Натурщик, или красота - убойная сила

- О, Юрчик пришел! Санин энтузиазм, как всегда, бил через край, сразу выдавая в нем человека, которого никогда не заставляли возвращать долги. Юра оглядел застывшую вакханалию. Вместо положенных по ГОСТу троих в комнату набилось человек десять. Кто-то сидел на кроватях, кто-то на полу, а между ними тут и там торчали чашки - и, судя по терпкому портвейновому духу, пили из них далеко не ромашку. На табуретке, выставленной посреди комнаты на манер стола, на чьих-то старых эскизах лежали бутерброды с “Докторской” и нарезанные яблоки - все вперемешку, будто нарочно планировали рисовать с этой сцены натюрморт “Вечер в свинарнике”. - Сань, - напомнил Юра, - верни мне карандаши, пожалуйста. Мне надо идти рисовать. Компания взорвалась смехом и упреками. - А выпить? - Штрафную ему! - Юр, садись к нам! - Юра, дай двушку, сгонять в ларек! Ну вот, опять начинается, подумал Юра. Как к ним не придешь: “Юра, дай”. Деньги-то у него были, а вот желания финансировать творческие запои молодежи не было. - Юра не даст, - протянул Степа, свесившись вниз головой с кровати. - Юра никому не дает. Правда, Юра? Опять взрыв хохота. Юра почувствовал, что заливается краской. Чертов Степа… Стоять на пороге было неловко, уходить без карандашей под хохмы и смехуечки было нелепо, и Юра нехотя подошел к кровати, где валялись Степа и Саня со своей гитарой. - Давай карандаши, я говорю, - велел он. - Да сядь ты, выпей! - Какое “выпей”? Во-первых, я не пью. Опять волна смеха. - Юрец суров. - Суворовец! - Кремень! - Зануда. - Степа, черт бы его подрал. - А во-вторых, - продолжал Юра, - у меня вечерний рисунок! - У меня тоже, - мрачно сказал Вовка из угла с интонацией пьяного в зюзю: то ли шутил, то ли действительно успел наклюкаться. - Должен быть. Был бы. ДолжОн был бы быть. Но меня предал натурщик. Предательски предал, сука… - И меня, - добавил Юзик. - И меня! - воскликнул Степа, словно предавать его, драгоценного, было особо тяжким преступлением сродни семи смертным грехам одновременно. - И тебя, Юра, он тоже предал, - подытожил Вовка. - Вот т-такие пироги. - В смысле? - спросил Юра. - В смысле, - объяснил Саня - у нашей группы был вечерний сеанс на семь, а у твоей на девять. А натурщика не было в семь. И в восемь его не было. И в девять его не будет. Он нас обокрал, понял, Юр? Взял аванс и не явился. Так что у нас не вечерний рисунок, а траур, и мы бухаем. И играем. Ты как раз вовремя явился, включайся. Кто-то сунул Юре в руки кружку, наполовину наполненную какой-то бормотухой. Юра с сомнением посмотрел на мутную жижу и принюхался - портвейн, лучший друг пролетариата. - А без этого нельзя никак? - спросил он. Степа перекатился на живот. Теперь его желтые как масло волосы пушились вокруг его лица, и он напоминал солнышко из детской книги, только со впалыми щеками вместо круглых. - Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет? - спросил он, невинно сияя голубыми очами. Юра отвел взгляд. От Степы ему всегда становилось немного не по себе. - Юр, да че ты как не родной, посиди с нами! - Саня сыграл пару неопределенных аккордов. - А то вечно - пришел, ушел, будто и не студент. Или не по статусу мы тебе? - А во что играете? - спросил Юра, нехотя отпивая из кружки и тут же ставя ее на тумбочку. - “Я никогда не”. Знаешь правила? - Саня показал раскрытую ладонь. - У тебя есть пять пальцев. Каждый