Связанные судьбой: кровная нить

Девушка заворожённо шла по длинному коридору, разглядывая величественные колонны, исписанные стены и потолок, портреты на стенах. Вся эта чудотворная архитектура новой школы не сильно интересовали Кейт, но, как оказалось, более в этом учебном заведении делать было нечего, если у тебя нет друзей. Эттвуд одиноко бродила по пустым коридорам поздним вечером, пытаясь не думать о жизни дома. Там, в Уотерфорде, остались все. Кейт пришлось попрощаться с Ником, Томасом, Мишель и даже Люси. Она просто исчезла в один день, без объяснений уехала за тысячу километров в другую страну, даже не написав прощальных писем. Эттвуд поступила совершенно точно ужасно, но что ей оставалось делать? Если бы она нашла в себе силы встретиться с ними и всё объяснить, то уж точно бы не смогла уехать, бросить их, видя эти расстроенные лица, особенно ангельские глаза Люси. Кейт не желала искать себе новых друзей, не желала сближаться с этими напыщенными манерными дамочками, которые говорили только о каких-то глупостях. Эттвуд совершенно точно не планировала встречать в коридоре кого-то из них, особенно целую компанию шармбатонок. — Ой, поглядите-ка, кто же это решил выйти из своей норки. Гадкий утёнок?— со смешным акцентом начала издёвку какая-то блондинка. Эттвуд засомневалась, когда попыталась вспомнить имя едва знакомой девушки, но быстро услышала, как к ней обращалась одна из её подружек. Анабель. Так звали самую смелую из них. — Чтоб ты знала, утки не живут в норах. А вот такой гадюке, как ты, там самое место. Ученица явно была задета искусным оскорблением. Вероятно, девушка надеялась, что её новая жертва для самоутверждения не посмеет ответить. — И это мне говорит девчушка с нелепыми, уродскими рисунками на теле? По правилам нашей академии ученицам запрещено иметь на теле какие-либо позорные отметины, в том числе и тату. — А по правилам здравого смысла можно легко догадаться, что эти, как ты сказала, нелепые рисунки я сделала ещё до поступления сюда. Тату мылом и водой не смыть, если ты не знала. — Да как ты смеешь..?— возмущённо заворчала Анабель. — Смеет что? Отвечать на твои нападки?— Кейт повернула голову в сторону незнакомки, которая вмешалась в чужой спор. Это была высокая девушка, отличающаяся своей изящной походкой и осанистой спиной. Её руки, облечённые в белые атласные перчатки, аккуратно поправляли пуговицы серебристо-голубого пиджака пол цвет платья. Вид её излучал уверенность и твёрдость, несмотря на ангельские черты лица.— Анабель, с каких пор в нашей академии стало законным плеваться ядом в новых учениц? — Но ведь она..! — Она лишь защищалась от твоих несносных издёвок. Если хочешь увидеть гадкого утёнка, так взгляни в зеркало. Выглядишь жалко, когда пытаешься самоутвердиться за счёт других. Диана, Патриция, Ирен, кажется, вам давно пора вернуться в свои комнаты, ровно как и тебе, Анабель. Советую исчезнуть прямо сейчас, пока я не пожаловалась на вас руководству. — Ого, как ты их!— восторженно улыбнулась Кейт, когда компания девушек оскорблённо скрылась в том месте, из которого вышла. — Тебе стоит быть аккуратнее с Анабель. У неё скверный характер, держись от неё подальше. — Поверь мне. Я держалась, как могла, но её скверный характер нашёл меня сам. Я Кейт, с факультета «Ardeur». — Я Элленика, учусь на факультете «Vérité». — О, наверное, ты очень умная. — Это всё слишком стереотипно. В основу каждого факультета заложено куда большее количество определяющих качеств, чем глупое одно единственное слово. — М-м-м, прозвучало очень заумно. У тебя не получилось меня переубедить.— с широкой улыбкой произнесла Кейт, пытаясь свести всё к шутке. Её новая знакомая выглядела слишком серьёзной, когда Эттвуд всего-навсего попыталась сделать ей комплимент. — Я провожу тебя до твоей комнаты. Мы ведь не хотим, чтобы кто-то из руководителей заметил, как ты слоняешься по коридорам в такой поздний час. Правда же? Кейт широко улыбнулась и бесцеремонно ухватила свою новую знакомую под локоть, направляюсь к спальням. Элленика, прищурившись, хмыкнула от дерзкого нрава однокурсницы, но от Эттвуд не отстранилась. *** —Что такое?