Я - Предвестник.

      — Я слышала, что ты взял ребенка в свои ряды, — надменный женский голос разрезал тишину уютного кабинета, вынуждая Пульчинеллу поднять взгляд на гостью.       Разумеется, Предвестники не были дружными сами по себе — каждый из них преследовал сугубо личные цели, и даже объединение всех их в резиденции Ее Величества Царицы не сглаживало острые углы характеров. Снежная дала каждому из них то, чего они так жаждали, взамен на верную службу и безупречное исполнение своей роли в великом заговоре. На восьмую Предвестницу многое возложили, но на памяти Пульчинеллы сквернее ее среди них только чертова кукла с Иназумы.       Синьора вальяжно прошлась на высоких каблуках в кабинет, грациозно опустившись в кресло недовольно сморщила лицо — запах благовоний ее всегда раздражал и нервировал.       — Давно не виделись, — спокойно отзывается мэр, и ему даже не приходится утруждать себя жестами — слуги сами несут чай, именно такой, какой предпочитает Предвестница. — Как поездочка?       Синьора картинно ломает брови, и без того бледное худое лицо делается острее. Покачивая ногой, она поправляет сползшую с плеча шубу, театрально вздыхая. Пульчинелла не любил ее за это — приходит когда и куда ей вздумается, ведет себя высокомерно и совершенно не спешит излагать собственные мысли. Пятый Предвестник не любил, когда к нему таскались все по поводу и без, но Синьора занимала в этом особое место. Какую бы она себе личность не слепила за эти столетия, для него она всегда будет той самой жалкой рыдающей ведьмой. Ему было совсем немного ее жаль.       — Орден Бездны хорошо прячет свое грязное белье, — голос у Синьоры стал еще более скрипучим, от чего Пульчинелла едва заметно дергает ушами, стараясь обратить внимание на свежий и горячий чай. Безумно горячий, безумно горький, безумно безвкусный — такой, какой любила Розалина-Кручка Лоэфальтер. — И расставляет невероятно гадкие ловушки.       — Значит, вернулась с пустыми руками? — решает уточнить он, тут же заметив как хищно блеснули ее глаза. — Ты пропала на… почти два года. — хмыкнул Пульчинелла, не имея ни малейшего желания пить эту гадость.       — Можешь сходить к Дотторе, полюбоваться обгоревшей тварью, — Синьора ухмыляется в ответ, с наслаждением делая глоток чая. — С каких пор ты решил пойти по пути Слуги? Эта тварь убьет тебя, как убила Крукабену.       — Арлекино тут ни при чем. Мальчик оказался истинным дарованием судьбы. У него выдающиеся способности.       На мгновение в кабинете повисло молчание. Один из предвестников сверлил гостью взглядом, пока другая с наслаждением пила предложенный чай. Пульчинелла мысленно скривился раз двести.       — И поэтому на твоего выдающегося юнца точит половина моих подчиненных? — голос у Синьоры сразу потерял всю наигранную приветливость и дружелюбность, став совершенно сухим и серьезным. Пульчинелла раздраженно вздохнул — ссора не заставила себя ждать.       — Твои люди получили по заслугам. Не будут соваться со своими правами куда не следует.       Кружка с громким лязгом опустилась на блюдце, глаза восьмой Предвестницы сверкнули, в комнате сразу стало прохладнее, а свечи разом погасли. Светящиеся ядовитым желтым цветом глаза Пульчинеллы бросали блики на очки, делая обстановку совсем неуютной. Горячий чай в кружках мгновенно покрылся льдом, раскалывая хрупкую керамику.       — Он убил моих людей. Двадцать три человека пролили кровь из-за какой-то ерунды, и еще пятнадцать покалечены так, что смысла их лечить и ставить на ноги никакого нет. Скажи мне, — Синьора встает и опирается руками о столешницу, пятый Предвестник смотрит на нее равнодушным взглядом, совершенно не спеша что-либо предпринимать. — Твой сопляк стоит жизней моих подчиненных?       Пульчинелла щелчком пальцев вновь зажигает все свечи в кабинете, глубоко вздохнув. Сложив руки перед собой, он принялся методично постукивать пальцем по дереву, словно пытался успокоиться. А после говорит тихо и вкрадчиво, намекая более низкому в ранге коллеге не лезть, куда не следует.       — Он уже как наказан за тот поступок. Не суй свой нос в мою работу.       Синьора нахмурилась, поджала бледные слегка пухлые губы и направилась прочь из кабинета, напоследок громко хлопнув дверью.

