эти вечера, их отрешенность от людского мира и времени. Нравилось наблюдать за переменчивой мимикой собеседника, за тысячелетней безмолвной грустью в глазах и за тем как он на нее смотрит. В его взгляде было столько переплетений эмоций, опыта, которого она никогда не познает и судеб, чьи следы и упоминания она не найдет. Смотря на стену проливного дождя вновь обрушившегося на город, она понимала, что ждет новую встречу. Подхватив фонендокоп, который висел на спинке ее стула, Кристина вышла из кабинета и направилась в указанную ей палату. Палата находилась на первом этаже, совсем недалеко от приемного зала. В больнице, на удивление, было тихо и почти пустынно. Пожилая пара ждала у стойки регистрации, полусонные медсестры бродили по холлу и коридорам, поглядывая на часы. Доктор не спеша провела осмотр, проверила карту пациента и заполнила пустующие графы. Повесив карту обратно на койку спящей женщины, девушка выключила свет в палате и направилась к стойке регистрации. — В такою грозу видно и не болеют, — администратор беззлобно хмыкнула и кивнула головой. — Одна спокойная ночь нам не повредит. В этом дурдоме такие паузы просто необходимы. — С этим сложно не согласиться, — Кристина вернула обходной лист и облокотилась на стойку. — Тогда до завтра. Надеюсь, что завтра день будет таким же спокойным. Входные двери главного холла распахнулись, и в обитель умиротворенной тишины ворвался ветер и дождь. Все, находящиеся в зале уставились на мужской силуэт, застывший в дверном проеме. Кристина натужно сглотнула и дернулась от холодного прикосновения ветра, добравшегося до ее лица. Тревожная пауза длилась недолго — нарушитель спокойствия уверенным шагом переступил порог больницы, направляясь к замершим в немом испуге женщинам. И хоть мужчина выглядел как человек, но, сопровождаемый ночным дождем, явившийся сразу после полуночи, не обронивший ни слова, он более походил на саму смерть. Свет ламп отражался на мокрой, лишенной волос голове, а черные глаза, смотревшие на всех замерших женщин из-под лобья, казались змеиными и немигающими. Путы неожиданного появления пали с рук и плеч Кристины в тот момент, когда она увидела бордовые разводы крови, вновь проступающих на мокрой одежде мужчины. Смешиваясь с дождевой водой, они заново прокладывали себе путь. Девушка прикинула начальный путь кровавых следов на торсе ночного гостя — правое подреберье. Пулевое или ножевое, — мелькнуло в ее голове. — Операционную абдоминальной хирургии вроде уже прокварцевали. Проблем не будет. — Мужчина, — она выставила руку вперед, жестом показывая раненому остановить столь быстрое и резкое движение, — вам лучше не двигаться. Нагрянувший путник и не думал отвечать. Его пальцы сжимались в кулак, а следы, оставленные на плитке, были наполнены кровью. Подбежали санитары, появился Дмитрий Иванович. — Безопаснее будет принять лежачее положение, — обыденным голосом заверил он, жестом подав знак регистратуре готовить бумаги на экстренную госпитализацию. — Как я могу к вам обращаться? Таинственный пациент буравил доктора взглядом. Тонкие бледные губы были плотно сомкнуты. Кристина не знала, чего можно ожидать. Казалось, что еще пара секунд и Дмитрию Ивановичу прилетит мощный удар по челюсти. Она смотрела на напряженные мышцы раненного мужчины, на его боевую стойку и тревога за коллегу все росла. Он был выше заведующего терапевтического отделения минимум на голову, шире в плечах и, судя по кулакам, которые никак не хотели распрямляться, не отличался покорным нравом. Веяло угрозой. Более холодной и опасной, чем буря за окнами больницы. И, честно признаться, Кристине до зуда в теле хотелось оказаться скорее за стенами больницы. Может хоть там под порывами ветра и стегающим по лицу дождем она почувствовала бы себя в безопасности. Девушка вновь посмотрела на залитую кровью футболку и