из нас по кругу говорит “Я никогда не” и называет что-то, что он никогда не делал. Например: “я никогда не прыгал с парашютом”. Если ты тоже не делал, то ты пропускаешь. А если делал - загибаешь палец. Как только будет пять - ты проиграл и пьешь. И начинаешь сначала. - И это все? - спросил Юра. - А в чем тут игра? Тут даже думать не надо. - Выигрывает тот, у кого самая скучная жизнь, - хмыкнул Степа. - У тебя есть все шансы остаться трезвым. Юра вздохнул. - Если я поиграю, ты мне вернешь карандаши? - Зуб даю, - торжественно пообещал Саня. Он отложил гитару и переместился на пол, устраиваясь между Малей и Женей. - Кто начнет? Не найдя места получше, Юра приземлился на кровать - как можно дальше от Степы. Все остальные тоже подвинулись, чтобы получился круг. - Давай я, - вызвался Вовка, выбираясь из своего угла ближе к народу. - Я, например, никогда не катался на сноуборде. На сноуборде, как оказалось, не катался никто. - Ты давай что-нибудь не такое мажорное, - поморщился Степа. - Мы люди простые, сноуборды только в рекламе видели. - Ну хорошо, - согласился Вовка и задумался. - О! Я никогда не катался на лошади. Теперь уже загнули пальцы все, кроме него и Юры. Студенты с лошадками были сущим кошмаром для мам восьмидесятых, которые выводили своих дошколят на улицы любого мало-мальски крупного города. - Меня мама даже на этой лошади фотографировала, - умилилась Маля. - В зимней шапочке с помпончиком. А потом меня сняли, и лошадь этот помпончик - ам! Не смешно! - жалобно протянула она под дружный хохот. - Я на эту лошадь так обиделась!.. Следующим по часовой стрелке был красивый высокий парень, которого Юра знал только вскользь - кажется, его звали Аркадий. - Я никогда не был в Крыму, - пожаловался он, и Юра вспомнил, что тот приехал откуда-то из России - то ли из Челябинска, то ли из Магнитогорска. Опять загнули пальцы все, включая теперь и Вовку. Только Юра продолжал рассматривать свои аккуратно подстриженные ногти, которые он каждый вечер драил специальной зубной щеткой, отскребая следы художественной деятельности, чтобы не пачкать все дома углем и красками. В Крыму Юра никогда не был - в детстве его возили в Одессу, к любимой бабушке. К ней же и переехали, когда он заканчивал восьмой класс, и вся жизнь разделилась на "до" и "после"... - Твоя очередь, Юр - подсказал Саня. Юра закатил глаза к потолку, словно вознося немую жалобу к бесчувственным небесам. - Я никогда не… - Он задумался. - Никогда не…играл в “никогда не.” По комнате прошел протяжный стон разочарования. - Ну Юр, ну давай что-нибудь поинтересней… - Я никогда не… ходил с девушкой в кино! - неожиданно для самого себя выпалил Юра. Тут палец загнула даже Маля. - Ну а что? Я же ходила с подругами. - Не, это не в счет, - сказал Саня. - Мы про свиданки. Жека, а ты как же? Ты же у нас киноман? - Поэтому и не ходил, - заявил Женя с важным видом. - Я в кино хожу смотреть кино, а не сиськи мацать на заднем ряду. Юра вздохнул: все-таки молодняк, даже из питомника высокой культуры, всюду был одинаков. - Ну, это просто. Я никогда не была на свиданке с девушкой, - сказала Лена, следующая по очереди. Все загнули пальцы - кроме нее, Мали и Юры. - Как? - спросил Саня, понижая голос. - Что, совсем никогда-никогда? - Да, совсем никогда-никогда, - спокойно ответил Юра. - А ты не врешь? Юра пожал плечами: - С чего бы мне врать? - Чтобы карандаши забрать