— встревоженно спросила Кейт, когда счастливая улыбка превратилась в полное разочарование лицо.— Дома что-то случилось? — Это моя мама. Она недовольно тем, как снизилась моя успеваемость в последнем месяце. Наверное, она уже получила мой табель с оценками. — Стоит ли из-за этого такой грустной сидеть? Оценки—это просто оценки, ничего более сверхъестественного и важного. — Нет, ты не понимаешь. Мама считает, что моя успеваемость упала из-за тебя. Думает, что ты мешаешь моей учёбе.— перебила однокурсницу Элленика, сжимая в руках пришедшее из родительского дома письмо.— Просит прекратить общение с тобой во избежание проблем. — Какие глупости! Я конечно едва до середнячка в знаниях дотягиваю, но думаю, что моё слабоумие и безрассудность незаразные. Почему твоей маме так важен какие-то отметки в табеле? —Ты ведь знаешь, Кейт, мы совсем не богаты. Если я не буду стараться, то завалю экзамены, не смогу поступить в университет, сломаю себе жизнь и до конца своих дней буду работать в жёлтых газетёнках. Учёба—моя единственная надежда выбраться из бедности и устроить себе светлое будущее. —Да чтоб я провалилась от таких слов. Какую чушь ты только что сказала! Наверное, тебе твоя мать такие ужасы перед сном рассказывала, как страшилки. Не знаю, как тебе надо так сильно скатиться по учёбе, чтобы куда-то там не поступить. Все учителя тобой довольны, особенно этот сноб, как его там, Гран, Грин, Гар… Профессор Уилкинс в общем. — Правда?— восторженно спросила девушка, косясь на подругу.— Правда думаешь, что он мной доволен. Кейт уже давно начала замечать странное поведение подруги. Уж больно радостно Элленика реагировала на любое упоминание Гранта Уилкинса, уж больно счастливо сидела на его лекциях и уж больно подозрительно пялилась на него большую часть времени. — И чем тебе только так понравился этот павлин напыщенный. Злобный хам и болван самоуверенный. Влюбилась что ли? —Говори тише, когда такой бред несёшь!— испуганно прервала подругу Элленика, краснея от стыда.— Разве можно… Он преподаватель, я студентка. Мне даже в его сторону подобным образом постыдно глядеть… — Вот и правильно! Этот ворчливый Уилкинс не заслужил и капли женского внимания. — Ну не говори ты так про него. Он не такой. Он ведь… Очень интересно предмет ведёт, об учениках заботится, всегда очень милый и добрый. — Иногда мне кажется, что мы с тобой говорим о разных людях.— фыркнула Эттвуд, заканчивая глупый разговор. В Шармбатоне любое общение с противоположным полом было под строгим надзирательством. Руководители и комиссия посчитали, что юные леди и юноши не должны были отвлекаться на какие-то глупые отношения, поэтому даже мужские и женские спальни находились в разных крылах академии. Ученикам противоположного пола было запрещено находится долгое время наедине с друг другом и общаться на темы, не касающиеся занятий. В Шармбатоне нельзя было влюбляться даже в своих же однокурсников, не то что в преподавателей, особенно на много лет старше своих учениц. *** Кейт удручённо перемешивала колоду карт, развалившись на своей кровати. Соседки по комнате не было. Вероятно, та задержалась в обществе более дружелюбных подруг, нежели Эттвуд. Входная дверь едва не слетела с петель, шумно ударившись о стену , когда в комнату влетела вся зарёванная Элленика. От неожиданности Кейт выронила всю колоду из рук, совершенно по-варварски чертыхнувшись . Каждая из карт необъяснимым образом осталась лежать на полу рубашками вверх. Эттвуд подскочила к продолжающей мучить себя слезами подруге, сползающей вниз по стене. Её плач напоминал настоящий скулёж. Элленика зарылась с головой в дрожащие колени, начиная что-то неразборчиво бормотать. —Что стряслось? Почему ты вся заплаканная? Тебя обидел кто-то? — Я…— хрипло послышался голос Элленики.