Зов крови

      — Ну что там? — я подняла голову, обращая взгляд к навалившемуся на стол гостю, сама разрываясь между безудержным смехом и стыдом, залившим щеки алым.       — Это… поэма, — выдавила из себя я, а заметив его реакцию, то ли удивленную, то ли разочарованную, все же хихикнула, не сдержалась, — В которой поэт восхваляет свою… возлюбленную, в частности ее достоинства с помощью эпитетов, сравнений и замысловатвх речевых оборотов, а еще колоритных высказываний, которые переводу не поддаются, — сдерживаясь из последних сил, перечислила я, в душе отмечая, что за такую презентацию сего «творения», автор мне определенно должен. Тьма, заинтересовавшись, вновь подплыла. Пробежавшись глазами, если, конечно, две горящие белые точки ими являлись, по листку, она изрекла:       — С чем-чем, а с хвальбой ты загнула, — и усмехнулась, демонстрируя жутковатую улыбку.       — Так что же, это писал не орк? — удивился Финрод, растерянно силясь заглянуть, чтобы вновь попробовать опознать язык, на котором были выведены строчки.       — От чего? Самый, что ни на есть, орк, — весело, до того забавной сочла реакцию, возразила я, — Думаете, они не умеют слова рифмовать.       — Честно, до сего дня такого предположения у меня ни разу не закралось, — признался он, я напустила на себя возмущенный вид, а собеседник, тем временем, преддожил: — Ну, раз вы хотите разубедить меня, может быть, прочитаете?       — Не стану я это читать… вам, — от представленной картины, спасибо нужно сказать богатому воображению, хотелось и смеятся, и спрятаться, только подуиав, что благовоспитанному эльфу, да просто кому-либо я буду дикламировать такое, — Все, конечно, очень поэтично, но отнюдь не подходяще для приличного общества. — заверила я, подавив смешок.       — Ах, вот как, — эльф понимающе кивнул, — Теперь все стало на места. Через некоторое время, проведенное в ужасно неловком, давящем молчании, пока в воздухе витал паразительно стойкий аромат чая с голубикой, с до боли знакомыми нотками, пусть и не тот самый, я, все же, решилась поддаться порыву и озвучить вопрос:       — Вы скучаете по тем, кто остался в Валиноре?       — Вам нравятся рассказы о моей личной жизни? — осведомился, несколько резко, он, — О любви по той же причине спрашивали?       — Простите, не думала, что это вам неприятно. Но я не об Амариэ, — при звуке имени невесты король Нарготронда вздрогнул, — А в общем. Просто я… я скучаю, — голос надломился, хотя я и не думала плакать, но факт оставался фактом, — И… меня нет дома всего только с месяц-полтора, а вас более пяти сотен лет. Я лишь хотела узнать, что мне… Что мне делать? — последнее предложение прозвучало как мольба о помощи, а не просьба совета. Чувства, которые отразились на прекрасном лице арфинга, я разобрать не смогла, да и не до них было.       — О, — в большей степени он выглядел растерянным, голос его смягчился, казалось, о недавней реакции он жалел, — Я… не знаю, это все сложно и… было давно, я поддался импульсивному решению, не думайте, что я постоянно жалею, но и считаю его благоразумным… О Эру! — настал мой черед смотреть на старшего принца Третьего дома удивленно, — Нет-нет, я не жалуюсь. Но понимаете, живешь и совершенно не думаешь делиться с, простите, Темной переживаниями на счет покинутого Амана. Валараукар, вы своим вопросом, это не упрек, не принимайте на свой счет, совершенно сбили меня с толку! Это определенно ваш талант. — после сбивчивой речи, вскочивший до этого с места Фелагунд снова присел, и продолжил, теперь спокойно, с длинными паузами, хорошо обдумывая каждое слово: — Итак. Мне кажется, вам нужно решить… Зачем вам все это. То есть… для чего вы ушли, чего хотите от этого, с позволения сказать, путешествия. Спустя мгновение, а, может, прошло достаточно много времени, я начала, с расстановками, как и он, как бы мысля вслух:       — Я хотела увидеть мир. Вас, эльфов, точнее. Живых и свободных. Я бы давно закончила все, возвратилась в Ангбанд, но Финьо… Я разрываюсь между ним и домом, понимаете?

