Cloud Meadow: Reborn

      Когда девчонки увидели нас Дашей, с головы до ног мокрых и пахучих, то сказать, что они были в шоке — ничего не сказать. Их и самих немного обрызгало в наше отсутствие, но один Гоша, даже при всей своей бычьей обильности, не смог так расстараться, как потрудились над Дашкой больше полудесятка рогатых верзил. Застенчивая тихоня мгновенно оказалась центром внимания, а для её сестры — так еще и источником белой зависти. Маша, как будто, немного кичилась тем, насколько же она демонстративно развратна и похотлива, тем более в таком месте, где это не порицаемо. И заметно подрастеряла весь свой наглый настрой, когда появилась её сестра, мокрая от семени.       Ну, или я всё неправильно понял, а странные взгляды Маши выражали совсем не желание встать на место Даши, под душ из живительной спермы.       Меня тоже расспрашивали, к чему я был морально готов, но многозначительно хранил молчание, предпочитая налёт загадочности. С мокрой, непрошибаемой рожей, испытавшей не один десяток шлепков бычьим хуем, нагнетал таинственности и важности, хотя толком-то и не понимая, что им отвечать? Надеялся лишь, что не выгляжу откровенно смешно со своими потугами. В конце концов, подопечные мои — женщины, которые добровольно пришли в этот искренне похотливый мир. Может так оказаться, что им действительно очень интересно и даже завидно. Та же румяная Света заметно оттаяла за время моего отсутствия и куда веселее, свободнее говорила о всяких развратностях — в меру препон языкового барьера обсуждала с новыми подругами кондиции пениса Гоши. А вот у Ясмины, не иначе как от зависти, вовсе сорвало «крышу» — она с разбегу запрыгнула на меня, просто в объятия, обвивая руками шею и обнимая ногами талию. Я просто подхватил её тощие ягодицы и смирился с тем, что она прижалась к моему мокрому телу и принялась жадно целовать в лицо, слизывать то, чем меня окропили быки. Не прекращала своих фортелей, пока со всех сторон летели вопросы, на которые у меня не находилось ответов.       Чего они ждут, какое откровение ожидают? Я же забавлялся с хуями, которые задорно брызгали спермой, не потому, что страстно хотел, или потому, что нравилось. Даже не из-за ленивых «козней» Юли, а ради сохранения доступа к «фактору».       Хотя…       Придерживая тощую жопку Ясмины, я запоздало понял: кое-что в недавнем позоре мне очень понравилось. Моя физическая сила даже близко не стояла рядом с сумасшедшей мощью быков, но та постыдная, сладкая власть, которую даровал всего-то оральный контроль над их раздутыми пенисами, меня весьма позабавила и заводила. Делать это не так уж противно, если держать в голове, что именно я заставлял этих верзил беспрекословно и покорно кончать — подобное чертовски приятно и целебно для самолюбия.       Юля выждала немного в сторонке, позволяя сиюминутным страстям воссоединения схлынуть, а затем отвела нас в открытый на краю бамбуковой рощи. Сама тут же, при нас, беззаботно разделась, гордо виляя бесподобными бёдрами и даже у девушек вызывая неподдельное восхищение идеальной красотой тела.       — Классная задница, — с улыбкой прошептала Мария. — Ненавижу её.       Юлия услышала, обернулась и подмигнула с хитрым взглядом. Немного умылась — в основном, волосы ополоснула, позволяя остальному просто стекать в потоках воды — и голышом возвратилась к бычкам. Мы остались сами по себе.       Девчата принялись бурно обсуждать произошедшее, с нарочитой небрежностью игнорируя капли спермы на своих телах и будто красуясь ими. Словно в головах у них что-то «расклинилось», вышло из ступора, мертвого клинча длиною в целую жизнь и теперь новые резидентки фермы всё равно что смаковали по капле неприкрытую похоть, щеголяли друг перед другом демонстративным развратом. Даже Светлана — вторая, по робости после Даши — полностью избавилась от одежды и больше не таилась перед девчонками.       Я подумал, что им попросту «не хватило» — каким бы огромным ни был хуй у Гоши, он всё же один. На пятерых, озверевших от вседозволенности дамочек, даже такой елды маловато. Но поделать с этим не мог ничего — ни советом помочь, ни пошутить к месту, ни лично удовлетворить. Просто занял одну из кабинок. Не раздеваясь, на полную врубил воду, теплую, как парное молоко, и принялся смывал с себя пахучую слизь, начав с головы. Даша тоже отправилась умываться и заняла дальнюю из кабинок. Для неё, скромной и тихой, опыт наверняка оказался вообще сногсшибательный и требовал очень глубокого осмысления.       