Сорок три заката

Глава 2. Безумцы

      14 июня 1999 года

      Иви медленно приходила в сознание. Лёжа лицом в подушку, она сначала пошевелила пальцами правой руки, затем согнула локоть и попыталась приподняться. Тело ломило, в голове гудело, слышался стук крови в ушах и ощущалась неприятная пульсация в висках. Пахло пылью и сыростью. Глубоко вдохнув и резко поднявшись, Иви села на край кровати и убрала упавшие на лицо пряди, зажмурилась от бившего в слипшиеся глаза света. Похоже, наступил день.       Иви растерянно огляделась. Место, в котором она оказалась, было ей совершенно незнакомо. Устало помассировав висок, она мучительно припоминала, что же произошло вчера. Вечером они с Роном поехали в Вичбридж. Темнота. Дождь. Силуэт на дороге. Авария. Что с Роном? И почему она не в больнице?       Тряхнув головой, Иви постаралась отогнать плохие мысли, но те упорно лезли в голову. Было страшно представить не то что Рона в больнице — а и что произошло с ней самой. Она выползла из машины, и её нашёл лесник? Мимо ехавший добрый самаритянин спас её? Или её похитили? И ведь совершенно не ясно, где искать ответы!       Иви поёжилась от холода и накинула на плечи одеяло. Мягкое, тёплое, с крупными цветами, оно даже словно хрустело от свежести. Поодаль лежали смятые подушки, одна из них сохранила очертания лица Иви. Девушка сидела на деревянной кровати, над подушками возвышалось тёмное резное изголовье, углы изножья украшались набалдашниками. По бокам от кровати стояли прикроватные тумбочки, изогнутыми ножками упираясь в рыже-коричневый, кое-где уже облезший деревянный пол. На тумбочках располагались ночники с чугунными посеребрёнными ножками, но внутри, под ящиком, на открытой полке скопился добрый слой пыли. С той же стороны, куда повернулась Иви, стояли причудливые старинные часы и пуфик с тёмно-зелёной обивкой; прямо напротив красовалась запертая дверь. Недалеко от изголовья, почти под самым потолком, ветвились оленьи рога.       От серых каменных стен веяло неприятным холодом; треугольная крыша представляла собой деревянный настил, удерживаемый толстыми балками; судя по всему, Иви была на чердаке. Над головой, прицепленный к центральной балке, медленно покачивался старый ловец снов, трепля махровыми кисточками. Над изножьем, посередине комнаты, на цепях висела огромная люстра, тяжёлая и мелковетвистая, позолоченная, на каждом её конце тускнела маленькая лампочка в патроне-свечке.       Комната выглядела неухоженной, но при этом явно не заброшенной и недешёво обставленной. Это вызывало подозрения, но всё же чуть успокаивало Иви: значит, здесь есть люди! Иначе бы кто стал хранить ценные вещи в заброшенном доме, стлать чистое постельное бельё?       Несмотря на тяжесть в теле, Иви медленно поднялась и ступила босыми ногами на пыльный ковёр, чуть не раскрошив кассету. Вовремя спохватившись, она подхватила кассету и повертела в руках, не зная, что делать с таким сокровищем. Отложив её на пуфик, Иви прошла к двери и дернула за ручку; та охотно поддалась, и девушка, нажавшая на неё со всей силой, чуть не вывалилась из комнаты. Коридор пустел, уводя в далёкий сумрак. Было страшно туда выходить, Иви решительно ничего не понимала, поэтому вернулась внутрь. Затворив дверь, она прислонилась к ней спиной и глубоко вздохнула.       Недалеко от кровати поблёскивал открытый патефон, и Иви, заметив его, очень удивилась, она никогда вживую не видела патефона. Слева от двери стояло массивное тёмно-зелёное кресло, а в нём валялся её рюкзак. Обрадовавшись, Иви в два шага преодолела расстояние и схватилась за сумку; усевшись в кресло, она раскрыла рюкзак и запустила руку внутрь. Но того, что она так хотела найти, там не оказалось: всё перевёрнуто и сложено как попало, а самое важное — телефон, ключи, паспорт — отсутствовало. Теперь даже не позвать на помощь.       