Связанные судьбой: кровная нить

Когда Мелисента с трудом смогла поднять веки, глаза сощурились, пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной тьме. Взгляду предстала лишь одинокая свеча неподалёку, которая вот-вот должна была догореть. Всюду пахло затхлостью. От зловонного воздуха кружилась голова. Плечи до ужаса тянула сильная боль. Казалось, к конечностям не приливала кровь. Руки девушки высоко были задраны у нее над головой. Предприняв попытку выбраться, волшебница, к несчастью, услышала лязг цепей. Только сейчас запястья больно сдавили оковы, от которых успели появиться кровяные мозоли. Мелисента дернула руками ещё раз и ещё раз, но всем, чего удалось добиться, был лишь пронзительный звон ржавых пут. Висок больно пульсировал. От запёкшейся крови в носу было тяжело дышать. Девушка с трудом поднялась на колени, пытаясь коснуться пальцами лба. Сил едва хватало. Нащупав щёку, волшебница поняла, что та была запачкана кровью, стекавшей с виска. Видно, удар по этому месту пришёлся сильный. Мелисента попыталась вспомнить, как вообще оказалась в этом неизвестном мрачном месте, но память позволяла увидеть произошедшее лишь обрывками. Вспомнилось, как Спиннет грубо схватили, подобравшись из-за спины. Девушке с трудом удалось вырваться, когда появился шанс ударить неизвестного под дых. В голове упрямо кричала лишь одна мысль: «Бежать». Мелисента рвалась прочь, что есть силы, гналась, вертелась из стороны в сторону, но не позволяла себе остановиться. В тот момент девушка бежала не от мужчины, она мчалась за жизнью, за мизерным шансом остаться живой. Сколько бы усилий Спиннет не приложила, всё оказалось тщетным. Гналась за шансом? Его у неё не было изначально. Ноги досадно подкосились, когда кругом остались лишь деревья. Силы покидали Мелисенту слишком стремительно. Каждая мысль «должна идти» в голове прерывалась мужским настойчивым басом «некуда бежать». Тот человек, который раз за разом вторгался в сознание Мелисенты, который питался её страхом, её кошмарами, бежал прямо за ней. И именно по этой причине надеяться на спасение было так глупо. Он уже владел её. Спиннет давно была во власти инкуба. «Наша встреча неизбежна. Тебе не избавиться от меня.»— вспыли в голове уже знакомые слава. Стоило девушке задуматься всего на секунду, как чёрный облик мужчины, скрываемый плотной пеленой теней, возник прямо перед ней. Мелисента вновь ринулась в сторону, но на этот раз «догонялкам» пришей конец. В спину прилетело заклинание. Спиннет не успела даже обернуться, как стремительный магический луч припечатал её к ближайшему стволу. Воспоминания о неудачном ударе заставили рану на виске вновь разразиться колкой болью. По ощущениям голову словно прострелили наконечником ядовитой стрелы. Мысли прервал приглушённый скрежещущий звук. Около одной из стен показался свет, вероятно, исходивший от открытой двери. Появившуюся блеклую фигуру с трудом возможно было отнести к человеческой. Карликовый силуэт больше напоминал… Домовик! После легко хлопка в, уже очевидно, подвальном помещении загорелись и остальные свечи, придав комнате немного более живой вид. От книжных тюремных камер это место отличало лишь отсутствие пробегающих меж углов крыс. На пороге возле входа стоял эльф-домовик с небольшим подносом в руках. От приятного запаха пищи закружилась голова, но Мелисента быстро замяла неугодные ощущения. Она была прикована цепями в каком-то неизвестном тёмном подвале. Если это была еда от тех же людей, которые заточили её, какова была вероятность, что в ней не окажется яд? —Госпожа.— прохрипел эльф, оставляя поднос возле чужих ног. — Госпожа? Почему ты обращаешься так к заключённой? — Госпожа не заключённая, госпожа—гостья хозяина.— замялся с ответом домовик, переминаясь с ноги на ногу. — И как часто твой хозяин закрывает гостей в цепях?