В моём тихом омуте

      Прошло около двух месяцев.

***

— О чём думаешь?       Напстаблук молчал. Робот стоял у стола, опираясь о него руками и склоняя сосредоточенную мину в поверхность стола. Лицо у него и вправду очень задумчивое и его взгляд устремлён в тетрадку, исписанную странными символами. Будто Напстаблук учился писать руны, но их не пишут на тетрадях, да и глазной сканнер Меттатона говорил о том, что эти записи неизвестного происхождения и вообще непонятно, что это. МТТ посмотрел на Блука снова. Тот будто его игнорировал. — Опять какой-то мистикой интересуешься?       Блук вдруг резко развернулся, да так, что Меттатон был готов инстинктивно отпрыгнуть от такой неожиданности, но тот лишь процедил: — Съеби нахуй и не мешай мне, — сверкнул Блук грозным взглядом.       И устремил свой взор Напстаблук снова в бумажки.       Меттатон, пожав плечами и приняв, что у Блука снова началась маниакальная фаза, связанная с интересом к непонятной и необъяснимой мистике (так он себе объясняет периодические фразы кузена о «прошлой жизни», «второй жизни», «Призрачном Павильоне, из которого они сбежали и о котором сам МТТ не помнит почти ничего»), покинул комнату.       «Значит… это можно обойти вот так?» — не переставал удивляться робот. — «Стрейн — владелец Гиносекая. Это многое объясняет, почему он такой сильный. Если все встречи с Стрейном были на самом деле встречами с его биокопиями, насколько Стрейн силён на самом деле?» — задавался он одним вопросом за другим. — «Он как-то обуздал Гиносекай под себя? Как он вообще до этого допёр?»       Блук давно интересовался своим «даром», полученным от самого Румпеля, в знак проявленной отваги и упрямства, умению бороться за себя и правила… чёрт, на самом деле, Напстаблук до сих пор не видел в этом какого-то смысла. Ему не нравилась перспектива того, что однажды он будет обязан отправиться в путешествие на какую-то войну, которая его вообще не колыхала и к которой он не имел никакого отношения. Приключений с Коалицией Справедливости ему хватило за глаза и он не хотел больше в это лезть. Призрачного Павильона ему хватило за глаза и он ещё больше не хотел бы в это лезть. Но приходится. О тайнах своего существования Блук думал изо дня в день и это ему действительно не давало никакого покоя.       «Если подумать, то он не обуздал силу Гиносекая полностью», — сделал вывод Напстаблук, вспоминая разговор с Виндингсом. — «Он частично её подмял под себя. Но это… это не то чтобы картину меняет, верно? Но… бля, как он вообще смог её сопрячь со своей магией? Это насколько ж нестабильная хуйня получается?» — Блук нахмурился ещё больше. — «Я сам сильно ранен. Моя магия полусдохшая и работает за счёт тела робота. Это тоже накладывает своего рода ограничения. А учитывая потенциальную мощь этой энергии… мне нужно невероятно мощное тело, чтобы её выдерживать и проводить с ней опыты».       Робот продолжил читать записи.       «Бля, этот знакомый Гастера вообще ни о чём не написал толкового. Только о том, что это «великая сила», «её получают сильнейшие»… да мне насрать, блять. Сука, скажи, что мне с ней сделать, идиот блять…»       Вопреки вредности, кое-что Блук всё-таки узнал.       «Энергия Гиносекая напрямую связана с какой-то… силой космоса? Чё блять?» — робот почти что поперхнулся. — «Я точно читаю записки от чувака из другого мира или какой-то крайне замудрённый гороскоп от инфоцыган?»       Ещё один вариант: Блук плохо переводил записи. Ему пришлось в кратчайшие сроки изучить меомерический язык, используемый в мире, где жил друг Гастера. И то, языки другого мира иногда чересчур сильно отличаются от привычных, поэтому здесь понадобилась львиная доля концентрации. Этот язык, на котором были написаны записи, больше напоминали детские хаотичные каракули или вертикальные линии на коре какого-нибудь дерева.       «Бля, не, наверное тут не про космос, а про… матрицу мультивселенных. Я про неё почти нихуя не знаю, но она как-то с магией связана. Может, от неё Гиносекай и работает? Бля, если так подумать… то похоже, что про неё речь и идёт… других идей у меня вообще нет».       Робот отстранился от стола, потягиваясь. — М-да, инфы это мне особой не дало конечно… Гастер сказал, что сам не знает этот язык, так что это можно считать очередным тупиком.       Он вытащил из кармана плаща телефон, чтобы посмотреть время. Время для сна.

