Натурщик, или красота - убойная сила

Юра не соврал, думал Степа, тужась приподнять отрубившегося товарища: он был явно непьющий. От наконец выпитого стакана водки, плюс от дополнительного стопарика за последний раунд, который Сашка торжественно налил ему из новой бутылки, Юру… нет, не развезло. Расплющило. То, что завтрашнее позирование ударило Юру куда-то под дых, Степа понял сразу. Юра не жаловался, не пытался отнекиваться или откупиться. Он просто сидел как сидел на кровати с этим сжатым кулаком, смотря на него и что-то беззвучно бормоча одними губами, как декабрист, молящийся перед виселицей. Степа уже хотел предложить ему, в порыве нехарактерного великодушия, поменяться - сраму он не имел отроду, и перспектива быть осмотренным и законспектированным со всех сторон ему ничуть не претила. Но тут Юра закрыл глаза, вздохнул и осел назад, на подушки, да так и остался лежать, как покойник. Нащупав профессиональным движением у Юриной тушки пульс, Юзик велел оставить его спать в восстановительном положении. Что Степа и пытался сделать без какого-либо успеха уже минут пять. - Сань, помоги, а? - позвал он наконец. - Помоги товарищу с товарищем, товарищ. Я совсем в сиську, кажется; я его сдвинуть не могу… Вдвоем они вытянули Юрку на Саниной кровати, где собственно и проходила игра. Даже во сне Юркина кислая морда не обрела никакого покоя и умиротворения, как полагается в романах, подумал Степа. Вечно у него такой вид, будто его собаку грузовик переехал... - Интересно, почему он так боится? - сказал Саня, будто читая Степины мысли. - Ну, мы теперь знаем, что у него татуировка, - заметил Степа, снимая с Юры довольно побитые жизнью кроссовки, в которых, однако, обнаружились новые упругие ортопедические стельки. - Может, она неприличная какая-то… - У Юрки? Неприличная татуировка? - переспросил Саня. - Ну, или на неприличном месте… В конце концов, что мы о нем знаем? Вон он, оказывается, какой… бывалый. - Бывалый-бывалый, а пьет как восьмиклассник. - Не говори. Они молча посмотрели на инертного Юру. - Может, у него волосня по всему телу? - подумал Степа вслух. - Некоторые мужики стесняются… вон он вечно все закрывает. Ты его когда-нибудь в коротких рукавах видел? - Неа, - сказал Саня. - Только в рубашках и брюках, или в джинсах. Даже не закатывает рукава никогда. - Скорее всего, волосня, - сделал вывод Степа. - Зря он. Я бы, наоборот, ходил в расстегнутой рубахе все время. - На брюнетах очень в глаза бросается. Может, считает неэстетичным, - сказал Саня. - Или, может, у него не волосы, а деформация какая-нибудь. Типа лишний сосок. - А рукава-то при чем? - По рукам тоже лишние соски. В два ряда. Они покатились со смеху. - Не, Сань, слушай, - вдруг сказал Степа, посерьезнев. - А вдруг у него маленький? Совсем-совсем крохотулечка? - Молодой человек! - важным голосом объявил Саня. - Тут академия искусств, на минуточку, а не порностудия. Не крохотулечка, а “античные пропорции”! Они опять ухватились друг за друга, чтобы не упасть от смеха. - Мда, поди угадай с этим товарищем, - почесал в затылке Степа. - Ну, будем надеяться, что если у него там на теле совсем пиздец какой, Стас ему намекнет. - Да я бы не надеялся. Стасу вообще похер, кого нам рисовать. В прошлом году ветеран был, одноногий и трехпалый. И ничего, таких классных работ все понаделали. - Короче, вознесем молитву за раба Божия Юрия, - подытожил Степа. - Авось, переживет. Так, бери его руку… а я другую. Сгибай ногу. Раз, два, переворачиваем! Ну вот, справились. - Он встал с кровати, хлопая Юру по инертной ляжке. - Ты где спать будешь? - На Вовкином месте, он у Ленки. Ее родаки на даче, повезло им. И угораздило же Юрку отрубиться у нас, когда у него своя хата… Когда они вышли, Юра приоткрыл глаза, вздохнул в подушку и наконец отдался в объятия беспамятства, кружащего его в вальсе тошноты. * * * Как готовятся натурщики к сессии, Юра не знал, поэтому просто совершил свои обычные омовения, может несколько тщательнее, чем обычно. Поймав себя на мысли, что может побрызгаться одеколоном или духами, если где-то завалялись, он отогнал эту мысль как чернец беса и ограничился дезодорантом. Жарко в студии не было даже летом, когда они все поступали, так что если он и пропотеет там на виду у всех, то только от стыда. Вечерний рисунок курировал, по доброте сердечной, Станислав Владимирович, преподаватель пластической