Путешествие в Россию

      Никита              В библиотеке было хорошо. Тишина, лишь шелест ручки. В воздухе витал аромат бумаги, искусственной кожи и комнатных растений, за раскидистыми ветвями которого я успешно, по моему мнению, прятался от чужого взгляда. Дело было не только в моем желании покоя и уединения, так как я выполнял задание которое нам дали еще до приезда гостей. Перевести текст с английского на испанский. Мне попался текст о жизни Тита Макция Плавта, придумавшего фразу — Человек человеку волк. Дело было еще в баночке энергетика. Классический Monster. Нет, я не пил их каждый день по десять банок, но на сегодня я припас две. Одну пока делаю домашку а вторую… Вчера в пещере, Джефри бросил мне вызов. Один на один. Я согласился. Если Джефри не дать понять, что ему все сходит с рук, он продолжит вести себя так же. Но дождь сорвал все наши планы и поэтому я обнаружил на своей кровати записку: «Завтра, то же время.» Окей, Джефри, ты увидишь на что способны русские в ярости. А я был зол. Он соврал нам, своим друзьям!              Буква «e» в слове escribio превратилась в загагулину. За окном сгущались сумерки. Завтра понедельник, время сдачи работы. Сегодня все в основном отдыхали в помещении. Погода испортилась не на шутку, после вчерашнего дождя ударил минусовой мороз, и утром очень много ребят стало жертвой гололеда. Как же написать это на испанском? Еще и Карим с Шоном. Что-то ведь происходит, но я не знаю что. На вопрос а в чем, собственно дело, они честно ответили: «Нам сказали не говорить.» Ладно, окей, буду ждать. Но Шон хоть извинился. Правда немного подслушал о чем говорили учителя. Мистер Бриджер и мисс Кристалл, похоже, не слишком удивились. «Подростки. Да и тем более он от неожиданности, ему белка шишкой в голову попала,» — вот что говорил Бриджер по словам Шона. А сам Шон отделался предупреждением. А время-то сколько, уже ужин.              Я закрыл тетрадь и быстрым шагом вышел из библиотеки. В школе включили желтые и неяркие светильники. Я спустился вниз, с третьего этажа на первый. Я принюхался. Ага, опять что-то мясное.              В столовой, среди горшков с растениями, и под пологом растущей в зале ели, уже сидели за столиками ребята. А вот и волки. Лжецы!              — Эй, Некит, — окликнул меня Серый, испытывающе глядя мне в душу голубыми глазами. — Скажи, вы ведь с Джефри что-то замышляете?              — Конечно нет, — соврал я.              Караг              Брэндон собрал меня, Холли, Лу, Фрэнки и Сумрака после ужина в каком-то классе. Что это за тайное собрание? Брэндон был задумчив, только вот со всей его внешней серьезностью никак не вязалась шишка на лбу. Лед и бизоны несовместимы, даже в человеческом облике. Тут Сумрак, ни с того ни с сего, спросил:              — Вы слышали про дуэль между Никитой и Джефри? Сегодня в полночь у сгоревшей сосны?              Я замер. Джефри вызвал Никиту? И чем это обернется? Как закончится? Сможет ли он поставить Джефри на место?              — Кто-то занял твое законное место, Караг, — сказала Холли.              Я кивнул.              — Многие пойдут, только Кире, Кариму и Серому. Они скорее всего учителям расскажут.              — Ребят, я спросить хотел. Что вы думаете о Дмитрии Панове? — спросил Брэндон.              — Он классный, — быстрее всех ответил Фрэнки.              — Хорошо, — пожал я плечами. Я чувствовал что этот оборотень очень умен и опытен, и, в принципе, был согласен с Фрэнки.              Лу задумалась чуть сильнее, перебирая длинными и тонкими пальцами серебряную цепочку.              — Есть некоторые черты у него которые бросаются в глаза. Да он бывает резок и циничен, но думаю это последствия его работы полицейским и врачом. Но я вижу что он умен и находчив, со своими минусами, но все мы неидеальны.              Лу… тут я понял что совсем не думаю о ней. «Ты в кого-то влюблен? В Тикаани, да?» — спросила Кира в гроте пещеры при свете свечи. Я отмахнулся, говоря что люблю Лу. Но прав ли был я?              — Караг, ты что завис? — спросила Холли уже в обличии белки. Она запрыгнула мне на голову и принялась там скакать.              Я затряс головой, но она крепко вцепилась мне в волосы.              — Да ты отдашь должное любой блохе.              — Сам ты блоха!              — Послушайте же! — воскликнул Брэндон. — Я не отрицаю его способностей, но мне он кажется каким-то… безэмоциональным. Мне кажется будто он прячется за смехом и шутками, хотя на самом деле ничего не испытывает. И будто что-то скрывает.              — Щас поищу про него, — достал Фрэнки смартфон. — Я не думаю что… ого.              — Что там? — заглянул в телефон Фрэнки Сумрак.              Я тоже встал, все еще с Холли на голове, подошел к моему другу. На лице Фрэнки читалось что-то вроде недоумения с легкой долей любопытства, если я правильно понял эмоции, которые я еще не до конца научился различать. В тусклом свете пары включенных ламп я видел как был встревожен и напряжен Брэндон. Холли тоже замерла.              — Тут есть статьи, похоже это его имя на русском написано. Сейчас гляну.              Он открыл статью, конечно же на русском, но тут за пару секунд текст сменился на английский.              — Действия Дмитрия Панова были признаны самообороной, — прочитал Фрэнки.              Самооборона и самооборона. Получается защищал кого-то, правильное дело.              — Прочитай дальше, — попросил Брэндон.              — Да тут про суд…              — Он преступник? — изумилась Холли. Тут-то я и снял ее со своей головы. Белка затрепыхалась в руках.              — Пусти, такси блошиное!              — А что это у вас происходит?              Лу вскрикнула. Задери меня кабан, какая же она пугливая. Я сщурился от яркого света в коридоре. Это Бека, кавказский тур, с любопытством заглядывал в класс, сжимая в руках тетрадь. Холли вырвалась из моих рук.              — Ой, извини, я тебя напугал? — встревоженно спросил Бека, заправляя выбившийся из-под футболки крестик.              — Немного. Ничего страшного. А что ты тут делаешь?              — Тетрадь сдаю.              — Нам что, что-то задали? — спросил я. А вдруг нужно что-то, а я прослушал?              — Только нашему классу, до вашего приезда, — ответил Бека.              Я с облегчением выдохнул. Бека положил свою тетрадь в стопку на учительском столе.              — Слушай, Бека, ты не знаешь что там за история произошла с Дмитрием Пановым? За что его судили? — деланно-равнодушно спросил Фрэнки.              Бека свел густые брови.              — Я наверное не должен был этого говорить или… да, наверное…              — Так что произошло? — вскинул бровь Сумрак. — Ну скажи пожалуйста!              — Хотя, как по мне поступок был правильный. Я дальше на мысленном буду. В декабре Дмитрий Владимирович возвращался с работы и увидел как один мужчина напал на девушку. Он отбил ее у него, но сам преступник оказал сопротивление. Он ранил его ножом, в смысле Дмитрия Владимировича ранил очень сильно, и начал душить. И ему пришлось стрелять. И преступник погиб потом, не от раны, а от чего-то другого, вроде инсульт. Получается, Дмитрий Владимирович его просто ранил.              Получается, защищал другого человека! Я будто проникся к нему еще большим уважением.              — Мы в школе считаем что он правильно поступил… Спас девушку… На него же еще напали… Полицейские могут в таких случаях стрелять, — подбирал слова Бека. — Не должен же он был дать задушить себя…              — Видишь, Холли, никакой он не преступник! — сказал я.              — Ситуация неоднозначная, но, пожалуй, я соглашусь что он имел право применить силу, — сказала Лу. На удивление она восприняла эту ситуацию легко, в отличии от Брэндона. Он нахмурился.              — Не надо было нападать на людей, поделом ему, — прошипел Сумрак.              — Ты меня пугаешь, пёрышко, — ткнул его локтем Фрэнки. Он вообще никогда не воспринимал ничего близко к сердцу.              — Ай, мой гнев распространяется лишь на последних кучек совиного помета, не на тебя.              Эй, это что он, украл у меня фразу?              Бека с недоумением вскинул брови, но промолчал              — Услышал ответ на свой вопрос, початок кукурузный? — скакала по столу Холли.              — Я… даже не знаю. У меня даже не поменялось отношение к Дмитрию после того, что я услышал. Это было ожидаемо. В смысле, я даже толком не могу сказать что именно я о нем. Иногда он мне кажется каким-то бессердечным. Не знаю. Хочу выяснить побольше о его прошлом. Ты ничего не знаешь, Бека?              — Я нет. Он не особый любитель говорить о своем детстве. Я ничего не знаю. У него родители не оборотни, старший брат, и еще он родился в Санкт-Петербурге, но учился в Москве. И все. Про других учителей я знаю больше. Но я знаю кто скорее всего это знает. Никита, Карим, Кира, Серый и Шон. Они знакомы с учителями где-то четыре года и сами фактически принимали участие в создании школы. Спроси их, хотя я сомневаюсь что они тебе это расскажут.              — Ого! А почему они нам это не рассказали? Мы друзья или кто? — возмутилась Холли.              — Брэндон, мне кажется ты накручиваешь себя, — сказала Лу.              — Да, пожалуй. Вы пойдете на дуэль?              — Думаю да. Ладно, я пойду, удачи вам. Там если что в баскетбол играют, — махнул нам Бека.              — Мы обязательно пойдем, — ответили Сумрак и Фрэнки в один голос.              — Спрашиваешь еще! И с каких это пор, вы двое стали попугаями-неразлучниками?              Сумрак и Фрэнки промолчали.              — Не думаю, — поджала губы Лу.              Тут мой телефон клацнул. Я открыл сообщение. Нет, нет, нет и еще раз нет! Эндрю Миллинг!              Караг, последнее предупреждение. Не смей настраивать против меня ни людей, ни оборотней. А если ты продолжишь действовать против меня, тогда всем твоим близким: семье, друзьям и школе несдобровать!       

М.

      

      Сообщение будет автоматически удалено через десять секунд.       

      У меня подкосились колени словно от укуса змеи, а в животе свернулся ком. Как такой на вид благородный оборотень может действовать такими грязными и подлыми методами! Что он, задери его кабан, хочет сделать с моей семьей?              — Караг что с тобой случилось?              — Миллинг… прислал мне угрозу… но сообщение сейчас удалится, — прошептал я, заплетающимся и одревесневшим языком.              — Миллинг? Караг, дай сюда телефон! — подскочил ко мне Фрэнки, а потом с силой выдернув его из моей руки. Щелчок. — Фух, успел. М-да, думаю он не сильно обрадуется когда узнает что в России оборотни и так настроены против него. Караг, ты что, плачешь?              По моей щеке покатилась капля.              — Да как он смеет вредить невиновным? Кем этот ублюдок себя возомнил!?              — Караг, не кричи, успокойся…              — Я не кричу! Это мои мысли! Почему блять он не может оставить людей в покое!? Помешанный на мести конченный фанатик! НЕ-НА-ВИ-ЖУ. Я его ненавижу!              