Откинувшись на спинку кресла, Иви дальше продолжила осматривать комнату, выискивая, чем можно себе подсобить. Недалеко от кресла стоял тёмный дубовый шкаф, с криво висящей дверцей, — давно не чинили. К изножью кровати вплотную примыкал тяжёлый сундук. Напротив небрежно стояла тёмно-зелёная табуретка, придвинутая к письменному столу. Несмотря на общую пустоту комнаты, поверхность стола, казалось, была заполнена до отказа: маленький радиоприёмник, блокнот в тёмно-коричневом переплёте, ручка, горшок с цветком, скрученный в свиток лист бумаги и выключенный старый компьютер.       Иви осенило: «Возможно, я смогу передать сигнал о помощи через компьютер!» Она решительно подошла к нему и запустила; процессор гулко загудел, едва испуская тепло, и компьютер медленно начал загружаться. Но и этот способ оказался провальным: старая железка оказалась абсолютно бесполезной, имея только простейшие программы типа калькулятора. Когда скучно, можно сыграть в маджонг или карты разве что.       Над письменным столом пустели полки, тоже покрытые густым слоем пыли. Иви прокрутилась на табурете, усевшись лицом всё к той же кровати. Похоже, дела обстояли ещё хуже, чем казалось. Заволновавшись сильнее, Иви встала и, заложив руки за спину, начала нервно мерить шагами комнату.       На пустующей стене, между шкафом и столом, висела большая картина с мрачным каменным особняком. Фонарь горел только над входной дверью, тускло освещая лестницу. Над домом сгущались тучи. Иви подошла к картине, внимательно разглядывая её, и бессознательно провела пальцем по позолоченной раме. Так и есть: пыль! Глубоко вдохнув её, Иви неожиданно закашлялась и отступила на шаг.       «Похоже, это и есть дом, в котором я нахожусь, — промелькнуло в голове. — Это в Вичбридже?»       Провернувшись на пятках, Иви подошла к окну. Плотно заколоченное, оно пропускало тусклый дневной свет через расщелины. Даже ткань на нём, как ни странно, была свежей: лёгкий полупрозрачный тюль, тёмно-зелёные портьеры с золотистыми узорами, подвязанные позолоченными подхватами с кисточками. Иви, не отодвигая шторы, постучала костяшкой пальца по стеклу; она ожидала звона, но окно лишь глухо отозвалось. Похоже, его так просто не разбить.       Справа от окна пустовал открытый шкаф, и только внизу располагались закрытые полки. Сидящая на полу деревянная марионетка прислонилась к шкафу спиной, словно пригорюнившись.       Пройдя весь путь обратно, Иви вновь уселась на кровать, вертя в руках найденную кассету. Бобин с плёнкой оставался нетронутым, вероятно, ею никогда не пользовались — или наоборот, записали недавно и ещё не успели прослушать. Вдруг Иви заметила на обратной стороне надпись мелким каллиграфическим почерком: «Прослушай». Может, это подсказка? Она направилась к магнитофону, нащупала кассетный разъём и вставила кассету.       Магнитофон захрипел, зашипел и наконец заговорил.       — Здравствуй, Иви Раа Арчер!       Странно, что на заранее записанной аудиозаписи прозвучало её имя, и у Иви по рукам пробежали мурашки.       — Меня зовут Кукловод, и я хочу сыграть с тобой в одну игру.       Иви передёрнуло от осознания, что её всё-таки похитили, но спрашивать, кто и почему, было не у кого.       Запись продолжалась.       Ноги в трепетном волнении стали подкашиваться, и Иви села на край кровати, отодвинув одеяло.       — Ты заперта в доме со множеством комнат, в каждой из которых тебя ждут испытания. Они приблизят тебя к свободе, но, чтобы проходить их, придётся подвергать риску свою жизнь.       «Куда я попала?» — пульсировал в голове вопрос. С каждым чужим словом страх охватывал всё сильнее, к горлу подступал ком.       — Сейчас ты находишься в единственной безопасной комнате — твоей.       Низкий хриплый голос мужчины только усиливал тревогу. Он напомнил Иви о мужчине в плаще, которого она видела в кафе, и вышедшем на дорогу силуэте. Мог ли быть это похититель?       — Единственный способ обрести свободу — открыть входную дверь, которая заперта на восемь различных замков. Ключи ты сможешь собрать, проходя мои испытания.       «Ты безумец».       — Ты удивлена, что магнитофон продолжает говорить? В нём установлен передатчик, а в комнате есть камера, если ты ещё не заметила. Во всех комнатах установлены камеры, так что я всё время буду следить за тобой. И не пытайся разбить их, иначе я могу очень расстроиться.       Иви оглядела углы комнаты: действительно, в паре из них она обнаружила мигающие красным камеры. Хотелось как назло разбить или хотя бы завесить раздражающий глазок, и Иви с трудом одёрнула себя.       — Запомни ещё кое-что: не пытайся сбежать. Об этом месте не знает никто, здесь нет связи, кроме радио, двери надёжно заперты, а окна из бронированного стекла. Чтобы выйти отсюда, тебе придётся играть по моим правилам.       Услышав это, Иви напугалась. Непонятно, чего хочет от неё похититель; она не представляла, как там Рон, сколько она уже здесь пробыла. Наверняка брат или миссис Брикман уже хватились.       — Загляни в сундук. В нём ты можешь хранить всё, что найдёшь в доме. Кстати, я положил туда кое-что интересное.       Иви нехотя встала, подошла к сундуку и присела перед ним на корточки. Открыть его не составило труда, но внутри оказалось почти пусто — на дне лежало только большое серое перо.       — Да, там лежит перо — символ свободы. А теперь тебя ждёт первое испытание на кухне, поищи её на схеме дома, схема на столе.       Иви мотнула головой. Почему она должна выполнять требования безумца?       Но Иви подошла к столу и подхватила двумя пальцами свёрнутую бумагу. Внутри действительно оказалась схема дома, отрисованная вручную; крестом помечена комната, где она находилась сейчас.       — Я никуда не пойду, — буркнула Иви, кинула свиток обратно на стол и плюхнулась лицом в подушку.       — Почему? — неожиданно спросили из динамиков. Иви вздрогнула, но не подняла головы. Похититель и правда за ней следит.       — Меня все равно спасут! — пробурчала в ответ она, повернувшись к подушке щекой. — Наверняка меня уже ищут.       — Тебя не найдут, — мягко возразил похититель, — пока я этого не захочу.       — Да ты вообще знаешь, кто мой брат? — вспылила Иви. На глаза навернулись слёзы от обиды и страха, но она быстро проморгалась; плакать перед таким человеком — позорно. — И я была с другом, мы попали в аварию. Его точно уже кто-то нашел! И тому же, кажется, эту аварию спровоцировал ты.       — Твой друг это не докажет, — усмехнулся Кукловод в ответ. — Мало ли что могло в темноте привидеться. Тем более, что перед тем как сесть за руль, он выпил. Вероятно, немного, но медицинское освидетельствование всё равно это выявит. Но ты можешь пригласить его сюда — если он ещё жив, конечно. Или своего брата.       Иви встрепенулась.       — Давай! — незамедлительно ответила она и вскочила с кровати. — Как это сделать?       — Просто включи компьютер и вышли электронное письмо.       У Иви тут же созрел план: сейчас похититель вынужден будет подключить компьютер к сети, и она сможет подать сигнал бедствия или хотя бы написать брату. Но когда Кукловод именно так и сделал, Иви обнаружила, что письмо можно послать по единственно возможному адресу из набора цифр.       — Ты же не думала, что я свободно позволю тебе пользоваться средствами связи? — иронично заметил Кукловод. — Ты вышлешь это письмо мне, а я его, так уж и быть, проверю и отправлю твоему другу. Или кого ты хотела пригласить. Узнать адрес не проблема. И давай без глупостей, пожалуйста.       — Я передумала, — сухо отрезала Иви, нервно постукивая ногтями по столу. Она кинула взгляд на блокнот; пытаясь чем-то занять руки, взяла его и повертела, затем открыла. Пожелтевшие страницы пустели.       Иви громко вздохнула и на какое-то время замолчала.       — Но зачем ты похитил именно меня? — решилась наконец спросить она.       — Не то что бы для этого нужна особая причина. Тебе скучно. У тебя нет мотивации жить, нет цели в жизни. Я достаточно знаю про тебя.       — У меня есть мечта — построить карьеру! И помогать брату! — сердито возразила Иви, с хлопком положив блокнот на место.       