анатомии. В без пятнадцати семь Юра зашел в студию и застал его за расставлением станков. - А, привет, Юр, - сказал Стас. - Это ты сегодня позируешь? - Я и Вова, да. Стас покачал головой. - М-да. Не в моем вкусе скучать по совку, но раньше по крайней мере с моделями такой напряженки не было. Партия сказала - комсомол вызвался… Юра подошел к низенькому подиуму, с которого ему предстояло демонстрировать однокурсникам свои прелести. - А когда раздеваться надо? - спросил он, стараясь говорить ровно и спокойно. - Сейчас и раздевайся. Мне еще освещение устанавливать. Юра положил рюкзак в угол и медленно стянул с себя свитер. В ушах у него бешено колотился пульс. - Юра! - позвал его голос Стаса. Юра обернулся. Оказалось, он так и застыл в углу со свитером в руке. - У нас вечерний рисунок с натуры, - сказал Стас с некоторой иронией. - С натуры, а не с застегнутой наглухо ковбойки и джинсов. Так что давай, побыстрей, сейчас уже ребята подходить начнут. Модели раздеваются до прихода художников и сидят в халате, - сказал он наставительно. - При всех раздеваться не принято. Да и тебе же будет тяжелее, пойми ты… Юра знал все это, конечно, но мозги от ужаса переклинило. Чем только он в жизни не занимался - но такое с ним было впервые, и никакого готового плана на этот случай не было. Выставлять себя на обозрение он не умел, скорее наоборот - мастерски скрывался от посторонних глаз. Кто ж знал, что этот навык не всегда в жизни пригождается... Он принялся расстегивать манжеты на рукавах выглаженной рубашки. Даже повесить некуда, думалось ему; помнется ведь... Во рту хина, в глазах темно, в ушах гул… Что со мной, подумал Юра. Ну увидят они меня, тоже мне горе. Две руки, две ноги… ну и все такое. Как у всех. Эта мысль немного его подбодрила. - Страшно? - спросил Стас не без сочувствия. Юра хотел было соврать, но выдохнул жалкий смешок. - Есть немножко, - сказал он. - Я… не люблю перед людьми светиться… - Что ж ты согласился тогда? - Пари проиграл, - сказал Юра и снял наконец с себя рубаху, оставшись в майке. Сложив рубаху, как мог, квадратиком, он положил ее в рюкзак и принялся расстегивать джинсы. Позади него Стас уже включил свет - теплую желтую настольную лампу. Хорошо хоть не дневной, подумал Юра. Он стащил джинсы и сложил их так же аккуратно, но убрать не успел - перед ним снова оказался Стас со своим придирчивым взглядом. Стас цокнул языком и удивленно поднял брови. Уточнять, что это значит, Юра постеснялся и решил - плевать, лучше сразу, как в прорубь. И стащил майку. Стараясь не смотреть преподу в глаза, он отложил ее в сторону, уже не заботясь об аккуратности. - Ну… что? - еле выдавил из себя Юра. - Совсем плохо? Не подхожу? - Подходишь, - заверил Стас с легкой улыбкой. - Только трусы снять придется. Для анатомии бедра нужно - в твоих ничего не видно. Юра глянул сверху вниз на свои облегающие черные шорты. - Значит, я совсем голым буду?.. - Ну, в этом весь смысл, - Стас протянул ему халат. После тридцати лет художественной практики он, видимо, голых от одетых отличал только по уровню светотени. Халат Юра принял, но, снимая трусы, все же отвернулся - пусть он и будет светить всем своим богатством перед честной толпой, но хотя бы с глазу на глаз не краснеть. Стас разбил все его надежды в один миг. - Ты не спеши одеваться. Надо еще позу выбрать. Препод загнал его на подиум и задумался, придирчиво осматривая фигуру. Юра почувствовал себя вазой - за менторским взглядом Стаса не читалось ни единой мысли о том, что он смотрит на живого человека, а не на реквизит. Впрочем, так было даже лучше. - У тебя как спина? Рабочая? - В каком смысле? - Ну, три позы по пятнадцать минут прямо простоишь, не двигаясь? - Ну, раз так нужно… - Тогда давай, выпрямляйся, - Юра послушно сделал, что требовалось. - Левую ножку теперь вперед, - Стас бесцеремонно постучал пальцами по Юриному бедру. - Ступню прямо, не на балете. Руки по бокам. От так. Как ощущения, нормальные? Ощущения были чудовищные, но Юра предпочел отмолчаться. - Позу запомнил? Надевай пока халат, придет народ - встанешь. Если что - подправлю. Юра закутался в халат и уселся на край подиума, потирая голени друг об друга, чтобы избавиться от гусиной кожи. Порой в кошмарах ему снилось, что он оказался перед толпой абсолютно голый - но он никак не мог представить, что жизнь однажды затащит его в этот самый кошмар.