Сожги меня

…Ты ещё раз заглянула мне в глаза, и я готов был поклясться, что ты сама, прикрыв глаза потянулась ко мне. В дверь постучали… Как говорится: «ни в чем нельзя быть уверенным на все сто процентов», но лично я точно уверен в одном — я никогда не перестану сомневаться в реальности увиденного или услышанного мной. Эта ситуация просто выбила меня из колеи. Я не понял до конца, что произошло, и правда ли это было на самом деле. «Правда ли я слышал только что глухой стук в дверь, или это мой мозг пытался достучаться до слепого сердца?» «Правда ли ты сама ко мне потянулась, или это просто мечты, которые стали сладкой галюцинацией, для больного сердцем грешника?» Я сжимал тебя в своих объятиях так, как мог бы просто обнимать свою сестру брат. Со стороны ничего не выдавало темно-красный цвет моей души. Цвет-свет. Я помню, тогда я нашёл очень занятным играть словами в мыслях. Мне очень нравится и по сей день сочетания снежно-белого и кроваво-красного. Это прекрасное сочетание получается при слиянии наших миров. Ты всегда была моей самой прекрасной, белой лилией. Знала бы ты, как я боюсь испачкать тебя всей этой грязью… Когда я «очнулся», я постарался максимально быстро, но аккуратно, пересадить тебя обратно на низкий кожаный диван. Стук повторился, вместе с барабанной дробью моего сердца, но теперь я не сомневался в действительности. Стараясь добежать до двери как можно быстрее, сам чуть не полетел через маленький порог перед дверью. Это был мой отец и мистер Джон Уильямс с Роем. Они довольно быстро справились с пони и теперь все вместе обсуждали этот инцидент. Патрик и Рой почти одновременно спросили о самочувствии Билли, чем поставили друг друга в неловкое положение. На счет папы я мог понять, (конечно же он будет беспокоиться за свою дочь), а этот подросток… Как обычно это бывает, пытался показать себя ответственным, будто он правда переживал. Обычно такие становятся самыми шаблонными «актерами» этих недосериалов-мелодрам, которые сморят домохозяйки. Наверное Джон тоже это прекрасно знал… Я не успел на автомате промямлить вопрос, насчёт того, когда уже приедут Мэгги и Элинор, как уже увидел их за спиной отца. Мама с тревожной улыбкой и бегающими глазами осмотрела помещение, и в волнении спросила меня где Билли. Мы прошли с ними в гостиную и она на ходу начала доставать все необходимое для обработки царапин на твоих покрасневших коленях. Твое милое личико больше не было искажено гримасой боли и я улыбаясь, опять-таки в мыслях, поцеловал тебя в висок. Мэгги с Элинор сделали все как нужно и заклеили царапины пластырем. Мне было немного тошно от своих мыслей. Когда я смотрел, как они проводили все процедуры для лечения разных повреждений, у меня в голове крутилась только одна мысль: "Как бы самому хотелось быть на их месте, в полном одиночестве с тобой, как несколько минут назад. Самому прикасаться к тебе, самому гладить гладкую кожу твоих ног с еле заметным золотистым пушком на них." Я понял что откровенно пялюсь на тебя, когда подняв глаза я встретился взглядами с тобой. Ты все это время тоже смотрела на меня. Всё же, наверное меня можно понять, я как брат мог просто беспокоиться за тебя. Да, хочу извиниться перед читателем, в меня опять вселяется призрак оправдания. Ты тоже посмотрела на меня. Нет, не просто посмотрела, да и важен совсем не факт того, что посмотрела. Важно то, КАК ты посмотрела. В твоем взгляде было всё. Твои глаза только что показались мне зеркалом моих мыслей. Кривым зеркалом… Ты смотрела так, будто все знала, будто все слышала. Самое страшное из этого то, что это все и правда было так. У меня снова отобрало дар речи. Если бы кто-то спросил меня сейчас о чем-то, я вероятнее всего не ответил бы или просто нелепо покачал головой. Я хотел объясниться, оправдаться перед тобой, опровергнуть самого себя или просто тут же провалиться под землю. Моя прелесть снова опустила голову, отвечая маме, потом опять перевела на меня глаза, поднимая краешек рта. Я наконец смог вдохнуть немного воздуха, в глазах уж было начало темнеть. Такое чувство, что она просто взглядом смогла всадить в мои легкие нож. Нет, не нож.