побыстрее. И не напиться. - Ну, Степа же сказал: я скучный, - пожал плечами Юра. - Ну-ка, ну-ка… продолжим тему, - сказал Степа, щурясь на него - видимо, решил теперь во что бы то ни стало раскрутить его хотя бы на одно признание. - Я никогда не влюблялся в училку в школе. Юра не влюблялся. Выбор училок в Суворовском училище был невелик. А те, что были, могли привлечь только любителей рисовать египетских мумий с натуры. - Мда, - заметил Степа, окидывая взглядом комнату. - Походу, ты отсюда уйдешь как стеклышко. Юзик, давай. - Я не занимался сексом в общественных местах, - заявил Юзик. К всеобщему удивлению, а затем свисту и улюлюканью, Вовка загнул последний палец и со вздохом протянул руку за кружкой водки с Фантой, которая ждала проигравшего на тумбочке. - А ну-ка поподробнее! - Картинно ерзая, Саня придвинулся к Вовке. - Вы спросили, я ответил, - сказал Вовка с загадочным видом, словно напрашиваясь на детальный допрос. - По правилам я пью, и никаких вопросов. Нечего мне устраивать инквизицию. - Мне можно идти уже? - пробормотал Юра, дождавшись, когда присутствующие вдоволь поноют на тему Вовкиной скрытности, а он сам наиграется в неприступность. - Саня, давай гони карандаши. - Да на, на… - Саня потянулся к сумке и вытащил оттуда пенал. - Ну посиди еще раунд хотя бы… Юра вздохнул, убрал пенал в рюкзак и сел поудобней на кровать, стараясь не касаться Степы, лежавшего поперек. - Второй раунд! - объявил Саня. Маля ехидно обвела всех взглядом, явно замышляя недоброе. - Я никогда не целовалась с девушкой, - торжественно объявила она, и гости коллективно застонали. - Маля, вот опять ты начинаешь, да? - фыркнул Вовка. - Так, Лена, а ты что… тоже, что ли? Лена потупила взгляд и хихикнула: - Ты сам сказал - никаких вопросов. Вот теперь мучайся. То, что Юра пальца не загибал, заметили не все - но точно заметил Саня. Он сначала пристально смерил его взглядом, а потом четко, по-дикторски, объявил, глядя прямо на него: - Я никогда не целовался с парнем! Уже пеняя себе за то, что ввязался, Юра загнул палец вслед за девочками. Воцарилась тишина, а затем комната взорвалась гиканьем и свистом. - Эх, мать твою, - вдруг сказал Степа рядом с ним и тоже загнул палец. - М-да, - сказал Вовка, и тоже загнул. - Ленка, без вопросов. - Нифига себе, - сказал Жека. - Да тут слет извращенцев походу! - Ты еще молодой, - язвительно-наставительно заметил Степа. - У тебя еще все впереди. - Да главное, чтобы не сзади! - сказал Женька под дружный ржач. - Я никогда не спал с мужиком, от так, - заявил он, косясь на Вову, который теперь сидел слегка румяный. С мужиком, как оказалось, не спал никто кроме девочек. Лена скривилась, но апельсиновую водку выпила и отдала кружку Сане. - Так-так, - сказал Денис, потирая руки. - Ну-ка, ну-ка. Я никогда не был в ночном клубе. Ко всеобщему ажиотажу, Юра загнул еще палец. - Я ошибался, - объявил Степа. - Ты отсюда не только не выйдешь трезвым, ты отсюда на карачках выползешь. - Почему? - удивился Юра. - Ну как, игра такая, - хищно улыбнулся Степа. - Твердыня добродетели дала трещину. Теперь все тебя валить будут. - А может, не надо? - жалобно спросил Юра, но тут все заметили, что за стаканом, вновь наполненным Саней, потянулся Юзик. - Я боюсь даже спрашивать, - сказал Женя, пока Юзик глотал штрафную бурду. - Я когда на неотложке работал, - сказал Юзик, морщась, - на вызов в один ночной клуб