what a lie,Sever

      Стоило тяжелой дубовой двери открыться, и глаза Лилианы едва успели зафиксировать какое-то непонятное ярко-розовое «нечто». Оно то ли неслось на неё, то ли, скатившись со ступенек, падало на неё. Скорее рефлекторно профессор выставила руки вперёд, даже неуверенная для чего именно: словить это или защититься? Уже через секунду Габи пришлось удерживать равновесие на подмерзшем крыльце. «Нечто», которые было успешно поймано ошарашенной девушкой, оказалось довольно-таки увесистым. В голове проскочила сумасшедшая мысль, что Амбридж успела добраться до неё даже здесь. — Ой-ой-ой… — женским и достаточно молодым голосом заговорил кто-то, повисший на её руках. — Прошу прощения…       Элле пришлось опустить глаза вниз, чтобы внимательно оглядеть кого принесла нелёгкая прямо в её руки. Незнакомка же наоборот подняла голову вверх. Бледное, заострённое лицо в форме сердечка и короткие, торчащие во все стороны волосы цвета ярко-розовой маггловской жвачки. Профессору думалось, что лицо этой молодой женщины ей от части знакомо. Но вот голубые глаза, впившиеся в неё так, словно она была никем невиданным мозгошмыгом, никак не вязались с догадками.  — Ой, это же Вы! — брови на лице незнакомки вдруг подпрыгнули вверх. — Я всё хотела с Вами познакомиться, как-никак вместе работаем, но я что-то никогда не заставала Вас! — Было бы здорово, если бы Вы встали на ноги, не сочтите за грубость, — просто ответила Элла, выдыхая пар в декабрьскую ночь. Руки уже начинали подмерзать, а вес будто бы только утяжеляться. — Ой, конечно-конечно, извините! — тут же защебетала в ответ узнавшая её.       В быстрых и неловких попытках выбраться из рук Лилианы, девчушка успела поскользнуться и зацепиться, казалось бы, за свои собственные ноги на ровном месте не менее трёх раз. При этом ей почти удалось сбить с ног и саму Эллу. В конце концов, когда преподавательница уже решила, что самый быстрый способ закончить со всем этим — просто занести это удивительно неуклюжие существо на руках, она наконец прекратила сражаться за сохранность своих конечностей и ровно встала, выдохнув с толикой облегчения. Её щеки слегка покраснели. — Ну, проходите! — незнакомка прошла внутрь, перед этим сверкнув дружелюбно-извиняющейся улыбкой.       Быстрыми движениями рук Трэверс разгладила слегка помявшуюся утеплённую мантию, которую ей таки пришлось надеть в такой-то мороз. Элла оглянулась напоследок на пустую заснеженную улицу и горящие ровным жёлтым светом фонари, что были украшены инеем и хлопьями снега. Улица выглядела так, словно сошла со страниц каждой второй прекрасной и волшебной сказки, в которой всегда хороший конец. Пожалуй, будь это реальностью, ей никогда бы не пришлось настороженно оборачиваться, выискивая глазами что-то или кого-то совершенно не вписывающегося в пейзаж картины.        Хорошо быть принцессой в сказке, наверное.        Габриэлла снова вздохнула. Мысленно готовя себя к испытанью почти что огнём в этом доме, твердой ногой шагнула внутрь.       Дом потерпел некоторые изменения. Потускневшие люстры опутаны были гирляндами из остролиста, золотой и серебряной канителью, на вытертых коврах искрились сугробы волшебного снега, большая ёлка, украшенная живыми феями, на сушёные головы эльфов нацепили красные колпаки и белые бороды, как у Санта-Клауса. Пускай тут отмечали не с таким размахом, как в том же Хогвартсе, однако, эти украшения, по большей части совершенно не идущие сюда, каким-то образом заставляли ощущать атмосферу дома, в котором живут люди. Живые. Полные жизни и искренности.       Совсем иначе, чем в опустевшем особняке Трэверсов. Сейчас там одни лишь домовые эльфы, следящие за хозяйством. Сама же хозяйка такого нескромного жилища не имела никакого желания больше туда возвращаться.       