Я - Предвестник.

      Ботинки шаркают по полу, ноги едва ли поднимаются. Просто волочат носителя до нужного места, до поставленной цели. Голубые глаза темные, мутные и безжизненные, смотрят из опущенных ресниц на бесконечно длинный коридор. Еще две двери и будет нужный кабинет…       — Хм? Здравствуй, Аякс, — в голосе Пульчинеллы сквозит едва уловимое изумление, но он не в том состоянии, чтобы заметить это.       Аякс стоит на чистом упрямстве и воспоминаниях о былых днях, когда он не зависил от окружающих, когда он сам — властитель и вершитель. Он дышит хрипло, сдерживая дрожь тела. За пару дней безостановочного пути раны воспалились от напряжения, в груди все хрипело и вырывалось наружу болезненным кашлем. Но нужной цели он достиг: дошел в короткий срок в гордом, глупом одиночестве.       — Я хочу… — сиплый звук срывается с его губ, и Аякс не бесится лишь потому, что сил для этого не осталось. — Хочу драться на передовой…       Предвестник покачнулся в обычном стуле, желтые глаза блеснули за очками. Его редко можно было увидеть конкретно в военном штабе из-за бесконечных дел в городе, но на этот раз так сложились карты, что Аяксу пришлось дать лишний крюк: сперва до резиденции мэра, а потом и до привычного блока военнослужащих. И лично его не смущали ни посиневшие губы, ни размытое окружение, ни тот факт, что еще чуть-чуть и он рухнет навзничь.       — О чем ты? Присядь, мальчик мой, — Пульчинелла кивает на свободный стул, но Аякс остается на месте. Сделает шаг и рухнет, не сказав важное.       — Мой отряд — кучка слабоумных идиотов, пугающиеся обычного мага Бездны. Подчиняться безмозглым начальникам я не желаю, — он делает глубокий вдох, резко закашляв.       Предвестник хмурится, стукнув ручкой по столешнице. Пристальный взгляд скользит по раненому юноше, по кровавым разводам возле брови, оголенному торсу и виднеющимся бинтам на плече под накинутой дубленкой. Этот малец прошёл так весь путь по снежным лесам?       Было ясно, что их отряд попал в заварушку. Раны с обычными монстрами — частое дело у обычных солдат, не оснащённых ничем, кроме стандартного вооружения. Тех, кого избирали для владения глазом порчи, в основном отправляет на постоянные пункты в места, которые требовали жёсткого контроля. Или вовсе за границу. Но если дело в Бездне…       Обязанности Пятого Предвестника Фатуи, как мэра, заключаются в обеспечении безопасности в пределах страны. Столица Снежной подконтрольна ему, но если дела будут слишком далеко от неё, то там уже разбираются постовые с Порчей или Глазами Бога. Аякс не обладал ни тем, ни другим. Огромный потенциал, бесконечное рвение, и слишком малый возраст.       Четырнадцать лет для солдата? Пульчинелла удивлён, что этот сопляк стоит здесь, едва дышит и требует от Предвестника битвы. Словно его что-то извне толкает создать вокруг себя неразбериху, пустить кровь ближнему и отдаться во власть первобытных инстинктов. Словно что-то притупляет чувство самосохранения.       — Маг Бездны? — спрашивает он вкрадчиво, решаясь задавать исключительно те вопросы, которые имеют смысл.       Если Орден Бездны возымел наглость просачиваться на территорию Снежной, то это может загубить их дальнейшие планы. Он потирает усы, решая обговорить это на совете с другими предвестниками, которые находились в пределах Снежной. Аякс перед ним внушал знакомое и опасное чувство непримиримости. Словно даже предвестники для него не поводок.       В чужих тёмных глазах было невидно злобы или ненависти, отчаяния или страха. Не было боли от ран. Аякс перед ним не ныл, лишь излучал странную жуткую уверенность и силу. Тёмную, первобытную, иную.       А после он неожиданно падает на колени, запрокинув голову и застыв в такой жуткой позе. Пульчинелла щёлкает пальцами, из тени выныривают пару Агентов, что с лёгкостью тащат Аякса в лазарет. Трупа ему еще не хватало в кабинете. Мальчишка должен выжить.       