приезжал. - А, ну так это не в счет, - протянул Саня разочарованно. - А я туда после работы вернулся, - сказал Юзик. - Там музыка хорошая и кресла широкие. А мне надо было расслабиться после смены. Тот мужик помер у нас в карете. Не довезли мы его. Возникло неловкое молчание. Юра сидел не двигаясь и смотрел куда-то в угол. - Так, кто у нас еще не пил? - поспешно спросил Вова. - Надо поднажать. Я никогда не… прогуливал математику - папаша меня бы на месте прибил... Математику прогуливали все, кроме него и Юры, и Саня налил Жене и Мале. Так же все, кроме Юры и Аркаши, прыгали в детстве с крыши. На утверждении самого Юры, что он никогда не воровал деньги у родителей, загнули пальцы почти все, и Саня открыл следующую бутылку водяры. А когда Лена заявила, что у нее никогда не было сексуальных фантазий о близком друге или подруге, пальцы загнуло полкомнаты, выпили Степа и Вовка, а заодно кончилась Фанта. - Все-таки ты у нас остался в трезвенниках, - сказал Степа Юре, прожигая в нем дыры своими глазищами. Он был уже сильно хороший, не только от водки, но и от портвейна, который он потягивал параллельно. - Весь из себя пай-мальчик, но при этом целовался с парнем и ходил в ночной клуб… Оч-чень интересно. А я вот никогда не… стрелял из пистолета. Или из ружья. Вообще ни из чего не стрелял. Загнули пальцы Юра и Юзик, отслужившие в армии до поступления, и, неожиданно, Лена, которую иногда брал с собой на охоту отец. - Я никогда не прыгал с парашютом, - сказал Юзик, и Юра нехотя задвинул еще палец. - Ух ты, десант, что ли? - Нет, - потупился Юра. - Я всего один раз прыгал. Для галочки. - Я никогда не… - Маля подумала и поглядела на Юру. - Я никогда не была ранена в бою. - Я после Афгана служил, - слабо улыбнулся Юра. - Пронесло. - А я был! - заявил Вовка, загибая палец и указывая себе на лоб. - Вон, вмятина какая. В уличном бою. - Ну, если драки в счет, тогда мы все загибаем! - сказал Саня, и вся мужская составляющая загнула по пальцу. На этом торжественном тосте за уличную доблесть закончилась и водка. - Ну вот, наконец-то и Юрец выпил! - обрадовался Саня, хлопнув Юру по спине. - Ну че, бежим за новой? - А деньги у тебя есть, для новой-то? - спросил Вовка, вдруг словно отрезвев - все-таки притворялся, артист, подумал Юра. - У меня эта сволочь, которая натурщик, последнюю двушку забрала. Авансом. - Не напоминай, - простонал Женя. - Кого мы завтра будем рисовать? Юзика? - Опять всем классом скидываться, - сказал Степа и потянулся, показав голый щенячий животик из-под дурацкой майки с Микки Маусом. - Кому скидываться? - возразила Маля. - К театралам идти опять? По комнате пронесся стон. Театралы позировали охотно, но плохо. Позы у них всегда выходили слишком картинные, ненатуральные, да и держали они их с трудом, жалуясь на затекшие конечности уже после четверти часа. Отсидеть две часовых позы нагишом перед полной студией было подвигом, на который решались немногие. - О! - Вовка поднял палец. - У меня идея. Поднимаем ставки игры. Начинаем с нуля. Кто проиграет следующий раунд… будет завтра натурщиком! - А снимки для доработки? - сказал Женя. - То есть не только нагишом сидеть перед всеми, чтоб тебя во всей красе малевали, а еще и голые фотки всем раздать? - Будем рисовать без головы, - нашелся Вовка. - Голова для анатомии все равно идет отдельно. - Что, мешок на голову одевать, что ли? Как будто мы друг друга не