Путешествие в Россию

POV: Арсений Скворцов             Дима с презрением скривился:       — А, вы про этого. А о чем тут говорить? Суд признал это самообороной. Мужик чуть изнасиловал девчонку а потом сам побежал на меня с ножом и чуть не задушил. Мне повезло выйти сухим из воды. Мне всегда везет. И к тому же, вы же знаете что он скончался не от кровопотери, а от разрыва аневризмы головного мозга.       Я пропустил мимо ушей его высокомерное: «Мне всегда везет.» Тем более он был прав. Везло ему всегда.       — Я про то, что ты применил оружие против человека. И я удивлен, что произошедшая ситуация тебя никак не задела.       На лице Димы обычно было трудно прочитать эмоции, но я заметил как его задели эти слова.       — А, ясно. Я по-вашему мнению бесчувственный психопат. Вы считаете меня плохим человеком, да? Всю жизнь люди меня считали каким-то отродьем, и вы, оказывается, считаете также.       Дима вскочил со стула. У меня по спине пробежал холодок. Он никогда себя так не вел. Обычно он очень рассудителен, не смотря на то что бывает похож на комика. Чертовски умен и хитер. Холодный расчет и манипуляции. Способен кого угодно поводить за нос. Наверное, даже меня. Но в последнее время я стал замечать за ним столь неестественные вспышки агрессии. Конечно, они бывали и раньше, но не особо часто, их можно было списать на нервную работу и недосып. Дима сам говорил что иногда не спит по трое суток. Но сейчас они стали происходить довольно часто, что заставило меня насторожится.       — Я ухожу. Найдите себе другого заместителя.       — Дима, куда ты? — вскрикнул я.       Он развернулся, и хотел было открыть дверь, но я схватил его за руку.       — Дима, стой. Не уходи. Я не считаю тебя плохим. Ты очень хороший человек, поверь мне. Та история с Кольцовым… ты в противовес этому сделал много хорошего. Я просто хочу понять что тебя тревожит. Потому что мне не все равно на тебя и что с тобой будет.       — Товарищ генерал-майор, со мной все впорядке, честно. У меня есть друзья, даже две любимых работы. Меня любят дети.       Как-то Дима упомянул что одиннадцать лет ходил в театральный кружок в школе. И, видимо, он там время зря не терял. Актер из него был просто великолепный. И как всякому актеру ему нужны были эмоции от окружающих. Я думал что именно из-за этого он порой ведет себя демонстративно. Но недавно я подумал что, возможно, за этим желанием выделиться стоит что-то другое. Надо его разговорить. Понять его мотивы и мировоззрение. Дима человек очень открытый, до тех пор когда разговор не заходит о его личности. Обычно, если беседа поворачивает в невыгодное для него русло, он мастерски переводит тему.       — Дима, не держи меня за идиота! Я же вижу что тебя что-то тревожит! Я готов тебя выслушать и помочь. Но если ты уйдёшь, я этого сделать не смогу.       — У меня все хорошо, — ответил он.       Дима обычно был спокоен. Как грозовая туча, пока в ней не накопится молния. А потом случается гроза. И сейчас я чувствовал что Дима буквально на грани. Еще чуть-чуть и начнется шторм.       — Так, давай ты сейчас сядешь и расскажешь мне о самых главных событиях твоей жизни. Что сделало тебя таким, какой ты есть. Пойми, я беспокоюсь о тебе потому что ты не только блестящий сотрудник полиции, но и потому что ты мой друг.       Дима сел обратно на стул. Я згал, что он всегда был очень ярким человеком, куда бы он не пошёл, всюду его сопровождали взгляды, а его улыбкой можно было растопить лёд в сердце одинокого пенсионера или затравленного подростка. Но сейчас Дима выглядял очень уставшим и поникшим. Я вдруг понял, как мало Панов рассказывал о себе. За все это время, не смотря на наши близкие отношения.       — Вы прекрасно понимаете что я рос в девяностые и нулевые. Родители вкалывали на работе, и никогда меня особо не любили. Только били, ремнем или проводом. Все свое свободное время, если такое находилось, они уделяли моему старшему брату, Вове. Отец был электриком и часто выпивал. Однажды нажрался и гонялся за мной с ножом по всей квартире и орал что убьет меня. Мама была хирургом. Именно поэтому я в своем распоряжении имел много книг по медицине и умел работать с электричеством. Я тогда хотел стать палеантологом и вывести динозавров. Сколько я себя помню, я всегда был очень любопытным ребенком. И этот мой интерес к миру поддерживал дедушка. И вот первый класс, обычный день. Но как вы поняли, он сыграл большую роль в моей жизни…       