В разум Пульчинеллы закралось подозрение, что мальчишка таит все что-то недостижимое. Что-то, что может сослужить Царице прекрасную службу.       Когда Аякса увели, кабинет погрузился в приятную тишину, позволяя Пульчинелле задуматься над возникшей проблемой и странном рвении сопляка, как дверь вновь распахивается, от чего от Пятого Предвестника слышится усталый вздох.       — Детям не место в армии.       Голос холодный и глубокий, рокочущий. Пульчинелла сразу оборачивается, окидывая вошедшего пристальным взглядом. Высокий широкоплечий мужчина, чье тело полностью скрывала шуба, шагает ближе к столу, который казался весьма мелковат, хотя и имел стандартные размеры. Просто Первый был весьма внушительной натурой.       — У Вас ко мне какой-то вопрос, Капитано? — он звучит отстраненно и собранно, давая понять — его дела никого не касаются.       Сперва Синьора со своими разборками, после Арлекино с угрюмой прямотой пыталась отбить его к себе в Дом Очага, решив что ребенок не должен воевать. Он думал, что вишенкой на торте будет Срез, который изъявил желание поставить опыт на мальчишке, запороть его шанс на самостоятельное развитие и превратить в одну из тысячи марионеток. Оригиналу Дотторе до этого дела никакого нет и не будет, а вот Капитано… Капитано всегда был себе на уме, отчужденный сильнейший воин во всем Тейвате. Он никогда не приходит к другим предвестникам «поболтать».       Закованная в стальные когти ладонь царапает столешницу, когда кладет какую-то стеклянную побрякушку, после чего так же молча направляется к выходу.       — Следи за своими подчиненными. Ее Величеству нужна любая мощь, и разбрасываться такими вещами даже в коридоре равносильно предательству.       Пульчинелла остался один, глядя на блестящий гидро Глаз Бога на своем столе.

***

      Снег вихрем кружит за огромным окном, мороз рисует узоры, и Аякс проклинает каждую секунду, что он лежит без дела. Он потратил непомерно много времени, чтобы хотя бы не лежать безжизненным пластом. Прошла неделя? Две?.. Он не мог считать, пока был в неведении.       Там, за переливами тёмных волн под ногами разливалась блаженная тьма. Она омывала его израненное тело, шептала что-то невнятное, но страшно успокаивающее. Далеко за пределами бесформенной темноты виднелся тусклый облик сияющей Бездны, что игриво тянула к нему свои руки. Он желал прикоснуться, но тело его — жалкое и обессиленное, — оно не слушалось.       Словно визг металла оседал в ушах, время скручивалось в тугую спираль, застывая на месте в бесконечном цикле страданий и боли. А ему было плевать на это, им двигала жажда стать лучше.       Достичь своего идеала.       Весь путь Глаз Бога упрямо возвращался к нему в руки, сиял и освещал лес до самой столицы. Аякс каждый раз выбрасывал его в снег, словно безделушку. Он не считал, что заслужил такую силу. Не сейчас. Не таким способом. Он вновь сжимает руку, чувствуя острые грани божественного дара, и скрипит зубами от ярости.       — Мне сказали, что ты обронил его в коридоре, когда шёл к моему кабинету, — Пульчинелла не заставил себя долго ждать, явился на порог лазарета едва немногим после, как до него дошли вести об улучшении его самочувствия.       Тогда глаз Бога уже лежал в его ладони, болезненно впиваясь острыми краями в кожу. Лежал и раздражал хуже, чем тот проигрыш жалкому отребью.       — Чего же ты умолчал, юноша? В таком случае я могу пересмотреть твое место службы. Скажем, где-нибудь близь к границам.       Аякс с шумом вдыхает полной грудью, чувствуя как ему вот-вот вскружит голову крохотная победа — добиться большего. Ему не важно, почему Пятый Предвестник таскается с ним столь трепетно и учтиво, прощает бесконечные нарушения дисциплины, в редкие моменты даже поощряя. Словно он тоже увидел в нем нечто, что увидела прежде Скирк.       Он должен принести Хаос этому миру?       