В реальности же профессор лишь быстрым взглядом удостоила всё ещё неубранные рождественские украшения в прихожей, не силах припомнить видела ли когда-либо что-нибудь подобное в доме Блэков. Да и удивительно, что портрет Вальбурги ещё не вопил в неистовстве о том, что сделали с прекрасным домом благороднейшего рода Блэков. Однако, вниманием Габи снова завладела недавно свалившаяся в её руки девушка. — Тонкс! — весело протянула руку та. — Ещё раз извините, что так получилось. — Габриэлла Трэверс, — у её новой знакомой оказалась мягкая кожа и слегка вспотевшие ладони. — Могу узнать Ваше имя? — Можете звать меня просто Тонкс или Дора, — ярко-розовое нечто, как про себя называла её Элла, быстро опустила её руку.        Преподавательница никак не могла отогнать от себя назойливую мысль, что девушка как могла уходила от ответа так, чтобы не показаться слишком грубой. В размышлениях буравя взглядом свою собеседницу, Габи показалось, что яркие волосы Доры потемнели на несколько тонов. Всего на долю секунды, но всё же уловила краем глаза это еле заметное изменение. — Можно на «ты», — приподняла уголки губ она, а затем чуть сощурилась. — Ваше лицо очень сильно мне кого-то напоминает, но я всё никак… — Мою маму, — перебила и просияла, словно июльское солнце, Дора, энергично закивав головой. — Она рассказывала про В… тебя. И тоже можно на «ты». — И твоя мама это…  — Андромеда Тонкс, то есть ты её, наверное, знала ещё как Блэк, — любезно напомнила Тонкс.       Вот оно что. Вот почему лицо Доры казалось ей так знакомо, но и как будто совсем уж и незнакомым в то же время. Девушке многое досталось от её матери, с которой Габриэлла когда-то имела неплохие дружеские отношения. От Беллатрисы и Малфоев ей довелось услышать о дочери Тонкс, немного правда. В основном базовые вещи, как учёба в Хогвартсе, весьма удачная работа в Аврорате, с недавних пор член Ордена Феникса и до жути неуклюжая. Ах, ещё и её отец, на которого с радостью открыли бы охоту Пожиратели. От Лестрейндж довелось услышать иного рода любезности. — Что ж, рада знакомству, Дора.       Лилиана всё разглядывала лицо новой собеседницы. Непонятно откуда взялось внутреннее чувство неуверенности в следующих действиях, которые ей предстояло совершить. Стоило ли передать привет Андромеде через её уже похоже вполне взрослую дочь или всё же сохранять молчание, ожидая пока её оппонент первым нарушит тишину? Вероятно, её так называемая коллега должна была вести в курс дел за её отсутствие, раз встречала прямо на пороге. Однако, от количества аспектов и причины вытекающих из первого варианта развитий дальнейших событий, у Трэверс, казалось, начала кружиться голова, пока пульсирующая боль с силой сдавливала виски. Или это от последствия её импульсивного решения по смешивания сразу нескольких зелий одновременно?       Тонкс словно и не смущало такое торможение со стороны её собеседницы. Это можно было сказать по тому, с какой лёгкостью она затараторила о каких-то мелочах, никоим образом не касающихся дел Ордена. Профессор к своему искреннему удивлению словила себя на том, что ей было приятно услышать чей-то голос. Такой искрящийся простодушием, оживленностью и в какой-то мере даже легкой беззаботностью. Даже не смотря на головную боль, мешающую внимательно слушать. Две недели в пустом и таком тихом особняки, заполненным лишь домовиками да ей самою, наверное, давали о себе знать.        Их кухни доносилась куча громких голосов. — Ой, дырявая моя голова, ты же наверное жуть, как голодна! — резко затормозив свой рассказ о безответственности кого-то, чьё имя Элла так и не смогла разобрать в потоке слов, Тонкс быстро закивала головой. Видимо, иначе интерпретировав жадные взгляды Габриэллы на кухню. — Пойдём!       Перецепившись практически за каждый сантиметр небольшого коридорчика, мракоборец всё-таки завела гостью в кухню, где уже как оказалось вёлся оживлённый спор. Никто даже и не заметил двух зашедших девушек. — Так решили ваши родители. Что же касается Гарри… — Мы уже говорили об этом Сириус, ты не вправе самостоятельно решать, что нужно Гарри, а что нет! — резко оборвала Сириуса миссис Уизли, её лицо было угрожающим. — Надеюсь, ты не забыл слова Дамблдора? — Какие именно? — вежливо спросил Сириус с видом человека, готовящегося к бою. — О том, что Гарри не должен знать больше, чем ему необходимо знать, — ответила миссис Уизли, сделав особенный упор на последние два слова.       