Я закрыл лицо руками, впервые осознавая в какое дерьмо я вляпался сам и втянул своих близких. Ненавижу. Его и себя.       Я не знаю сколько я так ругался, плакал, но потом слезы будто кончились, как пересыхает рука в июле.              — Проплакался? — поинтересовался Фрэнки.              — Похоже, — ответил я.              Мне протянули бутылку воды. Я с наслаждением сделал несколько глотков, смачивая пересохшее горло.              — Эй, Караг, все будет хорошо, вот увидишь! — ткнула меня Холли крошечным кулачком в плечо. — Сейчас Никита наваляет Джефри, он хвост и подожмет! И жизнь наладится!              Как она не понимает что это никак не спасет нас от Миллинга? Холли вновь запрыгнула мне на голову. Я схватил ее и попытался оторвать от своих волос.              — Ай, Караг, убери свои когти! И еще у тебя превращены клыки.              Я перевел взгляд на свои ладони. Холли была права, они покрылись мехом, а на месте ногтей изогнулись кривой дугой когти. И да, клыки покалывали мне губу.              — Тимбукту, — сказал я. Никакого эффекта. Мое тело больше не подчинялось мне, я застрял между двумя обличиями! Так, стоп, не паниковать, а попробовать еще раз. — Тимбукту.              Получилось. С знакомым покалыванием когти и клыки исчезли. Я глубоко вздохнул. Я человек.              — Может в баскетбол? — предложил Брэндон. — Думаю, нам всем нужно разъвеятся.              — Давай, — согласился я.       Пять минут до полночи.              — Тимбукту, — сказал я, чувствуя как мое тело вытягивается. Я опустился на четыре лапы, рядом с мохнатым бизоном.              — Я не знаю стоит ли мне мне идти, — пробормотал Генри.              — Да что может пойти не так? — бодро ответил Фрэнки в обличии выдры.              — На самом деле много чего, — качнул рогатой мохнатой головой Брэндон. — Но я решил что пойду.              Генри колебался еще несколько секунд, а потом все-таки согласился, воздержавшись от превращения, из-за холода на улице. Я налег передними лапами на ручку массивной деревянной двери. Есть, с дверь отворилась, впуская в помещение холодный воздух. Мы друг за другом вышли на улицу.              Там уже было довольно холодно, градусов тридцать. Из моего рта поднималась струйка пара, а на деревянной террасе уже серебрились кристаллики льда. Ночь была беззвездной и темной, хоть в прорехе между тучами сияла луна, освещая своим блеклым светом верхушки сосен.              Место где проходила дуэль я приметил еще в первые дни тут. Сгоревшая и обуглившаяся, наверное, от удара молнии, одинокая сосна на поляне, недалеко от входа в школу. Когда я, бесшумно ступая, приблизился к поляне, я услышал страшный треск и насторожился. Что это? Будто бы сосны на сильном ветру. А, это Даниил, северный олень, и Бека, кавказский тур, сошлись в шутливом поединке, так что треск от рогов стоял на пол леса.              Судя по всему, собрались, почти все мои одноклассники и русские. Вот три черные тени на ветке — близнецы-вороны и Игорь а рядом с ними еще две маленькие птички из русского класса. Даша, застенчивый воробей, и Мира, пустельга. Долговязый Саша, во втором обличии щитомордник, был в человеческом обличии, закутавшись по нос в шарф. Рептилиям мороз противопоказан.              — Привет! Вы не с-снаете когда придут Джефри и Никита?              — Мы их не видели, — коротко ответил Фрэнки. — Эй, Сумрак, как ты?              — Эй, вы не виделись всего пару часов, клоп пернатый! — затараторила Холли, прыгая у меня на спине.              Из наших тут еще была волчья стая без вожака, любопытная Куки, Нелл и Труди, которая как я слышал, нашла общий язык с Дашей. Из русских Саша, Бека, Даниил, Мира, Даша, сорока, чье имя я так и не запомнил, и Шон в человеческом облике.              