—сарказм был вовсе не к месту, но Спиннет более не знала что сказать. Чувства смешались. Эльф не знал, что ответить. Само собой, домовик до последнего пытался бы защитить хозяина, каким бы тираном тот не был. Вернее домашних эльфов в магическом мире никого не было. — Как тебя зовут? — Эльфа зовут Крип, госпожа.— неумело прохрипел эльф, удивлённый вопросом. Ещё никто, кроме его господина, не спрашивал домовика о его имени. Приказы обычно отдавались с небрежно брошенным «эй, ты».— Эльф пришёл, чтобы вы поели. —Мне жаль твой труд, но ты зря старался. Передай своему хозяину, Крип, что я не притронусь к еде. Как бы не так. — Но госпоже будет только хуже, если она не поест! Госпожа сильно ранена и истощена… — Меня зовут Мелисента, Крип. Вместо ответа Спиннет получила лишь растерянный взгляд выразительных глаз. Эльф озадаченно потирал края своего пыльного одеяния. — Я не госпожа, Крип. У меня, как и у тебя, есть имя.— жест доброй воли казался крайне нелепым. Стоило ли так миловаться с эльфом человека, заточившего девушку здесь? Никакая вежливость не спасла бы Спиннет, если хозяин вдруг приказал бы домовику убить её.— Крип, помоги мне. — Господин правда не причинит мисс Мелисенте вреда. Крип уверен, что всё будет хорошо. Госпоже только необходимо поесть, чтобы восстановить силы. — Унеси поднёс.— вдруг посерьёзнела девушка.— Передай хозяину, что даже дворовых собак спускают с цепи, чтобы они поели. Если это всё гостеприимство твоего господина, тогда я не удивлена, почему он заманивает к себе людей таким варварским способом. Крип больше не спешил что-то отвечать. Ему не хотелось злить девушку, что была к нему добра, но и гневных слов о хозяине эльф слышать не желал, а потому исчез за дверью с подносом, оставив после себя ещё не выветрившиеся ароматы желанной еды. Живот больно скрутило, но причиной тому едва ли был опустевший желудок. Столь неприятное чувство вызвали мысли о друзьях. Мелисента не знала, как много времени прошло с тех пор, как она исчезла. Мысль, что Блэк мог подумать, будто Спиннет проигнорировала его приглашение, вызвала на лице горькую улыбку. А может… Может, действительно? Может, и правда знак? Не суждено. Вторым на ум пришёл Джеймс. Вот уж кто точно мог поднять панику, даже не разобравшись. Ничего ценнее семьи в жизни Поттера не было, поэтому юноша с трепетом относился ко всем близким, даже к тем, которые, казалось бы, никак не были кровно связаны с ним. Лили, Марлин, Римус, Питер, Доркас, Мэри? Как они были все? Переживали ли, ждали или, может, искали помощи? Об Арктуре и Виктории волноваться не приходилось. Мелисента знала, что эти двое были друг у друга. Они—другие. Гринграссы не столь чувствительны, Гринграссы справятся. «А справлюсь ли я..?»— Спиннет уже какое-то время отчаянно хваталась за хвостик ускользающей надежды. Ничего особенно стратегически умного в голову не приходило. Мелисента не знала, где находится, как конкретно сюда попала и кем был человек, заточивший её здесь. Девушка не имела вовсе никаких сведений. При всем этом у неё даже не было с собой волшебной палочки. Цепи, вероятнее всего, боли зачарованными, потому как любая попытка вырваться заканчивалась жгучей болью в руках. Оковы только сильнее тащили Спиннет к холодной каменной стене. Чем больше проходило времени, тем сильнее Мелисента изнемогала. Возможно, дело было в зачарованных цепях, возможно, в едва обработанной ране или пустом желудке. В горле давно пересохло, дышать становилось тяжелее. Девушка не знала времени суток, но была уверена, что с последнего прихода эльфа прошло не меньшее восьми часов, потому что парафиновая свеча в углу полностью догорела. Стало совсем темно. Когда дверь наконец открылась, Мелисента замерла, прислушиваясь. Шаги были глухими, тяжёлыми, явно человеческими. Взглянуть на личность