***

      Аякс вдыхает полной грудью морозный воздух, смотря на все еще темное утреннее небо. Ложиться позже положенного и вставать наравне со всеми для него не было в тягость. Даже с учетом пробирающего до мозга костей холода в снежном лесу. Уже почти как неделя прошла с их выходом на это задание, а они все еще идут по слегка заметенным следам хиличурлов. Повезло, что с наступлением лета, в стране стало меньше снежных бурь.       Он поправляет маску на лице, которая уже совершенно не мешалась и не ограничивала обзор, потуже затянул ремни выше локтей, шагая в хрустящий плотный снег. Сослуживцы лениво выползали из палаток.       — Малой проснулся, — сонным голосом хрипит один мужчина, тыкая сухой веткой тлеющие угли. — Метнись за хворостом.       Аякс кинул на него невыразительный взгляд — прапорщик, чей возраст клонился к тридцатнику. На удивление медленный карьерный рост, но что-то подсказывало ему, что этого мужчину и так все устраивало. Везло тем, кого под свое командование брал пятый Предвестник, это гарантия меньшей мороки и опасности как таковой. Вся их битва ограничивалась защитой снежных земель от мелких монстров и патрулирования столицы.       — За вашей спиной, товарищ прапорщик, — сухо отзывается в итоге Аякс, вынуждая мужчину озираться вокруг, чтобы в итоге заприметить внушительную кучку сухих веток. Прапорщик недовольно цыкнул, но больше не проронил ни слова.       Утренняя темнота действовала на Аякс удивительно умиротворенно. Ему вспоминался мир Тьмы со своим бездонно черным небом, усыпанным мириадами звезд, и как ему приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не рухнуть на нижние этажи глубже в эту чернь. Прикрыв глаза, он от чего то вспомнил сон, где на его шее смыкались аспидные руки, и пылающие ядовитым кровавым оттенком глаза смотрели на него из темноты, пока в ушах эхом прокатывался мерзкий скрип: рАзОчАрОвАнИЕ.       Его ткнули в плечо, и хотя Аякс прекрасно слышал, как к нему подошли со спины, он все равно не шибко хотел показывать всем, что он разительно отличается от других. Открыв глаза, он равнодушно проводил взглядом другого мужчину, высокого роста и достаточно худого телосложения, с непонятно зачем длинными пшеничными волосами.       — Не дрейфь, малой. Еще поднимешься в звании, — он неопределенно махнул рукой в воздухе, падая возле костра на поваленное бревно.       — Да ему повезло, что из тюрьмы вышел спустя месяц. С подачки Предвестника, — с непонятной интонацией проворчал прапорщик, наблюдая как свежий хворост разжигает огонь костра.       — Мне нет дела до званий, — наконец-то подает голос сам Аякс, задумчиво смотря вдаль между деревьев.       Их отряд из двадцати человек без глаза Бога, направленные на устранение лагеря монстров, что поразительно быстро учатся сворачивать свои пожитки и менять место ночевки. Аякс был уверен, что в таком темпе они нагонят их через сутки, может даже дольше. И зачем было дожидаться отряд другого Предвестника в этой глуши ради одного жалкого отчета он не понимал. Заприметив движение вдалеке среди снега, Аякс уже отстраненно додумал мысль о том, что в одиночку он управился с миссией еще дня два назад.       — Лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора, — ехидно подключились и другие сослуживцы, в перевалочном пункте поднялся нестройный и грубый ржач, на что сам Аякс даже бровью не повел.       Да, за ту потасовку с другим излишне наглым отрядом какого-то Предвестника, его понизили в должности и даже лишили права таскать при себе оружие. Аякс не думал, что кого-то это спасет, потому что был уверен, что сможет забить любого из присутствующих голыми руками до смерти.       Скверна ворочается внутри него, не позволяет спокойно спать. Птахур бесконечно топит и глушит его первозданным морем, а Скир презренно хрипит всякий раз, стоило ему прислушаться в темных глубинах.       