Осколки

Эва никогда не была так разбита. Уже подходил срок рождения её малыша, а вместо радости и трепета появления на свет новой жизни она ощущала лишь боль и страдания. Девушка убрала волнистые, тёмные волосы за спину и оглядела Мемфис прощальным взглядом из окна особняка. Узнав, что она шезму, Амен ни разу даже не взглянул на неё как на женщину и близость с тех пор у них была лишь раз и повлекла за собой беременность, которая и была основой сделки. Эва не знала кто конкретно её сдал, кто знал её тайну, но Амен был разбит. Он не казнил Эву, но сказал, что отныне между ними всё кончено. — Но у меня есть одно условие. Ты родишь мне ребёнка и навсегда забудешь дорогу в мой дом. Ты не будешь искать встречи со мной или нашим ребёнком, претендовать на материнство и говорить кому-то, что родила. Взамен я не трону тебя, твоих друзей и наставника, а так же, поговорю с Тизианом, чтобы он не бросал Дию. Ты согласна? — То есть, после всего, что между нами было, ты готов так просто отказаться от всего из-за маленькой оплошности? — в глазах Эвы стояли слёзы обиды. Страх в её взгляде давно сменился непонимаем и болью. В тот вечер Амен даже не посмотрев на неё, вышел вон и больше никогда они не общались без дела. Когда хворь перестала атаковать Египет, а охотники выполнили свою задачу, Эва с Дией отправились в Мемфис. Отношения Дии и Тизиана скоро наладились. Злившийся на любимую девушку первый заместитель охотников, оттаял и все девять месяцев Эва наблюдала, как они приходили в норму. Она была счастлива за подругу, но сердце болело за собственные отношения. Да какие там теперь отношения… После месяца такого молчания, она начала пытаться контактировать с Аменом, даже умоляла убить её, но он игнорировал все попытки Эвы что-то сделать или наладить. Её как будто больше не существовало. Он не заходил к ней, спрашивал лишь о самочувствии и малыше у многочисленной прислуги. На время беременности у неё было всё, чего можно было пожелать, любые её капризы беспрекословно исполнялись, но всё же, Эва потеряла главное — того, кого любила, кем дорожила. Сразу вспоминались счастливые дни. Их совместные прогулки: Амен неспеша вёл её к стойлам. Сколько бы Эва не пыталась узнать, чем они будут заниматься, мужчина молчал и лишь загадочно улыбался. Когда они подошли к самому статному и сильному скакуну, чья грива была богата украшена золотыми аксессуарами, Амен подал ей руку. Он уже был полностью экипирован ждал лишь их. Она аккуратно залезла на лошадь и поморщилась от неприятных ощущений. Она ни разу не сидела на коне и сейчас очень переживала. Но через пару секунд девушка почувствовала, как позади неё приземлился Амен и все страхи сразу же испарились. «Держись крепко, а я буду страховать тебя сзади» — шепнул Амен ей на ухо и дал команду. Сначала лошадь шла шагом, но когда Эва привыкла, то стала набирать скорость. Конечно, для неё это было тем ещё стрессом, но незримая поддержка мужчины, которого она полюбила всей душой, давала ей опору. В конце-концов, скачка стала привычной и Эве даже понравилось. Она выпрямилась, схватилась за гриву и подняла голову. В лицо ударил горячий Египетский ветер и пыль, но девушка прикрыла глаза и вздохнула полной грудью. Ветер колыхал её длинные волосы и Эва, прижав руку к груди там, где гулко билось сердце улыбнулась, когда сзади послышался смешок, её волосы аккуратно собрали и перекинули на плечо. Да, это явно было гораздо лучше поездки на повозке. Когда поездка была окончена, Эва слезла и обернулась. Она взглянула на Амена сверкающими глазами цвета золота и встретилась с его пронизывающими, бледно-голубыми. Эвтида как-то услышала, как кто-то знающий сравнивал глаза Эпистата со льдом. В Египте его не бывало, но ей это сравнение не понравилось. Может быть оно и было правдивым, но