пришедшего девушке удалось лишь после звучного «Люмос» со стороны. В нескольких шагах от Спиннет стоял мужчина высокого роста с громоздкими плечами, стальной осанкой и грузным взглядом. Кожа его была мертвенно бледной, почти белой. Чёрные волосы средней длины свисали на длинную шею с отчётливо просматриваемыми венами. От рук доносился звон диковинных колец и браслетов. Длинные, костлявые пальцы были усыпаны металлическими украшениями. На открытых из-за задранных рукавов белой рубашки предплечьях виднелись извилистые тату. На левой руке красовалось особенное, знакомое. Череп со змеёй. Было в глазах незнакомца что-то такое, из-за чего Мелисента не смогла оторвать от них взгляд. Они притягивали, завораживали, заставляли подчиняться. Девушка была готова поклясться, что зеленые радужки светились во мраке. — Ну здравствуй, госпожа.— обращение вовсе не звучало уважительно. Мужчина и не скрывал насмешки. — Зачем? Кто ты и что тебе дало это похищение? — Вот так сразу? Без разговоров о погоде, сразу к делу? — О, прошу прощения. Тот, кто закрыл меня здесь, не позаботился об окнах. Как там на улице, солнечно? Мужчина довольно усмехнулся. Именно этого он и ожидал, ненависти, прикрытой за иронией. Такой её и описывали. Без слёз, без страха. — Не считаешь необходимым всё же немного подкрепиться? Язвить сложнее на голодный желудок.— у ног девушки вновь оказался поднос с едой. На этот раз сопротивляться желанию было сложнее. — Где гарантии, что она не отравлена? Может, предоставите расписку от повара? — Думаешь, был бы толк убивать тебя именно так? Тебя похитили, посадили на цепь, чтобы потом отравить стейком из ягнёнка? Неразумная трата времени и ресурсов. — Может, тогда всё же прежде разберёмся, зачем меня похитили и посадили на цепь? Неразумно принимать подачку из рук незнакомца. Представитесь? — О, несомненно. Я—Маркус Айзен.—мужчина нахально протянул ладонь для рукопожатия, на что в ответ получил лишь сведённые вместе брови и лязг цепей, как бы напоминающий об одном небольшом нюансе. — Ах да, извини. — О, безумно приятно познакомиться. Думаю, мне представляться нет смысла. Уверена, что вы и так знали, кого так искусно преследовали. Не хотите ещё немного о себе рассказать? Может быть, вам хочется поделиться именем, на кого вы работаете? Колкость в словах была вместо брони. Ирония и язвительный тон помогали хотя бы на толику почувствовать себя защищённой. — Ну что мы всё обо мне да обо мне. Ты уверена, что сможешь рассказать о себе, если я спрошу? Не казалось ли тебе когда-нибудь, что близкий человек постоянно что-то утаивает от тебя? Нет ощущения, что ты живёшь в сплошной лжи?— ловко тянул слова похититель. Его голос гипнотизировал, не позволял отвлечься. — Единственное, что я ощущаю, так это ваши провокации. Что вы пытаетесь мне навязать? Ваши слова… — Навязать? О, юная госпожа, не стоит думать, что все люди настроены к тебе лишь враждебно. Прости за этот маленький трюк с похищением. Всё это было сделано лишь во имя благой цели. — Во имя благой цели? Да неужели? Что за цель такая благородная? Мелисента не желала верить ни единому слово хотя бы лишь по той причине, что её разум продолжал кричать о том, что человеком перед ней был пожиратель. Тот, кого Спиннет боялась до дрожи в коленках. Один из тех, кого девушка регулярно страшилась в своих самых худших кошмарах. Хуже всего было то, что Мелисента узнала его голос. Этот дьявольский тон… Тот, который зверски вторгался в её сознание время от времени. Тот —Я лишь желаю открыть тебе глаза на твою жизнь. — Я знаю свою жизнь. — Твоё имя, твоя фамилия, твоя жизнь—всё это фальшивка.