Голос замешался, но затем мягко возразил:       — Подумай, действительно ли это то, чего ты хочешь на самом деле? Общество часто навязывает нам, как думать, как себя вести, как жить, чего мы хотим, кем мы являемся. И однажды мы перестаём сопротивляться, принимая их слова на веру и теряя волю к жизни. Теперь у тебя есть время подумать об этом.       — Ты, чертов философ, запер меня здесь, чтобы я тебя развлекала? — фыркнула Иви, чуть по привычке не подавшись назад в ожидании спинки стула, который на самом деле табурет. — Так этого не будет! Я тогда отсюда не выйду.       Из динамиков раздался короткий смешок.       — Хорошо, не выходи. Пока остальные борются за свободу, ты здесь будешь умирать от голода. Кажется, я ошибся, ты очередная пустышка.       Небрежно брошенная фраза задела за живое, и Иви прикусила нижнюю губу, не зная, как ответить хамоватому похитителю.       — Но если ты захочешь вновь бороться за свободу, открой марионетку и спустись в кухню на первое задание, — закончил Кукловод. Послышался щелчок тумблера, и динамик замолчал — по всей видимости, мужчина отключил звук и переключился на камеру в другой комнате.       Иви продолжала сидеть на табурете, выпрямив спину и сложив руки на колени, затем опустилась, согнув локти и подперев ладонями щёки. Она протёрла лицо, будто умывалась, и таки встала.       Говорят, с сумасшедшими нельзя спорить. Похоже, отсюда действительно нет иного выхода…       Но Иви всё же рискнула и спросила в пустоту:       — Что, если я откажусь играть по твоим правилам?       Наступила тягучая, неприятная тишина, разрываемая лишь тиканьем часов. Кукловод ответил не сразу.       — Тогда ты умрёшь.       Иви поджала губы, ладони рефлекторно сжались в кулаки.       Хорошо. Хорошо, с безумцами не спорят, особенно когда на кону собственная жизнь. Играть по правилам так играть по правилам. Возможно, так будет проще дождаться спасения — наверняка её кто-то уже ищет.       Первым делом Иви подошла к полкам и подняла с полу деревянную марионетку; оборванные лески, прикреплённые к конечностям игрушки, безжизненно болтались меж пальцев. Перевернув её, Иви обнаружила чистый марлевый бинт и положила его в карман — она даже не знала, что ждёт её за дверями.       Но за пределы комнаты небезопасно выходить босиком, поэтому Иви начала озираться в поисках кроссовок. Те нашлись закинутыми под кровать и собрали всю возможную пыль. Подобрав валявшуюся поблизости тряпку, Иви смахнула пыль и обулась, затем поправила свой просторный чёрный жилет и плотную голубую рубашку, закатала рукава до локтя и подтянула джинсы. Затем она выудила из рюкзака резинку, расчесала пальцами спутанные волосы и собрала их в хвост. Ещё раз заглянув в схему, Иви на несколько мгновений застыла у двери и наконец отворила её, делая шаг в глубину полутёмного коридора.       Подсвечники на стенах едва освещали коридор, и Иви осторожно продвигалась вперёд, к тому месту, где должна быть лестница вниз, проводя кончиками пальцев по потускневшим тёмно-зелёным обоям. Под ногами скрипел старый деревянный пол. К счастью, слепое продвижение продлилось недолго, и вскоре перед ней предстала хорошо освещённая лестница, расширяющаяся книзу. Схватившись за перила, Иви осторожно начала спускаться.       Судя по карте, ей следовало спуститься на первый этаж и завернуть под лестницу. Вот и промелькнул пустующий второй этаж, вот на горизонте показалась и прихожая. Шагнув с последней ступени на мягкий ковёр, Иви с опаской взглянула на входную дверь — тяжёлую железную махину с добрым десятком замков. По пути она не встретила никого — и вообще дом выглядел так, словно он был пуст, кроме какой-нибудь горничной, раз в неделю мало-мальски поддерживающей порядок в огромном особняке.       Перед тем, как свернуть под лестницу, Иви заметила перед собой ещё одну дверь. Рискнув заглянуть, она нажала на ручку и потянула на себя; та легко поддалась, в образовавшемся узком проёме засверкала плитка. «Кажется, это туалет, — промелькнула мысль. — Не помешало бы умыться». Открыв дверь настежь, Иви решительно шагнула внутрь, и её ослепила мелкая нежно-зелёная плитка на полу и стенах. Она подошла к раковине, крутанула кран, проверяя, и, когда оттуда полилась чистая вода, с наслаждением опустила руки под струю. Помыв ладони с мылом, Иви ополоснула и лицо, затем промокнула его первым попавшимся полотенцем, с виду чистым.       