Вода журчала, девчонки азартно щебетали, а я, с трудом сдерживаясь от смеха, пытался понять, насколько же оказался глупым и безбашенным. Купился на подначки «лисицы». И хотя это на самом деле помогло раскрепостить мозг, всё же немного обидно от того, насколько легко и непринужденно она меня провела. Верней, я сам себя «провёл»: это же как с мошенниками — если сам не заинтересован, то вряд ли тебя обманут.       «А я, получается, заинтересован?» — на губах возникла растерянная ухмылка.       Тихий голос Даши, которая незамеченная никем сама с собой беседовала, поверг меня в ужас. В груди всё похолодело: «Пиздец! Началось!..       Спятила девка!.. Умом ёбнулась!..»       Я пулей вылетел из кабинки, едва не грохнувшись на скользком полу, и забежал к белоруске. Ворвался в её закуток… и растерянно замер, выдохнул. Даша всего-навсего оказалась не одна — кое-кто заглянул к ней в гости.       Напротив белоруски, в глубоком приседе и с опорой на пальцы рук, замерла очень тощая девушка с большими зелёными глазами и скромными, едва намеченными титьками. Сразу бросилось в глаза, что не похожа на мясистых матрон с фермы. Выглядела довольно подвижной и весьма гибкой, легко сохраняя идеальный баланс в такой непростой для человека позиции. Как только я появился в закутке, зыркнула на меня испуганно, поражая величиной всё равно что кукольных глаз.       Дашка, которая успела многое осознать благодаря шоковой терапии от Юлии, явно уже что-то решила для себя и старалась завести разговор с незнакомкой. Но девчонка на корточках не отвечала…       — Да-аш!.. — протянул я. — Пожалуйста, подойди-ка сюда.       — Ага, — белоруска охотно кивнула, соглашаясь со мной без малейших колебаний.       Вышла из-под струй воды, более не стесняясь и не пряча наготу слегка полноватого тела. Приблизилась. Я взял её за руку и медленно отвёл в сторону, заслонил с собой — заметил, что гостья не имела рогов!       «Тоже новенькая?» — промелькнула догадка. — «Не, тут что-то не то…»       — Что случилось? — умница Даша всё поняла с полуслова. Догадалась по моему напряжённому виду.       — У неё уши на макушке!.. — прошептал я в ответ.       — Ага, — тем же шепотом ответила Даша. Взволнованно обняла меня, прячась и выглядывая из-за плеча. — Такие милые ушки, словно у кошечки. А… А почему мы шепчем?       — Потому что я ни разу никаких «кошечек» тут не видел!       — Ой!.. — Дашка испуганно икнула. — А… А что делать?       — Главное — не суетиться, поняла? — ответил я. — Стой смирно. И других не зови, а то напугаешь эту… «кошечку». Сам со всем разберусь.       «Кошечка» напротив внимательно слушала нас и не трогалась с места, смотрела с любопытством. Я окинул её беглым взглядом и отыскал не только крупные ушки, действительно очень похожие на уши обычной домашней «мурлыки», но разглядел у неё за спиной длинный тонкий хвост, покрытый коротким шелковистым мехом. В последнюю очередь обратил внимание на её ногти на руках и ногах — они выглядели, как слегка загнутые, довольно острые коготки в добрый сантиметр длиной.       Хрена себе, «кошечка»…       «Не было печали, черти накачали…» — пронеслась досадная мысль. — «На ферме ж слабачков нет. И если даже Маруська меня на сраку роняет простым щелбаном, то эта «кисуля» глазастая запросто одним взмахом вскроет глотку — когтищи такие… И чё с ней делать-то?»       Игорь о таком ни разу не предупреждал. Забыл, что ли? Придётся справляться своими силами. Я вздохнул, собираясь с мыслями. Улыбнулся одними губами, на кой-то ляд припоминая, что демонстрация зубов у животных — это признак агрессии. Но то — у собак, вроде, а передо мной явно не пёсик, а «котя».       Да и хрен с ним! Лишь бы не усугубить ситуацию…       — Кис-кис-кис… — позвал я.       Ушки на макушке у «кошечки» тотчас встали торчком, поворачиваясь на звук, хвост замер, вытянувшись в струнку, а глазищи с вертикальным зрачком уставились на меня с подозрением. Она явно прислушалась, привлечённая чем-то знакомым. А спустя миг улыбнулась мне, демонстрируя большие клыки!       — Ты понимаешь, что говорю? — спросил я с надеждой.       