— его голос словно раздался в абсолютной пустоте. Не слышно было лязга цепей, скрипа двери и прочих надоедливых прежде звуков. Вакуум. —Я Мелисента Эстрелла Спиннет, и моя жизнь не…— девушка попыталась придать своему голосу уверенности, но вся язвительность вдруг исчезла с языка. Сил противиться больше не оставалось. Волшебница была не в том положении… — Нет. Тебя зовут не так. Не выдавай желаемое за действительное, Александрин. — Я не… — Всё ещё не желаешь меня выслушать? — Это бред. Я не знаю, чьё имя вы произносите, но вы точно обознались, Маркус. — Александрин, ты никогда не думала, что слишком мало знаешь о своей матери? Отец когда-нибудь рассказывал тебе о ней что-то кроме того, что и так известно всем? Знаешь ли ты что-то о семейной жизни своих родителей? Ты уверена, что знаешь человека, которого зовёшь отцом? —Я не поверю ни единому слову человека, который верен Воландеморту. —Не страшишься произносить его имя. Похвально. Таких, как ты, обычно он убивает в первую очередь. Ты ведь узнала меня. — Тёмный господин. Ваш приказной тон сложно спутать. — Тогда ты знаешь, что я зачастую действую за спиной Лорда. — Это ничего не меняет. Метка на вашей руке —достаточное доказательство того, что вам верить нельзя. Я уже знаю одного такого человека, который всё твердит, что выступает лишь на своей стороне, а на деле лишь выполняет приказы Лорда. —Заметь, я всё ещё не просил тебя верить мне. Стоит сначала меня выслушать. Сначала ничего более. Если я предложу тебе свободу и ужин в обмен на то, что ты просто будешь должна выслушать всё то, что я расскажу, ты согласишься? — Вы же ведь понимаете, что я попытаюсь сбежать? Ваше предложение выглядит больно глупым. — Даже если я собираюсь сказать тебе, что твоя мать умерла не при родах? Захочешь сбежать, если я предложу тебе историю, в которой будут фигурировать убийцы твоей матери? Это был не просто набор слов, это была точка невозврата, момент, который изменил всё.

***

Как Мелисента потерялся связь с реальностью и оказалась в неизвестной новой комнате, она уже не помнила. В один момент мир просто померк. Когда удалось открыть глаза, девушка лежала на громоздкой кровати, а в стороне уже поскрипывала дверь. На пороге комнаты застыла статная особа. Это была девушка, больше походившая уже на женщину, с пепельными локонами и пронзительно сияющими глазами. На незнакомке было винного цвета платье в пол и меховая накидка на грациозных плечах. Держалась волшебница уверенно, невозмутимо. На одном из её предплечий висело чёрное роскошное платье. Во второй руке девушка крепко сжимала волшебную палочку необычайной формы. Едва ли это напоминало работу Олливандера. — Меня зовут Селина Дельгадо. Если ты всё же не собираешься возражать и метаться по комнате, я обработаю тебе раны и подготовлю к ужину. После суток в том подвале ты выглядишь совсем несносно. — Суток? Я провела в цепях сутки? — Если бы ты пошла на контакт раньше, всё было бы не так болезненно для тебя. Поверни голову. Твою рану необходимо обеззаразить. Селина присела на край кровати и грубо схватила Спиннет за подбородок, не позволяя той дёргаться. От лекарство висок вновь прожгло кратковременной болью. — Это больно!— шикнула Мелисента, пытаясь отодвинуться. — Терпи. Из того, что мне о тебе рассказывали, ты не раз вступила в схватку с пожирателями, а теперь боишься обычного спирта на царапине? — Почему ты просто не залечишь рану заклинанием? Это секундное дело. Мне бы не было так больно. Мелисента не собиралась вверять свою жизнь похитителям, но и сбегать после всего того, что сказал Маркус, было бы непростительно. Страхи взяли своё. Страх быть обманутой. — Если я это сделаю, кто поверит, что тебя держали взаперти столько времени, когда ты вернёшься в свою ненаглядную в школу? Ссадины, синяки, раны—всё это должно остаться для убедительности. — О, так меня все же собирался отпустить? — Слушай. В этом доме никто не рассчитывает на то, что ты отнесешься к нас с пониманием. Тебя похитили, заволокли в подвал, посадили на