Её ждало первое испытание, и так не хотелось туда идти. Приблизившись к двери, ведущей в кухню, Иви протянула руку и замерла, не решаясь отворить её. Ручка двери была испещрена шипами. Зажмурившись, Иви резко надавила ладонью на неё, крепко обхватив пальцами, и почувствовала резкую боль. Широко раскрыв глаза, она опустила взгляд и заметила, как с ребра ладони медленно скатывается алая капелька. Пожалуй, отпускать дверь сейчас было бы неразумно, поэтому Иви, несмотря на давящую, стремительно нарастающую боль, потянула дверь на себя и скользнула в светлую щель. Выставив перед собой раскрытую дрожащую ладонь, она с замиранием сердца смотрела на неглубокие ранки, сочащиеся кровью, и совершенно не знала, что с этим делать. Из лота в стене медленно выехал список, и Иви его скорее услышала, чем увидела. Послышалось громкое тиканье часов.       Из прострации её вывел женский голос. Подняв глаза, Иви увидела незнакомку. Та указала ей на лот за спиной и протараторила:       — Нужно пройти испытание и собрать все предметы из списка. У тебя есть только время на таймере. Поторопись, иначе тебя ждёт наказание!       Нахмурившись, Иви сжала ладонь, поморщилась от саднящего чувства и взяла список с лота. Несколько предметов — и все вещи были собраны, а таймер остановил отсчёт. Дверной замок звонко щёлкнул. Девушка, сидящая всё это время за столом, чтобы не путаться под ногами, встрепенулась.       — Дверь запирается на время прохождения, — звонким высоким голосом затараторила она.       — А какое наказание ждало бы меня, если бы я не успела всё найти? — спросила Иви, усаживаясь на стул напротив незнакомки и раскрывая ладонь на столе, разглядывая свежие ранки со страхом. Тупая боль прошила руку, но кровь потихоньку начала сворачиваться, потемнев.       — По всему дому расставлены ловушки, которые срабатывают, если ты проваливаешь испытание или слишком часто ошибаешься. Никто не знает, какая и где сработает, оттого это и так опасно. Неизвестно, кто бы ещё пострадал, не заверши ты испытание: ты или я. У тебя болит рука?       Иви, неловко улыбнувшись, молча кивнула и вдруг вспомнила про бинт. Изловчившись достать столь необходимую вещицу левой рукой из правого кармана, она с виноватым видом протянула его незнакомке. Та поняла всё без слов.       — Да, конечно, я сейчас обработаю твои раны.       Она ястребом метнулась к кухонному столу, схватила оттуда бутылёк с мутной жидкостью, мягкую ткань и села поближе к Иви. Аккуратно подхватив её руку своими тонкими бледными пальцами, девушка обработала смоченной тряпочкой ранки и наложила бинт, завязав кончики под ребром ладони.       — Кстати, я Дженни. А ты Иви, верно? — полюбопытствовала незнакомка, любуясь на результаты своей работы. Её зелёные глаза лучисто светились. Она откинула назад длинную рыжую копну волос и облокотилась на стол. — Извини, я подслушала ваш разговор с Кукловодом.       Иви растерянно повела левым плечом — правое же от страха будто парализовало, она боялась пошевелить рукой, ожидая повторной боли. Запоздало промелькнула мысль, как же эта Дженни успела спуститься с чердака на первый этаж и уже что-то готовить. На плите за её спиной уже что-то булькало в кастрюле.       — Что ж… Рада, что я здесь не одна, — натянуто улыбнулась Иви, стараясь казаться дружелюбной. Со стороны, наверное, это больше походило на оскал испуганного — даже затравленного — зверька.       — Я тут почти всё время нахожусь, вот и знакомлюсь со всеми первой. Ты очень красивая! — широко улыбнулась Дженни. — Правда, выглядишь хрупкой, странно, что у тебя получилось так глубоко всадить шипы на ручке в ладонь. В следующий раз берись за неё легче, чтобы не оставлять таких глубоких ран, они дольше затягиваются.       