***

      Блук видел перед собой никого иного, как… Стрейна собственной персоной. В том же теле Санса. С тем же вывернутым зубом. В том же комбинезоне без рукавов. — Чё за нахуй? — не понял Блук, оглядываясь, а потом на него же.       А вокруг всё так ярко… Блук стоял напротив Стрейна в каком-то лугу. Слишком приторно ярком, сладком, как сахарная вата, ибо вокруг росли вишни сакуры, лепестки которых как тополиный пух клочками падал в золотистую от солнца траву. Здешний воздух был вязким, будто пропитан лёгким мёдом, а дуновение приятного, казалось бы, ветерка, лениво развевало пахнущие цветением нити.       Стрейн склонил череп набок, изучая Блука, как что-то далёкое, смутно знакомое. Блук неприятно жмурил глаза от яркости. — Привет, гиносекаец, — хмыкнул Стрейн ему в ответ своей стрёмной улыбкой. — Это чё за ёбаное НМТ? — не понял робот, оглядываясь и практически не веря в то, что перед ним стоял никто иной, как Стрейн. — Не совсем НМТ, но это не столь важно. Можно сказать, я проник в твою башку, — пожимает он плечами. — Чё-ё?..       «Да ну, ты пиздишь!» — А ты о чём думал, когда в теле своего дружка его энергией заправлял, которую я зачерпнул? — последовал простой вздох, Стрейн скрестил руки на грудной клетке, чуть склоняя череп в другую сторону. — Я так и думал, что ты станешь главной занозой в жопе, но… я, честно, думал, что ты применишь что-то более жёсткое. — он вдруг снова улыбнулся. — Ага, — зевнул Блук, хотя на самом деле, он тогда вообще понятия не имел, что, оказывается, у него какие-то сверхкосмические силы от самого Бога Мультивселенных есть. — Можешь на меня подрочить за это. — он поставил руки в боки. — Говори, чё тебе надо от меня. Сразу говорю, мир за тебя взрывать не буду, Коалицию воскрешать тоже.       Стрейн удивился. — Хм. Даже не спросишь, как я выжил? — Да мне похуй, я уже в курсе. — качнул он головой. — Говори. — В общем… я подозревал, что ты один из нас, но по правде, до конца не верил. Думал, ошибся может… — Дальше, — перебил Блук. — К сути.       Стрейн вздохнул. — Чувства такта тебе не зани… — Дальше, — повторил с нажимом Блук. — Мне неинтересна твоя моча, изливай её кому-нибудь другому, а мне, будь добр, сути насыпь.       Стрейн замолчал почти что смутившись. А потом будто стал свирепее. — Гастер попросил меня помочь тебе. — Ага… вот оно значит как. А чё это он у тебя помощь попросил? Вы же типо враждовали. — Дела межвселенные решаются несколько иначе, чем это решается в закрытых мирах вроде Вашего. У Гастера были свои какие-то особые мотивы ухода из Мира Мёртвых, так что оно даже к лучшему, что мне не пришлось к этому прокладывать лично руку. — Ты был к этому близок.       «Чё происходит-то блять?» — Ну-у… да. Но после войны он со мной сам связался, чтобы прояснить вопрос. Поэтому мы разошлись на хорошей ноте, насколько это возможно.       «Ну и бредятина», — решил Блук. — «Я бы с таким объёбышем как ты вообще не связывался, а если бы ты посмел — убил бы».       Но, к сожалению для того же Блука, сейчас Стрейн потенциально тот, кто может ответить на вопросы. И судя по расслабленному состоянию Стрейна, он и сам не против? — М. — короткое молчание. — А ты почему опять в абортированной копии моего знакомого опять предстал? Может, покажешь своё настоящее лицо? — А что такое? — Выглядишь как чучело. И мой знакомый тоже чучело. Так что… — Я в Подземелье представал в таком виде, поэтому я выгляжу именно так. — М-да. Как над тобой в КС не ржали, интересно? — ухмыльнулся Блук снова. — Да хуй с этой Коалицией, — буркнул он уже чуть менее задорно. — Вы выиграли, мои поздравления! — Спасибо, мы очень-очень старались. И постараемся, если что, в будущем. А теперь давай к сути. — В общем… Я не могу тебе конкретно сказать, как именно тебе нужно пробудить Гиносекай, потому что этот аспект я сам не до конца изучил. Но, я могу сказать, как тебе её смешать с собственной магией. — Мне за матрицей межвселенской переться не придётся? — Эм, точно нет. Ты до неё никогда не долетишь. — Спасибо. А по мирам шастать? — Скорее нет, чем да. Хотя тут я не уверен сам. — Допустим, меня этот ответ устроит. Ок, как ты обуздал магию? — Когда ты сможешь призывать импульсы Гиносекая, ты должен заразить собственную кровь ею. — Э? В смысле? — Импульсы — это твои первые проблески Гиносекая.       