Тонкс уже было дёрнулась, чтобы оповестить всех о их присутствии, но её старшая коллега, заметив это, тут же схватила младшую за запястье. Дора, конечно же, полными вопросов глазами поглядела на знакомую матери, та лишь отрицательно покачала головой. Мракоборец захлопала длинными ресницами, но, казалось, больше не намеревалась никак прервать ссору. Лилиана, не теряя времени, сканировала лица Рона, Гермионы, Фреда и Джорджа, что поворачивали головы то к Сириусу, то к миссис Уизли, как будто смотрели теннис. Самая младшая из Уизли, Джинни, стоявшая на полу на коленках, похоже, совсем позабыла о рассыпанных вокруг пробках и слушала разговор с полуоткрытым ртом. Люпин тоже не заметил ещё двоих вовлеченных в ситуацию, поскольку не сводил настороженных глаз со своего лучшего друга. Было видно, что тот готов был схватить своего лучшего друга за шкирку и вытянуть из кухни в случае, если его взрывной характер возьмёт вверх. — А я и не буду, Молли, рассказывать ему больше, чем ему необходимо знать, — сказал бывший заключённый. — Но, поскольку именно он стал свидетелем возвращения Волан-де-Морта, — большинство присутствующих по обыкновению содрогнулось, — он имеет больше права, чем многие другие… — Он не член Ордена Феникса! — тут же горячо выпалила женщина. — Ему только пятнадцать лет, и… — И он перенёс столько же испытаний, как и большинство членов, — возразил не сдающийся Блэк. — А кое-кого и позади оставил. — Я не собираюсь принижать то, что он совершил! — Молли уже кричала. Её кулаки подрагивали на подлокотниках кресла, в котором она расположилась. — Но он же ещё… — Он не ребёнок! — раздражённо прервал её хозяин дома. — Но и не взрослый! — щёки жены мистера Уизли окрасились алым. — Он — не Джеймс, Сириус! — Спасибо, Молли, но я неплохо представляю себе, кто он такой, — холодно ответил Сириус. — Вовсе в этом не уверена! — воскликнула ему в ответ. — Иногда ты говоришь о нём так, словно это твой лучший друг воскрес! — Что в этом плохого? — спросил Гарри, явно не понимая, что такого во всём этом. — Не хотелось бы прерывать Вашу милую беседу, —  Элла привлекла внимание всех к своей персоне, неожиданно вступая в спор.       Молли испуганно охнула и слегка подпрыгнула в кресле от такого появления девушки — по всей видимости она слишком увлеклась спором, как в общем и все остальные. Блэк, похоже, сразу узнав этот тон, полный невозмутимости, тут же стрельнул своим недовольным взглядом на Габи, по-прежнему стоящую на пороге кухни. Преподавательница краем глаза заметила, как неуютно почувствовала себя Дора, будто взгляд её двоюродного дяди направлен прямо на неё. Близнецы Уизли, видимо, сообразив после секундной заминки, что их любимый профессор может сыграть свою роль в задуманном ими плане, тут же расползлись в привычных ухмылках. — Однако, спешу напомнить, — не обращая внимания на рыжих близнецов и сверля глазами ненавистного члена всем известной бывшей четвёрки, в том же духе продолжила Трэверс, — что я — законный и полноправный опенку мистера Поттера, который отвечает за него до его совершеннолетия.       Лилиана выдержала паузу, чтобы совсем немного посмаковать этими копящими эмоциями в глазах Блэка. Они оба знали, что он мог беситься сколько его заносчивой задн… душе угодно. Габи была права и она не собиралась молчать об этом факте, только потому что Сириусу это до чёртиков перед глазами не нравилось. Как раз-таки наоборот.  — Мистер Поттер, — резко заговорила преподавательница, кинув непроницаемый взгляд на сурово смотрящего на неё подростка. Волосы снова отросли. Мерлин, он что сам себе их заклинаниями отращивал? — Вы не Ваш отец, хотя и сходств больше, чем всем бы нам хотелось. Однако, поверьте мне, нет ничего хорошего в том, что Вас принимают за одного человека, когда по сути Вы совершенно иной. — Совершенно верно! — похоже, находя в лице Габриэллы соратника в этом нелёгком бою, поддержала очнувшаяся от лёгкого шока миссис Уизли. — И взрослым, которые отвечают за Гарри, не следует забывать и том, что Гарри ещё учится в школе. — Ты хочешь сказать, что я безответственный крёстный отец? — повысил голос Сириус, переключая свои глаза на невольную зачинщицу этого спора.       Язвительность словно адским огнём жгла нёбо. — Хорошо, что Вы наконец смогли посмотреть правде в глаза, мистер Блэк.       Ярчайшая звезда небосклона снова метнул острый, словно заточенный нож зельевара, взгляд в давнюю неприятельницу. Выглядел он при этом так, словно был в крошечном шаге от того, чтобы сорваться с места, повалить противника на пол и начать самый настоящий мордобой. Профессора же это только забавляло. Блэк, будто бы неуравновешенный ребёнок, который и с палочкой-то неспособен был её одолеть, а без неё — так и вовсе не успеет даже и шагу с места сделать, не оказавшись обездвиженным. — Миссис Молли, как бы я не была согласна с Вашей позицией, но при всем моём уважении, — девушка наконец оторвала взгляд от зелёных глаз, смотрящих на неё с такой пылкой ненавистью, что сердце болезненно сжималось. — Ни Вы, ни мистер Блэк, не вправе решать такие вопросы, как и сам Гарри Поттер. Он действительно ещё слишком юн и импульсивен для такого рода… — она замолкла, склоняя голову набок и подбирая нужные слова. Габи кожей чувствовала, как подопечный прожигал её голову непримиримым взглядом, но сделать она ничего не могла, — мероприятий.  — Гарри — мой крестник, а значит я имею право внести свой вклад в это дело на том же уровне, что и ты, — сильнее скрипя зубами на последних словах, выдал Сириус.        Мерлин видел, он старался быть более-менее вежливым чем обычно. — Безусловно. Ровно как и все эти двенадцать лет, что Ваш крестник даже и не подозревал о Вашем посредственном сосуществовании, — желание быть мягче с этим мужчиной не было от слова «совсем», даже после тщательной беседы с директором. Она равнодушно обжигала его простой правдой и саркастичным поднятием уголков губ. — Только ж Вы слишком были заняты жалостью к самому себе.  — Я был в Азкабане! — тут же рявкнул он, видимо, считая, что слова Лилианы вовсе несправедливы и уж очень необоснованны. Неужели она и вправду не понимала, в каком ужаснейшем положении он находился все эти годы?! — И если твоя слизеренская память тебя подводит, напоминаю, что выбрался я только несколько лет назад!        Гарри, всерьёз заинтересовавшийся вопросом Трэверс, нахмурил брови сильнее и в каком-то жадном ожидании сверлил своего крёстного. Тот в свою очередь то ли старался не встречаться взглядами ни с кем, то ли был слишком сфокусирован на раздражающей и подрывающей его репутацию Элле. Никто не сдвинулся с места ни на миллиметр, чтобы поскорее унести ноги, как это бывает в совершенно дурацких и до жути предсказуемых ситкомах, когда дело доходит до какой-то щекотливой ссоры между двумя героями. Напротив все наблюдали за этой развернувшейся сценой так, будто им всем разом завтра нужно было сдавать начальству статьи на эту тему. Однако, у кого-то в глазах была настороженность и некое неугомонное любопытство, у кого-то — обречённость и явная готовность к тому, в какую сторону всё это могло повернуть. — Что же мешало Вам сделать это раньше? Например, в тот же год, когда мистер Поттер остался практически круглым сиротой? — встречный вопрос тут же вылетел из её уст, не забыв прихватить с собой нотки настоящей заинтересованности.       