Натурщик, или красота - убойная сила

- Ну че? - сказал Степа, выдыхая клубы дыма и пара. - Как тебе “хвернисаж”? Подошедший Вова мрачно и невнятно матюгнулся под нос басом и втиснул свой стенд с коллажем из черных силуэтов на скамью, между Женькиным холстом и Степиной инкунабулой. - Надо же придумали, суки, мзду брать со студентов за вход на свою же территорию, - пробурчал Вова. - Обнаглели вконец… - А ты как думал? - хмыкнул Степан, затягиваясь. - Типа, заберут десятину из нашего призового фонда и на этом успокоятся? Это ж лотерея! Хочешь шанс выиграть бабки - плати за лотерейный билетик. С миру по нитке, жене ректора - шубка на зиму. Он повертел окурок в пальцах, роняя пепел на дырявые перчатки из синей шерсти, и погасил его сзади об спинку скамейки на которой сидел. - И ладно ещё, устроили блошиный рынок вместо вернисажа, - развил идею Женька, маша длинющими руками. - Ладно ещё, за крышу надо платить. Но расписание хотя бы можно было грамотно составить? Еле открылись, а солнышко-то уже тю-тю! Вова и Степа посмотрели поверх толпы на кроны деревьев, позолоченные неумолимо заходящим солнцем. - Да, видимо пан ректор трошки призабув, що уже на минуточку октябрь кончается, и солнце садится в полшестого, - сказал Вова. - Может, надеялся на пасмурный день с рассеянным мягким светом, - благосклонно предположил Степа. - Всю неделю пасмурно было. - Все равно поздно пить боржоми, - сказал Женька, оглядывая толпу из запоздавших студентов с работами, ищущих места поближе к парадному входу в академию, и первых посетителей, с любопытством расхаживающих между уже разложенными на асфальте и скамейках работами. - Пока все соберутся, пока всех обойдут… Через двадцать минут стемнеет нафиг, и финалистов придется отбирать с фонарями. - А чего вы тут одни сидите? - спросил Вова. - Саня с Малей у третьекурсников тусуются. Ленка со скульпторами. - А Юрка? - Ходит где-то, - пожал плечами Степа. - Не сиделось ему. Оставил лавочку на меня и смылся, паразит. Он кивнул на картонку с аккуратно пришпиленным кнопками листом. Вова нагнулся рассмотреть гравюру поближе. - Это он сделал, да? - спросил он. - Мило. Иллюстрация к чему-то? - Вроде нет… Вова перевел взгляд на Степин альбом рядом с картонкой. Выстраданный Юрой Дорифор, выполненный углем, радовал глаз совершенством форм, и на первый, беглый взгляд походил на обычную штудию мужской натуры. Более внимательный осмотр приоткрывал настораживающие детали: необычное напряжение мышц, стиснутый кулак у бедра, загнанный взгляд… Даже его контрапост выглядел не как равновесие уверенного в себе воина, а как бессилие перед непреодолимым роком. Бородатый красавец стоял так, как будто злые насмешливые боги перенесли его в мастерскую художника прямо с поля боя и поставили в академическую позу, наспех смыв с него кровавое месиво. - Да, - сказал Вова. - Сильно. Поздравляю. Это все с той одной сессии? - Нет, еще час добавили. Я его попросил. - Ага, и небось там же и раком встал, - тихо хихикнул Женька, понижая голос. - Да пошел ты… - пробормотал Степа, слегка розовея. - Не, ну тебя в принципе можно было бы понять, - сказал Вова. - Я офигел, когда его увидел. Он что, культурист? - Никакой он не культурист, просто спортивный. У него дома мешок для бокса, гантели, все дела… - Ну, а после сессии хоть, он тебя того…? - Женька присвистнул: фьи-фью. - Или ты его? - Никто никого! - Степа начинал злиться. - Сессия как сессия, он позу держал, я рисовал. И вообще, Юрка не такой… - Он осекся и покраснел еще пуще. - Тю-ю, - протянул Женька разочарованно. - Ну и дурак. - В смысле? - В смысле, это девок надо окучивать до опупения, прежде чем они дадут. А он мужик. Ему-то зачем выпендриваться? Залететь ты не можешь, жениться на тебе не надо. Так чего сиськи мять? - Женька хихикнул высоким дельфиньим смешком. - Жопу, то есть… раз дают, надо действовать, я так считаю. - Юра у нас, видимо, романтик, - сказал Вова. - Не хочет просто так, с кем попало… Степа полез за новой сигаретой. Женькины рассуждения задели его за живое. Насколько Степе было известно, большая часть гомосексуальных связей были именно такими, без “выпендрежа”: встретились, понюхали друг дружку под хвостом, как собаки, дело сделали, и разбежались. Поговаривали, что на плешках от потенциального партнера не требовалось даже имени - только исправные части тела непосредственно задействованные в акте, и иногда деньги. И все это всегда вызывало в Степе отвращение и чувство собственного превосходства - я, мол, не такой, это все не про меня. Теперь, вспоминая как он вешался на Юрку при каждом удобном случае, склоняя его к непотребству, он начинал подозревать, что ничем от них не отличался. И плешки он, возможно, избегал не потому, что брезговал, а потому, что дрейфил перед возможностью набега от местной гопоты. То есть был не только лицемером, но и трусом. А как только на его голубом горизонте появился мужик, не реагирующий на его приставания немедленными пиздюлями, тут-то и полезла наружу