Стрейн протянул руку ладонью вверх. Вдруг в ладони стала искриться магия бирюзово-зелёными краями, а внутри клубилось нечто чёрное, чуть мерцающее косыми размытыми линиями цветом морской волны или виридиана. Что-то точно между тёмными оттенками голубого и зелёного. — Это импульс Гиносекая, знакомься.       «Ебать оно выглядит всрато». — Напоминает чем-то порчу, но будто она… электрическая? И странная. — Ха-ха, ты прав. когда я оказался в вашем мире, я тоже удивился, что у вас есть такая субстанция. Мне тоже так показалось.       Энергия Гиносекая преобразовалась в шарик, который иногда будто делал небольшие брызги энергии в разные стороны, не оставляя особых следов. — И типо, во мне такая же хуйня должна появиться? — Да. — Ага. Вот оно значит как. И что оно умеет? — Ну… хмх… зависит от тебя. Я ею научился делать биокопии. Охуенная вещь. — Я мнения не спрашивал. Но допустим, окей. И как этой хренью кровь заразить? — У вас этот процесс, если память не изменяет… — Стрейн убрал магию и руку. — Энергопускание? Или кровопускание. — Скорее всего кровопускание ты имел в виду. — Да. Убираешь некоторое количество крови или его аналога (т.к. ты робот) и насильно вливаешь в себя магию. Сразу скажу, процесс крайне неприятный и требует стабилизации. — Серьёзно? — Если переборщишь — убьёшь себя. Так что да. Нужно терпение и стабилизация. — Не, типо… просто ебануть себя магией нужно? — Энергия Гиносекай — это не просто магия… это особая… форма энергии. Не знаю, как объяснить тому, кто его ещё не пробовал. — А если ты снова призовёшь тот шарик, я не смогу им управлять? — Нет, в лучшем случае, он тебе нанесёт урон. В худшем — оторвёт руку. Хоть мы и находимся в моей проекции. — В моей голове. — В твоей голове в моей проекции. Я в твоей голове, — Стрейн тыкает пальцем на свой череп. — Создал проекцию. — и разводит руками в разные стороны, демонстрируя мир вокруг. — Не слишком ли соплежуйно для такого типа, как ты? — хмыкнул Блук. — Меня устраивает. Переговоры лучше вести в расслабленной атмосфере. — короткое молчание. — Ладно, есть минус у проекции. Я его долго с тобой держать не могу, так как у меня силёнок сейчас мало, да и дела есть. Я своё дело сделал. — Ага. Понял.       «Бля, а так и не скажешь, что этот Стрейн психанутый какой-то». — У Гастера, скорее всего, на тебя планы. Не дай этому мудаку себя наебать, будь добр. — А, теперь ты меня подстрекаешь против него? — дёрнул бровью робот. — С хуя ли я тебе верить должен? Ты дерьма ещё больше чем я сделал. — О, а ты в героя решил сыграть? — Нет, в свою игру. Мне до пизды на героизм, если тебя это так интересует. Если хочешь получить более интересный ответ на этот вопрос, спроси у того же Гастера. — Спрашивал… не ответил, — ехидно хмыкнул в ответ Стрейн, а потом его рот растянулся в широкой улыбке. — Ну значит что и Гастеру это нахуй не надо. Нахуй ты вообще кому-то нужен? — Просто предупреждаю. Гастер не так прост. И первоисточник лучше предупреди об этом, как только будет возможность. — Какой первоисточник?       Но Стрейн, улыбаясь, лишь развернулся спиной от Блука. — В общем, это был мой пламенный привет, Альсамара… так же тебя вроде звали, да? — Эм?! — …встретимся во время Сумерек, если доживём.       Стрейн в моменте пропал из виду. Всё вокруг начало таять и течь как снег на солнце, обращаясь, благо, не в грязь, а в единую белизну.