цепи, но даже при этом, как бы глупо это не звучало, никто не причинит тебе здесь вреда, если ты будешь готова сотрудничать. Если ты попытаешься быть сдержаннее, если послушаешь всё, что тебе скажут, ты поймёшь, что мы не такие уж и злодеи. Твоей жизни ничего не угрожает здесь ровно до тех пор, пока ты идёшь на контакт. Я понятно изъясняюсь? — Понятно, как бы смешно это не звучало. Не могу поверить, что я согласилась на это. — У тебя не было другого выбора. Не строй из себя сильную и независимую. Ты была без сил, без палочки, взаперти. Даже если бы ты очень захотела, у тебя бы не было и шанса выбраться. Наше предложение — твоя единственная возможность. — Наша? Кто вы такие? Кем приходитесь друг другу? Если хотите, чтобы я вам верила, откройтесь мне. От вас странная энергетика. Вы не обычные маги. — Маркус—инкуб, я—суккуб. Грубо говоря, мы демоны, которые питаются чувствами людей. Маркус сосредоточен на страхах, переживаниях. Его подпитываю ночные кошмары. Моя энергия восполняется от человеческой похоти и разврата. Я являюсь в… не самые обычные сны. Читала что-нибудь о нас? — Только самую малость слышала. Если вы не люди, почему используете палочки? У других волшебных существ их нет. — Другие волшебные существа и не столь разумны, как мы. К тому же, вейлы тоже владеют палочками. Магическая энергия сосредоточена у всех в крови, и у волшебников, и существ. Палочка—обычная деревяшка, которая помогает направить энергию в правильно русло. С помощью неё легче концентрироваться. Лишь искусные маги владеют сильными невербальными заклинаниями и беспалочковой магией. У нас она от рождения, но сил всё так же забирает много. Легче воспользоваться деревяшкой. — Насколько Министерство одобряет ваше существование? — Много лет нашу жизнь старались пресечь. Мы неугодным властям и простому народу, но всё не так плохо, как они думают. Мы даже менее опасны, чем оборотни. Наша сила может убить, но это произойдёт лишь при намеренном использовании магии. Мы никогда не задерживаемся на одном человеке. Чтобы запастись энергией на день, нам хватает и одного сна какого-нибудь бедолаги. Всё, что он ощутит после нашего вмешательства, так это лёгкую головную боль и небольшое недомогание. Совсем некритично. Мелисента настороженно отнеслась к рассказу Селины. По словам Мориллы инкубы могли проникать в сознание, преломлять волю. Едва ли это некритично, как выразилась Дельгадо. Поколдовав над девушкой, Селина привела «гостью» в более приемлемый вид. Растрёпанные волосы оказались приятно уложены. Грязь и пыль с лица исчезла, не оставив и следа. Вместо разодранной в нескольких местах школьной формы появилось чёрное платье в пол. На вид выглядело дорогим. Когда Мелисенту настойчиво проводили до места предполагаемого ужина, девушка заметила перед собой длинный стол, по разные концы которого стояли два стула. На одном из них уже высокомерно восседал Маркус. Мелисента неуверенно опустилась на предложенное ей место и неверно заворошила краями платья. Ужасное чувство вдруг до боли сдавило грудь. Попытки держаться стойко провалились. Внутренняя паника, которая не отступала весь день, решила показаться наружу. — Не стоит так нервничать.— в своей манере улыбнулся мужчина, два раза хлопнув в ладони. По сигналу в просторной гостиной появился уже знакомый эльф-домовик, учтиво оставивший букет белых лилий у гостьи на коленях. Существо отчего-то выглядело виноватым. — Надеюсь, вы ценительница цветов. Лично эти я срезал сам. Белые лилии. Ну разве не чудесные? Символизируют искренность, чистоту, надежду. — Цветы и правда чудесные, но не считаете ли вы, что букет цветов не компенсирует всё то, что вы сделали? Неужели вы задумали им откупиться? — Вы пессимистичны, мисс. Это всего лишь небольшой презент в качестве легких извинений за причиненные вам неудобства. — Боюсь, ваши извинения мне ни к чему. Вернёмся к тому, что вы там сказали. Вы говорили, что мою мать убили. — Сейчас я стану рассказывать то, что тебе совсем не понравится. Твоя задача—слушать, не перебивать, не отрицать. Я дам тебе доказательства но лишь тогда, когда закончу. — Вся во внимании.