***

      Тридцать лет назад, одиннадцатое сентября.       Маленький Дима, тогда еще не подполковник полиции, а обычный мальчуган с чумазым лицом, расхаживал по школьному двору. Он искал окаменелости. Ведь раньше тут было море, если верить книжке, а значит тут кто-то жил. Вот сейчас, он споткнется об камень, а это и не камень вовсе, а зуб мегаладона. Сюда приедут ученые, и раскопают целый скелет доисторической акулы. И, конечно, поблагодарят самого Диму.       — Ребята, смотрите, тут голубь мертвый! — закричал кто-то, чье имя не успел Дима не запомнить.       Он подошел к его источнику, такому же мальчишке без переднего зуба, и увидел птицу, грудь которой была расплющена, предоставляя возможность разглядеть ее богатый внутренний мир.       Диме многое было интересно. Почему, например, птицы летают а люди нет. Дима тоже очень хотел летать, и многое бы отдал за эту возможность. Дедушка отвечал: «Потому что у них есть крылья, внучек.» Но крылья можно сделать! Делов-то куча, прицепить перья на руки. И вот сейчас, глядя на мервую птицу, ему стало интересно как она устроена. Может даже найти механизм полета и прицепить его к человеку.       Дима подошёл и взял тёплый трупик в руки, и понес его в самый дальний угол школьного двора, под раскидистую иву. Он положил голубя на землю, развернув грудью вверх. Посмотреть что у него внутри… Узнать из чего он сделан… Исследовать все самому…       — Д-дима, что ты делаешь! Положи бяку!       Дима посмотрел на учительницу. Она была бледна, и даже напугана. Что такое? Он ведь не сделал ничего плохого.       Учительница буквально схватила его за шиворот и потащила в школу отмывать руки. Потом позвонили его родителям, и ничего не понимающего Диму забрала домой разгневанная мать       — Ну как можно так с животным поступать! — кричала она.       А Дима молчал, не понимая почему мама так злится. Он же был, мертвым, какая разница что происходит с ним после смерти?       После того случая пошли психологи и прочие специалисты из этой оперы. А потом еще и драка была. С девочкой. Ну и что что она девочка! Она самая главная задира в классе, и постоянно приставала к другим. И только из-за того что она носит сарафанчик, ей можно это делать? Нет уж, Дима так не считал. И ото всей души дал ей в нос, когда из-за кудрей она назвала его бараном. Через несколько дней, сопровождаемых орами и криками, Диму перевели в новую школу. Там он себя так не вёл. Понял, что нельзя. Но вот почему, так и не осознал.