***

— Ты тут сутки спишь. Хотя вроде не пьёшь.       Блук рассеянно посмотрел на Меттатона. — Бля… Я такой глюк словил, еб-ба-ать, — хрипло протянул он. — Но ты, конечно, не поверишь мне.       Блук на автомате выхватил телефон и тут же открыл личные сообщения с Виндингсом:       Napstablook: Ты здесь?       Napstablook: Ебать мне пиздец приснился       Napstablook: Точнее не приснилбся       W. D. Gaster: Стрейн с тобой связывался?       Napstablook: Да       Napstablook: Бля Виндингс       Napstablook: Мог бы предупредить       Napstablook: А то я подумал что я приход словил тяжёлый       W. D. Gaster: Будет хорошо, если этот разговор останется между вами и про Стрейна не будет никто слышать.       W. D. Gaster: Он нас не побеспокоит.       Napstablook: Да мне на него похуй       Napstablook: Но бля       Napstablook: Чисто из интереса вопрос       Napstablook: Какого хуя он вообще нам помогает       W. D. Gaster: Должок закрывает.       Napstablook: Погодь       Napstablook: А то есть       Napstablook: Ты это всё знал изначально?       W. D. Gaster: Нет.       W. D. Gaster: Я ж был мёртв. Хоть у него и были на меня планы.       Napstablook: Странно это всё       Napstablook: Этот чёрт ебланский точно нас не побеспокоит?       W. D. Gaster: Нет.       Napstablook: Прям ручаешься за это?       W. D. Gaster: Да.       W. D. Gaster: Удивительно видеть твоё волнение.       Napstablook: Я от этой Коалиции заебался       Napstablook: И от Ордена       Napstablook: Я что, не могу заебаться? — Хуйня какая-то, — пробурчал робот. — То есть, этот ебанат реально вёл охоту за Гастером, а сейчас ему помогает? Бля, что за придурки… Потусторонний мир мне никогда не понять.       Меттатон всё ещё стоял рядом. — Ты про что?       Блук посмотрел на кузена. — …э, да ни про что. Забей хуй.