делало Амена каким-то холодным, каким он и казался на вид. Но Эва прекрасно знала, что это было не так и сравнивала их с водами Нила, которые светились в свете солнца. Конечно, сравнение не было идеальным, но Эве оно нравилось, ведь Нил был жизнью Египта, его основой и процветанием. Да и, в конце-концов, ничего в этом мире не было идеальным. Видно, её глаза сверкали счастьем, поскольку Амен склонил голову к плечу и растянул уголки губ в ласковой улыбке, что было огромной редкостью. Он пошёл вперёд и Эва не отставала. Амен привёз её в оазис. Целый день они гуляли и общались. Эва болтала практически без умолку, Амен выглядел настолько раслабленным и счастливым, что Эва схватила его руку и крепко сжала её. Давно уже татуировки охотника не обжигали её при прикосновении. Давно уже она перестала вспоминать о том, что они — её погибель. Эва была счастлива как никогда, но готова была поспорить, что партнёр был того же мнения. Они присели в тень под финиковое дерево и она прислонилась к груди разомлевшего и явно бывшего не против Амена. Она прикрыла глаза и ощутила, как ветер колышит её волнистые волосы, запутывается в длинных ресницах и ласкает лицо. Она слышала как шелестят травинки и другая зелень, мерный звук плещущейся воды и ей было хорошо в прохладе, на груди у любимого человека, слушая прекрасные звуки природы. Она перевернулась на левый бок и услышала, как билось мощное сердце Амена. Она улыбнулась и задремала, понимая, что их сердца бьются в унисон, согретая этой мыслью. Их любование звëздами: Амена она как обычно застала за работой. Мужчина задумчиво вчитывался в папирус, прислонив палец к губам. Эва скользнула взглядом, по ним и резко выдохнула. Она сюда пришла не за этим. Звук за спиной заставил Амена улыбнуться. Эва грациозно, словно кошка подошла к мужчине со спины, провела пальцами по голой спине и оперлась одной коленкой на его ноги. Он откинулся на спинку стула и поëрзал. Похоже, в этот момент не одной Эве стало горячо. Она, всё-таки, не удержалась и провела пальцем по нижней губе. Амен резко дернул её на себя и соприкоснулся своим лбом, её. Папирус был отброшен куда-то на пол и забыт. Эва ответила на страстный поцелуй мягко, лаская губы любимого мужчины. В отличие нетерпеливого Амена, неопытная в подобных делах Эва предпочитала всё делать медленно и мягко. Амен замечал эту разницу и лишь улыбался. Девушка была очень благодарна ему за это. Она прервалась и Амен посмотрел на неё с удивлением. Она аккуратным ноготком поскребла кончик носа Эпистата и отстранилась. Вошедший во вкус и явно очень распаленный мужчина обиженно нахмурился. Эва любила играться с ним и чаще его это заводило, но порой и раздражало. Она чмокнула его в щечку и весело попросила: — Пройдëмся? Амен окинул недовольным взглядом хрупкую фигуру девушки и проворчал: — Эвтида, время видела? Ты опять за старое? Я-то думал, что раз и навсегда отучил тебя гулять по ночам. Эва вспомнила свой первый раз. Как он отловил её, как она в его Хижине оправдывалась. Эва плохо помнила, как дело дошло до интимного акта, но до сих пор краснела, вспоминая свой первый раз. Да и как тут помнить, когда от прикосновений сильных мужских рук тело по инерции выгибалось ему навстречу, а загорелая кожа покрывалась мурашками удовольствия. Она вздрагивала каждый раз, когда он касался её, когда теплое дыхание долетало до кожи разгорячëнной девушки. Когда он поднял её на руки она потерлась головой об его грудь и её лучшей наградой стал его тихий вздох наслаждения. Он был невесомым, практически неслышимый, но заставил девушку улыбнуться. Прикрывшая глаза Эва почувствовала как её аккуратно положили на кровать. Она улыбнулась и чуть приоткрыла их. Её сверкающие золотом глаза в полумраке комнаты, освещаемой лишь свечами, были словно