***

      Двадцать пять лет назад.       — Что делаешь, внучек? — спросил дедушка.       — Я пытаюсь вывести динозавров, — сказал Дима, десятилетний мальчуган с непослушными кудрями, глядя на куриные яйца в коробке. — Я создал примерно те же условия что и в их эпоху. Влажность, теплота. Даже рычу им. Может это как-то повлияет на их ДНК.       Дедушка рассмеялся.       — Ох, Димка. Папка твой машину купил. Посмотреть не хочешь?       — Нет, — серьезно ответил Дима. — Я не буду водить машину. Когда я выведу динозавров я буду ездить на них.       — Так они же, ну, большие ящерицы. Им холодно у нас будет.       — Деда, я придумаю что-нибудь. Сделаю им одежду с подогревом. Главное это вывести их, а потом моим открытием заинтересуются учёные и помогут в исследованиях.       — Ладно, внучек, спокойной ночи, — сказал дедушка и чмокнул Диму в лоб.       — Спокойной ночи, деда.       Это был последний их разговор. Той ночью дедушке стало плохо и его увезли в больницу.       Когда мама сказала: «Дедушка умер,» — мир Димы разделился на До и После. На похоронах дул холодный ветер, под ногами хрустели пожушхлые листья. Во время похорон Дима не выдержал, расплакавшись, выбежал с кладбища и побежал в лес. Слова отца: «Слезами горю не поможешь,» — не произвели тогда никакого эффекта. Ветви хлестали по лицу, листья шуршали под ногами. Дима выбежал на поляну и завыл как одинокий и отчаявшийся зверь. Мальчик чувствовал себя самым несчастным человеком на Земле.       Тут, видимо испугавшись его воплей, с ветки слетела птица. Таких Дима раньше не видел: белая, с коричневыми перьями. Дима почувствовал покалывание внутри, и через секунду угол его обзора увеличился, а сам он как-то уменьшился.       — Мама, — испуганно сказал он.       Оглядев себя и сложив два плюс два, Дима понял что стал птицей. Он никогда не верил в Зубную фею, Деда Мороза и во все подобное. И произошедшее явно не вписывалось в его представление мира.       — Я человек! Человек, человек! — закричал Дима и вновь почувствовал покалывание.       — СЫН! ГДЕ ТЫ?! — услышал он голос своего отца. — Твою мать, почему ты голый?       Вот так Дима и познакомился со своим вторым обличием. Он разобрался с механизмом превращения, и решил создать для себя слово-сигнал для превращения, чтобы у него вырвался рефлекс, как у собаки Павлова. А вот с умением летать пришлось повозиться. Но если приложить усилия то возможно почти все.       Двадцать три года назад, 20 мая       Ах, это чудесное настроение, с которым идёшь в школу под её конец. Дима шёл по улице, засыпанной тополиным пухом. В этом году лето решило начаться раньше. Диме уже двенадцать, тесты позади, а впереди жаркие и полные веселья каникулы.       Но идиллия быстро кончилась. На заднем дворе школы нашли старшеклассника, висевшего в петле из скакалки. Как услышал Дима потом, он плохо написал итоговую контрольную по математике. Парня откачали, но после этого инцидента в школе начались проверки, приходила полиция и прочие личности, которым явно не место в школе. Елизавету Васильевну, чудеснейшую женщину, отстранили с поста директора, а вместе с ней некоторых учителей. Ее место заняла Виктория Павловна, полная женщина с морщинистыми лицом и недобрыми узкими глазами. Диме она сразу не понравилась. Мальчик понял что с ней будет ой как нелегко…