***

— И так…       Гастер налил чай себе и уже намеревался налить Блуку, но: — Я не буду, Виндингс. Спасиб. — Как скажешь.       Гастер поставил чайник по центру стола.       Они снова находились в личном секторе Гастера. Виндингс позвал его почти сразу после той переписки и Блук решил поговорить с Гастером о том, что он обсудил со Стрейном. — Ну, что скажешь о беседе со Стрейном? — Хуйня какая-то. Как и записи. Извини, конечно, но я не так умён, как ты можешь думать.       «Ладно, я лукавлю, это хоть немного полезнее того, что я знал. Заражать магию энергией… что-то новенькое». — Вообще-то, то, что у тебя есть вопросы — это абсолютно нормально. — Ну, один вопрос максимально логичный: мне Стрейн так и не сказал, как он смешал свою магию с энергией Гиносекая, если последняя появляется только после смерти Румпеля. Какой он сделал для этого обход? — Ты у него не спросил? — Времени было не много, да и я слегка в ахуевозном состоянии был, чтобы быстро собраться. Не каждый день ты спишь, появляешься на сахарной лужайке, а перед тобой уёбище, которому ты ебасосину ломал, стоит себе как ни в чём не бывало. А вообще, Виднингс, какого хуя вы с ним дружите? Он же… — Он нас не побеспокоит. — перебил Гастер. — Он со мной спустя некоторое время связался после того, как ты и Папирус уничтожили его биокопию. Я со Стрейном был знаком и ранее, поэтому… — Вы пришли к консилиуму, да, я это от него же и услышал.       «Бред, бред, бред, бред. Долбаёбы, долбаёбы, долбаёбы, долбаёбы!» — Вот и славно. Так… что тебе сказал Стрейн?       Напстаблук коротко пересказал Гастеру о том, как Стрейн «обуздал» Гиносекай со своей магией. — И это ладно, звучит не сложно. Но он не дал ответа на вопрос о том, как эта хуйня должна появиться. — робот развёл руками. — Значит, ты видел, как эта энергия выглядит. Он её тебе показал. — Да. Это как-то решает? — Ну… нет, это я спросил из чистого любопытства. — А ты сам её никогда не видел? — Видел пару раз. Да, В Подземелье такой энергии не сыскать. Да и вообще нигде.       «Мне ни о чём это не говорит». — У тебя часом вообще нет идей, как это дерьмо призвать можно?       Гастер не на шутку задумался. — Исходя из описания энергии Гиносекая, у меня есть предположение, что речь идёт о том самом «чувстве», о котором тебе говорил Румпель. — О чувстве того, что «пора мир спасать»? — уточнил Блук. — Да.       Блук задумался. Он не воин по натуре изначально. Он вообще обычный, как ему казалось. Заботы мира его мало волновали, а все его действия, направленные против Коалиции, против Тамагафков… он следовал лишь своим внутренним убеждениям, чтобы создать вокруг себя комфорт. Которого никогда нет из-за собственных тяготений о собственном существовании. — Ну пиздец теперь. — сказал робот грубо. — А если мне похуй? Всё? Лавочка прикрыта? — Ну что ж ты так критично сразу ко всему относишься, Блук? — спросил в ответ Гастер, ухмыляясь, будто он уже что-то придумал. — Неужто предстоящая война с Триадой не является для тебя шансом, чтобы показать своё стремление спасти Центр? — Речь про войну между государствами, а не мирами. Мне кажется, Румпель говорил именно об этом. — Хм… Справедливое замечание… — короткое молчание. — …сперва. — Но? — Речь идёт не о простой войне с государствами. Сейчас Центр — самый лакомый кусочек. Это барьер. Это выход в другой мир. Буквально те, кто владеют небольшим кусочком в виде Центра, по сути, рулят всем миром, который ему обязан подчиняться, потому что именно от него зависит дальнейшая судьба, связанная с Миром Людей. Неужто ты думаешь, что Триада с Тамагафками грамотно воспользуются шансом восстановить мир и порядок, который навёл Асгор?       «Бля, а ты прав», — мысленно согласился Блук. — «Если думать именно в таком ключе… то смысл оно имеет». — Думаешь, подобное проканает? — задал робот более интересный вопрос. — Я и Папирус мыслим именно из таких соображений. — ответ Гастера прозвучал также твёрдо и уверенно. — Главные из Монотачей — тоже. Нельзя допустить того, чтобы эти варвары в лице Тамагафков выпихнули нас отсюда. Мы избавились от Асгора и это уже огромный шаг к светлому будущему нации монстров. — Я как-то у Папса на днях спрашивал ещё вопрос о том, почему остальные страны не подключатся к защите Центра, если так важно? — Тут сразу несколько причин. Прежде всего то, что мы не успели доказать остальным, чего мы стоим, даже если Асгор закрыл вас от остальных монстров. Многие страны всё ещё не видят в нас серьёзную угрозу и считают чуть ли не неандертальцами. — Так нас всего закрыли-то на несколько десяток лет, чё сразу мы маугли какие-то? Они там совсем поохуевали? — Мы должны выстоять эту войну в одиночку, чтобы показать, как нас закалила Коалиция