Сожги меня

Аккуратно уложив ее уже сопящую под одеяло, я закрыл окно и лег рядом. Кто бы мог подумать, она так быстро уснула у меня на плече... Соблазн потыкаться носом в ее шейку и потереться о щеку был велик, но даже к собственному удивлению, единственное, что я себе позволил - это обнять ее крепче, чтобы чувствовать ее тельце еще ближе. От нее исходил жар, она была почти что горячей. Ее тепло было одновременно и чем-то таким, что вызывало желание прикоснуться прямиком к кусочку кожи, между краем футболки и резинкой трусиков, но в то же время я не мог позволить себе это, хоть и ничего плохо в этом нет. Она пробормотала что-то во сне. Поцеловав ее в лоб я вскоре уснул и сам. ... Пробуждение произошло в самой неожиданной для меня форме. Только что я выскребывал отлаженный пыльный механизм своей совести, вертя его так и эдак, и вдруг совершенно неожиданно отошла та самая пружина морали и все мои угрызения и терзания с попытками найти истину посыпались как карточный домик. Я не помню точно, что мне снилось. Что-то про нее, это не был кошмар, но веселого там тоже не было. Во сне я точно не был прежним собой. Я испытывал ощущение глубокого мира и покоя, как будто все происходящее меня совсем не касается и я лишь сторонний наблюдатель. Точно зная, что я ничего не могу почувствовать, кроме своего отвращения к самому себе. Но не только это, а еще и был кто-то, кто видел всю мою жизнь в чистом свете, и эта всевидящая личность, очевидно, осталась равнодушной к тем муках, через которые мне пришлось пройти. Потом все вдруг начало заплывать красным дымом и меня лишили возможности увидеть то, что было почти на ладони. Оно было так ясно и одновременно необычно, сложно к осознанию и принятию. Быть может и хорошо, что я того не узнал, будет лучше для меня же. Уже было позднее утро. Я понял это, как только проснулся, точнее после того, как сделал над собой усилие, чтобы проснуться. Глаза слипались, но за меня постаралась моя любимая сестрица и благодаря ей, мой мозг пробудился намного быстрее обычного. Я еще плохо ориентировался в обстановке, но все же сообразил, что моя Биллс решила посмотреть на мою реакцию на очень "смешное" по ее мнению явление, как утренний стояк. Мне даже на секунду стало смешно от всей ситуации, но в следующий момент она перелезла и села на меня. Теперь мне уже было не до смеха. Для того чтобы как-то собраться с мыслями, я зажмурился и постарался успокоить свой мозг, но в этот самый момент, когда зрительный контроль над ситуацией был потерян, она начала свои коварные пытки. Моя девочка пододвинулась, и мне захотелось сжать ее всю в ладони, чтобы она поняла, в каком затруднительном положении нахожусь на данный момент. Осознание того, что она вполне сейчас может начать в шутку издеваться надо мной и моим организмом пришло довольно быстро. Просто ради забавы и удовлетворения своего любопытства Билли может продолжать. Уже тогда мне стало понятно, кто будет добычей, а кто охотником. И что самое интересное, меня это мало волновало. Я как-то слишком легко смирился с ролью жертвы ее дьявольских манипуляций. И даже больше - мне хотелось, чтобы она это делала, просто потому что хочет. Ответственность и серьезный разговор на эту тему хотелось отложить так далеко, как только возможно и просто наслаждаться полной безнаказанностью. Мгновения, когда она все таки осознавала свою вину и ответственность в тех инцидентах не имеет никакого отношения к этой беспечной и коварной Билли, которая руководит ею сейчас. Она сама на меня залезла, она должна понимать, что тоже отвечает за свои действия и вытекающие из них последствия. Вы ведь сами видели, кто первый нарушил все границы... Пока я думаю, что за мою жизнь отвечает кто-то еще, я чувствую себя в безопасности, и мне не так противно за происходящее. Не в состоянии удержаться, моя рука нашла ее коленку и поползла выше, поглаживая ее по ножке до бедра. Ее гладкая кожа уже доводила до экстаза, при том она еще и начала ерзать (и я уверен, что абсолютно осознанно!). Чертовка знала, что делает. Это не было любопытство от банального незнания, она обдумала то, что собиралась сделать. И как мне после этого видеть в этой соблазнительнице невинного ангелочка? Между прочим, ее опыт не шел ни в какое сравнение с всеми девушками, с которыми у меня были отношения. Они не были девственницами и никаких проблем особо не было. Но никогда, ни разу я не чувствовал с ними то, что я ощущал тогда просто целуя мою радость и разглаживая складки ткани платья на ее спинке. И сейчас, она не делает ничего особенного, так как у нее нет опыта. Конечно она не знает что