Иви рассеянно слушала девушку, не зная, что же ей ответить, и разглядывала кухню. Обычная английская кухня: в центре комнаты — стол, стулья с мягкой бежевой обивкой, плетёное мягкое кресло с декоративными подушками, в одном из кресел сидела Дженни. Напротив — светло-коричневые, кое-где пошорканные шкафы, шкафчики и закрытые полки; в глубине одного из нижних закрытых ящиков — раковина. В верхнем шкафчике за стеклянными дверцами стояла посуда. У правой стены располагался старый, слегка пожелтевший, с отколовшейся на боку облицовкой холодильник, а прямо над ним зависла одинокая деревянная полка. Прямо за спиной у Иви высился стол для готовки, плита и вытяжка с трещинами в побелке. За вытяжкой виднелся угол картины в позолоченной раме и стоящий в самом углу торшер. На столе раскидана посуда: тарелки, супница, кувшин — и маленькая буханка хлеба на разделочной доске.       — Ой, ты, наверное, есть хочешь? — спохватилась Дженни, всплеснув руками как курица крыльями. Шерстяная шаль, покрывавшая её плечи, колыхнулась в такт движениям и спала набок, обнажив короткий жёлтый рукавчик и бледную руку. Только сейчас Иви заметила, как легко была одета Дженни — в ситцевое фиолетовое платье, спадающее ниже колен. — Я бы очень хотела сделать тебе салат, который поможет быстрее восстановить силы, но вот незадача — у меня пропали ступка и пестик! Они должны быть где-то в гостиной. Мне очень неловко тебя об этом просить, но не могла бы ты их поискать? А пока ты ищешь, я пожарю тебе яичницу! Тебе глазунью или болтунью?       Иви пожала плечами и встала. Пожалуй, в этом безумном доме лучше подчиняться чужим приказам и просьбам. Она совсем ничего не понимает. Хотя ведь и они пленники?..       — Давай глазунью. Пойду поищу.       — Только не захлопывай дверь, иначе мне придётся проходить испытание!       Иви вышла из кухни, озираясь в поисках двери в новую комнату. Одна ей точно была знакома, так как вела в туалет. Пройдя в другой конец прихожей, Иви заметила ещё одну дверь и осторожно осмотрела ручку. Действительно: та была усыпана мелкими металлическими шипами. Иви даже предположить не могла, как этот механизм работает, как впитывает полученную кровь, но ощущался он точно мерзко.       «Но у меня рука уже забинтована, — нахмурилась она и медленно потянулась к ручке левой, застыв в паре сантиметров от неё. — Не хотелось бы портить вторую; если проходить испытания постоянно, и до заражения крови будет недолго».       Но — была не была! — Иви накрыла ручку левой ладонью и легонько сжала. Шипы проткнули кожу, но это точно ощущалось менее больно, чем в первый раз. Дверь легко отворилась, и Иви шагнула в комнату, без промедления забирая с лота список предметов.       Разглядывать незнакомую комнату было некогда — лишь бы успеть собрать предметы, быстро ориентируясь в новой обстановке. На диване в центре комнаты сидел мужчина, не обративший на неё никакого внимания; открыв аптечный чемоданчик, он старательно изучал какой-то пузырёк, и его тёмно-русые волнистые волосы наклонились вперёд, вслед за мужчиной, закрывая его лицо полностью от чужих взглядов.       Завершив испытание, Иви растерянно заозиралась, не зная, где искать ступку и пестик. Ей очень не хотелось обращаться к незнакомому мужчине, отвлекать его от дела, но время тянулось, а сама она так ничего разглядеть и не смогла, поэтому, набравшись решимости, подошла к нему со спины и слегка дотронулась до плеча:       — Извините, вы не подскажете, есть ли здесь ступка и пестик?       Мужчина запрокинул голову и встретился взглядом с Иви. Та про себя мгновенно отметила, что он выглядел слишком бледным и оттого карие глаза сильно выделялись, будто глубоко заглядывая тебе в душу. Под глазами залегли глубокие синяки — похоже, мужчина недосыпал.       — Ох, их оставила здесь Дженни? — тихо спросил он. Несмотря на первые жуткие ощущения, Иви должна была признать, что у него приятный голос — не низкий, но и не высокий, говорил мужчина мягко и вкрадчиво, выражая всем своим существом спокойствие. — Посмотри на столе, я перекладывал их туда.       — Спасибо, — криво улыбнулась Иви и отняла свою руку от чужого плеча.       Обернувшись, она заметила в левом углу круглый ореховый стол в окружении мягких стульев; на нём действительно стояли ступка и пестик вместе с чайным сервизом. В углу располагался тяжёлый шкаф с книгами, справа от него — миниатюрный журнальный столик и ночник на нём.       Стерев сочащуюся с ладони кровь, Иви подхватила ступку и пестик, а затем подошла к окну. Оно тоже, конечно, было заколочено, но не так плотно, как в комнате и кухне, отчего сквозь расщелины проникало больше солнца и заливало ровным белым светом всё большое пространство гостиной.       — Ты Иви, не так ли? — раздался голос за спиной. Иви обернулась и вновь встретилась взглядом с мужчиной. — Я Джим Файрвуд, чаще всего я бываю именно в гостиной. Тебе помочь обработать руку?       — Думаю, не стоит, — усмехнулась Иви, поворачиваясь к нему всем корпусом, — в этот раз я совсем немного поранилась. Почему меня в этом доме знают все?       — Здесь новички появляются не так часто, — хмыкнул Джим в ответ. — А если и появляются, то быстро умирают. Этот дом не терпит тех, кто слаб духом. И стремится устранить тех, кто слишком активно идёт против него. Присядь, я поделюсь с тобой медикаментами на первое время, они тебе пригодятся.       Ступив на мягкий цветастый ковёр, Иви осторожно, стараясь не задеть никаких ловушек, прошла в центр гостиной и присела на край кресла. Пока Джим копался в аптечном чемодане, она глазела по сторонам.       Гостиная, в отличие от комнаты и кухни, дышала уютом и ухоженностью. На удивление, здесь было тепло, напротив кресла, у стены, потрескивал огнём камин; с одной стороны от него валялась металлическая поленница, с другой стоял стул и столик с ночником; над ним висела огромная картина с пышногрудой кудрявой красавицей века эдак восемнадцатого. На каминной полке тикали старинные позолоченные часы.       Широкое пространство гостиной позволяло вздохнуть полной грудью. Высокие белые потолки, с выступами и лепниной, как в старину, завораживали. Правда, стены раздражали глаз ядовито-красным цветом: сверху это был сплошной алый с позолоченным рисунком, снизу алые полосы перемежались белыми. Высокие окна занавешены белым гофрированным тюлем и жёлтыми портьерами, сверху на них опускались французские ламбрекены. По всей комнате на стенах развешано ещё несколько картин, справа от окна висел бра. В правом углу стоял рояль. Казалось, сама комната представляла собой произведение искусства.       Джим выложил перед собой на прямоугольный журнальный столик несколько бинтов, маленькую бутылочку спирта, вату и пачку обезболивающего. Только сейчас Иви заметила, что рядом с бежево-коричневыми полосатыми креслом и диваном стояли несколько пуфиков, покрытых цветастыми накидками, а в центре гостиной царил беспорядок. Посередине стола в тёмной вазе восседал букет тёмно-алых роз, раскрытая книжка лежала корешком вверх, на самом краю стоял недопитый бокал вина. Сложенные в стопку книжки лежали и на одном из пуфиков, рядом с диваном на полу валялась помятая бордовая подушка.       Иви ловким движением сгребла выданное в одну кучу и скромно поблагодарила мужчину.       — Ко мне можно на ты, — мягко отозвался он, — не думаю, что я настолько уж старше тебя. Скажи, тебе на кухне случайно не попадалась вата?       — Нет, — Иви задумчиво почесала подбородок.       — Жаль, конечно, — с грустью в голосе отреагировал Джим. — В этом доме постоянно кому-нибудь нужна медицинская помощь, так что я стараюсь держать свою аптечку в порядке. Я хирург по образованию. Но если найдёшь вату, принеси её, пожалуйста, мне.       Только сейчас Иви заметила, что на шее у Джима, спрятанный под воротник белой рубашки, висел стетоскоп. Словно заметив её взгляд, мужчина поправил прибор и расправил складки на коричневом жилете.       — Большое спасибо за помощь, Джим, если найду вату, обязательно принесу, — кивнула головой Иви, вставая с кресла, — но сейчас мне нужно идти, меня ждёт Дженни.       — Да, не заставляй её ждать, она расстроится.       