Континент Телепатия

*** Джин каким-то образом ухитрилась меньше чем за год превратиться из абсолютного ребенка почти что в настоящую девушку, стройную и зеленоглазую – она заметно вытянулась, и хотя женских форм себе еще особенно не отрастила, все равно просыпающаяся женственность уже так и светилась сквозь нее. Именно она, по-видимому, заставила Джин оценить голубое кашемировое пальто, в котором Эмма привезла ее в Вестчестер в марте и которое ей довольно скоро предстояло надеть снова, если бы оно не оказалось уже слегка мало. Такое же, но больше, Эмма найти не смогла, другие варианты у Джин восторга не вызвали, и поэтому Эммина поездка в Нью-Йорк в этот раз сопровождалась визитом в ателье, где ее к тому же ждали несколько более подходящих ее новому статусу платьев и костюмов. Кроме того, Чарльз в последний момент на пробу вручил ей пару полулюбимых пиджаков. И хотя Эмма не представляла, как их подгонят без примерки, ее портной Антонио уже не раз доказывал, что способен на совершенно непредсказуемые чудеса. Он чуть неуверенно кивнул на ее оскорбительную для классического профессионализма просьбу, зачем-то внимательно осмотрев и заново измерив саму Эмму, и она поняла, что Чарльз, видимо, получит что хотел. Как всегда, впрочем. Пока она ждала на диванчике, когда ей соберут, упакуют и вынесут все ее новые туалеты, ее взгляд упал на витрину – помощница Антонио наряжала перед ней новый манекен. Платье, предназначенное для рекламы, было из голубой органзы небесного оттенка, с открытыми плечами и на очень тонкую талию, которая подчеркивалась пышной юбкой в виде колокола. Его трудно было назвать остромодным, такое было на пике во времена Эмминой юности, но даже через десять лет этот фасон не исчез, хотя и переместился с девичьих танцулек в гардеробы более платежеспособной публики, почему и был все еще достоин витрины: жен политиков, богатых домохозяек, звезд и всех тех, кто не оценил мини и геометричность Мэри Куант. Эмма была не из их числа. Ровно наоборот. И платье не было белым. Но она все равно почему-то не могла отвести от него взгляд. Когда Антонио вернулся в сопровождении ассистентки с пакетами, Эмма поинтересовалась, сколько оно стоит. - Оно не продается, мисс Фрост. У нас оно одно, и мы оставили его для витрины. - Сколько стоит сшить такое же? - В белом варианте? - Нет. Антонио хлопнул черными ресницами. Потом обернулся к витрине и что-то коротко и неразборчиво сказал помощнице, щелкнув пальцами. Помощница кивнула и начала шустро убирать булавки, которыми только что закрепляла органзу на хлопковой обтяжке манекена. - Так сколько? Антонио сделал вид, что не расслышал, что с его стороны было рискованно, но платье оказалось перед ней, а на них обоих как будто надели передвижную примерочную. С трудом сбросив почему-то не пожелавшую с первого раза расстегиваться мини-юбку, Эмма облачилась в платье. Она собралась было дать знак ассистентке Антонио, чтобы та затянула ее сзади, но ей тут же стало понятно, что она легко справится сама. Платье при этом село идеально. Увиденное в зеркале… удивляло. Эта женщина не была похожа на Эмму Фрост почти ничем. И при этом не могла быть никем другим. Она казалась одновременно и моложе, и старше, но ни то, ни другое не играло особенной роли, потому что в таком соседстве сапфировые глаза Эммы вдруг перестали быть шокирующе синими. Они стали… волшебно-синими. В полной гармонии с небесным платьем. И всем остальным. На фоне того, что Эмма видела в зеркале, ее собственные ультрамодные белоснежные наряды вдруг на миг показались ей унылой бесцветной униформой. «Если я когда-нибудь все-таки по-настоящему выйду замуж, то, видимо, не в белом», - мелькнуло у нее в голове. Она отдернула занавеску – персонал ателье полным составом с почтительного расстояния наблюдал за ее кабиной, и при виде ее все они замерли. «Это просто эффект неожиданности», попыталась убедить себя Эмма, быстро пробежавшись по их мозгам. Но что бы там ни было, такое оружие массового