Все мы сидели в тени деревьев, будто бы боясь оказаться под серебристым светом луны. И вот, наконец, я услышал тихие шаги. В центра поляны вышел здоровенный, почти взрослый волк. Никита. Он напоминал черную тучу, со вздыбленной шерстью. Только как пылающие гневом огоньки, сияли янтарные глаза. А потом объявился Джефри. Он шагал медленно и пафосно. В бледном свете луны белели оскаленные клыки.              — Явился значит. Тебе конец! — зарычал Джефри.              Никита ощерился:              — Уже ссусь кипятком от страха.              Двое волков уже подскочили друг к другу совсем близко, они рычали и скалились.              — Давай, Джефри, я в тебя верю! — вдруг сказала Труди.              — Спасибо, Труди, — на секунду смягчился Джефри, и потом его глаза снова полыхнули яростью.              Со стороны русских ребят послышались ответные возгласы поддержки их однокласснику. Я дернул хвостом. Чем же закончится поединок?              — Этот ваш Джефри, вырос-с зверем? — вдруг спросил Саша.       — Нет, — ответил я.              — Тогда я думаю победит Никита, — наклонил голову Саша.              Я тоже на это надеялся. Темно-серый волк припал на четвереньки, рявкнул и бросился на Джефри. Он отскочил в сторону, но Никита тут же за его спиной развернулся и прыгнул вновь, щелкнув зубами в каком-то дюйме то его лапы.              А Джефри перешел в контрнаступление. Стремительно и резко, но и в тот раз клыки схватили лишь воздух. Джефри зарычал.              — Эй, Джефри, у тебя случаем не косоглазие? — крикнул Шон.              — Ебальник завали, придурок, — огрызнулся Джефри. Задери его кабан, он сейчас ругался не хуже Марлона. Его уже ничто не останавливало, никакие рамки или правила.              — Ах, Шон, ты мой друг, как хорошо что мы поладили, — притворно улыбнулся оборотень-таракан.              — Да замолчи ты уже! — не выдержал Никита. И Джефри, как подло, воспользовался этим шансом, и похоже смог цапнуть Никиту за лапу. А может в очередной раз мимо? Кучка совиного помета, нет, я уловил металлический запах крови.              Но Никита тоже был не промах, и он тут же сбил Джефри с лап, со всей силы швыряя о землю, а потом и вовсе куснул его за плечо. Джефри зарычал, и затрепыхался на земле но Никита не дал ему встать и полоснул противника зубами по лапе. Джефри вырвался, и двое волков отскочили друг от друга, скалясь и рыча. Луну заволокло тучей. Тьма сгустилась над поляной. Холодно и тихо. Мне на нос упало что-то маленькое и холодное. Прямо перед глазами замелькало что-то белое. Снег. Сначала упало две снежинки, потом пять, десять, сто... Под деревьями от него была хоть какая-то защита, а двое волков на поляне уже сжались от порывов сильного ветра. Рык, бросок, шорох. Противники пытались укусить друг друга.              Я впился когтями в землю. Кто же кого одолеет? Вроде как Никита все равно больше доминирует в схватке. Джефри раскрыл пасть, намереваясь со всей силы укусить Никиту. Успеет ли он среагировать?              Тут я боковым зрением выхватил из темноты светло-золотистую тень, огромными прыжками приближалась к сражающимся. Доля секунды, и она ворвалась прямо в гущу сражения, разделяя волков. Джефри был отшвырнут в сторону и вновь прижат к земле, прежде чем он смог укусить Никиту. Зато я прекрасно увидел, не смотря на темноту и метель, как его клыки вонзились в лапу зверя.              Большая кошка утробно зарычала, обводя нас всех испепеляющим взглядом ярко-зеленых глаз. У меня похолодело внутри. Я узнал его.              — Что вы, черт вас подери, тут устроили? — прошипел Юрий Клыков.              