— Я совершила ужасную ошибку. Я… Это я во всём виновата! Мне конец. Нет, нам с ним конец! Что теперь делать.. — Элленика, расскажи по порядку. Что случилось? Я не смогу помочь тебе, если ты продолжишь тут под дверью хныкать, только девушек распугаешь. — Кейтлин, его уволят, его точно уволят после такого. Даже хуже! Он теперь от позора из-за меня не избавится. Мама убьёт меня. Нет, точно убьёт сначала меня, а потом и его… Эттвуд не умела поддерживать людей, в список её талантов это полезное качество никогда не входило, поэтому девушка не знала, как ей стоит вести себя с горемычной подругой, попавшей в какую-то передрягу. — Хватит стонать здесь. Я всю исправлю, обещаю. Слово Кейт Эттвуд даю. Только ты должна всё рассказать мне. Кого уволят? Кто от позора не избавится? — Грант.— после произнесённого имени слёзы на лице Элленики покатились ещё с большей скоростью. — Уилкинс? Что же ты такого натворила? — Кейтлин, я же люблю его. У меня сердце болит, когда его с другой вижу. Ради него я… Да даже умереть готова! Вот прямо сейчас. Может так и сделать? Да, точно! Если я умру, то никому и дела не будет до того, что произошло. Про мертвых же нельзя плохо говорить, правильно? Кейт едва смогла усадить подругу обратно на пол, когда та с полной решимостью встала, чтобы распрощаться с жизнью неизвестным для Эттвуд способом. — Умереть? Да ты с ума сошла! Элленика, какая же ты дура. Как могла на этого мужчину взглянуть? Как могла влюбиться да еще и так сильно, что жить перехотелось? Он не достоин тебя, даже твоей маленькой слезинки не достоин. Никто из мужчин не достоин нас, женщин. Все они неосновные болваны и тюфяки, которые только и делают, что разбивают сердца маленьким девочкам. — Ты не понимаешь! Ты просто не любила никогда. А я… А я на всё ради него готова. На всё готова, чтобы быть с ним, чтобы ни одна другая женщина не касалась его, чтобы не смотрела в его сторону. — Да ты сбрендила. Слушай, нет, правда, у тебя мозги набекрень поехали с этим Уилкинсом. Что за чушь ты несёшь? Какой бред. Вы не можете быть вместе, Элленика. Если кто-то узнает об одной только влюблённости, обоим не сбежать, не то что о реальной связи. — Кейт…— рвано вздохнула Элленика, утирая новую волну слёз.—Он меня не любит, он любит другую. — Ты спрашивала у него?— ошеломлённо замерла Кейт, боясь услышать ответ. — Хуже. Я только что от него убежала. Пришла к нему в кабинет, решилась наконец в чувствах сознаться, обниматься полезла, уже даже поцеловать было хотело, но он оттолкнул меня, сказал, что я глупая, что точно из ума выжила, раз посмела подумать, что между преподавателем и студенткой точно может что-то быть. — Ну так и отлично, Элленика, этот случай тебе уроком станет. Забудь ты этого мужчину, даже думать о таких глупостях не смей. И хорошо, что оттолкнул, хотя бы жизнь не испортил, значит, что хоть какая-то голова на плечах у него есть. — Кейтлин, нас кто-то видел. Я заметила какую-то фигуру в коридоре. Кто-то видел, как я к нему обниматься полезла. Теперь все знать будут… — Мы что-нибудь придумаем, Элленика. Я не позволю, чтобы у тебя были проблемы, я же пообещала.— устало вздохнула Эттвуд, стискивая подругу в объятиях. Рука медленно поглаживала взбудораженные от бега волосы, пытаясь успокоить всё ещё временами хнычущую девушку. *** —Спрашиваю последний раз. Если никто из вас не сознается, каждую с позором на растерзание людям оставлю. Надо же было додуматься, в связь с преподавателем вступать. Не так я вас воспитывала, нахалки.— грозно шагала по комнате мадам Флоретт. Слухи быстро перешли к преподавателям. Говорили, что кто-то даже докладную написал, лично пожаловался на случившееся. Кейтлин в этом даже не сомневалась. Шармбатонки всегда были излишне завистливыми и эгоистичными. Каждая тут заботилась только о своём благополучии, поэтому сдать даже собственную подругу здесь приравнивалось к чему-то абсолютно нормальному. Перед тем, как надежа в душе Элленики окончательно разбилась, рука Анабель самодовольно взметнулась вверх, привлекая внимание руководительницы. — Мадам Флоретт, кажется, я знаю, кто был способ на столь ужасный и неприемлемый поступок.