поражения никому уступать было нельзя. Она задернула штору и быстро переоделась, готовая в случае необходимости заставить все ателье забыть, что в мире бывает голубая органза. - Антонио, так сколько оно все-таки стоит? - Мисс Фрост, оно ваше. - Вне всякого сомнения, но сколько я за него должна? - Нисколько. - Но я настаиваю. Вы же видите, какое это… ммм… чудо. - Мисс Фрост, - Эмма поклялась бы, что у Антонио это все сейчас походило на симптоматику гипноза, но она еще даже не успела ничего с ним сделать, - у меня сейчас было такое чувство, что я должен… что ателье должно просто подарить его вам. Как… постоянному клиенту. И что это очень важно.  Я не должен брать за него денег. Оно все равно было не для продажи. Эмма улыбнулась. - Ну тогда хотя бы примите у меня еще один заказ. Когда Антонио уже провожал ее к выходу, она, заметив, как бывшего обладателя ее нового наряда наряжают в зеленый шелк, спросила: - А откуда у вас вообще это платье? - Такие истории порой случаются – наш постоянный клиент перед круизом заказала нам его по своим старым меркам, а из путешествия вернулась намного позже, чем планировала, уже замужем и глубоко беременной. Две недели назад она счастливо разрешилась и вчера приехала за платьем, но сразу стало понятно, что прежней она уже никогда не будет. Она предпочла не думать, что теперь с ним делать, и просто оставила его здесь. Забот у нее хватает и без этого… *** Вернувшись в Вестчестер, Эмма обнаружила Чарльза в кабинете в состоянии легкого ошеломления. - Что случилось, пока меня здесь не было? - Строго говоря, это случилось, пока ты здесь была, - Чарльз потер лоб. - Я только что узнал, что заработал треть собственного состояния… Намного больше, чем мой отец… и дед… со стороны матери. - О, поздравляю! А как? Чарльз закусил нижнюю губу и отстраненно-насмешливо поднял глаза к потолку. - Некоторое время назад… я взял привычку… через Церебро… изредка слушать, что говорят на биржах и в Вашингтоне… не только по части Минобороны. Главным образом затем, чтобы поддержать беседу… когда вы с Хэнком начинаете обсуждать что-то такое. И недавно несколько умозаключений оттуда показались мне… справедливыми и абсолютно логичными. Я дал пару поручений распорядителям. Они касались относительно небольшой суммы, просто проверить… - Добро пожаловать в клуб любителей грязных денег! – рассмеялась Эмма. – Ты в курсе, что торговля на основе инсайдерской информации является преступлением? - Это была не инсайдерская, а экспертная информация, и никаких конкретных компаний она не касалась, - ехидно возразил Чарльз, - правда, эксперты там были… - Инсайдерами! - Почти, но не совсем. Но Эмма, ты понимаешь, что это произошло только из-за тебя? - Тогда ты должен мне новую оранжерею. Когда мы снесем это чудовище на заднем дворе. Но заказы на кое-что, что я туда хочу, лучше сделать заранее, поэтому… - Да хоть три! Но ты как-то странно смотришь. Скажи, что у тебя на уме. - Ничего, финансовый гений. - Эмма, ну не смейся надо мной. Держи чек… Нет, посмотри сначала, какой красивый. Разве он не стоит еще капли искренности? - Ладно. Чарльз, я надеюсь, ты понимаешь, что с твоими способностями и тем более с Церебро треть твоего состояния – это… это… я даже не знаю. Погрешность? Если бы у тебя была такая цель, ты бы уже давно с большим отрывом возглавлял десятку состоятельнейших людей страны. - То есть ты считаешь, что я должен был вместо научной карьеры… - Боже, нет, конечно, - Эмма вытащила из пальцев Чарльза чек. -  Если бы я так считала, эту десятку возглавляла бы я. А моя крошка «Фрост Индастриз» была бы размером как «Шелл», «Дженерал Моторс» и корпорация Старков вместе взятые. Я ни капли не хочу обесценить твое крайне полезное новое увлечение и твои достижения как конкистадора, достойного собственной фамилии в истории рода Ксавье, но… ты же понимаешь, что, если нужно, мы оба найдем любые деньги в любой момент? - В общем да, но это же совсем другое дело – они сработали на благо экономики и