РАзОчАрОвАнИЕ.       Аякс хватает чей-то лук и вытаскивает стрелу из колчана, окружение резко притихает, когда прапорщик громко рявкает через костер и пару палаток что-то матерное. Он не вслушивается, лишь быстро прицеливается, пока некоторые из отряда шугаются по сторонам, и стреляет совсем в другую сторону от них. Стрела со свистом пролетает между деревьев, слышится глухой звук удара о снег. Пока прапорщик подбирал гневные тирады и пытался подняться с примятого снега, Аякс ловко и непринужденно пошел в сторону улетевшей стрелы.       — Сугроб тут хрупкий, провалитесь, — безразлично бросил он уже было подбежавшему прапорщику, удаляясь между деревьев, высматривая среди белого снега свою жертву.       За это его ненавидели. Никакой субординации, уважения, послушания. Аякс был сам по себе, делал то что ему вздумается и когда ему вздумается. Ему были не страшны наказания, единственное в чем он сам пытался себя ограничить — это демонстрация своих умений и сил. Безуспешно, учитывая разгромленный отряд сержантов, из-за которого его посадили в тюрьму. На такие мелочи ему было плевать, ведь самым важным для него оставалось другое.       Стать сильнее. Не поддаться скверне, забыть дорогу к Бездне. Совершенствоваться, стать идеальным оружием. Доказать самому себе, что он чего-то достоин. Схватив кабана за ногу — по размерам еще совсем ребенок, но на отряд из двадцати солдат вполне себе сойдет, если учитывать ограниченность взятого провианта, Аякс поднял тяжелую тушу с окровавленного снега, на мгновение замерев.       Ему показалось, что среди этих кровавых брызг мелькнула привычная ему мутная грязь.       Прапорщик едва ли не пыхтел от злости, наблюдая как невозмутимый сопляк несет тушу убитого единственным выстрелом зверя. Аякс протягивает кабана ему, наблюдая как брезгливо сморщилось у того лицо.       За время разделки туши и приготовления безвкусной похлебки больше никто не проронил ни звука.       Аякс вновь поправляет маску на лице, наблюдая как на улице начинает быстрее светлеть, как солнце приятно греет спину, как жизнь его катится куда-то не туда, куда бы ему хотелось. Вдали мелькнула группа другого отряда, и все воодушевились, начав собирать импровизированные палатки и тушить костер. Аякс встал, глубоко вдохнув полной грудь воздух, что напитался свежей кровью. Руки зачесались от желания набить кому-нибудь морду.       «Внутренний покой», — мысленно диктовал он себе, прекрасно понимая что сила самовнушения на него не особо работает.       Когда другой отряд подошел практически вплотную, прапорщик вышел вперед, обмениваясь любезностями с высшим в ранге руководителю. Аякс лишь соизволил встать прями и не выделываться, потому что учитывая пренебрежение и ненависть, витавшую в воздухе, ему бы пришлось убить их всех. Ни много ни мало — человек так пятьдесят точно.       Еще месяц, и будет пол года его службы. Пол года невероятно скучной службы.       Новость о юнце, что раскидывает всех направо и налево, кажется, стала байкой на ближайшие пару лет. Аякс не придавал значения слухам, лишь убеждаясь что они несколько преувеличенны. Проводя все свободное время за тренировками, он каждым разом доказывал, что окружающий его сброд людей ему не чета.       Хотелось окунуться в Бездну, стоять под кровавыми брызгами павших монстров, наблюдать как корчатся враги в агонии, схлестнутся со Скирк и добиться вовлеченности наставницы в эту бойню. Хотелось вновь почувствовать наследие Мерзкого на своем теле.       — Жуткий, — презренно выдавили сбоку, и Аякс дернулся, словно очнулся от наваждения.       Руке стало неприятно холодно, и пока два отряда расходились в стороны, а его собственный продолжил путь к лагерю монстров, он опустил взгляд на мокрую ладонь. С перчатки грязными комьями жижи капала воняющая гнилью скверна.