— ученица вложила в эти слова весь драматизм, на который только была способна, чтобы выставить себя чистой и невинной. Анабель была ярким примером волчицы в овечьей шкуре. Злоба и коварство скрывалось за её ангельским личиком. — Я слушаю, Анабель. — А Элленика нам ничего не хочет сказать?— с мерзкой ухмылкой пропела шармбатонка, поворачиваясь в сторону своей явной неприятельницы. — Что ты такое несёшь? Как смеешь так очернять её имя? Где доказательства, а? Или мы должны только твоим ничтожным словам верить? — Мисс Эттвуд, сдержаннее, сдержаннее. Леди не может так выражаться, но с сутью ваших слов я согласна. Анабель, верить одним лишь догадкам я не вправе. — А если я скажу, что Элленика давно влюбленным взглядом в сторону профессора Уилкинса смотрела. Каждый здесь замечал ее странное поведение. — Элленика, это правда?— настороженно спросила мадам Флоретт, останавливаясь перед перепуганной ученицей, пытающейся отвести в сторону мечущийся от страха взгляд. — Это не она, мадам. Элленика в тот вечер была в моей спальне. Я попросила её помочь мне с докладом. Моя соседка не может это подтвердить, так как она временно вышла тогда.— Эттвуд сделала шаг вперёд из общей колонны, обращая строгий взгляд руководительницы на себя. — Да что вы её слушайте! Элленика —просто её подружка, она выгораживает её, вот и придумывает на ходу.— вмешалась вновь Анабель. — Кейт, если в столь непростительном происшествии виновата не ваша подруга, тогда, может, вы знаете, кто к этому причастен? Эттвуд бегло взглянула на подругу. Глаза той блестели, но волю слезам никто давать не собирался, только не сейчас, не в такой ответственный момент. Кейт кротко улыбнулась. Она ведь дала общения, значит она его сдержит. — Это я, мадам Флоретт. Я была в тот вечер в кабинете профессора Уилкинса. Мне очень стыдно, я поступила глупо, вовсе не подумала о последствиях. Сердце взяло верх над разумом, поэтому я не смогла сдержаться. Профессор Уилкинс уже давно мил мне.— с полной уверенностью заявила Кейт Эттвуд, гордо держа подбородок. С этого момента жизнь сделала цельный оборот и пошла в совершенно другом направлении. Кейт не была рада учиться в Шармбатоне, но Кейт была рада иметь такую подругу, как Элленика, поэтому об отчислении из академии всё же в скором времени пришлось пожалеть. До определённого момента Эттвуд даже не миг не сомневалась, что поступила правильно, раз защитила Элленику. Только в один злополучный день Кейт не узнала свою подругу. *** —Элленика!— задорно крикнула Кейт, привлекая внимание подруги в пустом коридоре. Эттвуд стояла с вещами, едва удерживая в руке тяжелую сумку с учебниками, всё ожидая, что Элленика обернётся иди хотя бы остановится, но ты продолжала идти напролом в совершенно противоположном от Кейт направлении.— Элленика, ты меня не слышишь? Это, возможно, наша последняя встреча. Нет, я конечно собираюсь писать тебе каждую неделю, а может быть даже каждый день, я и конверты купила уже, но мне бы хотелось поговорить с тобой лично перед тем, как я уеду, как никак, в другую страну. — Элленика.— в этот раз без радости повторила Кейт, с шумом бросая сумки на пол. Элленика так и не остановилась, поэтому Эттвуд не нашла решения лучше, чем просто бросить вещи посреди коридора и догнать подругу, которая так упорно делала вид, будто не замечает её.— На кой чёрт ты ведёшь себя так, будто я стала призраком. Не припомню, чтобы успела испустить дух в семнадцать. Элленика всё же соизволила повернуться, когда Кейт грубо схватила её за запястье. Эттвуд расслабила тяжёлую хватку под пристальным взглядом, но отстраняется не собиралась. —Что ты делаешь?