Она будто держала кольт в своей маленькой ручке. Она опять о чем-то говорит с мамой, улыбаясь. Наверное она так и не поняла, насколько серьёзно случившееся происшествие. Опять просто хихикает в ответ на наше волнение. Ах, девочка, как же я хочу писать для тебя стихи, про твой чудесный смех, восхищаться каждой клеточкой, но к сожалению, всё это только в мыслях, там никто меня за это не упрекнет, разве что я сам… Я долго всматривался в неё, наверное со стороны это могло показаться даже странным, но пожалуйста, читатель, дослушайте меня. Я долго всматривался в неё, точнее, даже не в неё, а в то, как живо она жестикулировала своими плечами во время беседы с матерью. Когда я сидел перед ней, она просто тихо сидела облокотившись на подушки и совсем не вертелась из стороны в сторону. Я просто был немного поражен. Перед моими глазами до сих пор стояла картина с тем огромным синяком на левой ноге. Неужели она не чувствовала боли сейчас? Сможет ли она самостоятельно подняться на ноги и нормально ходить без поддержки? Да простит меня господь и вы, читатель, но я искренне надеялся что нет. Мне очень хотелось снова взять тебя в охапку, поднять на руки и вынести к машине. Мне безумно хотелось уже поехать с тобой обратно домой, и скорее всего, вселенная наконец-то услышала меня — мать только что окликнула меня с новостью, что мы уже едем, чтобы я собирался и проверил, ничего ли не забыл. Я не помню когда я последний раз с такой радостью подрывался с места и бежал к тебе. Твоя живость наверное передалась и мне, и я даже разрешил себе улыбку. Да, вы правы, наверное это выглядело не очень уместно, но буду честен, мне было наплевать. Я поднял тебя на руки, придерживая свое сокровище под лопатками и на сгибе коленей, понес к нашей машине. Ты приклонилась своей щекой мне на грудь, я прижал мою девочку к себе сильнее. Семья Уильямсов в своем полном составе проводила нас к воротам, и когда Мэгги в сотый раз попрощалась с Элинор, мы в конце концов поехали.

***

Сразу по приезду в дом я занес Билли в ее комнату, пытаясь не отвлекаться на разговоры с родителями, особенно с отцом. Нам часто говорили, что ты на него очень похожа, а именно своим пронзительным взглядом. Ни от него, ни от тебя нельзя было ничего скрыть, поэтому я просто решил сделать вид "как ни в чём не бывало". Я зашел, и ты протянула свою тонкую, изящную ручку и закрыла за нами дверь. Я оторвал свои опущенные глаза от пола и взглянул на дверь, а потом на тебя. В следующий момент я понял, что это не ты была передо мной, а я был заключен в золотистой рамке твоего чарующего взора. Я был словно под прицелом. Также секунду поглядев на меня, моя нимфа розовых садов вдруг разразилась хохотом. Еще мгновение я удивлённо уставился на нее и просто вздохнув подошел к кровати, положив мою милую на подушки. Как обычно она сразу схватила ту маленькую подушку в виде цветка, которую всегда таскала из своей комнаты в мою, и наоборот. Я воззрился на тебя немея. Ты прекрасна. — Ну что ты уставился? Завис что-ли? — знаете, я уже и забыл что она может разговаривать. В попытке собрать все свои мысли, которые вдруг разлетелись как бабочки внутри меня, порхая где-то под сердцем и в легких одновременно, я забегал по стенам глазами. Но не успел я ничего ответить, как она подвинувшись, потянула меня за воротник рубашки поло. Я чуть не упал на нее, вместо этого завалился на ее подушку и в полную грудь втянул ее запах. Она снова расхохоталась, касаясь меня своей ладошкой будто случайно, еле ощутимо. Я все же поднялся в сидячее положение, судорожно выдохнув, прикрыл веки, пытаясь собраться. Ты