* * *

Ему и вправду было жаль девушку. Но… что он мог поделать? Ничего, абсолютно ничего. Чем может помочь Асе, какое же, все-таки, странное имя, Финдарато? Не ему решать за нее, он не может просто сказать, что делать. Он не знает! Тем более, насколько велика вероятность, что предложен им будет именно ошибочный вариант? О, решения, тем более, такие судьбоносные, король Нарготронда не побоялся бы этого слова, как тяжело их принимать. Когда на тебе такая ответственность. Особенно, если тебе не все равно. Некая привязанность ощущалась по отношению к «Мориэль». Не любовь, Эру упаси, эти чувства он испытывает только к Амариэ! Но… помнится она как-то сказала, что они могут стать друзьями. Конечно, этому не бывать. Просто не могут быть товарищами Темная и Светлый. Черноволосая, разумеется, враг. Но после стольких разговоров, этой сделки, будь она проклята, связавшей обоих так, что в руках каждого, в некотором роде, находится судьба другого, подобный враг почти что друг. По крайней мере некто, в лицо которому не придется врать. Да, в этих обстоятельствах Фелагунд оказался по милости менестреля и все же он по-прежнему обязан ей жизнью. А учитывая, что ее нельзя убить, долг может никогда не быть уплачен. Перспектива в самом деле неприятная, но отнюдь не волнующая в данный момент.       — Я понимаю ваши чувства, правда, — заверил он, — Когда мы покидали Валинор… Передо мной тоже стоял непростой выбор. В некотором роде, у нас похожие положения.       — И да, и нет, — махнула рукой девушка, — В смысле, вы выбирали между поддержкой родственников местью, тому подобным и невестой, а я должна решить, важнее для меня любоыь к Ангбанду или к Финьо, — она спрятала лицо в ладонях, немного помолчала, потом произнесла слегка приглушенно, что логично: — Ладно, в любом случае, мне не сейчас решать это! Ася встала, губы ее расплылись в натянутой улыбке, уж слишком жизнерадостной, чтобы быть правдой.       — Мне не кажется, что откладывать это на потом насущное — не самый лучший способ разобраться с ним, — осторожно произнес Арафинвион, пристально наблюдая за ее реакцией.       — О, конечно, я обязательно подумаю об этом, но позже, — все еще лучезарно улыбаясь отозвалась девушка, — Вы пойдете или еще что-то? — полюбопытствовала она.       — Пожалуй, беседа исчерпала себя, — заметил он, нескрлько огорченно, некая досада за Темную овладела третьедомцем, — До свидания. — попрощался он, — Если вам нужна будет помощь… — фраза осталась незаконченной, Финдарато смутился, не зная, уместно ли предлагать свои услуги, когда он и так порядком выручил ее, — Хорошего вечера.       — И вам, — кивнула менестрель.