нужно делать, чтобы добиться высшего пика возбуждения у партнера. Но именно это, по неизвестным причинам действовало на меня сказочным образом. Ее робость и при этом желание получить эти знания, смущение и одновременное понимание своего превосходства... Она в прямом смысле сводила меня с ума. Наверное я с взглядом полоумного смотрел на белую полоску ее живота, между трусиками и задравшимся краем майки. Я одновременно страдал, от невозможности поцеловать ее мягкий нежный животик, с чем было связано много моих фантазий, но и одновременно глаза закатывались от удовольствия от горячих прикосновений. Моя девочка так волшебно звучала, когда вся горела в исступлении. Неосознанно, тихо постанывала, провоцируя на больший грех. Для меня было чем-то шокирующим что она испытывает те же сладостные муки, что и я. Мне даже в голову не приходило, что с ней происходит то же самое. Моя Биллс терлась об меня, а я мучался от ноющего возбуждение, от которого уже было больно. Это было почти невыносимо. Я чувствовал ее женское естество так близко, и мне хотелось ощутить его во всей полноте. Двухзначное число, обозначающее возраст моей искусительницы должен был ободрить меня и заставить забыть об эрекции, но не тут то было. Я ведь и так осознавал сколько ей лет, факт ее юности только больше распалял меня. Такая миниатюрная, маленькая и только моя... Гладя чувствительную спинку, я немного надавив, повалил ее себе на грудь. Она недовольно простонала, а в следующий миг оказалась уже подо мной. У меня помутнело в глазах. От этой сумасводящей близости бешено заколотилось сердце. Чувствовать все тепло ее маленького тельца, эти чувственные вздохи и упершиеся в мою грудь ладони... Мне казалось я сейчас могу кончить от одного ее стона. Она выгибалась и дрожала подо мной как натянутая струна. Кто бы мог подумать, что на мою девочку так действовали просто поцелуи в шею. Я ничего не мог собой поделать — та неземная мягкость и белизна фарфоровой кожи соблазняли и ослепляли одновременно. Сопротивляться этой стихийной силе было бесполезно, и к тому же — совсем не хотелось. Я с ума сходил от вожделения к этой девочке и вынужден был делать над собой усилие, чтобы не взять ее силой. Мне хотелось даже не брать — я готов был ее изнасиловать, просто потому что желание обладать выходило как море, нет, как океан с берегов в такие моменты. Желание распространяется словно по всему телу, доводится до экстремальных пределов. Чувствовать ее через ткань футболки было невыносимо, хотелось сорвать с нее эту тряпку, но что-то невидимое удерживало меня. Задирая ее до груди, мои руки как удавы шарили по этому мягкому телу, с постоянным навязчивым порывом придушить жертву. Он подбирался все ближе и ближе и я уже не стесняясь, мял ее грудь, зажимая соски между пальцев. Кусая ее за нежную щеку мне хотелось не шептать, а закричать всем, что она моя. Выбивать воздух с ее лёгких, касаясь чувствительной кожи, заставлять ее задыхаться от исступления... Ее реакция на такое мое рвение была непередаваемая. Малышка Билли извивалась и хватала ртом воздух, словно тонет — все это зрелище приносило мне странное, почти извращенное удовольствие. Я так хотел ее утопить в себе, чтобы не сомневаться, что она будет для кого-то еще. Только моей. Так бы и ласкал ее до смерти. Активно продолжать эти пытки, чтобы просто добиться ее прикосновений и банально удовлетворить свою жажду... Она кажется этого не понимала, и все также упиралась ладонями в мою грудь. А я чувствовал, что от прикосновения ее рук в моем теле оживает ранее невиданный, почти что инстинкт охотника, причем не совсем в том романтичном понимании, о котором говорят в фильмах. Если бы я раньше знал, что при взгляде на такое минимальное сопротивление с ее стороны во мне просыпается зверь... Хочется ее разорвать и присвоить себе каждую клеточку. Моя маленькая Биллс всегда была лакомым кусочком, и в этом нежном возрасте, в котором она сейчас — она похожа на мечту. Даже не так, она и есть моя самая сокровенная мечта всей жизни. Нимфа с белоснежной коже и волосами. Ее запах, ее вкус... Мне было сложно поверить что все это и она сама реально. Господи, ее тело было безупречным. Чистые линии и изгибы, возвышенная, манящая и безупречная красота. Такая, что я чувствовал себя старым извращенцем, думающим, что она может полюбить меня. И она могла. Причем она могла, потому что она сама мне это говорила. Я даже не думал, что такое бывает. Она говорила мне самые разные вещи. Вдруг я заметил, что она будто затихла и мне тут же захотелось продолжить наслаждение для своих ушей. Спускаясь мокрой дорожкой к ее