Аякс криво усмехнулся, понимая что Пульчинелла, в общем-то, не предлагает. Фактически — приказ.       Он и есть этот самый проклятый Хаос. Его ядро, отправная точка, начальное.       Время течет раздражающе медленно, противным грузом оседая на его бренном теле. Ему нужно больше силы. Больше тренировок. Сделать уклон на мастерство и разрушающую мощь, а не гору мышц и шаблонные тактики. Вспомнить Бездну. Стать Ею.       Скверна подозрительно молчит, не откликаясь ни на секунду. Аякс вспоминает случай пару месяцев назад, его позорные слезы и младшую сестру, что не взирая на свой возраст отчаянно пыталась его поддержать. Ему немного стыдно перед ней. Но не за тот миг слабости, а за то, что снова жаждет нарушить данное себе обещание. Не трогать Скверну.       Проигрыш это жалкой твари пробудил в нем нечто, чего он не чувствовал уже давно. Страх не найти достойного себе соперника испарился столь внезапно, когда он понял, что его усилий на данный момент не достаточно. Ему нужно больше, нужно глубже нырнуть в пучину безумия и краха, восстать из грязи с прежней уверенностью и силой. Силой, которая оставила его, едва он вернулся в свой родной мир.       В действительности есть ли разница, как сделать себя сильнее? Глаз Бога, Порчи… еретические учения Бездны… Не важно, какой ценой достанется ему та или иная сила. В один момент, лежа на больничной койке под тонкими простынями, он понял что ему всегда будет мало. Что его идеалы расплывчаты и эфемерны. Что единственную цель, которую он поставил себе когда-то: заставить Скирк задействовать обе руки в битве против него.       Среди солдат поднималась волна шёпота о… мальчишке, что пытается подмять под себя все окружение. И не взирая на его очевидную заносчивость, розжиг конфликта на пустом месте и неподчинение, среди новобранцев чувствовалось благоговение.       Слухи рождались и множились быстрее, чем зажигались свечи. И Аякса это совсем не волновало. Внутренности стягивались тугим узлом, больничная койка начала вызывать приступ тошноты к собственной жалости. Скирк накормила бы его грязью и выпнула бы тренироваться дальше.       А что ему мешает сделать это сейчас? Грязь он, конечно, не найдет. Но потренироваться он вполне себе в состоянии.       Прохлада тренировочного полигона заставляет встать волосы на затылке дыбом, он на пробу шевелит все ещё перебинтованным плечом. Глубокая, но мелкая рана. Почти его не тревожит, и даже равнодушные ко всему медсестры в лазарете удивлялись одна за другой. Иронично, что на нём все зарастает, как на собаке.       Аякс опускает взгляд на пояс брюк, куда прицепил поблескивающий в темноте Глаз Бога. Символ гидро переливался, словно за стекляшкой находился светлый океан. Он прищуривается, и понимает что даже тут он с ним не совместим: его глаза словно бездонная пропасть. Безжизненная и темная.       Выставив руку перед собой, он слегка хмурится от ноющей боли глубоко внутри плеча, щурится и пытается понять, как воздействовать на эту силу. Какая она вообще по ощущениям?       С кончиков пальцев срываются прозрачные капли, он вдыхает полной грудью — кашель ушел в первые дни, — и перед ним расплескивается сияющая в полумраке жидкость. Он концентрируется, думает какую форму ей придать, и в итоге предается воспоминаниям о времени в Бездне. Ладонь сжимает водяное древко, с обеих концов бурлящий поток перетекает в острие гарпуна, изящно изгибается и застывает в этой форме, хотя Аякс очень ярко чувствует, как вода движется под ладонью. Выглядит это… бесспорно красиво. Почему Скирк сказала, что это бесполезная побрякушка?       Привычный взмах копьем, снег хрустит под сапогами, он запрокидывает голову, позволяя ледяным пушинкам опускаться на его лицо. Он справится. Со всем справится. Кто, если не он?       Он исполнит волю Скирк, даже если это было самое абсурдное напутствие, которое только можно было придумать. И так ли важно, что для этого использовать?