Континент Телепатия

*** Что было по-настоящему неприятно в Вестчестере – так это сплошной ментальный блок. Хорошо, почти сплошной. Эмма чувствовала бы себя отчасти вознагражденной, если бы могла слышать, что творится в классах и во дворе, чтобы понимать, что за существа здесь растут, какие у них способности и что их заботит. И как директор школы воплощает свои научные теории на практике. Текст дипломной работы Чарльза Ксавье Эмма внимательно изучила в дефиците иных развлечений, еще сидя в ЦРУ, и на ее вкус это было невероятное дерьмо даже по меркам Оксфорда. И не только потому, что эта работа писалась левой пяткой от случая к случаю, когда ее автор увлекался то одним, то другим источником, и если там хотя бы немного делался вид, что эти источники как-то увязаны между собой, то до противоречий между ними снизойти никто даже не попытался – о, как это было похоже на Чарльза. А еще потому, что слишком уж чувствовалось, как сильно Чарльз старается рассказать меньше, чем знает. Как стратегию выживания Эмма это полностью одобряла. Но вот в науку с таким подходом, по ее мнению, лучше было даже не соваться. Эмма подошла к окну. За Вестчестерским прудом она различила пять человеческих фигур: четырех подростков - нет, трех, среди них был, кажется, Алекс Саммерс, и еще одну – взрослого, в инвалидном кресле. Факультативное занятие. Эмма усмехнулась и просканировала местность. Выбрала из всех предложенных обстоятельствами возможностей голубую камышевку, чистившую перышки в можжевельнике. Фигуры у пруда приблизились как будто в оптическом прицеле – нет, даже лучше, учитывая остроту птичьего зрения. Слова Эммы Чарльзу о бесполезности животных как разведчиков - если считать их всех на планете - были правдой практически на сто процентов. А если считать только хордовых, то процентов на восемьдесят пять. Но оставшихся пятнадцати вполне хватало. Птицы были вообще лучшими. Не хочешь слышать ложь – не задавай лишних вопросов. Кроме Алекса, рядом с Чарльзом стояла Джин и еще одна издали знакомая Эмме темноволосая девочка – кажется, маленькая повелительница воды. Она была одной из немногих студентов Ксавье, о которых Эмма что-то знала - в данном случае от Джин. Например, что когда девчонку только привезли в школу, то три дня держали в ванной, полной воды со льдом, чтобы она не погибла из-за неконтролируемых выбросов горячего пара. Потом Ксавье и Хэнк нашли термостойкий полиэтилен. Соорудив с его помощью почти космический костюм, они наконец смогли выпустить ребенка и представить одноклассникам. А потом Чарльз сделал так, что и костюм оказался не нужен. - …и когда ты блокируешь противника своими способностями, то сам остаешься открыт для атаки его союзников, - Ксавье что-то рассказывал черноволосому мальчику спортивного вида. – Давай с самого начала, чтобы было наглядно: вон тот куст можжевельника – твой враг, Роджер. Допустим, у него серьезная броня, и просто вырубить его ты не можешь.  Держи его. Над головой подростка появилось поле в виде решетки с ячейками площадью примерно в ладонь. Оно материализовалось в настоящую подвижную решетку вроде металлической и накрыло несчастный кустик словно сеть. Джин, делая вид, что не имеет к происходящему никакого отношения, сунула руку в рюкзак и уныло запустила в Роджера парой теннисных мячей, ни одним не попав. - Роджер, чтобы продолжать борьбу, в первую очередь в такие моменты ты должен защитить себя. Мальчик отпустил куст и выставил свою проекцию перед собой. Тут Джин коварно взмахнула рукой, и два десятка мячиков резко вырвались из ее рюкзака, как салют из желтых цыплят. Они замерли в воздухе – и пулями пронеслись сквозь решетку Роджера, заставив его просто плашмя упасть и вжаться в газон, причем без каких-либо размышлений и без единой попытки отмахнуться. «Интересно прямо, что успело научить». Пока Роджер поднимался, отряхиваясь, а девочки рядом с Чарльзом давали друг другу