немного перекатилась на левый бок, ближе ко мне. Вдруг моя прелесть ойкнула и схватилась за тот синяк. Я молниеносно припал губами к больному месту, затем к ее маленькой дрожащей ладони, поглаживая нежную кожу ножки. Она больше не смеялась и я готов был убить себя за это, слух опять резала ноющая тишина. Читатель, не знал как назвать то, что происходило пару минут назад, но знаю одно — я бы не хотел это прекращать. Мы еще где-то минуту лежали вот так, неподвижно. Я покрывал пострадавший участок кожи невесомыми, воздушными поцелуями. Я вообще не понимаю, как она отделалась просто царапинами и бледно-лиловыми синяками, сиреневого цвета. Скорее всего (я очень хочу надеяться), что они пройдут достаточно быстро. Но все равно, я очень переживал за эту маленькую, еще не распустившуюся розочку. Я бы винил себя, если бы этот нежный, бледный бутон погнулся. Я сел обратно, стараясь не смотреть на тебя и твои рассыпавшиеся по подушке снежные локоны. Еще я четко ощущал, что мне сворачивает шею, я зажмурился прочистил горло, пытаясь привести себя в чувства. Не получилось. А впрочем… не удивительно. Подчинившись чарам этой сказочной нимфы, я бессовестно позволил себе наслаждаться видом хрустальных, сонно полузакрытах глаз, позолоченных на кончиках от солнечных лучей ресниц, расслабленно приоткрытых губ нежного, оттенка боттичелевой розовости, детских, молочной ноты щек… У меня перехватило дыхание от всех чувств, которые в один момент слились в одно. Мой ангел, если бы ты могла так любить меня… Наверное сейчас, с таким взглядом я выглядел потерянно, будто меня постигло большое горе. Мать часто говорила мне так, когда видела меня задумавшимся или витавшим в облаках. В самом деле, я просто любил помечтать о тебе. Я одновременно и любил, и ненавидел это коматозное состояние моего рассудка. Иногда это удобно, можно скоротать время в скучной обстановке, но каждый раз после этого я чувствовал, будто проспал что-то. Ты тоже заметила это, или просто тебя засмущало то, что я так неотрывно на тебя смотрю. Наконец разорвала эту тишину мелким вопросом. — Что такое? Чего завис? — Неважно, ничего. Прости. — Ты уже было открыла рот, чтобы что-то сказать, но я перебил тебя: — Билли. — Что? — О чем вы говорили вчера с мамой? Я что-то пропустил? — Ты потупила свой взгляд и нахмурила брови, услышав это. — Ни о чем, скорее всего уже ничего не будет. Я надеюсь она сложит два плюс два и не отправит меня в тот гадюшник. — Ты мне не ответила и с твоего пресного подобия намёков я все равно ничего не понял. — Куда отправит? Расскажешь мне? Или это секрет? — я повторно заглянул в эти океаны с золотой пеной из лучей, надеясь что найду там ответ. — Не секрет. И да, расскажу. Только на всякий случай, пообещай мне одну вещь… — Ты поднялась на локтях, а затем аккуратно села в позу лотоса. — Все, что пожелаешь, милая. — Ты же знаешь, я весь твой. — Хорошо, теперь слушай… — Ты сосредоточено сжала губы и поддалась вперёд, наклоняясь ближе ко мне. — Сейчас мы с тобой пойдём на кухню к маме, наша задача — это сделать все, чтобы уговорить ее не отправлять меня в лагерь. И тогда я наконец понял, почему она была такая недовольная. Но сейчас, как мне кажется, нет больше причин переживать по этому поводу. Она поранилась, у нее на ноге длинный синяк, куда она в состоянии ехать в таком виде? Но поговорить с Мэгги все же стоит, в этом она права, как минимум — для профилактики. — Так ты поможешь мне? — Она в надежде подняла уголки губ. — Конечно, думаешь я куда-то отпущу тебя в таком виде? — Я еще раз осмотрел ее ноги. — Боже, Финнеас, спасибо тебе! — она накинулась на меня с обьятиями, так, что я аж пошатнулся от неожиданности, но все же обнял ее в ответ. Ее белые волосы щекотали мне шею и она пахла ванилью. Тогда я осознал одну вещь уже в точности. Я никак не смогу и не хочу ее отпускать. Нет, точно нет, слишком велика цена.