луч солнца во тьме. Амен любовался девушкой. Гладил её сначала по голове, позже спустился вниз. Мимолетно провёл рукой по неприкрытой части груди, обещая себе, что скоро эти тряпки не помешают ему приласкать её всю и взять без остатка. Заполучить каждый сантиметр тела. Рукой мужчина прошёлся по животу и почувствовал, как девушка вздрогнула от щекочущих ощущений. Потом спустился ещё ниже и огладил нежные места Эвы, от чеко та пискнула и сжалась. Амену потребовался ещё час, чтобы расслабить Эву настолько, что та скромно развела ноги и осмелела настолько, чтобы снять с него накидку. Впрочем, эта часть прелюдии оказалась недолгой, поскольку Эвена одежда крепилась на паре колечек и снималась очень просто, а Амен в принципе практически не был обременен такой вещью как одежда. Когда оба почувствовали, что Эва относительно готова, не без проблем он вошёл в неё и это было тем поворотом событий в её жизни, который она никогда не забудет. Да и вряд ди хоть какая-то девушка забывала свой первый раз. Эве ëрзала, стонала и в большинстве своём получала удовольствие. Воспоминания были эмоциональными. Сказать, что ей понравилось то, как Амен отчитал её — не сказать ничего. Расслабленно лежа под боком теперь уже точно своего мужчины, Эва подумала, что от подобного наказания хотелось гулять под оком Хонсу всё чаще и чаще. Она оглядела мужественный профиль Амена, который крайне редко бывал таким расслабленным, безмятежным и тихо рассмеялась, придвинувшись ещё ближе. — Ну пожа-алуйста! — протянула Эва в ответ на это заявление, взглянув милым взглядом. Мимика Амена была непередаваемой: сначала он посмотрел влево, потом медленно взглянул вверх, после этого, взгляд его переместился вправо. Он поджал губы и правый уголок пополз вбок и вниз. Тем не менее, уже через пять минут он покорно вышагивал рядом с неугомонной и удивительно бодрой для такого позднего времени, Эвой. Он был полностью экипирован, на поясе сверкал кинжал, познавший кровь сотни шезму. Сначала он недовольно хмурился, глядя ей в спину, но после, она обернулась и он увидел, как её золотистые глаза горели счастьем, когда она смотрела на мириады звезд, которые сверкали кристаллами на темном небосводе. Они пришли на пустырь, коих в Египте было великое множество. Амен смотрел за тем, как хрупкая фигурка Эвы купалась в свете ока Великого Хонсу. Она была воистину прекрасна. Его свет обдавал неземным, прекрасным ореолом её темные волнистые волосы, высветлял смуглую кожу. Счастливая девушка под ликом луны представала в сознании Амена не иначе, как Богиней. Он, наблюдая за счастьем возлюбленной, склонил голову к плечу и сдержанно улыбнулся. Он был закалëнным убийцей, которому необходимо было держать эмоции в узде, иначе они сожрали бы его. Он боролся с ними, и чаще всего побеждал. Так же, как Великий Амон Ра одерживал верх каждую ночь над злобным Апопом для того, чтобы его дети получили великую милость вновь встретить рассвет. Так же и Амен. Он убивал свои эмоции вместе с отнятыми жизнями проклятых черномагов, чтобы мирное население Египта могло жить спокойно. Но когда он наблюдал за по-детски радующейся Эвой, казалось, что каменное сердце вновь начинало ощущать и биться с удвоенной силой. — Ну что ты там стоишь? Ей-Богу, зануда! — отвлёк его от погружения в свои мысли звонкий голос счастливой Эвтиды. — Накажу, — буркнул Амен и покачал головой. Эва засмеялась, подбежала к нему, и, схватив руку Амена, рванула вперёд. Подведя его к центру пустыря, где до этого стояла, она плечом толкнула его в предплечье и томным полушепотом прошелестела: — Накажи… — и направила взгляд в небо. Амен тоже посмотрел на звёзды. Казалось, что в присутствии любимой девушки они сверкали ещё ярче. Их шутки: Тизиан обретался рядом с Аменом и со смесью обреченности и