— недовольно повела глазами Элленика, осматривая взглядом пустой коридор. — Я что делаю? Ты уверена, что это ты должна сейчас с меня спрашивать? Я трижды позвала тебя, а ты даже не соизволила пожать вид, что услышала. Я уезжаю в другую страну, а ты даже не хочешь со мной попрощаться? — Тебя ведь отчислили за нарушение правил, так ведь? Ты сама призналась в том, что ты тогда была в тот вечер в кабинете преподавателя. Я не заставляла тебя вступаться за меня, поэтому это и не моя меня, раз тебя с позором отчислили. — Что ты такое говоришь? Чёрт, я и не обвиняла тебя в этом, я сделала это по собственной воли, но какая муха тебя укусила, раз ты решила, что можешь так со мной разговаривать? Я спасла твой зад, прикрыла перед руководительницей, выставила себя посмешищем. Мне вновь приходится менять школу, вновь приходится менять язык. Думаешь, что это так просто? Я не полиглот, ваше ля парле-франсе мне далось очень трудно после многих лет в Ирландии. — Я не заставляла тебя заступаться за меня. — А я не заставляла тебя благодарить меня за это. Я просто хочу узнать причину твоего поведения. Подруги себя так не ведут. — Но мы больше не подруги. — холодно отозвалась Элленика, заставляя Кейт несколько секунд простоять в полном оцепенении. — Что? — Моя мать строго-настрого запретила мне общаться с «такой малолетней развратницей». Она не позволит нам даже переписываться, поэтому я ставлю точку уже сейчас. Спасибо тебе за то, что взяла всю вину на себя, но наше общение не может продолжаться дальше. Не нужно слезливых прощаний или слов, что мы когда-то ещё можем встретится. Мне это не нужно. Я говорю тебе спасибо и до свидания. — Так значит, да?— раздражённо прокричала Кейт вслед уходящей Элленики.— Я не стану говорить, что мы встретимся ещё раз, ведь впредь ты сможешь увидеть меня только на моих похоронах. В любом другом случае я просто не позволю тебе приблизиться ко мне даже на шаг. Сиди возле подъюбника своей мамаши, следуя всем её указаниям, это ведь она спасла тебя от позора, это ведь благодаря ей ты можешь спокойно продолжать учёбу здесь. Твоя мать—герой, а я так… Всего лишь удобный способ избежать наказания за содеянное. Как удобно было расплакаться на моём плече, позволить мне взять всю вину на себя, а потом просто феерично уйти, ведь так мама приказала. Но Элленика больше не слушала, завернула за первый же попавшийся поворот, останавливаясь возле колонны. Слеза одна за другой побежали на ее лице, но Кейт этого увидеть не смогла. *** Первая поездка в новую школу была очень волнительная. Много разных слухов ходило о заветном поезде, увозящем учеников далеко за пределы магловского зрения. Кейт была бы не Кейт, если бы в первый же день не сцепилась с каким-то задирой в коридоре. Без каких-либо злых намерений она врезалась в какого-то высокого юношу, уже было извинилась и собиралась уйти, но парень угрожающе преградил ей путь. — Очередная грязнокровка не посмотрела перед собой и набрела на проблемы? — Что? Грязнокровка? Да что бы ты знал, в моей крови несколько поколений течёт магия. — Значит, полукровка. Среди чистокровных таких уродливых и неуклюжих нет.— самодовольно фыркнул юноша. —Не мешайся на дороге, полукровка. Шагай ногами в своё купе и не появляйся на пути уважаемых дядечек, чтобы тебя ненароком не растоптали. —Как ты со мной разговариваешь? Я же ничего не сделала! Ты сам в меня врезался.— больше всего в своей жизни Эттвуд не любила две вещи. Когда ей указывают и когда повышают на неё голос, будто считают, что имеют право отчитывать её и при этом звонко кричать. —Я как-то непонятно выразился?