***

      Прижимаясь всем телом к холодному снегу, Аякс чувствовал небывалый прилив сил и азарта, особенно когда почти под боком кто-то глухо скулил от боли.       Отправить отряд из обычных людей было фатальной ошибкой. С другой стороны, смерть в армии была не редкостью, а умереть в битве и вовсе считалось почетной смертью. Семьи погибших оставались на пожизненном обеспечении государства, да и все стремились принести как можно больше пользы любой ценой. Аякс считал это мерзким, потому что не взирая на то, что каждый шел в армию из личных побуждений, в конце концов они все до единого забывали, зачем шли и куда шли. Безрассудно разбрасываясь своими жизнями за горстку моры. Убого и отвратительно.       Сейчас, когда добрая половина осталась валяться на территории лагеря врага, а успевшие уползти остатки позорно попрятались между сугробов, Аякс вернулся к прежней мысли. В одиночку он бы справился быстрее. Ему бы хватило получаса на то, чтобы разгромить тут все, окропить кровью утоптанный снег, выпотрошить каждую тварь в собственное удовольствие. Легко и непринужденно. Последний раз он так делал в далекой и бесконечной Бездне.       Лежа в снегу по приказу прапорщика, он даже не наблюдал за ходом битвы, безучастно пялясь в темнеющее закатное небо, слушая оры чудовищ и крики сослуживцев. Когда стонущие бойцы подползали ближе к нему из-за более безопасного месторасположения, он лишь недовольно хмурился в ожидании своего часа.       — Чего ты… валяешься?! — булькает младший сержант, длинные пшеничные волосы слиплись от крови, стали грязными и неопрятными сосульками. Аякс опускает на него взгляд, замечая обожженное бедро. — Беги… за подмогой…       Привстав на локтях, он хмурится, не понимая почему ему дают такой приказ. Он надеялся на битву.       Неожиданностью стало для их отряда странное мелкое отродье, что надменно восхваляло Бездну и ее глубины. Снежная была той страной, в которой меньше всего можно было встретить Орден Бездны, и она же была той страной, которая рвала этих приспешников яростно и беспощадно. Для Аякса эти пушистые твари были разве что закуской, в последствии чего они банально разбегались в ужасе, едва заприметив его возле своих костров и импровизированных монументов поклонения. Для людей без глаза Бога или Порчи сломить чужой щит было невозможно, если помимо этих приблуд в мозгу не имелось хотя бы капельки смекалки.       Младший сержант смотрит пристально и гневно, он шипит от ожога на бедре, пока те кто уцелели больше всех латают наиболее пострадавших. Аякс вопреки приказу встает с углубления в сугробе, привлекая внимание всего оставшегося отряда.       — Ты идиот? Сядь, сядь, сядь! — мужчина харкается, резко ползет к нему, пытаясь ухватить за ногу и опрокинуть. Аякс перелезает через сугроб, рассматривая стонущие кровавые тела сослуживцев и изредка воющих монстров, которым прилетело.       — Gohus, chiso vonph! — пищит маг Бездны, вскидывая своим посохом и окружая себя пиро-щитом.