раздражения смотрел на Эву, стоящую напротив них со скрещенными на груди руками. Амен переводил взгляд с папируса на Эву и обратно, пытаясь понять издевается она над ними или как. В конце-концов, он решился нарушить тягущую тишину: — Итак, что ты можешь сказать в своё оправдание? Эва лишь обиженно хмыкнула, но промолчала. Она уже устала говорить, что не вызывалась добровольцем, а раз уж взяли писарем против её воли, так пусть хоть не жалуются. — Не зарывайся, неферут, — прищурился Амен, которому не понравился откровенный игнор Эвы. Впрочем, злобы в его голосе не было и Эва мстительно решила, что расплаты, когда останутся наедине, возлюбленному не избежать. — Оно само, — выпалила Эва. На недоумевающий взгляд двух мужчин девушка скорчила рожицу, но пояснила: — Я писала нормально, но иероглифы взяли и скривились. Амен прям видел как Тизиан чуть не упал после такого заявления. Сам он прикрыл лицо рукой. Какое глупое и детское оправдание, да ещё и сказанное с каменным лицом, таким серьёзным тоном! Впрочем, в духе Эвы. Эпатировать окружающих было её привычным занятием, пускай не всегда это получалось умышленно. — Ни у кого не кривятся, а у тебя, неугомонной, как всегда всё, что может пойти не так, идёт не так. Эва промолчала, но обиженно хмыкнула. — Непокорная, — фыркнул Тизиан. Амен лишь чуть растянул губы в подобии улыбки — в присутствии лучшего друга, первого помощника и вернейшего соратника можно было — а Эва так же фыркнула (сегодня она ещё была немногословной) и хлëстко возмутилась: — Эй, эта фраза занята. Придумай себе другую! — и уже тише добавила, — покусал, что ли, его Амен.? Оба охотника тут же вскинулись: — Что ты только что сказала? — прошипел Амен. Его светло-голубые глаза сверкали гневом сейчас. — Да так, ничего особенного, — мило улыбнулась Эва, — я перепишу. Почувствовав, что последней фразой жутко разозлила любовь всей своей жизни, Эва решила ретироваться, пока он не залюбил её настолько, что она пожалеет о своём рождении на свет. Под шокированным взглядом круглых глаз Тизиана и негодующими очами Амена, Эва вырвала из рук пергамент и была такова. Ну их, этих мужчин, никакого чувства юмора… Их мечты: В поселении было оживлённо. Хворь в Египте замедлила своё распространение и стало гораздо больше свободного времени. У всех, в том числе и у них с Аменом друг на друга. В то утро Эва нежилась в личной купальне Амена, пропитавшейся запахом различных масел и настоек. Особенно, миртом и гранатом — любимым маслом Амена. Ни у кого другого таких привелегий не было. Единственные, кому Верховный Эпистат позволял пользоваться своими благами — она, Тизиан и, с недавнего времени, Дия и те, кто знал зачастую бросали завистливые взгляды. Рэйммс в частности, ведь общая баня не всегда была доступна, и не всегда свободна. Внезапно, раздался голос Амена, который призывал её скорее заканчивать водные процедуры, ведь он хотел что-то показать ей. Эве стало жутко любопытно. Она смыла маску, после которой её волосы приобретали естественный блеск и вышла, укутанная полотенцем. Давно уже у Амена в шкафу лежали некоторые вещи Эвы и оба считали это нормальным. Это было естественно, их отношения продолжались уже больше сезона. Она ушла в другую комнату, одела алое, словно заря, платье с белым орнаментом на правой стороне подола. На левую ногу, которая была более закрытой, нацепила небольшой анклет, который когда-то давно урвала в Геомополе за бесценок практически, волосы сделала в пучок, на голову одела ободок, а глаза подвела черной краской. Выйдя в общую комнату, она увидела, что Амен так же собрался и перебирал какие-то бумажки на своём столе. Эва сообщила ему о своей готовности, мужчина окинул её взглядом и кивнул. По пути Эва сразу же поняла, что направлялись они в сторону Нила и её любопытство