подумала о том, что для такой погоды одежда не самая подходящая. Ему должно быть холодно и больно. Что с ним произошло? Явно ничего хорошего, если он оказался ночью в больнице с проткнутым боком. Может у него банальный шок? И чего ей бояться, если она нашла общий язык с самим Воландом? Вспомнив о Воланде, Кристина тут же глазами нашла настенные часы в вестибюле — стрелки указывали на то, что она опаздывает. — Вам нужно довериться нам. Вы теряете много крови. Если задета печень, то нужно провести ультразвуковое обследование немедленно и как можно скорее закрыть дефект, — она вмешалась в их бессловесную дуэль. Со стороны они были похожи на двух деревенских котов, которые замерли, перед тем как вцепиться друг в друга. Точнее только один был готов это сделать. Кристина на расстоянии ощущала запертую в мужском теле ярость. Ярость, которая искала повод обрушиться на кого угодно. И девушка не могла уйти с рабочего места, видя такую напряженную ситуацию. В больнице было полно рабочих мужчин и не прошло бы и пары минут как молчаливого дебошира скрутили бы санитары, но что за это время могло случиться с Дмитрием? Для кровоизлияния в мозг достаточно одного точного удара. — Вам нужна наша помощь. Вы ведь за этим сюда пришли? Мужчина даже не шелохнулся, не сдвинулся с места ни на сантиметр, только его глаза, буравящие собеседника в халате, плавно переместили взгляд на нее. Теперь две черные дыры были устремлены на Кристину, и ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не отступить назад и прижать руки в груди в неосознанном жесте защиты. — Да, — коротко ответил незнакомец и его голос подходил ему на все сто процентов. Грубый, хрипящий и властный. Девушка выдохнула задержавшийся внутри воздух и улыбнулась дрожащими губами. Экстремум опасности был пройден. — И мы вам поможем. Дмитрий Иванович, банк крови в полной комплектации. Есть все группы. Если понадобиться — составьте протокол гемотрансфузии, утром я все сделаю. — Да, Кристина, — согласился заведующий, и от девушки не ускользнула хищная, угрожающая гримаса безыменного пациента, когда он услышал ее имя. — Иди домой. Не задерживайся. И ее не нужно было просить дважды. Уже выбегая на крыльцо больницы, на ходу плотнее запахивая полы летнего плаща, девушка всего лишь на пару мгновений вспомнила мертвенно бледное лицо раненого парня, его черные глаза и ореол опасности, разлетающегося от него ударными волнами. Заскочив на заднее сиденье машины представительского класса, она судорожно вздохнула тяжелый, но уже знакомый аромат неведомого разнотравья и, стряхнув капли дождя, застрявшие в волосах, поздоровалась с Фаготом: — Вечер добрый. Простите за опоздание. — Вечер добрый, милая донна. Не нужно извинений. Ну, уж точно не мне, — с ехидной масляной улыбочкой добавил он, и машина пару раз махнув стеклоочистителями, растворилась в ночном ливне. — Они уже едут, мессир, — Бегемот долил терпкого вина в кубок и погладил свои пышные усы свободной лапой. Тишина зала нарушалась лишь шелестом перелистываемых страниц. Воланд был погружен в чтение манускрипта, и меж его бровей снова пролегла напряженная морщинка. Казалось, что он и не слышит слугу, но, как только графин оказался на столе, а кот решил покинуть покои, раздался его властный голос: — Печати нет. И любой вариант развития ее судьбы закрыт от моего взора. Она под колпаком, — Воланд снова перевернул страницу и обратил свой взор на Бегемота. — Столько усилий. Стало быть, печать может появиться в любой момент? Донна в любом случае погибнет, ведь так, Повелитель? — Согласие она должна дать до своей смерти. И тогда, какие бы планы на нее не имели небеса, ее душа достанется мне, — мужчина смотрел невидящим взглядом перед собой. — Мессир, до полнолуния осталось девять ночей. И мы должны быть там заблаговременно, —осторожно напомнил Бегемот. — Девять