***

      —… И я оказался прав. Начиная со следующего учебного года нам ввели форму. Форму, представляете? У нас раньше не было формы: просто одеваться в рамках приличия. И почти все все понимали. Мало кто из девчонок ходил в мини-юбках, я лично не надевал футболки с очень провокационными изображениями. А она, блин, все испортила, — с какой-то детской обидой сказал Дима.       — И ты стал бунтовать, — сказал я.       — Ха-ха, конечно стал. А что мне оставалось делать? Эта шкодина…       — Дима! За выражениями при мне следи!       — Оу, да ладно вам, товарищ генерал-майор, она заслужила, — сказал Дима, со своей фирменной улыбкой, больше походящей на оскал. — Я с ней недавно пересекся. Убогое зрелище.       Он изобразил на лице крайнюю степень отвращения.       — Она говорила что ничего годного из меня не выйдет. Что я сопьюсь или сторчаюсь. Видели бы ее лицо, когда она увидела мои погоны.       Он по-прежнему помнит все обиды из детства. Это было легко понять.       — Ах да, о чем это я. Тогда я заимел весьма необычное хобби. Таксидерия. Изготовление чучел. Находил труп птицы, вымачивал в химикатах шкуру, надевал на манекен и чучело готово. Ну все, можете меня осуждать, — вдруг резко сказал Дима.       — Я тебя не осуждаю, — спокойно ответил я ему. — Я тебя слушаю. Ты сказал что ты стал делать чучела. Твои родители, как я понимаю, не очень-то этому обрадовались.       — Ха-ха, так они ничего не знали. Целыми днями торчали на работе.       — А твой брат? Какие у вас были взаимоотношения?       — Нейтральные. Он меня никогда не сдавал родителям, но и никогда и не защищал. Так вот. Однажды я нашёл мертвую кошку. И решил сделать из нее чучело, но только в виде скелета. Шкуру решил не использовать. У меня тогда уже было чучело-скелет рыбы, лягушки и птицы.       У меня в голове что-то щелкнуло.       — Постой, Дима. Это ты не про те скелеты которые у тебя в кабинете биологии стоят?       — Да, про них самых. Так вот, и решил я сделать чучело, попутно препарируя лягушек. Просто хотел научиться пользоваться скальпелем. Я тогда хотел стать кардиохирургом. Сначала животное нужно сварить, чтобы мясо лучше отстало от костей. Потом снять мягкие ткани, очистить щеткой кости от их остатков, а потом вымочить кости в перекиси водорода, чтобы отбелить. И пока я ждал их отбеливания, я решил препарировать лягушку. И тут в гараж, где я делал все это зашел отец. Ох, что тут началось. Он схватил меня за волосы и ударил лицом об стену. У меня наже шрам на лбу остался, видите? Вот он, у линии роста волос.       — Черт побери, это ужасно, — искренне сказал я. — Я… Если бы я знал.       — Да ладно вам, товарищ генерал-майор. Потом родители сгребли кости в пакет, чтобы выкинуть, а меня за ухо потащили к психиатру. Но я вырвал у них пакет, убежал и спрятал в одном месте. За ними я пришел через месяц. А мне еще не психиатр а имбецил какой-то попался. Сказал то что я социопат, являюсь опасным членом общества и несу какую-то деструктивную идеологию. Ха-ха, профессионал своего дела. Меня, по его мнению, нужно изолировать было от нормально общества. Но самое интересное, что родители ему поверили. Гении блять. Пытались пичкать меня галоперидолом. Галоперидол это очень сильный антипсихотик, с побочными эффектами, непредназначенный для детей. Но я его не пил. Меня тогда стали бить почти постоянно. Думали будто если разбить мне спину в кровь шнуром или поставить на горох, у меня исчезнет несуществующая социопатия. И еще меня в психушку сдали. Там все тоже самое. Врачи которым плевать на тебя. Провел я там две недели.       Я молчал, даже не сделав замечание за мат. У многих людей в то время была не простая ситуация, но я не ожидал что у Димы все было на столько плохо. Но все же…       — Слушай, — осторожно начал я. — Тебе прямо поставили диагноз?       — Ага. Диссоциальное расстройство личности. Как только мне исполнилось восемнадцать, я оспорил диагноз этого идиота. Кучу времени шатался по психологам и психиатрам, чтобы услышать простую истину — я здоров. И я полагаю, нужно вернуться к моей истории. Моя любимая Виктория Павловна, земля ей стекловатой, творила дичь в школе. И я решил ее переплюнуть, сотворив такое, что ей в кошмарах не и не снилось.