Казалось, теперь уже вся кухня, заполненная волшебниками и волшебницами, давила своими разноцветными взглядами на Сириуса Блэка, что старался держаться так же расслабленно в кресле, как и до этого. Очевидно, всем до последнего было бы занимательно послушать, что же мог сказать в свою защиту никогда не замолкающий Блэк, не позволивший себе пропустить ни одного спора. Последний мужчина из рода Блэк кипел. Кипел от переполняющей его злости.        Как они не понимали?! Как не могли осознать, какого ему было?!        Любому, у кого была способность видеть, мог без труда прочесть это по его выражающему многое лицу. Удивительно, но Звезда, похоже, впервые решил промолчать.  — Не можете ответить? — ни чуточки не смутившись, продолжила Лилиана. Не было в её планах щадить старого школьного приятеля, как и давать ему и тень шанса на то, что ему снова сойдут все «оплошности» с его аристократичных рук. — Позвольте, я помогу. Самобичевание. Жалость к собственной персоне.        Сириусу становилось всё сложнее прятаться от пронизывающего взгляда Габриэллы, когда с другой стороны окружали его соратники и приятели чуть ли ни с таким же испытывающими глазами. Столько лет он крутился на грани её сдержанности и терпения, — и вот теперь, когда они оба повзрослевшие, но не на шаг не отступившие от своих юношеских убеждений, они наконец встретились на равных, лицом к лицу. Без компании друзей-подпевал за его спиной. Трэверс наконец могла отдать заносчивому псу то, что он заслужил за все его выходки. Хотя, девушка ещё даже и не начала, но результаты уже на лицо. — Не буду спорить, это очень выгодно, — словно его близкий понимающий друг   кивнула Элла, принимая деловитый вид. — Столько лет просидеть в Азкабане, потом сбежать и тем самым преодолеть немыслимое количество километров вплавь — бешеной собаке семь вёрст не крюк, а, Блэк? Тем не менее, не смотря на всю Вашу храбрость и мужество не отстустить от этой бесспорно тяжелой затеи, есть свои нюансы. Тут прошу заметить, что приняли Вы решение бежать не потому, что Вы вдруг вспомнили про своего оставшегося без родителей крестника. Нет, это скорее уже было бы приятным бонусом после побега и расправой над предателем. Вы сбежали, потому что узнали в крысе Рональда Уизли своего старого друга, не так ли?        Напряжение росло в геометрической прогрессии да так, что в скором времени можно было бы руками пощупать его. Короткая пауза начинала неприятно давить на уши, начинала заставлять шестерёнки в мозгу крутиться быстрее. Эффект усиливался ещё и от того, что Лилиана вовсе не кричала. Говорила спокойным, вполне себе будничным тоном, будто это само собой разумеющиеся факты и все всего-навсего молча принимали их существования, не произнося вслух. Девушка не отказывала себе и в удовольствием наблюдать, как Блэк ёрзал в кресле, когда она коротенькими, мучительно медленными шажками приближалась ближе. Ближе к нему, к обеденному столу, где и сидела большая часть наблюдателей. Это нервировало Сириуса ещё больше. — Признайте, Вы заявились на всё готовое, втянули и продолжаете пытаться втянуть своего крестника, а значит и его друзей, в опасности, вместо того, чтобы использовать свой необъяснимый, непонятно откуда взявшийся авторитет в его глазах и объяснить ему, почему так делать не стоит, — в эту самую секунду Габи уж очень слишком была похожа на ядовитую змею. Неторопливо приближалась к своей жертве, гипнотизировала опасными глазами, готовилась к прыжку, готовилась атаковать всем своим телом. Готовилась обвить, затянуть кольца потуже, сдавить до долгожданного и сладостного хруста костей. — Учитывая всё, что я сказала ранее, Вы ещё и имеете наглость думать, что вправе пытаться заявить свои права на Гарри Поттера.        Гнев Гарри множился с каждым словом, слетавшим с губ Лилианы. Проблема была лишь в том, что он уже и не разбирался на кого злился больше — на Габриэллу, которая за столько лет не рассказала ему правды о том, кто она такая, или на Сириуса, который, как оказалось, уже и не заслуживал столько почестей в его честь и, казалось, значительно упал в его глазах. Он всё ещё был способен прослеживать логику и здравый смысл в сказанном его опекуном. Мог, но обида душила его изнутри.        