Девушка плавно кивнула.       — А драться не будешь? — прозвучал второй мой вопрос.       Теперь она покачала головою в ответ, забавно тряхнув ушами.       — Так может, подружимся, а? — я решил ковать, пока горячо. — Я тебя рыбкой угощу, честное слово…       Без понятия, где рыбу возьму — может, тут её и не ловит никто, — но само вырвалось. Я осторожно отступил в сторону, плавно указывая на притихшую Дашу:       — Смотри, какая красавица. Она ж тебе понравилась, да? А стала бы такая милая девушка дружить со мной, если бы я был плохим?       Звучало это, как полнейшая нелепица — так только совсем несмышлёных детей уговаривать — но Игорь прав оказался и лишь с течением времени ко мне начало приходить осознание детской наивности преображённых людей. А в том, что передо мной одна из них, только «кошка», сомнений почти не осталось.       — Кис-кис-кис… — я сделал осторожный шажок навстречу, очень медленно протягивая руку. — Не бойся меня… Не обижу…       «Кошка» насторожилась, прижала уши к макушке. Стоило сделать ещё один шаг, как она вскочила и бросилась прочь со скоростью пули. В мгновение ока скрылась в бамбуковой роще.       Я выдохнул украдкой, утирая мокрый лоб. Контакт не налажен, но хотя бы не окончен конфликтом.       «Сбежала? Ну и отлично», — подумал, провожая взглядом колыхавшиеся стволы бамбука.       — А кто это такая? — позади послышался шепчущий голос Даши.       — Наверное, с соседней фермы заглянула, — приврал я, отвечая как можно более убедительно.       К месту и вовремя сообразил, что не следует глупыми подозрениями пугать остальных. Чтобы себя успокоить, попозже у пастухов расспрошу о случившемся подробнее. А Даше, которая купилась на этот невинный обман и расслабилась, велел ничего не рассказывать другим девушкам:       — Они ж могут испугаться, если узнают, что в душевую заходит, кто попало, — попытался придумать внятную причину для молчания причину.       Однако, белоруска хотя и оказалась не самой смелой из всей компании новеньких, зато уж точно не жаловалась на сообразительность:       — Девочки, после того, что случилось у Юлии, не испугаются гостей в душевой, — улыбнулась она. — Но раз ты просишь, я никому не скажу. Это будет нашим секретом.       Я с улыбкой вздохнул: что-то многовато «секретов» на единицу времени получается. Спросил у Даши, поспешно переводя тему разговора:       — А ты-то как, красавица? Выглядишь хорошо. Но если что-то волнует — не держи это в себе, выговорись…       Девушка тут же замотала головой, со скромным видом сцепив ладошки над мягким животиком. Оглянулась украдкой и тихо ответила:       — Машке только не говори, но мне очень-очень понравилось.       Я не смог унять эмоций и удивлённо вскинул брови. Однако не ожидал такого от тихони! Тут же припомнил сентенцию про чертенят в тихих омутах.       Даша заметила моё удивление, и это ей явно польстило — она улыбнулась и весело кивнула.       — Машка иногда даже шутит, что я так и помру старой девой, сказала она. — Я же до сих пор даже с парнем ни разу не целовалась… а сегодня я столько их перецеловала… Эта балда не понимает, что мне стыдно признаться ей…       Девушка на миг замолчала, томно вздыхая.       — Я всегда хотела… Мечтала… А эта дурёха… Она…       Свежие ещё эмоции не утратили власти и вновь начали одолевать, Дарью стало заносить. Её пальцы нервно подрагивали от волнения, щеки порозовели, дыхание учащалось, соски заметно налились крепостью. Я поспешил к девушке на выручку — шагнул навстречу и тронул за плечи, будто бы легонечко встряхивая, вышибая из ступора. Не встретил ни капельки противления с её стороны и тут же, следом, привлек к себе. Отчего-то даже не удивился, когда Даша охотно обняла в ответ, прильнув ко мне мокрыми титьками.       Ощущения, конечно, чертовски приятные, когда тугие «угольки» Дашки вот так вжимаются в кожу, но ситуация совершенно не та, чтобы её смаковать — я же теперь, как воспитатель.       — Не волнуйся, — тихо успокаивал я. — Не переживай ни о чём. И говори обо всём, что тебя беспокоит, поняла?       Дашка охотно кивнула. Я же продолжил.       — Доверься мне — а изо всех сил постараюсь, чтобы помочь. А даже если не смогу, то на ферме живут более опытные пастухи — они уж точно смогут.       