И хоть часть моего сознания была в ужасе от осознания того, что произошло, та часть, которая была движима инстинктами, кричала: «Беги, беги отсюда, пока на тебя не обратили внимание!»              Я развернулся, но тут же увидел койота. Мистер Бриджер. Черт, черт, черт! И он меня заметил.              — Все те, кто находится тут, за мной, немедленно! — отчеканил Юрий Клыков. Если бы голосом можно было убить, вся поляна бы уже лежала замертво.              Леопард элегантным прыжком отскочил от Джефри, и хромая, пошел позади нас. Светлая шерсть уже испачкалась кровью. Я поплелся впереди всех, так как знал где живет молодой директор. Юрий бросил дальний зов, но я не различил для кого он. Хотя, понятное дело для всех других учителей. Я поморщился из-за метели, с трудом разбирая дорогу. Ветер дул все сильнее, чуть ли не сбивая с лап. Следом шли мои понурившиеся одноклассники.              Я дошел до дома молодого директора. Юрий Клыков зашел к себе домой. Через тридцать секунд он открыл дверь. Черные джинсы, такая же футболка и растрепанные светлые волосы. Бледный, разгневанный, закрывающий ладонью кровоточащую рану на предплечье. Он жестом приказал нам заходить. И мы, в животных обличиях друг за другом протиснулись в дверь. Я крался первым, ступая на пушистый зеленый ковер. Несколько ребят удивленно то ли ахнули, то ли вздохнули. В его доме было очень много разных вещей, безделушек и плакатов. Несколько гитар, еще один музыкальный инструмент, похожий на большую скрипку, ворох бумаг и книг на разных языках, и плакаты, куча плакатов. С постера какой-то группы, чье назыание я не мог прочитать, на меня уставились музыканты. Задери меня кабан, какой у них ужасный макияж на лицах.              Юрий Клыков резким движением нажал на выключатель. Я зажмурился, потому что яркий и свет резал мне глаза. Хвост сам с собой дернулся. Рядом со мной возмущенно каркнул Сумрак, тоже щурясь. Юрий вновь буравил нас разгневанным взглядом, вот-вот прожжет дырку в стене. А на пол капала кровь, сочащаяся из раны. Кап-кап-кап, падали капли в алую лужу. Я уже всерьез начал беспокоится. Это рана у него такая глубокая, или кровь не останавливается?              Дверь вновь резко открылась. На пороге появились мисс Кристалл со стопкой одежды и Дмитрий Панов.              — Твою ж дивизию, что у тебя с рукой?              — Лекарства забыл, и теперь кажется кровь не останавливается, — ответил Юрий Клыков. Я видел как трясутся его руки. Он обратился к Джефри и Никите, тоже с беспокойством смотрящих на него, будто позабыв о вражде. — Вы двое, уходите в ванную, превращаетесь и одеваетесь, и потом вам обработают раны.              — Нет! — возмутился Дмитрий. — С ними ничего серьезного, пара царапин, а ты сейчас истечешь кровью!              И я был полностью согласен с Дмитрием. Оборотень-леопард страшно побледнел, и будто говорил с трудом. Лисса Кристалл нахмурила брови, будто разрываясь между учениками и Юрием, но потом сказала:              — Да, рана мне кажется серьёзная, нужно срочно остановить кровь.              — В моей школе сначала помогают детям, — сипло ответил Юрий.              — Ты сейчас погибнуть можешь.              — Помогите детям.              — У них даже крови нет. Две царапины. Дай сюда руку. На сколько я могу судить артерии  и вены в порядке, но из за того что ты забыл лекарства, кровь тупо не останавливается.              — Я же просил…              — Замолчи и дай руку, — не выдержал Дмитрий. — Укушенные раны нужно сначала промыть, так что давай, вставай.              