пять, тот продолжил урок: - Помнишь, в прошлый раз мы с тобой пробовали менять форму решетки? Складывать или сворачивать ее в шар, чтобы сообщить ей уже не блокирующую, а ударную силу? Главное, что случилось тогда – мы получили доказательства, что она – это один из твоих мускулов, которыми ты управляешь. И на самом деле это были не очень большие, скорее внешние изменения. Сегодня мы попробуем трансформировать само поле. Не трогая его похожую на ткань структуру: это и есть его основа. Работать мы будем только с его количественными параметрами. Роджер, ты можешь сделать так, чтобы ячейки на решетке уменьшились? Например, увеличить число прутьев? Роджер неловко попытался растянуть решетку, потом собрать как будто в складки, но ничего принципиально нового не происходило. - Роджер, я точно знаю, что подобные трансформации возможны. Взгляни на Натали – у нее в итоге даже получилось управлять температурой водяных вихрей. Теперь она не обожжет и не ошпарит нас, если сама не захочет, конечно. Но, наверное, скоро сможет стукнуть сосулькой по голове…  - Чарльз поднес пальцы к виску и пошевелил ими.  - Ты же позволишь мне посмотреть? - Конечно, профессор. Чарльз кивнул и закрыл глаза. Стоявшая рядом Джин, пользуясь моментом, быстро подцепила пальчиками и сняла с его темно-синего джемпера что-то, что было почти рядом с выглядывающим из горловины воротничком белой рубашки. Эмма - точнее, ее камышевка - смогла различить, что это были несколько спутанных желтых ворсинок, осевших Чарльзу на плечо после теннисного взрыва. «Бо-же-мой. По всем пунктам. Использовала бы хоть телекинез, чтобы было не так заметно». Тем временем поле Роджера действительно начало меняться – вертикальных и горизонтальных прутьев становилось все больше, а сами они тоньше, но ненамного. Вскоре перед зрителями предстала не решетка, а словно фрагмент плетения корзины, который, впрочем, тоже постепенно сглаживался и превращался в почти ровный, довольно тонкий, но все равно прочный матово блестящий щит, способный спрятать трех-четырех человек. Роджер, наблюдая за этим, казалось, не дышал. - Теперь попробуй сам. Помни – всем этим управляешь ты. Мальчик вернул старое поле. Теперь - при виде сочетания в его изначальной решетке одновременно и грубости, и уязвимости - всем наблюдающим вольно или невольно стало ясно, что это не единственная и не главная форма, в которой его способностям было предназначено существовать.  Роджер осторожно свел решетку в защитное полотно снова. - Теперь испытаем. Джин без особого интереса запустила по Роджеру маневренной стаей мячей, которую тот радостно отбил несколько раз. Зато сразу после упражнения с удовольствием устроилась на траве - в явном предвкушении дальнейшего шоу. Эмма, собственно, тоже. «Да у мальчика действительно талант», - немного отстраненно признала она, имея в виду не Роджера. Вслед за Джин против Роджера выступила Натали – сперва размахнувшись и ударив огромным водяным хлыстом, потом запустив вихрь. Роджер сначала пытался щеголять акробатическими навыками, защищаясь при этом щитом, как зонтиком, потом все же вымок – но силовых ударов почти не пропускал. Было ясно, что Натали пока бережет соперника и не использует всю свою мощь. Но что ее перевес легко может стать временным, тоже хорошо читалось. - Теперь самое опасное. Алекс, в отличие от Натали, не может снизить температуру своего поля, потому что оно и существует благодаря ей. Поэтому будьте осторожны оба. Алекс широко улыбнулся – и от его корпуса не спеша отделились два вращающихся друг в друге огненных кольца. Ничего себе, подумала Эмма, то есть у Хавока на вооружении уже не плохо прицеленные лучи, а энергия, управляемая дистанционно, и это уже круче того, что умел Себастьян Шоу. Не по всем его навыкам, конечно - Алекс наверняка не мог поглощать силы извне. Но кто знает: может, Ксавье придумает, как научить подзаряжаться и его. Щит Роджера выдержал