стало расти, словно жара после восхода солнца. Придя на берег, Эва увидала довольно большую компанию охотников и грешным делом она уж испугалась, что её секрет был раскрыт и её хотят во Славу Маат выкинуть в Нил. Кормить крокодилов желания у Эвы не была, поэтому она напряглась, скосив глаза на Амена. Да, она его любила, да, доверяла, но никогда не забывала, что всегда на первом место у возлюбленного была работа. И Эва даже не могла представить его реакцию и действия, если правда откроется. Вскоре, Эва выдохнула. Охотники не вели себя враждебно и не было похоже, что её хотят кинуть в реку. Она удивленно посмотрела на Амена, но тот только взял её за руку и повёл сквозь толпу. Они вышли на самый берег и Эва с ужасом увидала крокодила. Однажды в детстве, она видела, как такая тварь сожрала человека и это то, что она безумно хотела бы забыть, но к сожалению, а может, и к лучшему, картина врезалась в сознание и не покидала его. Амен положил руку ей на плечо и Эва с облегчением поняла, что крокодил был мертвым. Она поморщилась и огляделась: охотники явно были возбуждены и азартно смотрели на него, что-то оживлённо обсуждая. Один из них, мускулистый мужчина с волосами цвета каштана и голубыми глазами, стоял рядом с убитой рептилией и держал в руках окровавленный охотничий кинжал. Соратники пожимали ему руки и хлопали по плечам. Эва увидела, что тут же была Дия, которая наблюдала эту картину, стоя поодаль рядом с Тизианом, обнимая его руку, и сморщив носик. А так же Рэйммс, который с любопытством склонившись над тушей, улыбался, рассматривая его. — Н-да… Мальчишки — такие мальчишки — кинула него головой Эва, встав рядом с Дией. Стоящие рядом Амен и Тизиан недоуменно переглянулись. — Это точно, — усмехнулась Дия. «Интересно, как трое шезму хорошо вписались в компанию охотников, которые по факту нас убить должны» — усмехнулась про себя Эва, наблюдая за тем, как Рэйммс весело переговаривался с охотниками, а Дия что-то оживлённо рассказывала Тизиану и Амену, которые слушали её Тизиан со сдержанной улыбкой, а Амен со своим любимым каменным лицом, но явно с интересом. Будь оно иначе, не слушал бы вообще. Вскоре, Амен вернулся ей и тихо сказал: — В Мемфисе охота на крокодилов — распространённое развлечение вельмож. Когда-нибудь я обязательно свожу тебя посмотреть. Эву от такой перспективы передернуло, но мысли о том, что Амен хотел взять её в Мемфис, девушку радовали, да и если она сходит с ним, Амен явно будет счастлив, а его счастье — её радость, поэтому она через силу кивнула. У Амена были на их совместное будущее планы, значит всё будет хорошо. Хорошо же, правда..? Все эти воспоминания приносились в голове Эвы, а она все крепче сжимала ткань льняного платья. Слезинки из её глаз были похожи на маленькие хрусталики, излучающие горечь. *** — У вас дочь, — это было первое, что услышал Амен. Сердце пропустило удар. Казалось бы, рождение ребенка — самое важное событие в жизни любого мужчины. Но Амен не был полностью счастлив. Глядя на личико своей новорождённой дочки он улыбался, но улыбка меркла, когда он смотрел на её мать. Он всё ещё безумно любил эту девушку, и всегда будет любить, но оставить рядом с собой не мог, не имел права. Он сделает всё, чтобы защитить её, но дать ей семейного счастья не мог. Мужчина отвернулся и направился к выходу. В конце-концов, он ещё успеет провести время с дочерью, у них впереди целая жизнь. Пускай и Эва насладится материнством, пока может. Ведь ей не суждено было увидеть, как будет расти её дочь. — Прошу, назови её Санни, — прошептали за спиной. Амен не обернулся, лишь на мгновение сбился с шага. Он сжал зубы и пулей вылетел из комнаты. Боль пронзала сердце острым кинжалом, в голове билась одна единственная мысль: «Если бы я не был Верховным Эпистатом…».