страны, они легальны... - Но ценность они все равно имеют лишь тогда, когда не отнимают слишком много внимания. Потому что деньги вообще чего-то стоят, только если у тебя есть железо, чтобы доказать любому, что эти деньги именно твои. Но под железом я имею в виду не то, чем управляет Магнито. А тех… кто может справиться и с ним, и далеко не только с ним. И вот это - то, чем ты и так занимаешься каждый день - действительно стоит того, чтобы быть приумноженным. С этой точки зрения ты уже сегодня один из главных богачей мира, Чарльз. И я здесь практически ни при чем. - Как мило, малыш. Так вот почему ты со мной! - Ну, меня начинают мучить комплексы, если среди моих любовников нет самого могущественного мутанта на планете Земля. - Не пугай меня все же, - рассмеялся Чарльз. – Кстати, оцени, пожалуйста, вот это. Эмма взяла из его рук тонкую стопку свеженапечатанных листов, но не нашла лучшего места для чтения, чем колени Чарльза. Это было завещание. Очень подробное и подразумевающее переход в ее руки девяносто пяти процентов состояния Чарльза Ксавье в случае его смерти или недееспособности. Оставшиеся пять предназначались на благотворительность и пенсии слугам, управляющим и друзьям семьи, хотя это было не все - часть подобных расходов переходила напрямую Эмме в виде уже ее обязательств. К завещанию оказались прикреплены нотариально заверенные отказы от претензий всех остальных потенциальных наследников, включая Рэйвен. Та при встрече наверняка пришла в ужас, что Чарльз уже задумался о таком. Но это было не про Эмму. - Ничего себе, - ухмыльнулась она, оторвавшись от текста, - а мы с тобой, оказывается, и вправду женаты! - А ты думала! - Я… подумаю, как устроить так, чтобы мое имущество и счета тоже попали в твои руки, если… - Я тебя умоляю, - отмахнулся Чарльз, - даже не утруждай себя. Раз ЦРУ не арестовало все это, пока ты сидела у них, они записаны черт знает на кого. И в ситуации… если их кому-то действительно придется наследовать… разбираться с твоими подставными собственниками будет последним, чего я захочу в этот момент. Мне проще банк ограбить. - Ну почему сразу черт знает на кого. Это, в конце концов, довольно грубо по отношению к моим иллюзиям. - Что? - А что? Они вполне достойны человеческого отношения. У некоторых из них даже есть собственные номера социального страхования и вполне материальные документы, подтверждающие личность. - О господи. - Что? Хочешь - и тебе заведем парочку на всякий случай? - Это ужасно, но, видимо, да. Но я рассказал еще не все хорошие новости. - О, а что еще? «Космос-одиннадцать» тоже сошел с орбиты? - Не совсем, но близко. Звонил Стинтон – мы опробовали нашу шифрованную линию. Советские спутниковые антенны все-таки не будут защищать ни Кеннеди, ни Пентагон. Все оборудование, которое приплыло в США, как следует проверили и пришли к выводу, что его использование ставит их всех под угрозу куда сильнее, чем защищает…  Как думаешь, почему? - …Прослушка. - Ну конечно. - Боже, храни Советский Союз! - Пойдем прикинем, что поместится в нашей оранжерее, - Чарльз встал, подхватив Эмму на руки. - Нет, так потрахаться мне еще не предлагали! - Ну или это, - рассмеялся он. - Но это сейчас было так здорово - мысленно уже увидеть ее снова, как в детстве, уже со всеми экзотическими растениями… Эмма, я не думаю, что ты себе это представляешь, но мне сейчас постоянно кажется, что я где-то в раю. Он был прав. Эмма не представляла. Она уже смирилась, что хотя бы легкая тревога всегда будет с ней – исчезая разве что в экстазе и изредка во сне. Способность представить себе такое осталась у нее где-то далеко позади, в первых двух десятилетиях ее жизни, причем скорее в первом. Но ощущение счастья, которое сопровождало Чарльза повсюду и которое волей-неволей теперь передавалось и ей, было, пожалуй, и получше. Все равно воображение, пусть и вполне достаточное для создания правдоподобных иллюзий, не было сильнейшей стороной Эммы – внимания еще и на это ей хватало нечасто.