***

      Двадцать лет назад.       Дима сидел на балконе лестницы и играл с друзьями в карты. Как тут, на старую летсницу, куда обычно не заглядывают учителя, ворвалась завуч школы.       — ПАНОВ! — разъяренно крикнула она. — К директору, быстро!       — Ща, — в своей привычной расслабленной манере ответил Дима. — Сложите мои карты в бито.       Через минуту он уже стоял перед Викторией Павловной.       — Чё случилось? — спросил подросток, засунув руки в карманы.       На морщинистом жабьем лице женщины промелькнуло торжество.       — Панов, — как-то ласково сказала она. — Мне тут птичка нашептала, что вы курите.       Ответ последовал незамедлительно:       — Это вы похоже что-то курите, раз вам птички шепчут.       Директор ошарашено посмотрела на него, не зная что ответить.       — Что вас не устраивает? Моя учеба? О, мы же по геометрии недавно контрольную писали. Пифагоровы штаны во все стороны равны, как лучи у пентаграммы мрачной церкви Сатаны, — ухмыльнулся Дмитрий.       Женщина в ярости стукнула кулаком по столу.       — Что вы себе позволяете Панов?!       — Это все что вы хотели мне сказать? Я пожалуй пойду, — сказал Дима, и хотел было уйти, но директор схватила его руку своими полными короткими пальцами.       — Нет, Панов, я не договорила.       Подросток в искривился в ярости.       — Отпустите. Мою. Руку. Живо! — рявкнул он.       Женщина прошипела ему в лицо:       — Вы нарушаете дисциплину в школе. Носите эти ужасные футболки, отрастили длинные волосы. Думаете вам все можно?       Дима побледнел от боли. Не смотря на то, что Виктория Павловна выглядела очень дряхлой, силы в ней было немеренно.       — Ай, я за рок стою горой. Не могу я не носить футболки.       — Этот ваш рок, лишь подростковое увлечение. Через десять лет вы про него забудете, я уверена. Если, конечно, доживете, а не сопьетесь. А у вас все шансы есть. И вы меня сбили с темы. Курение. Выворачивайте карманы и показывайте рюкзак.       В карманах нашелся ластик и немного мелочи. Из рюкзака выпали карточки Черепашек-ниндзя, плеер, крошеки и простой карандаш. Ни намека на сигареты.       — Ну ладно, идите, Панов, — злобно сказала Виктория Павловна, с лицом волка, которому не дали растерзать ягненка.       Потирая запястье, Дима вышел в коридор и увидел Веронику. Его сердце сделало кульбит. Девушка всегда была очень красивой, и недавно покрашеные в розовый волосы очень ей шли.       — Привет, — сказал Дима. — Что ты тут делаешь?       — Меня вызвали из-за волос. А тебя за что? Сильно ругали?       — Да не. Эта карга старая искала у меня несуществующие сигареты. И обломилась.       — Самойлова, сколько тебя еще ждать? — рявкнула диреткор.       Через пять минут девушка вышла из кабинеты в слезах. И эта картина очень возмутила Дмитрия. Ей уже шестнадцать, почему эта мразь так против цветных волос? Слишком многое она себе позволяет. Надо принимать ответные меры. И пусть его исключат. Плевать. Нужно показать ей, кому на самом деле пренадлежит власть в школе.       Дима, несомненно, являлся авторитетом среди школьников. С ним здоровались за руку и с радостью болтали. Так что у него были все шансы осуществить тот безумный план, что зрел у него в голове.       — Дима, ну ты конечно даешь, — присвистнул его одноклассник.       — Да нормальный план. Пусть обосрется, шкодина. Ну ты понял, расскажи об этом всем, кому только можно. А я к мелким пойду.       Два дня спустя.       Дима встал с кровати под звон будильника. Пять утра. Отец лежал в больнице с камнями в почках, а мать делала сложную операцию. Карты легли идеально. Чтож, можно было осуществлять задуманное.       Первым делом — принять душ. Дима напевал в душе первое что ему пришло в голову. Life is like a hurricane Here in Duckburg Race cars, lasers, aeroplanes It's a duck-blur! Might solve a mystery Or rewrite history!              Он совершенно не волновался перед таким-то делом. DuckTales! Woo-hoo! Every day they're out there making DuckTales! Woo-hoo! Tales of derring-do Bad and good luck tales!       Подросток вышел из душа и улыбнулся своему отражению в запотевшем зеркале. D-d-d-danger! Watch behind you! There's a stranger out to find you What to do, just grab on to some...       Он никогда таким не занимался. Значит, время сделать это в первый раз...             Дима с капюшоном на голове проскользнул в школу прямо перед её открытием. Тихо прокравшись в класс, он залез в шкаф и стал дожидаться своего часа в компании ведер и швабр.       Когда классный руководитель увидела в каком виде пришли на уроки ученики этого и других классов, она была просто в шоке. Почти всех детей вывели на улицу, так сказать, для выяснений обстоятельств. Отлично. Дима все это время сидевший в шкафу, наконец-таки вылез из него. Дверь в класс была закрыта на ключ, но он все равно подпер ее метлой, и пододвигул к ней несколько парт. Под окнами класса у них был козырек, с которого открывался вид на школьный двор, где собрались почти все ученики. Дима распахнул окно и спрыгнул прямо на козырек. В пятки отдалась боль, так как козырек был на два метра ниже окна.       Дима откинул волосы рукой. Только вот они были не тёмными, а ярко-розовыми. Толпа внизу пестрила тем же цветом: кто-то покрасил волосы, кто-то повязал на голове ленты. Просто превосходно.       Уже почти все заметили фигуру на козырьке. На улице стало резко тихо.       — ПАНОВ! Слезьте от туда, живо! — закричала на него директор.       — Не в этой жизни, Виктория Павловна! — ответил Дима. Пора.       Удар ногой, удар ногой, хлопок. Многие слышали это, но не знали откуда. Чтож, время исполнить Queen. Пусть и не профессионально, но зато от души       Старшеклассники смекнули что к чему и стали тоже топать и хлопать в такт Диме. Buddy you're a boy, make a big noise Playin' in the street gonna be a big man some day You got mud on your face, you big disgrace Kickin' your can all over the place, singin'       Не зря Дима попросил всех кого можно выучить текст этой песни. Или хотя бы припев. И теперь толпа из детей и подростков пела во всю мощь своих легких: We will, we will rock you We will, we will rock you       Учителя в ярости пытались всех успокоить, но толпу разбушевавшихся подростков было невозможно усмирить, а в дверь класса начали ломиться. Buddy you're a young man, hard man Shoutin' in the street gonna take on the world some day You got blood on your face, you big disgrace Wavin' your banner all over the place       Миру иногда полезно устраивать встряску. We will, we will rock you We will, we will rock you       Просто великолепно. Вы поняли? Все вы? Вот он, лидер школы. И ему, как и всем тут надоели текущие порядки. Buddy you're an old man, poor man Pleadin' with your eyes gonna make you some peace some day You got mud on your face, big disgrace Somebody better put you back into your place       Это конец. Конец всему.       We will, we will rock you Sing it We will, we will rock you Everybody, we will, we will rock you We will, we will rock you AlrightWe will, we will rock you Sing it We will, we will rock you Everybody, we will, we will rock you We will, we will rock you Alright       Дима закончил петь, и почувствовал как у него дрожат колени. Черт побери, это было безумие. О да. Теперь нужно было смотаться отсюда как можно быстрее.