—парень сохранял холоднокровие, но в глазах его блеснул явно недобрый огонёк. Скорее маленькая искра, сжигающая всех неприятелей заживо. Кейт уже хотела придумать что-то язвительное, чтобы утереть нос этому нахалу, но за спиной юноши послышался приятный женский голос, местами напоминающий детский. —Видимо тебе стоило говорить более в обходительном тоне, чтобы юная леди тебя поняла. Из-за спины незнакомца вылезла милая невысокая девушка с приветливой улыбкой. Кейт несколько раз проморгалась, когда в один момент ей показалось, что над головой волшебницы засветился нимб. И приветливый голос, и ангельское личико на самом деле явно что-то скрывали за собой. В необычных разноцветных глазах русоволосой красавицы было что-то, что Кейт никак не могла объяснить. Эттвуд быстро перевела взгляд на прежде наглого юношу, дьявольский взгляд которого стал излишне нежным и…Влюблённым? Незнакомец так быстро поменялся, что Кейт во второй раз усомнилась, не ангельская натура скрывалась за этой девушкой, раз ее появление так влияло на людей. —Мелисента. Не удивлен, что сейчас слышу именно тебя. Нам стоит поговорить, не находишь? —Не нахожу.— быстро остудила его пыл девушка. Кейт знала только имя прекрасной незнакомки, но уже чувствовала что-то наподобие восхищения. Эта Мелисента была похожа на Элленику в их первую встречу с Эттвуд.-Я заметно устала с дороги сюда, а впереди еще долгая поездка. Сейчас мне не до разговоров. Если у тебя нет ничего срочного, то предлагаю тебе пропустить меня, ведь мое купе и купе этой девушки находится в противоположной от тебя стороне. —Не смею задерживать, но долго уклоняться от разговора ты не сможешь, мы поговорим, когда для этого вновь подвернется случай.—самоуверенно ухмыльнулся юноша, отступая в сторону. Кейт довольно задрала подбородок и пошла вслед за своей заступницей, стараясь повнимательнее её разглядеть. *** Подруги Мелисенты Спиннет были более, чем великолепными и явно более дружелюбными, чем когда-то были в свою очередь шармбатонки. Кейт не знала, что ей так быстро удастся найти друзей в новой школе. Хогвартс уже приятно удивлял, хоть Эттвуд туда ещё и не попала. Было ощущение, что сама жизнь позволила ей начать всё с чистого листа. Новые друзья, новая школа, новые интересные разговоры и приключения. У неё ещё был шанс отучиться в столь увлекательном месте и прожить долгую и счастливую жизнь. Марлин—видная красавица со светлыми волосами и дерзким характером раз за разом половину пути расспрашивала про каждую татуировку на теле Кейт. Мэри—миловидная смуглая девушка с кудрявыми темными волосами любопытничала разузнать всё о Шармбатоне. Скромная рыжеволосая Лили старалась не изматывать новую ученицу вопросами, но всегда активно поддерживала беседу, имея информацию, казалось бы, почти для любой темы. Мелисента—та, которая показалась при первой встрече одновременно милосердной и воинственной, скучала возле окна. Её несомненно что-то тревожило, но подруги намеренно делали вид, будто не замечали этого. Вероятно, девушка не любила вываливать все свои проблемы на других. Когда купе в который раз открылось, представляя Кейт двух высоких без всякого сомнения привлекательных юношей, Эттвуд быстро оглядела новых знакомых, пытаясь найти какие-то особенные ответы в их глазах. —Джеймс, Сириус, знакомьтесь, это Кейт Эттвуд. Она новенькая, раньше училась в Шармбатоне.— Марлин опередила парней, уже собиравшихся что-то сказать. Эттвуд приметила на себе заинтересованный взгляд брюнета, но это не были глаза флиртующего, скорее с любопытством изучающего. —О, Сириус Блэк! Putain, я наконец-то вспомнила, где видела тебя! Та и Мелисса—довольно обсуждаемая пара даже за пределами Лондона. Некоторые разбрасывают слухи про вашу парочку на территории Франции. Французы—очень любопытные люди, чтоб вы знали! В один момент все надежды Кейт разбились, когда девушка вспомнила недавнюю статью, что она прочитала в каком-то английском выпуске. Эти двое были помолвлены. Эттвуд никогда не была броской на внешность, особенно противоположного пола, но Сириус Блэк на снимке в газете сразу показался ей привлекательным. Было в его внешности что-то завораживающее, от чего нельзя было оторвать взгляд. Одним словом—завидный жених. — Мы не пара.