Она не сказала. Почему она вела себя так, будто имела больше прав на принятия решений за него?!       Владелец дома дышал через нос да так глубоко и шумно, что казалось, каждый, кто был хоть малость осведомлён о взрывном характере Сириуса, готовился к самому большому взрыву этой Звезды. Его лучший друг, Люпин, хорошо осознавал, что Блэк был в шаге от того, чтобы устроить здесь кровавую драку. Римус пытался выловить взгляд не собирающейся останавливаться Трэверс.  — Прямо-таки в Вашем духе, Блэк, — издевательство тонким ядовитым шлейфом тянулось между слов.  — Так сказать, не предаёте себя самого. — Я не имел возможности выбраться раньше, — выделяя каждое слово, прошипел он.        Злой взгляд из-под лба делал его похожим на обиженного на весь мир ребёнка, никогда не знавшего слова «нет». — Ну, конечно, целых двенадцать лет Вы переживали смерть лучшего друга, сына которого так легко успели позабыть. Наверное, объятья с дементорами показались Вам лучшим выбором, чем воспитание ребёнка. Что ж, не могу Вас осуждать.       Все мысленные молитвы и призывы рациональной части Лилианы остановить эту назревающую грязную драку канули в небытиё или ещё куда, откуда никто бы их не услышал. Блэковское терпение заканчилось раньше, чем Лилиана успела высказать всё, что хотела. Звезда резко поднялся со стула, чуть не опрокидывая его, и грохнул кулаком по столу. Характерный звук заставил добрую половину наблюдающих подскочить на месте, женский голос громко охнул. В воздухе искрила до ужаса сильная неприязнь. Трэверс же осталась на своём месте, даже не утрудив себя сделать вид, что это хоть как-то могло подействовать на неё. Зачем было притворяться, когда это лишь в очередной раз доказывало неуравновешенность и неспособность взрослого человека контролировать собственные эмоции и становиться их заложником? — Не смей так разговаривать со мной, Трэверс! — взревел на всю кухню взбешенный до чёртиков Сириус. — Правда глаза режет? — аккуратная тёмная бровь взлетала вверх, угрожающие нотки стали проклевываться в голосе всё четче. — Надеюсь, что так. Потому что Вы, конкретно Вы, мистер Блэк, не имеете права даже заикаться о том, что можете принимать участие в решение подобных вопросов на правах крёстного.       Наконец достигнув стола, Трэверс не постеснялась и встала напротив мужчины, совершенно непереросшего юношеского максимализма. Габриелла немного наклонила голову вбок, смотря прямо в бурлящие чистым гневом  серые глаза. — Сириус Орион Блэк лишился своих прав крёстного, как только посмел забыть о том, что его крестник остался совершенно один где-то там.        В абсолютно тихой кухне фраза не просто прозвучала, скорее прогремела, словно гром. Беспощадный и сносящий всё на своём пути гром. Все те горячие и вероятно плохо сконструированные слова и проклятия в глазах Сириуса в долю секунды сменились оцепенением. Ах, каков подарок судьбы наблюдать за этим, особенно когда жертва находила в себе силы смотреть прямо. Душа хотела ликовать, запускать победные фанфары и трубить во всеуслышанье о том, что она смогла лицезреть. Никогда прежде преподавательница не видела ничего подобного на лице Сириуса, вечной занозы в одном месте. Каблук сапог нащупал именно то слабое место, которое и нужно было. Забила последний гвоздь в крышку гроба выходца из дома Блэков. Весь его вид вмиг словно потухший, увядший и потерявший такую пустую браваду кричал в лица всех желающих простую истину — мужчина уже размышлял об этом, уже варился в собственной вине, но никак доходил до той части, где признался в этом хотя бы самому себе. Однако, даже эйфория от такого лёгкого триумфа не могла остановить её разогнавшийся запал. — Воспитанием ВАШЕГО крестника занимались другие люды, не Вы. Честно сказать, все вокруг занимались воспитанием мистера Поттера, даже я и мистер Снейп, но не Вы. Нет, не Вы. Вам ведь было не до того, верно? Да и куда уж человеку Вашего уровня до воспитания всяких сопливых детей! — Т… — что-то заставило его заикнуться. — Ты понятия не имеешь о чём говоришь!  