животику у меня самого захватывало дыхание. Прикасаться к ней, трогать во всех ее самых чувствительных местах, целовать и видеть как она дрожит от каждого моего вздоха, который обдает ее кожу горячей волной. Я вернулся к ее сахарным губам, а моя рука скользнула между ее ног. Она тихонько застонала. Ее тело начало выгибаться навстречу моей руке, и я понимал, что мне не следует спешить. Мне хотелось хорошенько ее помучить. У нее такого вероятнее всего раньше не было, соответственно опыт отсутствует. Ей не придется сравнивать, не будет с чем, ей лишь останется просто наслаждаться. Она выглядела просто по-сказочному сексуально, когда моя сладкая задыхаясь от страсти и беспомощности, одновременно пыталась сохранить связь со своим сознанием. Желание быть первым, кто будет ласкать ее показалось мне чем-то особенным возвышенным и совсем не грязным. В этот момент все это действие приобрело божественный смысл. Многим ли доводилось ласкать ангела?.. Поглаживая ее через мягкую ткань трусиков я внимательно следил за ее выражением лица. Она была напряжена до предела. Раскрасневшиеся щеки пылали и приоткрытые губки обвеивали ее шармом какого-то детского эротизма. В глазах мелькало что-то похожее на панику с исступлением и все это в купе еще больше заводило. Ткань была мокрая насквозь и это обо многом говорило. Моей девочке нравится, она желает моих прикосновений, хочет продолжения. Кто я такой, чтобы отказать своему божеству? Это был бы святотатственный грех, грех, не совершенный мной. Через тонкую материю я и так мог чувствовать ее, но недостаточно ясно. Мне хотелось прикоснуться к ней так, чтобы она вздрогнула словно от удара током. Я провел пальцем вдоль ее горячей промежности. На этот раз она издала странный писк. Первой мыслью было то, что возможно она испугалась необычных ощущений. Я не хотел ее обидеть, я не хотел, чтобы она стыдилась, напротив - мне хотелось доставить ей наибольший уровень удовольствия. Моя рука еще немного задержалась на ее лобке, потом пальцем опустился к горошине клитора. Она снова прогнулась, тихонько постанывая и еще больше напряглась, словно я причинял ей боль. Я дотронулся до клитора большим пальцем и повторил движение. Я смотрел на ее реакцию, на то, как закатываются ее глаза и словно перенял часть ее возбуждения себе. Хотя, казалось больше уже некуда. Лаская нежную влажную плоть, я медленно ввел в нее палец. Жаль она была девственницей и позволить себе полную свободу по отношению к ее телу я не мог. Мне лишь оставалось аккуратно, удерживая свою похоть в себе, лишь маленькую ее часть выплескивать в каждую ласку. Нельзя спугнуть ее, сейчас главное, чтобы удовольствие в ее голове было тесно связано с привыканием к моим рукам и прикосновениям. Моя милая так резко вдохнула, что это можно было принять за стон, глаза распахнулись и она закусила нижнюю губу. Смотря на ее расширенные от возбуждения зрачки, я опять задел клитор. Моя девочка охнула, а затем улыбнулась кончиками рта. Я точно знал что делать. Пальцы продолжали двигаться, проникая в ее лоно немного глубже, не рискуя сделать больно, либо ласкали девственные лепестки этого нежного цветка. По-другому мне было сложно назвать ее щель. Моя малышка не сопротивлялась, но я чувствовал, что она быстро теряет контроль над своим телом. Я постепенно, с каждым моментом все больше завладеваю ею. Все, что я мог, это сдерживать себя и заставить руку двигаться в одном темпе. Я видел, что она обмякает и словно падает в транс. Я продолжал тереть горошину клитора, иногда входить в нее пальцем, постепенно ускоряя темп, будто если позволю себе хоть на секунду остановиться, то все оборвется. Я старался полностью контролировать себя, чтобы не кончить раньше времени и не нарушить ритм, с которым мои пальцы доводили ее. Я не мог позволить себе полностью забыться, сначала нужно было довести мою девочку до предела. Когда она уже громко и протяжно застонала, ее тело начало дрожать. Билли пыталась сжать ноги, я еще раз ускорил темп. Я уже ощущал как мышцы ее влагалища сжимаются, она была на подходе. И ее тело стало содрогаться, словно от легкого землетрясения. Моя милая последний раз выгнулась, дернувшись после мелких разрядов тока, которые пробирали ее тело, зажмурилась и затихла, окончательно расслабившись. Я лежал рядом с ней, и смотрел в потолок. Меня опять одолела жажда ее губ и я уже по привычке потянулся к моей крошке, которая все еще тяжело дышала. Абсолютно ненужный сейчас телефон напомнил о себе. Конечно же, ведь не может быть все хорошо, что-то обязательно испортит идиллию момента. Наплевать кто звонит, все равно не вовремя...