Юрий ответил что-то по-русски, поднимаясь со стула. Дверь в дом открыл Джеймс Бриджер. Дмитрий кратко приказал, по-другому не скажу, обработать раны Никиты и Джефри. Эти двое уже вышли из ванной, в одних шортах.              Мы растерянно смотрели друг на друга? Зачем Юрий Клыков нас сюда привел? Чтобы отчитать? Но за что? В чем мы провинились? Долговязый Саша неловко переминался с ноги на ногу. Думаю в обличии змеи ему было бы комфортнее. Шон же по-турецки сидел прямо на полу. Первым тихо заговорил Бека, в обличии кавказского тура.              — И что же будет?              — Ну все, Бека, сейчас тебя депортируют обратно в Грузию, — ответил Шон.              — Не смешно.              Из ванной вышли Дмитрий и Юрий, с бинтами на руке.              — На сколько все серьезно? — спросили наши учителя одновременно.              — Придется зашивать, — пожал Дмитрий плечами.              Интересно, как это? Спросить или не привлекать к себе внимание? А потом ведь забуду и так и не узнаю.              — А что значит зашивать? — не выдержал я.              — Иголкой с ниткой края раны соединять. С анестезией, конечно, — ответил Дмитрий. Он вроде не выглядел расстроенным. Но ведь беспокоится о Юрие? Неужели он играет роль, как актер в человеческом театре? «Иногда он мне кажется каким-то бессердечным,» — вспомнил я слова Брэндона.              И конечно, я тут же пожалел что об этом спросил. У меня даже волосы на руках встали дыбом. Как же это должно быть, больно! Хоть и с этой непонятной анестезией. И все из-за Джефри он укусил Юрия Клыкова.              — Но я скажу все сейчас, — на удивление четко сказал Юрий. — Пока злости хватает.              Он встал посреди комнаты уперев руки в бока. Я впервые видел его в ярости, на столько сильной, что будто воздух стал раскаленным и наэлектризованным. На улице хлопьями валил снег. С плаката альбома Panzer Division Marduk, такого же черно-белого как пейзаж за окном, на меня смотрело дуло танка.              — Все вы, каждый из вас, зная о том, что планируется, предполагая чем это может кончится, никто из вас, не соизволил рассказать о дуэли. Вы думаете это шутки? — прошипел Юрий Клыков на мысленном языке. Наверное чтобы до всех дошло.              Юрий дотянулся до кружки на столе, и сделал пару глотков.              Генри в человеческом облике тихо откашлялся.              — Кхм-кхм, Юрий Александрович. Но они же все равно бы подрались, завтра или после завтра. Лучше был они решили все сейчас, чтобы не остаться один на один со своими ранами.              Не знаю, почему Генри обратился к Юрию Клыкову именно так, может хотел удивить или отвлечь, но оборотня-леопарда это не впечатлило. Наоборот, будто еще сильнее разозлило. Он сжал кружку в порыве гнева, на столько сильно, что она дала трещину, и несколько крупных осколков упали на пол. Несколько ребят вскрикнули.              — Ты считаешь, что подобные решения конфликтов правильны? А если бы кому-то бы повредили артерию, началось бы сильное кровотечение? Вы об этом подумали?              — Кстати, наглядный пример последствий, — то-ли ухмыльнулся, то ли вовсе оскалился Дмитрий. Этой улыбкой можно было живьем содрать со всех присутствующих шкуру. Она была остра как коготь. — От одного укуса столько крови потеряно. А все легко могло закончится куда плачевнее.              — Короче говоря, зарубите себе на носу. Всегда думайте головой, прежде чем хотите что-то сделать. Насилие в большинстве своем не выход. И всегда вспоминайте о последствиях, которые есть у любых действий. Все свободны, кроме вас двоих. Твой отец уже едет, Никита.              Шон присвистнул, засунув руки в карманы.              — А ты вообще не возникай, — отрезал Юрий уже на английском. — Пока я все твои грехи не припомнил.              