вся его гнилая сущность, похотливая и корыстная… - “Я искал тебя тысячу дней; раздевайся, ложись, я Сергей,” - пробормотал он, чиркая спичкой. - Слушай, а где Юрка живет, вообще? - спросил Вова. - Он даже не говорил никогда, по-моему… - Да недалеко, на улице Артема, - сказал Степа, и тут же прикусил язык. - Ч-черт… только вы ребятам не говорите, ладно? - А это что, секрет? - удивился Вова. - Ну, типа того… Он особо не распространялся, но он точно не хочет, чтобы люди его адрес знали. - Так вот почему он посиделок не устраивает, - подумал вслух Вова. - Я думал, его жаба душит, проставляться не хочет… - Я не понял, он что, скрывается, что ли?! - переспросил Женька. - Да тихо ты, не ори! - зашипел Степа. - Все, закрыли тему. Я вам ничего не говорил. Вова и Женька переглянулись. - Без вопросов, братан, если все так серьезно, мы - могила, - сказал Вова. - А знаете шо? - сказал Женька. - Я даже не удивлен. Как он мою куртку нашел, помните? Это ж надо было этих гадов опознать, раз, - Женька принялся загибать пальцы, - отследить, два, отпиздить, три. Так что по всем понятиям выходит, что Юрка - человек серьезный… Все замолчали, глядя на толпу. Последние студенты уже занимали “торговые точки” по бокам аллеи, и в толпе теперь было все больше модно одетых людей. Некоторые говорили на мобильных телефонах - громко, чтобы всем было слышно, какие они важные цацы. У дверей в академию маячила съемочная группа. - А что тут должно произойти, я так и не понял? - спросил Степа. - Тут где-то жюри ходит, но мы не знаем пока кто это, - объяснил Женька. - И вот они будут так ходить, ходить, и выбирать типа финалистов. Те, кого выберут, понесут свои работы внутрь. Там у них типа фуршет. - Пиздец, они еще и жрать при нас будут, буржуи, - застонал Степа. - Это ваша? - спросил вдруг модно остриженный молодой человек в элегантном костюме, с мобилой и аж двумя пейджерами за поясом, смотря поочередно на всех троих. - Вот эта, с детьми. - Моя, - с достоинством сказал Женька, погладив угол холста. - Замечательно, - сказал молодой человек, тряхнув высветленной челкой. - Просто великолепно. Какая замечательная, теплая гамма. Это пленэр? Женька поглядел на холст, где ватага деревенских ребятишек, позолоченных летним закатом, самозабвенно гоняла мяч на фоне бездымного ветшающего завода. - Фигуры с фотографии дорабатывал, - сознался он. Молодой человек вынул серебянный мобильник. К всеобщему удивлению, он не стал набирать номер, а повернул его кнопками к картине. - Можно? - спросил он, и щелкнул несколько раз. - А это что? - не понял Степа. - Мобильный телефон с камерой, - сказал молодой человек, словно извиняясь за свою неимоверную крутость. - Снимает фото и видео. Японский, новинка от Кёёсэра. - Он произнес название именно так, с долгой "ё". Женька присвиснул. - А можно посмотреть? Молодой человек, улыбаясь, протянул ему телефон и даже отдал в руки. Все столпились вокруг Женьки. - Фото еще у них плохонькие, конечно, - сниходительно вздохнул молодой человек, тыкая кнопки и показывая Жене грубое, но вполне различимое фото картины и его самого. - Но первый блин всегда комом. Следующие модели будут лучше. Женька молча вернул ему мобильник. - А это? Ваше? - Молодой человек склонился над Степиным воином и несколько секунд осматривал его, прищурившись. - Вау! - сказал он, поднимая глаза на Степу и улыбаясь ему тоже. - А вы его из головы выдумали? - Нет, конечно, - пожал плечами Степа. - Был эскиз с натуры, я его доработал… Молодой человек поднял брови. - Я Дима, - вдруг сказал он, протянув Степе руку. - Степан, - четко ответил Степа, пожимая ее, как будто напоминал свое имя Диме уже в пятый раз, и надеялся что хоть на этот раз его запомнят. Дима открыл блокнотик с прикрепленной миниатюрной золотой ручкой, записал что-то, и опять защелкал японской игрушкой, рассматривая получившиеся кадры в цифровом экране. - И эта тоже Ваша? - кивнул он на девочку и кота. - Нет, приятель сделал. - А где он? Степа пожал плечами. - Где-то тут гуляет. - Но он вернется? Женька и Степа переглянулись. - Двушка за конкурс уплочена, значит вернется, - сказал Женька. - А вы все вместе работаете? Ну, учитесь, творите… - Вас интересует сам творческий процесс? - сказал Вова, явно задетый тем, что ни его силуэтам ни его персоне не уделили восторженного внимания. - Да, знаете, у самого были амбиции в этом направлении в детстве. - Молодой человек улыбнулся. - Увы, таланта не было. Пришлось уйти в низменный бизнес. Он опять раскрыл блокнот, вынул оттуда листок с круглыми разноцветными цветными наклейками, и спешно налепил по одной в правый нижний угол всех четырех работ - даже непрокомментированной Вовиной. - Вы тут прямо созвездие талантов, - сказал он, блеснул профессиональной белозубой улыбкой, и исчез в толпе. - Что это было? - спросил слегка обалдевший Степа. - Походу, жюри, - пожал плечами Женька.

***

Отойдя на порядочное расстояние от скамейки, Дима вытащил мобильник и набрал номер. - Это я. Да. Нашел.