Уже через пару минут Иви вернулась в кухню, где соблазнительно пахло жареными яйцами. Желудок, вспомнив про еду, протяжно заурчал.       — Нашла? Наверное, Джек опять брал для своих опытов. Садись в кресло, сейчас я всё подам, — протараторила Дженни, пододвигая плетёное кресло ближе.       «Кто такой Джек?» — промелькнула мысль, но быстро улетучилась, когда нос защекотал вкусный запах еды.       Иви села в кресло, и почти мгновенно на столе появились тарелка с яичницей, вилка и нож, по правую руку подсунули доска с нарезанным хлебом. Пока она была занята яйцами, Дженни, мурлыча что-то себе под нос, нарезала зелень, стоя спиной к столу. Как только Иви закончила, перед ней тут же появилась новая миска — с салатом — и кружка ароматного чёрного чая.       — Это хороший салат, он поможет тебе восстановиться. Чтобы проходить испытания, тебе нужно немало крови, и с каждым разом ставка повышается.       Иви удивлённо выгнула брови. Что значит — ставка повышается? Но Дженни, усевшаяся на стул напротив, никак не стала пояснять свои слова, а лишь продолжала болтать:       — Ведь ты уже познакомилась с Джимом?       Иви, пережёвывая лист салата, кивнула и непонимающе уставилась на неё.       — Это наш врач, если у тебя что-то заболит или ты попадёшь в ловушку, всегда можно обратиться к нему. Он хороший человек. И очень умный. Здесь есть ещё его брат, Джек, но он — задиристый вредный мальчишка!       Иви хмыкнула, представив себе похожего на Джима взъерошенного юнца, чумазого, в клетчатой рубашке, со всеми бесконечно спорящего, и от этой картины до того стало весело, что она невольно улыбнулась. Дженни, заметив это, улыбнулась в ответ ещё шире. Не только глаза, но и её улыбка словно лучились светом; от Дженни веяло теплом, добротой и какой-то материнской заботой.       — Поешь — обязательно отдохни в своей комнате! — дала наказ она, смахивая крошки со стола. Они были знакомы всего ничего, но Дженни уже вела себя как мать. — Я понимаю, что ты только недавно очнулась, но всё же дай своему организму отдых. У тебя и так насыщенный день: проснулась в этом страшном доме, прошла несколько испытаний, познакомилась со мной и Джимом. Впечатлений на сегодня достаточно!       — Пожалуй, ты права, — согласилась Иви, вытирая губы после чая. — Обязательно отдохну. А нет ли в доме обогревателей? В комнате как-то сыро и прохладно, я боюсь заболеть, не думаю, что Джима обрадует простуда в замкнутом пространстве.       — Понимаю, — участливо кивнула Дженни, — но это потому, что до этого твоя комната была не обжита. Через пару дней в ней станет теплее. Про обогреватель я спрошу у Джека, как поймаю его, думаю, у него найдётся, — он, в общем-то, неплохой парень, мастер на все руки. Но если тебе так холодно в ней, можешь пока переночевать у меня, моя комната по соседству, слева, она, конечно, не такая просторная, но жить в ней можно, я-то там не так уж часто появляюсь, на кухне дел много.       — Я останусь в своей, не хочу тебя смущать. А теперь я действительно пойду, спасибо за обед, Дженни, всё было очень вкусно!       Иви поднялась с кресла и направилась к выходу. В спину ей Дженни кинула какое-то доброе пожелание и выразила надежду увидеться завтра.       Поднималась наверх Иви уже увереннее, зная, что из-за какого-нибудь угла на неё не выскочит монстр. Вернувшись в комнату, она тут же плюхнулась на кровать, пролежала неподвижно с полчаса, а когда глаза начали слипаться, решила всё же переодеться. Скинув кроссовки, Иви достала плотные и мягкие домашние штаны, тёплую рубашку и толстые носки из рюкзака (удачно она взяла всё с собой!), натянула это на себя и оглянулась в поисках ещё чего-нибудь тёплого. На ум ничего не приходило, поэтому она решила заглянуть в шкаф. Дверца противно скрипнула и с трудом поддалась. На дне лежал клетчатый плед, и Иви, обрадовавшись, гордо утащила его на кровать, расстелив поверх одеяла. Даже не удосужившись затворить дверцу, она нырнула под одеяла, плотно укутавшись, и быстро провалилась в сон, глубокий и тревожный.