***

      — Дима, вот это ты даешь, — фыркнул я. — И что дальше было?       — Дальше я спрыгнул с карниза и свалил гулять на весь день. Меня, конечно, пытались догнать, но куда им до меня.       Я уже понял как он любил провоцировать людей. Вызывать у них эмоции. И еще он любил управлять людьми. Что у него хорошо получалось.       — А что твои родители?       — А мои родители перевели меня в другую школу. Прямо под конец года. Но как удивительно, меня не ругали. Ха-ха, я же социопат по их мнению, неадекватный и ненормальный. Поэтому со мной лучше не контактировать. А потом я встретил Макса. Чудесный был человек, и очень честный и прямолинейный. Это его и сгубило. Я закончил школу, отслужил в армии и пошел в университеты. Тут моя способность не спать несколько дней очень пригодилась. У меня была девушка, Света, но она не выдержала учебу, а потом пропала. Больше мы не виделись. Позже я встретил свою гражданскую жену — Варвару. Агрх, черт, кто это звонит.       Дима сбросил вызов от банка.       — И у нас родилась дочь. Лейла. Но потом, я узнал что Варвара мне изменяет. А она каким-то образом узнала что я об этом узнал. И просто сбежала от меня. Вместе с дочерью. Я, конечно, впал после этого в отчаяние. Но я доучился и вышел на работу. Проработал я один год. Однажды я пришёл на работу и увидел Лейлу. Какой-то ублюдок проломил ей череп, и… и… Боже, даже страшно произносить, — его голос впервые дрогнул за все это время. Даже о том, как его отец приложил лицом о стенку, Дима рассказывал с непринужденной улыбкой. А сейчас от нее не осталось ничего. — Но вы все поняли. И тогда у меня был нервный срыв и депрессия. Да такая, что я частично поседел. Я тогда еще и повел себя как идиот. Циталопрам с водкой. Антидепрессант с алкоголем. Понятное дело все стало только хуже, у меня начались галлюцинации, панические атаки, и я попытался совершить самоубийство. Но меня спасли, вы видите. Кстати, после этого циталопрам мне хорошо помог. Я решил что буду жить. Я жаждал мести.       — И ты пошёл в МВД дабы найти убийцу дочери.       — Ага, да. Но я так его и не нашел. И я пошел туда потому, что я не хотел чтобы такое повторилось с другими. Так как я закончил академию МВД, я вышел от туда уже старшим лейтенантом. Ну да, мне повезло со званиями. Единственное за что я благодарен отцу — это то, что он настоял на том чтобы я ходил в два университета одновременно. Я, правда, чуть не откинулся за это время. Но это того стоило.       — Почему ты уехал из Москвы?       — Я наложал. Упустил одну преступницу. Хоть я тогда и жил в Санкт-Петербурге мне хотелось поменять что-то в жизни…