— небрежно кинула Спиннет, так и не притронувшись к еде. Кусок в горло не лез в такой обстановке. — Доминик Спиннет не только пример плохого отца, но ещё и ужасного мужа. Его история любви с Эстреллой очень трогательная, если не знать всех подводных камней. С их свадьбы не прошло и двух лет, как твой отец заинтересовался другой. Около двадцати четырёх лет назад твой отец познакомился с твоей матерью. Её звали… — Моя мать..?— тяжело задышала девушка, чувствуя, как воздух стремительно покидает лёгкие. — Не стоит перебивать. Всё по порядку. Доминик познакомился с женщиной по имени Керес Мортимер. Мортимер—древнейший род волшебниц. Магия передается от матери к дочери. В каждом поколении рождалась хотя бы одна девочка, каждая из которых является потомком Морганы. Её ты не знать не можешь. Её портрет есть на вкладышах из-под шоколадных лягушек. На самом деле Моргана—сводная сестра короля Артура, сильная чародейка и заклятый враг Мерлина. Это о ней пишут почти везде. Мортимер—устоявшаяся фамилия у её потомков. Когда женщины выходят замуж, обычно они либо берут двойную фамилию, либо оставляют собственную. Таковы вековые традиции. — Я не понимаю… — Я продолжу.— перевел дыхание мужчина, продолжив невозмутимую «справку» о том прошлом, о котором Спиннет никогда не догадывалась.— Дом ник бесповоротно влюбился в красавицу и заделал ей ребёнка, когда той было двадцать два. — Если эта женщина, которую вы зовёте моей матерью, родила в двадцать два, как могло с тех пор пройти двадцать четыре года? Мне всего семнадцать. — А я и не говорил, что первым ребёнком Доминика была ты.— небрежно брошенная фраза переломила мир, который Спиннет так упорно выстраивала по кусочкам всю свою жизнь. Не первый ребёнок. Не единственный ребёнок. — Эстрелла долго время не могла забеременеть, поэтому твой отец конечно был рад, когда ему пришла весть, что его любовница понесла от него. Родился мальчик, наследник, желанный сын. Доминик был на седьмом небе от счастья. Спиннет был почти готов рассказать обо всём жене и потребовать развод, но что-то тогда остановило его. Могу предполагать, что виной всему стала болезнь Эстреллы. На тот период её настигла какая-то лихорадка. Об этом мне ничего неизвестно. Доминик любовницу оставил, точнее прервал с ней любую половую связь, но сына бросать отказался. Посещал их, поддерживал материально. Не оставлял мальчишку без внимания, отцовской заботы. Слова, словно нож по сердцу, добили истерзанную душу. Это не Доминик был плохим отцом, это Спиннет не была любимой дочерью. — На какое-то он время даже пропал. Доминик перестал выходить на контакт, а потом вдруг вновь объявился. Вновь завязалась любовь, чувства. Керес вновь забеременела. Вот тут уж Доминик решительно был настроен на развод, пока вдруг не узнал, что под сердцем любимой жены тоже ребёнок появился. Керес из его мыслей исчезла. Он не появлялся все месяцы беременности, все время посвящал Эстрелле. Обе женщины родили в один день с разницей в несколько часов. Разница была в том, что у Эстреллы на свет появился мёртвый ребёнок. Женщина пожертвовала жизнью, захотела спасти дитя, но ему не повезло, прожил он всего минуту на свете. Мирея Спиннет. Так зовут настоящую дочь Доминика и Эстреллы. У неё есть могилка на каком-то неизвестном никому кладбище. Спинет посчитал себя героем, решил всех обмануть. Скрыл смерть ребёнка, тебя забрал и выставил за дочь Эстреллы. Умно, неправда ли? Почти никто за столько лет так об этом и не догадался. — Как это забрал? Почему Керес…— запнулась девушка, пытаясь выдавить из себя слова.