ночей, — задумчиво повторил Воланд, смакуя каждое слово на кончике языка. — Недолго же осталось нашей дорогой Кристине Александровне. Черный блеск в его глазах разгорелся с новой силой. Лукавая улыбка растянула губы и, довольный собственными мыслями, мессир осушил кубок до дна. Он знал, что игра стоит свеч. Ведь в любой игре ему не видан проигрыш. Вся ее пресная вежливость и светские разговоры не пустят ему пыль в глаза — девушка может и не осознавать, но из ее головы он уже перекочевал в ее сердце. В сердце, которое через девять ночей станет его самым сладким трофеем. Что способно помешать ему? Она не сможет отказать ему. Не сможет сделать выбор, ведь он ей его и не оставит. — И все же, смею заметить, что вы опечалены, — мужчина потер губы указательным пальцем, втирая в сухую кожу остатки вина и прищурился, пытаясь разглядеть в фальшивой усталости следы настоящей причины озадаченности доктора. Кристина же суетливо отпила из кубка и снова опустила взгляд в полупустую тарелку. Даже привычные движения отдавали нервозностью. Человек еще этого не ощущал, но отсутствие сна уже оставило след, и чем дольше это будет продолжаться, тем быстрее ее сопротивление иссякнет. Бессонные ночи та еще пытка, даже если они припорошены долгими беседами с нотками любовного интереса. Как ловушка с острыми кольями, прикрытая еловыми ветвями и ждущая только одного неосторожного шага. — Позвольте же мне узнать, в чем причина вашей грусти? — Может всему виной погода? Уже неделю идут дожди. Такое ощущение, что мы живем в Лондоне, — ей была приятно его чуткое внимание, но ступить на мост доверия еще не удалось. Приходилось думать, прежде чем отвечать, подбирать слова, но при этом не врать. Ложь собеседник распознавал сразу, ведь был ее прародителем. — Москва не сравниться с этим городом, уж поверьте мне. Тут нет такого количества крыс и пьяных ирландцев. Кристина, не удержавшись, хохотнула, и Воланд улыбнулся следом за ней. Его веселило само происходящее — осторожная, недоверчивая и подозревающая женщина, ни разу не задавшая вопрос о том, что же на самом деле находиться в ее кубке. Все шло по его плану. Правда, тот поцелуй в него не входил и, отчасти, ему самому было интересно, что же побудило его прильнуть к ее дрожащим губам. Воспоминание всплыло так быстро и отчетливо, что он снова ощутил вкус ее губ. Вкуснее их не сыскать вина. Внутри жёг интерес. Какие еще ощущения может ему подарить ее тело? Его тяжелый, пристальный взгляд очерчивал ее скулы, запястья, оголенные ключицы, пока борясь с собой спутница была увлечена бессмысленным подбором слов. — На Земле, наверное, не найти такого уголка, где бы вы не побывали, — Кристина прямо посмотрела в его глаза собеседник жадно поймал ее взгляд, едва заметно поддавшись вперед. — Какое же место вам дороже и роднее? Мессир не поменялся в лице, не выдал себя и лишним жестом, но тучи в его глазах были темнее тех, что накрыли Москву. Девушка осознала, что спросила лишнее. — У вас пытливый ум, дорогая Кристина Александровна, — Воланд откинулся на спинку кресла и вальяжно закинул нога на ногу. Его бесчувственная улыбка и сталь в голосе врача не напугали, она лишь гадала, отчего же невинный вопрос стал катализатором такой смены настроения. — Что ж, наши взаимоотношения стали намного крепче и доверительнее, чему я, несомненно, рад, — добавил тут же он, окидывая сидящую напротив девушку лукавым взглядом. Слова достигли цели. — И вы единственный человек на этом континенте, которому дозволено задавать вопросы, не рискуя лишиться жизни или души. Поэтому, я дам вам ответ. Есть такое место, но ваш мир не имеет к нему отношение. Если только отдаленное. Это место — мой вечный источник счастья и боли. — Ваш дом? — уточнила девушка и тут же захотела забрать слова обратно. Глядя на статного, величественного и благородного вида мужчину без