Девушка внезапно наморщила носик и мотнула головой:       — Если можно, не хочу с другими секретничать, — призналась она.       — П-почему? — растерялся я. — Местные ребята вырастили таких красивых коров, они знают куда больше меня.       — Зато не они остались вместе со мной среди тех… быков.       — Но я же…       В мыслях у неё явно возник небольшой беспорядок, но если так лучше для ментальной стабильности Даши, то пусть этот невинный самообман обретёт статус истины. Небольшая ложь, да еще во спасение — не порок.       Девушка тем временем вскинула голову.       — Я сомневалась сперва. Думала, ты не справишься. Даже злилась, что нам неопытного… п-пастуха приставили. Прости за это. Но теперь я полностью тебе доверяю. Буду очень послушной, — она улыбнулась. — А ты обещай сделать из меня большую и ленивую коровку, ладно?       Я улыбнулся в ответ, стараясь говорить мягко, чтобы даже неосторожной интонацией её не поранить, не разрушить хрупкий душевный подъём:       — Ты станешь прекрасной бурёнкой, вот увидишь.       Девушка радостно покивала, но затем внезапно ошарашила:       — А ты научишь меня делать такие минеты? — спросила она.       Это уже был явный перебор и я густо покраснел. А затем покраснел ещё больше, когда Даша улыбнулась при виде моего смущения. Подумал сперва, что после потрясения в ней прорезался похотливый «семейный» юморок, как в сестре Маше, но белорусочка глядела на меня обезоруживающе серьезно. Либо великая актриса в ней умерла, и я не замечаю ловкого женского притворства, либо — она говорит совершенно искренне.       — Когда успела присматривать за мной? — я попытался свести всё к шутке.       — Подглядывала, — улыбнулась девушка, забавно показав кончик языка. — Ты сразу с четырьмя… Боже, я бы так не смогла!.. Но очень хочу научиться.       Каждое её слово полосового по самолюбию, словно ножом, пластуя гордость ломтями, но в тот же миг и тем же «ударом» исцеляя: с губ Даши вроде бы искренняя похвала изливалась, но лучше бы мне не слышать её.       — Ты же помнишь, о чем со мной говорила пастушка? — спросил я.       Даша покивала.       — Только я мало что поняла, — добавила она. — Эксперимент какой-то, да?       — Тогда сохрани это в тайне и обязательно научишься ублажать её бычков.       — А мы девочкам не расскажем? — Даша спросила, не выдвигая претензии.       Она почти что мгновенно влилась в этот «заговор», с ходу принимая правила игры. Ещё одна страшная женщина, под стать Юлии.       — Подружки твои слишком возбуждены, — я мотнул головой. — Да и Юля ведь просила молчать, помнишь? Обещай, что никому не расскажешь.       Даша снова с охотой покивала:       — Я — твоя послушная коровка, — сказала с улыбкой. — Я буду слушаться своего пастуха.       — Тогда одевайся, если умылась, — я легонько похлопал ее по спине. — Идем к остальным, а то они до сих пор трещат.       Даша кивнула и торопливо вернулась под струи воды. Но тут я кое-что вспомнил и поймал её за руку на полушаге:       — Нет, постой.       — Что? — обернулась она.       — Обычно, пастухи моют коров. Я не настаивал на этом, потому что вы новенькие, но если ты хочешь стать бурёнкой, то пора принимать местные правила.       Девушка немного смутилась, но всё равно покивала, выражая согласие.       — Мне как-то по-особому встать? — тихо спросила она.       — Руки за спину, ноги — за голову, — усмехнулся я, а затем покивал. — Просто стой, как удобно. Видишь, тут даже поручни есть. Я же ухаживать за тобой буду, а не досмотр проводить.       Девушка окончательно оробела, но от моего взгляда не скрылось, что за стыдливым румянцем, за робостью в её взгляде промелькнуло желание повиноваться. Даша осталась стоять, где была, и лишь неспешно вскинула ладони к макушке, словно собиралась вымыть себе волосы. Я взял брусок местного душистого мыла — земляничное, кажется, но аромат слаще — сунул его под струйку воды и принялся аккуратно натирать мягкий живот и груди пышущей смущением подопечной. Намылил ей промежность, попу, ноги, спину — дотянулся везде, где не нужен шампунь, и принялся с двух рук ублажать чуткое женское тело.       У девушек куда больше эрогенных зон, чем у парней, да и ощущения ласк им намного приятней, а потому мне нельзя было увлекаться, как с теми коровами, когда Игорь оставил меня в доильном цеху…