***

      Четыре года назад, десятое сентября, Санкт-Петербург       Ким Дип Уотер сидела в маленькой комнате с серыми стенами. Угораздило же ее так вляпаться! В чужой стране, без знания языка, в полицейском участке. Все должно было быть тихо, а ее сцапали служители закона!       Дверь в комнату скрипнула, и в нее зашёл знакомый ей сердитый полицейский. А следом за ним молодой человек, с расслабленным лицом. Кто это?       Полицейский сел на стул и стал говорить с ужасным акцентом:       — Зис из капитан Панов, хи вил би э транслейтер.       Девушка напряглась. Капитан, в США — очень высокое звание. Но может в России все по-другому. И еще, этот Панов — оборотень. Вот незадача.       Дальше пошел допрос. Панов говорил по-английски не идеально, но довольно хорошо, можно даже сказать с американским акцентом.       Четыре часа из неё пытались выбить кто заказчик. Потом ее проводили в изолятор, где была одна двухэтажная скрипящая кровать. Потом Ким получила на ужин какую-то пресную кашу. Но в данной ситуации это последнее что ее волновало.             С металлическим лязгом, дверь приоткрылась. Опять этот Панов. На этот раз один.       Девушка рванула на него с кулаками, надеясь застать в расплох. Ей всего-то нужно добежать до близжайшего канала и там превратиться. Но этот план прервал кулак в ее собственный живот.             — Не советую вам это делать, — мягко сказал Панов, хотя в глазах его плясали черти.       — Что вы тут делаете? — прошипела Ким, скорчившись на полу.       — Всего лишь продолжаю опрос, но только по своим методам, — улыбнулся полицейский, пока девушка села на пол, и хотела было встать, но почувствовала холодную сталь за подбородком.       — А теперь признавайтесь, кто заказчик.       Панов все еще улыбался. И эта улыбка очень напрягала девушку.       — Я же сказала что не знаю! Мне просто сказали найти двух людей.       — Один из этих людей уже мертв, — сказал Панов, и чуть чуть приподнял нож. Сталь пронзила кожу, совсем не глубоко, от силы на пару милиметров, но этого хватило чтобы багровая капля стекла по лезвию.       — Мертв? — переспросила Ким, как можно сильнее поднимая голову, чтобы избежать проникновение лезвия глубже. — И еще это насилие.       — Оу, ну и что? Я могу пробить вам всю нижнюю челюсть и вы не умрете. По крайне мере сразу. Ха-ха, да и с другой стороны, кому поверит суд? Мне, или иностранке-преступнице, которая по-русски ничего не знает?       — В-вам, — сказала Ким, делая вид что очень напугана, но сама через долю секунды бросилась на полицейского. Но тот снова успел среагировать на её выпад. Девушка отлетела в сторону, ударившись головой об холодный пол. Под ребрами, куда попала ступня в берце, очень саднило.       — Я же попросил не кидаться на меня.       — Я же девушка! — вскрикнула Ким. Она не любила такое говорить, но иногда это помогало.       — Да хоть трансгегдер. И еще вы второй раз напали на меня. Преступление есть преступление и за него нужно отвечать. И кстати, про насилие. Если я вам буду иголки под пальцы загонять, ко мне возникнут... неудобные вопросы. Но я могу сделать все так, чтобы никто ничего не заметил. Скажем, пытка щекоткой. Не оставляет следов. Или же, специально для оборотней. Я помещу все свои воспоминания в одно мнгновение, и отправлю в вашу голову. Так можно и рассудка лишиться, ну вы знаете.       — Я же все сказала. Все что знаю.       — Что? — сказал будто сам себе Панов. — Вы реально не знаете что те кто вы искали будут убиты? Интересно...       — Вы... Прочитали мои воспоминания!?       — Да, — ухмыльнулся полицейский. — Ха-ха, можете потом пожаловаться что я залез вам в голову.       Ким поняла что все это было отвлекающим маневром, чтобы она не заметила как ее воспоминания читают.       — Спокойной ночи, — пожелал Панов, захлопнув за собой металлическую дверь. Через секунду послышался лязг ключей, а потом и вовсе наступила тишина.       На следующий вечер Ким повели, судя по всему, в машину чтобы отвезти... впрочем, не важно куда. Тут послышались крики: полицейские на долю секунды отвлеклись на двух молодых людей, дерущихся около бара. Но этого многновения хватило Ким, чтобы вырваться из рук полицейских и побежать куда глаза глядят. На город уже опустились сумерки, и Ким надеялась быстро оторваться от преследователей. Однако, за ней все еще продолжал бежать этот Панов. Он, видимо, просто чувствовал где она находится. А может хорошо видел в темноте.       — Стоять, стрелять буду! — закричал полицейский. Через секунду грянул выстрел в воздух.       Второй выстрел не заставил себя ждать. Ким почувствовала жгучую боль в правой ноге. Но девушка видела канал со спасительной водой. Ким буквально перелетела через ограждение и упала в ледяную воду. Через несколько секунд ее тело вытянулось и она превратилась в огромное морское млекопитающее — косатку.       — Я до вас доберусь! — кричал Панов, но косатка уже скрылась в темных водах.