Справедливости, насколько мы готовы драться. — Поэтому они хотят позволить каким-то психанутым разбойникам нас вытеснить? — Триада — серьёзный соперник. У них были долгие войны с Мизуноми и лишь около двадцати лет назад они сложили мечи. А сейчас для них мы крайне интересная добыча. Не даром за рубежом говорят, что триадцы — ещё те хищники. Поэтому Триада у многих стран закреплена как континент, где сидят монстры, которые готовы рвать и метать. — Класс. Очень умно со стороны этих стран жрать попкорн в стороне. Если Триада победит, гипотетически, то по вине остальных же стран всё может пойти по пизде. — Знаешь… Папирус говорил, что на случай, если всё будет совсем плохо, возможно, другие страны подключатся для устранения Триады в дальнейшем. Только тогда Центра уже не будет. Он уже будет повержен. Мы уже будем повержены. Контролировать барьер будем не мы. — М-да… — Ещё, конечно, вопрос денег. Мы хоть и развиваем экономику, технологии и прочее-прочее-прочее, ты сам прекрасно понимаешь, что мы должны полагаться по большей части сами на себя. Денег не так много, а тратить другим странам деньги на нас за просто так — тоже сомнительно. — За безопасность, не?       Гастер хмыкает. — А ты, смотрю, вообще не в теме? — Этим всем Энилла занимается, а не я. А я от политики всегда был далёк, хоть я и зам. короля. — Меттатон тоже. Но даже он это прекрасно понимает.       «Ага, Меттатон и война. Какой ты смешной, Виндингс». — Ага… давай вернёмся к теме о Гиносекае. — Давай. Надеюсь, Напстаблук, я смог до тебя донести нужный посыл. — Да, только я всё равно не уверен, что такое сработает. Я-то в любом случае гасить этих блядей буду, но не из чувства «мир надо спасать». — Если ты хочешь пробудить Гиносекай, тебе придётся заняться крайне сильным самовнушением.       Блук немного скиснул в лице. — Мне кажется, что это всё же не так работает. Я вычитал из записей твоего друга, что, вроде как, сила течёт из матрицы межвселенской или как её там… — Но у Стрейна же сработало? — А он где мир спасал-то, блять? — Ещё до Коалиции, он спасал собственный мир, когда сбежал из Павильона. Он тебе не рассказывал про это? — Эм… нет? — Хмп. — короткое молчание. — Подробностей не знаю, но помню только то, что Стрейн хотел спасти этот мир, потому что он буквально стал его домом. — Э…       Блуку нечего сказать. — Походу, я без Гиносекая останусь.       «Ну и пожалуйста, ну и не очень-то и надо, блять». — У тебя ещё всё впереди я считаю. — Гастер ухмыльнулся.       Напстаблук встал из-за стола. — Я конечно подумаю, но перспективы мне не нравятся. — Я вижу. Конечно. Я… Хм, я попробую подумать ещё, что можно сделать. — Особо не зацикливайся, Виндингс. Есть более важные дела, чем это.       Напстаблук уже намеревался уйти, но… — Ты не понимаешь, Блук. — Напстаблук встал столбом перед дверью, слушая Гастера. — Гиносекай — это очень мощная энергия. С её помощью ты сможешь разгромить Триаду чуть ли не в одиночку… при условии, что сможешь ей грамотно управлять. — А если меня Румпель поймает, что я его систему хакнул? — Не думай, что у Румпеля столько глаз, чтобы следить за всем и каждым. Иначе бы не было Коалиции Справедливости. — Ещё круче будет, если я нашлю на себя ещё одну проверку от Коалиции. — Та проверка от Коалиции, которая пришла за Сансом — всего лишь узурпация. Сейчас у Коалиции, насколько я знаю, всё хорошо.       «Да мне похуй как-то», — ответил мысленно Блук. — Окей, после войны мне что с этой энергией делать? — А что ты хочешь, Блук? У тебя изначально теперь предназначение — явиться в момент, когда умрёт Румпель. Тебе остаётся только его ждать. А пока… живи и радуйся. Это всё, что я могу тебе сказать. — А избавиться от этой хуйни никак нельзя? — робот повернулся, чтобы снова посмотреть на учёного. — Ну… могу спросить конечно, но что-то мне подсказывает, что… — Согласен. Тоже дерьмо, а не вариант.       Напстаблук попрощался с Гастером и покинул его сектор.

***

      Напстаблук снова стоял у того самого стола, где он читал записи о Гиносекае от друга Гастера. В той же позе.       «Стрейн сказал «остерегаться Гастера»… что он имел в виду?»       Робот встал прямо.       «Да ну, хуйни нагородил какой-то, чтоб я погрызся… и всё же мне непонятно».       Робот осторожно поднял руку, глядя на собственную ладонь. А затем вторую.       «И что мне с этой залупой всей делать? Как мне призвать или убрать эту хрень? Ну не могу же я это дерьмо игнорировать?!»       На миг, в его взгляде, руки заменились человеческими, один в один как у Альсамары. Даже одежда сменилась: та самая привычная кожанка, оголённый торс…       «Блять…»       Всё вернулось на круги своя. Напстаблук опустил руки.       «Ну хорошо блять, пусть будет так, как скажете!»