определенного возраста, легко можно забыть с кем разговариваешь на самом деле. — Нет, то вы, — Воланд едва заметно закатил глаза и причмокнул губами, словно разочарованный недальновидностью собеседника. — Мой дом с этим местом не сравниться. Но знаете что, дражайшая Кристина Александровна? — выждав паузу и получив немой посыл в виде ожидания, он продолжил, — я туда обязательно вернусь. Кристина поторопилась отпить вина, но спешка сыграла с ней злую шутку — темный, густой напиток попал не в то горло, обжигая гортань, и она закашлялась. Во рту появился привкус чего-то постореннего, горького и неестественного. С алкоголем она была знакома давно — разные сорта вин, разной выдержки и из разных стран были опробованы ею за время работы. Что-то покупала она, что-то дарили коллеги или пациенты. Но ни разу она не ощущала такого привкуса. Слизистую рта и носоглотки стянуло. К танинам и их вяжущим свойствам это не имело отношения. Девушка пыталась откашляться, с сомнением и подозрением уставившись на кубок. Сознание, окутанное пластом густого тумана, на пару мгновений очнулось, включилось как лампочка. Это не вино. Не вино! Он меня опаивает! — кричало оно. Но, не успела она и осознать эту мысль, как две тяжелые руки легки на ее плечи, по-хозяйски сжав. Спазм пропал, и девушка смогла вздохнуть полной грудью. — Не торопитесь, дорогая моя. Нам с вами некуда торопиться. Впереди вся вечность, — его пальцы мягко массировали ее плечи, и от этих движений по телу расходились волны необъяснимо приятных ощущений. Они не были похожи на возбуждение или расслабление. Ее тело чувствовало только нежные круговые движение, а разум погружался все глубже и глубже в беспросветный туман. Тревога утихала и через минуту она, покорно улыбнувшись, сделала еще глоток вина. — Не успела я заступить на смену, как опять какое-то ЧП, — Лидия резко и со злостью одернула халат. Идущий рядом с ней Дмитрий Иванович не стал напоминать о том, что единственное происшествие, связанное с ее именем, было нападение мужа погибшей пациентки. Ночной визитер или как его уже прозвала хирургическая бригада «вампир» не мог попасть в список лучших пациентов, но, и в сонном состоянии опасности в себе уже не таил. — Пациент стабилен. Нужно произвести оценку показателей крови. Следить за сохранностью активного дренажа. В брюшную полость натекло не мало крови. Повторное УЗИ через 12 часов. Думаю, что сложностей с ним не будет. Тут заведующий терапевтическим отделением явно слукавил. Как только мужчина появился на пороге больницы, он понял, что он станет для них проблемой. — И почему я? А Кристина не может его взять? — У Кристины Александровны много пациентов. И кстати, если речь зашла о ней. Она тебе ничего не рассказывала? Может, у нее случилось что? — Что у нее может случиться? — девушка на ходу читала карту и протокол операции. — Дом и работа. А что? — Странная она в последнее время. Не нравиться мне это. — У нее больше двадцати смен в этом месяце. Большинство их них суточные. Так что не вижу тут причин для удивления. Для беспокойства — да. Но и график вы составляете сами. В смысле? Еще даже тест на ВИЧ и гепатит не готов? И как мне им заниматься? Дмитрий Иванович с каменным лицом принял укол. Двадцать смен не могли стать причиной ее потерянного взгляда. — В перчатках, — лаконично ответил он. — Его палата в конце коридора. Мне нужно идти. Лидия проводила начальника взглядом и раздраженно цокнув, сказала самой себе: — В перчатках. Да засудить вас надо. Поправив волосы и перехватив папку с личным делом, она уверенно прошла коридор. Отделение реанимации молчало, и ее низкие каблуки грозно стучали по кафелю, отдаваясь эхом в стенах. Девушка глубоко вздохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться и собраться, и открыла дверь палаты № 46 — пациент может и спал, но все же нуждался в ее помощи.