десятка два разнообразных атак Хавока: и лучей, и шаров, и даже его стену огня он вполне успешно пробил, но сам Роджер слабел быстрее не менее спортивного Алекса, щит истончался, и Ксавье, подняв скрещенные руки, завершил испытание. Все младшее поколение сразу замерло, а потом начало аплодировать, глазея друг на друга в полном восторге от себя и соперников. Может быть, кроме Джин, которой пока не давался большой вес, но которая уже прикидывала, что будет с Роджером и его щитом, если уронить на них парочку автобусов, слегка ударить током или просто отшвырнуть подальше: масса Роджера примерно соответствовала той, что она была сейчас способна поднять. И Эмме крайне нравилось, что Джин – даже в этой почти праздничной атмосфере общей победы и при всей своей неприлично огромной любви к Чарльзу Ксавье - не раскрывает сюрпризов, на которые способна, и не выбалтывает новых идей для испытаний, чтобы впечатлить его. «Моя девочка», - мелькнуло в голове. Но и Джин тоже была довольна. - Вы удивитесь, но самое интересное для Роджера даже не это, - Чарльз смотрел на подростков, весело щурясь. - Если мы продолжим работать с параметрами его поля, то рано или поздно достигнем фактуры, по-настоящему похожей на ткань. Тонкую и очень прочную. Но эта материя сохранит свои динамические показатели и управляемость. И если Роджер решит, что можно, например, не только швыряться ей и отражать атаки, но и подружиться с ней поближе… Скажем так: не все герои носят плащи. Но в некоторых случаях плащ может носить героя. - Вы имеете в виду, что я смогу летать, профессор? – у Роджера, казалось, сейчас челюсть отвалится. «Нет, платье себе сошьешь», - прочитала Эмма в разуме Джин. Чем-то Роджер ей, видимо, досадил, хотя не особенно. У самой же Эммы слегка перехватывало горло от вида этих абсолютно счастливых сейчас – с небольшим округлением, конечно – детей, каждый из которых успел побывать в ужасных местах, но чувствовал себя сейчас свободным, сильным, талантливым (а в некоторых случаях еще и остроумным), нашедшим наконец свой дом. И с огромным будущим впереди. Один только тот, кто подарил им его, был вынужден оставаться на пороге этого чужого будущего, не в силах из инвалидного кресла попасть в собственное и испытать радость, подобную этой. Хотя нет, вдруг с удивлением поняла Эмма, глядя, как прохладный ветер шевелит мягкие волосы Чарльза. Вполне мог - и прямо сейчас испытывал. Из его голубых глаз полностью пропала вся горечь, а из голоса глухая ломкость, которые Эмма помнила с момента, когда тот вправлял мозги только что прибывшей в школу Джин. И для этого ему хватало лишь одной надежды. Ну, или того, что он только что превратил слабого мутанта с примитивной одномерной проекцией в воина, который мог противостоять способнейшим мальчикам и девочкам. Эмма на всякий случай напомнила себе, что она не должна думать о Чарльзе Ксавье как о застенчивом добродушном лопухе, который зачем-то теперь неуклюже пытается ухаживать за ней. Мимоходом она пролистнула воспоминания Рэйвен о том, как он готовил команду к операции против Шоу и как руководил ей. Она уже не раз изучала их – а вот Рейвен, надо сказать, не то чтобы обращала много внимания на способности своего братца. Ладно, понять, где находится и как отключить реактор Себастьяна, тот мог и на месте. Но откуда малыш вообще знал, как наводится советская П-1? Тем временем Натали и Чарльз, отделившись от группы, оказались совсем неподалеку: под кустом, где сидела камышевка, были свалены пакеты с аптечками, пледами и полотенцами, которые, видимо, уже не пригодились бы, потому что Роджер и сам вполне высох во время поединка с Алексом. Чарльз в своем темно-синем джемпере с ярким белым воротничком в таком приближении напоминал юного пастора, получившего свой первый приход. - Давай мне еще вот эту сумку.  