узнаем. Особенно если он здесь и сейчас проиграет. Вся компания будет знать, кто это. - Ну и что? Тут все свои. - Ах, ну раз свои, может, ты вызовешься? - ухмыльнулся Степа. - А вот и вызовусь! - вдруг сказал Вовка. - Только нужно еще кого-то. Ведь натурщик не сможет сам рисовать. Значит, нужен не один человек на два часа, а два человека, по часу. Давайте: последний раунд, на час. Не ссыте. Нам всем надо рисовать. Девочки, можете не играть. Кто не хочет участвовать, идите добывать бухло. Денис тут же сорвался с места и вместе с Юзиком ушел колядовать по комнатам, чтобы назанимать денег на новую водку. На кроватях скучковались Юра, Саня, Степа, Аркаша и Женя. - Кто там на очереди? - Я, - сказал Саня. - И я никогда не бегал марафон. - А это должен быть именно марафон? - уточнил Юра. - Или просто забег на длинную дистанцию? - Да я вообще не бегал больше десяти километров, - пожал плечами Саня. - Двадцать кто-нибудь бегал? - Марафон - это сорок два километра и сто девяносто пять метров, - назидательно сказал Юра, загибая палец. - Спортсмен! - фыркнул Степа. - Комсомолец. Студент. - Он поморгал. - То есть наоборот все. - А как же красавец? - хихикнула Маля. Степа с сомнением посмотрел на Юру. - На любителя, - сказал он высокомерно. - Степа, какой ты грубиян! Не слушай его, Юр, ты очень симпатичный. Юра поджал губы. Он прекрасно знал, что симпатичным его можно было назвать только как Маля, из жалости. - Я никогда не убегал от ментов, - сказал Женя, и Юре ничего не оставалось как опять загнуть палец. - Беру все свои слова обратно, - игриво сказал Степа. - Он, оказывается, хулиган. Саня тоже загнул палец и почему-то подмигнул Вовке. - Я никогда не пробовал наркотики, - скромно сказал Аркаша. Все посмотрели друг на друга. Предчувствуя нехорошее, Юра загнул палец. - Вот так-тааак, - протянул Степа и посмотрел на Юру со смесью недоумения и уважухи. - Рассказывать ты конечно не будешь? - Нет, не буду, - твердо сказал Юра и нервно одернул манжеты рубашки. - Я никогда не мочился в общественном душе, - сказал он чопорно. Под хохот девочек загнули пальцы все, включая скромного розовеющего Аркашу. - Вот мерзавец, - сказал Степа уже почти с восхищением. - А знаешь что? Я никогда не работал в ночную смену. Кусая губу, Юра загнул палец. - Ты как догадался? - спросил Саня Степу. - Как будто этот фрукт действительно пошел бы в ночной клуб! - фыркнул Степа. - Держу пари, он там работал. Работал ведь, Юр? Юра поколебался и сдержанно кивнул. - Четыре пальца, - сказал Аркаша. - Саня, вали его! Саня подумал. - Я никогда… не убивал домашних животных. Тут на него посмотрели все, включая Степу. - А что? У вас что, ни у кого хомячок не умирал? - Есть огромная разница между “у меня умер хомячок” и “я открутил голову своему хомячку” - заметил Степа. - Ты всерьез думаешь, что наш Юрка какой-то мерзкий маньяк? - Хорошо, тогда я никогда не хоронил домашнее животное, - пошел на попятную Саня, косясь на подавленного Юру. Палец на этот раз загнул только Аркаша и выпил сам, за своего старого кота Барсика. В комнате стало как-то тихо и грустно - видимо, каждый думал о своей стареющей животинке дома. - А я вот что скажу, - заявил Женя. - Я никогда не делал себе татуировок. Саня загнул палец и уставился на Юру. На Юру теперь смотрели все. Медленно, кляня себя за то, что вообще заявился в это чертово логово, Юра загнул последний палец и сжал кулак.