Шон предпочел юркнуть на улицу, чуть не наступив на хвост Куки. Толпа оборотней протискивалась через дверь, толкаясь, и наступая друг другу на лапы. Я ушел последним, но поскользнулся на льду, который холодной коркой покрывал ступеньки. Я неудачно поставил лапу, прямо на ребро. Ай, кучка совиного помета, такое и в животном обличии случается. Я подвернул лапу.              Снег ложился мне на голову, кроны сосен, и на молодую зеленую траву. Над головой нависали черные тучи. Я остался один. Неуверенно поднявшись, я медленно захромал к своему дому. И тут, уже совсем близко, до моих ушей донесся скрип снега. Чьи-то шаги. Двух оборотней. Ледяной ветер дул в мою сторону, пробираясь под шкуру. Две кошки.              Не смотря снежную бурю, я смог разглядеть два темных силуэта. Один, вылитый Серега. Голубоглазый, с длинными серебристыми волосами. Только кожа более смуглая. Похоже его отец, член Совета. Второй ростом под два метра, с гривой рыжих волос, и бородкой долинной до ключиц, карими глазами, пылающими гневом, широкоплечий, и похоже, очень мускулистый. Знакомый запах. Неужели это оборотень-тигр, по имени Лев?              Отец Сереги, черт, забыл как его зовут, прищурился, будто узнал меня.              — Караг, не так ли?              Я по привычке кивнул.              — Я Ярослав Черняев. Член европейского Совета оборотней. Приятно познакомится, наслышан о тебе.              Совет… Лисса Кристалл рассказывала нам о нем. Наше правительство. Но он был для меня чем-то далеким, почти ненастоящим и мистическим. И вот, я воочию вижу перед собой его члена. Фантастика!              — Мне очень приятно. А откуда вы обо мне знаете?              Неужели в Совете, даже не в североамериканском, знают обо мне?              — Слышали о твоей храбрости, — ответил Лев. — Я Лев Шахов. Мы виделись.              — Я помню вас. Вы же и отец Никиты, эм, мистер Черняев?              — Да, сейчас будем разбираться. Удачи, тебе. У тебя что-то с лапой?              — Подвернул. Все хорошо. — ответил я. Я будто хотел спросить еще что-нибудь, но язык будто примерз.              Двое оборотней пожелали мне хорошей ночи. Я растерянно попрощался с ними, глядя кошкам в след. Снежная буря разыгралась еще сильнее. Тихо хлопнула дверь в доме Юрия.              End              Юрий прислонился разгорячённым лбом к холодному стеклу машины. Снег все не прекращался. Ярослав вел, Дмитрий и Лев сидели рядом, наблюдали, чтобы ему не стало хуже. Дотерпеть до больницы. Благо, врач — оборотень, отмазку сочинять не придется.              — У тебя такая рука холодная. Обычно всегда теплая, — вздохнул Лев.              Юрий кивнул. Его голова будто стала тяжелой, сознание затянуло туманом. Но он помнил то, что написал ему Арсений. И теперь он еще больше беспокоился за своего друга.              Он приподнял голову и попытался сфокусировать взгляд на Дмитрии.              — Что такое? — спросил он.              — Мне написал Арсений. Сказал что ты снова куришь, злоупотребляешь успокоительным, и у тебя что-то вроде суицидальных мыслей. Что с тобой происходит, друг мой?              Лев встревоженно посмотрел на Дмитрия. Ярослав, нахмурившись, глянул в зеркало заднего вида.              — Просто… — голос Дмитрия дрогнул. — Я понял что как человек я просто моральный урод. Я не добрый, как ты или Майя, нет.              — Что ты такое имеешь ввиду? Ты очень добрый.              — И я кстати, прошу заметить, что то, что ты не обращаешься за помощью называется называется селфхарм, — вдруг сказал Ярослав. — Зачем ты так мучаешь себя?              Дмитрий ничего не сказал, лишь потупил взгляд. По его щеке скатилась слеза.