***

      — Ну и как-то так. А Кавказ я выбрал потому что... не знаю так захотел. А потом я встретил вас, товарищ генерал-майор. Вы мне сразу понравились, но я вас видимо все время раздражал. Уж извините меня я не умею по-другому выражать симпатию. Не научился.       Известная поговорка говорит что от любви до ненависти один шаг. Как-то Дима сказал, что он не понимает это выражение. По его мнению ненависти до страха был один шаг. А вот любви до ненависти очень далеко. Но я сам был согласен. От ненависти до любви реально один шаг. Раньше Панов действительно вызывал у меня лишь раздражение. Но теперь, для меня он был не просто сотрудником полиции. Для меня он был моим самым близким и другом. Мы часто встречались. Гуляли по паркам, летали вместе, сидели в уютных кафе, говорили о том и о сем. И я очень не хотел потерять этого человека, который за несколько лет стал так дорог мне.       Дима согнулся на стуле и закрыл лицо руками.       — Мать говорила что лучше бы сделала аборт, чем родила бы такое отродье как я. Представляете? Я не слышал от них ни одного доброго слова за восемнадцать лет. А я пытался сделать все, чтобы они меня полюбили. Однажды я сделал матери подарок на Восьмое марта, так она просто швырнула его мне в лицо и сказала что я мог бы постараться и лучше. Почему других любили, а меня нет? У вас есть ответ на этот вопрос, товарищ генерал-майор?       — Нет, — тихо ответил я. Меня пронзила жалость к нему. — Дима, но сейчас тебя окружают люди которым явно не плевать на тебя. Почему ты скрываешь то, как мучают тебя проблемы прошлого? Их же нужно решать.       — Это всего лишь прошлое, — глухо сказал Дима. — Дела давно минувших дней. Вы хотели меня разговорить, да? Понять что со мной не так? Вы разочаровались во мне?       — Дима, — мягко перебил я. — Я не считаю тебя психом или каким-то нездоровым человеком. И нет, я не разочарован. Но однако то что ты хронически ищешь подвох во всем меня очень настораживает.       — А как еще? Я когда... черт... Лейла... бля, — выдавил Дима. — Пиздец. Я устал. Все. Агрх.       Я встал и положил руку на его плечо.       — Тебе нужно было просто выговориться. Я надеюсь тебе станет легче.       — Да. Думаю станет. Спасибо. Спасибо за все, товарищ генерал-майор.       И Дима улыбнулся. Той самой улыбкой которая всегда вдохновляла других людей.       — Слушай, ведь у вас в школе состоится обратный обмен в США? Ты можешь отправится туда. Я все устрою.       — Да, товарищ генерал-майор. Это ведь территория Миллинга. Надо максимально обезопасить детей. И по поводу Миллинга... Нужно будет обсудить эту тему, но я пологаю что не сейчас? Вы ведь против него?       — Конечно, Дима.       — Ну ладно, — сказал Дима и встал со стула. — Еще раз спасибо. И хорошего дня.       — Пока, — успел сказать я уходящему человеку.