* * *

Когда дверь за Фелагундом закрылась, я позволила себе расслабиться. Треклятая улыбка, как же тяжело держать ее, исчезла наконец. Я облокотилась о стену, вскоре сползла по ней и совсем уже села на прохладный пол.       — А Светлый прав, — произнесла Тьма, склонясь надо мной. Лучи, источаемые свечами причудливо проходили через нее, слегка приглушаясь, что, конечно, мне лишь казалось. Ее здесь нет, только проекция.       — Ты говорила, что оставила в живых этого эльфа, потому что ему можешь сказать правду, а на деле и сейчас врешь. По крайней мере о состоянии. — напомнила, не как укор, скорее интересуясь, от чего все именно так.       — У него и так дел по горло, Финрод король, — заявила я, пусть это не было полностью правдой, не испытывая ни малейшего зазрения совести.       — А мне кажется, ты просто не веришь, что Светлый может тебе сопереживать, — как всегда эфирное создание поразительно проницательно. Хотя, ей не составляет труда копаться в моей голове, как в открытой книге, — Хотя по отношерию к Темным такие мысли всячески осуждаешь, так? — я проигноиировала сказанное, такую правду всегда признавать неприятно, — Молчишь, значит согласна. Научись наконец-то принимать помощь от эльфа, раз держишь его при себе.       — Я и принимаю. Совет. Но он не говорит ничего конкретного, — пожаловалась я.       — Это и понятно. Ты не спрашиваешь открыто, а Светлый не хочет навязывать свою точку зрения — вдруг она ошибочна? — рассудила Тьма, развестившись рядом со мной.       — И в его голове покопалась? — может прозвучать грубо, однако она, насколько я поняла, вообще необижается на слова, ну а попросту соблюдать напускную вежливость со всеми чертовски утомительно.       — Нет, не могу, забыла? Однако осанвэ необязательно для того, чтобы понимать что-либо, кого-либо. Достаточно просто пожить с несколько тысяч лет. — через некоторое время эфирное создание поинтересовалось: — Так что, каков твой выбор?       — Я не знаю. Мне же не сейчас уходить. А потом, когда настанет время, я поговорю с Финьо, он поймет… Может, предложить… Или я просто попрощаюсь…       — О, конечно, — Тьма, как почудилось, понимающе улыбнулась, — Твой любимый способ решения проблем: убегать от ответственности и перекладывать ее на других, да-да, — она усмехнулась, не отрывая от меня горящих глаз, — По всей видимости, ты унаследовала его от Телепвен, та тоже в конце-концов сбежала.       — Может быть, — я не стала возражать, да и незачем, — Я не разу ее не видела, так что судить не могу, — гнетущая тишина усиливала ужас от возникшей мысли, но и озвучить ее, скорее всего верную, было выое моих сил, слишком… слишком осозновать эту идею, — Я ведь поступила как она? — голос казался чужив, очень тихим.       — Что ты говоришь? — казалось, мои душевные муки доставляли Тьме наслаждение.       — Ты прекрасно слышала мои слова, — даже с толикой возмущения возразила я, не собираясь повторять.       — Ну хорошо, ты права, — снисходительным тоном согласилась со мной собеседница, — Что ж, твой побег определенно напоминал ее. Однако Телепвен воспользовалась помощью одного из слуг, что Мелькор ей подарил, а их было много. Первого, представляешь? Пленный эльф, которого тот предоставил твоей матери в личное распоряжение, синдэ, кажется, — пустилась в разглагольствование она, — Забавно, не правда ли? Если бы не этот слуга, «Тьелпе» было бы сложнее улизнуть, — с уст эфирного создания сорвался то ли смешок, то ли шипение, нечто нечаянное.       — Он меня не простит, — а ведь до этого я даже не думала, что поступаю, как мать.       — Простит, — заверила беспечно, как же быстро все-таки меняется у нее настроение, Тьма, — Я об этом позабочусь. — несколько секунд произнесенное казалось мне угрозой, которую, кажтеся, в положении проекции сложно осуществить, пока она не добавила: — Ты, как-никак, наше оружие.

* * *

Спустя даже несколько часов мне казалось, что я все еще ощущаю запах чая с голубикой. Лучше было бы отвлечься, но это никак не выходило у меня. Но и открыть окно я не решалась, словно бы комната проветрится не только от следа ягод, но и моих собственных воспоминаний. В эту ночь я дала волю слезам. Впервые за долгое время плача, прижимая к груди вещи. Те, что бывали в Ангбанде. Одежду, клинки, кулон. Плакала и знала, что завтра утром вновь буду смеяться вместе с Финьо. Не наигранно, а по-настоящему. Потому что когда кто-то, он рядом, забыть о тоске легче. Можно отвлечься и действительно радоваться жизни. Но стоит остаться одной, как мысли вновь возвращаются. Хотя, в некотором роде я отныне никогда не буду одна, спасибо Тьме. И все же, она — не то.