— Почему моя мама так просто отдала меня? — На тот момент она уже была мертва. Доминик забрал тебя у Мориллы, твоей бабушки, пообещав дать тебе лучшую жизнь. Решение было не таким уж и плохим. У Спиннета были власть, деньги, а Морилла была бедной старухой, которой то и дело интересовалось Министерство. — Морилла—моя бабушка? Та пожилая женщина из Хогсмида со мной в родстве? Подождите… — Все уточняющие вопросы позже. Я ещё не закончил. Как ты понимаешь, сыно́чка Доминик забрать не мог, иначе пришлось бы признать о связи на стороне, но это не помешало до какого-то времени ему заботиться о мальчишке. Спиннет ежедневно посещал сына, пока тот не повзрослел. Ежедневно посещал сына… Работал ли Спиннет действительно так много, как всем говорил, или он попросту всё время проводил у второго ребёнка? Любимого ребёнка. У Мелисенты всё это время был брат. Настоящий, кровный, родной, не просто на словах… — Я не… — Не веришь? Я и не надеялся, что ты со спокойствием примешь всё, что я скажу. Было бы глупо просто полагаться на мои слова. — Что случилось с Керес?— голос Мелисенты дрожал, не повиновался.— Как её..? Глаза совсем остекленели. Пелена слёз, которые всячески отказывались литься по красным от страха щекам, размыла всё происходящее. Мелисента больше не видела изыски гостиной, дорогую изумрудную скатерть, цветастые тарелки с разнообразием блюд. Перед глазами застыло лицо Доминика, человека, которого Спиннет всю жизнь звала отцом. Имела ли она на это право? Всё, что Мелисента знала о нём, в итоге оказалось откровенной ложью. В жизни Спиннет не было и капли правды. Её имя, фамилия, все эти безмерные года—один сплошной обман. —Каждый потомок Морганы по женской линии наследует какое-то умение от своей родовой магии. Твоя прабабушка Кендра была искусной целительницей. От её магии раны только так и затягивались на магах. Соседи сочиняли о ней байки, будто она даже с того света людей вытаскивает. Твоя бабушка Морилла—провидица, каких ещё поискать. Талант к приготовлению зелий и отваров —весьма побочное увлечение. Более у твоей бабки развиты способности к чёрной магии. За это её и не возлюбили. Род Мортимер всегда сторонились из-за их связи с тёмным колдовством. Твоя мама—ещё более искусная провидица. Дар к пророчествам у неё открылся в подростковом возрасте. Пожалуй, ведуньи сильнее, я не знаю. Керес видела всё будущее, как на ладони. Этим она кормила семью. К ней ходило много людей. Она делилась с ними почти всем, что видела. Время—тонкая материя, поэтому Керес всегда тщательно следила за тем, чтобы не нарушился ход событий. — Как она умерла?!— не стерпела долгий рассказ девушка. Чувства захлестнули Мелисенту с ног до головы. —За пророчеством к ней обратился Воландеморт.— слова вдруг рассекли напряженную минутную тишину.— Лорд страшился потери своей власти больше всего. Ничего так не пугало его, как нечто, способное его победить. Пожелав узнать своё будущее, он нашёл Керес и выпросил у неё целое пророчество. — И она так просто все рассказала ему? — Она бы и рассказала, не будь в пророчестве деталь, которая заставила её замолчать. Керес не была ангелом, собственная жизнь ей была дороже. Воландеморт для нее был лишь ещё одним клиентом. Проблема была в том, что пророчество было о тебе. Уже тогда эта несносная женщина знала, что родиться девочка. Керес понимала, что если всё содержание пророчества дойдёт до Воландеморта, то тебя убью даже быстрее, чем ты появишься на свет. —Я уничтожила пророчество. Воландеморту оно не досталось. — Ты не могла это сделать, потому что место, где оно спрятано, не знаю даже я. То, что ты отыскала в Отделе тайн—чистой воды подделка. Её Керес создала специально, чтобы отвлечь внимание от настоящего. — Но как же..? То есть всё, что говорилось в том