Посмешище.        Громоподобные слова Лилианы всё ещё стояли гулом в его ушах, грудная клетка быстро поднималась и опускалась, голос уже не такой громкий. Проиграл. Он знал, но никакие аргументы для своей защиты никак не лезли в голову. В неестественном движение пытался незаметно расправить плечи. Пытался перестать выглядеть жалко и так словно побитый пёс. Блэк не мог позволить себе такую роскошь в присутствии Орденцев и своего крестника. Последний, казалось, уже не мог принять сторону родного человека с такой же лёгкость головы без каких-либо раздумий. — Мне так не кажется, — медленное покачивание головой, — и её собеседник побледнел. — У меня была собственная жизнь и другие заботы, но потом бывшие опекуны Гарри Поттера скончались в автокатастрофе. В силу обстоятельств, например тех, в которых Сириус Блэк за всю свою жизнь не научился быть ответственным взрослым, который думает не только о себе бедном, опекуном стала я. Можете себе представить? Я, испытывающая определенные негативные чувства к отцу этого мальчика и всей его компании вместе взятой, состоящую из напыщенных богатеньких чистокровных избалованных мальчиков, прячущегося за спинами сильных слабого по своей сути предателя и бесхребетного вервольфа, боявшегося потерять одобрения единственных друзей из-за несходящихся взглядов о том, что они вытворяли. Так что, уж извините, Вашему королевскому заду придётся смириться с тем, что его мнение в вопросах касающихся мистера Поттера учитываться не будет.  — Да как ты смеешь!? — видно, Сириус достиг пика свалившихся на него эмоций и чувств.        Он снова с силой и оглушительным грохотом опустил на поверхность деревянного стола на этот раз сразу два своих кулака, сжатых до побелевших костяшек. — Бессмысленно разбивать руки от бессилия сейчас. Что сделано, то сделано. Хорошенько подумайте о том, с чем Вы прийдете к Поттеру-младшему выпрашивать прощения за свой эгоизм. Как будете объясняться, оправдываться перед ним, перед сыном своего лучшего и покойного друга. Вероятно, он начнёт задаваться вопросами, если ещё не потерял способность рационально мыслить. — Ты… —  гнев снова пришёл на помощь, задвигая остальные более слабые чувства куда-то подальше, на потом.        Угрозы в его глазах не прикрывались ничем, да и вряд ли хоть что-то сумело бы это сделать. Мужская рука потянулась за палочкой.  — Сириус, сядь! И палочку не трогай! — тут же гаркнул на него Римус, привставший со своего места рядом с другом.       Стоило ли упоминать, что Лилиану вовсе не трогали ни душевные метания, ни детские травмы взрослого мага? Ничего не смогло бы спасти его от вполне заслуженного тяжёлого, кидающего вызов взгляда. Однако ж, слова Люпина возымели над Блэком нужный эффект, не такой, какой вервольф ожидал, но блохастый всё же перестал тянуться за волшебной палочкой.  — Вам, Поттер, запрещено вступать в Орден Феникса по ряду весомых причин. Поскольку Вам совершенно неинтересно то, как опасно это, да и с Вашим-то характером, назову Вам главные — я не даю Вам на это своего согласия, Вы несовершеннолетний и не закончили обучение в школе. Однако, получить некоторую информацию, полагаю, всё же можете. Под ответственность мистера Люпина.        Гарри в растерянности. Это подачка? Помощь? Оскорбление? Голова безостановочно работала, прорабатывала все слова, эмоции и тон, с которым Трэверс говорила. Одно не складывалось с другими, третье не налазило на четвёртое. Черт побери этих женщин!Смятение вызывало привычные и знакомые чувства  жгучей агрессии и неконтролируемого гнева. Он пытался разобраться, стоило сказать «Спасибо», проигнорировать всё её обращение к нему или выступить с речью о том, что он уже мог сам за себе решать. — Развлекаешься, Трэверс? — а сколько ж ехидства и забавы было в его голосе.