Ты хорошо продвинулась с нашего последнего занятия, кстати. Сны о цунами больше не тревожат тебя? - Почти уже нет, профессор. Спасибо. Эмма всмотрелась в лицо Натали и оказалась вынуждена признать, что привязанность Джин к Чарльзу нормальна и даже вполне умеренна – по сравнению с этим. Натали глядела на него так, словно кроме него не видела ничего на свете, в том числе и его инвалидной коляски. Чарльз с таким же успехом мог быть не симпатичным голубоглазым молодым человеком, а заросшим лишайником пнем с глазами на стебельках, как у улитки – он не потерял бы в этих глазах ни унции своего совершенства, и ничто не смогло бы победить эту всепоглощающую благодарность, восхищение и вполне предсказуемую полувлюбленность - хотя, может, и не полу-, - которые чувствует существо, спасенное из бездны, к своему спасителю. Джин, по крайней мере, могла жалеть Чарльза и испытывала к его креслу устойчивую антипатию, плюс некоторая часть ее потребности в уважаемом и сильном взрослом была отвлечена на Эмму. А то, что было тут, даже немного пугало. - И все же мне кажется, Натали, что с тобой снова что-то происходит. Хотя я вижу, что в школе тебе нравится. Несмотря даже на некоторые выходки некоторых старшеклассников… По реакции Натали было понятно, что школьные хулиганы беспокоят ее не то что меньше насекомых - она вообще не смогла вспомнить, что имеет в виду Чарльз. - Мне очень нравится, профессор. Я… у меня нет слов, чтобы рассказать, как. По правде говоря, я думаю…, - тут она замялась, ее живое личико как будто немного окаменело, а брови на нем сдвинулись - что явно не свидетельствовало о счастье. - О чем же? - Профессор Ксавье, я думаю, что если бы я не поступила к вам, я бы уже умерла. Я чувствовала, что умираю. Мне никто не мог помочь… Родители… они никогда не вызывали мне врачей. Они говорили, что тогда меня заберут у них. Когда я ломала руку, они не повезли меня в больницу. Я училась дома, а они постоянно забывали отправлять мои экзаменационные тесты. И мне кажется, что они просто ждали… все мы просто ждали, когда я просто умру. Просто исчезну. Испарюсь и не буду больше причинять им… беспокойства. Как вы думаете, они правда ждали этого? «Скажи ей правду, Чарльз». - О господи, Натали, что ты такое говоришь. Нет, конечно. «Да ну!» - Но как тогда…? - Натали, когда ты была совсем маленькой, им пришлось даже переехать в другой город – только ради того, чтобы ты осталась с ними. Знаешь, быть родителем - это вообще непросто. А твои столкнулись с заданием, которое до них не выполнял ни один человек на земле. Ты можешь представить себе такое? - Мне кажется, они просто как-то… привыкли. Что я не такая. И обо мне проще уже вообще не думать, проще оставить так… ничего не выполняя. - Натали, их страхи, что тебя могут забрать, были не такими уж и напрасными. «А вот это правда - пусть спросит у Джин Грей». - Но что могло случиться? Чарльз медленно вздохнул, его подбородок напрягся. Очевидно, он выбирал наименьшее зло для Натали - что-то не так с родителями или что-то не так вообще со всем вокруг. «И то и другое, Чарльз». - Ты можешь спросить у Джин Гре… - Я не буду ничего спрашивать у Джин, - возразила Натали очень быстро и с гораздо большей решимостью, чем полагается перед божеством. Чарльз с Эммой вместе поняли - бойцы в госпитале не суют друг другу пальцы в свежие раны. - Хорошо, не спрашивай. Но, к сожалению, им и тебе действительно было чего бояться. И еще. Подумай сама: если бы они хотели, чтобы ты исчезла, разве они не отказались бы отдать тебя в нашу школу? Так же, как они боялись показывать тебя врачам? Если ты действительно уже умирала, им было бы проще лишь немного подождать. «Ага, и вообще скажи спасибо, что не убили».  - Но они проделали огромный, очень трудный путь, на котором ради своей малышки им не раз приходилось вставать против всего мира, и смогли в конце концов донести тебя до места, где тебе действительно сумели оказать помощь. Они воспользовались этой первой настоящей возможностью сразу, едва она появилась у них. «Первая возможность спасти или первая возможность избавиться. Действительно, какая разница». - Натали, неужели ты после этого думаешь, что они не любят тебя? Лицо Натали порозовело и слегка расслабилось, сдвинутые бровки почти разошлись. - Вы правда так считаете? - Да. «Молодец, обманул ребенка». - Мне нужно подумать над этим, наверное. «О, даже уже не старайся, малыш. Я нормальный человек с нормальными мамой и папой – слишком спокойно и приятно повторять себе это. Но только когда на самом деле нет».   - У тебя будет достаточно времени подумать. Эти каникулы ты проведешь здесь – мы не закрываем школу на лето. Для тех, кто останется, будет немного лекций. Чуть побольше факультативов. Но в основном вы будете отдыхать – примерно как в научном лагере. «А вот это правильно. Пусть привыкнет к воображаемым родителям. Может, быстрее все поймет, когда встретит настоящих». - Мне разрешат? Правда? Всегда хотела побывать в научном лагере… - Конечно.  «И почему же они, так боявшиеся всю жизнь, что их зайку у них заберут, не спешат за ней после первой в жизни разлуки? Чтобы хотя бы понять, все ли с ней хорошо в заведении, полном неконтролируемых монстров, открытом не пойми кем пять месяцев назад и где двое из пяти учителей подростки? Надо позвонить и узнать, не умерли ли эти замечательные люди от счастья, что свободны еще и на лето». - Но, Натали, даже если ты просто все лето пролежишь у бассейна на шезлонге и не станешь ни о чем думать, на самом деле ничего не изменится. - Что вы имеете в виду, профессор? - То, что твои родители могли быть кем угодно. Правда могли. Хотя не были. Но скоро это не будет играть почти никакой роли. Ты повзрослеешь очень быстро – моргнуть не успеешь. Ты уже справилась со своими способностями и можешь, если захочешь, стать самой нормальной из всех нормальных людей, а свои силы использовать только тогда, когда иного выхода нет. Потому что они твой дар, а не проклятие. А можешь развивать их дальше и находить им применение, чтобы изменить мир вокруг себя к лучшему. Ты совершенно свободна. Но ты не должна позволять утащить себя в плен вопросами, чего на самом деле хотели от тебя твои родители, потому что твоя жизнь от них больше не зависит и не принадлежит им. Они могли быть немного разочарованы, что им пришлось труднее, чем они думали. Это нормально, и мучить себя из-за этого тебе не нужно. Прошлого не изменишь, а вот оставаться там навсегда совсем необязательно. Даже если часть вопросов навсегда останутся вопросами. Ты поняла меня, дружок? «Она поняла, что у нее хорошие мама и папа, Чарльз». Натали отвела глаза. - Да, наверное. Спасибо, профессор. - А чем бы ты хотела заняться летом? - Я не знаю… по правде говоря, я бы тоже хотела, чтобы меня учили, как Роджера… ну, летать. - Ох ты боже мой. - Вы думаете, что это невозможно? - Я сейчас пытаюсь вспомнить все, что знаю о паровых двигателях. - Даже если не вспомните, у меня уже есть идея. Воздушный шар, совсем небольшой и простой, но как бы с корзиной. Я же буквально создана для этого - скажете, нет? - Натали хитро улыбнулась. - А еще я могла бы что-нибудь брать с собой наверх - очень пригодится, когда вы с Шо… с мистером Кэссиди тренируете Уну и Макса. Вроде мячей или других подвижных целей. Я могу попросить мистера Маккоя помочь мне с этим? - Конечно, дорогая. Спроси прямо сегодня. Когда Натали отошла к Роджеру и Джин, Чарльз чему-то усмехнулся, поднеся к подбородку расслабленные пальцы и слегка отвернувшись от детей - к кустам, в которых сидела Эммина агентка. Эмма словно глаза в глаза встретила его веселый взгляд: Ксавье почти прямо посмотрел на нее сквозь птичий зрачок и произнес: - Прекрасно, да? Камышевка вспорхнула, а Эмму инстинктивно отбросило от окна к стене - она прижалась к ней лопатками, стараясь убедить себя, что видеть ее не могли. И ей теперь как-то слегка расхотелось шпионить за Чарльзом Ксавье.