— Мелисента так быстро перебила Эттвуд, что та даже не успела сообразить, что ответить. Кейт мысленно поставила галочку возле пробежавшей в голове надписи «Они не пара». *** Когда Лили, оказавшаяся старостой факультета, на который поступила Кейт, объявила преподавателя Уилкинса, на лице Эттвуд застало выражение ужаса, которое она тотчас попыталась скрыть. Проблемы нашли её и в этой школе. Она так старалась убежать подальше от Уилкинса, что не заметила, как он пришел вслед за ней. Оставалось лишь надеяться, что позорная часть её прошлого никогда не всплывёт здесь. *** Когда однажды Кейт подкараулили в коридоре, девушка едва успела остановить, прежде чем безвозвратно сломать остановившему её преподавателю руку или нос. Уилкинс. Поджидал в тёмном коридоре. Как на него похоже. — Профессор… — Вот только дуру из себя строить необязательно, мисс Эттвуд. Я очень доволен тем, как вы упорно притворяетесь, будто мы с вами незнакомы. Продолжайте в таком же духе и дальше. Я не хочу, чтобы вы лишили меня работы уже во второй раз. Признаться честно, я бы загнобил вас и все ваши жалкие знания по моему предмету в первый же день, но страх, что слухи, не имеющие ничего общего с правдой, вновь заполонят всю мою жизнь, никуда не делся. Вы и ваша драгоценная дурная подружка, которую вы так упорно защищали, взяв на себя всю вину, разрушили мне жизнь. Я позволил вам жить спокойно на новом месте, но если хоть одна живая душа узнает о том нелепом происшествии, которое спровоцировала Элленика, я клянусь, жизни лишу, не пожалею. — Вы стали каким-то более агрессивным, мистер Уилкинс. Не мисс ли Спиннет стала тому причиной? Вы так зациклились на ней, вздохнуть нормально на даёте, так пытаетесь задеть или унизить. Хорошо, что она не так проста. Я ведь права? Она причина вашего недуга? Из-за неё вы ведёте себя так странно? — Наглости, как и ума, тебе не занимать, поганая девчонка. Станешь свой язык распускать, я заставлю тебя до конца своих дней молчать. Не лезь в дела, которые тебя не касаются. Преподаватель грубо задел женское плечо, уходя прочь. Кейт наконец нашла в себе силы выдохнуть. Хоть и вид ее излучал уверенность, внутри сердце билось так часто, что едва не вырвалось из груди. Уилкинс выглядел убедительным, поэтому Эттвуд мысленно согласился с тем, что его стоило остерегаться. *** Кейт корила себя каждый раз, когда ее взгляд задерживался слишком долго на Сириусе. Занят. Занят. Занят. Повторяла она для себя несколько раз, чтобы не предаваться мечтам. Сириус был… Идеальным. Сириус красив, умён, хорошо сложён собой, заботлив к своей девушке, с прекрасным юмором, дерзкой натурой и пьянящим чувством справедливости. Кейт не любила парней, но она любила Сириуса Блэка. Сириус Блэк был всем… Всем для Мелиссы и простым другом для Кейт. Такова была реальность, в которую Кейт никак не хотела верить. *** Когда Кейт подкараулили в коридоре уже второй раз, Эттвуд задумалась о собственной безопасности в стенах злополучной школы. На этот раз на месте преподавателя уже стоят с грозным видом Рабастан Лестрейндж —наглый нарцисс и эгоист, которого не заботит ничего, кроме собственной выгоды и Мелисенты Спиннет. — Чего ты хочешь?— злобно рявкнула Кейт, когда слизеринец самодовольно ухмыльнулся после своего небольшого компрометирующего рассказа. Эттвуд уже поняла. Сейчас ее ожидает чистый шантаж. На кону стояло слишком много. Пусть она и была зла на Элленику, но проблем ей доставлять не хотелось. Подруга была не виновата. Элленика всегда была слабой перед матерью, поэтому Кейт всё же простила её после подлого поступка. — Правильно, сразу к делу. Такой подход я люблю. Мы же с тобой хотим одного и того же. Я не собираюсь тебя шантажировать, просто предлагаю тебе выгодную сделку. Ты получишь своего ненаглядного Блэка, я—Мелисенту. И всё в плюсе. Видишь, как умно я придумал? Тебе ничего не нужно делать. Просто подлить пьянящее зелье ему в напиток, а дальше он уже сделает всё сам. Даже не представляешь, как Блэк теряет голову после пары бутылок чего-то крепкого. Это зелье просто усилит эффект, чтобы уж точно произошло то, что мы планируем. — Это неправильно. Кто я такая, чтобы лезть в чужие отношения. У него есть любимая девушка. Она моя подруга! Я не стану этого делать. Сам разбирайся с этим, только учти, что теперь я все расскажу Мелиссе.