пророчестве—ложь? Я не… — Не совсем так. Всё немного сложнее. В поддельном пророчестве есть доля правды, но она весьма сильно подверглась изменениям. Вернёмся к сути. Керес солгала о пророчестве, сказала лишь его часть. Лорд понял это через время и решил явиться за оставшейся частью. Это случилось 18 декабря 1959 года. В твой день рождения, как ты и сама уже поняла. С момента того, как ты появилась на свет, прошло четыре часа. В дом ввалились Лорд и его верные псы—Пожиратели. Тебя и твоего брата Керес спрятала где-то в доме. Несмотря на все пытки, из твоей матери так и не выбили даже слова. В конце концов, её убили, жестоко, резко, за несколько минут до полуночи. Ресницы девушки дрогнули. По щеке скатилась долгожданная одинокая слеза, которая таилась в уголке глаза всё это время. И вот Мелисента снова почувствовала себя тем ребёнком, которому отец решился рассказать о смерти матери. О настоящей причине… На тот момент Спиннет думала, что винить сильнее себя уже невозможно, но она ошиблась. Именно сейчас, когда девушке было семнадцать её поглотила настоящая вина. — Моя мама..? — Защитила тебя и твоего брата, отдав за вас жизнь.— вздохнул мужчина, пытаясь исказить сочувственно лицо.—Ты ведь получила шкатулку, которую я тебе отправил? То воспоминание, в котором ты оказалась, как только заиграла мелодия, было тем самым днём. Та женщина на полу —Керес. Шкатулка непростая. Мортимер сама поместила в неё это воспоминание. Вероятно, чтобы кто-то узнал, что на самом деле произошло в тот день. В мыслях вновь всплыла та ужасающая картина. Та мрачная спальня, лужа крови на полу, бездыханное тело женщины, завораживающая мелодия из шкатулки, языки пламени у входа. — А дом..? — Сожгли. Уничтожили со всеми уликами. — Как мне и брату удалось выбраться? Брату? Как непривычно и нелепо было это говорить… — Этого я уже не знаю, но мне известен человек, который способен рассказать побольше про тот день. Мы ещё посетим Мориллу. — Почему?— прозвучало жалобно на всю гостиную. Не вопрос, а крик о помощи.— Почему отец просто не рассказал всё это? — Потому что немного соврать—невозможно. Обманщики лгут до последнего. — Это невозможно. Где-то что-то должно было всплыть. Почему мне все так твердили, что я похоже на Эстреллу. Я ведь и правда её точная копия! — На этот вопрос я могу тебе ответить.— лукаво хмыкнул мужчина, прежде чем встать из-за стола и за пару шагов оказаться у девушки за спиной. Отодвинув стул с гостьей, Маркус крепко сжал плечи Мелисенты и подвёл волшебницу к настенному зеркалу на ближайшей стене. Вынудив из рукава пиджака волшебную палочку, инкуб невесомо взмахнул её в воздухе над макушкой Спиннет. Девушку окутала легкая, совсем мимолётная дымка. Как только та исчезла, Мелисента в ужасе уставилась на собственное отражение в зеркале. Вся ненавистные белые пятна с кожи разом исчезли, а от особенных разноцветных глаз остались лишь изумрудные радужки. — Так ты всё ещё похожа на Эстреллу? По моему скромному личному мнению—нет. А вот на Керес очень даже. О, секунду, у меня ведь есть снимок. Девушка в неверии ощупывала руки, шею, наивно думая, что всё происходящее лишь один большой сон. Пятна, с которыми не справился ни один колдомедик, оказались лишь иллюзией, замысловатым заклинанием по изменению внешности. Получив от мужчины снимок, Мелисента дрожащими руками поднесла его к своему отражению в зеркале. Изумрудные глаза, полные нежности, смотрели на девушку с фотографии. Именно такие и блестели в свете люстры в отражении зеркала. У неё были её глаза. Внешность, которую Мелисента так ненавидела, в итоге оказалась лишь ещё одной крупной ложью в её жизни. — Твой отец позаботился о том, чтобы не у кого не возникало вопросов. Доминик искусно изменил твою внешность. Вся грустные вздохи колдомедиков были им проплачены. —Кто я такая..?