— Кейт уже собиралась уйти, но Лестрейндж грубо схватил чужую руку, припечатывая волшебницу к стенке, не давая возможности пошевелиться. — Ты не поняла. Это обязательная выгодная сделка. Если откажешься или сделаешь что-то неправильно, я заставлю каждое издательство выпускать каждый день по статье о малолетней шармбатонке-совратительнице, которая испортила жизнь хорошему преподавателю. Уже представляю, они столько интересного могут придумать. Ах, как же они всё приукрасят. Сделай то, что говорю, если всё ещё хочешь спасти подругу, а заодно и себя, ведь и о твоём именем во всей этой истории я тоже позабочусь. Помнишь, что я говорил? Все в плюсе. Тебе—Блэк, мне—Спиннет. Кейт почти почувствовала, как вырвала из груди последние частички собственной совести, соглашаясь на чёртову сделку. Ещё неделю назад она корила себя лишь за одну мысль о симпатии к Блэку, а сейчас так просто согласилась соблазнить чужого парня и позволить случиться измене, которая явно разрушит их отношения. Она сделает это для Элленики себя. Кейт пыталась уверить себя, что делает это только ради подруги, но мысль крутилась лишь одна. Шанс. У неё может появиться шанс. Она сможет быть с любимым человеком… *** Когда дверь спальной комнаты глухо открылась, а в проходе появился Блэк, Кейт окончательно уверила себя, что пути назад нет. Разве она не делала сейчас то, чего так долго хотела? Она тоже достойна счастья, даже если это счастье принадлежало другой… — Сириус…— кротко спросила Эттвуд, пытаясь понять, сработало ли зелье Рабастана. — Мелисса.— тихо пробубнил себе под нос имя юноша. Кейт едва сдержала слезу. Нет, это совершенно не то, чего она так долго хотела. Она мечтала быть желанной, мечтала быть любимой, но она вовсе не мечтала занять место другого человека. Только не таким способом. Эттвуд почти решила остановиться, почти развернулась, чтобы что-то сказать, но Сириус с помутневшим взглядом уже оказался рядом, горячо целуя оголённое плечо. Это стало спусковым крючком, точкой невозврата. Кейт отказывалась отказываться от этого. Рабастан дал ей шанс быть с любыми человеком, она не желает его упускать хотя бы сейчас, хотя бы на эту ночь. *** Кейт тошнило от самой себя весь вечер. Чего она могла ожидать, когда призналась Сириусу в содеянном? Конечно он никогда не простит её, конечно больше не взглянет в её глаза. Она виновата. Она разрушила его отношения. Она поссорила его с девушкой. Она. Во всём была виновата она. Сейчас Эттвуд понимала это, как никогда раньше. Когда со стороны показалось яркое свечение палочки Монтегю после только-только вылетевшего заклинания, в голове Эттвуд пронеслось с десяток мыслей, но зацепиться она успела всего за одну. «Любовь-это когда чьи-то интересы ставишь выше своих. Она ему дорога. А мне важно всё, что дорого ему. Я должна искупить вину, должна позволить Сириусу наконец-то стать счастливым. Он это заслужил…» Кейт зацепила полы платья в руки и бросилась прямо перед Спиннет, чувствуя, как грудь пронзает чужое заклинание. Уже через секунду девушку отбросило на пару метров. Эттвуд не слышала, как Сириус моляще просил её не закрывать глаза, как просил оставаться в сознании. Она лишь улыбалась от одного вида его заботливого взгляда. Сириус Блэк смотрел на неё сейчас с такой нежностью, что Кейт наконец смогла ощутить себя любимой хотя бы на этот миг. Теперь и умирать было нестрашно. — Сириус, я так люблю тебя. Прости меня, прошу, прости меня, я не хотела вас ссорить с Мелиссой. Я так люблю тебя, так люблю.— искренне признала Кейт на последнем издыхании. Она больше не видела нависающую над ней фигуру Рабастана с палочкой в речи, не слышала его угрожающей речи, она просто улыбалась, так невинно и неправильно в этой ситуации. Кейт Эттвуд выдохнула в последний раз. Мертвецкий пар вышел меж её губ, когда сердце отдало конечный стук.